Текст книги "Инквизитор и ведьмак (СИ)"

Автор книги: Mrs. Lady Night

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Ego legis et veritatis sum ==========

«Цель Инквизиции – уничтожение ереси; ересь же не может быть уничтожена без уничтожения еретиков; а еретиков нельзя уничтожить, если не будут уничтожены также защитники и сторонники ереси, а это может быть достигнуто двумя способами: обращением их в истинную католическую веру или обращением их плоти в пепел, после того, как они будут выданы в руки светской власти». **

POV Виктор от лица его внутреннего Я

Pater noster, qui es in caelis,

sanctificētur nomen tuum.***

Тёмная зала. На полу около роскошного кресла стоит на коленях Инквизитор. Руки прижаты к груди. Глаза закрыты. Губы неистово шепчут знакомую привычную, почему-то кажущуюся скучной и пресной, молитву. Туловище развёрнуто в сторону иконостаса, на который мужчина не смотрит, но точно знает: и как расположены иконы, как освещены лучами заходящего солнца, как стекает воск из подсвечников, расположенных по бокам иконостаса, как с укором и гневом смотрят на него святые.

Инквизитор бледен, под глазами залегли сине-чёрные тени, волосы собраны сзади в неаккуратный хвост, из которого выбились две непослушные пряди, и сейчас небрежно свисают по бокам красивого, но измученного и усталого лица.

Adveniat regnum tuum.

Fiat voluntas tua,

sicut in caelo, et in terrā.***

Инквизитор стоит так уже час и шепчет, и молится, и страждет, и ждёт знака, звука, намёка… ПОМОЩИ! Но молчат иконы, молчит небо, молчит Вселенная.

А ведь раньше не знал Инквизитор жалости, неуверенности, сомнений. По воле божьей и с его именем на устах карал, пытал, жёг, мучил, бил, издевался. Ему было всё равно, кто перед ним: ребёнок, женщина, увечные старики и старухи или молодые и зрелые люди в самом рассвете жизненных сил.

Сам пилил дрова для костров, приносил охапки хвороста, сам зажигал трут и подпаливал костёр. Ни разу не дрогнула рука, не закрылись глаза, ни закралось сомнений в деяниях своих…

Но не даром говорится, мол, никогда не говори никогда…

И вот стоит на коленях Виктор Среброволосый, Пёс Господен, Ночной Ужас, и шепчет молитвы, и понимает, что пропал…

Panem nostrum quotidiānum da nobis hodie,

et dimitte nobis debĭta nostra,

sicut et nos dimittĭmus debitorĭbus nostris.***

А ведь как всё легко и просто начиналось…

Доложили ему прислужники-шпионы, что живёт в дальней заброшенной деревне Ведьмак. Лечит людей и животных травами, без страха входит даже в чумные и оспяные бараки, помогает молодкам избавиться от любовного греха, а роженицам (особенно тем, кого врачи да повитухи признали уже спутницами смерти) – от бремени здоровыми и крупными детишками. В полнолуние собирает в полях странные травы и сушит их на чердаке, умеет читать и писать, причём на нескольких языках (два из которых нормальным людям не знакомы и посему не понятны). Женщинами и девушками, не говоря о старушках, не интересуется. С мужиками не дерётся, вина не пьёт, в баню не ходит. Купается исключительно в реке да в ручьях холодно-жгучих. Словом, по всему выходит: он – Ведьмак, а значит, общается с нечистой силой, если вообще не с самим Дьяволом.

Прочитав такой донос-подарок, Виктор возрадовался, даже вина крепкого на радостях позволил себе испить. Давно не было допросов, пыток. Давно не пылал на площади костёр и не пахло палёненьким! Забыли, небось, уже людишки, что Инквизитор не дремлет, бдит и всегда готов защитить их от лукавого.

Но непонятки начались с самого задержания Ведьмака. Он спокойно выслушал обвинения, сам протянул руки, позволил связать их верёвкой крепкой и без сопротивления пошёл в лапы к святой инквизиции.

Виктор ожидал Ведьмака, сидя в своём зале в кресле. Ожидал кого-то огромного, страшного, с копытами и хвостами. А вошёл спокойно с чувством собственного достоинства, не спеша, худощавый невысокий черноволосый парень. Вошёл и, не поклонившись (как принято, как наказано), просто поздоровался на чистом испанском языке.

(Виктор понял, потому что сам говорил на пяти иноземных языках, что было ещё одной положительной чертой при приёме его в инквизицию, как возможность понимать разных дикарей-варваров.)

Тут неожиданно среди низких серых туч, плакавших дождём весь сырой промозглый день, проглянуло солнышко. Его лучи, прорвавшись сквозь цветные витражи зала, осветили лицо молодого человека, заиграв разноцветными зайчиками на его полноватых розовых губах, карих огромных глазах, чёрных чистых и причёсанных (опять удивительно) волосах; обрисовали гибкий стан и тонкие, но мускулистые руки, ладные ноги и аккуратные ступни (преступник ходил босиком!)

И впервые холодно-стальное сердце Инквизитора дрогнуло, на секунду замерло, а потом пустилось вскачь, как дикая лошадь. По вискам потекли капельки пота, щекам стало жарко от алого румянца, чресла напряглись в томном ожидании (чего?). И он неожиданно для себя вскочил с кресла, буквально подлетел к Ведьмаку и несколько раз обошёл того по кругу, оглядывая, ощупывая и раздевая взглядом, пытаясь запомнить его запах, вид и цвет кожи. Губы сами собой распахнулись и выдохнули:

– Кто ты?

Ведьмак взглянул в глаза Виктора, засмущался, но ответил твёрдо:

– Меня зовут Юри. Я – знахарь. Лечу людей и живность травами. Вижу, что часто мучают тебя, добрый человек, головные боли, да и спишь ты плохо. Позволь помочь тебе!

И… Виктор позволил… Уверяя себя, что это нужно для доказательства его вины.

Ибо « в первые времена инквизиции не существовало прокурора, обязанного обвинять подозреваемых лиц; эта формальность судопроизводства выполнялась словесно инквизитором после заслушания свидетелей; сознание обвиняемого служило обвинением и ответом. Если обвиняемый признавал себя виновным в одной ереси, напрасно уверял он, что он не виновен по отношению к другим; ему не разрешалось защищаться, потому что преступление, за которое он был предан суду, было уже доказано. Его спрашивали только, расположен ли он сделать отречение от ереси, в которой признавал себя виновным. Если он соглашался, то его примиряли с Церковью, накладывая на него каноническую епитимью одновременно с каким-нибудь другим наказанием. В противном случае он объявлялся упорным еретиком, и его предавали в руки светской власти с копией приговора». ****

Инквизитор много времени проводил с Ведьмаком, который хоть и был брошен в темницу, но… на чистое мягкое луговое сено. Два раза в день его выпускали или прогуляться по саду около замка Инквизитора (и последний часто присоединялся к нему для беседы-допроса), или приводили в главный зал, чтобы откушать с Виктором.

Юри попросил, чтобы ему привезли из его дома травы, и принялся лечить всех местных слуг, охранников и самого Виктора (а иногда и жителей этого городка, когда те прознали о появлении такого талантливого знахаря). Инквизитор только удивлялся-восхищался результатами этого лечения да записывал все этапы общения с прислужником Дьявола в свои толмуты-допросные книги.

Чем дольше Виктор общался с Юри, чем больше наблюдал за его работой, тем острее ощущал, что парень – чист, не виновен, умён и образован. Но… Не должны, не могут быть люди такими умными, добрыми, заботливыми. От лукавого всё это…

Вот и стоит суровый Инквизитор на коленях и молится всем святым, понимая, что никто и ничто ему уже не помогут, ибо он… страшно подумать, а уж в слух произнести вообще постыдно… он… ЛЮБИТ ВЕДЬМАКА!

Et ne nos indūcas in tentatiōnem,

sed libĕra nos a malo.

Amen.***

_______

* Я есть закон и правда (название 1 главы)

** Генри Чарльз Ли. История инквизиции в средние века. Т. 1. – СПб., 1911

*** «Pater noster» («Отче наш», или «Молитва Господня») – основная молитва в христианской традиции. Она содержится в Евангелии от Матвея (6:9–13) и в Евангелии от Луки (11:2–4). Это единственная молитва, которую предложил сам Иисус.

Синодальный перевод

Отче наш, сущий на небесах!

Да святится имя Твоё;

Да приидет Царствие Твоё;

Да будет воля Твоя

и на земле, как на небе;

Хлеб наш насущный дай нам на сей день;

и прости нам долги наши,

как и мы прощаем должникам нашим;

и не введи нас в искушение,

но избавь нас от лукавого.

Аминь.

**** Х. А. Льоренте. Критическая история испанской инквизиции (Histoire critique de l’Inquisition espagnole. Paris, 1818). Том I

========== Audio vocem de mirabili futuro… ==========

Audio vocem de mirabili futuro,

Matutinam vocem, rore humidam.

Audio vocem, et pericula ventura

Turbant mentem, sicut puero cuidam.*

POV Юри от лица его внутреннего я

Я не знаю, кто мои родители, были ли и есть ли у меня родственники, кому я обязан тем, чем или кем являюсь. Я ничего не знаю или не помню. Со мной остались только мои странно-ужасные, загадочно-яркие сны (или фрагменты забытых воспоминаний?).

В этих снах я вижу Золотой Храм, заполненный до отказа людьми всех возрастов. Кто-то кричит, словно безумный, кто-то плачет, кто-то молится, кто-то непристойно ругается, кто-то целуется или занимается сексом, кто-то молча прижимает к себе двухлетнего черноволосого мальчика. Меня?

– Мамочка! Почему мы здесь? Мне очень, очень страшно!!!

Вот на помост, возвышающийся над людьми так сильно, что всем приходится задирать голову вверх, чтобы хоть что-то увидеть, поднимается старик. Да, он очень стар, но в каждом движении его рук, ног, головы чувствуются скрытая мощь, сила и какая-то упёрто маниакальная одержимость. Все замолкают. Старик простирает руки над толпой, сначала рассказывает ужасные вещи, а потом начинает петь:

Mirabile futurum, ne esto mihi durum,

Ne esto mihi durum, ne esto durum.

Origine ex pura ad optimum futurum,

Ad optimum futurum iam nunc egressus sum.*

Сначала он поёт один, и его сочный низкий гипнотический голос плывёт над дико-безумно-бешеной и напуганной толпой, успокаивая людей. Потом взмывает ввысь к сводчатому потолку, в котором открывается люк, и на стены, иконы и людей начинает литься золотой свет. Чего? Солнца? Луны? Нескольких солнц или лун?

Толпа было начинает ему подпевать, но голосов становится всё меньше и меньше, так как, как только золотые лучи попадают на человека, тот исчезает. Навсегда.

Кто-то… (мама?) пытается спрятать черноволосого малыша (меня?) в тени огромной мраморной колонны. Но люк открывается всё сильнее и сильнее, и золотой луч неуклонно и неизбежно приближается к этим двоим. Женщина, осознавая, что спасения нет и не будет, застёгивает у мальчика на шее цепочку с синим жуком из бирюзы и нажимает на одно из крылышек:

– Юри! Ты должен выжить даже в тех страшных условиях. Прости меня и прощай! Я люблю тебя.

Сон прерывается на некоторое время, чтобы в следующую ночь продолжиться снова…

Малыш (я?), уже четырёхлетний, сидит на залитом солнцем, пахнущем травой, мёдом и лёгкой горечью золотисто-зелёном лугу и нежно гладит головки ромашек, колокольчиков, васильков, зверобоя и клевера. Природа разговаривает с ним нежным пением жаворонка в голубом небе, хрустальным журчанием ледяной воды родников, прохладным ветром, запутавшимся в кронах мохнато-лохматых дубов. Какая-то призрачно-сиреневатая женщина (а такие вообще бывают?) протягивает ему горбушку тёплого хлеба и кружку парного молока и говорит мягко: – Это твоя еда на сегодня. Съешь и выпей всё без остатка. Неизвестно, когда придётся поесть снова.

Опять сон прерывается, чтобы жестокая действительность в виде потасканной женщины постучалась в дом двенадцатилетнего Знахаря. Он ожидал её прихода, как предчувствует и другие события, и знает, что ей надо: снадобье для вытравливания плода грешной любви. Она приходит за этим не в первый раз и берёт зелье для себя и своих товарок, причём, постоянно расплачивается золотом или драгоценностями. Юри осознаёт, что совершает грех… в каждый её приход… но опять протягивает женщине склянку со смертью. Чтобы потом погрузиться в сон, в котором он счастлив, спокоен, в котором кто-то обучает его иноземной речи и вкладывает знания о целительстве.

Юри – четырнадцать, но слава о великом лекаре бежит впереди него. Он ни в чём не знает недостатка: в печи всегда свежий румяный хлеб, в кувшинах – молоко, свежие мёд или соты, в подвале – овощи и фрукты, на полках и под потолком – пучки лекарственных трав, в единственном сундуке, стоящем около лавки, на которой он спит, слитки золота, драгоценные камни и украшения. Но… он по-прежнему одинок, грустен и, как это не парадоксально, несчастен.

Парню – шестнадцать, и тут вспыхивает эпидемия чумы в близ лежащем селе. Юри во сне кто-то нашёптывает лекарство от Чёрной Смерти и обещает, что его самого болезнь не коснётся, так как он привит (что это такое?) от всех известных человечеству инфекционных (ещё одно непонятное слово!) болезней. В голове звучит песня, и ему хочется проснуться и подпеть её в полный голос:

Audio vocem de mirabili futuro,

Illa vocat me in loca divina.

Audio vocem semper interrogaturam:

Quid iam fecerim pro die crastina? *

В восемнадцать Юри – знаменитый Ведьмак (и кто его так назвал?). Его боятся, но и от помощи не отказываются. Наоборот, он – нарасхват. Только теперь к нему приходят по ночам, тайно, завернувшись в плотные тёмные плащи, так как боятся святую инквизицию, и больше всего Виктора Среброволосого.

По всей округе день и ночь пылают костры, пахнет жареным человеческим мясом, кровью, потом и испражнениями. Собаки и кошки таскают туда-сюда обгоревшие человеческие кости. Юри всё чаще обзывают колдуном, и если его лечение не помогает (а такое тоже случается, если человек сам затянул с лечением, или родные поздно пригласили лекаря), то его проклинают в лицо, и ему вслед летят плевки, камни и угрозы, мол, вот ужё Виктор доберётся до тебя!!!

И приходит тот судьбоносный день, когда, придя за помощью, один из местных жителей случайно видит содержимое сундука Юри. А этот убогий, обиженный жизнью, по его разумению, помнит, что двадцать пять процентов имущества колдуна отдаётся донёсшему на него.

И… вот уже у двери – она, собственной персоной, святая инквизиция.

Юри не сопротивляется. А смысл? Он не рыцарь, не спортсмен (опять странное слово выскочило из закромов памяти!), даже не очень сильный по жизни человек. Он спокойно позволяет связать себе руки и провести себя через весь город в замок самого страшного, жестокого убийцы, злодея и насильника – Пса Господня, Виктора.

Но… Тот оказывается и не таким уж страшным. То есть совсем… Красивый (глаз не оторвать, так и бы смотрел с утра до вечера), умный, образованный

( что ОЧЕНЬ странно!), страшно усталый и омертвевший, выгоревший, замёрзший изнутри, но тем не менее сильный, внимательный и вежливый человек.

Они беседуют на прогулках, причём Виктор приходит к Юри сам, и на допросах-беседах. Юри рассказывает всю свою жизнь, насколько помнит её, не лукавя и ничего не скрывая. Парень показывает запасы трав, привезённых из его дома, описывает свойства каждого пучка, каждого листика и травинки, каждой ягодки и гриба, подтверждает рассказы на практике, вылечивая и головные боли самого Виктора, и хворобы его стражников и местных жителей.

Юри понимает, что Виктор ему не верит (потому что по должности, по положению, по убеждениям не имеет права). Тогда Юри просит забрать у него все сокровища и раздать голодающим и больным, чтобы подтвердить, что лечит людей не за награды, а из-за простого человеколюбия. И Виктор делает то, что просит Ведьмак (хотя при личных встречах Инквизитор сам ни разу не назвал парня этим прозвищем, он зовёт его исключительно по имени).

Проходит полгода. Юри живёт в замке. Не в темнице. А в нормальной комнате с камином и собственным слугой. Его дверь прямо напротив двери в комнату Инквизитора. Они вместе трапезничают, гуляют, беседуют, молчат…

Виктор больше не казнит людей, а пытается разобраться в любом случае… И ему самому это нравится… И Юри это нравится…

Юри… ВЛЮБЛЁН!

Iuro me futurum bonum atque castum

Nec amicum relicturum miserum.

Audio vocem et festino hoc vocatu

Via aspera ad illud futurum.*

_____

*Песня «Прекрасное Далёко» на латыни, взято с сайта:http://song5.ru

1. Слышу голос из Прекрасного Далека, (первая строчка – название главы)

Голос утренний в серебряной росе.

Слышу голос, и манящая дорога

Кружит голову как в детстве карусель.

Припев: Прекрасное Далеко,

Не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко,

Жестоко не будь.

От чистого истока

В Прекрасное Далеко,

В Прекрасное Далеко,

Я начинаю путь.

2. Слышу голос из

Прекрасного Далека.

Он зовет меня в прекрасные края.

Слышу голос, голос спрашивает строго:

– А сегодня что для завтра сделал я?

3. Я клянусь что стану чище и добрее

И в беде не брошу друга никогда.

Слышу голос и спешу на зов скорее

По дороге, на которой нет следа.

========== Mallеus Maleficаrum (часть первая) ==========

«Malleus Maleficarum, Maleficas, & earum hæresim, ut phramea potentissima conterens.»**

Дни и месяцы шли, бежали, неслись, летели.

Юри, как подозреваемый в колдовстве, по-прежнему жил в замке Инквизитора, но относились к нему уже даже не как к гостю, а как к члену семьи. Служанки рассказывали молодому человеку городские сплетни, жаловались на своих непутёвых мужиков и тайком лечились от различных женских недугов и неприятностей. Слуги советовались с ним по поводу своих многочисленных долгов, меню на весь день и также лечились или сами, или приводили своих родственников.

Виктор предоставил Юри в задней части замка огромную комнату под кабинет и нанял ему в помочь молодого, но смышлёного аптекаря, Пхичита Чуланонта. Как тот затесался в средневековый европейский город, оставалось загадкой. Но… парень был смекалистый, лишнего не болтал, сразу проникшись всей ситуацией, и… главное, по-настоящему сдружился с Юри и даже порой старался оградить того от несуразных или компрометирующих слухов и ситуаций.

С появлением в замке Юри, Виктор словно помолодел. Перестал пить день и ночь, стал больше ездить верхом, купаться в чистых водоёмах; в приёмном зале, когда там не было просителей, доносчиков и слуг, тренировался со своим мечом. Он забыл про головные боли, хорошо спал и ел, но… теперь у него болели душа и сердце, так как умом мужчина понимал, что его любовь к Знахарю – греховна, непростительна, порочна и наказуема по всей строгости законов инквизиции.

***

Однажды и он, и Юри, и Чуланонт (комната которого располагалась рядом с комнатой друга) проснулись от ужасных воплей, словно кто-то пытал маленького ребёнка. В чём были, а скорее в чём не были (успели только завернуться в плащи) все трое слетели по крутой, изгибающейся змеёй, лестнице замка ко входу, а оттуда на улицу.

Предсмертный визг доносился из ближайшего кустарника барбариса. Юри, не слушая взволнованных окриков предупреждения от друзей, кинулся в самую гущу колючей растительности, не обращая внимая на боль в расцарапанных руках и лице.

Через мгновение он вылез из кустарника, держа в руках небольшой деревянный крест, на котором был распят и прибит ржавыми гвоздями грязный лохматый маленький щенок. По лицу Знахаря текли слёзы, когда он показал свою страшную находку друзьям.

Виктор почернел лицом и произнёс: – Видимо, опять грядёт что-то ужасное. Такие распятые животные уже раньше появлялись в нашей местности, как дурные предзнаменования или болезни, или войны, или стихийных бедствий. Щенка надо добить, окропить святой водой и сжечь на заднем дворе замка под молитву о его душе.

Чуланонт с ужасом, забыв, как дышать и разговаривать, взирал на еле живой комочек шерсти. Юри поднял взгляд на Инквизитора. Его глаза казались чёрными в свете луны.

– Позволь мне снять его с креста и вылечить. Это – просто людские глупость, страх и косность. Тебе надо расследовать такие случаи, а не убивать невинных животных.

– Юри! Я… – Виктор подавился словами, наткнувшись на этот молящий, горящий, уверяющий взгляд.

– Прошу тебя! Или… брось меня с ним обратно в подвал!

– Хорошо. Слугам скажем, что просто нашли избитого щенка…

Юри скинул с себя плащ, оставшись нагишом, и завернул в него несчастного щенка. Виктор замер, задохнувшись от открывшейся ему красоты гибкого, нежного, цвета топленого молока тела. Жар прошиб инквизитора с ног до головы, он покраснел и задышал часто-часто. Руки непроизвольно сжались в кулаки, в паху резко заболело. Он первым кинулся в замок и, закрывшись в своей комнате, упал на колени перед иконой, шепча молитву.

А Юри и пришедший в себя Пхичит потащили собаку в кабинет лекаря.

***

Я очень не люблю, когда мне лгут,

В глаза – одно, а за спиной – смеются.

Когда меня с улыбкой предают,

А сами тут же в верности клянутся.

Я не люблю, когда пообещав,

Обещанное сразу забывают.

Исподтишка наносят мне удар,

Меня же ещё в чём-то обвиняя.***

Щенок остался в замке. Его назвали Маккачином. Это имя привиделось Юри опять-таки во сне. Оно напоминало что-то тёплое, сладко-горькое, приятно обволакивающее пищевод.

Сначала зверёк жил в комнате Юри, который его лечил, кормил и убирал за ним. Потом, когда лапки зажили, Юри стал выводить его на прогулку в сад за замком. Чуланонт тоже помогал выхаживать щенка. И вскоре со смехом и прибаутками носился с ним по коридорам и лестницам замка.

Виктор держался с Маккачином очень холодно и отстранёно. Он через шпионов попытался узнать, кто это в городе разносит нелепые слухи и подтверждает их издевательством над животными, но у него ничего не получилось.

***

Однажды пригожим зимним днём в кованную дверь замка громко и настырно постучали. Слугу, открывшего дверь, грубо оттолкнули, и тишину замка прорезал громкий, грубый и властный голос:

– Где этот Виктор, мать его, Среброволосый? Который привечает ведьмаков и спасает ублюдочных щенков? К нему проверяющий от самого Великого Инквизитора, Кристоф Джакометти.

Виктор, который как раз собирался на прогулку с Юри, поспешно вышел к проверяющему, велев парню остаться в своей комнате, и, поклонившись, вежливо (хотя на душе скреблись все черти ада) произнёс:

– Доброго дня, брат мой! Добро пожаловать в замок!

Виктор показал гостю дорогу в библиотеку и приказал слугам принести еду и напитки.

Гость сел в кресло у жарко горящего камина, зло прищурился и сказал: – Ну, что, долиберальничался?! Донос на тебя! Укрываешь Колдуна, потакаешь в призывании на город болезней и других бедствий!

Виктор понял, что кто-то из слуг, нечаянно обиженных им, видел эпопею с щенком и решил отомстить по-полной. А, может, решил враз разбогатеть от такого мощного доноса. Как-никак самого Инквизитора на чистую воду вывел!

“Но Юри он инквизиции не отдаст! Лучше сам сгорит на костре!”

Мозг быстро прокручивал сложившуюся ситуацию и искал пути спасения для знахаря.

Я не люблю тех сладостных речей,

Которые до ужаса фальшивы.

Держусь подальше от таких людей

Самовлюблённых, пафосных и лживых! ***

Гость между тем поел и напился,и, вытерев руки о свои штаны, достал из-за пазухи толстенькую небольшую книжицу, (в которой Виктор с ужасом узнал «Молот ведьм»), полистал страницы, и, видимо, найдя нужный отрывок, громко его зачитал:

«Всеми силами души, как того требует пастырское попечение, стремимся мы, чтобы католическая вера в наше время всюду возрастала и процветала, а всякое еретическое нечестие искоренялось из среды верных. Не без мучительной боли недавно мы узнали, что… очень многие лица обоего пола пренебрегли собственным спасением и, отвратившись от католической веры, впали в… грех с демонами…, которые своим колдовством, чарованиями, заклинаниями и другими ужасными суеверными, порочными и преступными деяниями… по наущению врага рода человеческого, дерзают совершать… бесчисленное множество всякого рода несказанных злодейств и преступлений… Но мы устраним с пути все помехи, которые могут каким-либо образом препятствовать исполнению обязанностей инквизиторов, и дабы зараза еретического нечестия и других подобного рода преступлений не отравила своим ядом невинных людей, мы намерены, как того требует наш долг и как к тому побуждает нас ревность по вере, применить соответствующие средства.»****

Посланник поднял глаза на Виктор и спросил:

– Какие же соответсвующие средства ты применял к пойманному Ведьмаку и той ужасной псине?

В этот момент дверь библиотеки распахнулась, и в неё влетел клубок из двух человеческих и одного собачьего тел с хохотом, громом и криками.

___________

*«Мо́лот ведьм» (лат. Mallēus Maleficārum, нем. Hexenhammer) – трактат по демонологии и о надлежащих методах преследования ведьм (название главы)«Молот ведьм» был написан на латыни в 1486 году католическим приором, доминиканским инквизитором Генрихом Крамером.

Основными задачами «Молота» было систематическое опровержение доводов об отсутствии колдовства, дискредитация тех, кто сомневался в его существовании, доказательство того, что женщины колдуют чаще мужчин, а также обучение способам обнаружения ведьм и процедурам доказательства их виновности.

**«Молот Ведьм, уничтожающий Ведьм и их ереси, подобно сильнейшему мечу» – полное название «Молота ведьм»

***«Предательство»-источник:https://millionstatusov.ru/stihi/predatelstvo.html

***Лозинский, С. М. Роковая книга Средневековья: в тексте: полный пер. буллы Summis desiderantes affectibus // Молот ведьм / Я. Шпренгер, Г. Инститорис; пер. с лат. Н. Цветкова, предисл. С. М. Лозинского. – М.: Интербук, 1990. – 351 с. – (Религия в жизни общества. Сер. Чародейство и волшебство). – Ориг. изд.: М., 1932.

========== Mallеus Maleficаrum (часть вторая) ==========

Любую досаду я скрою умело,

На всех обижаться – не царское дело!

Пустых слов на ветер давно не бросаю,

Корону поправлю и дальше шагаю!*

POV Кристоф

Я смотрел на этот смеющийся лаяще-крутящийся клубок, видел выражение глаз Виктора, который тоже наблюдал за тремя шалопаями, и изнутри поднималась черная, погребающая под собой весь здравый смысл, зависть.

«Почему этот Инквизитор – счастлив, почему у него есть друзья?»

А когда я пригляделся, КАК он смотрит на одного из парней, то подумал дальше: «Почему он имеет право на любовь и любит, а я – нет?!»

***

Ты просто люби себя.

Это важнее всего.

Забудь про «Должен», «Нельзя»,

Не слушай вовек никого.**

С самого раннего детства у меня всегда было только то, что я хотел иметь в данный момент. Я делал только то, что и как хотел. Мама и няньки баловали меня нещадно. Отец не вмешивался. Он был рад, что у него появился наследник, и больше его ничто не волновало.

Он служил то одному королю, то другому, то третьему и так до бесконечности, предавая и продавая (каждый раз всё дороже и дороже) предыдущего. Он торговал оружием, рабами, мануфактурой и тайнами всемогущих. Он просчитывал каждый шаг, слово и улыбку, даже мысль.

Но… Однажды он всё-таки ошибся. И его самого, маму, наших слуг и моих нянек продали в рабство.

Я же успел сбежать и спрятаться в доме у местного аббата. Он-то и помог мне затеряться среди простого бедного люда. Но я был бы не я, если бы не поднялся из низов к свету, почестям и богатству. Именно этот аббат и посоветовал мне связать свои жизнь и судьбу со святой инквизицией.

О, какой я был безжалостный! Почти как Виктор! Только он всё же умел договариваться с людьми и по большей части избегал пыток. Я же шёл напролом!

Жизнь эта лишь твоя,

И только тебе решать,

Где будет стоять маяк,

А где будет твой причал.

Ты просто люби себя.**

За мной тянулся след из слёз, пепла, костров, боли и смерти. Если виноват был один крестьянин, или в какой-то деревне обнаруживалась ведьма, я сжигал дотла всё селение вместе с жителями. А потому что не доглядели сами, позволили этому случиться. Значит, ВИНОВНЫ!

Таким способом я быстро поднимался по служебной лестнице. Виктор или дышал мне в затылок, или опережал на шаг. У нас шло своеобразное соревнование, но чаще его выигрывал я, потому что любил только себя и не был таким мягкотелым, как мой брат по ордену.

Я не понимал, за что его так любили все вокруг (ведь он же жестокий и беспощадный Пёс Господен). И тем не менее, где бы он не пускал корни – хоть на неделю, хоть на годы – его всегда окружали друзья и любовницы.

Кстати, Великий Инквизитор смотрел на наши шалости сквозь пальцы: мы – солдаты, мотающиеся по странам, приносящие ему славу и золото, так почему бы не даровать нам минуты удовольствия.

Но Виктора, повторюсь, окружали любовь и дружба, а меня – страх и ненависть. И я научился брать любовь силой, дружбу – золотом, но никому никогда ни при каких обстоятельствах не раскрывал свою душу, не протягивал на ладони своё сердце.

В обиду другим не давай.

Помни: лишь Бог – судья,

Сплетен не замечай.

Все делай по зову души,

Выбор всегда за тобой.

Но никогда не спеши. **

***

Я смотрел на этот смеющийся лаяще-крутящийся клубок и мысленно смеялся в голос: «Виктор, я нашёл твоё слабое место! Я ударю по нему! Я отниму у тебя радость и счастье жизни! Я низвергну тебя! И останется только один самый лучший служитель в великой инквизиции!»

Парни отсмеялись и поднялись с пола, собака подбежала ко мне, но, остановившись около ноги, тявкнула недовольно и побежала к Виктору, спрятавшись за него, словно за щит.

Я натянул на губы самую приветливую улыбку, какую только смог найти в своём арсенале актёра и произнёс мягко:

– Виктор, это твои друзья? Представь меня им!

Парни замерли, быстро поправили одежду. Потом вперёд вышел обалденно красивый черноволосый парень, поклонился и произнёс: – Я – Юри Кацуки, местный лекарь.

– «Ага! Вот и тот Знахарь, про которого писали в доносе. Красив, просто милашка!» – пронеслось в моей голове.

– Добрый день! Я – Пхичит Чуланонт, помощник лекаря, в недавнем прошлом аптекарь.

– «О! Да, тут просто логово ведьмаков. Но парень тоже красив, хотя другой красотою. Хочу обоих! И я заполучу их. Любой ценой! Даже если мне предстоит убить Виктора и спалить к чертям собачьим весь этот город.»

– Рад знакомству. Ну, а я – Кристоф Джакометти, правая рука великого инквизитора. Прибыл с проверкой в ваш милый городок. «Ты гляди, как побледнели оба. Наслышаны, значит! Это радует! А Виктор-то что молчит?! Или нет?»

Виктор словно стряхнул с себя оцепенение, шепнул что-то Юри, тот взял за руку Пхичита, позвал собаку, они вышли и плотно закрыли за собой дверь.

Только после этого Виктор посмотрел мне прямо в глаза (взгляд жёсткий, холодный, тревожный) и спросил:

– Крис! Мы знакомы с давних пор. Что ты хочешь?

– Ты как всегда прям и честен! Хорошо же, я отвечу также. На тебя поступил донос, что вместо того, чтобы сжечь Ведьмака, ты приютил его у себя в замке. Более того, позволяешь ему колдовать, вызывать дьявола, наводить порчу на местное население и водить дружбу с подозрительными созданиями: как с человеческими, так и с животными. Мало этого, ты ещё и спишь с Ведьмаком!

– Крис! Ты меня знаешь не первый год. Мы долгое время работали плечом к плечу, рука об руку. Ты видел, что я обладаю чутьём на всяких колдунов. Но тут… Юри не такой! Он странный, забавный, умный, но… он не колдун. И… я не сплю с ним.