Текст книги "Блондинка с болота возвращение (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

  Она пристально смотрела в глаза подруги.

  Беатрис тоже не отрывала взгляд.

  Девушки поднялись, обнялись, их губы встретились с горячей жадностью.

  – Вот это да, – через час Беатрис вышла из розового тумана. – Никогда бы не поверила, что искренность победит лед.

  – Спасибо этой пещере, что помогла нам, – Эсмеральда дрожала после урагана страсти.

  – У этой пещеры еще одно огромное преимущество, – Беатрис прижалась сзади к подруге, не хотела от нее отлепляться даже на миг. – Нас здесь не найдет Сайрос.

  – А, если отыщет, то золотом отобьемся, – Эсмеральда откинула крышку сундука.

  Огромный сундук доверху наполнен золотыми украшениями с драгоценными камнями.

  А подобных сундуков в зале много.

  – Ты любишь золото? – Беатрис жарко шептала на ушко.

  Ледник растаял, лед сталкивался с пламенем.

  – Я люблю тебя, – Эсмеральда поняла, что безумие будет продолжаться, пока она и Беатрис не заснут без сил. – Тебя и Кристал.

  – Как нам войти в замок? – Кристал беспомощно смотрела на Эллисон. – Если бы я могла влететь в другой мир, то я бы посмотрела оттуда, как ворота открываются.

  Но Годзилла в окрестностях замка закрыл другой мир. – Эсмеральда приложила ладошку ко лбу, будто это поможет понять, где у ворот замки.

  Ворота, словно вросли в скалу – ни одной зацепочки на гладких плитах, ни одного замка.

  Даже не видно, где половинки ворот соединяются.

  – Эти ворота построены до начала времени, – Эллисон обстукивала, гладила плиты ворот. – Они давно не использовались, если, вообще, когда-то открывались.

  Годзилле не нужны ворота, если я правильно поняла о нем.

  Его слуги, наверняка, пользуются другими входами – менее торжественными.

  Глупо было бы каждый раз открывать эти огромные ворота. – Эллисон искала хоть какую выемку или бугорок на воротах.

  – Поищем вход для прислуги? – Кристал спросила без особой надежды.

  Она уже надела свое платьице, и оно смотрелось неестественно.

  «Кристал лучше выглядит, когда обнаженная», – Эллисон на миг оторвалась от изучения ворот и посмотрела на Кристал:

  – Каждые ворота открываются, иначе они не имеют смысла, – Эллисон продолжала исследовать ворота, затем – пространство около них. – Пострадает моя профессиональная гордость или честь – как вам угодно, но я – воровка мастер.

  Если не смогу открыть ворота, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. – Беатрис водила тонким пальчиком по светлым жилкам в темном камне ворот.

  Жилки переплетались, сходились, разбегались, как дороги.

  – Я чувствую себя сейчас, как одежда, – Кристал стояла за спиной Эллисон: – Ненужная.

  – Если нравится унижать себя, то – продолжай, – Эллисон не оглянулась. – Я не стану больше тебя убеждать, что ты умная, нужная и красивая.

  Извини, но во мне столько шуток, что уже не помещаются.

  Не мешай. – Герцогиня Афинская Эллисон задрожала от предчувствия. – Кажется, что я либо знаю, как открыть ворота, либо вызову сейчас чей-то дух.

  Я нашла закономерность в белых прожилках в черном камне.

  Они образуют рисунок, который, конечно, умная, догадливая воровка обнаружила.

  Никто, кроме меня.

  Может быть, здесь множество рисунков – только необходимо правильно обвести, но этот – вроде бы, самый нам нужный. – Эллисон проводила пальчиком по нужным ей прожилкам камня.

  И под ее рукой вырисовывалась женская головка.

  Белые линии причудливо возвращались к задумке художника, который их так сотворил.

  Через пару минут рисунок проступил четко: головка женщины или девушки, короткие волосы прожилок. – Дальше не имеет смысла дорисовывать остальные части. – Эллисон с трепетом обрисовала глаз – последнюю деталь.

  В глазу начал медленно крошиться камень – жуткое зрелище.

  Еще через минуту нарисованный глаз превратился в выемку: – Мишель, ее пустая глазница под Око Мира. – Эллисон расстегнула верхнюю пуговичку блузки, затем вторую.

  – Ты раздеваешься, чтобы удобнее работать? – Кристал с любопытством наблюдала за действиями подруги.

  Эллисон хотела ответить, что интересы Кристал не заходят дальше раздевания, но промолчала.

  Во-первых, это не правда, во-вторых, Кристал настолько наивна и чиста, так славно сверкают ее глазки, столько пытливого детского интереса в них, что было бы преступлением подшучивать над блондинкой с болота.

  Эллисон на миг оголила прекрасную грудь, из бархатного мешочка на шее извлекла вселенский ключ и с благоговением просунула в довольно глубокую ямку в глазнице на рисунке.

  – Ключ подходит? – Кристал быстро-быстро заморгала.

  "Откуда деревенская девушка знает о ключах?

  В деревнях нет замков, а в лесу на болоте – и подавно.

  Замки и ключи – привилегия благородных и богатых.

  Наверно, Кристал узнала о ключах и замках в другом мире!" – Эллисон почувствовала, как задрожал ключ.

  – Этот ключ подходит к любому замку, – Эллисон произнесла с гордостью, выдала тайну короля ключей. – Он сделан мастером для мастеров.

  Или – нет, не для мастеров, а для любого.

  С помощью этого ключа любой вор станет мастером в своем ремесле.

  Но открыть замок – самое простое в воровском деле.

  – А что самое сложное? – Кристал интересовалась всем.

  – Самое сложное для вора – выбраться из чужого дома.

  Поверь мне, уйти – с добычей или без – намного труднее, чем войти. – Эллисон не видела, но догадывалась, что ключ начал свою работу.

  Тонкие стальные усики определили тайну замка, и под эту тайну из ключа стали выдвигаться подходящие отмычки.

  Ключ сначала свободно болтался, но по мере щелчков – замок оказался слишком сложный – укреплялся, и в конце сидел, будто влитой. – Пора! – Эллисон с волнением попыталась повернуть ключ.

  Он вращался легко, пока не почувствовал преграду. – Все! – Эллисон свободной рукой вытерла пот со лба.

  – Поразительно, – Кристал в восторге взвизгнула.

  Посреди каменной плиты возникла вертикальная линия, ворота плавно разошлись – будто не каменные глыбы, а сотканы из воздуха.

  – Годзилла на хуторе вурдалаков через трактирщика нам рассказал о любви своей жизни – Мишель.

  Она оставила ему Око Мира и обещала, что как только он возьмет этот стеклянный глаз, она станет его женой.

  Хоть через тысячелетия; Мишель полагает, что несколько тысяч лет достаточно, чтобы проверить их любовь.

  Но глаз подруги не дается всемогущему Годзилле.

  Я уверена, что Годзилла изобразил на воротах головку той самой Мишель.

  – Ты очень умная, Эллисон, – Кристал горела нетерпением, протиснулась сквозь увеличивающуюся щель в воротах.

  – Умная, но у меня нет своего Годзиллы, – ирония или грусть шелестели в словах девушки. – Злой или добрый Годзилла – не я решаю.

  Но зато, как он любит, как верен своей Мишель!

  Не удивлюсь, если в замке мы обнаружим много, что связано с ее образом. – Эллисон бережно извлекла ключ из выемки, вернула его в бархатный мешочек и застегнула пуговички.

  Проем достаточно широкий, и мастер воровка свободно вошла следом за Кристал в просторный зал.

  – Эллисон, у тебя замечательный ключ! – Кристал не поворачивала головку.

  – Очень, – Эллисон улыбнулась, но не пояснила, откуда он у нее. – И я сама замечательная.

  – Спасибо тебе! – Кристал повисла на шее Эллисон, целовала ее в щеки, в губы, в лобик.

  – Щенячья радость! – Эллисон смеялась.

  "Удивительно, но блондинка с болот не вызывает у меня раздражения.

  Наверно, первый случай, когда я не хочу шутить над человеком зло!" – Ворота закрылись. – Под градом поцелуев подружки Эллисон услышала стук сдвинутых плит.

  – Теперь все будет хорошо, – Кристал рукой отмахнулась от бед.

  Отстранилась и закрыла глаза: – Я все еще не могу войти в другой мир отсюда, но кое-что ощущаю.

  Кажется, что Око Мира близко. – Ноздри блондинки затрепетали.

  Она, как гончая собака по кровавому следу, побежала.

  – Никуда не уйдет стеклянный глаз, – Эллисон едва поспевала за тонкой подругой. – Но, если ты продолжишь в подобном темпе, то мы потеряемся.

  И тогда вместо двух девушек будешь выручать трех: меня, Линдси и Эсмеральду.

  – Прости, что доставила тебе боль, – Кристал уже не бежала, а быстро шла.

  – Доставила мне боль? – Эллисон открыла рот от удивления. – Откуда у тебя эти слова? – И тут же ответила за Кристал: – Ты книжек в другом мире начиталась.

  – Ага, – уже по-деревенски ответила Кристал.

  – Слова «доставила боль» – вроде бы и не к месту, но звучат красиво. – Эллисон провела ладонью по холодному камню каменной птицы.

  Птица вырублена из гранита, но видна каждая черточка, каждое перышко. – А, когда красиво, то – всегда к месту.

  – Не смей! – Кристал выкрикнула резко и ударила герцогиню по руке.

  – Что? – Эллисон даже не возмутилась, не обиделась, она на миг впала в шок.

  Блондинка с болот обычно мягкая, мало разговаривала, улыбалась часто, голосочек нежный, манеры нежные, а тут – заорала, да еще и ударила.

  – Не трогай ничего в замке, – Кристал часто дышала, ее глаза налились тяжелой синевой.

  – Но птица каменная, – Эллисон криво улыбнулась, она поняла причину ужаса блондинки – боится ловушек в замке.

  – Извини, пожалуйста, – Кристал провела ладонью по капелькам росы, выступившим на лбу. – Годзилла уже не человек, а – явление, и понять его и его замок невозможно.

  Трудно, почти, что как животное пытается угадать, что же человек от него хочет – но никогда не поймет замысла человека.

  Я думаю, что Годзилла настолько пропитался другим миром, что и замок живет по непонятным законам.

  В других мирах каменная птица может взлететь.

  – Но мы не в другом мире, – Эллисон облизнула пересохшие губы. – Кристал, спасибо, что так волнуешься за меня, но предупреждаю: в следующий раз не кричи и не бей меня.

  Я к тебе отношусь, как к подруге, но и у меня нервы на пределе.

  Мое хобби... воровство... превращает каждый нерв в натянутую струну.

  Готовность всегда получить нож в спину часто спасает от этого ножа.

  Я, чтобы выжить, обязана работать на опережение.

  Не представляешь, сколько труда мне стоило в ответ на твой крик и удар не использовать это. – Эллисон приподняла рукав на левой руке.

  Под маленькой резиночкой спрятан тонкий легкий метательный кинжал.

  Видно, что выхватить и использовать его – дело одного мгновения.

  Кристал перевела взгляд с кинжала на лицо герцогини, затем мягко опустила ладошку на ее правое плечо.

  И вдруг, блондинка с болот залилась серебряным смехом – жизнерадостным, беззаботным, лёгким, как случайное облачко в жаркий день.

  Эллисон с недоумением смотрела на подругу – не сошла ли Кристал с ума?

  Не выдержала и тоже засмеялась – также беззаботно, как и Кристал.

  Девушки смеялись от души, сгибались, фыркали неприлично, всхлипывали.

  Вдруг, Кристал сжала левую руку герцогини.

  Чуть ниже кинжала:

  – А теперь, бежим. Ничего другого я придумать не могу! – Кристал не могла остановить смех, и он смешался со страхом.

  Затем озабоченность сменила страх.

  Эллисон поняла, что на этот раз, действительно, нужно улепетывать со всех ног.

  Она рванулась вперед, догнала Кристал и даже перегнала на пару метров.

  Инстинкт самосохранения воровки выработан годами, с детства.

  Эллисон знала, что – чем дальше, тем – лучше.

  Сначала беги, а потом думай!

  За спиной слышен непонятный скрежет.

  – Ложись, – Кристал оглянулась и попыталась снова схватить Эллисон за руку.

  Но герцогиня уже падала: если надо лежать, то – надо.

  В спину ударила волна ледяного воздуха.

  Эллисон вжалась в гладкие плиты пола.

  Чуть впереди также вжималась в камни пола Кристал.

  Ее ноги чуть раздвинуты – очень удобно, чтобы вскочить и совершить очередной маневр.

  "Блондинка с болот очень неплохо смотрится на полу.

  Белая на черном – опять же красиво. – Воровка замечала все: и промелькнувшую над ними черную тень каменной птицы, и – красоту тонкой Кристал. – У Кристал все видно там.

  Удивительное создание, прожившее на болоте.

  Я – девушка из мира, где каждое слово имеет второе значение, а живем мы намеками и полутенями в мыслях.

  Если бы принцесса Эсмеральда упала передо мной, как лежит Кристал, то, обязательно, нарочно бы раздвинула ноги, чтобы показать мне все там.

  Вроде бы не виновата, так случайно получилось.

  В момент опасности кто же думает о том, что другой разглядывает его сокровенное?

  Но мы действительно, даже в минуты смертельной опасности, интригуем, играем, хотим казаться лучше, поддеваем других.

  Кристал не успела на болоте узнать об интригах, поэтому лежит – как лежит, а не оттого, чтобы подразнить меня!" – Эллисон обнаружила, что рассуждает сама с собой на ходу.

  Она в раздумьях пропустила момент, когда они вскочили, уже бежала за Кристал, полностью положилась на ее интуицию.

  – Сюда, – Кристал нырнула в проем в стене, ниша – неизвестно, с какой целью выдолблена.

  Герцогиня, нисколько не задумываясь, втиснулась к блондинке с болота.

  – Встань сзади, – Кристал поменяла место и оказалась перед герцогиней, спрятала ее за своей спиной.

  В нише очень тесно, место на одного человека, но, если прижаться друг к дружке очень, то можно уместиться.

  – Не командуй, не ты здесь главная, – герцогиня без злобы прошептала в ушко Кристал. – Очень благородно, что ты пытаешься закрыть меня своей грудью и всем остальным.

  Но благородная здесь я, поэтому, позволь, встань за мной. – Эллисон не ожидала от себя подобного благородного поступка.

  Опыт воровки подсказывал: используй любой шанс на выживание: прикрой свою жизнь жизнью другого человека.

  Но на этот раз Эллисон почему-то не последовала мудрому воровскому закону.

  В нише девушки затеяли возню.

  – Если птица нас обнаружит, то не имеет значения, кто спереди, а кто сзади. – Кристал прошептала в ответ.

  – Эта та каменная птица? – Эллисон почувствовала, что ей приятно, что тело блондинки с болота до боли вжимается в ее тело.

  "Этого еще не хватало! – герцогиня Афинская Эллисон сжала губы. – Впервые со мной подобное.

  Надо же – случилось, потому что когда-нибудь должно было случиться.

  Всю жизнь я не впускала в себя эмоции, а блондинка с болота вскрыла меня, как я открывала тайные замки на шкатулках с драгоценностями.

  Нет, не бывать этому: дрянь, дрянь с болот!"

  – Думаю, что та статуя птицы, которую ты трогала, – Кристал прислушивалась.

  Звенела тишина. – Мне кажется, что даже, если бы ты ее не оживила прикосновением, она все равно бы полетела на нас.

  – Пытаешься меня выгородить? – Эллисон зашипела зло.

  Она необычайно сердита на Кристал за то, что она пробила оборону ее эмоций. – Она улетела? – Эллисон перешла на деловой тон.

  – Нет, конечно, иначе было бы все просто, – Кристал даже не пыталась утешить.

  – Я так и знала, но хотела, чтобы ты солгала.

  – Ложь не спасет, – Кристал произнесла точь-в-точь, как когда-то учитель изящности обучал маленькую Эллисон.

  Мистер Солютаб пытался эстетическими идеалами отбить у герцогини тягу к воровству.

  Но после каждого урока у мистера Солютаба что-то пропадало, хотя он внимательно следил за руками девочки.

  Отец Эллисон, разумеется, все компенсировал ему.

  Он уже устал бороться с воровской болезнью дочери.

  Мистер Солютаб, каждый раз, когда герцог давал ему деньги за украденные вещи, пытался успокоить:

  "Милорд, то, чем болеет маленькая герцогиня – ужасно! – Мистер Солютаб обычно искал вдохновение в своем носу: растирал его, мял, отчего нос был у него красный, распухший, постоянно шелушился и покрыт прыщами.

  Учитель изящности – безупречный в манерах, словах, движениях, одежде, имел только один недостаток – свой нос. – Ужас воровства герцогини Афинской Эллисон усугубляется еще тем, что ваша дочь знатного рода.

  В нищих семьях портовых рабочих и зеленщиков воровство не считается болезнью, а иногда даже поощряется.

  В данном случае, я бы гордился ловкостью и сообразительностью маленькой герцогини. – После этих слов учитель изящности обычно растирал нос ладонью. – Знаете, что сегодня произошло? – Дальше шел отчет о случае, ничем не отличающемся от прошлых. – Я не подпускал к себе герцогиню ближе, чем на три шага.

  Поверьте, детские ручки до меня не дотянулись бы.

  Герцогиня Афинская Эллисон мирно прошествовала к своему диванчику и не сходила с него все время урока.

  После же занятий я хотел полюбоваться на свой кулон.

  Замечательный золотой кулон, мне он достался не дешево.

  Он висел у меня на шее на не менее замечательной золотой цепочке.

  А теперь этих драгоценностей – нет, исчезли.

  Как это происходит, милорд?

  Герцогиня Афинская Эллисон ко мне не приближалась, ее участие исключено.

  Я бы обыскал вашу дочь, но мне это не позволено.

  Может быть, она колдует?" – Мистер Солютаб перешел грань дозволенного.

  Никому не позволялось даже намекать о плохом в адрес Эллисон.

  Но почему-то учителю изящности все сходило с рук.

  Возможно, что из-за красного, ужасно выглядящего носа, к нему не относились серьезно.

  Герцог молча протянул Солютабу кулон на золотой цепочке.

  «Мой! – учитель изящности уже перестал удивляться тому, что его украденные вещи возвращаются к нему с помощью герцога. – Но как»?

  В ответ герцог сдвинул брови – жест означал конец разговора.

  Герцог ненавидел воров, преследовал их люто, казнил даже за попытку воровства или в подозрении на воровство.

  Возможно, потому он их так преследовал строго, что его дочь тоже воровка.

  Также как ненавидел воров, он обожал свою дочь.

  Герцог управлял своей маленькой империей, строил планы, разрабатывал операции, но лишь одной дочкой – Эллисон – не мог управлять.

  Он любил Эллисон безумно, и Эллисон об этом прекрасно знала.

  Ее фокусы с учителем изящности так никто и не разгадал.

  Герцог – не хотел, а остальным – не разрешалось лезть в дела семьи.

  Все было очень просто, поэтому гениально.

  Мистер Солютаб каждый раз во время урока (да в и любое время) употреблял черное ифритское вино.

  Оно, по словам учителя словесности, разжижает кровь и способствует изящности.

  Маленькая Эллисон, когда проходила мимо столика, незаметно подливала в бокал учителя несколько капель из хрустального флакончика.

  Солютаб делал глоток, затем погружался на пару минут в искусственный сон.

  Двух минут Эллисон хватало, чтобы завладеть какой-нибудь вещицей учителя.

  Ценность украденного девочку не волновала, у ее отца денег в избытке.

  Главное – другое волнение, воровское.

  Воровство разжижало кровь Эллисон и способствовало изящности – также, как черное ифритское вино для мистера Солютаба.

  – Ложь не спасет, а ноги? – Эллисон, хотя и полагалась на чутье Кристал, сама искала путь к спасению. – Бежать, бессмысленно.

  Птица неизвестно сколько столетий, или тысячелетий стояла в камне, а потом полетела.

  Не вернется же она обратно просто так.

  – Возвращается, и не одна, – Кристал чуть выступила вперед. – Две каменные птицы.

  Первая, когда промахнулась, полетела за подмогой.

  – Или просто решила побаловать свою подружку догонялками за нами.

  Мы с Линдси часто играли в догонялки, – блондинка с болот произнесла неожиданно, потому что не по теме. – Весело бегали.

  – Попробуем убежать весело, и также упадем на пол, как в первый раз?

  – Не получится бежать, я почти в этом уверена, – Кристал отрицательно покачала головой. – Птица учтет прежний опыт и ниже спустится.

  Либо вторая увидит ее ошибку, и уже не допустит повторения.

  Ты оставайся в нише – наш последний шанс.

  – Выгораживаешь меня? – Эллисон снова зашипела. – Хватит, не до красивых жестов.

  – Я выскочу одна, – Кристал снова качнула миленькой головкой. – Птицы отвлекутся на меня.

  Тогда ты выбегай и улепетывай в другую сторону.

  Они, конечно, сразу заметят нашу хитрость, но чтобы птицам принять решение, понадобится время.

  И это время может спасти нам жизни.

  – Неплохо придумано, – Эллисон оценила план Кристал. – Ты налево, а я направо.

  – Я туда, а ты туда, – Кристал рукой показала.

  "Она не знает, где лево, а где право? – Эллисон не удивилась бы. – Хотя многие не знают это, не читают, не пишут, не считают, но это не мешает им прожить счастливо.

  А некоторые мудрецы сосчитали все звезды на небе, и все равно несчастливы".

  – Кристал, зачем ты разделась? – Эллисон с удивлением смотрела, как блондинка с болот сделала шаг вперед и молниеносно стянула с себя платьице.

  Она стояла обнаженная, белая, хрупкая, беззащитная.

  Затем Кристал вернулась, поцеловала Эллисон в губы.

  «Прощальный поцелуй», – сердце Эллисон заболело.

  Опять эмоции без разрешения пробились через ее стену.

  – Платье мешает, – Кристал побежала налево. – Не показывайся до времени! – Блондинка с болота бежала навстречу первой каменной птице.

  Гранитный орел или гриф летел с изяществом бабочки.

  Со стороны он не казался ужасным, ничего в нем опасного на вид нет: ни красных горящих глаз, ни хищно распахнутого клюва, ни зловеще выставленных вперед лап с острыми когтями.

  Но он приближался к Кристал неумолимо, уверенный в своей силе и в том, что худенькая слабая девушка, даже не каменная, никуда от него не денется.

  Другой каменный орел летел далеко сзади за своим товарищем.

  – Что она делает, несчастная, – Эллисон, вопреки запрету Кристал, все же осторожно выглянула.

  Чутье подсказывало воровке, что сейчас птицы полностью сосредоточили внимание на Кристал.

  Блондинка с болот ускорилась, размылась в беге в белое летящее.

  Длинные белоснежные волосы развевались сзади, как шлейф белого платья невесты.

  Первый орел не ожидал от девушки маневра.

  Он думал, или не думал, что жертва побежит от него.

  Но худенькая человечка чуть не ударилась головой о его левую лапу, и поднырнула под каменную птицу.

  Гранитный орел среагировал, но поздно: резко дернулся вниз, но промахнулся.

  Каменные когти заскрежетали по мраморному черному полу.

  Оставили глубокие борозды.

  Кристал была уже за его спиной.

  Вторая птица летела на блондинку с болота.

  – Кристал что-то задумала, – Эллисон не знала, но чувствовала, что Кристал придумала хоть что-то. – Лучше любой план, даже с первого взгляда плохой, чем никакого. – Эллисон почувствовала, что мелко дрожит – приятная дрожь, которая возникает перед опасным воровским делом.

  Первая гранитная птица одумалась и чрезвычайно быстро для своего каменного состояния, неслась в спину Кристал.

  Блондинка с болота оказалась между молотом и наковальней.

  Один каменный орел летел навстречу, другой – сзади.

  – Эй, птицы, я здесь, – Эллисон посчитала, что пора показать себя, отвлечь птиц.

  Она выскочила, подпрыгнула и замахала руками.

  По плану Кристал Эллисон должна была бежать, но она не могла, не пересилила себя, пока птицы на нее обратят внимания.

  Но гранитные орлы полностью увлеклись блондинкой – до которой оставалось совсем чуть-чуть.

  На герцогиню они пока не обращали внимания.

  "Обидно, я хуже деревенской девушки с болота? – Эллисон и в этой ситуации смогла усмехнуться.

  Она побежала в спину первого орла. – Не знаю, на что надеюсь, но убегать не могу!"

  Эллисон, конечно, не успела бы до финала достать первого каменного орла.

  Но, оказалось, что и не нужно.

  Кристал, когда орлы приблизились, подпрыгнула, и швырнула платье на голову второго летящего орла.

  Затем упала и перекатилась к стене.

  Возможно, что орлы «видели» и без глаз, в темноте.

  Платье не закрыло им обзор, но появление второго предмета на миг поставило перед гранитными орлами другую задачу.

  Каменные птицы не успели разминуться и с ужасающим скрежетом и грохотом врезались друг в дружку.

  Поднялось облако пыли, камни летели во все стороны.

  Герцогиня едва увернулась от отломанной гранитной лапы с черными когтями.

  – Где научилась сражаться с орлами и швырять в них платье? – Эллисон подала блондинке руку. – Ты же на болоте ходила без платья. – И на этот раз Эллисон не могла без иронии.

  – Мы с Линдси часто играли, поэтому я поиграла с орлами, – Кристал приняла руку герцогини, поднялась и засмеялась. – Линдси выдумывала разные веселости. – Ладошка блондинки с болота слегка вспотела и скользила в ладошке Эллисон. – Птичек жалко.

  – Очень жалко, – герцогиня ответила с серьезным выражением лица. – Кого еще пожалеем? – Она отпустила ладонь Кристал, хотя так не хотелось.

  Вот шла бы и шла за руку.

  "Я никогда не ходила ни с кем за ручку, – герцогиня Афинская Эллисон закусила нижнюю губку. – Родителям не до меня было – они управляли имением.

  Слуги обходили меня стороной, потому что я их обворовывала.

  Я бы не прочь обворовать и Кристал, но у голой, оказывается, огромное преимущество перед ворами – у нее нечего украсть".

  – Пора бы и Оку Мира показаться, – Кристал переступила через каменную голову одного из бывших орлов. – Загадки и ловушки не могут тянуться до бесконечности.

  Хотя – никто не знает, что придумает Годзилла с бесконечными другими мирами. – Кристал оглядывалась по сторонам, словно ждала, что Око Мира выскочит, выпрыгнет, налетит внезапно, как каменный орел.

  – Око Мира звучит красиво, в вот «Оку Мира» – непонятно, хотя и правильно, – Эллисон удивлялась грации, с которой девушка обходила обломки.

  "До чего же она худая, – Эллисон улыбнулась. – Может быть, нарочно, не толстеет, чтобы выделиться среди других красавиц?

  Маленькая лесная хитрость".

  – Дверь в стене, – Кристал остановилась и прислонила ладошку к каменной черной двери.

  Плита покрыта золотыми узорами. – За ней Око Мира. – Блондинка с болота повернулась к Эллисон.

  Герцогиня опустила глаза:

  "Никак не привыкну к ее природной простоте – показывать себя голую.

  Но смотрится мило: маленькие груди с задорными нежно розовыми сосками, узкие бедра, длиннющие ноги и даже талия, хотя невероятно, что на столь тонком теле может удержаться талия":

  – Ты уверена, что Око Мира ждет тебя?

  Может за этой дверью нас ожидают тысячи каменных орлов.

  Вот мы их и освободим, тогда платьев не хватит закидать всех птиц.

  – На тысячу орлов твоей одежды не хватит, – блондинка с болота серьезно восприняла слова герцогини (герцогиня даже застонала от простодушия Кристал). – Эллисон, открой, пожалуйста, дверь своим замечательным ключом.

  Горю желанием посмотреть, что там – пусть хоть орлы.

  – Твоя принцесса Эсмеральда горела бы другим желанием, чем посмотреть, – Эллисон не улыбнулась.

  Кристал пожала мраморными плечами.

  Она, как всегда, не поняла иронии Эллисон, но и не стремилась к пониманию.

  Главное – что Эллисон ее подружка, а подружка не сделает ничего плохого.

  – Очаровательно, если Годзилла старался, придумывал хитрые ловушки, а ты все опасности платьями забросаешь, – герцогиня с вожделением обследовала дверь.

  Да, с вожделением, она относилась к препятствиям, особенно к дверям, с любовью. – Еще он изобретал не открывающиеся двери, а мы их открываем, как орешки.

  Годзилла удивится, если не разучился удивляться. – Эллисон обратила внимание на сотканную из золотых нитей морду диковинного зверя в нижнем правом углу плиты. – Разумеется, всегда есть подсказки. – Эллисон вздохнула. – Так неинтересно.

  Удивительный универсальный ключ гномов, который все открывает, подсказки, куда нужно засунуть ключ.

  Боюсь, что я так потеряю сноровку и все свое прежнее воровское умение. – Эллисон редко называла себя воровкой, предпочитала – «мастер». – Посмотри, Кристал, на выпуклый носик золотой зверюшки.

  – Я подобных зверей в лесу не видала: лапы птицы, а мордочка – волка. – Блондинка с болота склонилась низко за спиной Эллисон.

  Ее горячее дыхание омывало шейку герцогини.

  – Кристал, ты щекотно дышишь мне в шею, не мешай, – герцогиня с трудом произнесла.

  Эмоции, только сегодня пробившие дыру в стене ее обороны, пытались полностью завладеть девушкой. – Плита гладкая, если не считать золотых узоров сверху.

  А носик зверюшки выступает дальше всего.

  Значит, он – подсказка. – Эллисон надавила пальчиком на золотой нос птицеволка. – У того, кто наставил ловушек в этом замке, явная любовь к птицам. – Нос зверя не сдвинулся с места.

  Тогда герцогиня попробовала по-другому – не надавливала, а, наоборот, потянула за бугорок.

  Золотой нос отвалился, под ним оказалось круглое отверстие толщиной в палец. – Я всегда права, – герцогиня жалобно протянула. – Слишком простые загадки.

  Честно скажу, простоты я больше всего опасаюсь. – Эллисон не спешила вставлять Ключ Который Открывает Любой Замок в отверстие.

  Герцогиня наслаждалась моментом перед победой. – Однажды я забралась в дом купца Калашникова, искала его знаменитый яхонт.

  Пробраться во владения – не просто, но я смогла. – Эллисон выжидательно смотрела на Кристал, ждала от нее одобрение или осуждение воровству. – Впрочем, ты никогда не входила в чужие охраняемые жилища.

  Разве только что сейчас, и то с моей помощью. – Снова герцогиня сделала паузу.

  Кристал внимательно слушала, распахнув глаза до размеров озер.

  «Озера или болота», – Эллисон неожиданно для себя подумала и сбилась с мысли. – Не смотри на меня так.

  – Как? – Синева выплеснулась.

  – В доме купца множество комнат, и в каждой комнате – сундуки, железные ящики с множеством замков и запоров, – Эллисон с трудом вернулась в свой рассказ. – Я провозилась до утра, а утро – очень опасно для воровки.

  Профессиональная гордость не позволяла мне уйти без того, за чем я пришла в дом.

  Конечно, бывали случаи, когда приходилось много раз залезать в один и тот же дом, подготавливать кражу.

  Но почему-то я хотела взять яхонт с первого раза.

  Одни сундуки я пропускала, другие – открывала.

  Обстукивала стены, изучала полы, потолки, ножки столов.

  Не верила, что яхонт спрятан так, что я его не найду.

  – Что означает – яхонт? – Кристал спросила не то, что Эллисон ожидала.

  – Яхонт – драгоценный камень – синий, или красный, – герцогиня достала универсальный ключ и с любовью его поглаживала. – У купца Калашникова в доме был красный большой яхонт, называется он рубин.

  Его-то я и искала.

  Стало светать, послышались голоса, а я еще в чужом доме.

  С ворами купец Калашников обращался строго – без суда.

  Когда, по обычаю, в дом впустили собак, чтобы они проверили – нет ли чужих, я побежала к окну.

  Уходила без долгожданного яхонта.

  Вскочила на стол, нога наступила на что-то твердое, оно под ногой крутанулось.

  Еще не видела, но поняла, что – тот самый яхонт, который я искала по железным ящикам.

  Оказывается, он лежал на видном месте, на столе, и это делало его невидимым для воров.

  Мы же ищем по тайникам, но не верим, что ценность может оказаться на видном месте. – Эллисон вздохнула без притворства. – До сих пор я жалею, что не сама отыскала тот камень.

  – У нас в лесу около болота я сначала тоже отрывала рубины и другие камни, собирала золотые самородки, – Кристал опустила правую ладошку на голову Эллисон, – а затем стало неинтересно.