Текст книги "Покоряясь тебе (СИ)"

Автор книги: Novela

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

– Любым способом, Грейс. – Его голос прозвучал холодно. – Я всегда добиваюсь желаемого.

Кивая, я хмыкнула. Уж в этом я нисколько не сомневалась.

– Почему так долго ждал? – Я еще ближе подошла к нему. – Почему целых пять лет выжидал, прежде чем действовать?

Глаза Адама метнулись в сторону, но я не собиралась оставаться без ответа.

– Потому что всего этого не должно было быть, – надломано выдохнул он. – Нас с тобой не должно было быть. Это была игра, утеха для моего поврежденного мозга. Ты была просто объектом, к которому я испытывал страсть. Я знал, что после того, как я покончу с тобой, ты больше не будешь прежней. И некая часть меня, возможна та, в которой еще сохранилось что-то человеческое, не хотела для тебя этого. Я оттягивал тот момент, когда ты окажешься в ловушке, и я переверну твою жизнь. До того момента, как я испорчу тебя.

Последние слова он произносит едва слышно, а меня душат слезы, потому что я не понимаю, сколько еще дерьма должно вылиться на наши головы, прежде чем…

Прежде чем что? Какое будущее может быть с человеком, который с самого начала играл со мной, как кошка с мышкой? В течение долгих лет, я была пешкой в его жестокой игре, даже не ведая этого.

Господи, как же ранят его слова! Признание о том, как долго он планировал свою жестокую забаву со мной! Правда о том, что все, что он делал, было направлено на то, чтобы разбить мой мир, разорвать меня на куски и в итоге выбросить, как мусор.

Его жестокость была полнейшей загадкой для меня.

Я полностью в разобранном состоянии и меня трясет от того количества жестокой правды, которую он обрушил на меня.

Вернувшись к стене, я сняла еще одну фотографию, на которой я выхожу из Баскин Роббинс, и ткнула ею в Адама в неожиданном приливе злости.

– Знаешь, что это был за день? – Мои онемевшие губы плохо слушаются меня, и, кажется, что я буквально выплевываю слова. – Это 18 октября 2009 года, и я только что узнала, что меня приняли в университет, предоставив частичную стипендию. Моей радости не было предела, потому что я два года трудилась, чтобы иметь такую возможность. Единственный человек, кто мог разделить со мной эту радость – была бабушка. И я поехала за мороженым, чтобы отпраздновать с ней это событие.

Я схватила следующую фотографию, на которой я в парке аттракционов с Лорен и Эмми в первый свой год учебы. Мы смеемся и едим сладкую вату, а на наших головах дурацкие уши Микки Мауса.

– Здесь я дурачусь со своими подругами в один из воскресных дней, потому что холодная зима, наконец-то закончилась и наступили теплые весенние дни.

Следующее фото, где я на лавочке в парке позапрошлой осенью, грею руки о большой стакан с кофе.

– А здесь мне грустно, потому что моя собака, мой друг, которая была у меня с девяти лет, умерла от рака.

Меня заметно трясло, когда я подошла к Адаму и швырнула в него фото.

– Эти фото – это я и моя жизнь! Это ты хотел уничтожить? Твоя цель стоила того, чтобы все испортить?

Я смотрю на Адама слезящимися глазами; я настолько зла и разочарована.

Он молчит, и его глаза лихорадочно блестят. Он не собирается оправдываться, потому что не для того привел меня сюда.

Его намереньем было оттолкнуть меня, чтобы я сбежала, и он оказался прав.

Я обхожу Адама, который никак не реагирует, и выхожу из комнаты. Хочу бежать от этого места как можно дальше, и забыть то, что увидела.

Нереально.

Я с силой тру глаза, будто могу стереть образы того, что только что открылось мне.

Тяжело дыша от злости и душевного потрясения, я направляюсь в свою комнату и достаю из комода пижаму. Потом встаю перед зеркалом и собираю волосы в небрежный пучок.

Мне нужно что-то делать, хоть что-то, чтобы не сорваться и не начать крушить все вокруг.

– Что ты делаешь?

Я кидаю быстрый, хмурый взгляд на Адама, который пошел за мной, но не решается переступить порог комнаты, которая считается моей. Его лицо бледное, а глаза смотрят на меня с каким-то испуганным, потерянным выражением.

– Я собираюсь пойти в душ, – отрывисто, не глядя на него, отвечаю я. – Я устала и хочу лечь спать.

– Ты остаешься?

Его голос настолько растерян и недоверчив, но я уже привыкла, что все, что касается меня и наших отношений вызывает в нем какое-то упрямое отторжение.

– Когда… когда ты уже усвоишь, я не собираюсь тебя бросать! – обернувшись к нему, почти кричу я. – Напугала ли меня комната полная моих фотографий? Да! Безумно ли то, что ты следил за мной пять лет? Да!

Но ты делал вещи и похуже, а я по-прежнему здесь! Я не знаю, что с тобой происходит и почему все так. – Я трясу головой, отчаянно жестикулируя от недостатка слов. – Но я хочу попытаться понять, ради себя, и тебя. Ради нас. Потому что ты мой человек! – Я указываю на него рукой и поджимаю нижнюю губу, чтобы не расплакаться. – Ты мой человек, – шепотом повторяю я и ухожу в ванную, захлопнув дверь.

* * *

Ночью я просыпаюсь от какого-то шума, будто где-то громко двигают – или скорее швыряют – мебель. Это длится минут десять, и все это время я спокойно лежу, едва шелохнувшись. Я глубоко дышу, останавливая себя от того, чтобы пойти и посмотреть, что происходит.

Он вновь потерял контроль.

Мне потребуется все мое хладнокровие, если я хочу пройти с ним этот путь. И лучше начать запасаться им немедленно.

Когда все вновь смолкает, проходит пара минут и дверь комнаты тихо приоткрывается. Я не запирала ее, потому что, сделав это – я бы еще больше отгородилась от него.

Тихо ступая, Адам подходит к кровати и, отодвинув одеяло, ложиться рядом. Его рука на моем животе и он притягивает меня к себе, прижимая к своему телу.

Никто из нас не заговаривает, но впервые за несколько часов между нами нет напряжения. Я чувствую, как его тело расслабляется, стоит мне оказаться рядом.

Я опускаю руку и переплетаю наши пальцы вместе. Закрываю глаза и вскорости слышу, как его дыхание становится ровным и глубоким.

Я засыпаю почти сразу вслед за Адамом.

35 глава

Следующим утром я проснулась от того, что горячие руки Адама прижимали меня к себе, а его губы целовали меня в плечо. Спиной я чувствовала его эрекцию и сомнений в его намереньях не оставалось.

Только вот я все еще была зла на него, и время для секса было не самое подходящее.

Я попыталась встать, но его руки тут же уложили меня обратно, крепко удерживая.

– Адам, я…

Мой голос резко оборвался, стоило мне посмотреть в его глаза. Они были такими дикими, темными и жаждущими. Потребность была огромной.

Его потребность во мне.

Я тяжело сглотнула, капитулируя. Вступать с ним в противостояние сейчас было бы глупой затеей. Ему было плохо, чертовски плохо и я не могла остаться равнодушной к этому. Я не могла не принимать близко к сердцу все, что было связано с этим мужчиной, даже если бы мне и хотелось.

Никаких прелюдий не было, он просто снял с меня фланелевые пижамные штаны, нижнее белье, разместился между моими согнутыми в коленях ногами и одним толчком вошел в меня. Довольно грубо, и я была не совсем готова, а потому немного болезненно, но стоило ему оказаться внутри, как мое тело откликнулось на него, словно живя своей отдельной жизнью от разума.

Это было чистое обладание, будто он подтверждал свои права на меня. Я смотрела на его напряженное лицо, заостренные скулы, хмурый взгляд, пока он с силой двигался во мне, словно хотел навсегда соединиться со мной.

Я держалась, как могла, но скоро внизу моего позвоночника появилось знакомое покалывание, и я часто задышала, понимая, что долго не выдержу. Стон сорвался с моих губ, и я опустила глаза вниз, туда, где сходились наши тела. Как напряженный живот Адама с идеальным прессом соприкасался с моим, плоским, но далеко не таким спортивным.

Это зрелище, как он погружался в меня, доставая до самых чувствительных точек в моем теле, перебросило меня за край. Я изогнулась, дрожа мелкой дрожью в оргазме, и вновь упала на постель, чувствуя себя бестелесной.

Но Адам не торопился следовать за мной. Его руки плотно прижимали мои запястья к простыням, пока он буквально вбивался в меня. И когда спустя еще десять толчков он, наконец, кончил, его лицо не расслабилось даже в этот момент.

Прошло около минуты, прежде чем он вышел из меня и отпустил мои руки. Все, чего я хотела, это расслабленно лежать в кровати и ничего не делать. Даже не разговаривать. Но мне надо было в университет на утреннее занятие.

Встав с кровати, я ушла в ванную, даже не оглянувшись.

Серьезно, даже после того, как менее пяти минут назад он довел меня до оргазма, я не хотела видеть его и говорить с ним.

Мне требовалось время. Немного чертового времени, чтобы переварить все, что обнаружилось вчера.

Полностью собравшись, я вышла из комнаты. В коридоре оглянулась назад, и удивилась, увидев, что хранилище моих фотографий больше не заперто. Все внутри меня кричало держаться от туда подальше, но ноги сами понесли меня к комнате.

Она оказалась пуста. Ни фото, ни компьютера, ни колец под потолком. Голые стены и сейчас уже трудно представить, что еще вчера было по-другому.

Я не стала задерживаться там, потому что образы в моей голове все еще были яркими, причиняя боль. И я действительно торопилась.

Проходя через гостиную, я заметила остатки вчерашнего разрушения и отсутствие кое-каких предметов. Можно предположить, что Найджел уже успел устранить самые большие последствия.

От завтрака я отказалась, чем, видимо, разочаровала Адама. Но мне бы и кусок в горло не полез.

Я удивилась, что в будний день он все еще в футболке и пижамных штанах, и, очевидно не торопиться на работу.

Впрочем, он босс, может делать что хочет.

– Я тебя провожу, – приглушенно отозвался Адам, когда я сказала, что мне некогда завтракать.

Мы и словом не обменялись, пока шли к двери. Адам казался полностью погруженным в свои мысли, и, по всей видимости, отнюдь не радостные. Впрочем, мои были такого же характера, и я просто хотела уйти, чтобы вдали от него, на свежую голову все осмыслить.

Возле двери я открыла рот, чтобы попрощаться, но тут его руки притянули меня за бедра к себе и требовательные губы накрыл мои. Язык жестко толкнулся внутрь, то ли в желании наказать, то ли в стремлении доставить удовольствие. От неожиданности такого напора я растерялась, но сопротивляться и мысли не было. Схватила волосы на затылке Адама и с ощутимой силой потянула, застонав в его рот.

Эллингтон прижал меня к двери, буквально придавив своим телом, ни на мгновенье не прерывая поцелуй. Я упивалась его вкусом, мои колени подгибались от сладкой пытки, которой подвергали меня его язык и губы; его пальцы, надавливая на кожу, гладили мои бедра под задравшейся юбкой.

Даже когда я злилась на него, ему удавалось вызвать в моем теле такую сильную ответную реакцию, что на время я забывала обо всем.

Я не знаю, сколько прошло времени, пока Адам не отпустил меня. Пять минут, или вечность, но на прощанье он погладил мою щеку, подарил целомудренный поцелуй в лоб и запер за мною дверь.

В полном смятении чувств я спустилась на подземную парковку, рассеянно поздоровалась с Квентином и, забравшись на заднее сиденье авто, прижала пальцы к припухшим губам.

Не было никакого шанса, что в ближайшее время туман в моей голове рассеется, и я смогу беспристрастно оценить новое, шокирующее открытие. Поэтому я прикрыла глаза и попыталась расслабиться.

День предстоял быть долгим.

Как я не пыталась настроиться и внимательно слушать лекцию, не отвлекаясь на все посторонние мысли, у меня ничего не вышло. Я была очень рассеянна, и когда профессор задал мне вопрос, я ответила невпопад, ужасно смутившись под неодобрительным взглядом преподавателя. Обычно я хорошо подготовлена к занятиям, но не сегодня.

Да и как, ради всего святого, я могу думать о чем-то еще после вчерашнего?

К середине дня моя голова буквально раскалывается и хотя у меня еще пара, я решаю ее пропустить, что считаю для себя недопустимым.

Хорошо, сегодня в виде исключения. Так и быть.

Я возвращаюсь в общежитие и, пользуясь тем, что девчонок нет, выпиваю таблетку и ложусь отдохнуть. Моему измученному мозгу нужна передышка. Я засыпаю почти сразу, но когда через два часа пробуждаюсь, чувствую себя еще хуже.

Нужно проветриться. Пробежка. То, что надо. Это всегда помогает мне навести душевный порядок. После того, как наши отношения с Адамом возобновились, я забросила идею с марафоном, но обувая кроссовки, я обещаю себе, что впредь не буду делать такие большие перерывы в пробежках. В конце концов, если я не стану призером университетского забега, то хотя бы поддержу тело в тонусе.

День клонился к вечеру, когда я добежала до парка. В это время многие занимались спортом на свежем воздухе. Сделав небольшую растяжку, я побежала, взяв свой обычный темп. Мне не хватало музыки в ушах, но свой айпод я оставила дома, потому, как ничто не должно было меня отвлекать.

Итак, я узнала, что пять долгих лет Адам следил за мной, преследуя отвратительные цели на мой счет. Будет большим приуменьшением сказать, что это очень странно. Если бы я не увидела его потайную комнату, то не поверила бы в то, что такое может быть в реальности. Скорее уж похоже на сюжет какого-нибудь триллера.

Жутко.

Он выслеживал меня, наблюдал за мной даже тогда, когда я была в доме бабушки и представить не могла, что кто-то поблизости сидит в укрытии с фотоаппаратом. Такое можно ожидать от совершенно помешанного человека, и в тоже время, Адам не был таким.

Вспыльчивый, мозговыносящий, агрессивный, доминирующий, но не помешанный. Нет, он не был таким.

Так, когда это все началось? Он сказал, что увидел меня и просто решил получить меня таким образом. Довольно слабое пояснение, и я не знала, стоит ли ему верить.

А если и так… Когда это случилось? Где именно он увидел меня и почему в его голове возникли эти мысли? Может, тогда я тоже его увидела, но не запомнила?

Впрочем, это кажется маловероятным.

Это многое объясняло в его раннем поведении. Его жестокость, холодность, подавляющая сила. Он действовал согласно своему плану, только я этого не знала. Но потом все пошло не так, как он задумывал. У него появились чувства ко мне, что очень мешало его жестокой игре. И хотя он по-прежнему не говорил о них, я знала, что они есть. Это невозможно было не почувствовать.

Но, черт возьми, он годы лелеял и взращивал в себе желание причинить мне боль, поиграться со мной и в итоге уничтожить!

Разве могла я после такого все еще хотеть быть с ним?! Могла ли любить его?

Я затормозила и, согнувшись, уперла руки в колени. Недели простоя дали о себе знать – я быстро утомилась, и мои ноги болели.

Вопреки всему, что я знала и вопреки тому, как он вел себя со мной, я любила его. Я хотела быть рядом, пока он проходит реабилитацию и я хотела быть рядом… всегда.

Я смахнула вдруг набежавшие слезы и, развернувшись, побежала назад.

Не знаю как, но я надеялась, что мы оба сможем с этим справиться.

– Что случилось? Ты избегаешь Эллингтона?

Я вскинула голову, встретив любопытный взгляд Эмми. Подруга стояла возле моей кровати, в халате и с бигуди на голове. Эм готовилась к свиданию – первому после болезненного разрыва с Дереком и я была рада за нее.

– С чего ты так решила? – Я изобразила искреннее удивление, хотя она и раскусила меня.

– Ты поставила телефон на виброзвонок, и за последние полчаса он уже трижды вибрировал. Ты смотришь на дисплей, но трубку не берешь. Много ли существует людей, которых игнорировала бы обычно вежливая Грейс Колдвел?

Скрывать что-то от Эм и Лорен, живя с ними в одной небольшой комнате было совсем не просто. Меня столько раз подмывало рассказать им о том, что пять лет Адам преследовал меня, прежде чем устроил западню, в которую я так легко попала, но в итоге останавливалась.

Никогда и никому я не смогу рассказать об этом.

– Я просто хочу спокойно поработать над дипломной работой, – поведя плечами, не слишком убедительно ответила я. – Да, у нас есть кое-какие разногласия, и это отвлекает.

До окончания университета оставалось менее двух месяцев и скоро мне предстояло защищать свой диплом, а события в наших отношениях с Адамом действовали очень непродуктивно на учебу.

– Слушай, мы с Лор видим, что с тобой что-то происходит. – Эмми села на край моей кровати и с участием улыбнулась. – Если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь поговорить с нами. Ты же знаешь?

Я кивнула и, потянувшись, обняла Эм за шею.

– Конечно, знаю. Вы столько раз помогали мне преодолевать трудности. Это неоценимо.

– Мы все в то или иное время проходили через трудности. И хорошо, что мы были и есть друг у друга.

Я кивнула, и мы с Эмми вновь крепко обнялись, засмеявшись сквозь навернувшиеся слезы.

За эти четыре года мы стали нашей маленькой, крепкой семьей. Грустно было осознавать, что скоро каждая из нас пойдет своей дорогой. Что больше не будет ночных посиделок со сплетнями о парнях и ворчанья из-за занятой ванны. Мы по прежнему останемся родными друг другу, но невозможно избежать изменений.

Лорен уедет в Лос-Анджелес и бог знает, когда мы вновь увидим ее. Эм собиралась остаться в Чикаго, и я тешила себя тем, что хоть с ней мы будем видеться чаще.

Чуть позже Эмми ушла на свое свидание, Лорен была на смене в ресторане, а я решила сделать перерыв в учебе и вышла за ужином. В тайском ресторанчике поблизости от нашего общежития я купила салат из лапши и жареный рис с курицей, тут же вернувшись назад.

Адам звонил еще раз, пока я ждала свой заказ, но поколебавшись, я вновь пропустила вызов.

Прошло три дня с того момента, как пугающая правда обрушилась на меня и я все еще не была в норме, чтобы говорить с ним.

Я не знала, что ему сказать, потому что в моей голове и душе была полнейшая неразбериха.

Это не могло повлиять на мое решение быть с ним, но я все еще не знала, как найти в себе силы смириться с тем фактом, что он долгое время намеренно хотел испортить мне жизнь.

В конце концов, я дорожила своей жизнью и своим здравием. Пусть со времени знакомства с Адамом это не раз подвергалось сомнению.

Его машину напротив моего общежития я увидела издалека. Высокая фигура Адама стояла, прислонившись к дверце, но он еще не заметил меня.

Я чуть притормозила, досадливо поморщившись. Ничего удивительного, что он здесь, ведь я целый день игнорировала его звонки. Прежде чем возобновить шаг, я отругала себя за то, что не переоделась, отправившись за ужином. На мне были светло-серые трикотажные штаны, подозрительно смахивающие на пижаму, темно-синий растянутый свитер и нательная белая майка. Мои волосы скреплял простой карандаш, не придавая прическе шика и элегантности.

Всплеск раздражения вперемешку с чувством радости от того, что вижу его, придал мне сил подойти к нему.

Заметив меня, Адам оттолкнулся от «Астон Мартин» и пошел навстречу мне.

– Что ты здесь делаешь?

Мой голос прозвучал не слишком приветливо, а взгляд сделался хмурым.

Что ж, пусть знает, что это не особо приятный сюрприз. Пусть мое предательское сердце и забилось быстрей рядом с ним.

– Почему ты не берешь трубку?

Адам ответил мне таким же хмурым взглядом. Я не могла не заметить, что вокруг его глаз образовались темные круги, и уже знала, что таким он бывает от недосыпа и серьезного душевного терзания. Он выглядел как человек, который долгое время места себе не находил.

Внутри меня кольнуло чувство вины, которое я тут же отмела.

Да, он проходил через трудный период, и я обещала ему помочь, но, черт возьми, кто поможет мне после той бомбы, которую он сбросил на меня?!

– Я же говорила тебе, что буду учиться эти дни, – обороняясь, нетерпеливо отрезала я.

Я, правда, не хотела чувствовать угрызений совести, но не могла это контролировать.

– Черт, ты отступаешь, да? – Он резко выдыхает и его лицо искажается: выдержка подводит его. – Ты решила, что тебе это не надо, я прав? – Губы Адама кривятся в попытке улыбнуться, но каждая черточка его лица пропитана мукой и сомненьем.

Я поджимаю губы и отворачиваюсь, быстро моргнув. Мое горло зудит, и, кажется, что слова застряли где-то на полпути в трахее. Мне больно видеть его в таком состоянии, и мне больно за себя.

Черт возьми, как мы сможем справиться со всем этим, если настолько не уверенны друг в друге?

– Адам, я просто… – Я вновь смотрю на него, и мне хочется плакать.

Почему наши отношения начались так паршиво? Почему мы вынуждены были пройти сквозь череду кошмарных событий, прежде чем поняли, что имеем чувства друг к другу?

Я так сожалею, что наше знакомство и все, что последовало дальше окрашено в такой драматический оттенок с горьким привкусом. И в то же время я понимаю, что именно из всего плохого я смогла отделить те хорошие моменты, за которые стоило бороться.

– Мне нужно было время, только и всего. – Я развела руками, пожав плечами. – Ты не можешь скинуть на меня эту бомбу и ожидать, что я тут же смерюсь с этим. Это тяжело принять и понять. Но я пытаюсь. – Я глубоко вздыхаю и качаю головой; меня переполняют эмоции, и я не знаю, как правильно передать их. – Это сложно. И мне нужно было время, чтобы просто попытаться уместить в своей голове тот факт, что ты несколько лет был чертовым сталкером, пока я была так беспечна.

Он смотрит на меня исподлобья и долго молчит, отчего я начинаю переминаться с ноги на ногу.

– Хорошо, тебе нужно время, я понял. – Наконец он кивает, но я вижу, как непросто ему принять это. – Но ты могла ответить на звонок, чтобы я, твою мать не думал, что кто-то добрался до тебя и причинил вред!

Адам рассержен, и его челюсть напряжена; руки сжаты в кулаки.

Ох, черт! Об этом я не подумала.

– Я не знаю, что с тобой, – делая глубокий вдох сквозь ноздри, с усилием произносит он. – Это охренеть как выводит меня из себя!

– Извини, – начинаю лепетать я, совершенно растерявшись.

И я вдруг понимаю, как нелегко сейчас приходится Адаму. Он помешан на контроле. Все время, пока длилось наше соглашение, он сходил с ума, если я своевольничала. Я даже носила с собой телефон с датчиком слежения. И вот теперь он был лишен этого. Я была свободной, и я сама решала, как строить свое время.

Адам сходит с ума от того, что – как ему кажется – он больше не может контролировать меня.

– Извини, что заставила тебя волноваться, но Адам, если ты и дальше будешь относиться ко мне как к безвольному существу, ничего не выйдет, – тихо бормочу я, и мой взгляд смягчается.

Он разводит руками и невесело усмехается.

– Это то, о чем я предупреждал тебя. Ты уже начинаешь это понимать.

Я едва не стону от беспомощности: вот же упертое существо! Уже открываю рот, чтобы возмутится, как замечаю, что у нас есть зрители. Кучка особо любопытных девчонок делает вид, что болтает возле входа в общежитие, но при этом каждая по очереди бросает косяки в нашу сторону.

– Давай поднимемся наверх и там продолжим разговор, – примирительным голосом предлагаю я, и мои внутренности невольно сжимаются при мысли, что Адам увидит место, в котором я живу.

Адам кивает, соглашаясь, и следует за мной, когда я направляюсь к двери и достаю свою студенческую карту. При нашем приближении наши зрительницы оживляются, старательно изображая увлекательную беседу, но некоторые так и пожирают глазами Адама.

Это раздражает. Я понимаю, что Адам привлекателен для женщин и даже невольно притягивает их взгляды, но внезапно, когда эти первокурсницы таращатся на него, меня одолевает жуткая ревность и чувство собственности.

Руки прочь от моего мужчины!

В тишине мы поднимаемся на мой этаж, и когда я открываю дверь в комнату, мои руки немного дрожат. Я волнуюсь больше, чем мне бы того хотелось. Это как пустить его еще глубже в свою жизнь, хотя и так кажется, что он заполнил собой каждый уголок моего сознания и души.

Я вхожу первой, молясь о том, чтобы нигде не валялись грязные вещи Лорен, которая часто бывает небрежной в этих делах. Быстро окидываю комнату взглядом, и с облегчением выдыхаю, когда не обнаруживаю нигде особого беспорядка.

Адам останавливается посреди круглого коврика и неторопливо оглядывается. Я прикусываю губу, с интересом наблюдая за ним – догадается ли, какая именно из кроватей моя?

Кровать Лорен у левой стены, над ней висят плакаты ее любимых рок-групп и пара фотографий со второго года обучения. Эмми спит посередине: ее кровать покрыта ярко-салатовым покрывалом – подарок ее бабушки, от которого она никак не решиться избавиться, хоть у него и противный цвет. Моя кровать на правой стороне, у окна. Над ней висит большой черно-белый плакат Одри Хепберн из фильма «Завтрак у Тиффани», и пара университетских вымпелов.

К ней и подходит Адам.

– Почему у тебя нет фотографий?

Он оглядывается в поисках моих личных фото, но их нигде нет. Я едва сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть, что у него-то их точно хватает, но вовремя прикусываю язык и только пожимаю плечами.

Еще одна общая черта между нами – в его квартире я так же не видела каких-либо личных фото. Не его точно.

– Когда ты в последний раз виделся с доктором Берком? – спрашиваю я, потому что мне кажется, что этот тип опять что-то ему насоветовал.

– Вчера. – Адам трет левую бровь и делает вид, что его сильно волнует вид из окна.

– Так что он думает о ходе твоего лечения? – Я обхватываю себя руками, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.

– Он считает, что мне стоит лечь в клинику на какое-то время. – Адам, наконец, смотрит на меня, и я поражаюсь, насколько неуверенным он выглядит.

– Лечь в клинику? – сдавленно пищу я, быстро моргая. – Но почему? Разве все так серьезно? Я имею в виду, ты не кажешься… – я обрываю бормотание, испугавшись произнести слово «сумасшедшим».

– Доктор Берк полагает, что это имеет веские основания, – сухо роняет Адам и замолкает.

Мне кажется, что я хочу сделать больно доктору Берку. Сама мысль о том, что Адама замкнут в палате, приводит меня в ужас.

Я просто хочу защитить его! Это на уровне инстинкта, я даже не знаю, как объяснить это стойкое желание уберечь его от той темной тучи, что сгустилась над ним. Я хочу сделать что-то, что угодно, что способно помочь ему.

Если бы я могла вернуться в прошлое, в то время, когда произошел тот надлом в его личности и исправить это. Я бы отдала что угодно за такую возможность.

Адам был далек от идеала. Часто с ним бывало сложно, порой просто невыносимо, но я любила его со всем его багажом странностей и противоречий.

Я видела, что в последнее время он был сам не свой. Никогда прежне он не казался таким потерянным, таким неуверенным в себе. Я не была дипломированным психотерапевтом и возможно – скорее всего – доктор Берк осудил бы мои действия, но я хотела помочь Адаму так, как было в моих силах.

– Что ты делаешь?

Адам настороженно прищурился, когда я стянула свитер через голову, а следом майку, оставшись в спортивном лифчике. Сняв со спинки стула свой легкий шарф, протянула ему.

– Ты не можешь контролировать меня двадцать четыре часа в сутки, не всегда можешь знать, где я и что со мной. Но когда мы вдвоем, за запертыми дверьми комнаты, я полностью под твоим контролем. – Я прямо смотрела на Адама, давая понять, что значат мои слова. – Я доверяю тебе. – Я выставила руки вперед, сложив запястья вместе.

Мой пульс бился сильно и быстро, а во рту пересохло от нервного напряжения. Я не могла не волноваться, потому что в последний раз, когда я была связанная, не был светлым моментом в нашей истории. И, наверное, я бы предпочла обойтись без этого, но я знала, что он нуждается в моем подчинении. Это малое, что я могла дать ему.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что предлагаешь мне? – Адам хмуро посмотрел на мои сдвинутые руки. – Грейс, это одна из причин, по которой мне пришлось обратиться к доктору Берку. Я не хочу рисковать тобой.

Он поднял голову, и меня буквально ударила затаенная боль в глубине его глаз.

– Адам, без этого ты теряешь себя. – Я тяжело сглотнула, надеясь, что поступаю правильно. – Я верю, что ты не станешь переходить черту. – Мои губы дрогнули в слабой улыбке. – Мы можем вместе найти середину. Недавно ты сам сказал, что я твой баланс.

Мой взгляд буквально кричал о любви, которую я испытывала к нему. Ради этого мужчины и моих чувств к нему было многое, на что я готова была пойти.

Адам запустил руку в волосы, шумно выдохнув. Он все еще колебался, но я видела знакомый блеск, которым вспыхивали его светло-серые глаза.

– Если я сделаю что-то, что будет слишком для тебя, скажи мне об этом. Хорошо? – попросил он.

Я кивнула.

– Грейс, пообещай мне это! Я не хочу допустить глупость, из-за которой потеряю тебя.

– Адам, я сразу скажу, если мне что-то не понравится, – серьезно посмотрев на него, заверила я. – Я не стану терпеть, обещаю.

Он долго смотрел на меня, будто решая, можно ли мне верить, и после кивнул.

– Ладно. Как скажешь. Если ты действительно этого хочешь…

– Я хочу, – твердо подтвердила я, и он связал мои запястья шарфом, оставив концы свободными.

По приказу Адама я легла на постель и подняла руки над головой. Он привязал шарф к спинке кровати, зафиксировав меня.

Мой пульс опять подскочил, только на этот раз к волненью добавилось некое предвкушение скорого удовольствия. Я не знала, что именно он собирался делать со мной, но я верила, что он не станет причинять мне боль. Не такую, которую я не смогу выдержать. А если все же мне что-то не понравится, я всегда могу остановить его. Впрочем, я сомневалась, что до этого дойдет.

Но все же был шанс риска, и этого не следовало исключать. В стремлении контролировать меня он мог утратить собственный контроль, и никто не знал, к чему это может привести.

Когда я была привязана, вытянувшись на покрывале, Адам расстегнул кнопки по центру моего лифчика и развел половинки в стороны, обнажая мою грудь. После сел поверх моих коленей и медленно спустил с меня штаны вместе с трусиками.

Его взгляд утратил какие-либо признаки неуверенности, которая еще несколько минут назад сквозила в нем. Он стал темным, порочным, жестким, не обещая пощады.

Это был взгляд хищника. Взгляд моего Адама.

Адам склонил голову немного набок, глядя на меня из-под полуприкрытых ресниц. Положив ладонь между моей грудью, провел ею вниз, оставляя невидимый огненный след.

Томление разлилось по моему телу, и я облизала пересохшие губы, слегка натянув шарф.

Рот Адама изогнулся в предостерегающей, опасной усмешке.

– Лежи смирно, Грейс. – Его голос наполнился хрипотцой. – Сейчас ты полностью подчиняешься мне. Никакого своеволия.

Он предостерегающе выгнул брови, и я с усилием кивнула. Даже зная, что я могу остановить это в любой момент, я испытывала некий трепет перед ним на каком-то очень глубоком эмоциональном уровне.

Адам поднялся и снял с себя спортивный пиджак и черную футболку под ним. Мой взгляд стал жадным, жаждущим, скользя по его рельефной грудной клетке и крепким мышцам живота. Инстинктивно я согнула ноги в коленях и приподняла бедра, потому что мне отчаянно стало не хватать его прикосновений.