Текст книги "Костры Асгарда. Том 2. Воин Храма"

Автор книги: neisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Вы отдаёте себе отчёт в том, – сказал он, – что, став тамплиером, вы потеряете право владеть украшениями, оружием или землёй?

Кадан кивнул.

– Я младший сын, – сказал он, – я и не претендую ни на что.

– Вы не сможете носить меха дороже овчины. Забудете про мягкую постель, потому как теперь лучшей из ваших спален станет для вас общая спальня в командорстве, где двадцать кроватей стоят в ряд.

Кадан побледнел. Но он не верил в то, о чём говорил Леннар до конца, и потому снова кивнул.

– Вы будете есть чёрный хлеб и пить только воду, и не потребуете ничего больше. Потому что ничего больше орден вам не обещал.

– Хорошо, – тихо сказал Кадан. Ему было жалко расставаться с прежней жизнью, но расстаться с Леннаром казалось попросту невозможным.

– Вы станете беспрекословно слушаться меня. Иначе я жестоко вас накажу.

– Да… – выдохнул Кадан, – я этого хочу!

Кровь снова понеслась по его животу и ударила в пах.

– Понимаете ли вы, что это не игра? Принесшему обеты ордену нет пути назад.

– Но вас могут исключить за грехи, вы сами сказали так.

– Да. И я – или вы, или любой другой будут отправлены в бенедиктинский монастырь. Поверьте, его обитателям живётся ещё тяжелей.

Кадан понуро кивнул. И всё равно он не мог отступить.

«Но вы будете рядом со мной», – подумал он, но вслух говорить не стал, чтобы не спугнуть.

– Так вы возьмёте меня с собой? – спросил он.

– Я сделаю как обещал.

Леннар пришпорил коня и постарался затеряться среди других всадников, сопровождавших тана и короля.

Кадан ждал до окончания дня. И когда они остановились в деревне на ночлег, продолжал ждать. А затем ждал и весь следующий день – но Леннар больше не приближался к нему.

Они вернулись в замок на третий день, поздним вечером, и Кадан сразу же отправился спать. В ту ночь ему не снилось ничего – так он устал.

А когда наутро поднялся и отправился к башне Леннара, чтобы задать наиболее волновавший его вопрос, то обнаружил, что она пуста.

– Куда он делся? – прокричал Кадан, врываясь в покои к отцу.

Апартаменты самого тана занимали семидесятиярдовое крыло, возвышавшееся над скалой. На первом этаже находились винный погреб, людская, кухня и арсенал, на втором – ковровая комната, пол которой покрывали мягкие ковры, и хозяйская спальня.

Отец сидел на скамье у окна и читал донесения с мест.

– Делся – кто? – спросил тан.

– Леннар! Сэр Леннар! Где он?!

Тан поднял бровь.

– Сэр Леннар вынужден был срочно покинуть наш замок. Тебе ли не знать – ты ведь сам просил передать письмо. И не кричи, пожалуйста, Кадан, об этом не должен узнать никто.

Кадан бросился к окну, выходившему на плоскогорье, в надежде разглядеть всадника, едущего прочь – но над долиной стоял туман. И только кое-где проступали скалистые края берегов озера и виднелась коричневатая вода.

Кадан испустил протяжный стон и ударил кулаком по стене.

    Комментарий к Часть 2. Глава 5.

    * В мифологии андрогины – мифические существа-предки, перволюди, соединяющие в себе мужские и женские признаки. За то, что андрогины пытались напасть на богов (возгордились своей силой и красотой), боги разделили их надвое и рассеяли по миру. И с тех пор люди обречены на поиски своей половины.

========== Часть 2. Глава 6. ==========

Не желая демонстрировать своё тесное знакомство с таном Локхартом, Леннар принял решение не садиться на корабль в ближайшем порту, а обогнуть залив и отправиться в Абердин. Оттуда на материк везли рогатый скот, лососину, выловленную у северного побережья, яйца, масла, свинину и хлеб, так что найти попутное судно Леннар ожидал без особых проблем.

Путь Леннара снова пролегал на юг. Стуча копытами по камням шотландского плоскогорья, конь нёс его мимо озёр, наполненных мутной от поднявшейся тины водой. По витиеватым дорожкам, опоясавшим склоны гор. И далее, к берегам Северного моря*, где можно было погрузиться на корабль и отправиться к берегам континента.

День за днём накрапывал бесконечный серый дождь. Плащ промок насквозь, и попона, которой Леннар накрывался по ночам, не согревала совсем.

Он старался избегать городов и сёл, чтобы лишний раз не вставать перед выбором – нарушить устав и скрыть от людей свой крест или умереть.

Только к концу десятого дня путешествия он снова укрыл плечи дерюгой. Спешился и, ведя коня в поводу, вошёл на улицы Абердина.

Портовый город на восточном побережье Шотландии встретил его шумом торговых улиц и криками зазывал, которым любая погода была нипочём.

Он шёл, низко опустив голову, прикрытую капюшоном, и, стараясь не выдать гордой осанки рыцаря, исподлобья оглядывался по сторонам.

Свиток с письмом обжигал ему грудь. До сих пор он был единственным, что Леннару удалось уберечь от дождя.

Добравшись до порта, он обнаружил к тому же, что все корабли, что стояли у причалов, собираются плыть на север, а не на юг – куда ему было надо.

Походив вдоль пристани, он нашел все-таки матроса, чей корабль готовился к отплытию на юго-восток – в Фландрию.

– Конечно, мы возьмем пассажира, – сказал тот, с сомнением разглядывая его, – но это будет стоить пятнадцать серебряков. Спать придётся на палубе, само собой – у нас нет кают.

– Хорошо, покажите, с кем я могу поговорить, – согласился Леннар. Для него значение имел только срок.

Но и капитан корабля не собирался отправляться прямо сейчас: он сообщил, что только что его наняли доставить груз мехов в Антверпен, и придется ждать до утра, пока будет происходить погрузка. Антверпен вполне устраивал Леннара.

Взяв задаток за проезд, он сказал Леннару, чтобы тот возвращался с утра.

Леннар со вздохом развернулся и собрался было покинуть причал, когда увидел фигурку в чёрном плаще с капюшоном у самого входа в порт.

Леннар прищурился.

Преследование чудилось ему всю дорогу от замка Уик. Потому он и спешил так: во что бы то ни стало следовало доставить в командорство письмо, даже если там содержался отказ.

То всадник мелькал среди деревьев или скал, то вдалеке Леннару слышался чей-то крик. Возможно, и сейчас перед ним стоял всего лишь портовый вор – но Леннар должен был убедиться, что это не шпион англичан.

Он решительно направился туда, где расположилась фигура в капюшоне.

Тот, кажется, заметил, что привлёк к себе излишнее внимание, и, развернувшись, торопливо направился к ближайшему проулку.

Леннар ускорил шаг, намереваясь последовать за ним, но навстречу ему попалась группа подвыпивших моряков. Он попытался миновать их, не вступая в конфликт, и когда это ему наконец удалось, обнаружил, что человек в капюшоне уже исчез.

Леннар остановился, размышляя, что теперь.

Ночевать на улице было опасно – во сне он мог лишиться письма. В хороший трактир его бы в таком виде не пустил никто – но всё же Леннару не оставалось ничего, кроме как попытать счастья.

Отыскав небольшую таверну у входа в порт, Леннар отдал хозяину несколько золотых и взамен получил комнатушку под лестницей на одну ночь.

Когда, поужинав в общем зале, Леннар спустился туда, он обнаружил, что каморка оказалась не такой уж плохой. Помимо кровати и грубого деревянного стола в ней даже имелось окно.

Потушив свечу, оставленную ему хозяином, Леннар стянул тунику и, аккуратно сложив её, повесил на спинку кровати. Подошёл к окну и выглянул наружу.

Там, в полумраке улицы, в тусклом свете луны, ему снова почудился бесформенный силуэт. Сомнений быть не могло – кто-то следил за ним.

Однако ночью Леннар не мог поделать с преследователем ничего.

«Скоро я покину порт, – подумал он, – и дело, так или иначе, будет решено».

Он захлопнул ставни, опустился на кровать и уснул.

Вставал Леннар до рассвета. Он омыл лицо травами, произнёс необходимые молитвы и снова направился в порт.

Корабль уже готовился к отплытию и, поднявшись на борт и устроив коня, Леннар нашел себе место на корме.

Спал он плохо, и потому теперь, когда борта корабля мерно покачивались на волнах, его снова стало клонить в сон.

Он не заметил, как задремал. Во сне ему, как все прошедшие ночи, чудился Кадан. Леннар стоял во дворе замка Уик. Вокруг царила ночь. И только бледный свет звёзд заливал серебром полумесяц лица, видневшегося в стрельчатом окне гранитной башни. На Кадане не было ничего, кроме простой белой рубахи, сползшей с плеча, но именно таким он казался Леннару ближе всего. Даже во сне он с трудом мог справиться с желанием сорвать бесполезную ткань, не прикрывавшую ничего, и начать целовать: это плечо, плоскую грудь, впалый живот. А может быть, что-то ещё.

Леннар сходил с ума и понимал это даже теперь. Он одержим – и теперь, во сне, готов был признаться себе, что демоны одолевают его. Один демон. Имя которому Ка-дан.

Леннар открыл глаза и обнаружил, что произносит имя шотландца – вот так же, обрывисто, вслух, по слогам. И это имя звучит знакомо – как будто Леннар знал его всю жизнь.

В следующую секунду, однако, он понял, что не собственный голос стал причиной его пробуждения, а разгоравшийся на штанцах скандал.

Корабль уже покинул залив, и серые тучи немного расступились перед ним. Дождь прекратился, но судно по-прежнему окружал туман. Так что со своего места Леннар с трудом смог разобрать, что происходит там, на другой стороне корабля. Зато слышал голоса.

– За борт его!

– Пустите! Мне нужно на материк!

Леннар вздрогнул. Этот голос он знал. А ещё через секунду над палубой взметнулся чёрный плащ – и Леннар метнулся туда, где трое матросов держали за руки мальчишку с рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам.

– Что здесь происходит? – спросил он, и спокойный голос храмовника легко перекрыл шумную брань. Леннар стянул капюшон на спину, чтобы можно было видеть его глаза, и чуть отвёл в сторону плащ, демонстрируя рукоять меча, но не тунику с алым крестом.

Матросы один за другим повернулись к нему, и каждый, заметивший блеск меча, замолкал. Мальчишку, впрочем, продолжали держать – но уже не пытались вышвырнуть за борт.

– Тебе-то… – попытался спросить один из них, но, последним заметив рукоять, тоже замолк.

– Зайца нашли, – наконец произнёс старший матрос, – знаешь, что ли, его?

Леннар подошёл к Кадану вплотную и, глядя прямо в голубые, полные отчаянья глаза, произнёс:

– Не уверен. Вроде видел, но припомнить не могу.

– Но… – попытался заговорить мальчишка, но один из матросов тут же зажал ему рот рукой.

– Довизжался, хватит уже.

Кадан дёрнулся, пытаясь высвободиться.

– В сундуке для хлеба сидел, паскуда такой. Так что тебе, воин, нужен он, или всё-таки за борт? – матрос демонстративно потянул Кадана в сторону. Тот исхитрился и цапнул за палец того, кто зажимал ему рот.

– Сэр Леннар, вы обещали! Возьмите меня с собой!

Леннар опешил на секунду – имя его произносить здесь было совсем ни к чему.

Потом рванул Кадана на себя, так что матросы от неожиданности выпустили его. Кадан забился – теперь уже в его руках. Снова попытался укусить за палец – теперь уже Леннара, который тоже решил зажать ему рот, пока мальчишка не наболтал чёрт знает чего.

– Замолчи, – прошипел ему в ухо Леннар, а затем, обращаясь уже к команде, добавил, – я заплачу за его проезд. Как за себя – пятнадцать монет.

– Двадцать пять! – выпалил стоявший поближе матрос.

Леннар перехватил Кадана одной рукой, а другой залез в кошелёк. Отсчитал двадцать монет и швырнул на палубу.

– Только чтобы капитан не имел вопросов ко мне.

– Хорошо.

Матросы поспешно разобрали деньги, и только когда они удалились, Кадан, наконец, перестал биться в его руках.

– Сэр Леннар, благодарю, я никогда с вами не расплачусь! – вполголоса забормотал он, едва рот его оказался свободен.

Леннар подтолкнул юношу к корме, развернул к себе лицом и, взяв за плечи, хорошенько встряхнул.

– Какого дьявола ты делаешь здесь?! – прошипел он Кадану в лицо.

Глаза юноши расширились в притворном удивлении.

– О, сэр Леннар, разве адепты Ордена не должны быть вежливы всегда и везде?!

Леннар скрипнул зубами, но плеч мальчишки не отпустил.

– Как мне теперь отправить тебя домой? – не ожидая, в общем-то, ответа, спросил он.

– Никак! Я собираюсь отправиться с вами, куда бы вы ни направились теперь!

– Я обещал твоему отцу!

– А мне?! Разве вы не обещали мне?! Я вам помог!

– Нет! – рявкнул Леннар и, понимая, что снова готов сорваться, отпустил его. Он с трудом сдержался, чтобы не присовокупить крепкое словцо.

– Сэр Леннар! – уже спокойнее произнёс Кадан, оправляя свой подбитый куницей плащ и стряхивая с него грязь, – поверьте, я буду верен вам как никто! Вы не отыщите оруженосца лучше меня!

Леннар покачал головой. У него было столько причин отказать, что он даже не знал с чего начать.

– Во-первых, – медленно произнёс он, – я обещал твоему отцу. Твоя выходка позорит меня.

Кадан хотел возразить, но Леннар жестом приказал ему молчать.

– Во-вторых, ты нужен семье. Ты бард – и твой долг хранить тайные знания и легенды, а не бегать по чужим землям с мечом.

Кадан снова открыл рот, чтобы возразить, но когда рука Леннара потянулась чтобы зажать его, поспешил закрыть.

– И в-третьих, – после долгой паузы сказал Леннар то, чего совсем не хотел говорить, – сейчас не то время, чтобы вступать в орден, Кадан. По всей Европе наш крест стал причиной обвинений в ереси. Я не сниму белый плащ, потому что принёс обеты – и не отступлю от них. Но у тебя нет никаких причин приносить их теперь.

– Мои обеты принесены тебе, – медленно и тихо, будто объясняя ребёнку самые простые истины, произнёс он, – давным-давно. Ещё до начала времён. Моя душа поклялась твоей, что никогда не покинет её. И теперь, какой бы ни была твоя судьба – пусть она станет и моей.

Леннар смотрел ему в глаза. Теперь, как никогда, ему казалось, что он уже слышал эти слова и видел это лицо.

Он стиснул губы и на секунду опустил веки.

– Кадан, – повторил он, – если это так, то тем более я не желаю тебе такой судьбы, как у меня. Стоит мне ступить на берег Франции – и я, возможно, буду сожжён. А ты должен жить. Такова твоя судьба.

Кадан не стал отвечать. Лишь прильнул к нему и опустил голову Леннару на плечо. Леннар хотел, но не смог оттолкнуть его. И хотя то, что происходило между ними, было неправильно, в эти мгновения ему казалось, что всё должно быть и может быть только так.

========== Часть 2. Глава 7. ==========

Ночь опустилась на палубу корабля, а Кадан всё никак не мог сомкнуть глаз.

Небо прояснилось, и теперь звёзды своим светом озаряли лицо Леннара – спокойное и печальное. Он лежал, опустив голову на деревянную скамью у самой кормы и подложив под неё вещевой мешок.

Кадан не мог отвести взгляда от его ресниц, слегка подрагивающих во сне. От век, под которыми беспокойно метались зрачки.

Неимоверных усилий стоило ему держаться на расстоянии вытянутой руки, вместо того, чтобы наклониться и коснуться поцелуем сухих губ.

Когда Кадан понял, что Леннар без предупреждения оставил его, на несколько мгновений отчаянье охватило его. Казалось, он потерял вовсе не человека, который стал объектом его пристального внимания в последние несколько недель – Кадан потерял самого себя. Будто сердце вынули из его груди.

Он, однако, нашёл в себе силы вежливо попрощаться с отцом и уже на полпути в свои комнаты понял, что следует делать теперь.

Замок Уик не только располагал всем необходимым для обеспечения проживания короля и его свиты, но мог выдержать и длительную осаду. Для снабжения его водой около большого зала имелся глубокий колодец. Он же служил входом в подземелье каменоломен, где добывали камень для строительства замка. А подземные ходы из каменоломен вели прямиком в город.

Дорога эта проходила под озёрами и под холмом, и потому, зная правильный путь, можно было добраться до города всего за пару часов – в то время как путь верхом требовал больше из-за того, что дорога шла в обход холма.

У Кадана, конечно, не было уверенности в том, что Леннар вообще отправиться в Уик. Но, с другой стороны, рыцарю, покинувшему убежище среди ночи, неизбежно требовалось запастись едой. А сделать это где бы то ни было, кроме городского базара, он не мог.

Колодец позволял спустить до уровня пещер вещевой мешок. Хрупкий юноша, такой как Кадан, мог, конечно же, спуститься в пещеры и сам.

Куда тяжелее дело обстояло с конём.

Кадан свернул в сторону конюшни и какое-то время разглядывал своего любимого жеребца. Жаль было оставлять его одного, но пропажа коня из конюшни вызвала бы слишком много подозрений – а отец никогда бы не позволил Кадану вот так покинуть дом. Это юноша отлично понимал.

Вместо того чтобы седлать коня, он вернулся к себе. Выпотрошил ларцы и собрал все те ценности, которые легко удалось бы продать. Распихав их по карманам, Кадан накинул на плечи плащ – он вовсе не был уверен, что вернётся к зиме, да к тому же его было бы совсем уж обидно оставлять.

Побросав в мешок предметы первой необходимости, Кадан отправился на кухню и там обогатился несколькими небольшими кругами сыра и караваем хлеба. Больше ничего стащить не удалось – кухарка заметила его, и прежде, чем она начала задавать вопросы, Кадан поспешил скрыться с глаз.

Спуститься в колодец днём он не мог – пришлось ждать темноты. Так что остаток дня Кадан провёл на крепостной стене, глядя на раскинувшиеся в низине озёра и пытаясь высмотреть на горизонте силуэт всадника, который наверняка уехал уже достаточно далеко.

Только когда на замок опустилась ночь, Кадан направился к колодцу. Привязав верёвку к лебёдке, он подёргал за неё и перепрыгнул через бордюр. Руки тут же сорвались и поехали вниз. Кадан пискнул от неожиданности, но тут же замолк, возобладал над собой и дальше двигался уже как умелый скалолаз.

Он удачно перехватил веревку – успев, правда, пару раз удариться о края колодца, локтем и плечом, и, торопливо перебирая руками, спрыгнул на каменный карниз, который скрывал нишу, уводящую далеко вглубь холма.

Кадан хотя и не путешествовал толком никогда, всё же был гибок и силён, и путь давался ему легко. В подземелье было холодно, но мысли о том, что вскоре он окажется с Леннаром вдвоём, согревали его.

Однако когда он выбрался на поверхность, что-то поменялось в нём. Будто пробудилась сила, дремавшая с самого рождения внутри. Она пока ещё не наполнила его до краёв, но билась вторым сердцем в груди.

Кадан отыскал Леннара в городе меньше чем за час – как будто между ними протянулась невидимая нить.

Он стоял в полумраке проулка, низко надвинув капюшон, и никак не решался подойти. Незнакомый страх охватил Кадана.

«А что, если он снова оставит меня?» – билась мысль.

И Кадан решил обождать. Он готов был тенью следовать за тем, кто не давал покоя его душе. Безошибочно находил путь, которым следовал Леннар – но держался позади, так чтобы рыцарь не мог заметить его.

У торговца лошадьми он на несколько отцовских фибул выменял гнедую кобылу – такую, чтобы не бросалась в глаза.

Иногда он слышал ржание его коня далеко впереди или топот копыт и тогда замедлял ход, чтобы не выдать себя.

А потом на плоскогорье опускался ночной мрак. Кадан разжигал костёр, и ему казалось, что пламя наполняет его. В пляске алых лепестков он видел картины, которых в жизни видеть не мог.

Если бы Кадан был немного старше или циничней, он, возможно, подумал бы, что это лишь кружево старых сказаний переплелось в его голове. Но Кадан не пытался понять, откуда приходят видения – знал только, что они становятся ярче мира, в котором он жил.

Иногда, не сдержавшись, он начинал негромко, вполголоса петь – и слова баллад сами приходили к нему. Он пел о дальних берегах, где травы покрыты инеем, а воды рек подёрнуты льдом. О бесконечной пелене снега – белой, как мука на руках, и о воине, который ждал его у реки. И с каждым новым словом, покинувшим его лёгкие, боль сильнее теснилась в груди. Сердце его рвалось к Леннару, хотя Кадан и не знал, что за сила притягивает его.

Сны, до сих пор сладкие, теперь наполняла горечь – то ли тоска по несбыточному, то ли обреченность и боль воспоминаний, которые не вернуть.

Кадан не знал.

И когда Леннар снова вошёл в город – теперь это был Абердин – Кадан уже не мог справиться с собой. Держаться в отдалении становилось всё более невыносимо для него.

Он думал, что стоит открыться Леннару, стоит заставить рыцаря принять его любовь, как это пройдёт.

Но этого не произошло.

Продолжая следить за Леннаром, Кадан вычислил шхуну, на которой тот собирался отправиться в путь. Продав недорого коня трактирщику, он подождал наступления ночи и в темноте, пока матросы с пользой проводили последнюю ночь на берегу, забрался на неё.

Теперь Леннар не смог бы избавиться от него – как бы того ни хотел. Дела рыцаря были слишком срочными, чтобы возвращаться на британские берега, и, значит, ему оставалось только взять Кадана с собой.

Кадан полулежал на палубе, устроившись насколько это возможно близко от него. Он положил локоть под голову и разглядывал лицо Леннара.

Нет, наваждение не прошло.

Теперь, когда объект его желаний был рядом, жажда стала только сильней.

Кадану хотелось касаться его. Прямо сейчас забраться под плащ и провести по плотному торсу рукой. Пусть даже ладонь его ощутила бы стальные кольца кольчуги, а не плоть.

Леннар не походил на тех тамплиеров, о которых рассказывали заезжие менестрели – лысых, с длинной окладистой бородой.

У Леннара борода была аккуратной и мягкой даже на вид. А чёрные волосы спускались ниже плеч, как у диких вождей прошедших времён.

Кадану хотелось вплести в них пальцы и перебирать всю ночь. А ещё больше ему хотелось, чтобы Леннар проснулся и застал его за этим занятием. И смотрел на него. И целовал – как целовал уже дважды в замке Уик. Только дольше и сильней.

Кадан осторожно опустил руку к его лицу.

Волосы его скользнули по плечу и накрыли Леннара раньше, чем Кадан успел их перехватить.

Леннар открыл глаза.

Несколько секунд они смотрели друг на друга.

Рука Леннара, потянувшаяся было к рукояти меча, замерла.

– Что вы делаете? – чуть хрипловато спросил он.

Кадан облизнул губы. Впервые слова покинули его.

– Я люблю вас, – только и прошептал он.

Леннар молчал.

Не дожидаясь, пока Леннар оттолкнёт его, он наклонился и принялся целовать его.

Вначале губы Леннара оставались неподвижными, но уже через несколько мгновений они поддались, впуская язык Кадана. Леннар легко позволил исследовать себя изнутри. Непонятное ощущение, что Кадан никогда, ни при каких обстоятельствах не сможет причинить ему вреда, соединило их в одно целое.

Руки Леннара сами собой обхватили талию Кадана и прижали его к своему телу – но лишь на несколько секунд. Леннар тут же опомнился и, с трудом преодолевая ту силу, что неумолимо тянула его к юноше, отстранил Кадана от себя.

– Нет, – твёрдо сказал он, – если правда то, что вы сказали – вы будете уважать мои обеты.

Кадан застонал.

– Льеф… – выдохнул он и замер, сам не зная, почему это имя сорвалось с его губ. Но теперь, когда он произнёс его вслух, Кадан был уверен, что оно подходит Леннару как никакое другое подходить не могло.

Леннар не заметил оговорки. Он взял Кадана за плечи и усадил, а затем сел и сам.

– Послушайте меня… – сказал он, – если вы хотите стать моим оруженосцем, то не должны больше нарушать моих приказов. Я не смогу повторять их каждый вечер, пока вы не заучите их наизусть. Если вы ещё раз ослушаетесь – мне придётся вас наказать.

Кадан судорожно кивнул. Глаза его расширились в предвкушении, и Леннару оставалось лишь вздохнуть.

– Что вы приказываете сейчас? – тихо спросил Кадан.

– Прекратить… – Леннар неопределённо очертил рукой круг, не зная, как назвать то, о чём думал Кадан день и ночь, – всякий раз когда вам придёт в голову меня поцеловать – произносите «Отче наш» пятьдесят раз, – наконец определился он. – А если не поможет – то ещё двадцать пять.

Кадан кивнул и опустил взгляд, но Леннар всё равно не обнаружил должного смирения в блеске его зрачков.

Леннар принялся снова устраиваться спать, но Кадан поднял взгляд и так внимательно смотрел на него, что Леннар не удержался и спросил:

– Что ещё?

– Сэр Леннар… А завтра утром, когда вы будете вставать… Вы позволите мне застегнуть ваш доспех?

Леннар представил, как маленькие пальчики шарят по его телу и норовят забраться между ног.

– Нет! – выдохнул он. – Я не собираюсь его снимать!

– А я мог бы и в этом вам помочь, – Кадан наклонился, и рука его скользнула по плечу Леннара прежде, чем тот успел оттолкнуть её.

Леннар наградил его свирепым взглядом, и Кадан замолк.

Леннар снова пристроил голову на скамью и поймал задумчивый взгляд Кадана на своих сапогах.

– А можно…. – спросил тот.

– Нет! – отрезал Леннар. – Ещё одно слово – и по прибытии в порт я поставлю вас на горох.

Кадан обиженно надул щёки.

– Могу я по крайней мере лечь возле вас? – спросил он после долгой паузы, когда Леннар уже начал засыпать, и тут же пояснил: – Очень холодно. Вы могли бы меня согреть, а я вас.

Леннар колебался. Ветер в самом деле пронизывал насквозь.

– Хорошо, – сдался он.

Кадан тут же приник к нему всем телом, распластался по боку Леннара и бедру и, покопошившись, устроил голову ему на плечо, так что горячее дыхание касалось выемки между ключиц.

Леннар замер, начиная догадываться, что этой ночью уже не уснёт – но Кадан, как назло, опустил веки и мгновенно погрузился в сон, так что Леннар не решился разбудить его и прогнать.

Сам он так и лежал, глядя в звёздное небо, до самого утра.

    Комментарий к Часть 2. Глава 7.

    Сори что не отвечаю, дни идут убойные. Но спасибо всем, кто продолжает писать отзывы

========== Часть 2. Глава 8. ==========

– А ты был оруженосцем? – спросил Кадан, наблюдая, как приближается к ним чёрная махина замка Гернштейн.

Вот уже шесть дней, как они высадились на берег и ехали по размытым дождями просёлочным дорогам, иногда сворачивая в лес и выезжая по просекам на очередной заброшенный тракт.

– Нет, – ответил Леннар, и от равнодушной простоты его тона у Кадана засосало под ложечкой.

Если бы Леннар был не братом Креста и Храма, а его собственным братом, он давно бы уже заехал ему по голове.

– Закончив обучение в небогатом французском командорстве Куломьер, я был признан достойным обета и получил возможность вступить на стезю

 рыцаря, отмеченного судьбой. Я участвовал в делах ордена в различных начинаниях – далеко не всегда связанных с ношением меча. Впрочем, к тому времени я уже носил перевязь и привык ходить в разъезды с герцогом Бретонским.

Витиеватые формулировки, которыми Леннар обычно выражал простейшие мысли, то ли рассчитывая их пояснить, то ли сознательно отделяя себя от остальных, начинали Кадана раздражать.

«Моя слава и доблесть – лишь слава Ордена», – говорил рыцарь, стоило Кадану спросить его, был ли он в Святой Земле и делал ли по приказу Храма что-нибудь ещё.

Если такая манера была вполне уместна и даже выгодно выделяла его среди других при дворе, то после того как они провели вместе две недели пути, засыпали в объятьях друг друга и вместе справляли нужду за борт корабля, Кадану казалось, что он вправе рассчитывать на более тёплые слова.

Леннар однако оставался холоден, как скала, и хотя Кадан всё так же испытывал непреодолимую тягу к нему, он уже начинал задумываться: есть ли вообще у рыцаря душа, или, как и говорят католики, её забрал Бафомет.

Зато Леннар не переставал повторять для него устав: может, в самом деле хотел, чтобы Кадан заучил его наизусть, а может, старался таким образом отпугнуть.

– Никто из членов Ордена, – говорил он, – не может приобрести в собственность что бы то ни было, даже оружие, по предложенной цене – хоть бы и за несколько солей.

– Стало быть, – задумчиво тянул Кадан, – никто не воспрещает членам Ордена принимать дары…

Мысль была хороша, но Леннар не слушал его.

– Никто так же не имеет права требовать признания своих заслуг.

Кадан вздохнул. Вот уж что не волновало его сейчас.

– С момента твоего вступления в орден тебе следует соблюдать благоразумие. Послушникам рекомендуется читать правила до тех пор, пока они не усвоят, как им следует себя вести, – добавил Леннар, будто заметив, что Кадан заскучал.

– О каком благоразумии может идти речь! – не сдержался тот и пришпорил коня – но Леннар, само собой, и не думал его догонять. Так что, проехав пару десятков шагов, Кадан был вынужден замедлить ход.

– Что ещё я должен знать? – устало спросил Кадан, снова пристраиваясь боком к его коню.

– Устав предоставляет магистру почти неограниченную власть над оруженосцем.

И хотя Кадан вначале хотел поинтересоваться, что насчёт власти рыцаря над оруженосцем, он поразмыслил немного и вместо этого спросил:

– Но что будет теперь? Когда магистр… Если его осудят?

Леннар поджал губы.

– Я говорил тебе, что сейчас не лучшее время принимать обет.

– Но я же не об этом, Леннар! Что будет с тобой?

Ленар умолк и далеко не сразу произнёс:

– Мои обеты уже принесены, и я не тот человек, чтобы от них отступать. Что останется от меня, если я нарушу обет?

– Ты считаешь, что кроме обета в тебе нету ничего?

– Думаю, нет, – Леннар качнул головой. – Я младший сын не слишком знатного рода. У меня нет ни денег, ни земель.

– Не богатство делает человека собой.

– А что?

Кадан замешкался. Спустя несколько недель он всё ещё не знал Леннара достаточно хорошо, чтобы судить о нём.

– У тебя есть твой меч… – только и смог произнести он.

– Вот именно, – подтвердил Ленар, – меч. На груди у меня крест, и он делает меня слугой Бога. Меч мой разит во имя Его. Но убери крест, и ты увидишь перед собой лишь человека, который не умеет ничего, кроме как орудовать мечом. Единственное занятие, которое я смогу найти для себя – убивать за деньги или за хлеб.

– Ты можешь пойти на службу к одному из королей… – растерянно произнёс Кадан, но Леннар отрезал:

– Нет. Ни один из королей не стоит того, чтобы ради него совершить грех.

Кадан опустил взгляд.

– Это от того, что Филипп предал вас, ты считаешь так?

– Отчасти. Но дело не только в нём.

– Но… Ты мог бы уплыть далеко-далеко. На запад или на восток. На западе ты мог бы служить моему отцу…

Леннар сделал вид, что не заметил последних слов.

– Святая земля потеряна, – сказал он, – восток закрыт для нас. Очень трудно отвоевать утраченное, особенно, когда преследуют тех, чья святая обязанность вернуть Гроб Господень.

– И всё, что вы делаете, теряет смысл!

– Именно так.

– Но тогда зачем служить…

– Видимо, ты не сможешь понять, – говоря последние слова, Леннар отвернулся от него, и между путниками надолго наступила тишина.

– Ты должен будешь забыть о ярких цветах, – через какое-то время продолжил он. – Одежда служителя ордена может быть только одного цвета: будь то белый, чёрный или бурый. В доказательство того, что мы, рыцари, принявшие монашеский обет, служим Господу, наши мантии и плащи одного цвета – белого. Оруженосцы и служители носят чёрный и бурый цвет.