Текст книги "О чудовищах (СИ)"

Автор книги: nover.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Люди пришли на эти земли незваными чужаками, огнем и мечом отвоевывая каждую пядь. Первородные: эльфы, гномы, краснолюды – были быстро оттеснены ими, заперты в узких ареалах. Лишь дриады Брокилона еще пытались бороться за свой лес, но и они вскоре падут пред неуемной человеческой жаждой.

Так стоят ли люди того, чтобы защищать их от ими же созданных тварей?

Когда-то, будучи еще совсем юным, он спросил у своего наставника, Ходжа, почему Раду, один из старших ведьмаков, иногда приезжавший в Каэр-Морхен, утверждает, что люди ненавидят их. Разве они не созданы специально, чтоб защищать людей?

Именно тогда мудрый Ходж сказал ему: “Люди боятся не ведьмаков, а те страхи, что они способны победить.”

Даже сейчас, спустя много лет, Алек не мог понять до конца простой мудрости этих слов.

Наверно, что-то было в воздухе или в воде, а может в самой природе Крытничков, что притупляло бдительность ведьмака. Ничем иным он не мог объяснить то, что подпустил незнакомца так близко.

Алек очнулся лишь когда мягкие сафьяновые сапоги, украшенные самоцветами, остановились в шаге от его головы, лежащей на смятых стеблях пустырника.

– Так-так-так, – произнес мужской голос, глубокий и одновременно насмешливый, – а мне рассказывали легенды о сноровке и скорости ведьмаков.

Алек вскочил, оказавшись нос к носу с незнакомым магом. Мужчина был лишь немногим ниже его, но гораздо более опрятен, а главное – потрясающе красив. До этого Алек нечасто замечал мужскую красоту, разве что изредка бросится в глаза ладная фигура или поджарый зад. Не девка, чай, на мужиков заглядываться. Но пришлый маг был бесстыдно, вопиюще красив. Так, что Алек застыл с приоткрытым ртом, не зная, что сказать в ответ.

Первым, что привлекало внимание, были его глаза. Их необычный разрез, а более всего – изжелта-зеленый цвет и узкий, вытянутый зрачок. Алек еще не видел никого, кто бы мог, как и он, управлять своим зрением. Но у него эта способность появилась в результате мутаций, а вот магу похоже пришлось чем-то за нее заплатить.

Его утонченные черты лица, необычной формы нос и скулы заставляли думать о примеси восточной или эльфийской крови. Но уши имели самую обычную форму, а значит в родословной мага затесался кто-то, прибывший с далекого и таинственного Востока. О людях, живущих там, было мало что известно. Ходили слухи, что они могли приручать элементалей, а потому их маги обладали поистине безграничной силой.

Но все же маг, горделиво стоявший перед ним, впечатлял сам по себе, без учета таинственных предков.

Его волосы были уложены так, что поднимались надо лбом, изгибаясь плавной волной. И, Алек был в этом уверен, никакая скачка не растрепала бы их.

Его поджарое, хорошо развитое тело было облачено в плотные облегающие кожаные брюки и темно-красный редингот, украшенный вышивкой и самоцветами. Пышное белое жабо, сколотое крупным рубином, виднелось в вырезе костюма.

Левое ухо его украшал кабошон: маленький, но очень яркий, похожий на капельку крови.

На пальцах плотно сидели перстни. Но это как раз и не было столь удивительным: маги часто пользовались амулетами. Хотя мужчины обычно предпочитали избегать украшений, вставляя камни в посох или попросту нося их в мешочке на поясе.

В общем, незнакомый маг был разодет так, словно только вернулся с маскарада. Что, впрочем, не мешало ему с потрясающей наглостью рассматривать Алека в ответ.

– Ну надо же, – язвительно проговорил он, не сводя с Алека пристального взгляда, – первый раз вижу немого ведьмака.

– Я не немой, – возразил Алек.

– Но и разговорчивым тебя не назовешь, – парировал маг, отворачиваясь и разглядывая поросший бурьяном пустырь и полосу леса за ним.

В своем роскошном одеянии на фоне простой безыскусной красоты здешних мест маг смотрелся чужеродно. Но, похоже, это его ничуть не смущало. Ничтоже сумняшеся он, вздернув полы редингота, уселся прямо на смятые Алеком стебли. Взглянув на него снизу вверх, он великосветски кивнул и нагло заявил:

– Стоять передо мной не обязательно. Можешь сесть.

Алек, не раздумывая долго, плюхнулся на землю рядом. Он всегда чувствовал какую-то необъяснимую робость в присутствии таких вот красивых, уверенных в себе людей. Ходж предупреждал, что это досадный недостаток молодости, который со временем пройдет, но пока он только доставлял массу неудобств.

– Так что же, ведьмак, – обронил сидевший рядом мужчина, разглядывая острые пики сосен, видневшихся на горизонте, – ты приехал, чтобы лишить жизни еще одно несчастное создание?

Алек заметил, что маг смотрел против солнца, не моргая, и зрачки его сузились до едва видимых щелок.

Профессия мага, как, впрочем, и ведьмака, не считалась почетной. Люди не понимали природы их сил и боялись, как всего непонятного. Но тем не менее их мощь внушала уважение. Вот только кметы не стремились отдавать своих детей в маги, в хозяйстве каждая пара рук была на счету. Так и получалось, что в обучение к колдунам приходили те, кто не мог принести пользу семье: хромые, горбатые, уродливые. Да и из них оставалась лишь та малая часть, у кого обнаруживались способности. Несколько лет молодые адепты изучали основы, и лишь потом в ход шли заклинания для выправления костей, примочки для восстановления зрения, зелья для развития речевого аппарата. Но жизнь в искалеченном теле навсегда меняла характеры будущих колдунов отнюдь не в лучшую сторону.

Судя по тому, с каким удовольствием маг разглядывал природу вокруг, как подолгу смотрел на солнце, словно испытывая себя, раньше он был слеп.

– Это моя профессия – защищать людей, – негромко проговорил Алек.

Сколько бы он ни отводил взгляд, глаза его против воли возвращались к необычному собеседнику.

– Защищать от кого? – несколько запальчиво воскликнул маг. – От порождений их страхов? От тварей, ими же созданных?

Как удивительно в унисон его собственным мыслям звучали слова мага!

– Эта… Русалка сгубила восемь жизней. – Алек, нахмурившись, обдирал листья сорванного цветка. – Ты скажешь их родителям, что дети сами виноваты?

– Не стоило им лезть в то озеро, – несколько поникнув, пробормотал маг, устроив руки на согнутых коленях.

– Не стоило, – согласился Алек.

Некоторое время они молчали, погруженные каждый в собственные мысли. Удивительно, но было как-то уютно молчать рядом с этим магом. Во всяком случае, не было враждебности и ощущения отчужденности.

– Ты знаешь, что они хотят попросить у тебя? – негромко спросил Алек.

Маг хмыкнул и, сорвав травинку, сунул ее в рот. Его простецкие манеры не вязались с богатым костюмом, но это было приятное несоответствие.

– В детстве моя нянька рассказывала мне сказку о русалке, что влюбилась в принца и спасла его во время шторма. Ради него она решила стать обычной девушкой. Обратилась к колдунье и выменяла свой голос на пару стройных ножек.

Маг замолчал, глядя вдаль на колышущиеся стебли пустырника, на мошкару, неумолчно звенящую над ними.

– И что же дальше? – не удержавшись, спросил Алек, заинтригованный молчанием колдуна.

– А дальше… – маг хмыкнул и резко поднялся, выбросив травинку. – А дальше, как в песне поется, “принц женился на другой”. А русалка превратилась в морскую пену, не пожелав жить без него. Вот и конец сказке.

Он отряхнул брюки и протянул руку Алеку, глядя на него сверху вниз.

Алек вскинул голову: в ореоле солнечного света маг казался одним из эльфийских богов, сошедших к простым смертным. Вздохнув, он принял руку и встал, счищая налипшую пыль.

– Ты вправду собираешься дать ей ноги? – спросил он, тревожно заглядывая в зеленовато-желтые глаза мага. Прочитав в них ответ, он воскликнул: – Но что она будет с ними делать?

– Я заберу ее с собой. Мне всегда нужны помощники. По крайней мере, так она будет в безопасности.

– Она останется чудовищем!

– Она будет под присмотром!

– Ты не сможешь обуздать ее жажду крови!

– Не говори о том, чего не знаешь! – прогрохотал разгневанный маг. – Я могу все!

Алек замер. Небо, минуту назад безоблачное, стали затягивать тучи. Солнечные лучи, только что готовые испепелить землю, потускнели, скрывшись за облаками. На землю пала тень.

– Хорошо, – успокоившись, произнес Алек. – Но я не позволю подвергать жизни людей опасности. – Он угрожающе взглянул на собеседника. – Я буду рядом.

Маг расхохотался, мгновенно переходя от гнева к веселью. Тучи разошлись, вновь уступив место палящему солнцу.

– Ох, милый. – Он подошел к Алеку вплотную, положив украшенную перстнями руку ему на грудь, и шепнул: – Я буду только рад.

========== 8 ==========

Мага, который представился Магнусом, поселили в отдельной комнате, той, что раньше занимали браться Янош и Якуб. После смерти родственника Янош практически жил на конюшне, заходя в дом только перекусить.

Магнус выслушал историю солтыса и, посочувствовав его потере, за обедом пустился в обсуждение их задумки, не забывая периодически напоминать о том, что мало кто имеет достаточно знаний и навыков, чтобы решиться на такой опыт. А он-де уверен в своей квалификации и гарантирует, что все пройдет удачно.

Алек молча ужинал, не вмешиваясь в разговор. Солтыс сам попросил его остаться, для того, чтоб гарантировать безопасность жителей и мага во время эксперимента. Просьба солтыса очень удачно согласовывалась с намерениями самого Алека, так что он лишь одобрительно кивнул.

После ужина, когда солнце уже висело у горизонта, а дневная жара немного спала, солтыс с женой и Алек сопроводили мага на площадь. В отличие от прошлого раза, когда ведьмак бывал там, теперь у чана собралась целая толпа. Были и женщины, скромно державшиеся за спинами мужей. Ненависть в их глазах была в сто раз сильнее.

Выйдя на площадь, Алек буквально задохнулся от густого, пропитанного ненавистью воздуха. Не скрываясь, он активировал руну, отрезавшую от него гиблые эмоции людей, и только тогда смог вздохнуть полной грудью. Даже в борьбе с упырями, словно факелы полыхающих ненавистью ко всему живому, он не сталкивался с таким концентратом желания смерти одному единственному существу.

Встретившись взглядом с Магнусом, он увидел в его глазах понимание. Скорее всего, один из амулетов мага тоже ограждал его от пропитавших всю площадь гибельных эманаций, иначе вряд ли колдун смог бы сконцентрироваться на своем деле.

Толпа посторонилась, пропуская мага и ведьмака к чану.

Очевидно, русалка почувствовала их, или же ту черную злобу, что излучала толпа, потому что вода в чане взволновалась и пошла рябью. Мусор вперемешку с опавшими листьями, плавающий на поверхности, задрожал, готовясь выплеснуться наружу вместе с потоком.

Магнус, не смущаясь затаенной агрессии, с которой тварь встречала их, подошел ближе и, взяв в руки один из кольев, стоявших рядом, замахнулся и что есть силы ударил по чану.

Алек еле успел выхватить меч и принять боевую стойку, когда из воды показалась голова разъяренной русалки.

Мокрые волосы облепили ее лицо и плечи, рот был раскрыт, обнажая мелкие острые, как бритва, зубы. Она шипела, с ненавистью глядя на мага.

А тот стоял непозволительно близко, она вполне могла бы достать его в прыжке. Алек переместился, прикрывая безрассудного колдуна и держа в зоне видимости опасную тварь.

Алек знал, что русалки наводят морок на свои жертвы, представая самыми желанными на свете, но сейчас существо, наполовину вылезшее из чана, не могло показаться соблазнительным даже слепцу.

Она была худа, с тонкими руками и длинными пальцами, заканчивающимися острыми когтями. Острая маленькая грудь была не прикрыта, а лишь точнее очерчена мокрыми волосами, которые, словно пелена, облепили ее, уходя под воду. С узкого треугольного лица взирали неожиданно большие темные глаза. Их магнетический взгляд невольно приковывал к себе, словно погружая в омут. Сейчас в них огнем полыхала жажда убивать, и от того, видимо, русалка явила свою истинную хищную суть.

Магнус не растерялся и протянул в ее сторону руку, которая тут же окуталась синими искрами. Русалка захрипела, схватившись руками за собственное горло, но невидимая сила продолжала тащить ее вверх. Из воды показался плоский живот все в той же пелене похожих на водоросли волос, а затем, под дружный вздох толпы, – рыбий хвост, отчаянно извивавшийся и колотивший по воде. Тварь хрипела и задыхалась, но маг упорно держал ее на весу, изучая нижнюю часть.

Внезапно толпа, словно опомнившись, зашумела, выкрикивая оскорбления. В извивающуюся в путах невидимой силы русалку полетели гнилые помидоры, пятнавшие ее гладкую кожу, яйца, с хрустом разбивавшиеся о ее маленькое тело, палки и камни. Послышался бабский визг и вой, посыпались оскорбления и проклятья. Слух Алека улавливал среди них весь тот перечень пыток и насилия, что способен придумать лишь изощренный женский ум, веками переживающий подобное от собственных мужей и чужеземных завоевателей.

Магнус разжал тиски магии, опустив русалку в чан. Та быстро скрылась под водой, спрятавшись среди картофельных очистков и гниющих фруктов.

========== 9 ==========

Когда они вернулись, солнце уже зашло, и, пожелав друг другу спокойной ночи, хозяева и гости разошлись по отведенным местам.

Юркнув за свою занавеску, Алек не стал разоблачаться и снимать оружие, этой ночью он не планировал спать. Прождав с час, чтобы хозяева, а, главное, маг угомонились и заснули, он встал и, тихонько пробравшись к окну, вылез наружу.

Темная безлунная ночь объяла затихшее село. Она, словно зверь, затаилась, подкрадываясь все ближе и ближе, превращая обыденное в странное, а странное – в чудовищное.

Вдалеке громада леса угрожающе нависла над серебрящимся в тусклом отраженном свете пустырником.

Алек осторожно пересек подворье, легко перемахнув через высокий плетень. Сзади остались хозяйственные постройки, среди которых выделялась полускатная крыша конюшни. Именно там ведьмак оставил коня и седельные сумы, поскольку после того, что он задумал совершить, ему точно придется уносить ноги. Кстати, Яноша, ухаживающего за Черчем – да так, что у того лоснилась шкура, – на месте не оказалось, что сыграло лишь на руку.

Осторожно пробираясь по незнакомой местности, перетекая из одной тени в другую, ведьмак дошел до большого платана, под которым укрывался лишь вчера.

Чан темнел посреди площади. Острый глаз ведьмака различил разбросанные вокруг него камни, гнилые овощи и какие-то палки, словно кметы собирали хворост, чтобы разжечь огонь. Видно, после его ухода здесь разгорелся нешуточный спор.

Алек тихонько вытащил из ножен узкий эльфийский клинок и уже собирался сделать шаг, выйдя из укрывающей его тени дерева, когда услышал тихий шепот. Напрягая слух, он разобрал торопливые слова:

– А потом я заберу тебя. И мы обязательно уедем отсюда. Поедем к моей матери, эльфы совсем по-другому относятся к таким как ты. Поверь, я не обижу тебя. Ты такая красивая, Кларисса.

Алек расширил зрачок, понимая, что сейчас он полностью затопил радужку, но только так ведьмак смог разглядеть того, кто в ночной тишине, присев у чана, шептал слова любви и утешения русалке.

Он увидел взмах рукой, словно кто-то гладил волосы болотной твари, что застыла изваянием, высунув голову из воды. Затем к первой руке присоединилась вторая и водрузила что-то на голову русалки.

Внезапно облака разошлись, и узкий лунный луч упал на землю, осветив происходящее на площади.

Янош-Кристоф, чья шевелюра переливалась серебром в лунном свете, стоял на коленях и, нежно улыбаясь, гладил по волосам русалку, высунувшую голову из чана и внимавшую его речам. На макушке ее немного криво возлежал свадебный венок, сплетенный из цветов и веточек остролиста.

На этот раз Алек почувствовал приближение мага, хотя не сделал и шага, чтобы скрыть свое присутствие.

– Я думал, мы договорились, что ты оставишь русалку мне, – яростно прошипел знакомый голос ему в ухо.

По загривку Алека побежали мурашки от теплого дыхания.

– Я ни о чем с тобой не договаривался, – так же яростно прошипел он в ответ.

Утомленный вздох за его спиной пошевелил волосы на голове Алека и превратил редкие мурашки в табун.

– Послушай, я обещаю тебе, что эта русалка не принесет никаких проблем.

Алек недоверчиво хмыкнул.

– Посмотри на них, – шепот Магнуса лился медовой рекой, – разве ты не видишь, что между ними происходит.

Алек хмыкнул еще раз, более скептично.

– Это будет не только мой эксперимент, это первый опыт взаимодействия с нежитью вообще. Я заберу русалку и Яноша с собой. Клянусь, мы найдем способ социализировать ее. Разве ты не слышал о том, что любовь творит чудеса?

Алек медленно повернулся, пристально глядя на Магнуса. Он знал, как выглядел сейчас, и поэтому успел уловить момент, когда маг вздрогнул. К его чести, тот смог сохранить самообладание, не отводя взгляда от побелевшего, как у покойника, лица с черными ненормально расширенными зрачками.

– Разве ты не знаешь, – зловеще произнес Алек, – ведьмаки не умеют любить.

Он резко развернулся и, легко вложив клинок в ножны, отправился восвояси, совсем не тревожась, что его могут заметить. Он выполнит задуманное, убьет тварь мечом, как и полагается, без вмешательства противоестественных опытов мага и безрассудной любви молодого кмета. Пусть не этой ночью, так следующей.

Алек прошел мимо спящих погасших домов, в каждом из которых притаилась ненависть. Она сплотила людей, вела за собой. Страх заставлял их сбиваться в кучи, страх делал их послушным стадом, а ненависть была единственным оружием.

Алек слышал тихую поступь за своей спиной, маг не собирался прекращать своих попыток переубедить его. Наконец, дойдя до знакомого пустыря за домом солтыса, он опустился в траву, молча приглашая колдуна последовать его примеру.

Магнус опустился не рядом, а чуть позади, его дыхание касалось волос на затылке Алека.

– Почему ты не хочешь понять? – с тоской в голосе спросил Магнус. – Она имеет право на жизнь.

– Она имеет право умереть быстро и без боли, – хмуро ответил Алек, нервно разминая в пальцах сорванную травинку. – И не становиться объектом бесчеловечных опытов.

– Ты считаешь, я буду издеваться над ней? – запальчиво воскликнул маг. – Повернись и посмотри мне в глаза, ведьмак.

В голосе его послышалась сталь, и Алек не смог сопротивляться этому приказу. Он обернулся, чтобы столкнуться с надменным взглядом, полным боли и страдания. Сколько же раз его, так же как и ведьмака, считали выродком и чудовищем?!

– Я клянусь тебе, Александр. – Собственное имя, так давно забытое, спрятанное под кратким, прирощенным искусственно, словно драгоценность под дерюжиной, звучало в устах Магнуса торжественно и звонко, словно он и в самом деле готов был сдержать свое слово. – Клянусь, что не причиню ей вреда. Никаких скальпелей и прочих инструментов, никаких страданий и пыток. Я лишь вылью в чан зелье, и она обретет ноги. А затем я увезу ее и Яноша…

– Ты бредишь, маг, – Алек вскочил на ноги, – эти идеи социализации затмили твой разум. Она тварь, а не человек! Чудовище, непредсказуемое и кровожадное. А мы, – он стукнул кулаком себя в грудь, – мы, чудовища, не умеем любить!

Магнус поднялся, становясь напротив, протянул руку и кончиками пальцев погладил его по щеке.

– Ты не монстр и не чудовище, – он покачал головой, глядя на него с жалостью и какой-то немыслимой нежностью, – ты человек. Эликсиры могли изменить твой организм, а тренировки и медитации – твой разум. Но твои чувства – это чувства человека. И этого ничто не способно изменить.

Он грустно улыбнулся и провел пальцами от виска Алека к руне на его шее.

– Оглянись вокруг. Ты лучше и человечнее многих из тех, кого защищаешь.

Магнус придвинулся ближе, его грудь почти соприкоснулась с грудью Алека, а губы шептали непозволительно близко.

– Ты можешь быть счастлив и любим, просто сам запрещаешь себе это, следуя какому-то дурацкому ведьмачьему кодексу, который устарел еще за сотню лет до твоего рождения.

Алек чувствовал его горячее дыхание на своих губах. Никогда еще никто не смотрел на него с таким желанием и жаждой. Этот маг ни в грош не ставил особенности его профессии, не боялся его и чихать хотел на его отличия. Он видел в нем простого парня, обычного человека. И от этого хотел Алека не меньше.

Никогда еще никто не испытывал такого откровенного желания рядом с ним. Его всегда считали опасной игрушкой, способом пощекотать нервы. Экзотическим развлечением, мутантом.

Не выдержав накала эмоций, раздиравших его, Алек нашел единственный способ выкинуть все из головы. Он нагнулся и прильнул к губам мага в жадном поцелуе. Никогда еще он не целовал мужчин, но Магнус творил с ним что-то такое, что выходило за рамки всех представлений Алека об этом мире. Он рушил его границы с непосредственностью человека, уверенного в своей правоте.

Мягкие губы Магнуса приоткрылись, принимая его, и вдруг обрушились в ответ с невиданной силой. Алек застонал, подчиняясь этому жадному иступленому поцелую.

Слегка подрагивающие руки скользили по его груди, задевая перстнями металлические нашивки. Затем теплые пальцы вцепились в загривок, еще ниже склоняя его голову. Поцелуи стали беспорядочнее, маг трогал влажными губами его веки, губы и щеки, затем со стоном спустился к шее, принявшись с усердием вылизывать руну на ней.

Алек гортанно застонал, татуировка оказалась очень чувствительной, и он ощущал, как стремительно твердеет член под этой неистовой лаской.

Словно откликаясь на невысказанную просьбу, Магнус, одной рукой ухватив горсть волос на его затылке, другой скользнул ниже, положив ладонь прямо на топорщащийся гульфик штанов.

Алек подался бедрами в эту ласкающую ладонь, чувствуя как ловкие пальцы Магнуса теребят завязки, пытаясь с ними совладать. Он застонал еще громче и, обняв мага за пояс, прижал его к себе. Ему очень нужно было именно сейчас ощутить, что Магнус тоже желает его. Он потерся членом, скованным брюками, о такой же вставший член мага, и тот протяжно застонал, хватая воздух пересохшими губами.

Осторожно опустившись на колени, Алек, словно в каком-то дурманном сне, вдруг обрел уверенность, ложась на спину и опуская мага сверху. Слегка отстранившись, он заглянул в такие притягательные глаза, замечая в них тот же дурман, имя которому – желание.

Алек с силой сжал руки, стискивая Магнуса, прижимая его еще ближе, подаваясь ему навстречу, потираясь о него всем телом. Ему хотелось скинуть все тряпки и почувствовать под своими ладонями эту гладкую карамельную кожу. Никто и никогда еще не будил в нем такого неистового желания обладать.

Магнус терся о него, выстанывая какие-то просьбы ему в шею, но смысл их не доходил до сознания Алека. Он шарил руками по плотному одеянию мага, пока не догадался опустить руки чуть ниже и ухватить его за ягодицы, вжимая в себя.

Несколько яростных толчков, и тело Магнуса в его руках напряглось, выгибаясь до хруста в спине, и расслабилось. Алек продолжил толкаться, ощущая обмякшую плоть мага и теряя голову от этой открытости и доверчивости. Его руки, свободно шарящие по телу Магнуса, наконец проскользнули за пояс брюк. Как только прохладная кожа ягодиц коснулась его ладоней, Алек сорвался в оглушающий оргазм.

========== 10 ==========

Следующим утром, стоило Алеку открыть глаза, как он почувствовал истому, наполняющую его. Тело, разбуженное ночными забавами с магом, просило своего. Желания, так долго запертые внутри, вдруг всколыхнулись волной, требуя немедленного удовлетворения.

Больше всего сейчас хотелось ощущать крепкое тело Магнуса рядом, его гладкую кожу и стальные мышцы под ней. Алек и не знал, как это приятно: сила, заточенная в шелк.

Он улыбнулся, вспоминая вчерашнюю ночь. То, как стонал Магнус, выгибаясь под его руками, как рассыпал поцелуи по его коже, раз за разом доказывая, что он, Алек, может быть желанен. И, чем черт не шутит, даже любим?..

Подавив в себе напрасные надежды, Алек живо поднялся и наскоро ополоснулся из ведра, стоявшего во дворе у колодца. Растирая кожу полотенцем, он зашел в дом, с усилием подавив улыбку: снаружи он чувствовал взгляд, не оставлявший его ни на секунду. Не трудно было догадаться, кому он принадлежал. Горячая волна прошлась по его телу, опустившись теплом прямо в пах. Усмирив так некстати восставшие желания, Алек оделся и, придав лицу соответствующее случаю выражение, вошел в горницу, где вся семья собралась за завтраком.

Янина суетилась у печи, а младшие ребята, еще немного сонные и взъерошенные, как воробьи, ковырялись в мисках, поедая пшенную кашу. Янош, не поднимая глаз, быстро работал ложкой, очевидно спеша покинуть дом.

– Здрав будь, ведьмак, – хмуро поприветствовал его солтыс.

– И тебе не хворать, хозяин, – ответил Алек степенно, накладывая в глиняную миску комковатую кашу.

Солтыс пожевал губами, потом, решившись, произнес:

– Недолго тебе осталось тут маяться, ведьмак. Маг вчера объявил, что возьмется за превращение сегодня же ночью. Так что к утру получим мы свой заказ. – Он покряхтел и, не выдержав, пожаловался: – Ох и мастак же торговаться этот пан Магнус.

Он нарочито засмеялся, но никто за столом не поддержал его веселья. Янош, побледнев, вскочил из-за стола и, пробормотав что-то себе под нос, выбежал из дома.

Алек застыл, не донеся ложку до рта. Значит, Магнус еще вчера днем все решил, а ночью лишь изображал страсть, решив поиграть с глупым неопытным ведьмаком.

Что ж, пан Магнус, глупый ведьмак благодарит за науку.

Ему вдруг стало невыносимо тошно от всей этой ситуации, а более всего от того, что приходилось сидеть за столом с человеком, хладнокровно планирующем издевательство над бессловесной тварью.

Алек, не чувствуя в себе сил выслушивать в очередной раз планы старосты, встал из-за стола и, поблагодарив хозяев, вышел во двор.

Пустырь за плетнем манил его днем, так же как и ночью, обещая очистить свежей росой, успокоить запахом диких цветов, дать отдых телу на шелковистом покрывале трав. Старательно выкидывая мысли о ночных забавах, Алек растянулся среди стеблей пустырника, машинально отправляя в рот сорванную травинку.

За гостеприимством солтыса, за его откровениями и любезностью проскальзывало то, что Алек ненавидел в людях больше всего, то, что тщательно искоренял в себе самом. Вера в собственную значимость. В свою силу, в свое право распоряжаться на этой земле: судьбами людскими или нежити. Вера в то, что эти места подвластны его воле, его слову.

Словно и не было у этих мест других хозяев, иных богов. Словно и существовали они лишь для того, чтоб дать жизнь солтысу и его семье. А те, кто был здесь до него, всего лишь твари, чудища, подлежащие истреблению. И не потому, что страшны, вредны или ужасны, а потому что ежечасно напоминают ему о том, кто он есть.

Снова пришли на ум слова Ходжа.

“Люди любят выдумывать страшилищ. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, хлеща жён вожжами, моря голодом старую бабку, осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их всё-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них легчает на душе. И им проще жить”

Какие бы разногласия не развели их с Магнусом, тот никогда не станет таким. При всей своей силе даже не подумает считать себя хозяином, владельцем этой земли или ее обитателей. Напротив, этот идеалист до последнего будет пытаться договориться с нежитью, даже стоя в ее пасти меж острых зубов.

Откуда-то сверху послышался звон разбитого стекла и приглушенное чертыхание.

Алек привстал, опираясь на локти и задрав голову. В одном из окон второго этажа мелькнула знакомая фигура с всклокоченной шевелюрой.

Против ожиданий Магнус не вызвал у него обиды, хоть Алек и был изрядно сердит на него. Однако в том, что произошло вчера, была вина их обоих: Магнус коварно пустил в ход свои чары, но Алек поддался на них.

Из того же окна вновь раздались ругательства, а вслед за ними полыхнула зеленая вспышка.

Алек поднялся и, оглянувшись по сторонам, быстро приблизился к дому. Ухватившись за резные наличники на окнах, он подтянулся и, легко переступая по бревнам, добрался до заветного окна. Осторожно заглянув меж раздвинутых занавесей, он увидел стол с несколькими свитками и потертые полотняные мешочки, в которых знахарки хранили травы. Возле замысловатой конструкции из стеклянных колб и реторт россыпью лежали самоцветы. Рядом стояла небольшая мраморная ступка, в которой сам по себе крутился пестик, с хрустом дробя в пыль цветные камни.

Очередное чертыхание послышалось из глубины комнаты. Алек подтянулся на руках и перебросил длинные ноги через подоконник.

– Я думал, мы договорились, что ты оставишь русалку мне, – насмешливо проговорил он.

Магнус резко развернулся, в глазах его отразилась тревога.

– Я считал, что мы вчера пришли к согласию, – напряженно ответил он, не сводя внимательного взгляда с Алека, осматривающего его комнату.

В руках маг держал сосуд с зельем, переливавшимся изумрудно-зеленым цветом, и стеклянную палочку, которой, очевидно, это зелье размешивал.

– Вот как? – еле слышно проговорил Алек, подходя еще на шаг ближе. – А я считал, что единственное, к чему мы вчера пришли, – совместный…

– Прекрати! – оборвал его Магнус, поморщившись. – Тебе не идет пошлить!

– Что поделать, – в голос Алека все-таки прорвалась обида. – Я всего лишь глупый ведьмак.

– О, перестань! – брови Магнуса страдальчески изогнулись. – Я сейчас заплачу от жалости.

Он отставил колбу и палочку на стол, затем подошел к Алеку вплотную, и сжал его предплечья, с мукой заглядывая в синие, как летнее небо, глаза.

– Давай договоримся, – тихо прошептал он. – Если у меня ничего не выйдет, ты убьешь ее.

Алек склонился ниже, всматриваясь в желто-зеленую радужку распахнутых напротив глаз и чувствуя, как, вопреки доводам разума, готов позволить магу все. Готов бессменно стоять за его плечом, поддерживать и защищать. Участвовать в самых безумных авантюрах. Лишь бы хоть иногда ловить на себе этот невероятный взгляд. Лишь бы маг по-прежнему смотрел на него, как ночью, с желанием и теплом.

Алек кивнул и в доказательство своих слов коснулся губами приоткрытого в удивлении рта.

Неизвестно, куда бы их завел поцелуй, если бы зелье на столе не полыхнуло знакомой вспышкой, оставляя стеклянную колбу абсолютно пустой.

– Черт, – устало выругался маг, склоняя голову Алеку на плечо.

– Что случилось? – спросил ведьмак, непонимающе глядя на опустошенную колбу.

– Никак не могу стабилизировать, – пожаловался Магнус, подойдя к столу и вновь начиная засыпать в колбу сушенные травы и перемолотые камни.

Алеку, наблюдавшему за ловкими пальцами, трамбующими порошок в узкое горлышко, внезапно пришла в голову идея.