Текст книги "Игры молодых волков. Первый и последний (СИ)"

Автор книги: novel2002

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

***********************************************************************************************

Игры молодых волков. Первый и последний

http://ficbook.net/readfic/2604917

***********************************************************************************************

Автор:novel2002 (http://ficbook.net/authors/187892)

Беты (редакторы): Кошарик

Фэндом: Ориджиналы

Рейтинг: PG-13

Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность

Предупреждения: Смерть персонажа

Размер: Миди, 33 страницы

Кол-во частей: 5

Статус: закончен

Описание:

Несправедливо считать, что встреча успешного бизнесмена и искреннего талантливого юноши приносит сильные переживания лишь последнему. Ведь у него впереди еще целая жизнь, полная грандиозных открытий, а бизнесмен уже немолод, опытен и циничен, он знает цену настоящей любви и готов оплатить ее в полной мере.

Посвящение:

Кто знает, тот поймет.

Публикация на других ресурсах:

Только с разрешения автора

Примечания автора:

Те, кто читал “Симфонию Максима”, уже знают конец этой истории. Те же, кто не читал – читайте эту историю, как отдельный рассказ, просто смотрите предупреждение. История довольно тяжелая. В ней нет насилия, в ней нет секса, но эмоции персонажей иногда просто захлестывают через край.

========== Часть 1 ==========

***

В коридорах спорткомплекса было людно. Густав морщил нос, когда пробегающие мимо него подростки возбужденно галдели, чуть ли не срываясь на крик от восторга, спорили, кто из выступивших бойцов лучший и чья школа получит приз этих соревнований. От пульсирующей частыми, постепенно нарастающими ударами головной боли его немного отвлекало созерцание полуобнаженных молодых бойцов, гордо фланирующих у входа в зал. Те все были, как один, молчаливы, серьезны и сосредоточенны. Поглядывали на будущих соперников исподлобья, но как истинные хладнокровные воины не пытались все решить в нечестном бою до начала выступлений. Весь этот бедлам, который официально назывался «городской турнир по боевым искусствам», неимоверно раздражал. Густав желал сейчас лишь одного – как можно скорее добраться до своей машины и покинуть это шумное место, чтобы насладиться тихим вечером в ресторане вместе с очередным смазливым пареньком из записанного в один из его телефонов обширного списка потенциальных любовников.

– Извините, что сегодня у нас так… оживленно. Вы же сами понимаете – молодежь, да еще и такая воинственная, ну и вот…

Аркадий – директор спорткомплекса – семенил рядом с Густавом. Заискивающе заглядывал ему в лицо и бросал на пробегающих мимо парней злобные, способные изгнать даже нечисть, а не то что детей, взгляды.

– Ничего! – равнодушно обронил Густав. – Через месяц, когда договор вступит в силу и этот спорткомплекс перейдет в мою собственность, я планирую сделать здесь закрытый спортивный клуб, куда детям ход будет заказан. Так что скоро вы будете избавлены от этого гама.

– Да-да! Я очень благодарен вам, Густав Альбертович, что вы обратили свое благосклонное внимание на наш спорткомплекс. У нас ведь очень хорошая база, и здание расположено практически в самом центре города. Вы не пожалеете об этом приобретении. Поверьте мне!

– Я очень на это надеюсь! – вымолвил Густав. Поднял раздраженный взгляд, моргнул и, замедлив шаг, полностью остановился.

Аркадий продолжал что-то бормотать рядом с ним, но Густав уже не слушал его. Он смотрел на двух мужчин, стоящих на углу широкого коридора, который вел в зал, где проводились соревнования.

Один из них – на вид лет тридцати – атлетического сложения, с бугрящимися под тонким свитером мышцами рук и длинными, заплетенными в косу волосами что-то втолковывал своему молодому собеседнику. Уверено нарезал твердой бойцовской ладонью воздух, говорил негромко, так, что его слов не слышал никто, кроме вытянувшегося перед ним в струнку парня. А тот – должно быть, еще несовершеннолетний – темноволосый и худощавый, с растрепанными шелковыми кудрями, не отрываясь, серьезно смотрел на взрослого мужчину. Пожирал его глазами, внимал речи старшего так, как будто ему в этот момент снисходило божественное откровение.

Одет парень был лишь в спортивные штаны, и Густав имел прекрасную возможность рассмотреть его безволосую рельефную грудь с острыми вершинами кофейных сосков, длинную, довольно изящную для бойца шею и крепкие, такие же жилистые, как и у его старшего товарища, руки.

Сказав что-то напоследок, атлет хмыкнул, растянув губы в легкой усмешке, и мальчишка, кивнув в ответ, мгновенно покраснел от смущения и расплылся вслед за старшим в счастливой и невероятно обаятельной улыбке.

Густав задержал дыхание, когда до него дошел весь смысл этого открытого проявления чувств. Мальчишка, похоже, был влюблен в мускулистого мужика, и эта наивная юношеская влюбленность сквозила в каждом его жесте, в изгибе губ и сиянии глаз.

Густав с трудом смог оторвать взгляд от этой парочки и обернулся к своему помощнику, терпеливо топчущемуся за спиной Аркадия.

– Узнай, кто эти двое, – распорядился он, указав подбородком на бойцов.

Молчаливый помощник кивнул и направился в зал – к трибуне, где заседал комитет этих соревнований, – а Густав снова уставился на бойцов. Те, правда, еще немного посовещавшись, тоже потянулись в зал, и Густава, как будто на привязи, потащило следом за ними. Наплевав на все и вся, он устроился на одном из неудобных пластиковых сидений ближайшей к выходу трибуны и стал заворожено наблюдать за тем, как разминается перед выступлением заинтересовавший его парень.

Тот гнулся – гибкий и грациозный, как дикий кот, лениво потягивающийся на ветви дерева. Его развитые мышцы при каждом движении плавно перекатывались под едва успевшей загореть золотистой кожей. Вокруг шумели, кричали, награждали овациями победителей, но Густав чувствовал себя охотником, засевшим в засаде и выслеживающим в тропических, полных влаги лесах Экваториальной Африки молодого хищника – представителя редкого вида семейства кошачьих – золотистую африканскую кошку.

Запропастившийся куда-то помощник вернулся как раз тогда, когда у Густава начало заканчиваться его охотничье терпение, и он уже намеревался сам подойти к парню и прямо спросить его имя.

– Я все разузнал, – отчитался застегнутый на все пуговицы, собранный и деловитый ассистент. – Старший мужчина – тренер – Назар Синаев, а младший – его ученик – Максим Мальцев. Мальцев сегодня будет выступать на соревнованиях как лучший ученик своей школы.

– Максим, значит, – пробормотал Густав, провожая взглядом своего уже ступившего мягкими лапами на татами кота. – Красивое имя.

***

Распрощавшись с Назаром Григорьевичем у метро, уставший донельзя Максим поковылял в сторону троллейбусной остановки. Город окунулся в прохладу летнего вечера, и ее свежесть мягко обволакивала натруженные после усиленных нагрузок мышцы, ласкала взопревшую кожу легкими прикосновениями. В вязкой густоте сумерек огни витрин и вывесок казались особенно яркими и сильно слепили утомленные глаза, заставляя Максима жмуриться и отводить взгляд.

Ужасно хотелось спать. Хотелось упасть прямо тут, посреди улицы, и захрапеть так, чтобы услышали жильцы ближайшего дома. Но сначала было просто жизненно необходимо принять душ, чтобы смыть с себя бесконечную усталость этого насыщенного событиями дня. Затем предстояло намазать особенно заметные синяки на теле специальной мазью, которую Максиму дал Назар Григорьевич. И только после этого он мог забраться под одеяло, закутаться в него с головой и в преддверии сна вспоминать.

Вспоминать весь этот тяжелый, но такой интересный день, своих соперников и их наставников, которые, обсуждая с Назаром Григорьевичем технику Максима, умудрено кивали головами и пытливо смотрели наставнику в глаза, пытаясь разгадать по малейшему изменению в выражении его лица тайну успеха чужого ученика. Если Максим давал себе труд приглядываться к этим опытным мастерам, он видел в их глазах легкую, хорошо завуалированную показным безразличием зависть, и это приятно согревало сердце и неимоверно поднимало его боевой дух. Максим считал своего наставника самым лучшим и был горд тем, что является его учеником. И во всем, даже в мелочах, старался быть достойным его учения.

Конечно, ему еще было чему поучиться. На этих соревнованиях он получил пока только второе место и поначалу сильно расстроился, хоть и старался не показывать собственного разочарования. Но Назар Григорьевич… Назар улыбнулся ему одной из своих редких, но таких искренних улыбок и сказал, что гордится им. Большей награды Максиму было и не нужно.

– Добрый вечер, Максим! – отвлекая от воспоминаний, негромко констатировал спокойный голос.

Максим вздрогнул и обернулся.

Рядом, приспосабливаясь к его шагу, шел уже немолодой, но внешне довольно подтянутый мужчина. Пиджак его строгого темно-серого делового костюма облегал стройную худощавую фигуру и был расстегнут, демонстрируя миру синюю рубашку и поблескивающий тончайшими серебряными нитями галстук. Темные, с легкой проседью волосы были зачесаны назад и аккуратно уложены.

Неприязненно оглядев мужчину с ног до головы, Максим вынужден был признать, что тому шла и эта благородная седина, и этот явно недешевый костюм, и даже мерцающий серебром галстук. Все это идеально гармонировало с его холеным породистым лицом, хотя, положа руку на сердце, писаным красавцем назвать мужчину было нельзя. В общем, выглядел он, как чуть утомленный жизнью респектабельный бизнесмен, и, насколько знал Максим, такие люди обычно не имели привычки просто так заговаривать на улице с незнакомыми людьми.

Общаться с этим франтом ему сейчас хотелось в самую последнюю очередь, но правила приличия требовали ответить на приветствие, поэтому Максим поддернул сползающую с плеча спортивную сумку и согласно кивнул:

– Добрый!

– Меня зовут Густав, – представился ободренный его неразборчивым бурчанием мужчина. – Так получилось, что я присутствовал сегодня на соревнованиях в «Орионе» и мне посчастливилось увидеть твое выступление.

Максим глянул на него еще более настороженно, чем прежде.

– И что? – без интереса спросил он.

Подошвы Максимовых кроссовок тихо скрипели, царапая асфальт, а рядом беззвучно попирали землю кожаные туфли бизнесмена.

– Ты понравился мне, – проронил Густав.

– Вы хотите, чтобы я выступал за вашу школу?

Этого можно было ожидать. К нему и раньше подкатывали представители различных школ и клубов. Пророчили большое будущее в спорте и предлагали перейти под их опеку. Внимательно выслушав их предложение, Максим обычно вежливо отказывался. Он никогда не ассоциировал свое будущее со спортом и школу Назара Григорьевича посещал лишь для собственного удовольствия. Выступал он тоже только для того, чтобы немного потешить свое тщеславие. Ну и конечно, чтобы получить предназначенную лишь ему одному скупую улыбку радующегося успехам ученика Назара.

Густав молчал, и Максим отвлекся на витрину нового магазина молодежной одежды, появившегося здесь недавно и еще не успевшего примелькаться.

– Нет, я не представитель школы, – ответил Густав, когда Максим засмотрелся на надетые на манекен рваные джинсы. – Я просто хотел бы познакомиться с тобой поближе.

Максим сморгнул и угрюмо сдвинул брови. Такие предложения тоже поступали пару раз, но и на них он так же вежливо отвечал отказом. Знал, что многие считают его красивым, хотя сам не видел в себе чего-то такого уж особенного. А когда пристально изучал себя в зеркале, так вообще видел, что у него и глаза вроде как немного разной формы, и нос какой-то чуть заостренный. А вот губы – да! – действительно были очень даже ничего. Девчонки обычно на них первым делом и пялились.

– Простите, но меня это не интересует, – покачал Максим головой и, повернувшись к собеседнику, предостерегающе посмотрел Густаву прямо в глаза, чтоб тот понял, что лучше не настаивать, и отвалил побыстрее.

– Ну, возможно, лично я тебя и правда не интересую, – безропотно согласился тот. – Но… через секунду ты скажешь мне, что тебя вообще не интересуют мужчины, и вот это будет совершеннейшей неправдой.

Максим посмотрел из-подо лба как можно более выразительно. Соперник по татами, увидев такой взгляд, обычно подбирался и занимал защитную стойку, но Густав бойцом не был и, похоже, не до конца понимал всю степени опасности, когда делал подобные заявления.

– С чего вы взяли? – сердито буркнул Максим.

– Я видел, как ты смотришь на своего наставника. Назар… Так, кажется, его зовут?

– Назар Григорьевич, – сразу строго поправил его Максим, которого вдруг охватило липкое тошнотворное чувство тревоги, будто этот наглый бесцеремонный мужик действительно мог что-то заметить и поставить ему это в вину. – Не знаю, что вы там увидели, но, по-моему, вы просто неправильно все поняли. Назар Григорьевич – мой учитель, и, возможно, я смотрел на него с некоторым восхищением, но лишь потому что он – человек, которого я безмерно уважаю и перед знаниями которого преклоняюсь, но не более… Но даже если бы чисто теоретически что-то было… мне кажется, это не совсем ваше дело, кто и как на кого-то смотрит.

Заметив, как от зарождающегося гнева потемнели его глаза – красивого и необычного серо-голубого цвета, – Густав понимающе улыбнулся в ответ. Похоже, скрытой угрозы в напряженном взгляде Максима он просто не видел или не боялся ее, и время для прямого и недвусмысленного посыла начало стремительно приближаться.

– Не мое, конечно, – проронил Густав, переведя взгляд на проносящийся мимо них поток машин. – Но ты палишься с этими своими влюбленными взглядами так, что это заметно даже убежденным натуралам, не то что такому законченному гомосексуалу, как я… Знаешь, я отлично понимаю, что ты сейчас переживаешь. Думаю, что на данном этапе осознания собственной сексуальности тебе с каждым днем становится все труднее скрывать от других людей свои сокровенные желания.

Максим резко остановился и развернулся к Густаву всем корпусом. Замер, закаменевший от напряжения.

– А я думаю, что вы поступаете неразумно, бросая такие обвинения в лицо человеку, занимающемуся боевыми искусствами. Тем более тому, кого вы уже видели в деле, – прорычал он.

– Разве ж это обвинение? – беззаботно отмахнулся Густав. – Я ни в чем тебя не обвиняю. Ты волен сам решать, что делать с твоими чувствами. Я лишь хочу помочь тебе. Предложить то, чего не сможет дать тебе этот твой Назар. То, на что он никогда не пойдет.

– Откуда вы знаете, на что он пойдет, а на что нет? Почему вы так уверены, что он не может дать мне то, что я хочу? – на Максима накатило так, что он чуть не сорвался. Ударить этого беспардонного типа хотелось все сильнее, и только мысль о том, что Назар не одобрил бы подобного срыва, сдерживала его.

– Да потому, что он гетеросексуален до мозга костей, и его недавняя женитьба, о которой ты должно быть тоже прекрасно знаешь, со всей очевидностью доказывает это. Я знаю такой тип людей. Они всегда поступают по совести. Он бы не женился, если бы не любил свою жену. Такие, как он, делают лишь то, что велит им их сердце. Но тебе ведь от этого не легче, так ведь?

Максима как будто подлым ударом поддых огрели. Он задохнулся, услышав эти безжалостные в своей правдивости слова. Конечно, он знал, что Назар недавно женился, и это знание причиняло ему постоянную, незатухающую ни на миг боль, но лишнее напоминание из уст совершенно постороннего ему человека мгновенно разожгло эту глухую боль до невероятных размеров.

– Это. Не. Ваше. Дело, – прошипел он, из последних сил сдерживая свою ярость. И тут же резко развернулся и пошагал дальше.

Хотел бы бежать от этого неприятного человека сломя голову, от того, что тот еще мог бы сказать ему. От того, что Максим не хотел слышать. Но позорное бегство обернулось бы для него полнейшим поражением в борьбе за собственную любовь, а он еще не был готов окончательно сдаться.

Но Густав не отставал. Без видимых усилий шел за ним и даже голоса не понижал, продолжая излагать слишком очевидную и такую откровенную истину. Максим был рад тому, что их сторона улицы оказалась безлюдна. Его щеки уже заметно пылали от стыда и унижения.

– Ты молод, и твое тело нуждается в регулярном сексе, – говорил Густав. – От того, кого ты любишь, ты его не получишь и будешь мучится с собственной неудовлетворенностью до тех пор, пока от отчаяния не трахнешься с первым встречным. И еще неизвестно, к каким последствиям может привести этот поступок.

– Какая вам разница, с кем я буду трахаться? Вы что мне, отец? – не оборачиваясь, огрызнулся Максим.

– Ты красив, силен и не лишен ума… И мне будет искренне жаль, если ты растратишь все это на недостойных тебя людей.

– А себя-то вы считаете достойным! – съязвил Максим.

На глаза начали наворачиваться злые слезы, и он отворачивал лицо от Густава, не давая тому увидеть их. Все его мысли были лишь о том, как избавиться от этого навязчивого доброжелателя.

Густав начал замедлять шаг и, пройдя еще пару метров, Максим услышал ответ, брошенный ему в спину:

– Да, я считаю себя достойным. Я обещаю, что всегда буду с тобой предельно честен и не возьму больше, чем ты сам будешь готов мне дать. Да и сам подумай: даже если бы у тебя возник когда-либо шанс на то, что учитель примет твои чувства, неужели ты хочешь предстать перед ним совершенно неопытным и неподготовленным? Сопливым мальчишкой, который даже не знает, с какой стороны подойти к чужому члену? Думаю, к сему знаменательному дню тебе все же стоит хоть чему-то научиться, прежде чем ты сможешь составить достойную конкуренцию его жене.

Максим снова, будто запнувшись, остановился и снова медленно развернулся к Густаву лицом. Тот тоже замер, не закончив шага и не приближаясь слишком близко. Спокойно вглядывался в искаженное злобой и страданием лицо Максима, но тот видел в его глазах что-то, отдаленно напоминающее тревогу.

– А вы, значит, можете научить меня всему, да? – желчно бросил Максим. – Что, куда и зачем? Показать, так сказать, все прелести небесной голубизны?

Густав откашлялся в кулак, прочищая горло, будто собирался держать ответ перед высшей инстанцией, и серьезно кивнул.

– У меня большой опыт, и я могу поделиться им с тобой. Научить тебя тому, как с толком использовать то, что дано тебе самой природой. Как самому получать удовольствие и дарить его другим. К тому же… Ты, кажется, сам, без протекции поступил в экономический на «финансы и аудит» и прилежно там учишься. Ты хороший умный парень, достойный того, чтобы стать со временем еще лучше. Знакомство со мной даст тебе шанс на это «лучше».

– Я не собираюсь быть чьим-то содержанцем, – тут же осадил его Максим. – Тем более вашим. Сколько вам вообще? Сорок? Сорок пять?

Густав польщено улыбнулся.

– Пятьдесят с небольшим, но спасибо за комплимент, – Максим громко фыркнул, намекая, куда именно Густав может себе засунуть такой «комплимент». – А я, знаешь ли, и не собираюсь тебя содержать. Красивых, но безмозглых альфонсов сейчас хоть пруд пруди, и они очень быстро надоедают. Нет, Максим. Мы будем очень плодотворно – в плане твоего обучения – проводить наши совместные вечера… И, если ты захочешь, ночи…

Максим раздраженно закатил глаза, но промолчал, не комментируя его выкладки, и Густав вкрадчивым тоном продолжил:

– Я поделюсь с тобой своим опытом в умении любить мужчин, а ты привнесешь в мою жизнь ноту новизны, легкости и неиспорченности. Я дам тебе возможность изучать финансы не только в теории, но и на практике, а ты – в благодарность – будешь поддерживать меня дельным, незашоренным предыдущим жизненным опытом советом. Один получит ровно столько, сколько получит другой. Ни больше, ни меньше.

– Для вас это такой себе новый способ развлечься в вашей скучной устаканенной жизни? – поинтересовался Максим. – Подобрать на улице неизвестно кого и играючи сделать из него человека.

– Я обещал быть откровенным с тобой, – кивнул Густав. – Поэтому – да! Ты прав, моя жизнь действительно порой бывает слишком «устаканенной», но что ты теряешь? Ты не женщина, которую могут потом порицать за потерю невинности до свадьбы. Никто ничего не узнает, а ты сможешь раскрыть свои истинные потребности, не боясь быть осмеянным. Я говорю тебе очевидные вещи. Прислушайся к самому себе, и ты поймешь это.

Максим молчал. Блуждающим отрешенным взглядом смотрел на проносящиеся мимо авто.

То, что говорил этот человек, действительно было правдой. Максим и сам знал это все про себя, причем уже довольно давно, и был достаточно честен с самим собой, чтобы признать очевидное. Женщины его не привлекали. Мужчины, правда, тоже не все, но этот наглый самодовольный всезнающий тип… Максим перевел взгляд на Густава и оценивающе всмотрелся в его лицо.

– А не боитесь, что вас в педофилии обвинят? – с издевкой спросил он.

Густав снисходительно усмехнулся в ответ.

– Тебе уже исполнилось восемнадцать – я проверил, – и ты можешь спать с кем захочешь… А в моей среде молодые любовники – не новость.

Он опустил взгляд и посмотрел на собственные ухоженные сухощавые и немного узловатые ладони.

–Тебя так сильно смущает разница в возрасте? – негромко спросил он, бездумно потирая безымянный палец.

– Ну, я не знаю, еще скопытитесь на мне, чего доброго. Или… – Максим ехидно прищурился. – …вы любите нестандартные расклады?

Густав довольно рассмеялся. Секундная неуверенность, которая показалась Максиму в этом неловком жесте, тут же испарилась без следа.

– В этом как раз я традиционен, – покачал головой Густав. – Не волнуйся! Обещаю, что буду очень осторожен и не разочарую тебя.

– Ну, раз вы обещаете… – протянул Максим, все еще усмехаясь и чувствуя, как горят щеки из-за этой откровенного разговора. – Я подумаю над вашим предложением.

Густав удовлетворенно кивнул.

– Постой минуту, хорошо? – попросил он. Обернулся и махнул рукой.

Удивленный его жестом Максим только тогда заметил, что за ними все это время на некотором расстоянии, крадучись, следовало черное представительное авто. Когда Густав дал знак, оно подъехало ближе и остановилось прямо перед ними. Максим уже с опаской ожидал, что его пригласят прокатиться, но Густав лишь приоткрыл дверь салона, что-то взял и сразу вернулся к Максиму.

– Вот, моя визитка. Если надумаешь – звони, – он протянул Максиму маленький белый прямоугольник с позолоченным абстрактным рисунком по краю. Тот, поколебавшись, взял визитку, малодушно стараясь не соприкасаться с Густавом пальцами. – Я ценю деловой подход, поэтому буду очень тебе признателен, если ты сообщишь мне о своем решении. В любом случае. Каким бы оно ни было.

Максим посмотрел в его светлые, должно быть выцветшие с возрастом глаза.

– Значит, у нас с вами будет деловое соглашение?

Густав кивнул.

– Да. Ты мне – я тебе.

– Тогда я позвоню,– серьезно кивнул Максим. – В любом случае.

– Отлично, – Густав бросил взгляд на часы. – Тогда хорошего тебе вечера, Максим. И я рад, что ты позволил мне так откровенно поговорить с тобой.

– Всего хорошего, – чувствуя все большее смущение и стараясь скрыть его, Максим кивнул, прощаясь с этим странным человеком, развернулся и, не оглядываясь, побрел дальше.

За его спиной раздался хлопок закрывшейся дверцы, а через полминуты черное авто пронеслось мимо, тихо шурша шинами, и Максим смотрел ему вслед до тех пор, пока оно не затерялось среди остальных машин.

========== Часть 2 ==========

***

– Свободны. Дальше я сам!

Густав небрежно махнул рукой двум движущимся за ним по пятам охранникам и толкнул створки входной двери в стороны. Те, последовав его велению, распахнулись, открыв взору затемненный еще секунду назад, но тут же вспыхнувший огнями большой холл. Стоило лишь хозяину ступить на территорию собственного дома, как тот ожил, приветливо засияв хрусталем большой двухъярусной люстры. Обведя глазами помещение, Густав удовлетворенно усмехнулся и нетвердой походкой двинулся по одному из коридоров, ведущих в другие помещения. Прислуга этим вечером была отпущена домой пораньше, и в доме царила полнейшая тишина, но Густав знал, что ищет, поэтому шел прямо к своей цели. Дойдя до конца коридора, он скользнул пальцами по прохладной металлической ручке, усмехнувшись еще шире, надавил на нее и распахнул дверь собственной спальни.

И встретился взглядом с искрящимися озорным весельем серо-голубыми глазами. Обнаженный Максим, расслаблено закинув руки за голову, возлежал на широкой расстеленной кровати и наблюдал за застывшим на пороге хозяином дома.

Густав, как и всегда, когда видел своего молодого любовника в теплом рассеянном свете ночника, залюбовался совершенными формами его роскошного тренированного тела. За год, что они были знакомы, он успел изучить его досконально. Каждый четко очерченный мускул. Целый год он старательно изучал это отзывчивое тело руками, глазами, губами и языком, но все еще не мог наглядеться и натрогаться. Максим будил в нем нездоровое желание сожрать его целиком или втиснуться в него так глубоко, как только можно, чтобы проникнуть под эту гладкую загорелую кожу и слиться с ним в одно целое, чтоб уже никто и никогда не смог их разъединить.

Густав знал, что это за чувство. О нем ежедневно пели, говорили и слагали стихи тысячи, если не миллионы людей, но он сам испытывал его чуть ли не впервые за всю свою долгую, насыщенную встречами и расставаниями жизнь. Он знал симптомы, хоть и не испытывал их раньше. Уже через пару месяцев, прошедших со дня знакомства с Максимом, он смог самостоятельно поставить себе диагноз и в долгих выматывающих размышлениях осознать, что, ища лишь развлечение от скуки, он умудрился сам себя загнать в ловушку и теперь не знал, как излечиться от этой опасной болезни.

Если быть до конца откровенным, он и не хотел излечиваться. Это чувство приносило ему больше боли, чем радости, но он уже сжился с этой болью и умело прятал ее от других, в совершенстве владея искусством держать лицо. Он даже задумывался о том, что, должно быть, это кто-то из недоброжелателей так своеобразно проклял его. Ведь это было сущим проклятьем – познать искреннюю безответную любовь тогда, когда его жизнь все еще медленно, но уже неуклонно катилась к закату.

Боже, как же он умудрился так вляпаться. Наверно, надо было бросить все еще тогда, когда, хорошо подготовив Максима, он впервые взял его в безобразно романтической обстановке – на усыпанной лепестками роз постели в присутствии сотни свечей и откупоренной бутылки шампанского. Тогда Густаву хотелось именно этого. Тогда невинному и чистому до неприличия Максиму было нужно именно это, хоть он вначале и посмеивался над Густавом и его сентиментальностью. Но тот знал наверняка, что, кончая с громким криком меж его плотно сомкнутых губ, Максим испытывал глубокое удовлетворение от свершившегося в ту ночь таинства. Тогда Густав не смог вовремя отстраниться и предоставить этого пылкого и бескорыстного мальчика его судьбе. А потом было уже поздно.

Заметив его колебания, Максим понимающе ухмыльнулся и одним плавным движением перетек с кровати на пол. Выпрямил гибкую спину, развернул гордые плечи и с чарующей усмешкой на губах поплыл к Густаву, ступая босыми ногами по мягкому бежевому ковру, чей высокий ворс жадно облизывал его длинные пальцы. Засмотревшийся Густав в этот момент остро завидовал и ревновал к этой дорогой пушистой тряпке. Ему хотелось и самому лизать эти пальцы, скользить языком меж ними и слышать тихий стон наслаждения из этих иронично изогнутых губ.

– Как прошел праздник? – Максим приблизился легкими шагами и положил ладони Густаву на плечи. Потеребил его туго, как удавка, затянутый галстук и медленно потянул узел вниз, избавляя от этого удушающего захвата.

– Как все юбилеи, – отмахнулся Густав. – Шумно и скучно, – и тут же во внезапном пьяном откровении признался: – Мне сильно тебя не хватало.

Максим сочувствующе покачал головой. Его темные волнистые волосы скользнули по лицу, лаская лоб, еще не знавший морщин.

– Ты же знаешь, что это было бы… Неуместно, – заметил он.

– Возможно, – согласился Густав, потянувшись к его лицу и погрузив пальцы в эти шелковистые волны. – Но ты знаешь… Все эти люди – заискивающие родственники, хваткие деловые партнеры и жадные до моего внимания друзья… Все они целый вечер неимоверно раздражали меня. Просто бесили своей беззастенчивой и лживой лестью. А на самом деле я хотел бы провести этот день с тобой. Только вдвоем – ты и я.

– Это в тебе сейчас алкоголь говорит, – улыбка Максима чуть подувяла, и он, отбросив игривость, говорил уже серьезно. – Когда протрезвеешь, ты еще пожалеешь об этих словах.

Он продолжал неспешно раздевать Густава. Пока они говорили, он уже успел снять с него пиджак и теперь сноровисто расстегивал пуговицы рубашки. Отметив его серьезный тон, Густав качнулся вперед и обхватил Максима за талию, тесно прижал к себе и спрятал лицо в его волосах.

– Я не пожалею, – прошептал он. Потерся кончиком носа о шею Максима, чувствуя, как его нежная кожа нагревается от чужого дыхания.

– Пожалеешь, – проронил Максим.

Легко поцеловал Густава в обнажившееся из под рубашки плечо и продолжил:

– Ты же хладнокровный бизнесмен, а не романтичная девица. Тебе бы головы подчиненных долой сечь и конкурентов банкротить, а не мечтать о вечных любовях. Вот ты сейчас наговоришь мне кучу всякой милой чуши, а потом будешь отнекиваться. Мол, нихрена, никому я ни в чем не признавался. Пусть сначала докажут. В суде и с адвокатом.

Густав сжал объятья сильнее, чувствуя, что Максим пытается ускользнуть. Поцеловал в скулу и прошептал на ухо:

– Откуда в тебе столько прямоты и честности? Разве этому я тебя учил? Ты же видишь, что я сейчас веду себя, как пьяный слезливый старый идиот, так почему ты не воспользуешься этим? Ты мог бы сейчас просить у меня все, что захочешь, даже код моего банковского счета, и я с радостью сказал бы тебе его. Да что там! Ты мог бы вить из меня веревки, даже когда я трезв, и я шел бы у тебя на поводу.

Максим тихо вздохнул и, сдавшись, крепко обнял его в ответ.

– Мог бы, – негромко согласился он. – Но это нарушило бы наше деловое соглашение. Помнишь, Густав? Мы же с тобой договорились. Ты мне – я тебе. И не более. Так зачем ты толкаешь меня на нечестные поступки?

Потом Максим понизил голос и пробормотал ворчливо:

– К тому же, если б я украл у тебя деньги, мне пришлось бы потом скрываться от закона. Я, знаешь ли, еще не готов всю жизнь прожить в какой-то дыре, не высовывая из нее носа. Ты гад, Густав. Ты знаешь это? Ты просто избаловал меня роскошью.

Густав отстранился и заглянул в серьезное лицо Максима. Улыбнулся и очень понадеялся, что тот примет блеск его глаз за последствия опьянения.