Текст книги "Солнцепоклонник (СИ)"
Автор книги: Николаос
Жанр:
Мистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Солнцепоклонник
Николаос
Серия: Солнцепоклонник (3)
Журнал “Самиздат”
Повесть: Мистика
2000 г.
Я наяву вижу то, что многим даже не снилось,
Не являлось под кайфом, не стучалось в стекло.
Мое сердце
Остановилось,
Отдышалось немного и снова пошло…
“Сплин”
Минуй нас пуще всех печалей
И барский гнев, и барская любовь.
Грибоедов
АЛЕКС (1)
Когда я вошел в больницу, на меня мало кто обратил внимание, хотя в общем было довольно спокойно – никаких рожающих на ходу дам и растерзанных жертв автокатастроф в духе сериала “Скорая помощь”.
Прижимая окровавленный платок к предплечью, я подошел к дежурной.Она подняла на меня сонные глаза.
– Слушаю вас.
– Меня укусил вампир, – сообщил я, мягко говоря, нерадостно. Но на нее это не произвело никакого впечатления. Она вздохнула и дала мне формуляр.
– Заполните, пожалуйста.
Я пробежал по нему глазами: ФИО, аллергии, курю ли, пью ли… Идиотизм какой-то. Но поскольку сестра вроде не шутила, я взял ручку, быстро написал несколько слов и ткнул ей листок. Рука ныла терпимо, хотя довольно неприятно.
Перечитав мою писанину, она снова вздохнула и спросила:
– Как зовут?
Я начал терять терпение.
–Я же написал!
– Да не вас. Как зовут вампира, который вас укусил?
Честно говоря, я подумал, что ослышался.
– Извините, но он не представился! Я что, обязан был еще и познакомиться?! Если бы меня укусила собака, ее кличка тоже была бы для вас жизненно важна? Или порода?
– Я спросила бы имя ее хозяина, – терпеливо произнесла сестра абсолютно бесстрастным голосом. – В данном случае порода нам известна и так. Еще вопрос – вы его не ранили?
Вот тут я взорвался и заорал, от чего мне до сих пор стыдно.
– Мисс, вы в своем уме? – Мисс по ходу дела было уже далеко за пятьдесят, и это ничем, кроме оскорбления, являться не могло. – Не ранил ли я его? Эта тварь чуть меня не убила, а вы спрашиваете, все ли с ним в порядке!
– Мистер… – она заглянула в талантливо написанные левой рукой закорючки, – …Бенедикт. Успокойтесь. Вампиров не любит никто, кроме извращенцев, и я к таковым не отношусь. А от вашего ответа зависит лишь то, в какую палату вас поместят. Если вы ранили его, то его кровь могла попасть в вашу. Мы протестируем вас на VV.
– А если не ранил?
– Все равно протестируем.
– И если я заражен, меня ликвидируют?
На ее лице впервые появилось выражение.
– Вы что, из Нью-Йорка?
– Нет…
–Тогда зачем говорите глупости? – Дежурная шлепнула какую-то печать, расписалась
на паре листков.
–Пройдите, пожалуйста, в четырнадцатую палату, это внизу. К вам подойдет наша
сотрудница.
Я, наверное, был заметно взвинчен, и она добавила:
– Искренне надеюсь, что с вами все в порядке.
– Спасибо, – буркнул я угрюмо. Ее б слова да богу в уши.
Раньше Филадельфия ассоциировалась у меня только с “Оскаром” Тома Хэнкса, песней Брюса Спрингстина и героиней любимого сериала Пенни “Все реки текут”. Теперь к этому короткому списку прибавятся еще и кусачие монстры. Приятного мало.
Чтобы попасть в кабинет N14, нужно было спускаться на лифте. Было уже около часа ночи, так что люди на пути почти не попадались, а внизу так вообще оказалось пусто. Я нашел нужный кабинет, вошел и сел на кушетку в ожидании экзекуции. Благо, анализ на VV нужно ждать не больше минуты, хотя, по правде говоря, времени у меня был вагон. Мой план А накрылся медным тазом, потому что и плана-то никакого не было. А еще несуществующий план Б может накрыться из-за непродуманности плана А.
За стеклянной дверью вырисовался женский силуэт. Я выпрямился, пока она открывала дверь и вносила маленький подносик со стандартным набором для анализа VV. Я такие сто раз видел. Поставив его на стол, она обернулась ко мне.
– Добрый вечер. Меня зовут Рори.
А вот медработников таких я вижу впервые.
Я вообще не особо впечатлителен, но, наверное, воспоминание о недавней стычке было еще слишком живо.
Вскочив, я перекинул стол, который стоял передо мной, и шарахнулся к стене. Она же не двинулась с места, просто стояла и смотрела на меня. Глаза у нее были для не-мертвой абсолютно типичные – прозрачные и жуткие. При ярком свете зрачки выглядели как дырки, проколотые шилом.
– Не волнуйтесь, – сказала она тихо и протянула руку.
Это она мне говорит?
– Это вы мне говорите? – задохнулся я от возмущения. Оно вытеснило ледяную волну страха, которая было хлестнула по мне при ее появлении. – Извините, мисс, но руки я вам не подам. И если вам не известно, час назад один из ваших собратьев чуть не убил меня.
– Они мне не братья… Послушайте, если какой-то бандит нападет на вас на улице, вы же не будете обвинять в этом первого встречного? А все они тоже вроде как ваши собратья.
– О, пожалуйста! – сказал я язвительно, видя, что опасности, кажется, пока нет. – В раннем детстве мой отец с семьей был на Стадионе Нью-Йорка, когда банда съехавших с катушек мерзавцев вашей породы перемолола на фарш несколько тысяч человек! К счастью, он был очень маленьким и хорошо спрятался, иначе я бы сейчас здесь не стоял. Но после этого он пять лет не разговаривал, и кабинет психоаналитика стал его вторым домом – никто уже не верил, что он станет нормальным человеком! А где, мисс, в это время были вы?
– Это нечестно, мистер Бенедикт…
Ее пухлые губы вздрогнули. Неужели? Вот это новость – обидчивая нежить.
Я немного успокоился и наконец разглядел ее как следует. Немного детские черты лица, россыпь бледных веснушек на переносице и слегка на щеках. От волнения она побледнела даже сильнее обычного, и на белизне кожи они стали отчетливо видны. Ее гладкая прическа вначале сбила меня с толку, но теперь я понял, что она рыжая. Эти медно-красные спиральки не спрячешь и не выровняешь ничем, моя сестра боролась с ними всю сознательную жизнь, даже утюгом гладила… Наверное, такое сходство с Пенни меня немного примирило с присутствием монстра, всего лишь желающего взять кровь на анализ. Я оглядел ее еще раз. Ну точно, банку геля на голову вывернула, чтобы пригладить кудри, а они все равно выбиваются из строгой прически и вьются вокруг головы непокорными пружинками. Так выглядела Пенни, когда впервые устраивалась на работу, перед первым в ее жизни собеседованием. Моя Пенни.
Во время моих раздумий Рори продолжала стоять не двигаясь, словно опасалась любым движением вызвать у меня новую вспышку агрессии. Это было правильное поведение, и мне в голову пришла идиотская мысль: может, ее учили этому на специальных курсах для медсестер-вампиров? Оч-чень смешно.
– Как вышло, что вам разрешили работать здесь? – спросил я наконец, начиная потихоньку выбираться из игры в гляделки.
Она едва заметно пожала плечами.
– Вы что, из Нью-Йорка?
– Да почему, черт возьми, все это мне говорят?
– Потому что такое отношение обычно выдает нью-йоркца или кого-то из свободных зон. А для южанина вы слишком хорошо говорите.
– По-моему, такое отношение должно выдавать любого здравомыслящего человека, нет?
– Если бы вы спокойно дали мне делать мою работу, я бы подумала, что вы местный или из Чикаго. Все просто.
Вот оно что. Я приехал на землю обетованную. Это должно или упростить для меня все, или наоборот усложнить до предела.
– Что вы собираетесь делать? – спросил я, все еще держась на безопасном расстоянии.
– Я должна взять у вас анализ на VV.
– Почему вы?
– Потому что индикация происходит только при контакте с кожей, а очень мало людей согласится рисковать. Они даже ВИЧ боятся меньше. Заразить вас я не могу, так как, научно выражаясь, мы постоянно сохраняем цельность кожных покровов. Проще говоря, мелкие раны у меня заживают моментально.
Голос Рори был напряженным, если не сказать обиженным. А кем она себя воображала? Матерью-мать-ее-так-Терезой?
Она сделала осторожный шаг вперед и подняла опрокинутый мной стул. Должно быть, я уже начал к ней привыкать, она не казалась опасной, даже симпатичной, но… с ними никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Мне так казалось. Может, потому что считал все их гребаное племя виновным в смерти моей сестры. Может, потому что сегодня я столкнулся с ними впервые, и на первый взгляд они тоже не показались опасными. А также потому, что этот опыт мне абсолютно не понравился.
В конце концов, я скрепя сердце позволил ей подойти и прикоснуться к моей руке. Она сделала все очень быстро и умело – даже не знаю, вышло бы так хорошо, будь она человеком, или нет. Ее прикосновения были легкими и едва заметными, если бы я не наблюдал за ее руками во все глаза, мог и не заметить. Она взболтнула жидкость в пробирке и макнула в нее палец, испачканный моей кровью. Цвет жидкости остался прежним.
– Вы чисты, мистер Бенедикт, – сказала она.
– Спасибо за прекрасную новость, – огрызнулся я, но уже не так сердито. – А если бы нет? Что бы со мной сделали?
Она посмотрела на меня своими светлыми глазами, и я снова почувствовал холодок по спине. Ясно, что это древний инстинкт, обычная реакция потенциальной жертвы на присутствие хищника, но привыкать я не имел никакого желания.
– В таком случае закон предписывает позвонить в полицию, а они побеспокоятся, чтобы вы покинули город в течение двух-трех дней.
– Пока еще не превратился?
Она утвердительно кивнула. Я не успел и заметить, как на руке оказалась аккуратная повязка.
– А также если бы вы захотели, они нашли бы того, кто это сделал, и…
– Убили бы его?
– За что? Он же вас не убил. Просто выслали бы вместе с вами.
– Это идиотизм.
– Это порядок. И он себя оправдывает, поэтому в последнее время у меня не очень много работы. Можно даже сказать, мало. Можете быть свободны.
– Благодарю, – сказал я с издевкой и направился к двери, даже не намереваясь прощаться.
– Вы будете звонить в полицию? – спросила она мне в спину.
Я обернулся.
– Нет.
– Почему же?
– Я вам скажу. На самом деле я напал на эту тварь первым, и теперь вы как сознательная гражданка тоже можете позвонить. У вас есть хоть какой-то дух солидарности? Он ведь вашей породы.
Рори не стала ничего отвечать, отвернувшись от меня и складывая инструменты. Наверное, приняла “тварь” и на свой счет. Я хотел еще съязвить напоследок, но раздумал. Черт побери, я не должен был чувствовать себя виноватым перед ней, но… что-то такое было. Кажется, она немного пошатнула мои установившиеся представления о чудовищах, хотя они были так расплывчаты. В любом случае – в этом городе странные порядки, и следовало бы разузнать все получше прежде чем действовать.
Но кто может упрекнуть меня?
*
АЛЕКС И ПЕННИ (1)
Мои родители и отец Пенелопы были военными журналистами, а мать ее умерла уже давно. Они работали вместе и буквально не вылезали из горячих точек. Для нас с Пенни с детства это было привычно, мы ужасно гордились ими и всем показывали фотографии неразлучной троицы со счастливыми лицами – часто закопченными, оцарапанными, заляпанными мазутом, а иногда и кровью. Палестина, Кувейт, Босния… мы без запинки могли рассказать, какое там положение, что вообще происходит и какие из этого следует делать выводы. Именно поэтому мы вначале твердо решили стать репортерами. Только жизнь решила по-своему. В один прекрасный день имена наших родителей узнал весь мир: вертолет со съемочной группой был сбит где-то в районе Газы. Его покореженные останки нашли только через неделю. Мне тогда было четырнадцать лет, Пенни – двенадцать. Отлично помню, как сам глава канала Джо Стерн, близкий друг наших семей – нашей семьи – пришел к нам, чтобы сообщить об этом. Мы открыли дверь, перемазанные джемом – пекли пирог к возвращению родителей. Увидев нас в таком виде, он вдруг заплакал. Потом сказал: “Алекс, дружище… Джим и Эсперанца…” и снова долго не мог произнести ни слова. Но мы все поняли и так. Никто из нас не мог позволить себе истерику – слишком нуждались в поддержке оба. Мы остались совсем одни. И только держа друг друга, держались сами.
Тело Коннора Уэйна не нашли. Помню, как Пенни, спокойная, хоть и бледная до синевы, поправляла сочувствующих: “Я не сирота. У меня есть папа и Алекс”. Она до последнего верила, что отец выжил, пока еще через неделю в пустыне не обнаружили труп, вернее то, что от него осталось. Его опознали. Получив все возможные подтверждения, Пенни обняла меня своими тонкими ручонками так крепко, как только смогла, и сказала: “Теперь у меня остался только ты”.
Дядя Джо стал нашим опекуном. Денег было достаточно, я поступил в хороший колледж, Пенни тоже. Мы звонили друг другу каждый день и все выходные проводили вместе. Когда наши однокурсники разбивались по парочкам, мы были странным исключением. Действительно странно – смуглый черноволосый парень латинского типажа и белокожая голубоглазая красавица с шикарными почти красными волосами, утверждающие, что они брат и сестра. Мы плевать хотели на сплетни и, в конце концов, перевоспитали общественность. Все смирились и называли нас двойной фамилией – Бенедикт-Уэйн.
Вернувшись в гостиницу, я снова – в какой только раз – достал письмо Пенни. Ее предсмертное письмо. Я читал его миллион раз, так, что оно почти превратилось в лохмотья, но сейчас хотел прочитать миллион первый.
Милый Алекс!
Трудно правильно подобрать слова, чтобы передать тебе мое сообщение. Буду банальной – когда это письмо окажется в твоих руках, меня уже не станет в твоей жизни. И я категорически запрещаю из-за меня переживать.
Очень люблю тебя.
Пенни.
Я глубоко вдохнул. Алекс Бенедикт приехал в Филадельфию с твердой уверенностью, что выяснит, кто или что принудило Пенни к этому поступку. Но теперь я не знал, что и предпринять. В “Inferno” мне путь заказан. В городе я никого не знаю. К тому же что-то подсказывало мне, что к властям обращаться бесполезно, слишком необычные порядки в этом городе.
Чикаго, а потом и Филадельфия, уже много лет имели специальный статус, установленный еще давным-давно Гарри Диллоном, бывшим тогда мэром Чикаго. Это касалось отношения к вампирам. В Бостоне был введен комендантский час, который сразу же прозвали “Бизнес-ланчем”. Противоположной крайностью был Нью-Йорк и примкнувшие к нему, где после бойни на Стадионе вампиров одно время методично истребляли, как разносчиков смертельной заразы – тараканов и крыс, ни в коем случае не признавая наличия разума. Какой, в самом деле, может быть разум у чумной крысы? Так сохранилось и по сей день. В Чикаго же не-мертвым была предоставлена свобода передвижения и масса бесплатных донорских пунктов по всему городу, однако ни о владении собственностью, ни о правах речи быть не могло. Во всяком случае, все так думают…
Филадельфия стала золотой серединой, но сейчас она, похоже, ничем не отличалась от Чикаго. Складывалось впечатление, что этими городами управляет один и тот же человек. Вот сомнения в том, человек ли это вообще, и привели Пенни в эту чертову дыру.
Я понятия не имел, что делать дальше. По идее, если хочешь выяснить что-то, касающееся вампиров, лучше выяснять это у них самих. Но среди вампиров у меня знакомых не было никогда, если не считать того охранника из офиса киностудии и…
Рори?
Странное знакомство и странная личность. Я не знал, как ее воспринимать, но если мыслить логично – вампиры происходят от людей, а люди бывают разные. Следовательно, вампиры тоже должны быть разными. Может быть Рори удачным исключением из общей толпы? Из рассуждений выходит, что да. Это логично, но вампиры вообще-то не совсем логичные существа, и полагаться на логику было бы опрометчиво. Это если бы у меня был выбор. А его-то у меня и нет.
Было два часа ночи – до утра еще далеко. Портье принес мне телефонную книгу, и быстро, чтобы не передумать, я набрал номер больницы святой Беатрис и попросил позвать Рори. Там никто не удивился. Я прождал минут пять, но когда услышал ее голос, чуть было не бросил трубку.
– Рори?.. Это Алекс Бенедикт… помните, укушенный?
– Где уж забыть, – ответила она спокойно.
– Вы меня простите?
Она сделала паузу. Потом сказала:
– В моем положении нельзя позволить себе держать на кого-то зло из-за пустяков. Чем могу помочь?
– Вопрос, который вы сейчас задали – обычный оборот, предусмотренный этикетом, верно ведь? Но я воспользуюсь этим и поймаю вас на слове. Мне действительно нужна помощь.
Рори опять замолчала, и я подумал, что она уже не ответит. Но я ошибался.
*
РОРИ
Я все еще не мог поверить в происходящее. Она сидела напротив меня в длинном трикотажном платье травяного цвета и внимательно слушала. Почему я позволил этому случиться? Ответ скорее всего был прост – мне не с кем было поговорить и не с кем поделиться своим горем. Не спорю, что Рори – не лучшая кандидатура для этого, но у меня не было ни времени, ни выбора.
Мне казалось, что я не смогу разговаривать с ней, но это оказалось совсем несложно. Допустим, бояться мне нечего, если ее за убийство ждет смертная казнь. Я, в общем, почти и не боялся, однако все время ждал от нее каких-то действий, реакции, отличной от человеческой. Но она сбивала меня с толку тем, что упорно вела себя как человек. Если не разглядывать ее глаза и не обращать внимание на прозрачную кожу и стремительные, незаметные глазу движения, которые она иногда делала… Да не в этом дело. Главное – она совсем не выглядела холодной. Мертвой. И ей почему-то было до меня дело.
– Чего именно ты хочешь? – спросила она просто.
– Чтобы ты сказала, каковы мои шансы.
– Ну это смотря что ты задумал.
Когда я думал об этом, мои руки сами сжимались в кулаки. И сейчас тоже.
– Моя сестра хотела написать убойную статью о том, что происходит на вершине власти Чикаго. Для этого она поехала в этот гадючник и устроилась работать на “Inferno”.
– Что за странный выбор.
– Конечно, формально киностудия принадлежала какому-то типу, раньше занимавшемуся политикой. Но из множества непроверенных слухов Пенни сделала вывод, что настоящая хозяйка киностудии – кажется, ее зовут Перл – мало того, что монстр, да еще и фактически управляет городом, а власть имущие люди Чикаго – с удовольствием или без – но мирятся с таким порядком. И если это так… ты должна ее знать.
Рори покачала головой.
– К счастью, не лично. Конечно, я знаю, кто такая Перл. И то, что сделала твоя сестра, было очень рискованно и глупо. Почему ты не отговорил ее?
– Думаешь, эта упрямица посоветовалась со мной? Я получил ее первое письмо, когда был в Европе, – она описала свои планы, просила не переживать и сообщила, что устроилась на киностудию. Потом второе – уже из Филадельфии, где возник филиал “Inferno”. О том, что вокруг уйма монстров… Я тебя не оскорбил?
– Спастбо, что спросил. Продолжай, пожалуйста.
–…И о том, что Перл, кажется, принадлежит не только киностудия, но еще сеть ресторанов и казино.
– “Санрайз”.
– Вроде того. Филадельфия – важный порт, но судоходство, бизнес, связанный с морем и прочие промышленные предприятия Перл оставила другим и просто сшибает с них часть прибыли. Еще написала, что, возможно, удастся ее увидеть. А третье письмо… вот.
Я показал Рори письмо Пенни. Она внимательно перечитала его и вернула.
– Одного не понимаю, Алекс, – сказала она наконец. – С чего ты взял, что это предсмертная записка?
Я посмотрел на нее с недоумением.
– А какая же?
– Лично я вижу несколько вариантов. Она так увлеклась чем-то или кем-то, что не мыслит без этого жизни, но знает, что тебе это не понравится – это раз. Ее заставили это написать – это два. И наконец – она вообще ее не писала. Это три.
– Ты это серьезно?
– Я говорю, что такое возможно. Лучше, чтобы это был вариант 1. Извини, но если Перл поймала ее на шпионстве, то мне ее жаль. Перл могла заставить ее это написать, а потом делать с ней, что захочет. И в конце концов уничтожить.
– Я убью ее… – В этот момент я, кажется, сам в это верил. – Даже если это будет стоить мне жизни.
Рори положила свою руку на мою, и на этот раз я ее не отдернул.
– Не принимай поспешных решений. Ты в любом случае не сможешь убить Перл, но возможно, что убивать ее не за что.
– Таких, как она, всегда есть за что.
– Это верно.
Я внимательно посмотрел на нее.
– Ты что, ренегатка? Почему ты так себя ведешь? Ты не должна быть солидарна со мной и с кем бы то ни было. Это противоестественно и пугает. Гораздо естественнее было бы, если бы ты, выйдя из этого номера, позвонила Перл, и та закопала бы меня в землю рядом с Пенни.
Она отвечала мне немигающим взглядом.
– Ты хочешь, чтобы я это сделала?
– Я хочу, чтобы ты помогла мне закопать в землю Перл, но не могу этого требовать. Если пожелаешь, я тебя найму. Денег у меня хватит.
– Понятно, но боюсь, у меня не хватит смелости. Думаешь, мы, не-мертвые, всесильны и ничего не боимся? Боимся и еще как. Я боюсь Перл. Все боятся Перл. А сама Перл боится кого-то еще. Нет истины последней инстанции, сам знаешь. Но…
– Что “но”?
Она осторожно улыбнулась кончиками губ и встала.
– Есть одна звездная парочка, моей породы, как ты говоришь. Они может, и денег не возьмут, для них убийство – удовольствие, а авторитетов не существует. К тому же один из них мне должен. Я попробую связаться с ними. Так что увидимся завтра, уже поздно.
– То есть рано?
– Да кому как.
Рори вышла как порыв ветра. И только сейчас я вспомнил, что не поблагодарил ее, и… что она так и не ответила на мой вопрос.
*
ПРИРОЖДЕННЫЕ УБИЙЦЫ
Я с большим трудом привыкал к изменению режима и забивал мигрени таблетками. Это хоть немного, но помогало. Подумать ни о чем я не успел – после захода солнца позвонила Рори и разбудила меня.
– Нам везет. Они здесь и согласились поболтать. Я конечно, могу поговорить с ними сама…
Это меня задело чисто по-мужски, что, в общем, было неуместно. Так же, как войти в клетку с леопардами из одного позерства.
– Нет, не стоит. Я пойду с тобой.
Мы пошли в ночной клуб. Рори наконец распустила волосы. Еще более непокорные, чем у Пенни, они горели вокруг ее головы ангельским нимбом. Когда я смотрел на них, то чувствовал себя счастливым и глубоко несчастным одновременно, мне неудержимо хотелось дотронуться до них, пригладить, пропустить кудряшки между пальцами, как раньше… Но не с ней. Это было не с ней. Вот чего забывать нельзя.
– Вас ждут в последнем зале, – сообщил официант.
Ну надо же, они тоже любят поиграть в людей…
Зря я так. “Звездная парочка” очередной раз продемонстрировала, насколько сама Рори все-таки нетипична. Эти напрягли меня одним своим видом. Но, если бы тогда я знал, что мне предстоит увидеть особей пострашнее, я бы так не реагировал.
Рори обнялась с парнем, хотя явно по его инициативе. Он был в длинном сетчатом плаще поверх дорогого костюма, короткие волосы – дикого клюквенного цвета. Кислотник-эклектик с претензиями на респектабельность.
– Привет, моя конфетка!
– Привет, Харлан.
Выпустив Рори из объятий, он сел рядом с ней.
– Рассказывай.
Она и рассказала. Не все, конечно – очень грамотно отбирая нужную информацию. Все это время по его лицу трудно было что-то угадать, но когда она закончила, он рассмеялся:
– Твой друг псих, так ему и передай.
Будто меня и так рядом не было.
– Что скажешь, Рэйч?
Его спутница сидела поодаль и молчала. Блондинка в идеальном смысле слова – белее только горный снег. На макушке три хвостика, кончик каждого из них будто макнули во что-то красное. Жуткая, хоть и красивая. Айсберг, заляпанный кровью.
Она медленно покачала головой.
– Я так и думал, – сказал Харлан. – Прости, Ро. Конечно, если бы не ты, меня бы убили тогда со всеми теми людьми на Стади…
Рори сделала незаметное движение, мол, не будем.
– …В общем, ты сделала вид, что не заметила меня, и я обязан тебе жизнью. Странно я с ней распорядился, правда? – Он снова рассмеялся. – Мы, конечно, маньяки, но к смерти еще не готовы. Поверь, никто в своем уме не заведется с Перл. Если бы одна она, еще ладно. Но ты же понимаешь, КОГО это непосредственно касается. А с ним иметь дело – это самоубийство… причем в очень болезненной форме.
– Я понимаю…
Харлан обнял ее за плечи.
– Не расстраивайся, малышка. Я, кажется, знаю кое-кого, кто может вам помочь.
– Кто?
– Его зовут Ноа, и у него с Перл старые счеты… хотя он об этом еще не знает. Он живет в Нью-Йорке, и я дам тебе его мыло.
– А что значит “не знает”?
– Когда встретишься с ним, не говори обо мне. Просто скажи: твоя хозяйка и лейтенант Хаузер славно развлеклись одной чикагской осенью.
– Спасибо, Харлан, я очень тебе благодарна.
– Поверь, совсем-совсем не за что.
Уходя, Рэйчел посмотрела на нас сочувственно – насколько смогла – и еще с некоторой долей интереса.
– Позвоните нам, если все получится.
– А ты как думаешь?
–Думаю, вы не позвоните.
*
– О ком он говорил?
– Что? – Рори задумалась так глубоко, что казалось, она в обмороке.
– О ком говорил твой приятель?
– Да так… Ладно, Алекс, пойдем посерфимся. Может, поймаем этого Ноа, если повезет. А пока сходи в кафе, съешь что-нибудь.
– А ты?
Она усмехнулась.
– Тебя не съем, не бойся. Мне тоже интересно, как все закончится. Прогуляюсь в донорский пункт имени святой Перлиты.
– Можно бестактный вопрос?
– Пытайся.
– Живая кровь отличается от той, что в пунктах?
– Формально нет.
– А реально? На вкус?
Рори наморщила лоб, словно пытаясь что-то вспомнить.
– Ну… как тебе передать…
Я попытался ей помочь.
– Если взять за эталон, скажем, кока-колу?
– Алекс, – фыркнула она, – я не знаю, какова на вкус кока-кола. Но… представь кислые яблоки для тех, кто в принципе не любит ни кислое, ни яблоки. Вроде того.
Она ушла, а я остался стоять, переосмысливая сказанное. Что может заставить человека есть кислые яблоки, если на каждом шагу деревья увешаны сладкими бананами? Разве что страх смерти. Садистка эта Перл, но умница.
И все равно я ее убью. Или хотя бы попытаюсь.
*
НОА
“Нужно кое с кем разобраться. Кое с кем серьезным, – отстукал я, встряхивая рукой, чтобы снять напряжение. – Мне велели передать, что ваша хозяйка и лейтенант Хаузер хорошо повеселились одной чикагской осенью. Сказали, это вас заинтересует”.
Кажется так. Еще я оставил адрес – хоть и слабо верил в удачу. Бог его знает, когда этот Ноа проверит свою почту. Может, завтра, а может, через пять лет.
– Подождем, – сказала Рори. – У меня отгул, осталось часа три-четыре. Пойдем погуляем, покажу тебе город.
Я покорился с мрачным видом. Мне было все равно. К тому моменту я уже так устал от монстров, что хоть караул кричи.
Вернулись мы к рассвету. Интересно, с чего это я ждал гостя прямиком из Нью-Йорка? По-моему, он был где-то недалеко, иначе так быстро бы не доехал.
Небо подозрительно благоволило мне, и я не хотел думать о том, какой величины черная полоса предстоит после.
Не-мертвый сидел на кровати, где перед этим сидела Рори. Она, конечно, услышала бы его гораздо раньше, если бы была рядом со мной, а не где-то позади. Но это ничего не меняло. Он дал войти мне и дал войти ей. Потом закрыл дверь, и почему-то мы позволили ему сделать это.
– Сядьте, – велел он.
Я послушался. Рори осталась стоять у двери.
– Надо полагать, Ноа? – спросила она, слегка улыбаясь. Чему радоваться?
Он был высокий – выше меня, темноволосый и очень серьезный на вид. По сравнению с ним Харлан и Рэйчел выглядели несолидно. В нем было – как это сказать? – ощущение силы. Без показухи и позерства.
– Что ты еще знаешь? – спросил он, обращаясь к обоим, но смотря на меня. Я кинул взгляд на Рори – она была спокойна. Ладно.
– Ничего, – ответил я честно.
– Тогда с чего ты взял, что это меня заинтересует?
Хороший вопрос. Я развел руками, это вышло довольно скованно.
– Но вы же здесь.
Хороший ответ. Ему понравилось. Я попытался продолжить с максимальной осторожностью, будто играл с ядовитой змеей. Сравнение, надо сказать, довольно удачное.
– Раз вы здесь, может, поговорим?
Он развел руками, повторяя мой жест. Пиджак распахнулся, под ним была кобура.
– А может – в русскую рулетку? Останешься в живых – поговорим.
Рори наконец покинула свой пост у двери и подошла. Ей приходилось смотреть на него снизу вверх, но ее это мало беспокоило. В комнате эти двое были одного роста, а маленьким был я.
– С твоей игрушкой это невозможно, сам знаешь. Для игры в русскую рулетку нужен хотя бы барабан, нет?
Он улыбнулся ей, медленно, будто оттаивая.
– Твое имя?
– Рори, можно Ро. Но тебя здесь должна интересовать не я, а мистер Бенедикт. Он считает, что ты подходишь.
Вот тут он рассмеялся, и смех преобразил его. На секунду я увидел его таким, каким он, возможно, был очень много лет назад, когда использовал ночи для сна и секса, а не для убийств. Рори рассмеялась вместе с ним, и это уже было похоже на издевательство. Возможно, что оба они смеялись надо мной? Да запросто. Почему бы им не быть высокомерными.
– У мистера Бенедикта есть имя? – спросил он наконец.
*
АЛЕКС И ПЕННИ (2)
Со стороны мой рассказ о нас с Пенни может показаться полнейшей идиллией, но ссорились мы довольно часто. Правда, никогда серьезно. Подобно истинной Пенелопе, она много лет уже вязала для меня какой-то особенный плед, но когда сердилась, со злости наполовину распускала, так что пледа я до сих пор не видел. Однажды, когда ей было лет семнадцать, она затеяла шутку, в которую втянула меня, хотя и не без труда. Готовилась она, надо сказать, основательно. Сперва прожужжала уши одному из знакомых парней про свою подругу, писаную красавицу, настоящую Карменситу. Потом переодела меня девчонкой и отправила на свидание, клятвенно обещая в самый ответственный момент появиться и разоблачить самое себя. Я немного поломался, но в каждом мужчине живет скрытый трансвестит, и любой втайне хотел бы узнать, как это – быть женщиной, хотя бы внешне.
Пенни поработала профессионально – из меня получилась такая мексиканская курочка – пальчики оближешь. Неудачные ноги спрятали под макси, волосы у меня тогда были длинные, а она их еще и завила. Глянул в зеркало – персик, прямо сам себя захотел! Чем это все закончилось, лучше не хвастаться – Пенни пряталась за колонной того же кафе, давясь от смеха, когда этот бугай начал хватать меня за коленки. Потеряв терпение, я аккуратно вырубил его одним ударом и ушел, с достоинством подобрав юбки и возмущенно цокая каблуками. После этого я три дня упорно не отвечал на звонки Пенни, а она, мучимая совестью, перевыполнила план со злополучным пледом. Правда, тут же его и распустила, когда я не пришел на ее дебют в драматическом кружке. Это неправда, я пришел, только поздно – заторы на дорогах еще не научились рассасываться по такой мелкой причине, как дебют моей сестры. Но ведь лучше поздно, нет?
Через день я так намаялся, что купил корзину бананового мороженого, обложил его льдом и помчался к ней. На выезде из города мы чуть не разминулись. Пенни выскочила из машины, прыгнула мне на шею и чуть не передавила жизненно важные артерии. На заднем сидении ее “форда” стояла упаковка моего любимого пива.
