Текст книги "Последнее желание (СИ)"
Автор книги: Nezumikun
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Ну, я хотел знать, чем ты занимался во время учебы. Был отличником?
– Хорошистом. Средние баллы, ничего выдающегося, – мои глаза блуждали по его фигуре, какой красивый все-таки, и мне достался, хоть и ненадолго. Хотелось задать один вопрос, мучивший уже долгое время, и я решился.
– Симон, ты женат?
В его глазах проскользнуло удивление, он даже голову поднял.
– Нет.
– А дети?
– Нет.
– А… – я не успел продолжить, он стремительно закрыл мне рот ладонью и демонстративно огляделся по сторонам. Я понятливо кивнул.
– Давай спать, Ё. Завтра двигаться обратно.
Он отпустил меня, усмехнулся и чмокнул в нос. Затем погасил лампу и притянул к себе под бок. Он уже уснул, а я все слушал его мерное дыхание и думал. Чем они его зацепили? Хотя какая разница, у каждого человека есть то, с помощью чего можно на него надавить, будь то семья, работа, общественное положение, грехи юности или еще чего. Может, ему просто заплатили. Гадать бесполезно, Корпорация Жизни всегда добивается желаемого результата любыми способами, кнутом или пряником, неважно. И хорошо, что он меня удержал от дальнейших расспросов, по бумагам, которые я подписал, мне никто не давал права расспрашивать его о личном. Но ему, кажется, нравится быть со мной, он искренне заботится обо мне, и еще он потрясающий любовник. А чувства… Для меня это почти любовь, и не в моём положении привередничать. Я собираюсь взять все, что успею.
Обратный путь занял меньше времени. Потом мы отмокали в горячих источниках. Печатали фотки, а ночью занимались любовью, долго, не торопясь, исследуя чувствительные места друг друга. Методом проб и ошибок я выяснил, что Симон боится щекотки под коленями, очень громко и страстно стонет во время минета, и любит, когда его целуют вдоль позвоночника, чем я и пользовался. Каждое утро, просыпаясь, я подбирался к нему, лежащему на животе или на боку, убирал волосы с шеи и начинал целовать не торопясь, спускаясь все ниже и ниже, меня обычно перехватывали, когда я добирался до района поясницы. Срабатывало всегда и гораздо лучше будильника.
Когда мы уезжали из этого дивного места, я сделал Симону подарок – браслет из серебра в виде змейки кусающей себя за хвост. Она была объёмная, очень красивая, с мелкими чешуйками и глазами из зеленых фианитов.
========== Последнее желание 4 ==========
– Привет, сестренка. С днем рождения тебя, дорогая.
– Ой! Спасибо, братик! – у неё столько радости в голосе. – Получила твой подарок, мне очень нравится! Книжка такая красивая! И с картинками!
Я улыбаюсь, слушая её голос; моей сестре сегодня исполнилось одиннадцать лет. Маленькое неугомонное чудо с неуёмной энергией.
– Я рад, что смог угодить.
– А ты сам не приедешь?– грустные нотки в голосе. – Я знаю, мама сказала, что ты в путешествии, которое нельзя прерывать. Но я тебя так долго не видела.
– Прости, малышка, не получится.
– Ну и ладно. Твоя поездка все равно когда-нибудь кончится, и я тебя увижу! Правда, братик?
– Конечно, милая. – Голос предательски задрожал. По щеке бежит что-то горячее. Я зажмуриваюсь сильно-сильно. – Дай маму, пожалуйста.
– Привет, сынок.– У мамы усталый голос. – С тобой все хорошо?
– Да, мама, не волнуйся, все в порядке. Как отец?
– Держится, не волнуйся о нас. Мы выдержим.
Слышу всхлип в трубке, сердце пронзает болью.
– Мама, только не плачь, мне и так нелегко… прошу…
– Да, да, прости. – Она берет себя в руки.– У нас все хорошо. Наслаждайся поездкой и ни о чем не думай. Мы тебя очень любим.
– И я вас люблю, мама. Пока.
– Пока, дорогой.
Кладу трубку и сползаю на пол по стеночке.
Симона сейчас нет, он ушел за продуктами, мы уже две недели живем на этой съемной квартире.
Вытираю слезы. Но они все бегут и бегут нескончаемым потоком. На душе так мерзко, так больно, так… несправедливо все это! Я ведь так и не увижу, как вырастет моя сестра. Какой она станет красивой девушкой.
Всхлипываю судорожно, встаю на ноги, сердце просто разрывается от боли. Сжимаю кулак и бью в стену, потом еще и еще! Пока костяшки пальцев не разобью до крови, и боль физическая, хоть немного, заглушит то, что творится в душе. На стене кухни уже кровавый след.
Сильная рука перехватывает запястье.
– Ты совсем сдурел!? – Симон разворачивает меня к себе лицом. Крепко держит за обе руки. Я не слышал, как он вернулся, на нем шарф и куртка, расстегнутая наполовину.
Смотрю в гневные серые глаза и накрываю его губы своими, нежно просяще. Он вздыхает и отвечает. Сначала только нежность. Все еще держит меня за запястья. Потом поцелуй разгорается страстью, языки переплетаются. Мы просто пожираем друг друга, ненасытно, настойчиво. Симон отпускает мои руки, и я тут же расстегиваю и снимаю с него куртку, стягиваю шарф, забираюсь руками под водолазку, провожу по нежной коже. Он отрывается от моих губ, целует заплаканные щеки, касается губами мокрых ресниц, гладит шею и лицо нежными прикосновениями.
Но мне уже мало, снова впиваюсь в губы, руками нащупываю ремень, расстегиваю, его руки тем временем стягивают с меня джинсы вместе с бельём. Переступаю через одежду, он стаскивает с меня футболку, выцеловывает шею, вырывая рваные вздохи и тихие стоны. У меня офигительный стояк, судя по бугру на его штанах, у него тоже.
Симон подхватывает меня под ягодицы и подсаживает на стол, не прерывая поцелуя, обвиваю его ногами. Я сейчас с ума сойду от возбуждения!
Приспускаю с него штаны, высвобождаю член, ласкаю пальцами, размазывая выступившую смазку. Понимаю, что этого мало и будет больно, но мне все равно.
– Сиимоннн… хочу тебя.
Он рычит, опрокидывает меня спиной на стол, входит и почти сразу начинает двигаться, плавно, но глубоко. Одной рукой упирается в стол, другой держит меня за талию, а губами впивается в шею, оставляя засосы. Я откидываю голову, ногами направляя его движения, а сам держусь за столешницу, чтоб никуда не съехать. Громко постанываю, зарываюсь одной рукой ему в волосы, стол постукивает в такт нашим движениям. Так больно, горячо и сладко, кусаю губы, прошу:
– Еще, еще.
Он убыстряет движения, приподнимается, берет мои ноги в одних сереньких носочках и перекидывает на плечи. Проникновение становится еще глубже, выгибаюсь, кричу не сдерживаясь, смотрю в его потемневшие глаза, он тоже кусает губы, хочет кончить, но медлит, продлевая моё наслаждение, капелька пота на виске. Жар становится невыносимым, ласкаю себя рукой, несколько движений – и кончаю на живот с протяжным криком. Симон следует за мной с громким стоном.
Тяжело дышим. Он стягивает меня со стола, ставит на ноги и обнимает, гладит по спине.
– Надо перевязать твою руку.
– Угу. – Мычу ему в грудь и слабо улыбаюсь.
– И больше так никогда не делай. – В голосе нотка угрозы.
– Постараюсь. – Шепчу я.
========== Последнее желание 5 ==========
Наконец мы добрались до Лазурного озера. Красивейшее место в мире. Прозрачная вода в сочетании с голубым чистым небом дает невероятное ощущение покоя и безмятежности.
От души покатавшись на катере, мы оставшееся время до вечера гуляли в парке, сидели в беседках и говорили, говорили, а когда слова иссякли, просто молчали и сидели, рядышком, держась за руки. Домой совершенно не хотелось, а хорошая погода как нельзя располагала к прогулкам на свежем воздухе.
Уже под вечер мы вышли из парка и направились обратно в отель, сумерки все ближе подбирались к улицам, незаметно зажигая фонари и рекламы. Бродя по переулкам, мы сами не заметили, как ушли с оживленных улиц и, вероятно, зря.
Я пребывал в довольно мечтательном состоянии, когда неожиданно за очередным поворотом перед нами вынырнули два парня бандитской наружности.
– А ну гоните бабло, голубки! – и раскладной нож раскрылся, блеснув лезвием в свете фонаря.
У меня сердце пропустило удар, и холодные лапки страха пробежали по позвоночнику. Симон чуть отодвинул меня, защищая.
– Пожалуйста, забирайте. – Он вынул бумажник и кинул его на тротуар. – Только оставьте нас в покое. – В его голосе не было страха, только чуть презрения.
– Так, так, зассали. – грабитель нагло ухмыльнулся, наклонился, поднимая бумажник. Порылся, вынул крупные купюры и возмущенно кинул его в Симона, попав тому в грудь. – Что за жалкие гроши! Судя по вашему прикиду, вы гораздо богаче! А ну выворачивай карманы!
И они двинулись на нас. Мы хотели отступить, но сзади приблизились еще трое. Я озирался по сторонам, ища путь к бегству, но его не было. Под ложечкой противно заныло, предвещая неприятности.
– Сможешь продержаться против двоих? – негромко спросил Симон. – Я возьму на себя оставшихся.
– Не проблема. – Тихо ответил я.
Я сжал кулаки и чуть расставил ноги для равновесия. Они напали сразу скопом, я блокировал удар и выбил нож из рук нападающего, но пропустил удар второго, из разбитой губы выступила кровь. Поднырнул под руку, ударил под дых кулаком и сбил с ног подножкой. Один готов. Второй заехал мне ногой с разворота по корпусу, но я частично блокировал удар, перехватил конечность и дернул со всей силы. Грабитель рухнул, хотел пнуть меня второй ногой, но я ударил ему в пах кроссовком. Раздался вой, и он скорчился в позе эмбриона, баюкая своё пострадавшее достоинство. Да, удар был подлым, но мы тут, вообще-то, в благородство и не играем, раз уж пятеро на двоих.
Обернулся, Симон уже справился с двумя, причем он, кажется, сломал одному руку, а второму нос. Третий его противник, видимо, неплохо дрался, потому что они обменивались ударами, отскакивали и снова нападали друг на друга. Походило на спарринг, но гораздо более жесткий. На скуле Симона виднелась ссадина. Я так засмотрелся на них, что удар по ногам стал для меня неожиданностью, это первый мой противник пнул под коленку и, когда я чуть не поцеловался с горизонтальной поверхностью, хотел добавить по физиономии. Я вовремя перехватываю руку в запястье и выворачиваю в болевом приеме.
– Аааа… Сука, отпусти! – орет подлец не своим голосом, и я чуть дожимаю, вывихнув запястье, и отталкиваю.
Поворачиваюсь лишь для того, чтоб увидеть, как Симон с размаху бьет своего противника в челюсть, посылая его в нокаут.
Визг шин привлекает моё внимание; в десяти шагах от нас останавливаются две одинаковые черные машины, и из них выходят одинаковые люди в серых костюмах и бордовых галстуках. Что-то они не торопились. Люди корпорации быстро приближаются к нам, по их лицам абсолютно ничего нельзя понять.
– Господин Ё, с вами все в порядке? – спрашивает тот, что ближе.
– Да, ваша помощь слегка запоздала. – Не могу сдержать издевки в голосе.
– В таком случае, вас и вашего друга проводят до гостиницы. А мы решим все проблемы с правоохранительными органами. – И он жестом показывает на машину с приоткрытой дверцей.
Я подхожу к Симону, беру его под руку и направляюсь к машине. У него все еще неровное дыхание, и растрепанный вид. Садимся на заднее сидение.
– Как ты? – спрашиваю, чуть наклоняясь к нему и вдыхая запах его кожи, чуть терпкий и густой.
– Нормально. – Оборачивается ко мне, как-то ехидно улыбается и подмигивает. – Испугался?
– Не успел. – Ответил я честно. – Славно погуляли. С огоньком! – меня начинает отпускать напряжение, губа разболелась.
Симон вдруг откидывает голову на спинку и тихо смеётся. Я смотрю на него и глупо улыбаюсь. Нас ведь могли убить сегодня, будь грабители вооружены не только ножами, а чем-то посерьезней. Но именно сейчас, когда опасность отступила, я чувствую, что жизнь все-таки прекрасная штука, хоть и полна неожиданностей.
========== Последнее желание 6 ==========
Сижу на крыше небоскреба, теплый вечер, первые звезды сверкают на небе, напоминая, что мы лишь песчинки во вселенной. Я не знаю, куда себя деть. Сердце погружено в беспросветное отчаяние. Нервы натянуты стальными нитями до предела.
Сюда мы приехали две недели назад, шикарная двухъярусная квартира с бассейном в придачу. Ничего не радует, ни прогулки на машине на природу, ни поездки по достопримечательностям. Все становится серым, ничтожным, неживым. Краски блекнут, звуки просачиваются, словно сквозь вату, и мир погружается в туман бессмысленности.
Шмотки, украшения, бары, рестораны, театры, музеи, все отдал бы за возможность ЖИТЬ! Сбежать? Найдут и пристрелят, как собаку, я не питаю бессмысленных иллюзий. Семья пострадает.
Симона вызвали в Корпорацию Жизни, какие-то вопросы накопились. Я остался один, наедине с собой и мыслями.
Отхлебываю коньяк прямо из бутылки, свешиваю ноги с бортика и смотрю вниз. Люди и машины такие маленькие, суетятся, как муравьи в муравейнике. Разноцветная иллюминация огней расцвечивает вечерний город. А я скоро сдохну! Так может, не тянуть, что изменят еще два месяца жизни, все равно конец один. Алкоголь течет в крови расплавленным стеклом, душа рыдает горькими слезами, а сердце превратилось в льда кусок.
– Ненавижу!!! – мой крик в бездну никто не слышит. Пустая бутылка летит вниз, тянусь к следующей, как хорошо, когда запас спиртного неограничен.
Коньяк пьется как вода, чуть опаляя горло. В чем смысл? Мучиться и ждать? Пульс отмеряет время жизни, которое вытекает, словно песок сквозь пальцы. Простите меня, мама и отец, я слабак. И ты сестра, прости. Нет сил уже, а пустота за парапетом такая сладостная, такая манящая. Всего лишь шаг, раскинуть руки, словно крылья, почувствовать полет и все закончить нахрен! Не будет больше боли, сомнений и ожидания этого тягучего, что больше всего давит на душу.
Лучше бы ничего не знать, зачем нам сообщают о выигрыше в эту адскую лотерею? Так бы жил себе и горя не знал, а потом, бац, пулю в лоб. Мгновенье и смерть. Чем вот так, мучиться и ждать… ждать, когда закончится отпущенное время.
– Я уже труп, только все еще хожу по земле… неудачник… – я пьяно смеюсь, понимая, что это просто истерика.
Медленно поднимаюсь на ноги, ступая босыми ногами на бортик. Шаг, еще шаг, раскину руки для равновесия, в правой бутылка. Ветерок треплет волосы, остужая горячие капли, ползущие по щекам. Вот она, дорожка моей жизни, в две ладони толщиной, с одной стороны пропасть и путь к забвению, с другой еще немного жизни и самообмана. Что выбрать? Трудный путь или легкий? Самоубийство – слабость, так всегда говорил отец.
– Ё.
Поворачиваю голову, Симон стоит в нескольких шагах. Какой же он красивый! В серых брюках и бордовой рубашке с расстегнутым воротом. Он злится на меня, губы сомкнуты в жесткую линию, холодный пронзительный взгляд. Волосы собранны в высокий хвост, я помню, какие они шелковые на ощупь.
– Немедленно спускайся! – шипит мой любовник, не спеша ступая навстречу. Пантера на охоте, не иначе.
Я громко смеюсь и делаю глоток.
– Конечно, любимый! Вот только к тебе или в другую сторону? Хочется испробовать полет, каково это?
– У тебя нет крыльев, малыш. Но если так приспичило, давай спрыгнем с парашютом. – Симон делает еще шажок, протягивает руку, на запястье мой подарок, сверкает камушками. – Иди ко мне, Ё, я купил твоё любимое мороженое, закажем еды и поваляемся возле камина. – У него такой бархатный голос, успокаивающий, манящий. Змей-искуситель.
– Это что, подкуп? – щурюсь и отступаю назад по тонкому бортику, камень холодит ступни.
– Как пожелаешь, пойдем, мороженое растает, – он тянется навстречу.
Запрокидываю голову и делаю еще глоток, чуть прикрываю глаза, меня в тот же момент сдергивают с парапета и прижимают к теплой груди.
Оказывается, я замерз, и не заметил. Бутылка выскальзывает из пальцев, глухо падая на крышу и не разбиваясь. Глазами слежу за дорогущим коньяком, вытекающим из горлышка.
Жесткие пальцы впиваются в плечи, трясут нещадно, поднимаю голову и встречаюсь с бешеными серыми глазами.
– Ты долбаный придурок! Эгоист хренов! А обо мне ты подумал, творя свои выкрутасы?! Я ведь тоже не железный. У меня, между прочим, сердце есть!! – Симон почти рычит и мотает меня как тряпичную куклу. – Жить ему надоело! – цедит он сквозь зубы.
Я не успеваю опомниться, а он заламывает мне руки за спину и тащит в помещение за шкирку. Пытаюсь вырваться, но хватка просто железная. Синяки обеспечены.
– Симон, какого хера? Ты что творишь?
– Я творю? Это я тут устроил истерику?!
Он пихает меня вперед, оказываемся около кромки бассейна. Толчок, и я лечу в воду, поднимая брызги. Тут неглубоко, мне по грудь, но из-за того, что я пьян, координация плохая, не сразу удаётся нащупать дно и встать на ноги. Выныриваю, отплевываясь. Симон уже рядом, снова пытается скрутить руки, я сопротивляюсь, но все бесполезно, его пальцы словно тиски.
– А ну тихо! – шипит он, разворачивая меня к себе спиной, одной рукой держит за запястья, а другой вцепляется в волосы.
Мне вдруг становиться страшно, еще никогда я не видел его настолько злым, и не чувствовал себя таким беспомощным.
– На тот свет захотелось, алкоголик доморощенный? – рычит он.
И окунает меня головой в воду, держа за волосы. Я не успел набрать полную грудь воздуха, широко раскрываю глаза, вырываюсь, мотаю головой, извиваясь. Накатывает дикий страх, воздух заканчивается, легкие прожигает огнем, и, когда я уже пускаю пузыри, он вынимает меня из воды.
Широко раскрываю рот, судорожно вдыхаю, а на ухо мне шепчут:
– Смерть не бывает красивой, это больно, страшно и НАВСЕГДА!
Безжалостные руки снова наклоняют и окунают, бьюсь в плену, пытаясь вырваться. Паника завладевает разумом. Мыслей никаких не остается, кругом жидкая смерть. Не надо! Не надо!! НЕ НАДО!!! ЗА ЧТО!!? Кричу, и воздух уже закончился, в глотку попадает вода. Сильные руки вытягивают наверх. Задыхаюсь, кашляю и плююсь. Воздух, попадающий в легкие, кажется божественным нектаром. Каждый вздох – Жизнь!
Меня трясет крупной дрожью, ноги не держат, из груди рвутся всхлипы и рыдания, сам не понимаю, но шепчу беспрестанно:
– Прошу… прошу… хва… хватит… Си… Симон… не на… до…
Симон отпускает мои волосы, прижимает к себе, и подхватывает на руки. Я мокрый, испуганный и несчастный. Вода сбегает по лицу, смешиваясь со слезами. Обвиваю его шею, прижимаюсь, сильно-сильно, чувствуя тепло его тела сквозь рубашку. У него частое прерывистое дыхание, а сердце бьется в сумасшедшем ритме, как у загнанного зверя. Он выносит меня из воды по пологому краю.
– Что же ты творишь со мной, малыш, – тихо шепчет мой любимый и жестокий человек.– Ты должен держаться, хвататься за жизнь до самого конца. Подумай обо мне, о своей семье. Каждое лишнее мгновенье с тобой – это дар небес, не отказывайся от себя так легко.
Симон несет меня в ванну, осторожно раздевает, включает теплую воду. Я лежу и подрагиваю, слезы льются сами собой, не смотрю на него. Не могу, не хочу, не смею смотреть в его глаза. Он скидывает с себя одежду и забирается ко мне, прижимается грудью к моей спине, гладит руками, шепчет ласково, невесомо целует в шею, щекоча дыханием. Нежность с ноткой грусти. Теплая вода расслабляет, меня отпускает напряжение, тело почти перестало дрожать, и слезы уже закончились.
Когда я почти засыпаю, меня вытаскивают из ванной и относят в спальню на кровать, бережно обтирают полотенцем. Симон ложится рядом, обнимает и накрывает нас одеялом. Так тепло, уютно и… правильно.
– Спи, – шепчет он, – утро все расставит по своим местам.
– Ага, – голос у меня жалобный, – не забудь, ты обещал мне прыжок с парашютом.
Он хмыкает и проводит рукой по моим волосам.
– Все что захочешь, малыш, только прыгать будем вместе, а то вдруг ты передумаешь дергать за кольцо.
вопрос к 6 части:
Симон слишком жесток?
Или он правильно сделал, чтобы привести Ё в чувство?
========== Последнее желание 7 ==========
Сегодня у меня день рождения. Двадцать шесть лет. Симон принес завтрак в постель с экзотической синей розой в стакане. Мне безумно приятно и немного грустно. Грустно, что наше время почти закончилось… Мой любовник не оставляет меня ни на минуту, везде ходим вместе словно связанные.
В моей еде теперь всегда присутствует успокоительное, Симон думает, я не в курсе, но еще месяц назад случайно увидел, как он подсыпает его в мою чашку. Темно-красный бутылек с характерной надписью, ни с чем не спутаешь. Я пью, ем и ничего не спрашиваю, ему так спокойнее, да и моим издерганным нервам тоже. Теперь хоть высыпаюсь по ночам.
– Завтракай и одевайся, я хочу сходить с тобой туда, где сбываются мечты и вся жизнь, кажется, простой и понятной. – Симон загадочно улыбается и не спеша, задернув халат, уходит на кухню.
Еда очень вкусная и легкая, справляюсь за десять минут. Отставляю поднос и топаю в ванну, нехитрые утренние процедуры окончательно изгоняют с меня остатки сна. Интересно, что он придумал? Куда меня поведет? Я уже понял, что с ним ничего нельзя загадывать.
Непредсказуемый мой. Теплая улыбка, помимо воли трогает губы.
Я вспоминаю, как мы, в одной связке, прыгнули с парашютом. Мне было страшно до оторопи, но безумство свободного полета того стоило. Дикий восторг и адреналин в крови, ветер в ушах и мои дикие вопли, сначала просто от страха, а потом от пьянящего чувства свободы. А Симон ржал над ухом, как ненормальный, судя по всему, для него это был явно не первый прыжок. Незабываемые ощущения.
– Ты там не утонул, радость моя? – обеспокоенный голос выдергивает меня из воспоминаний.
– Уже выхожу, – последний раз вытираюсь полотенцем и покидаю ванну.
Симон уже одет, ждет меня сидя в мягком кресле около окна. Ему очень идет синяя рубашка и светло-серые брюки, пиджак небрежно накинут на спинку упомянутой мебели. Волосы он заплел в косицу и перетянул шнурком, несколько непослушных черных прядок обрамляют лицо. Серые глаза из-под полуопущенных ресниц наблюдают за мной.
Я совершенно не стесняюсь, скидываю халат, ткань, шурша, опускается на пол. Открываю шкаф, роюсь в вещах, наконец, выбираю синие узкие джинсы и бордовую водолазку с широким воротом и черными рисунками на спине и груди, натягиваю все, белья не ношу уже давно. Все это время, я чувствую, как Симон следит за моими движениями, его обжигающие взгляды гуляют по моему телу. Закончив одеваться, я встречаюсь с ним глазами и улыбаюсь.
– Я готов.
– Хорошо, тогда пошли. – И он встает с кресла, подхватывает пиджак.
Мы мчимся по городу на серебристой машине и почти не разговариваем, только переглядываемся иногда. В последнее время мы мало говорим, это стало как-то не нужно, понимаем друг друга без слов, достаточно прикосновений, взглядов, улыбок.
Когда мы останавливаемся, я недоуменно хлопаю глазами в безграничном удивлении. Он привез меня в парк развлечений? Кругом шум, гам и полно смеющихся детей с мамашами. Непрерывно раздается веселый смех и довольные писки с аттракционов. Я в шоке. Не был в таком месте с детсадовского возраста.
Симон улыбается и нетерпеливо тянет меня за собой, да я попал, все закручивается в разноцветном вихре давно забытых ощущений. Мы едим сахарную вату и катаемся на крутых горках, сам не замечаю когда начинаю смеяться и орать, ухая с очередного обрыва. Потом мороженое, которое я слизываю украдкой с его губ, а он краснеет под моим взглядом. Карусели, вышибающие дух, где мы весело смеёмся и машем руками, а детки смотрят на двух взрослых дяденек и наверно думают, что мы сбежали из дурдома. Потом тир, Симон выиграл мне огромного плюшевого медведя, а я узнал, что он отлично стреляет. Небольшой перекус в кафешке, где мы кормили друг друга тортом. Мне невыносимо хотелось поцеловать его в засос, но кругом были дети, и между нами только искры проскальзывали от напряжения.
Пожирая меня голодными глазами, Симон потащил нас с медведем на колесо обозрения. В кабинке нужно было сидеть напротив друг друга, но места было мало, наклонившись, мы могли целоваться. Вот тут мы оторвались по полной! Не прикасаясь руками, только губами и языком, мы медленно с упоением ласкались. Жаркая продолжительная борьба разливалась томным наслаждением по моему телу. Симон жадно пил мои тихие стоны, наши вздохи смешивались.
Я вцепился в сидение руками, мне так хотелось забраться к нему на колени, потереться всем телом, почувствовать тепло его кожи, вдохнуть аромат волос и от невозможности сделать это, сносило крышу. Горячие, смелые губы, гибкий настойчивый и бесстыжий язык. Тяжелое сбившееся дыхание, сердце бьется в сумасшедшем ритме. В глазах темнеет от страсти, в паху давно ноет и пульсирует возбужденный член. С трудом отрываемся друг от друга и понимаем, что скоро на выход. Хорошо у Симона не очень узкие брюки, а у меня есть здоровенная мягкая игрушка, которую можно прижать к себе и скрыть возбуждение.
Раскрасневшиеся, с глупыми улыбками на лицах мы выползаем из парка, почти вприпрыжку бежим к стоянке машин, не сговариваясь, залезаем на заднее сидение. Медведь летит на сиденье водителя, а я седлаю бедра Симона, беру его лицо в ладони и целую, кусаю его сладкие губы. Он отвечает со звериным рычанием, одной рукой притягивая меня к себе за затылок, другой задирает водолазку, ладонью обжигая кожу.
Не могу больше! Неловкими от возбуждения пальцами мы пытаемся расстегнуть штаны друг у друга, не прерывая поцелуя. Дьявол! Чуть не вырываю молнию с мясом. Наконец ладони накрывают горячую плоть, руки в едином ритме двигаются, даря наслаждение. Вот так, вместе, не разъединяя губ, сплетая языки, дрочим, наращивая темп. Хриплые стоны. Его? Мои? Без разницы…
Пожар внутри бушует…
пожар внутри…
пожар…
Кажется, я отключился на мгновенье. Дрожу, уткнувшись в шею любимого, пальцы липкие от спермы.
– Понравилась прогулка?– интимный шепот на ухо.
– Охрененно, – хрипло выдаю я и провожу языком по шее Симона, он чуть дергается. – Хочу продолжить, но только в нашей спальне.
– Как пожелаешь.
Доехали до дома в рекордные сроки, Симон гнал машину на предельной скорости, улыбался как сумасшедший и лез целоваться на каждом светофоре.
В доме, который мы снимали, была огромная ванна, еще на пороге начали срывать с себя одежду.
В моей голове только одна мысль, как же хорошо с любимым, я тону в его глазах, наслаждаюсь теплой шелковой кожей, перебираю пальцами намокшие волосы. Смотрю на него, хочу запомнить мельчайшие черточки, брови вразлет, между ними небольшая складочка. Красивый нос, щеки, высокие скулы, тонкие губы, которые в последнее время всегда складываются в печальную улыбку. Упрямый подбородок, длинная сильная шея.
Веду намыленными руками вниз, упругие мышцы перекатываются под ладонями. Поджарый живот, темная дорожка волосков в паху. Спускаю руки ниже, глажу возбужденную плоть. Симон обнимает меня, целует очень нежно, гладит по спине, струи воды падают на нас сверху, смывая пену. Я неторопливо глажу его бока ладонями, облизываю соски по очереди, прихватывая губами кожу, спускаюсь поцелуями к животу, опускаюсь на колени и вжимаюсь щекой в его пах. Ладони забираются мне в волосы, он тихо охает, когда я облизываю головку его члена. Губами обхватываю ствол и вбираю до конца, лаская языком. Помогаю себе руками, двигаюсь плавно и настойчиво, чувствуя губами и языком набухающие вены, ласкаю головку, посасывая. Слышу громкий стон, и пальцы вцепляются сильнее в мои волосы, но я никуда не спешу. Продолжаю изысканную пытку, Симон не выдерживает, подается бедрами навстречу, задавая темп, шепчет бессвязные глупости и трахает меня в рот. Я сжимаю губы плотнее, чувствуя скорую разрядку, он протяжно вскрикивает и кончает.
Проглатываю вязкое солоноватое семя. Любовник отрывает меня за волосы от своего паха, наклоняется и целует глубоко, слизывая с губ вкус собственного оргазма. Вот и помылись.
В паху настойчиво ноет, напоминая мне, что я еще не кончил вообще-то. Тянусь рукой, собираясь разрядить обстановку, так сказать, но мои поползновения пресекают. Симон тянет меня из ванны, мы даже не вытираемся, ласкаемся, пятясь к кровати. Падаем, я оказываюсь на Симоне сверху, я жду, когда он перекатится и окажется надо мной, но меня ожидает сюрприз. Это сероглазое чудо раздвигает ноги и обвивается вокруг меня, такой жест понять неправильно невозможно, но я все равно смотрю в его глаза, хочу подтверждения. Никогда раньше мы не менялись ролями.
– Давай же Ё, хочу тебя, – целует смешно в нос и шепчет, – смазка под подушкой. – А в лукавых глазах только желание и доверие.
Все сомнения разом вылетают из головы, меня хотят, мне доверяют и это восхитительно. Сумбурно чертыхаюсь, нашаривая заветный тюбик, тихий смех вызывает стаю мурашек.
Растягиваю Симона медленно, наблюдая за реакцией, он шипит и извивается, но вот пальцы обнаруживают заветную точку и парень подо мной протяжно стонет. Усмехаюсь, знаю по себе как это. Смазываю себя и начинаю входить, осторожно, но он все равно сжимает простыни в кулаках и матерится сквозь зубы. Потерпи чуть—чуть. Кажется, я это вслух сказал.
Замираю, хочется двигаться, вдалбливаться в горячую сжимающую меня плоть, но нельзя. Выдыхаю сквозь зубы, смотрю в серые глаза, провожу пальцем по сжатым губам, влажный язык мазнул по подушечкам пальцев, жар растекается по всему телу, я делаю первое движение. Как же хорошо, растворяемся в движениях безумно сладких, долгих. Симон притягивает меня за шею, целует, наши языки танцуют в такт движениям тел. Он шепчет моё имя снова и снова, его член трется между нашими телами, я уже вгоняю себя резко и быстро в разгоряченное тело. Он кончает первым, расплескивая жемчужные капли по смуглой коже, я следом, в изнеможении падая всей тушкой на него.
– Люблю тебя Ё, – еле слышный шепот и ладони гладят вспотевшую спину, – верь мне, и я не подведу, – его губы около самого уха, касаются мочки.
У меня ощущение, что он говорит сейчас очень важное, не про любовь, а про доверие. Он теперь часто повторяет эти слова, словно стремится убедить меня в чем-то, о чем нельзя говорить. Прижимаюсь к нему теснее, такой горячий, сильный, мой… хотя бы сейчас.
Впереди осталась неделя моей жизни, и я знаю, как хочу провести её.
========== Последнее желание 8 ==========
Нам недолго в ладонях мечту сохранять
Нам в венки не вплетать травы встреч и разлук
Только не уходи, я боюсь умирать
Только не отпускай моих скованных рук…
Я встречаю восходы и заходы солнца, стараясь не пропустить ни одного мгновения чуда, впитывая в сознание всю красоту момента, которые больше никогда не повторятся. Но как можно наглядеться впрок? Наши ночи с Симоном ненасытные и почти безумные, я так требователен, что изматываю его ласками, а потом он засыпает, когда думает, что я отключился. Но я теперь сплю мало, три или четыре часа в день, да и они кажутся мне непозволительной роскошью. Мы очень мало говорим, все давно сказано. В глазах моего любимого печаль и боль, еле скрытая полуулыбкой и нежными прикосновениями. На себя я предпочитаю не смотреть даже в зеркало, не хочу видеть страх в собственных глазах. С каждым прошедшим днем, с каждой минутой, ускользающей мимо меня в вечность, в мою душу прокрадывается апатия. Возможно – это просто защитная реакция, ведь я знаю, что истерики не помогут, боль не принесет облегчения. Возможно, я… смирился с неизбежным?
