Текст книги "Рожденный, чтобы жечь! 2 (СИ)"

Автор книги: NikL

Соавторы: Дмитрий Лим
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16

Наконец, последние два одержимых рухнули под ударами Бориса. Их тела «безжизненно» обвисли, а в глазах погас зловещий огонь. Боря, тяжело дыша, опустился на колени и осмотрелся по сторонам. Все – больше не было никаких противников. А группа, в которой он «состоял», стояла позади, пребывая в некоторое степени «охреневания».

Точнее… их взгляды были больше не удивленными, а с нотками восхищения. Никто не проронил ни слова про нарушение приказа, никто не стал упрекать за излишнюю жестокость. Было ясно – даже самый строгий инструктор сегодня замолчал бы, глядя на результат.

Парень с челкой – Аркадий – первым приблизился к Борису.

– Ты… ну, ты просто монстр, – с трудом вымолвил он, протирая пот со лба. – Никогда не видел такого.

Ещё один студент с ухмылкой глядя на Борю, добавил:

– Да, «папаша», ты сегодня всех порвал.

Гугля, сидевший в корзинке, радостно хлопал в ладошки и весело пищал, вызывая улыбки у окружающих.

Борис поднялся, стряхивая с себя пыль и грязь, устало пробурчал:

– С хера ли вы стояли? А помочь, ёп?

Его недовольство было проигнорировано. Командир группы быстро взял «уборку» в свои руки и указал нескольким товарищам заняться подготовкой. На улице неподалёку стоял черный фургон с эмблемой Академии. К нему быстро начали перетаскивать поверженных одержимых.

Тела аккуратно складывали внутрь, стараясь не повредить, не спешили, действовали без суеты. Боря следил за процессом, а Гугля, видимо, окончательно замучался делиться силой со своим «папашкой» и мирно посапывал в корзинке.

Наконец, последний одержимый оказался в фургоне, двери закрылись, загремел замок. Группа выдохнула, освободившись от «непосильного» бремени.

По пути все, никому не нужно было что-либо объяснять – по взглядам чувствовалась глубокая удовлетворённость и гордость за выполненную задачу. У всех, кроме Клеменко.

Но и это было ещё не всё. После короткого отдыха Аркадию кто-то позвонил. И студентам пришлось проверить ещё пару участков неподалеку, где, судя по сигналу из вне, были другие одержимые. Для недовольного и уставшего Бори продолжение «банкета» значило, что Гуглю надо будить. Но все обошлось без помощи его кулаков и карапуза.

Ребята справились сами. Затем, началась новая погрузка. Точнее, группе быстрого реагирования пришлось вызвать новую машину. Ибо тел стало больше. Только в этот раз, тела были с «душами».

Когда дверь с грохотом захлопнулась, замок надёжно защёлкнулся. Фургон медленно тронулся с места, направляясь обратно в Академию. Не только с телами, но и со студентами.

Всё время пути в салоне стояла почти гробовая тишина. Никто не спешил её нарушать, каждый, наверное, переваривал то, что произошло. Только Боря периодически поглядывал на корзинку с Гуглёй, который мирно посапывал, будто и не замечая всю эту суету.

– Ну что, звездюк, – тихо пробормотал Боря, – сегодня ты тоже неплохо поработал. Мы, типа, как команда. Я – кулаки и ум, а ты поддержка.

Младенец открыл глаза, переглянулся с ним и задумчиво агукнул – как будто соглашаясь.

* * *

Дни летели, и я всё больше и больше понимал, как устроён этот мир, в котором оказался. С точки зрения моего крошечного возраста и вроде бы примитивных умений – это была настоящая школа жизни. А с моей задачей – спасением мамы – ситуация была куда серьёзнее.

Первое, что я заметил – с каждым днём мне требовалось меньше сил, чтобы подпитывать Бориса. Это был хороший знак.

Значит, мои способности к управлению эфиром, маной, или как там его называют в академии, росли. Теперь уже даже небольшой сигнал от меня – и у Бори появляются силы и уверенность. Его движения стали более слаженными и сильными, его удары – более точными и мощными.

Даже его энергетическая аура казалась крепче, если судить по тому, как я её видел, когда усиливал его. Она стала ярче и плотнее.

Я внимательно наблюдал за процессом передачи сил и, мог сказать, что научился не просто давать энергию – я начал её направлять. Поначалу эта энергия была хаотичной, шумной и трудноуправляемой, но теперь я учился контролировать её поток. Я словно регулировал кран, открывая тонкую струйку, чуть прибавляя или уменьшая давление.

Это было важно не только для Бориса, но и для меня: я учился экономить силы. В подземном мире, про который я последнее время читал, ресурсы ограничены, и если я хочу попасть туда и помочь выбраться моей матери – мне нужно стать сильнее, дольше сохранять энергию и понимать, куда её направлять. Поэтому я тренировал себя не только в магических опытах, но и в концентрации, управлении воздействием на «плечах» Бориса.

Чем увереннее я себя чувствовал, тем больше начинал замечать маленьких деталей – например, как климат в академии влияет на мои способности. В дальних корпусах, где была тишина и спокойствие, я мог сосредоточиться лучше, чем среди суеты лекций и шумных корпусов. Боря пусть и не всегда обращал внимание на такие мелочи, но я видел, что даже ему легче работать в спокойной обстановке.

Ещё я стал постигать азы обратной связи. Если веду поток слишком резко, у Бори появляется усталость и нервозность, словно он перетрудился. Если слишком слабо – он становится вялым и безучастным. Сбалансированность – это не просто магический термин, а реальность, по которой нам обоим пришлось учиться жить.

И вот, после каждой тренировки, оценки удач и ошибок, я приближался к пониманию своего потенциала. Надо обязательно научиться не просто быть подспорьем, но и полноценным магическим союзником, который сможет защищать и поддерживать не только Бориса, но и самого себя.

А мама – моя точка отсчёта, мой маяк. Я всё чаще вспоминал таинственные обрывки сна, тот подземный замок, где она страдала и звала меня. Я отчётливо слышал голос, такой родной и одновременно страшный, который заставлял сердце сжиматься теми, кто хотя бы раз видел мои глаза.

Что же я могу для неё сделать из моего младенческого состояния? Слова Бориса о том, что я еще слишком слаб – правдивы. Но я не могу ждать, когда магическая сила придёт сама. Надо помогать развиваться, искать подходы, использовать то, что я уже знаю, чтобы стать сильнее.

С каждым днём мои мысли становились яснее, я стал учиться другим аспектам: как концентрировать энергию не только на теле Бориса, но и посылать её на расстояние, как усиливать защитные поля и пытаться учиться медленным движениям внешней энергии. Я начал замечать, что к реакциям и эмоциям Бори у меня уже есть особый отклик. Нас связывало не просто магическое подпитывание, но что-то большее – словно душевная и энергетическая связь.

Это помогало: когда Боря был спокоен – силы растут быстрее, его воля крепче, а когда он расстраивался, уставал или раздражался, мои собственные способности тоже шли вниз. Мы словно были одним организмом, несмотря на разницу в возрасте и размерах.

«Мама…»

Я повторял это слово словно заклинание. Именно она – мой стимул. Мои попытки вспомнить, как оказалась в этом младенческом теле; пытаться заговорить и понять тайны прошлого – всё ради неё.

Я давно понимаю, что обычным путем мне не дотянуться до её мира – что передо мной одна большая загадка, переплетённая хитросплетениями магии, тайн и потаённых сил зла. Князь Тьмы – одна из ключевых фигур в этой игре, и его пробуждение в нашем мире – лишь первый шаг в той цепи событий, что угрожают маме и всему живому.

Поэтому я не могу быть простым наблюдателем. Надо расти. Надо тренироваться. И учиться.

Наши тренировки становились всё более слаженными. Если раньше они походили на неуклюжие танцы – грузные движения Бориса и неряшливые подачки моих магических вспышек, то теперь с каждым совместным занятием становилось ясно – мы команда.

И пусть у нас есть вражды, злость и упрямство, но в глубине мы знали: только вместе у нас есть шанс.

Процессы в моём младенческом теле менялись. Я научился приглушать свою природную детскую беспомощность, пробовал воспроизводить те же движения, что видел у Бориса и у преподавателей. Меня удивляло, как это всё связано: регулировать дыхание, фокусировать взгляд, управлять эмоциями – и всё это влияет на поток энергии.

Бывало, что Боря уставал, опускался духом, и в такие моменты я понимал – если я наберу чуть больше сил – он сможет отдохнуть и найти вдохновение снова. Я научился «читать» его настроение по движениям тела и по сужению радужной оболочки глаз – больше, чем любой из учителей.

Это развитие – медленное, порой болезненное, но неотвратимое.

И я не мог терпеть, лежа в корзинке, ощущение, что время идёт – а мама всё ещё там, где её держат в плену демоны и тот самый Князь Тьмы. Кем бы он ни был. Даже если, он это – я.

Однажды, после особо утомительной тренировки, когда Боря пытался освоить сложные пассы руками, а я, сидя в корзинке, концентрировался на поддержании его ауры, ко мне пришла гениальная мысль. Раз уж мы так хорошо синхронизировались, почему бы не попробовать «дистанционное управление»?

Ну, то есть, не совсем как в компьютерной игре, но что-то вроде…

Представьте картину: Боря стоит, пыхтит, пытаясь изобразить из себя ниндзя, а я, в это время, как маленький кукловод, дергаю за ниточки его энергии.

Подправил поток тут, усилил там, добавил немного грации – и вуаля, Боря уже не просто машет руками, а исполняет некое подобие балета с элементами рукопашного боя. Ну, или хотя бы пытается. Со стороны, наверное, выглядело дико смешно, но нам было не до смеха – мы упорно шли к цели.

Самое забавное началось, когда я решил проверить, как эта система работает в реальном бою. Во время очередной тренировочной схватки с каким-то несчастным манекеном, я начал активно «управлять» Борей.

«ДАВАЙ ДЕРЕВЯННЫЙ!»

Манекен, конечно, не ожидал такого напора. Под моим чутким руководством, Боря вдруг начал выдавать такие пируэты и удары, которые, казалось, противоречили всем законам физики. Манекен не выдержал и развалился на части.

– Ты это, – красный от внутренней злобы, тиран, навис надо мной, закрывая своим бренным телом – свет. – Чтобы больше такой херни не было! Понял меня?

«Блин, вот бы мне научиться так же своим телом управлять. Эй, а вообще, чего это ты злишься?»

В общем, жизнь в Академии шла своим чередом.

* * *

Я сидел в своей корзинке, уютно устроившись на коленях у Бориса, когда мы выехали за территорию академии. Боре, за его заслуги, все же дали выходной. Правда, через две недели от заявки. Но в целом, его это устраивало.

Не зная, зачем он стремился уехать из этих стен, я просто наслаждался сменой обстановки. Не сказать, что я был рад уехать от знаний, но разгрузка нужна была. Даже мне.

В общем, за окнами мелькали мрачные силуэты домов и едва освещённые уличные фонари. Боря, как бы это не было странно, выглядел менее раздражённым, чем обычно. Наверное, редкая передышка от академии и бюрократии до сих пор играет роль.

Телефон – эта блестящая пластмассовая штуковина, которую он наконец-то сумел выбить у коменданта, лежал передо мной в пределах досягаемости. Пару минут назад, я аккуратно протянул руки, пятернями пытаясь ухватить холодный, почти неподвижный предмет.

Но тут началась первая сложность. Моя детская моторика, хоть и постепенно прокачивающаяся, пока ещё недостаточно развита, и с маленьких толстых пальчиков сложно получить точные и аккуратные нажатия по капризному экрану.

Пальцы непривычно скользили по стеклу, неверно нажимая кнопки, вызывая разные звуки и вибрации. Боря тихо усмехнулся, заметив мои усилия. Я пытался сосредоточиться.

Он понимал, для чего мне телефон. Знал, что нам надо поговорить хоть как ни будь. Поэтому, не был против моих попыток что-то показать.

– Вот так, потихоньку, – добродушно сказал он, – не торопись, спиногрыз.

Я собрался с силами и наконец сумел торопливо начертить на экране первые буквы. Ещё чуть-чуть – и после нескольких неудачных попыток мне удалось сложить первые слова. Сердце чуть застучало быстрее: я написал достаточно ясно, чтобы Боря смог прочитать.

«Я не из этого мира, Боря. Нам нужно найти более надежный и простой способ, чтобы разговаривать.»

– Да оно понятно, – пробормотал он, гладя мой потный маленький лобик. – Ты наверное, с космоса, да? Натаха, наверное, обоссалась бы от счастья, если бы это узнала.

Я тут же быстро замотал головой, пытаясь показать, что нечего Наташе знать. Боря понял сразу:

– Чё, не говорить ей?

Быстро закивал.

Телефон – штука, конечно, хитрая, но пока для меня она не очень послушная. После моего первого послания я продолжал испытывать неудобства с мелкой моторикой, но желание говорить, идти вперёд и объяснить то, что изначально ни слова нельзя было произнести, – толкало меня учиться снова и снова.

У Наташи, телефон, которым я пользовался, был большим. Удобным. У Бори же… то ли модель старше, то ли просто телефон сам по себе тупой. В общим, с ним было всё куда сложнее. Даже мой найденный под кроватью мамы Бори мобильник, был удобнее.

Немного психуя из-за того, что одним пальчиком я либо медленно рисовал букву, либо нажимаю сразу на два-три символа, попытался выдохнуть. Боря, заметив мои тщетные попытки, вроде как сообразил – мне сложно. Все слишком мелкое:

– Ну, может, обзаведёмся какими-то карточками или жестами? Вполне реально. Или давай просто организуем новый язык. Типа нашего крутого алфавита, который ты так любишь.

Я задумался:

«Деревянный мальчишка.»

И мысленно зашагал вперёд по новой дороге коммуникации: мимика, жесты, рисунки, написание слов – всё это ФИГНЯ! Мы даже см помощью Эрудита нормально поговорить не можем. Какой к черту новый алфавит и жесты?

Тем временем, такси спокойно двигалось по пустынным улицам. Боря ронял иногда короткие фразы про предстоящие выходные, про отдых в доме и про возможность наконец оказаться в привычных стенах.

Телефон, что я держал, всё ещё был тяжел как гора, а пальцы то промахивались, то неумело задевали ненужные кнопки. Боря терпеливо направлял руки, строго объясняя, как аккуратно и постепенно подталкивать пальчики.

* * *

Я сидел в своей корзинке, наблюдая, как такси медленно подъезжает от нашего «дома». Боря в это время копался в сумке, вытаскивая ключи:

– Млятство. Куда я их засунул?

Вдруг, он замер, бросая взгляд на соседний дом. Печально известный для меня, где…

«Чёртовы сектанты, – пронеслось у меня в голове. – Если бы у вас только были мозги, вы бы… вы бы…»

– Короче, – Боря вырос рядом со мной. – Своих родаков помнишь?

Я коротко кивнул. Не понимая, к чему он начал этот разговор.

– Я хочу заглянуть к ним, но, наверное, без тебя, – он начал разминать шею, словно…

«Стоп. Зачем тебе они? Ты собрался их бить? Эй, деревянный, я слишком хорошо знаю этот жест с шеей!»

– Короче, не знаю, как они отреагируют, если мы зайдём вместе. ДА и лучше, чтобы они не вспоминали про тебя. Короче, – деревянный говорил как-то рвано. – Они же сектанты, типа. И вот… мне надо побазарить с ними с глазу на глаз. Ты как, здесь подождешь, или тебя в хату поднять?

«Ты предлагаешь мне посидеть на улице? Эй, тиран, ты чё, серьёзно?»

Я энергично замахал руками, показывая на дом.

«Не хочу оставаться на улице! Тут холодно! Сыро и одиноко!» – кричал я мысленно.

Боря вздохнул, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень неудовольствия.

– Ну вот, опять капризы. Как с тобой вообще хоть куда-то выходить? Ладно, ладно, спиногрыз, затащу тебя в хату. Но чтоб тихо себя вел! И никаких магических фокусов с люстрами, понял? Нехер Наташе и маман знать о наших с тобой способностях.

Он подхватил корзинку, ворча что-то себе под нос про нелегкую судьбу опекуна младенца-мага, и направился к подъезду. Поднялись на нужный этаж. Боря покопался в кармане, наконец-то извлекая злополучные ключи.

Дверь со скрипом отворилась, и меня внесли в полумрак квартиры. Пахло пылью, старыми книгами и чем-то еще, неуловимо знакомым, но пока не поддающимся определению.

Боря поставил корзинку на старый, шатающийся стул и окинул взглядом свое жилище.

– Ну вот, считай, что ты дома. То есть, у меня дома. Но можешь считать, что дома. Короче, я ненадолго. Ты тут поиграй, подумай о вечном, а я к своим сектантам слетаю. Животом кверху не лежать! Развивайся!

И, не дожидаясь моей реакции, он выскочил из квартиры, оставив меня один на один с тишиной и запахом пыли.

«Ну и ладно, – подумал я, оглядываясь вокруг. – Так, где Наташа? В школе? Меня никто тут не хочет покормить?»

Глава 17

Боря остановился перед квартирой. Поглядывая на едва державшуюся дверь. Разминая в привычной манере шею он глубоко вздохнул, словно пытался унять пульсирующую тревогу.

«Ля, а если их нет? А если я всех этих одержимых оттарабанил за просто так? И сектанты вообще свалили давным-давно?»

Тем временем из соседней двери, почти на пятке у Бориной, вываливалась соседка – весьма боевой пример типичной бабули «с улицы». В руках у неё был пакет с чем-то, что пахло пирожками и гневом.

– Ты чё тут трёшься, а? – выпалила она, скрестив руки на пузе, которое будто специально вылезло из подкрашенного серого халата. – Малолетки охренели совсем, по хатам шастают, подписюльки всякие про смену управляющей компании пихают… Это, мол, ихние шайки-лейки. Вали отсюда, а то я внука позову и будешь перед ним отвечать!

Боря нахмурился, поднял руку в привычном жесте «да-да, я тебя услышал и вообще иди нахрен отсюда».

Но в душе понимал: с такими бабками надо договорить. Вспомнить вон, соседок своего дома. Не кивнешь и всё, считай, прокляли по пятое колено. А потом ещё и узнается, что ты не из благополучной семьи, отец преступник, да и вообще, у вас семь сирот в девяти квадратных метрах проживают.

«Да почему ты выперлась именно сейчас? – пролетело в его голове. – Вообще не до тебя!»

Но бабка пялилась на него как на прокаженного, одним своим видом показывая, что разговора не избежать.

– Бабуль, не горячись, – начал он, показывает на дверь, – тут у меня просто миссия важная – проверить, живут ли тут сектанты. Дело к ним есть.

– Ага, – упрямо сказала соседка, – Дело у него к сектантам! Понапридумывали своих богов, а потом долбятся в ж… так, а ну быстро отвечай мне: зачем пришёл? Буклеты раздавать? А?

Боря закатил глаза:

«Вот же ведьма старая, как они вообще чувствуют, что нужно выходить в нужный момент?», – подумал он.

Вслух же выдавил из себя самую убедительную улыбку, на которую был способен:

– Да нет, что вы, бабуль! Какие буклеты? Я к ним по делу! Видите ли, я у них типа… ну, консультант по вопросам э… этики! Да, этики! – выпалил он, чувствуя, как на лбу выступают капельки пота. – Они, понимаете, немного запутались в моральных принципах. Ну, там, жертвоприношения, культы. Я им помогаю все в рамки закона и морали привести! А то жалуются на них, понимаете ли! А я человек добрый, хочу помочь людям одуматься.

Бабка прищурилась, подозрительно оглядывая Борю с головы до ног. Ее взгляд скользнул по его поношенной куртке, заляпанной какой-то подозрительной грязью, по небритой щетине и уставшим глазам.

– Этика, говоришь? – протянула она, словно пробуя слово на вкус. – А чё ж ты тогда как оборванец выглядишь? Этик, блин! Да у тебя на роже написано, что ты последний раз умывался позавчера, да и то с бодуна! Сектанты, они, знаешь, народ чистоплотный. Все у них по полочкам, прибрано… А ты! Фу, смотреть противно!

Боря почувствовал, как его мозг заливается злобой. Он сглотнул, пытаясь сохранить остатки самообладания.

– Ну, знаете, бабуль, – пробормотал он, – не все этики должны быть франтами! Есть и такие, которые работают в полевых условиях, так сказать! Я вот, например, как раз такой! Мне главное – донести до людей правильные ценности, а не выглядеть как с обложки журнала! А умылся я сегодня, просто день был тяжелый, а погода не очень.

Бабка продолжала сверлить его взглядом, словно пытаясь просверлить дыру в его насквозь прогнившей лжи.

– Ладно, – наконец сказала она, – допустим. Но вот что я тебе скажу, милок. Если эти твои сектанты что-нибудь натворят, я первая в полицию побегу! И тебя с собой прихвачу, как соучастника! Ясно? А то развелось тут всяких… ходют, мутят воду…

С этими словами она развернулась и, ворча себе под нос, скрылась за своей дверью, оставив Борю в полном недоумении.

«Ну и бабка, – подумал он, – Может, она одержимая? И мне нужно было выбить из неё демоническую душу? Хотя…»

Он тут же вспомнил, что рядом нет Гугли. В целом, расстояние между домами не большое, метров двести, так что способности усиления младенца будут действовать. Они уже проверяли, на каком расстояние без зрительного контакта на Борю будет действовать магия. И как показала практика, Гугле, в целом, вообще не обязательно даже видеть его, чтобы передавать всю силу.

То есть, Клеменко выдержанный на расстояние, все равно бьет мощнее человека, способен выдержать удар палкой по хребту без урона и вообще…

– Так, короче…

Боря снова взглянул на дверь сектантов. Теперь ему казалось, что она смотрит на него с каким-то насмешливым видом. Он глубоко вздохнул, на этот раз уже без всяких лишних мыслей, а скорее с раздражением.

«Ладно, – решил он, – будь что будет! Хрен с ней, с этой бабкой! Пора заканчивать это дело. Чё, уроды, расскажите мне, как магию получить?»

Он мягко опёрся плечом о дверь, будто бы готовясь к пробитому уколу иглы, и мысленно произнёс: «Отзовись, если там хоть кто-то живой».

Потом резко двинул руку и силой толкнул дверь.

* * *

«Да когда же я ходить-то начну? – эта мысль не могла покинуть меня с тех самых пор, как…»

Короче, я выбрался из своей корзины в прихожей и тут же запутался в новом, вязанном коврике. Причем, он был, собака, большим! Как бы я не тарабанил по нему ручками. Пытаясь подобрать под себя и перелезть через него, ничего не получалось! Он казался мне бесконечным!

Как бы там Боря сказал, оказавшись в такой ситуации?

«Херня какая-то!»

И ведь не поспоришь! Херня, да еще какая! Я, великий покоритель мира, лежу и барахтаюсь в этом рукотворном аду. Увидела бы меня Наташа в такой ситуации, явно умилялась бы.

Надо же как-то выбираться. В голове созрел гениальный план: попробовать перекатиться.

Попытка номер один: перекатился на спину. Теперь я смотрю на потолок и вижу люстру. Красивая, зараза. Даже немного успокаивает. Но долго так лежать нельзя.

Собрав остатки воли в кулак (точнее, в крошечный кулачок), я перевернулся обратно на живот. Теперь нужно сгруппироваться и попробовать подползти. Главное – двигаться медленно и уверенно. Или хотя бы медленно. Уверенно пока не получается.

Коврик предательски цепляется за мой памперс, будто говоря: «Ну куда ты собрался, маленький засранец? Полежи еще немного!»

И вот, после неимоверных усилий, я, кажется, выбрался! Моя нога, наконец, коснулась прохладного линолеума. Победа! Я выкарабкался из этой вязаной западни!

«Блин, – я уселся рядом с этим дурацким ковром, понимая, насколько недальновидный. – Я ведь маг…»

Словно проверяя свои слова, я поднял ручку и коврик затрепыхался, расстилаясь обратно.

«Боря заразил меня своей деревянностью, – неожиданно осенило меня. – Я же, этого тирана вон, какие пируэты выписывать могу заставить. А здесь… эх…»

Медленно я начал ползти по квартире в поисках Наташи. Она – девчушка не глупая, поймёт, что мне кушать хочется. Да и в памперсе стало как-то неуютно.

Я полз, обходил углы мебели, подползал к окну, заглядывал за шторы, прятался между стульями, и все безрезультатно. Наташи, кажется, не было дома. Но тут, в конце коридора, передо мной оказалась открытая дверь в спальню матери Бори. Дверь была приоткрыта, а из самой комнаты доносились звуки – словно приглашая меня внутрь.

Полз осторожно, боясь, чтобы ни одна деталь не упустила моего внимания. В комнате было темновато, но в ее центре, на кровати, сидела мама. Она пристально смотрела в телевизор, почти не обращаясь на меня внимания. Я ощутил странное чувство – смешанное из надежды и тревоги. Почему она не замечает меня?

Что там интересного такого в телевизоре? Раз она не услышала, как Боря захлопнул дверь и не слышала, как я копошился в коридоре?

«РынТВ? – я посмотрел на экран, где говорилось о рептилоидах. – Серьезно? Это интереснее, чем шум в квартире?»

Я задержал дыхание (знаю, что у меня такое просто – маленькое и почти не выраженное, но тем не менее), и взглянул на маму повнимательнее. Над ее головой внезапно появилась эта странная чернота – словно тень болезни, которая уже пыталась уйти, но теперь, по какой-то злой воле, вернулась обратно.

«Какого черта? – я не поверил своим глазам. – Я же излечил тебя! Откуда она опять появилась?»

Сел в дверном проёме, вытянул ручки вперед и принялся тянуться к маме. Ручки поднимались и опускались, словно два маленьких штурмовых крана, пытающихся убрать эту черноту с ее головы. Я снова и снова тянулся, пока мои пальчики не коснулись таинственной тьмы. Она была липкой и холодной, но я не останавливался – медленно и упорно вытягивал её, словно выдирал клещей, цеплявшихся за светлое солнце ее души.

Мама не замечала ничего – ее глаза оставались приклеенными к экрану, а голос телевизора звучал монотонно и отталкивающе. Но я продолжал свое маленькое героическое дело. Каждый раз, когда тьма пыталась спрятаться глубже, я снова рулил на свет, вытягивая ее наружу.

В этом поручении не было ни легкости, ни быстроты – все длилось долго, очень долго. Но меня не перехватишь. Я маленький, но мощный. Я маг, как говорил себе.

И вот, когда последний клочок черноты был, наконец, выдран, я почувствовал дикую усталость. Ручки задрожали, а спинка предательски согнулась. Но я сделал это! Я победил!

«Надо об этом переговорить с Борей. То, что эта чернота опять появилась – ненормально!»

И в этот момент, как назло, мой многострадальный памперс решил напомнить о себе. Что-то булькнуло, хлюпнуло и… ой. Кажется, произошла небольшая авария. Да что ж такое! Только тьму победил, а тут такая подстава.

Я сидел, обтекая своим маленьким триумфом, и с досадой смотрел на расползающееся пятно под собой. Мама, как ни в чем не бывало, продолжала смотреть РынТВ.

Ну вот как так можно? Ладно, рептилоиды, ладно, теории заговора, но тут же ребенок героически сражается со злом, а потом еще и… эээ… удобряет ковер! Ну хоть бы взглянула одним глазком!

Собравшись с духом, я попытался отползти от места происшествия. Но не тут-то было! Подгузник, разбухший от победы над гравитацией, теперь мешал двигаться. Я больше походил на маленького тюленя, выброшенного на берег, чем на великого мага. Вот уж точно, героизм – штука грязная. И вонючая, чего уж там скрывать.

И тут, словно почувствовав что-то неладное (или просто закончилась реклама рептилоидов), женщина повернула голову. Ее глаза расширились, а на лице появилось выражение, которое я видел не раз – смесь умиления, легкого отвращения и беспомощности.

– Ой, Божечки, – прошептала она. – Что тут у нас случилось?

И тут я понял, что моя битва только начинается. Битва с подгузником, с умилением этой женщины и, самое страшное, с перспективой что тебя помоет она, которая, возможно, опять не в себе…

Эх, и зачем я только с этой чернотой связался? Лежал бы себе спокойно в корзинке…

* * *

Дверь поддалась с противным скрипом, словно старая карга, недовольная, что ее разбудили среди ночи. Боря ожидал увидеть за ней если не окровавленный алтарь, то хотя бы козлиную голову, но вместо этого его встретила стандартная советская прихожая, заваленная старыми газетами, банками и прочим хламом. В нос ударил спертый запах пыли и чего-то кислого, напоминающего прокисшие щи.

«Да уж, этика им точно не помешает, – подумал Боря, морщась. – Блин, в прошлый раз здесь было посветлее.»

Он осторожно шагнул внутрь, стараясь не наступить на разбросанные повсюду предметы. В полумраке коридора виднелись двери, ведущие в другие комнаты. Боря прислушался. Тишина. Напряженная, зловещая тишина.

«Может, все-таки свалили?» – промелькнула мысль.

Но тут он заметил в щели одной из дверей тусклый свет. Решив, что удача улыбается ему, он двинулся в направление комнаты.

Боря, стараясь ступать как можно тише, прокрался к двери, из-под которой лился свет. Приблизившись, он прильнул глазом к щели.

То, что он увидел, заставило его подавить смешок, чтобы не выдать себя раньше времени. На ковре, усыпанном лепестками роз, вальяжно раскинулась дама в леопардовом трико, которое, казалось, вот-вот треснет по швам.

Вокруг неё горели десятки свечей, отбрасывая причудливые тени на стены, увешанные коврами с оленями. Рядом с женщиной, прямо на коленях, стоял мужчина в мешке из-под картошки, с прорезями для глаз и рта. Он что-то тихо бормотал, раскачиваясь из стороны в сторону. Боря не мог разобрать слов, но интонация была явно молитвенная.

Обстановка в комнате была сюрреалистичной. Казалось, что в советскую квартиру, затерянную где-то в спальном районе, телепортировали декорации из эротического фильма категории «Б» и ритуальные атрибуты забытой секты. На столе, покрытом цветастой клеенкой, стояла початая бутылка водки «Столичная», тарелка с солеными огурцами и недоеденный бутерброд с колбасой.

Рядом с водкой лежала какая-то потрепанная книжка в мягкой обложке. Боря попытался разглядеть название, но безуспешно. Запах в комнате был еще более странным, чем в прихожей. К запаху пыли и кислых щей примешивался сладковатый аромат дешевых благовоний и отчетливый запах мужского пота.

Боря, испытывая сложное сочетание любопытства и брезгливости, тихонько приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

Мужчина в мешке, казалось, не заметил его появления. Он продолжал монотонно бубнить свою молитву, склонившись над леопардовой богиней. Женщина лениво почесывала живот и с явным удовольствием наблюдала за происходящим.

Боря закашлялся, привлекая к себе внимание. Мужчина вздрогнул и резко обернулся. В его глазах, проглядывающих сквозь прорези в мешке, читался неподдельный ужас. Женщина в леопарде приподнялась на локте и уставилась на Бориса с нескрываемым раздражением.

– Это еще кто такой? – прорычала она, оценивающе оглядывая Бориса с головы до ног. – Ты чего тут забыл? Или тоже на духовные практики записался? Мешок принес?

Мужчина в мешке, запинаясь, пролепетал:

– Маргаритушка, я же говорил, нужно дверь запирать…

– Да ладно тебе, – отмахнулась женщина. – В наше время духовность – это тренд. Может, он тоже хочет просветления? Ну, чего молчишь, парень? Говори, кто ты и что тебе надо? Только быстро, у нас тут, между прочим, сеанс.

Боря, окончательно придя в себя после увиденного, выдавил улыбку:

– Э-э… здравствуйте. Я, собственно, по поводу долгов. Ваши соседи жалуются, что вы их топите. И музыка у вас громкая по ночам… Очень громкая.

Женщина в леопарде нахмурилась, словно ее только что вырвали из объятий нирваны.

– Какие еще долги? Какая музыка? Ты о чем вообще, милок? Мы тут, между прочим, занимаемся высшими материями, а ты со своей прозой жизни лезешь. И вообще, кто тебя пустил?