Текст книги "Народный Арранкар (СИ)"

Автор книги: Нейромантка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

====== Идеальный мир Хичиго ======

Когда был Хичи маленький,

Арранкарскою порой,

Он тоже бегал жадненько,

С дырой своей пустой.

Ловил он смертных пачками,

И души их сосал,

Таким вот был он мальчиком-

Губил и убивал.

Широсаки Хичиго, “Хичиго и Пустята”

– Да уж извини меня, что-то ты припозднился, дорогой братец! Сколько лет прошло, пришлось все брать в свои руки. Да ты читай, читай!

Ичиго удивленно держал в руках глянцевую детскую книжку с цветными иллюстрациями.

– «Хичиго и Пустята, Истории для самых маленьких.» Под редакцией проф. мин/обр. кандидата истор. н. Бакуго К.… Как, Бакуго тоже здесь?! – удивленно вытаращился рыжий. – А я думал он вернулся в свой мир?

– Нет, здесь она, здесь. Теперь уже официально как женщина, а не как не пойми что со своими вечными воплями, что он парень и герой. Теперь министр образования у меня, потом позвоню, обрадую ее, что ты вернулся. А книжечку-то я сам писал. Читай давай! – глаза белобрысого восторженно заблестели. Он ждал похвалы, аплодисментов, криков «браво», падания ниц и эпосов в свою честь, можно какой-нибудь монумент и обязательно, чтобы был выше облаков.

Ичиго, хмыкнув, открыл книгу наугад. На картинке был изображен улыбающийся во весь свой синий рот Хичиго, в окружении маленьких детишек Пустых. Он сидел в центре с пустенком на руках, а другие пустята, полные благоговения и восторга, взирали на него.

– Ну и нахрена все это?! Книжка для детей? Ты тут прям живой бог. – печально посмотрел на него Куросаки.

– То есть как это нахрена?! – страшно удивился Хичиго – Дети – это наше будущее, наш самый главный капитал! Взрослые-то может еще и помнят, как оно было раньше и могут сравнивать… а дети, это чистый лист, бери и рисуй что захочешь. Вот я и рисую… Давай, читай живо!

Ичиго тихо выматерился и начал читать сказку:

– Хичиго всегда был очень примерным ребенком. Он слушался старших, учился на отлично. Но даже самые лучшие дети иногда ошибаются. Ошибся и Хичиго: однажды он гулял по дому и случайно не удержавшись, высосал душу из любимой собачки брата своего, Ичиго. И соврал своему брату, сказав это сделал соседский мальчик. Соседскому мальчику влетело, а Хичиго с тех пор не мог спать спокойно. Он переживал, что наврал своему брату и что соседский мальчик был наказан. Переживал целых три месяца, а потом пришел и в слезах признался. И Ичиго его простил. Ичиго всегда прощал, и ему, и нам грехи. С тех пор Хичиго больше никогда не врал и говорил только правду. КОНЕЦ.

Хичиго довольно улыбался, а Ичиго, красивым пинком ноги отправив книгу в полет, заорал:

– Ах ты ж скотина поганая! Так это все-таки ты Рексика тогда сожрал! Признался, он, блять! Нихрена ты не признался! И что это херня про Ичиго, который прощает грехи?!

Рыжего трясло, он сдвинул брови и сжимал и разжимал кулаки. Конечно, можно себя долго успокаивать, что родственников и Родину не выбирают, но это уже переходило все границы. Он как и белобрысый прочитал слишком много хорошей фантастики, чтобы не знать чем это закончится. Хотя бы гипотетически. Дай бог, если только пшиком для мира Пустых, которые, в принципе, тоже не виноваты – ну вот такая расплата, но люди… Это неизбежно зацепит мир живых людей…

А вот этого совсем допустить нельзя и оставить все просто так тоже нельзя, как бы дорог ему не был его брат Хичиго.

– Ну не признался, ладно, прости. Жалко собачку. Ты хочешь чтобы я написал, что не признался? И чтобы все детишки перестали слушаться родителей? Вот.

Белобрысый подобрал книгу и, с довольным видом, ткнул своим белым пальцем с черным ногтем в иллюстрацию на следующей странице.

– А вот и Ичиго, который прощает грехи. Ты же вознесся, милый мой, на небеса. Простил нам наши грехи и вознесся. – Широсаки ухмыльнулся как в старые добрые времена, когда они терпеть друг друга не могли.

Эта ухмылка означала, что беспощадный убийца и сумасшедший маньяк вернулся. Ещё чуть-чуть и границы иллюзорного мира и реальности размоются настолько, что он без зазрения совести перебьет всех Пустых в рекордные сроки и будет слизывать синим языком кровь со своих пальцев, улыбаясь своей широкой, теплой, доброй улыбкой истинного социопата. От таких мыслей стало тошно. Ичиго даже не слышал, что вешал его брат, пока не получил от белобрысого лёгкий пинок ногой и до него опять начали доноситься фразы Широсаки, захлебывающегося в чувстве собственной важности.

– Ты теперь на небесах, следишь за нами. А мы на земле, мы все – твои дети. Это уже другая книга, Завет Арранкара. Хочешь почитать? Тоже я писал. – и опять это довольное выражение лица «смотри какая я умею, а ты – нет».

Ичиго раздраженно отмахнулся от протягиваемого ему фолианта с золотым тиснением:

– Да как тебя вообще угораздило, как ты это провернул?!

– Легко и просто. Наполнил сердца простых Пустых гордостью за наш славный Арранкар, наполнил головы Пустых Заветом Арранкара, наполнил животы Пустых обещаниями, и тем, что попалось под руку. И все, никто даже не пикнул! – Хичиго сложил руки на груди и гордо задрал подбородок вверх.

Ни дать, ни взять – фотомодель для политической фотосессии и главный гвоздь рекламной компании «Помолись два раза за Хичиго перед сном и тебе воздаться три раза, по цене твоих двух молитв. Аминь.» Вот что делает власть с мыслящим существом – превращает в тирана, манипулятора и инквизитора в одном лице. Ичиго Куросаки в очередной раз передернуло от перспектив данного «утопического общества».

Хичиго продолжал стоять в позе «фотографируйте, кто может, я же такой офигенный» и продолжал вещать свои прежним металлическим голосом, от которого волосы дыбом вставали:

– Эспада сама пришла ко мне и попросила союза, типа коалиция, временное правительство Арранкара. Я согласился, для вида, потом стравил их между собой. – он радостно засмеялся. От его смеха хотелось заткнуть уши. – Они перегрызли друг друга, а прочих недовольных я отправил в Генератор. Остались только самые глупые и самые лояльные. Держу их для красоты, типа правительство.

Широсаки был чертовски доволен собой и очарован фантазией о власти над всем миром, ведь у него есть решение для всех неугодных. Брови Ичиго полезли вверх:

 – Да зачем тебе это? И что еще за генератор?

Хичиго довольно захихикал:

– Помнишь профессора Иашина? Я его сюда вытащил и он сконструировал мне ту хреновину. Загружаешь туда души неугодных Пустых и она вырабатывает из них электрическую энергию. – в этом месте своего монолога белобрысый вздохнул. – К сожалению, профессора пришлось отправить туда же – под конец совсем с ума сошел, пытался зачем-то сломать Генератор… А жаль, умный был, гадина, полезный…

Ичиго в отчаянии заломил руки: все уже давно началось и катится к черту с бешеной скоростью. Он уже начал убивать, только уже не своими руками, у него теперь есть Генератор. Все повторяется: террор, чистка, и остатки прежней роскоши, не способные вякнуть, иначе будут переданы прилюдной казни, чтобы остальным неповадно было.

– Да это ты сошел с ума, а не он! Нахрена тебе столько электричества?!

– Как это нахрена? – искренне удивился Бог этого мира и наконец перестал изображать из себя звезду с первой обложки дурнала. – У меня есть Пустые-фермеры, они работают на фермах, выращивают души людей и животных для еды. И есть Пустые-рабочие, они работают на заводах и фабриках. Легкая и тяжелая промышленность, понимаешь? Трактора, станки, танки, одежда, лекарства, химия. Работать всем обязательно, это их обязательное право – право на Труд. Кто не хочет трудиться, приносит пользу Арранкару другим способом – питая Генератор.

Ичиго схватился за голову и закатил глаза: все просто хуже не придумаешь! Хичиго тем временем продолжал:

– У нас появился Закон Арранкара, Уголовный Кодекс Арранкара, появилась медицина, пенсионная система. Детские сады и больницы. – он с упоением загибал пальцы. – И все это принадлежит простым Пустым, точнее мне, как их самому лучшему представителю. Мы растем духовно, у нас есть кинематограф, есть книги, есть театры и художественное искусство. Развивается туристическая отрасль.

Ичиго отмахнулся от протягиваемого ему туристического буклета с призывом на обложке посетить «Уэко Мундо – Жемчужину Арранкара и место постоянной резиденции Вождя Нашего Хичиго» и едко процитировал строки из древнего писания:

– И при правителе сием процвели науки да ремесла. Развились радость у простого люда неописуемая и восторженность великая.

Туше Ичиго. Ты бессилен, ты ничего не можешь сделать для миллионов тех Пустых, что были высосаны Генератором в угоду прожорливой твари по имени Широсаки Хичиго. Смирись. Ты проиграл свой божественный крестовый поход. Никакой ты не Бог на небесах…

Хичиго сразу же взвился, выскочил из-за стола, подскочил к брату и заорал ему в лицо:

– Вот не надо этого, да! Все и правда стало лучше! Они счастливы! Дети счастливы! У нас смертность от Кровавой Чумы упала почти до нуля! Скоро всем будет хватать еды, закончатся голод и разруха! Больше нет паразитов и мироедов, только рабочие и фермеры! Все беды были от них! А голод – это враги! Их еще много. Ой, как много. Но ничего, скоро всех их отправлю в Генератор!

Ичиго смотрел на своего сумасшедшего брата и ему было больно. Хотелось убить его, а затем себя. И он решил высказать все в последний раз. Хватит, Хичиго. Поиграл и будет.

– Было и здравоохранение, и культура, и искусство. Были умные, талантливые Пустые. Только ты ведь их отправил всех в Генератор, да? – рыжий скривился. – Вижу по глазам что отправил. Они тебе были не нужны и очень мешали, потому что умели думать самостоятельно.

Он этой пламенной речи у Куросаки перехватило дыхание. Он сделал пару глубоких вдохов и продолжил выплевывать правду брату в лицо, которое все больше становилось похожим на его прежнюю маску Пустого, когда он ещё был временным шинигами.

– Знаешь Хичиго, ты забыл одну очень важную вещь. Которая важнее полных ура-патриотизмом сердец, важнее голов, полных твоими идеями и даже важнее полных животов. Знаешь, что ты забыл?

Рыжий устало посмотрел на беснующееся существо, которое уже перестало быть великим правителем и становилось тем, кем было изначально – Хаосом и Смертью.

– Да, я их всех отправил в Генератор! Интеллигенция это не мозг нации, это ее гавно! *(цитата) Мое искусство, моя религия, мои Пустые. А они – чужие… ну и что же я, по твоему забыл?!

Ичиго уже не было страшно. Он знал, что из них в живых не останется никто. Это единственное решение, чтобы остановить геноцид.

– Совесть. Совесть ты свою забыл, Хичиго. Что ты будешь делать, когда закончатся недовольные и будет некого отправить в Генератор? – он рассмеялся, как человек потерявший все в один короткий миг. – А я тебе скажу что ты сделаешь – ты отправишься завоевывать новые миры. Эти пустые детишки станут твоей армией. Ты втянешь свой народ, которому ты так страстно желаешь процветания, в очередную кровавую войну и не факт, что Арранкар ее переживет.

Хичиго потрясенно помотал головой, словно пытаясь опомниться после тяжелого удара, а потом прошептал:

– Знаешь Ичиго… уходи. Просто уходи. Ты вознесся, ты бог на небе, я бог в Арранкаре. Все было хорошо, пока ты не вернулся. Просто уходи.

– Не могу, – так же тихо прошептал ему на ухо Ичиго. – Не могу. Я люблю тебя и люблю этих Пустых, которые даже не мой народ. Но я их тоже люблю, простых людей, которых ты обрекаешь на страдания. Тирания это не выход, Хичиго. Мы уйдем вместе.

При этих словах Ичиго схватил его в охапку и не выпускал. Хичиго вырывался, орал, а потом это случилось…

Первый голос: Ну, да, примерно так. Напишешь сцену пробуждения и выводы?

Второй голос: Запрос вроде про Ленина был, а ты начал утопию, из которой я потом сделала Апокалипсис… Мы невыносимые. (:

Первый голос: Ну, а что? Прям в духе тех времён с элементами твоей любимой фантастики.

Второй голос: Ага. Коктейль из Зощенко, Оруэлла, библейских мотивов про Каина и Авеля, все как мы любим – сломали мозг себе, сломаем и другим… Ахахаха.

Первый голос: Зато без расстрэлять и павэсить. (:

Второй голос: Бедный товарищ Вынаградов… Я про него совсем забыла, надо было натравить на Хичиго, ну ладно, так драматичнее, не может же все всегда быть по Фрейду…

Ичиго проснулся первым и отодвинулся от близнеца, ожидая его пробуждения.

– Только не снова, ну пожалуйста! – сердце стучало как ненормальное.

Второго прохождения через принятие себя он точно не переживет. Хватит. Тогда точно придется запереть Хичиго во внутреннем мире с вертикальными облаками и признать, что Куросаки Ичиго – слабак – не справился со своим альтер-эго. Он уставился на знакомое лицо, ожидая развязки. На него посмотрели золотистые глаза с черными белками и белобрысый свои обычным голосом спросил:

– Ичи, ты в порядке?

– Нет, я совсем не в порядке! – истерика все же началась.

Хичиго мгновенно придвинулся ближе и обнял трясущегося Ичиго.

– Это просто сон, Ичи. Все хорошо. Возврата не будет, я тебе обещаю.

– Честно?

– Честно. – уверенно заявил белобрысый. – Ичи, это сон про то, каким бы я мог стать, если бы мы не помирились, понимаешь? Все такие тираны глубоко несчастные и одинокие люди, которые не понимают и не принимают себя такими, какими являются и стараются изменить мир, вместо того, чтобы менять себя.

– Ну да, так и есть. – Ичиго пришлось признать, что в словах близнеца есть резон.

– Ичи, самое лучшее, что произошло за мою долгую и кровавую жизнь, – я помирился с тобой. – выдохнул он рыжему в ухо. – Я начал чувствовать и сопереживать. После того, как дыра затянулась, я перестал ощущать себя Пустым, у меня теперь есть ты, зачем мне что-то еще?

– Блин… – рыжий шмыгнул носом. – Ну и реалистичные сны нам снятся, реально поверил, что все на самом деле… И стало страшно и больно.

– А теперь?

– А теперь уже полегче. – Куросаки отстранился от близнеца. – Может что-то веселое перед сном смотреть? А то эти кошмары меня начинают доставать.

– Хорошо, будем смотреть веселое. Я согласен. – тепло улыбнулся ему Хичиго. – А теперь надо поспать нормально.

– Угу. – рыжий позволил обнять себя и закрыл глаза. – Сладких снов.

– И тебе, Ичи. И тебе.

====== Принять и полюбить ч.1 ======

Шел третий год войны. Армия клонов Отто фон Гаттера, уже захватившая несколько миров, завоёвывала столицу Уэко Мундо, неся на своем пути всеобщее Единение и Братство. Правда Единение и Братство эти были весьма и весьма нездорового толка – дыру в груди пленных Пустых через специальное устройство заполняли гаттеровской идеологией, после чего они наполнялись и переставали быть Пустыми, внешне и внутренне превращаясь в клонов Отто.

Армия Хичиго проигрывала эту войну: Пустые героически сражались, гибли на поле боя, оживали в плену, наполнялись идеологией*, и пополняли собой армию вторжения. От горизонта до горизонта тянулась эта армия – все одинаковые, все копии Отто фон Гаттера, все они Отто фон Гаттер, и имя им Легион.

В серых шинелях, с волшебными палками на ремнях, крест-накрест охватывающими грудь, Пустые, с закатанными до локтей рукавами, маршировали по пустыне, и от их строевого шага гудела земля. На голове у каждого был шлем с круглыми очками прицела, под шлемом был шрам в виде букв SS, который Отто фон Гаттер, еще будучи ребенком, получил у бабушки в деревне, упав с печки.

После того случая ребенок сильно изменился и начал высказывать весьма странные идеи… Но рассказывать правду об этом происшествии было запрещено под страхом неминуемой смерти. Официальная версия появления шрама гласила: получен при покушении на жизнь Вождя.

А в генштабе столицы было как всегда многолюдно: носились, грохоча сапогами курьеры, приходили срочные депеши, ордена и медали, лились трофейные вина и коньяки, словом – кипела самая обычная штабная боевая жизнь. Хичиго, склонившись над огромной картой фронтовой полосы, стоял в своем старом поношенном френче, и, как гордый старый орел, изучал ее, зорко глядя из-под насупившихся белых бровей.

– Товарищ верховный главнокомандующий, Десятый Пустознаменный танковый корпус докладывает об отступлении! – раздался дрожащий голос гонца, принесшего плохие новости.

– Расстрэлять. А потом павэсить. – Хичиго говорил со странным акцентом, не смотря на дрожащего парня и не заботясь о том, что тот его поймет. Гонца утащили прочь бравые помощники.

Белобрысый ничего не понимал, но тем не менее продолжал отдавать какие-то вполне осмысленные команды. Адъютанты бегали, докладывали обстановку, маршалы стояли рядом в ожидании приказов, пока он, возвышаясь над оперативной картой, координировал оборону столицы.

Верный друг и соратник Ичиго стоял по правую руку в голубой парадной форме маршала авиации. Слева находился Бакуго в своем женском теле, на котором очень даже приятно смотрелся облегающий точеную фигурку, китель с маршальскими кавалерийскими знаками отличия, подпоясанный широким ремнем с золотой саблей.

– Хичиго, мы проигрываем – нам нужно чудо! – вопил Бакуго своим женским голосом, в котором отчетливо раздавались нотки истерики и отчаянья. – Если мы сейчас же ничего не предпримем, нас всех превратят в Отто фон Гаттеров!

Ичиго уныло стоял рядом и молчал, и, по его опустившимся плечам и сгорбленной фигуре, было видно, что он тоже считает битву за столицу Уэко Мундо уже проигранной, а себя – без пяти минут клоном.

 – Таварыщ Бакуго, что вы прэдлагаете? – услышал Хичиго свой голос, который определенно звучал как-то иначе, совсем не похоже на его собственный.  – Хичиго, нам нужно чудо! – заламывал руки Бакуго. – Нам нужны союзники! Нам нужна вся Геройская Академия! В моем мире у каждого студента Академии своя уникальная магия – причуда. Например, у нас есть один человек. Ну так, человечишка, по кличке Виноградный Мальчик. – на этой фразе Бакуго почему-то брезгливо поморщился, но тут же взял себя в руки и продолжил… – Он умеет склеивать врагов. Вот если бы он склеил гаттеров, моя доблестная кавалерия могла бы…

Ичиго потянул белобрысого в сторону.

– Хичиго, надо поговорить с глазу на глаз. – почти шепотом заговорил рыжий в ухо бесстрашного верховного главнокомандующего.

Белобрысый лишь кивнул и вышел за своим верным соратником в свои личные покои в соседней комнате. Рыжий быстро осмотрелся: наличие лишних ушей было нежелательно. Он подошёл вплотную к Хичиго и зашептал ему.

– Хичи, ты же знаешь закон – пока не поймём головоломку, мы не проснёмся.

– Таварыщ Куросаки, что вы прэдлагаете? – машинально спросил белобрысый.

– Предлагаю соглашаться на предложение Кацуки. Пустые потому и Пустые, что им нужна любовь. Склеивание врагов? – Ичиго мстительно хмыкнул. – Пусть Виноградный Мальчик их склеит и залюбит до смерти. Кацуки не любит извращенцев, а то как он брезгливо поморщился, говорит о многом.

Широсаки нахмурился, обдумывая слова близнеца. А ведь правда, это хороший вариант: какой-то паршивый человечишка отымеет всех Пустых. Новость всех времен и народов! Все эти непобедимые и гордые арранкары потеряют свою анальную девственность от похотливого подростка… Лучше прям не придумать…

– Прэлэстно, товарищ Куросаки! Татальный ахтунг! Склэить и атымэть! – злобно захохотал альбинос. – Бэрэги свою жопу, Отто фон Гаттер!

Они вернулись обратно и Хичиго оглядел всех своими золотистыми глазами, в которых светилось предвкушение от скорой мести самовлюблённому придурку, которого в детстве недолюбили.

 – Да, давайтэ прыгласым таварыща Выноградова! – произнес Хичиго со своим странным акцентом и указал куда-то в центр карты невесть откуда взявшейся у него в руке курительной трубкой. – Ставка камандывания будэт здэсь, в дэсяти кыломэтрах от сталыцы Уэко Мундо. Мы астаемся здэсь и нэкуда эвакуыроваться нэ будэм!

А еще через полчаса Минору Минета, он же Виноградный Мальчик, ученик академии Юэй, класс 1-A, а по совместительству – главный извращенец Академии, висел под раскрытым куполом боевого аранкарского десантного парашюта на высоте нескольких километров, и, в голос, орал от ужаса.

Он всего лишь прятался в шкафчике женской раздевалки и мирно подглядывал за переодевающимися девчонками, как вдруг что-то вспыхнуло, мигнуло, и он оказался где-то совсем в другом месте. Какие-то люди набросились на него, натянули непонятную одежду, заорали про пятиминутный инструктаж, из которого Минору понял только то, что его, такого красивого, в самом расцвете лет, одного одинешеньку, почему-то отправляют побеждать целую армию злобных монстров.

Минету запихнули в странную машину, которая взревела, и понеслась ввысь, а потом грубо, пинком под зад, выбросили из открытой двери прямо в небо, посоветовав не забыть дернуть за кольцо. За кольцо он дёрнул сразу же и сейчас парил высоко-высоко в небе, постепенно снижаясь, и вопя от ужаса. А далеко внизу, под его дрожащими ногами, маршировала армия Отто фон Гаттера. Грохотали сапоги, поднимая облака пыли, ревели танки, проносились грузовики с припасами – армия стягивала силы к столице.

Минору опустился уже довольно низко, когда гаттеры наконец его заметили, услышав панические вопли. Они посрывали волшебные палки с плеч, направили на несчастного Минору и заорали:

– Хальт! Пустой, сдаваться! Шайссен!

Минору и рад был бы остановиться и сдаться без боя на милость победителя, но его парашют останавливаться не умел, и гаттеры открыли беглый огонь. Минору зажмурил глаза от ужаса, и, не глядя, шарахнул куда-то вниз своим волшебным липким шаром. Внезапно стрельба прекратилась и все стихло. Минору осторожно открыл один глаз, потом второй, а потом глаза его почти выскочили из орбит от удивления, а сам он затрясся мелкой дрожью похотливого возбуждения.

Армия гаттеров, прямо на его глазах, из серой превращалась в розовую. Волна розового цвета прокатилась по всему войску, и стремительно унеслась дальше за горизонт. Гаттеры склеивались вместе, срывали с себя серые шинели и начинали заниматься тем самым действием, которое на приличном языке принято называть групповым сексом.

Минору достаточно жестко бухнулся о землю, сверху его накрыл купол парашюта, и главный извращенец Академии пару секунд выбирался, пытаясь опомниться, но тут же вскочил на ноги и, маслянно улыбаясь, принялся смотреть. А посмотреть было на что: гаттеры любили друг друга во всех возможных и невозможных позах. Наблюдая очередную весьма замысловатую групповую сцену из трех дюжин переплетенных в порывах страсти тел, Минору восхитился:

 – Не, ну ахренеть я Купидон, а?! Если б я знал, что так могу, я бы всю Академию перелюбил!

Он не знал сколько там бродил: сколько прошло минут, часов или дней. Казалось, он будет ходить вечно среди этих переплетенных тел и страстных стонов, не будет ни есть, ни пить, и прямо тут же, на поле боя падет геройской смертью от похоти и перевозбуждения, как вдруг случилось странное: спаривающиеся гаттеры начали растворяться в воздухе, оставляя после себя шлемы, палки и серые шинели…

… и Пустых, которые теперь не были Пустыми. Они поднимались и с удивлением бессмысленно бродили, сверкая голыми телами, не понимая что собственно происходит. В их груди больше не было зияющих отверстий, ребята выглядели очень даже здоровыми и симпатичными, и, если бы не ошарашенный вид, можно было бы подумать, что эти парни только что из бани, ну или со слета нудистов…

Это было уже не так интересно как спаривающиеся гаттеры, но Минору, как все истинные вуайеристы*, знал как быстротечен бывает сладкий миг, и тут же принялся таращиться дальше.

А тем временем в генштабе Уэко Мундо зазвонил большой красный телефон. Внезапно все стихло, раздавался только шепот: Отто! Фон Гаттер! Он! Это он!!!

 – Хычыго у аппарата – негнущейся рукой Хичиго снял тяжелую трубку, и приложил к виску.

Раздававшийся из трубки голос не был таким знакомым голосом нервного и дерганного шизофреника, буйно жестикулирующего на митинге перед многомиллионной армией, совсем нет: из трубки доносился радостно вопящий голос подростка:

 – Хичиго, это Отто… Тьфу, ну то есть это Гарри! Хичиго, я все понял! Как вы с Ичиго поняли! Я теперь тоже не Пустой! И твои Пустые – не Пустые! Чтобы быть счастливым не нужно пытаться заполнить собой весь мир!!! Достаточно просто принять себя таким, какой ты есть! Принять и полюбить! Любовь!!!

Из трубки продолжали доноситься восторженные вопли, но Хичиго уже ничего не слышал – толпа под восторженные возгласы подхватила его на руки и начала качать, понесла вперед за собой, за двери генштаба, которые распахнулись неожиданно в бок, как гигантская коробка для бенто… И за ними ничего не было, кроме пустоты и огромной жареной, истекающей жиром курицы, между ног которой зловеще извивались щупальца осьминога. Щупальца схватили Хичиго, перевернули в воздухе, начали срывать одежду и душить…

И тут Хичиго проснулся. Было уже светло. Он лежал у Ичиго дома, в его кровати, у изголовья которой сидела зареванная Кацуки и обеспокоенно смотрела на него. Рядом стоял тазик с холодными компрессами. Увидев, что Хичиго очнулся, блондинка радостно подскочила к нему, и защебетала:

– Ты проснулся, проснулся! А я всю неделю тут дежурю, не сплю, меняю тебе компрессы!

Хичиго попытался собраться с мыслями, что было весьма сложно – от холодных компрессов жутко ломило голову, и внезапно вспомнил: Кацуки притащила тот огромный бенто, распахнула его, и там оказалась жуткая целая курица подозрительного цвета, почему-то с щупальцами из живота. Взгляд девушки был таким умоляющим, делать было нечего и пришлось, закрыв глаза, пробовать. И это было последним, что он помнил.

 – Да, теперь я припоминаю. Это ты таскалась за мной, ты требовала внимания, ты притащила этот бенто из крысиного яда, ТЫ ВЕДЬМА! – заорал Хичиго, вспоминая, кому он обязан недельным кошмаром.

Белобрысый продолжал беситься, орать и выкрикивать угрозы, но девушка его уже не слушала. Ее руки сами взяли тяжелый медный таз, в котором плавали куски льда и тряпки компресса, и, с размаху, опустили прямо на голову орущего Хичиго…

…. и тут Хичиго снова проснулся. Было уже светло, а рядом сидел Ичиго и, с любопытством поглядывал, на близнеца.

 – Ну, и куда тебя опять занесло? – участливо осведомился он. – Я проснулся, а ты спишь как убитый.

– Да к Кацуки меня швырнуло. – белобрысый потрогал голову. – Решила накормить меня курицей со щупальцами осьминога.

– Что за странное блюдо? – заржал рыжий.

– Не спрашивай меня. – вздохнул близнец. – Откусил кусок, щупальца как зашевелятся…

– Тебя там тоже чуть не залюбили до смерти? – ухмыльнулся Куросаки.

– Хуже. – расстроился Хичиго. – Чуть не придушили. Потом очнулся у Кацуки. Она меня тазом медным по башке огрела, когда я ее ведьмой назвал.

– Мда, не очень хороший сон. – резюмировал рыжий.

 – Да. Очень плохой сон. Пожалуйста, ты не мог бы полежать со мной пару минут?

Хичиго потянул его под одеяло, обнял и, какое-то время, они лежали молча.

 – Знаешь, а я тебя люблю. Просто люблю и все. Очень сильно, – нарушил наконец тишину Хичиго, приподнявшись на локте.  – Я тоже тебя люблю. Очень сильно, – без тени улыбки ответил Ичиго и они снова обнялись под одеялом. – Гарри Поттера больше смотреть не будем, ну его нахрен. Такая мура понаснится, лопатой не отмахаешься.

Хичиго согласно кивнул и уткнулся Ичиго в плечо.

– Хорошо, что мы есть друг у друга. – признался близнец. – Если бы не ты, там бы и остались.

– Ну нет… – сморщился Куросаки. – Я как-то не фанат группового секса, тем более с арранкарами…

====== Принять и полюбить ч.2 ======

ляляляляляляля

здесь будет текст

Нейромантка

Внутри шкафчика было даже уютно и приятно пахло персиковым туалетным мылом. И, самое главное, отверстия для вентиляции располагались очень удачно, как раз на высоте глаз. Минору Минета, он же Виноградный Мальчик, ученик академии Юэй, класс 1-A, а по совместительству – главный извращенец Академии, (а также и Герой Битвы при Уэко Мундо, собственноручно перелюбивший целую армию Пустых), уже целый час прятался в шкафчике женской раздевалки в ожидании момента, когда женская команда по баскетболу вернется с матча и начнет переодеваться.

И этот сладостный миг наконец-то настал – замелькали трусики, маечки, чулочки – рай для такого вуайериста со стажем как Минета. Минору был спокоен и собран: его орлиные глаза подмечали мельчайшие детали, а его память запоминала все происходящее с потрясающей точностью. Ради таких моментов стоило жить. Внезапно нос его зачесался и он, изо всех сил давясь чихом, дернулся и гулко стукнулся затылком о железную стенку. Девчонки завизжали, забегали, отпрыгнули от качающегося шкафчика, но потом собрались, и, во главе с синеволосой капитаншей команды, распахнув дверь заорали:

– Рота! Подъем!

– Рота, подъем! Сбор! Гаттеры! – надрывался дневальный прямо над ухом.

Вся рота тут же попадала с кроватей и кинулась надевать форму, хлопая ремнями гимнастерок и грохоча сапогами. Минору тоже вскочил и принялся лихорадочно шарахаться, пытаясь натянуть армейские брюки, которые были ему велики размеров на пять. Потом он провозился с гимнастеркой, которая тоже была ему слишком велика. Вся рота уже давно стояла по стойке смирно, а он все еще возился с ремнем. Его гигантские сапоги валялись рядом с койкой.

 – Отставить!

Ротный подошел к раскорячившемуся Минору и ткнул в него пальцем:

– Посмотрите на этого бойца! Не будьте как он. Он не готов защищать Народный Арранкар от отто-гаттеровских оккупантов! Три наряда вне очереди!

«Опять сортиры чистить и картошку» – с тоской подумал Минору, поспешно натягивая на себя оставшееся.

Он давно уже отбросил все попытки понять, откуда берутся эти сортиры и картошка – ведь обычную пищу Пустые не жрали и уж подавно не делали того, что рифмуется с этим словом, но факт оставался фактом: с завидной регулярностью он драил сортиры и чистил картошку. Видимо, так положено: если армия, то подъем по тревоге, картошка и сортиры. Картошка, кстати, была несъедобная, из какого-то пластика – это он уже проверял, когда оказалось что кормить его тут не будут. Но он уже ничему не удивлялся, он давно понял – в армии так положено, делать странную и ненужную работу: мыть ненужные сортиры, чистить бутафорскую картошку и копать до обеда. Кстати, об обеде…

Пустые питались душами. Души людей полагались только высшему командному составу, а прочим приходилось довольствоваться скудным армейским пайком – полторы крысиных души в день на одного Пустого. Крыс подвозили из совхоза «Пустой Путь N 24», на специальных бронированных крысовозах, под усиленной охраной – в стране был голод и желающих поживиться за казенный счет было немало.

Минору собирал тушки только что высосанных крыс и варил их, жарил, даже тушил с травами в импровизированном котелке из круглого шлема с очками прицела, который остался после одного из гаттеровских клонов. Солдаты знали и любили Минору до такой степени, что даже не пытались сожрать его душу – еще бы, герой Битвы при Уэко Мундо, собственноручно перелюбивший всю армию вторжения! Можно даже сказать, что он был знаменит – нелепый герой, в три раза ниже самого низкого Пустого, вечно путающийся в своей форме не по размеру и попадающий в самые нелепые ситуации, он неизменно вызывал смех и улыбку простых солдат. В голодной армии, только что пережившей войну страны, моральный дух был особенно важен.