Текст книги "Обострение (СИ)"

Автор книги: murmured

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Питер, – на пробу позвал Тони, коленом наступив на край дивана, а ладонями упершись по обе стороны от подушки, пытаясь отстраниться, но опять потерпел неудачу. – Питер, отпусти меня, – Питер, естественно, не отпустил. – Да твою мать, Питер! – Тони уже почти рычал, ткнувшись лицом во влажные пряди и душащую подушку. Очки неприятно надавили на переносицу.

Питер снова оживился, зарываясь пальцами в волосы Тони, сделал глубокий вдох (фетиш у него, что ли?) и… сжал руку в кулак? Пальцами вцепился в отросшие темно-каштановые пряди, смял их в мощной – а по-другому назвать конечность человека, способного поднять несколько тонн, язык не поворачивается, – хватке и даже немного натянул.

– Питер, блядь!

– Мистер Старк… – с придыханием выговорил наглец.

– Он самый, не желаешь отпустить? – разъяренно выплюнул напряженный Старк, порываясь отодвинуться, но кто бы его еще отпустил.

– Мистер Старк, – парень хныкнул, теснее, не особо сдерживая свои силы, прижимая к себе Тони, у которого от происходящего уже голова шла кругом, причем, в самом что ни на есть прямом смысле: из-за довольно долгого нахождения фактически вниз головой, в висках начало неприятно давить и даже иногда тупой болью отдавало куда-то в затылок.

Но и сама ситуация приводила в не меньшее замешательство.

– Паркер, – сосредоточенно начал Старк, тут же хватанув несколько особо упругих вихров ртом, и, скривившись, отплевался, – чтобы я еще хоть раз довел тебя!.. – он, за неимением других вариантов, вплотную прижался к телу Питера, случайно мазнув по уху губами, уперся одной рукой в быльце, другой в спинку дивана и, приложив немало сил, вытолкнул себя из цепких объятий паука, по пути проехавшись щекой по его шее, оставив очки с ИИ, зацепившиеся за что-то, как раз где-то там; губами прошелся по бледной ключице и, поморщившись, вырвал из стальной хватки родные патлы, понадеявшись, что не оставит там клок несчастных волос, наконец вынырнув из воистину стальных объятий, и навис над умильно дрыхнущим Питером, щеки которого горели ярче обычного, а губы расползлись в какой-то очень уж подозрительно сладкой улыбке. Руки его положения не изменили, только теперь он выглядел куда страннее, обнимая сам себя. Тони не нашел в себе сил выдавить даже слабую улыбку: пока Питер сутки дрых под чутким надзором Пятницы, Тони работал в мастерской, одновременно с этим выискивая информацию о приступе, что случился с мальчиком, пересматривал видео тех ужасных секунд, когда Питер, не прилагая никаких усилий, вырвав с установки крепления, которые не под силу были даже супер-солдату-герою-Америки-Роджерсу, упал на колени, начал задыхаться, потом вовсе перестал дышать, замер и впал в забытье, так и оставшись стоять на коленях, сжимая руками свое горло. А потом, идя к Питеру, когда тот вроде бы не должен был спать, чтобы расспросить его о произошедшем – самая ценная информация всегда исходит от тех, кто принимал непременное участие в событии, – тот к его приходу успел опять заснуть. Тони заботливо, по-дружески или даже, не дай Бог, по-отечески прикрыл покрывшегося мурашками парня одеялом, и, не удержавшись, завалился на другую половину кровати полежать «на минуточку», мгновенно вырубившись до следующего пробуждения Пита.

Опомнившись, Тони отстранился от парня, соскользнул с дивана, неустойчиво вставая на ноги, и посмотрел на Питера сверху вниз. В голове свербело, но мысли как с конвейера всплывали в мозгу, разрываясь яркими вспышками, практически ослепляя: Почему Питер так себя ведет? Почему не желал отпускать? Почему так яростно обнюхивал? Паучьи инстинкты? Только ли они?

Недосып, а те несколько часов в постели с Питером вообще ни к чему не привели, самокопание и слишком напряженные последние минуты, которые вытянули последние моральные и физические силы, сделали свое дело, в голове знакомо зашумело и Тони, едва держась на ногах, дошел до края дивана и упал на него, несильно ударившись головой о довольно твердую спинку. Поморщившись, Старк, не в силах управлять онемевшим телом, почувствовал, как уплывает в обманчиво легкий сон, который, он знал, ожидаемого облегчения не принесет. Вряд ли Питер проспит долго, а сам Тони просыпался практически от любого шороха и с трудом потом засыпал, не считая вот таких внезапных полуобмороков, застающих его в полном бессилии. Такое бывало действительно редко, но почти три дня без качественного сна и слишком напряженные последние сутки стали последней каплей.

***

Пробуждение было мягким, незаметным и невероятно приятным. Паучье чутье не кричало о несущественных опасностях, а, наоборот, едва ли не мурлыкало, в едином ритме с дыханием посылая по организму еле ощутимые волны тепла. Бессвязные мысли текли непрекращающейся чередой, заменяя одна другую, пока Питер лежал, инстинктивно вслушиваясь в чужое дыхание и ощущая его каждой клеточкой своего разомлевшего тела. Спустя время он обратил внимание на тепло, охватившее ноги, и невероятно жаркое, практически обжигающие размеренные потоки воздуха на бедре. Пелена сна мгновенно растворилась, оголяя каждый из его чувствительных нервных окончаний для контакта с внешним миром, а Питер, ошарашено выдохнув, оторвал голову от необыкновенно мягкой подушки и разлепил заспанные глаза, чуть не вздрогнув от навалившегося на него шока: мистер Тони Старк безмятежно спал, крепко прижимаясь к ноге Питера, опутав всеми конечностями нижнюю часть его тела, лежал щекой на его ноге и пускал слюни в ляжку – вот, почему дыхание казалось таким горячим. Выпучив от изумления карие глаза, Питер пораженно плюхнулся обратно на подушку, яростно растирая глаза, в надежде хотя бы сейчас прогнать из воображения этот невероятного качества кадр, зарылся пальцами в уже просохшие волосы, через силу сдерживая рвущийся наружу скулеж: еще одна горячая фантазия на ближайшие месяцы ему точно обеспечена.

Комментарий к нежности,

Здравствуйте, что же, есть вторая глава – будет и третья!

ПБ на случай ошибок открыта.

Всегда рада комментариям и отзывам^^

========== вожделения, ==========

Комментарий к вожделения,

А вот и новая часть!

Вообще, она должна была выйти еще неделю назад, но у меня был экзамен и я панически готовилась к нему, и потому не успела дописать вовремя. А после экзамена меня настиг непродолжительный творческий кризис, из которого своими прелестными ручками меня вытянула Рысуа, за что ей огромное «СПАСИБО», ведь без нее данная глава не стала бы такой, какая она есть, да и вряд ли появилась бы перед всеми вами раньше, чем через пару недель.

Уповаю на то, что она вас не разочарует (*/▽＼*)

Всем комментаторам теплые обнимашки, вы невероятно помогаете своими теплыми словами рождаться продолжению этой истории))

☆⌒ヽ(*’､^*)chu

***

Почему он вообще находится в таком положении? Когда Питер очнулся, присутствовало стойкое ощущение, что до этого он всего на секундочку прикрыл глаза, пытаясь успокоить разбушевавшиеся нервы, и находился он на тот момент на кухне, а никак не на диване в гостиной, с трогательно вжимающимся в него мистером Старком, но полное отсутствие усталости и темень за окном говорили о том, что прикрыл он их вовсе не на «секундочку». В мыслях все ощущалось как-то неприятно, даже немного противно, но это чувство быстро покидало его, от чего сам собой напрашивался вывод – во сне он испытал особенно агрессивную стадию последствий «обострения» и теперь переживает отходняк.

Десять минут Питер лежал, плотно прижимая руку сгибом локтя к лицу, чтобы хоть даже случайно не увидеть мистера Старка. Не двигаясь и честно стараясь не дышать, чтобы лишний раз не обрекать себя на еще один железобетонный стояк. Эдакая тренировка самообладания. Опытным путем выяснилось, что боль сосредоточиться не на Старке не помогает абсолютно, но результатом попыток стали: щека, нещадно погрызенная изнутри еще на второй минуте, глубокие лунки от ногтей на ладонях и небольшая, позже слизанная, капелька крови, которая мгновенно расплылась прямо между сухих от частого, тщательно контролируемого дыхания, губ. Питер мог сколько угодно времени не видеть наставника, но он его чувствовал, чувствовал всеми фибрами. Смотреть, не имея никакой возможности и права прикоснуться, – это одно, а ощущать горячее тело, прижимающееся к нему, пусть и через ткань, и эти, черт возьми, слюнки, – совершенно, блядь, другое.

Резко выдохнув, Питер отстранил от лица руку, тут же повисшую безвольной культей, едва соприкасаясь с полом, ранее перекрывающую доступ к виду, что одним воспоминанием будоражил сознание (и не только его). Хмуро сдвинув брови, Питер отвернулся, встретившись мрачным и немного беспомощным взглядом с непробиваемой на любого рода эмоции шоколадного цвета обивкой дивана. Пальцы левой руки, покоившейся на груди, судорожно впились в ребра почти до хруста, но футболка соскользнула, и в итоге он снова вжался ногтями в ноющую ладонь. Зажмурившись до противных черных точек, скачущих перед глазами, Паркер через нос выпустил весь имеющийся в легких воздух и, метнув взгляд выше, посверлил им очки, обнаруженные сразу после пробуждения, и тут же осторожно переложенные на спинку дивана, чтобы не быть сломанными в очередном психозе. Раздраженно фыркнув, подросток метнул взгляд к потолку, может быть, пытаясь найти в нем смысл своего, без сомнений, дрянного существования, а, может, выискивая у этого дома хоть какие-то недостатки, но поверхность над головой была почти кристально чиста и блестела как первый снег – похоже, боты-уборщики со скуки драят даже потолки, что не удивительно. На базе не настолько многолюдно, чтобы они могли сутки напролет, как прописано в программе, выполнять свои прямые обязанности, убирая незначительный бардак, но тот был скорее данью трудолюбивым ботам.

Возможно, стоит растолкать его, пока события не приобрели опасный оборот, но будить мистера Старка, которому, судя по внешнему виду, сна едва ли хватало на более-менее адекватное существование, категорически не хотелось. Ну вот совсем. Пускай Питер и не видел его последние недели две, не считая последние пару дней, то из-за паучьих дел, то из-за занятости самого Железного, но он догадывался, что тот все это время либо совсем не покидал мастерскую, либо все же уходил на редкие задания, неизменно возвращаясь в свое «гнездо», чтобы налить в огромный термос кофе с коньяком, на всякий случай достать из холодильника нарезанный лимон – Питер как-то из интереса вычитал в интернете, что он понижает давление, в противовес коньяку и кофе, повышающим его, – и продолжить работу. Так что, прервать его сон было бы полным кощунством. Мистер Старк, конечно, и слова против не скажет, пошутит в привычной язвительно-саркастической манере и продолжит ходить немногим красочнее белого потолка, в который Питер сейчас так упорно смотрит.

Внезапно пальцы, до этого лишь спокойно обхватывающие правое бедро, сжались, Питер ахнул, зажмурился, переживая яростную вспышку ощущений, а мистер Старк тем временем дрогнул и стал глубже дышать – проснулся.

– Питер, – свистящим шепотом выдохнул мужчина в мокрое пятно, и Пит собственной кожей ощутил, как он недовольно поморщился.

– Так точно, мистер Старк, – как можно спокойнее выдавил Питер, не отрывая взгляда от потолка. Даже пыль почти не летает, удивительно чисто.

– Скажи, что я набухался и уснул в луже, пожалуйста.

– Вы набухались и уснули в луже, – послушно произнес Питер, губы его дрогнули в легкой улыбке. – Но это не так, – тут же добавил он, по-настоящему печально вздохнув.

Старк не ответил. Да и вообще никак не отреагировал. Продолжил лежать, монотонно гоняя воздух в легкие-из легких, кажется, совсем отрешившись от реальности. Но хватило его ровно на тридцать семь секунд – Питер считал.

– Ты долго спал?

– Без понятия, но на улице уже темно, – откликнулся Питер, стараясь не дергаться, потому что даже самые слабые телодвижения мистера Старка – а конкретно сейчас он только и делал, что говорил, лениво пошевеливая губами, слабо касающимися бедра Питера, и это почти сводило с ума, – отдавали жаркими искрами, привычно растекающимися внизу живота, сладкими и приятно тянущими.

Вообще-то обычно он отзывался на прикосновения мистера Старка довольно спокойно, стойко выдерживая и руку на плече, и пальцы, зарывающиеся в непослушные вихры, и иногда даже ладонь, мягко поглаживающую поясницу во время какого-нибудь особенно важного разговора, которая должна якобы успокоить его. Он, можно сказать, был мастером игнорирования неловких, с его, Питера, точки зрения, ситуаций. А с нее любая ситуация, где он хоть как-то взаимодействует с мистером Старком, неловкая. Хотя бы немного.

– Пятница, время, – коротко приказал Тони, немного сдвинувшись вверх, бесстыже и совершенно бессовестно вытирая влажную щеку о мягкую сухую фланель пижамных штанов Питера.

– Двадцать три часа сорок семь минут, – прозвучал отовсюду безразличный к происходящему женский голос.

Приподнятую бровь Питер ощутил сквозь ткань не менее ярко, чем движение губ или, черт побери, все тело, неожиданно сдвинувшееся сантиметров на пять вверх, неизбежно проехавшись по буквально всем нервным окончаниям, что были в его ногах, и замершее почти у паха, где уже и так начала угрожающе твердеть до этого практически насильно сдерживаемая плоть.

– А уснули мы?..

– Около пяти часов назад, сэр. Назвать точное время?

– Не стоит, детка, – Старк для проформы отрицательно качнул головой, всего на секунду сильнее вжавшись колючим подбородком в упругие, усилием воли и не без наставлений разума, расслабленные мышцы. Сказать, что Паркер моментально пожелал себе поскорее сдохнуть – ничего не сказать, потому что встал у него окончательно, а укрепила сие бессовестно-фанатичное дело жесткая, по крайней мере, для человека с излишне чувствительной кожей, хватка вцепившейся в бедро руки, видимо, для опоры, еще больше раздразнившая чувствительные ко всему нейроны.

Несколько лающе всхрипнув, Питер не выдержал ни морально – такого близкого мистера Старка, что даже рук протягивать не надо, чтобы повалить его на диван, усесться верхом и целовать, целовать, целовать, ни физически – возбуждения, захлестнувшего его, полностью, практически без остатка вымывшего из головы последние крохи возможности мыслить здраво, и, резко вцепившись сильными пальцами в кажущееся мягким быльце, до противного скрипа металлического, а по идее еще и укрепленного, каркаса дивана, подтянулся выше в полулежащее положение, резво, но не грубо отталкивая удивленно ахнувшего мистера Старка коленом, и непроизвольно удерживая его с помощью сил, обычно помогающих крепиться к всевозможным поверхностям, ступней правой ноги, с которой еще во сне спал пресловутый тапок. Дикими глазами глядя прямо в ошарашенное лицо мистера Старка, Питер заставил себя ослабить притяжение и оторвал ногу от его живота. Кровь прилила к щекам, выдавая всё его смятение, а не менее удивленное лицо, чем у наставника, говорило само за себя – произошла хрень. Определенно.

Страдальчески простонав, он зажмурился, вздернул себя еще выше, полностью разрывая физический контакт со Старком, и притянул ноги ближе, скрывая проявившуюся выпуклость от чужих глаз, иначе точно сгорел бы от стыда. Хотя, что уж там, если бы он мог в буквальном смысле гореть из-за такого пошлого понятия, как стыд, то еще несколько часов назад лежал бы горсткой пепла на коврике в ванной, а не находился в этом, кхм, затруднительном положении.

Не рискуя смотреть на мистера Старка, Питер опустил глаза на остро выделяющиеся под тонкой тканью коленные чашечки и стиснул лодыжки трясущимися пальцами, унимая нервную дрожь, и как-то незаметно для себя уткнулся в них лбом, тихо вздохнув. Похоже, снова накатывал приступ – это явственно ощущалось где-то глубоко внутри.

– Простите, я… Я… Мистер Старк, я… Простите, я не хотел! – Питер всхлипнул, сильнее жмуря глаза, усмиряя противное жжение в уголках глаз.

Не услышав ни звука в ответ, Питер лишь сильнее сжался, вздрогнув от навалившегося осознания – он опять все испортил. В очередной раз сломал то, что было так дорого. Разрушил. Уничтожил. Уничтожил своими глупыми… Мечтами? Да это и мечтами назвать сложно, потому что, если мечтаешь – есть надежда. У Питера ни на что надежды нет и не было. Кто он такой, чтобы надеяться на что-то, когда вокруг мистера Старка постоянно вьются… Да все вьются, кому не лень. Ему тоже не лень, но лучше наблюдать со стороны, чем погрузиться с головой в этот притягательный омут и издохнуть там от напора собственных чувств. Пройти долгий и тернистый путь завоевания дружбы – кого он обманывает, они, скорее, приятели с общими интересами, как интернет-друзья, которые никогда не станут по-настоящему духовно близки – с этим восхитительным во всех смыслах человеком, а потом вот так запросто все похерить? Что же, ничего нового.

Поток угнетающих мыслей прервало внезапно обжигающее прикосновение к волосам и тихий, бархатно звучащий голос:

– Парень, ну ты чего? – успокаивающее поглаживание, такое невыразимо приятное, приносящее удовольствие, не физическое, но и оно никуда не делось, а душевное. – Все хорошо, тебе совсем не за что извиняться, я и забыл, что тебе может быть неприятно из-за… болезни, так скажем. Развесил сопли из-за пустяка, – слегка насмешливый тон, не нес в себе ни капли издевательства, настолько он был таким по-наставнически добрым.

– Ничего я не развесил вообще-то, мистер Старк, – хрипло рассмеялся Питер, украдкой вытирая влажные глаза о коленки и поднимая взгляд горящих от недавно сдерживаемых слез глаз.

– Да я заметил, – Тони придвинулся немного ближе, на расстояние вытянутой руки, чтобы не приходилось далеко тянуться, скрестил ноги и снова водрузил увесистую ладонь на макушку Питера, несильно ероша спутанные волосы, вызвав тихий смешок мальчишки. – Чего смеешься, балбес? Я тут грешным делом подумал, что ты опять решил коньки отбросить, сам чуть не сдох от страха, – недовольно завершил он свой короткий монолог, тем не менее, с нежностью глядя сверху вниз на затихшего и изредка мелко подрагивающего Питера.

Судорожно вздохнув, Питер снова извинился.

– Не за что тебе извиняться, дурак! Что за глупая привычка, постоянно просить прощения по поводу и без, – пробурчал Тони, заправляя волнистую прядь за аккуратное алое ушко.

– Нормальная привычка, – Питер шмыгнул носом, вынырнув из плена собственных коленей, исподлобья взглянув на мистера Старка; заправленный локон от резкого движения, медленно, будто в слоу-мо, выскользнул из своего укрытия, и, Бог свидетель, Тони стоило многого не отвести взгляда от лица Питера и не потянуться к нему вновь, дабы вернуть прядь на место и посмотреть, как он будет выглядеть. А смотрелся он, между прочим, весьма эффектно: растрепанные темно-русые волосы, раскрасневшееся личико, броско выделяющиеся на нем ореховые глаза в обрамлении темных ресниц, выдающиеся бицепсы, обтянутые тканью просторной ведь футболки, но не настолько просторной, судя по всему, чтобы хотя бы не обтягивать.

– Ну, так что это было? – как бы невзначай начал Тони, укладывая руки себе на колени, сосредотачиваясь на перебирании воздуха пальцами, чтобы уже точно не сорваться и не исполнить желаемое, смутив Паучка еще больше.

С замешательством Тони пронаблюдал, как и без того краснолицый Питер в мгновение ока стал на порядок ярче.

– Н-ничего, все хорошо, мистер Старк, правда, – насколько мог, убедительно произнес Питер, проникновенно глядя на Старка.

– А если проверим? Пятница, детка, будь так добра, – сцепив пальцы, Тони поочередно хрустнул несколькими суставами и, потянувшись, достал и нацепил на переносицу очки.

Нахмурившись, Питер отвернулся в сторону, спрятавшись за завесой ниспадающих волос, и сместил руки с лодыжек, чтобы сразу же покрепче обнять ими колени.

Спустя тридцать напряженных для всех секунд искин объявила:

– Гиперестезия, босс.

Тони досадно нахмурился, поджав губы:

– Зубы болят?

Удивившись, Питер бросил косой взгляд на Тони и отрицательно мотнул головой, вновь отведя глаза.

– Пятница, пошутить решила? – недовольно спросил Тони, неотрывно глядя на Питера.

– Нет, сэр.

– Тогда в чем дело? Питер?

– Можете даже не спрашивать, я вообще без понятия, что значит это слово. Опять, – пробурчал Пит, скривившись.

– Босс, повышенная чувствительность – гиперестезия – бывает не только зубного типа, также существует гиперестезия кожных покровов, гиперестезия горла, психическая гиперестезия, половая гиперестезия. К Питеру относится только последний тип данного отклонения из всех названных. Ранее замечен не был, из чего следует, что отклонение временно и произошло в связи со сбоями сенсорного поведения.

Воцарившееся вдруг молчание нарушало разве что дыхание Старка. Только его, потому что Питер вновь перестал дышать, видимо полагая, что это делает его менее заметным.

– Так… У тебя снова встал? И все? – Тони недоуменно вытаращился на дернувшегося, как от толчка, Питера, тут же обернувшегося.

– И все? Серьезно?! И ВСЕ?! Ничего не смущает, мистер Старк? – мгновенно взвился Питер, с горькой усмешкой глядя прямо в глаза Старку.

– А что меня должно смущать? Ты подросток, это нормально, – спокойно ответил Старк без раздумий.

– Нормально? Нормально? Вы считаете нормальным, что у меня встал на Вас? – Питер остервенело вцепился пальцами в голень и резко рванулся вперед, рукой упершись в спинку дивана, остановившись почти у самого лица Тони, с которого, под изучающим, горящим каким-то незнакомым пламенем, взглядом Паркера, наконец, начал сходить налет вечной невозмутимости.

Удивленно моргнув, Тони, не рискуя двигаться, слегка настороженно осмотрел рвано, загнанно дышащего, вздрагивающего Питера, пронзительно глядящего прямо в душу. Наверное, стоило бы промолчать, перевести ситуацию в шутку, отодвинуться, в конце концов, но решил все за них обоих взгляд, непроизвольно скользнувший вниз, к закушенной розоватой губе с почти незаметной красной полосочкой, стоит предположить, засохшей крови, растянувшейся через всю длину на спайке слизистой и плотной части несомненно чувствительной плоти. Тони шумно сглотнул, поджимая пересохшие вмиг губы, мысленно отвесив себе подзатыльник, – еще не хватало спровоцировать пацана на какие-никакие активные поползновения в его сторону, пока тот фактически не в состоянии контролировать себя.

Питер же, уловив эту минутную слабость, медленно, почти картинно, провел розовым язычком по своим восхитительно манящим губам, и с протяжным выдохом, взмахнув веером густых ресниц, растянул губы в коварной улыбке, подался вперед, обвил руками напряженную шею, скользнул влажными ртом по выразительной скуле, тихо, ненавязчиво шепнув: «Так давно хотел это сделать», и приник им к губам Старка.

Охмелев от собственной настойчивости, Питер жарко выдохнул Старку прямо в приоткрытый от удивления рот, мазнул юрким язычком по кромке его зубов, сильнее налегая всем телом на мужчину, вынужденного поддержать его за бок, чтобы не завалиться на спину под неистовым напором. Рука Питера чуть сжала шею, прошлась пальцами по каждому позвонку вплоть до выреза футболки, и через мгновение уже зарылась в жесткие волосы на затылке. Язык, не медля, оказался во рту, коснулся кончиком мягкого неба, прошелся по краю десен, улавливая едва заметный вкус алкоголя – точно, мистер Старк же выпил целый бокал на кухне, еще до того как Питер отрубился.

Ладонь мистера Старка, внезапно начавшая плавно подниматься вверх по ребрам, переходя на предплечье, оставляла за собой пылающий след, посылала в низ живота взрывные волны возбуждения. Неожиданностью ладонь в волосах не стала, но то, что она с силой потянула Питера назад, выбивая из него протяжный жалобный стон, донельзя разочаровало его.

– Так, парень, – начал Старк, отсутствующим взглядом вперившись в томное лицо судорожно вздыхающего мальчишки, – мы не будем этого делать.

– Но, почему, мистер Старк? – попытался протестовать Питер, снова дернувшись вперед, но в итоге лишь потерял равновесие, пошатнулся и грузно осел в сложенные ноги Старка, съехал ниже, и, столкнувшись своим возбужденным членом с полувставшим Тони, от неожиданности стиснул его бедра, хныкнул и зажмурился из-за пронзившего тело удовольствия.

– Блядь, – четко высказался мужчина по поводу происходящего, смаргивая настырные мелькающие точки перед глазами, и на секунду стиснул зубы, пояснив: – Ну, хотя бы потому, что «мистер Старк», Питер.

– Если проблема только в этом, то…

– Не только. А теперь, будь добр, приподнимись немного, а то это уже за гранью добра и зла, – он потянул Питера за волосы, оттягивая чуть вверх, чтобы не чувствовать его настолько близко, но тот, от накатившего вдруг наслаждения, гортанно застонал, посмотрев вниз из-под полуприкрытых век, и, сильнее рванувшись, помогая себе руками, все еще покоящимися на шее у Старка, всем телом вжался в охнувшего мистера Старка, без раздумий прильнув носом к сгибу ароматной шеи, шумно втягивая им тяжелый, притягательный запах.

Тони раздосадовано выдохнул, обеими руками хватаясь за плечи Питера, снова отстраняя от себя горячего парня – во всех смыслах горячего, потому что, на ощупь прикинув, он понял, что температура тела Паркера не меньше тридцати восьми по Цельсию:

– Так, юный фетишист, – серьезно начал Старк, своим самым суровым «если-ты-сейчас-же-не-прекратишь-то-тебя-ждут-огромные-проблемы» взглядом просверлив сконфуженно насупившегося Питера, неотрывно смотрящего в ответ. – Сейчас мы прекращаем это, – убедительно продолжил, несмотря на упрямо-обиженный взгляд напротив, – и, если после того, как вся эта херня закончится, у тебя возникнет желание продолжить… разговор, мы это обсудим. Но только в том случае, если ты будешь вменяем, Паркер, никак иначе. Так что, либо берешь себя в руки и отрываешь от меня свою прелестную задницу, либо я вызываю врачей в компании твоей любезнейшей тетушки и сдаю тебя им на попечение со всеми потрохами. А я не уверен, что Мэй вообще в курсе твоего маленького недуга, ты уже у нас такой дохера заботливый до всех, кроме себя, явно не хотел никого волновать. Мне вот тоже ничего не сказал, засранец.

До невозможности отчаянный щенячий взгляд и освободившаяся от фактически стальной хватки шея послужили достаточно подходящим ответом.

– Отлично, осталось всего лишь пережить, возможно, самый неловкий момент в твоей жизни, – иронично изрек Старк. – Вставай, давай.

***

Возможно, все было не настолько плохо, насколько видел ситуацию Питер. Или все было намного хуже, чем ему хотелось бы. Или он сейчас спит и видит бредовый психоделический кошмар. Ну, а как еще назвать обстоятельства, при которых он в каком-то неконтролируемом бреду пристает к мистеру Старку со своими похабными предложениями. Не в устной форме, конечно, – ему вообще было не до разговоров, он ведь думал лишь о том, как бы вдохнуть интересующий аромат, увеличить площадь соприкосновения тел, да засунуть язык поглубже Старку в рот. Но действия отлично передавали смысл желаний.

Мистер Старк. Стоило хотя бы образно вспомнить о нем, даже не думая ни о чем конкретном, в голове как будто возникал вакуум из не слишком приятных ощущений различного спектра тяжести, давящие на мозг предчувствием не то уже совершенной ошибки, не то ошибки, которой только предстояло свершиться. А, может, и не ошибки вовсе, но за годы сосуществования с «чутьем» он неплохо научился распознавать сигналы, довольно редко ошибаясь в выводах на этот счет. Вполне возможно, что эти сигналы ложные, являющиеся еще одним последствием «обострения», но худшего исключать не стоит, и лучше быть к этому худшему готовым. Конечно, иллюзорная осведомленность мало, чем поможет, особенно, пока он не Человек-паук, а Человек-нестабильность, но все же.

Сейчас, лежа в одиночестве в, вроде как, своей комнате, недалеко от той гостевой, где проснулся впервые за день энное количество часов назад, и мысленно перемывая свои несчастные кости кислотой, сосредоточенно пялясь в потолок, Питер думал. Думал о том, что делать дальше. Думал о том, как ему после всего этого смотреть мистеру Старку в глаза. А еще о том, что он вроде как не послал его на все четыре стороны прямым текстом, обещая продолжение. Разговора.

Раздраженно шикнув, Питер перевернулся на бок, подтянув колени ближе к груди, тут же натыкаясь взглядом на оставленный на прикроватной тумбочке еще два дня назад, перед роковым походом в мастерскую, телефон, вероятнее всего, уже давно севший. Прикинув варианты, он все-таки дотянулся до него, по привычке осторожно взяв знакомо легший в ладонь «шедевр» современных технологий – свой старенький смартфон, побитый, с сеточкой трещин на экране, сколами в трех углах из четырех имеющихся и неработающей тыловой камерой – приходилось довольствоваться фронтальной, но зато сколько они вместе пережили! Чтобы экран зажегся, пришлось несколько раз нажать на уже пару месяцев заедающую кнопку, но индикатор батареи порадовал цифрой шестьдесят четыре, потому Питер, в глубине души похвалив родную технику, прошелся взглядом по всплывающим уведомлениям. Ничего критического, типа кучи сообщений и пропущенных от тети (похоже, мистер Старк и правда занялся ею, пока он был в отключке), а всего лишь несколько смс, пестрящих капсом и восклицательными знаками, от Нэда и горстка оповещений из соц-сетей.

Без зазрения совести удалив разом все уведомления, Питер заблокировал телефон, отбросил его и снова нахмурился. Перепады настроения выбивали из колеи, раздражали, но сделать с ними что-либо сложно. Вот потому он и был рад, что по сомнительно счастливым обстоятельствам во время и после предыдущих «обострений» он находился дома в одиночестве. Конечно, вряд ли он начал бы домогаться до тетиного запаха, или там до запаха Нэда, Мишель или, упаси Господь, Флеша, потому что в обычном состоянии они ему вообще не особо нравятся. Запахи как запахи, ничего особенного. Старк – другое дело. Его запах манил, постепенно вытягивал из реальности, заставлял на себе сосредоточиться. Его хотелось вдыхать. Ощущать, как он наполняет легкие.

Похоже, мистер Старк все-таки прав, он чертов фетишист.

***

Во время спуска в мастерскую у Питера возникло ощущение, что он идет не помогать мистеру Старку с калибровкой и отработкой некоторых функций шутеров, а как минимум на эшафот, но проигнорировать такое заманчивое предложение он был не в силах. Хотя в голове уже не билось недопаническое предчувствие чего-то, потому что постепенно оно превратилось скорее в предвкушение. Сложно интерпретировать то, что и в обычном-то состоянии так и не научился до конца распознавать за несколько лет, а про такие сбои и говорить нечего. В любом случае, сон не шел, что совсем не удивительно: Пит и так проспал больше суток, а чем еще можно заняться, в голову не шло. Он и так, оттягивая неизбежное, прошел мимо лифта, сделав выбор в пользу лестницы, хотя то, что несколько этажей пешим ходом проблемы не решат, и так известно.