Текст книги "Покоряясь тебе (СИ)"
Автор книги: Novela
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)
Его настроения сменялись так быстро, и я не успевала за ними. В воскресенье мы расстались не на самой лучшей ноте, а сейчас он ведет себя так, словно мы обычная пара, в отношениях которой нет никаких странностей.
Я не понимала его, но не могла не признать, что мне нравится тот Адам, каким он был сейчас.
Мы поднялись на второй этаж, и он занес меня в большую комнату с огромным панорамным окном во всю стену. Мне некогда было осматриваться, но мой взгляд уловил, что из мебели здесь был только самый минимум, после чего мои ощущения захлестнули меня с головой.
Адам поставил меня на пол и, не спуская с меня своего темного, искушающего взгляда, принялся расстегивать пуговицы на моей кофте. Спустив ее с плеч, словно случайно провел рукой по напряженному соску, проступившему сквозь лифчик и нижнюю майку. Я содрогнулась и приоткрыла губы, задышав чаще.
Удовлетворенная улыбка скользнула по губам Адама. Взявшись за края майки, он потянул ее вверх, и я подняла руки, помогая ему. Моя кожа покрылась мурашками, но не от холода, а от нетерпеливого желания.
– Ты такая красивая, – охрипшим голосом пробормотал он, положив ладонь на мою шею, и нежным поглаживанием спустился на ключицу.
Он вновь поцеловал меня, глубоко проникая в мой рот, языком лаская мой язык и небо, вызывая дрожь по телу. Мое сознание затуманилось, и я с готовностью отвечала ему, отдавшись на волю ощущений.
Руки Адама потянули молнию на моих зауженных штанах вниз; опустившись передо мной на колени, осторожно снял с меня ботинки, а после спустил слаксы по ногам. Схватившись за его плечи, я переступила через одежду.
Он не торопился подниматься, и вид коленопреклоненного Адама подействовал как самый лучший афродизиак. Горячее, сильное желание прокатилось по телу, разливаясь в каждой клеточке, и сосредотачиваясь между ног, отдаваясь знакомой ноющей пульсацией.
Взглянув на меня затуманенным взглядом, Адам поддался вперед и слегка покусывая, проделал дорожку вверх по внутренней стороне одного бедра, потом второго.
Я шумно сглотнула; в горле пересохло, ноги стали ватными. Он умел распалить меня, слишком сильно, не прикладывая особых усилий к этому. Мое тело становилось сверхчувствительным под его руками и охотно откликалось на него.
Однажды я окончательно потеряю голову по его вине.
Его путешествующие губы коснулись моего живота и мышцы тут же напряглись, а давление внизу усилилось. Я дышала часто и сбивчиво, в нетерпении желая, чтобы он полностью заполнил меня, прогоняя это мучительное томление, даря неземное наслаждение.
– Такая нежная, – прикусив зубами кожу вокруг моего пупка, пробормотал мужчина. Его пальцы буквально полыхали огнем, касаясь меня.
Поднявшись, он снял с меня белье, действуя неторопливо, что лишь еще больше распаляло меня. Кажется, он испытывал нас обоих: его серые глаза потемнели от неприкрытой страсти и набравшего силу желания.
– Знала бы ты, сколько часов я провел без сна, мечтая касаться твоей кожи, – зарывшись в мои волосы, надломившимся голосом прошептал он. – Сгорая от желания погрузиться в тебя, ощутить твою влагу на своих пальцах, слышать твои стоны, когда заставлю тебя кончать. Желал тебя до боли, до помешательства, полностью теряя себя.
Тихий всхлип сорвался с моих губ. Его слова звучали с неким фанатичным поклонением: это пугало и в тоже время вызывало необъяснимый, безумный восторг.
– Я здесь, – дрогнувшим голосом выдохнула я. – Я с тобой, Адам.
Мое сердце оборвалось, когда слова слетели с губ: такие простые, но несущие в себе тайный смысл; пробирающие до самой глубины, с привкусом обреченности.
Адам взглянул на меня, обжигая своим взглядом, а потом порывисто притянул к себе, обрушая свои губы на мои. От его выдержки и неторопливости не осталось и следа.
Он подхватил меня на руки и положил на середину огромной кровати. Быстро стянул с себя майку и избавился от спортивных штанов. Приподнявшись на локтях, я наблюдала за ним, с трудом сдерживаясь, чтобы не поторопить его.
Я так сильно хотела его, что казалось, будто ломит и выкручивает каждую клеточку тела.
Наконец-то он опустился на постель, накрывая меня своим телом. Я просунула руки между нами, проведя ногтями по его твердому животу, вверх по ребрам и груди. Согнув колени, плотно прижала их к его бедрам.
Чувствовать его – сейчас это было самым важным, что имело значение для меня. Как-то так вышло, что моя потребность в нем стала непреодолимой. Я не заметила момента, когда это случилось. Но теперь казалось, что так было всегда.
– Ты нужна мне, – склонив свою голову к моему лбу, с дрожью выдохнул Адам. – Ты не представляешь, насколько ты нужна мне.
Вместо того чтобы что-то говорить, я схватила его за волосы, выплескивая в поцелуе все, что чувствовала в данный момент. Страсть, желание, томление по нему. Наш темп изменился, он стал более резким с признаками нетерпения. Руки Адама обхватили меня под ягодицы, и я приподняла бедра навстречу ему, почувствовав, насколько он уже готов и хочет меня.
– Как мне нравится, что ты уже вся мокрая для меня, – низким тембром прошептал Адам, коснувшись меня между ног. – Уже только от этого я могу кончить.
Его пошлость больше не вгоняла меня в краску: напротив, это заводило еще больше. Сделав движения вверх-вниз, я потерлась о его ладонь, издавая тихие стоны.
Это было так восхитительно, но в тоже время мало. Имитация, которая никогда не сможет сравниться с тем, что его плоть делает со мной, наполняя меня собой.
Дыхание Адама тяжелыми толчками вырывалось из его груди, пока он работал над тем, чтобы удовлетворить меня.
Потирая большим пальцем мой клитор, и двигая указательным и средним во мне, он быстро довёл меня до острого, захлёстывающего оргазма.
– Прости, детка, но черт, я больше не выдержу, – сквозь зубы прошипел он, одним сильным толчком полностью заполнив меня, пока я все еще вздрагивала от только что пережитого финала.
Адам на миг замер, а потом начал двигаться, буквально сотрясая всю меня своими ударами. Ощущения были такими яркими и острыми, что мне казалось, я не выдержу. Каждый нерв будто накалился и звенел: еще немного и я умру!
Комната наполнилась моими бессвязными выкриками, стонами и всхлипами. Я сходила с ума, горела в огне и погружалась на огромную глубину. Он был таким большим и твердым, и с каждым ударом растягивал меня, но, черт возьми, это было идеально! Лучшего просто не может быть.
Слезы радости и восторга выступили на глазах: я двигала бедрами в его ритме, ударяясь о его бедра, желая стать максимально близкой с ним. В поисках хоть какой-то опоры вытянула руки над головой, схватившись за спинку кровати.
Наши тела стали мокрыми, покрывшись капельками пота; влажные волосы липли к лицу.
– Сильней, Адам, – как в бреду бормотала я, кусая губы от предчувствия близкой разрядки. – Да… Вот так. О, Господи!
Я приподнялась и изогнулась, кончая. Адам закрыл мой рот атакующим поцелуем, поглощая мой крик.
Мое тело сокращалось от вновь наступившего оргазма; тепло разливалось в каждой клеточке. Казалось, что меня уносит ураганный ветер куда-то далеко-далеко.
– Грейс! – Выдохнул в мой рот мужчина и, содрогнувшись всем телом, мощно кончил, наполняя меня собой.
Мир потихоньку становился прежним, и мой взгляд вновь обрел возможность фокусироваться. Я потеряла счет времени, забыв на миг где я.
Смахнув с лица налипшую прядь, перевернулась на бок, чувствуя сильнейшую истому во всем теле. Блаженная улыбка как приклеилась к лицу, не желая сходить.
Вытянув руку под головой, я смотрела на Адама. Он лежал на спине, прикрыв глаза; его дыхание постепенно выравнивалось.
Я знала, чувствовала, что и для него это был не просто секс. Нечто большее, сильное, словно мы достигли некоего переломного момента в наших отношениях.
– Не думаю, что смогу отпустить тебя, – повернув голову и с какой-то растерянностью посмотрев на меня, пробормотал Адам.
Ленивая улыбка появилась на моих губах.
– Тебе придется, – расслабленно промолвила я, рисуя на покрывале хаотичные узоры.
Адам резко поднялся, садясь на постели лицом ко мне. В его взгляде появилась жесткость.
– Не хочу, чтобы нечто подобное ты делала еще с кем-то. – Его серые глаза проникали сквозь меня. – Мысль о том, что еще чьи-то руки будут трогать тебя, приводит меня в дикость.
Я с удивлением вскинула брови. Немыслимая откровенность для него. Он и прежде запрещал мне даже думать о других мужчинах, но только в этот раз в его словах было больше чувств, даже какая-то паника.
– Адам, но это смешно. – Я тоже села, чуть склонив голову набок. – Рано или поздно, но наше время выйдет. И мы оба знаем, когда это будет.
– Не можешь этого дождаться, не так ли? – Его глаза сузились и с уже хорошо знакомой злостью впились в меня.
Я чуть не закричала от отчаянья. Ну что он за человек! Зачем портит такой хороший момент между нами!
– Ты серьезно? – Я с недоумением посмотрела на него. – Ты хочешь поссориться сейчас? Даже и пяти минут не можешь провести без конфликта?
– Ты просто ответь мне – тебе так плохо со мной? – Его голос звучал требовательно. Я уже поняла, что сладкий миг прошел. – Все так ужасно, что ты дни в календаре вычеркиваешь, да? Считаешь минуты, когда сможешь избавиться от меня и моего контроля?
Я, не веря смотрела на него: этого просто не могло быть на самом деле.
– Ты, правда, хочешь говорить об этом сейчас? – Я взмахнула руками, нервно усмехнувшись. – Потому что знаешь, никто не заводит такие разговоры через пять минут после того, как довел девушку до оргазма. Дважды.
– Но тем ни менее, тебе этого мало. – Он придвинулся ко мне, беря пальцами мое лицо. – Даже после того, как я по полной оттрахал тебя, ты все еще думаешь о ком-то.
Моя челюсть едва не отпала от услышанного. Да что с ним вообще такое?
– Что? Знаешь что… – Я запнулась, кипя от гнева. – Просто сделай одолжение, иди к черту!
Меня как ветром снесло с кровати, и я так быстро, как могла, принялась одевать свои вещи.
– Что, скажешь, что до сих пор не думаешь о том слишком застенчивом спортсмене, который год исходил слюной по тебе, но так и не смог уложить на спину? – Обвинительно бросил Адам, тоже поднявшись и натянув свои штаны.
Мое лицо побагровело: казалось, что вот-вот пар из ушей повалит.
– Заткнись! – Не беспокоясь о том, что он еще больше разойдется, крикнула я. – Ты просто бесчувственный идиот, вот кто ты! – Я ткнула в него дрожащим пальцем. – Между мной и Дином ничего нет с тех пор, как ты вынудил меня на эти отношения с тобой. И ты как никто другой знаешь, что происходит в моей жизни. Бесишься, что не можешь мысли мои контролировать? – Я ядовито усмехнулась ему. – Ну, так смирись, с этим ты ничего не сможешь сделать.
– Так значит, ты признаешь, что все еще сохнешь по нему, да?
Я закатила глаза от беспомощной злости. Боже, помоги мне!
– Я забыла о нем! – сорвавшимся на крик голосом рявкнула я. – Ты же буквально душишь меня, и разве я могу хоть о ком-то еще думать, если ты пробрался в мою голову и засел там, вытеснив все собой! – Кипя от гнева, выплевывала я жесткие слова, положив руки на голову. – Ты параноик, Адам. Жизнь с тобой – это как постоянные скоростные гонки без возможности остановится. И ты, правда, все еще считаешь, что в таком ритме я могу думать о других мужчинах?
Я разошлась уже не на шутку, а вот мой параноидальный хозяин как-то притих и даже выглядел более спокойным. На самом деле, я бы сказала, что даже довольным.
Задохнувшись от быстрого потока слов, я сжала кулаки и зарычала.
Он точно сведет меня с ума! Причем скоро.
Но сказанные в запале слова были на самом деле правдой. Я действительно в последнее время не вспоминала Дина, просто не до этого было. Если честно, то я уже и забыла, когда видела его в последний раз.
Я не успела опомниться, как вновь оказалась прижата к телу Адама, под напором его атакующих губ.
Ох, полностью сумасшедший, иррациональный, беспокойный мужчина. Мужчина, от которого я практически потеряла голову.
– Нельзя в один момент кричать на девушку, а в другой так целовать ее, – пробормотала я, пока моя голова еще немного работала. Предательская слабость вновь просочилась в тело, лишая последней воли.
– Можно, если эта девушка – моя, – усмехнулся Адам, подхватывая меня на руки и бросая на кровать.
Прежде чем вновь вернуться к поцелуям, он положил ладонь на мою левую грудь и с нажимом произнес:
– Моя!
Спорить я не стала. Просто не до того было.
Ну и, в конце концов – да, я была его.
Адам. Часть 3
Пояснение к части: монстр, о котором упоминает герой – это аллегория. Адам не настолько безумен, чтобы считать, что в нем живет реально существующий демон
Адам. Часть 3
Он был в смятении. Его разум и душу будто вывернули наизнанку, пропустили через пресс и разорвали на части. А потом сожгли.
И всему виной она. Ведь это ради нее он порезал себя впервые за долгие годы. Когда дьявол стал сгрызать его внутренности, воя и рыча, требуя, чтобы он присмирил ее, наказав за ядовитый язык, причинив боль; сдавить так, чтобы хрустнула каждая косточка и каждый позвонок в ее хрупком теле, он смог дать ему отпор. Бросил монстру обгладывать кость, чтобы заткнулся и не требовал ее мучений.
Он сделал выбор, выбор не в свою пользу. Но в тот момент, когда готов был разорвать ее, одна мысль, только лишь мысль, что может уничтожить ее, навредить, или сломать окончательно заставило его сердце, которое очерствело слишком давно, корчиться в адских муках. Иссушенное, почерневшее сердце как дитя забилось в угол, с надрывом крича о том, чтобы не трогал ее.
Ее глаза, широко распахнутые в страхе стали зеркалом для него, и он увидел лик монстра. Отвратительного, жаждущего страданий, мучений и агонии. Падаль, которая поселилась в нем той ночью, когда он похоронил своего отца и ее мать. И ребенка, которого она носила под сердцем.
Три души, ищущие отмщения, незнающие покоя, пока виновник не будет наказан. Они стали его вечными спутниками, с укоризной взирая на него, требуя справедливости. Терзали каждый день и каждую минуту, сводя с ума. Дьявол, пробудившись в его душе, шептал ему, что может помочь, стоит только попросить. Сможет изгнать его личных катов, которые каждый день медленно и мучительно казнили его, разрывая по кусочку.
За избавление от мук совести он заплатил большую цену, и платил ее до сих пор. Он позволил монстру стать хозяином его души, полностью лишившись прав. Стал рабом демона, жадный голос которого все чаще и чаще требовал новых жертв.
Чаще он сам становился этой жертвой.
Демон любил видеть физическую боль, чувствовать ее и смаковать ею. В угоду ему он впервые порезал себя ножом, выбрав для этого зону предплечья. Тогда еще у него не было опыта и рану в итоге пришлось зашивать. Но злобный голос внутри ликовал, радуясь его страданиям.
Прошло совсем немного времени, когда демон изголодался. Он взвыл внутри, когтями раздирая его на части, требуя добавки. И он уступил. Но уже был умней. Взял лезвие, нанося тонкие поверхностные порезы. Их не требовалось зашивать, и ему не приходилось объяснять, как он получил их. Тонкие порезы заживали быстрей, и он мог делать это чаще, удовлетворяя потребность своего невидимого мучителя.
Старая мука сменилась другой, но физическая боль казалась ничем по сравнению с тем, когда его совесть сгрызала живьем за то, что три души были загублены по его вине.
Он научился быть глухим к голосу совести, научился не замечать его. Его душа огрубела, и постепенно умирала день за днем. До тех пор, пока он не встретил ее.
В тот момент что-то изменилось. Душа словно очнулась, и где-то совсем далеко, на самых задворках его прежнего «я» зародилась мысль, что он может искупить свою вину. Не полностью, но некую часть ноши можно будет снять. И лишь только надежда робко проклюнулась к свету, как тут же была уничтожена дьяволом, который был слишком силен, чтобы ему сопротивляться.
Он жаждал ее, всю ее. Он хотел полностью подчинить ее своей власти, сделать ее своей собственностью, своей рабой и игрушкой. Хотел мучать ее, ломать, чинить для того, чтобы вновь и вновь проводить по своим темным лабиринтам, сжигая в адском пламени ее плоть. Он хотел ее криков боли, вдохнуть ее запах страха и испить ее горячей крови, умыв в ней свою звериную морду.
Монстр в нем просил ее каждый день, протягивая к ней свои жадные лапы. Но он знал, что стоит ему заполучить ее, как пойдет обратный отсчет. Все будет кончено в тот момент, когда демон доберется до нее. И он отстрачивал этот час так долго, как мог. Давал ей возможность жить своей мирной жизнью, издали наблюдая за ней, готовясь к тому, что рано или поздно, но ему придется сдаться. Потому что когда он больше не сможет сопротивляться и уступит, ее жизнь будет разрушена. Он не оставит ей ничего, принеся с собой лишь разруху и страдания.
А пока он еще мог удерживать эту злобную тварь в себе, пытался на время заглушить его требования, выбирая менее желанных жертв. Находя похожих на нее девушек, он пытался обмануть дьявола, но замена недолго удовлетворяла. Очень скоро они приедались ему; их дух ломался так быстро, что это не приносило никакого удовольствия. Покорные, безвольные существа, желание которых было только угодить ему, готовые целовать землю, по которой он ходил.
Какое удовольствие от охоты, если добыча сама бежит тебе в руки?
Нет, чем дальше, тем хуже это срабатывало. Девушки, похожие на нее сменяли друг друга так быстро, что он перестал различать их имена. Кто они были, кем они были? Его не интересовало это, ведь они не были ЕЮ.
Только она могла стать идеальной добычей.
Монстр в нем умел убеждать.
Разве не хотел он отыграться на дочери той, которая разрушила его семью? Той, которая мучала его даже после смерти, пользуясь его угрызениями совести, превратив его жизнь в ад и сведя его с ума.
О, он предвкушал момент, когда ее неуспокоенная душа увидит, что он делает с ее единственным ребенком. Тем, которому суждено было родиться. Как ее немой голос будет кричать в агонии, когда он будет истязать ее плоть и кровь, будет ломать и рвать на части. Так же, как и она делала это с ним после своей смерти.
Он отомстит стерве, пусть она уже давно в могиле.
Он ничего не мог сделать для того, чтобы изменить то, что привело к их смерти, так почему они не оставили его в покое? Почему продолжали возвращаться, требуя раскрытия правды?
Что ж, он просил их уйти, оставить его, потому что не в его силах было что-то менять. Они не послушались. И он нашел свой выход.
Смотри, сука, как я разотру ее в порошок и развею по ветру, словно ее никогда и не было.
Он придумал план, который сработал. Для него не составило труда все выяснить про нее и ее семью. Пяти лет было более чем достаточно. Ее никчемный отец то и дело попадал в неприятности, и сначала он просто наблюдал за ним издалека, раздумывая, как это можно будет использовать.
Все оказалось до смешного просто. Мало того, что этот идиот заложил дом своей матери, за который не смог выплачивать, так еще и заядлым картежником оказался. В нужное время он задействовал необходимых людей, которые постарались сделать так, будто вывели ее отца на него, игрока с крупными ставками. А он и правда, всегда играл только по крупному. Ему, ублюдку везло во всем, что было связано с деньгами и риском. Дабы затянуть удавку на шее ничего не подозревающего Патрика Колдвела, он дал ему возможность выиграть несколько раз. Это сработало, потому что жадность, владеющая неудачником, побудила его играть дальше, подняв ставки в несколько раз, и в итоге он захлопнул ловушку, оставив пораженного мужчину с долгом в триста пятьдесят тысяч долларов.
Карточный долг всегда был для него делом чести. И прежде он никогда и никому его не прощал. Те же, кто отказывались выплачивать, в итоге горько из-за этого раскаивались. У него были свои методы убеждения. И эти методы были по вкусу демону.
Но в этот раз не долг был его целью. А нечто куда более ценное и желанное. Он успел уже хорошо узнать эту семью, и знал, что ее дочь всегда приходила на выручку своему никчёмному отцу. А ее преданность и любовь к старой бабке просто поражала, и даже не могла не восхитить.
Он обнаружил, что здесь они были похожи.
Да, он тоже знал, что такое быть преданным. Преданным настолько, что приходится жертвовать собой.
И это ее качество должно было стать ключом к клетке, которую он приготовил для нее. Ему не составило труда выкупить закладную на дом, по которой оплаты не было более года. Это был его козырь. Она никогда не допустит, чтобы старуху вышвырнули из дома. И согласится заплатить ту цену, которую он назовет.
Сбежав из страны, Патрик Колдвел оказал ему услугу. Теперь, когда этого труса не было поблизости, его дочь осталась совершенно одна, и дорога к ней была расчищена. Он закинул пробную удочку, когда вызвал ее к себе, потребовав сообщить ему, если ее отец появится.
Это было даже забавно, потому что он с первого же дня знал, где тот скрывается. От него просто невозможно сбежать.
В тот день, когда она впервые оказалась лицом к нему, заговорив с ним – стал один из лучших дней в его пустой жизни. Он сидел напротив нее, наблюдая, как она дрожит, как расширены ее зрачки от страха перед ним, и вкушал ее эмоции, внутренне ликуя тому, что, наконец, получил ее. Но он боялся, что она сдастся, как и другие, слишком быстро. А когда она ощетинилась, показав характер, он увидел непреклонную силу в ее глазах и едва сдержался, чтобы не рассмеяться в голос.
О да, она была такой, как он и ожидал. Игра с ней не станет скучной, не превратится в обыденность и ему не захочется избавиться от нее слишком быстро. Нет, она станет изысканным лакомством, от которого он ничего не оставит.
* * *
Из аэропорта он отправился в Чайнатаун. Тут располагалось место, куда он изредка приходил посмотреть и лишь дважды принимал непосредственное участие. В моменты, когда ничто из привычного не давало того адреналина, которого он жаждал. Такие всплески хоть и ненадолго, но озаряли его бессмысленное существование. А именно так он и расценивал свою жизнь. Возможно, если бы не его ответственность за мать и не его природный эгоизм, он бы уже давно избавил человечество от своего присутствия.
Он проходит в переулок между рестораном и химчисткой, следуя до глухой кирпичной стены. На первый взгляд, кажется, что дальше тупик, но это только для тех, кто не посвящен в тайну этого места. Этого особенного места, где находят приют потерянные, страждущие души. Здесь происходит переосмысление пройденного пути, обретается новый смысл жизни, зарабатываются деньги и находят свой вечный покой.
У каждого свои причины прийти сюда.
Узкие каменные ступени ведут вниз, к подвалу. Ступая по ним, он вспоминает ее образ; ее напуганные, полные отчаянья и ужаса глаза, когда решила, что тот нож он взял для нее. В тот момент он впервые испугался, испугался того, что делал с ней, через что заставлял ее пройти. Возможно, после сегодняшнего вечера она станет свободна. И пойдя на это в третий раз, он сделает ей неоценимый подарок, навсегда избавив от своей тирании?
Он поднимает руку и стучит три раза с одинаковыми интервалами. Почти тут же дверь приоткрывается, и огромный китаец смотрит на него из-под нахмуренных бровей. Тогда он показывает ему поднятую вверх раскрытую ладонь – знак принадлежности к клубу. В полном молчании привратник отступает, пропуская его внутрь
Далее он идет по узкому полутемному коридору, который несколько раз делает поворот. В отдалении слышится гул голосов, становясь громче с тем, как он углубляется. Наконец он выходит к широкому проходу, за которым и разворачивается главное действие. Всё, ради чего они все тут собираются.
Он входит в большое помещение с низким потолком, где уже присутствует около тридцати человек. Составляющая этого уникального клуба не слишком велика, так как не многие находят подобные зрелища приемлемыми. И только единицы принимают участие в игре.
Играть в русскую рулетку станет только тот, кто в привычном мире не считается нормальным.
Что ж, он как раз был таким.
Он дважды играл в эту смертельно опасную игру, и дважды ему везло. Или нет, с какой стороны посмотреть. Всякий раз, поднося револьвер с шестизарядным барабаном, в котором затаилась единственная пуля, он мысленно молился о том, чтобы она досталась ему. И когда этого не случалось, чувствовал разочарование. Он испытывал свою судьбу, потому что не боялся умереть. Вся его жизнь была сопряжена с риском, и только это еще держало его в этом мире.
Ставки здесь были высокими, и многие приходили сюда в поисках богатства. Те, кому нечего было терять, брали в руки револьвер и либо в итоге богатели, либо их мозги соскребали с грязного пола и стен.
В его первый раз среди шестерых участников оказался один отец, чей сын нуждался в дорогой и срочной операции. Мужчина нервничал больше остальных, обливаясь потом и дрожа. Но он пошел на это ради своего единственного ребенка.
Пуля нашла его, размозжив его голову в кровавое месиво. Наверное, оружие чувствует самый сильный запах человеческого страха.
На следующий день он нашел семью погибшего и оставил в их почтовом ящике сто тысяч, завернутые в обычный мусорный пакет. Он не считал это подвигом со своей стороны. У него было слишком много денег, которые могли удовлетворить любой его каприз и прихоть. Но деньги были всего лишь бумагой, за которые на самом деле можно было купить не все.
Он знал это слишком хорошо.
Вейдж Ло, основатель клуба, вышел в центр круга, взяв слово:
– И так, пятеро смелых, или глупых, – пожилой китаец противно усмехнулся под рокот зрителей, – вызвались принять участие в игре. Есть ли шестой желающий, чтобы мы могли начать?
Он медленно оглядел толпу, выискивая последнего претендента на тот свет. Участников всегда должно было быть шесть, чтобы шансы у всех были равны. Но люди обычно не рвались расстаться с жизнью.
Даже большое вознаграждение не могло послужить движущим стимулом, только если в человеке не было сбоя, который стирал чувство страха и ослабевал инстинкт самосохранения. Порой зависимость человека от адреналина была такой сильной, непреодолимой, что это толкало на участие в игре. Иногда с летальными последствиями.
– Я буду шестым, – ровным голосом вызывается он, выходя в круг.
В нем давно нет этого стопора, который срабатывает в самые опасные моменты, чтобы сохранить свою шкуру. Еще не известно, что будет лучшим для него: смерть или то, что он именовал своей жизнью.
– Удача улыбалась тебе дважды, но ее благосклонность не будет вечной, – хихикнул Вейдж, подергав себя за жидкую бороду. Он никогда не забывал тех, кто приходил в его клуб.
– На это и расчёт, – сухо отзывается он, холодно встречая испытывающий взгляд Вейджа.
Он сюда не за мудрыми речами пришел.
Он сказал ей, что их договор будет расторгнут в случае смерти одного из них. Она не поняла, что он имел в виду себя.
Шестеро мужчин разных возрастов и социальных положений стали в круг. На лицах четверых читалось напряжение, и только еще один парень был совершенно спокоен, как и он, не боясь умереть от пули.
Вокруг стало тихо, зрители замерли в предвкушении жестокого зрелища и трагедии, которая вот-вот развернется.
Шансы у всех были равные. После каждого выстрела барабан несколько раз проворачивали, и все они были в одинаковом положении.
– Сейчас барабан пуст! – громко огласил Вейдж, подняв вверх револьвер с ручкой из слоновой кости и показывая, что в патроннике нет патронов. – Одна пуля, шансы один к шести.
В другой его руке показался патрон, который он вставил в барабан и после несколько раз прокрутил его.
– Кто начнет первым, покажет жребий. Тот, кто вытянет бумажку с единицей, начнет игру.
Молоденькая девушка прошлась по кругу, держа в руках глиняную миску. Каждый по очереди взял по одному сложенному листу.
– А теперь разверните их, – скомандовал Вейдж.
Ему досталась тройка; единица же выпала его хладнокровному сопернику.
– И так, пусть начнется игра! – торжественным голосом воскликнул Вейдж, бережно передав револьвер в круг.
Первый оказался холостым. Барабан прокрутили и пустили дальше дальше.
Второй так же холостой.
Прокрутили, протянули ему. Пар тридцать глаз не мигая уставились на него.
Тяжесть горячего металла легла в его ладонь. Крепко сжал пальцы, поднеся к виску. Пульс ускорился, адреналин ударил в кровь.
Вот оно. Тот момент. Момент, когда он может побороть своего демона, забрав у него главную жертву. Себя. Больше не будет разрушенных судеб, чужой боли, угрызений совести, которое действует как молния – бьёт редко, но с поражающей силой. После этого либо забвение, либо все как прежде.
До следующего раза.
В нем нет страха, нет колебания. Если ему повезет, его пуля найдет его. Один миг и все закончится.
Один поражающий выстрел и она будет спасена.
Он прикрывает глаза, моля о том, чтобы третий раз стал последним. Жмет на курок и…
И ничего. Холостой.
Он, везучий ублюдок, который заслужил получить пулю в голову. Заслужил за все, что делал и еще сделает.
Монстр в нем ухмыляется в злорадной усмешке. Нет, их путь вместе еще не окончен.
И внезапно, сквозь свое разочарование и веселье демона внутри, он чувствует нечто новое. Облегчение.
Облегчение от того, что остался жив? Что единственная пуля не досталась ему? Но разве это не противоречит его желанию? То, ради чего он пришел сюда?
Он хмурится, пытаясь понять, что это. Откуда эти новые изменения? Что послужило тому, что вопреки желанию найти вечный покой, сейчас он испытал радость того, что этот день не стал последним его днем на земле?
И тогда озарение снисходит на него.
Грейс.
Он не готов, пока не готов. Из-за нее. Мысль, что он еще увидит ее, услышит ее голос, прикоснется к ней и вызвала это облегчение.
Он не готов отпустить ее, и в этот раз не из-за желания дьявола внутри него. Он не отпустит ее ради себя, потому что впервые за долгие годы он увидел иной путь.
Возможно разрушение – это не все, на что он способен?
