сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Будучи выходцем из небольшого провинциального городка, я, как и любой другой наивный мальчишка, грезящий путешествиями, всегда мечтал отправиться покорять большой город. Я был уверен, что это превратится в грандиозное приключение, которое, несомненно, было обречено завершиться моим головокружительным успехом и возвращением домой в роли важной птицы. И все горожане обязательно сбежались бы посмотреть на меня, разинув рты и тихо перешептываясь о том, каким я был болезненным мальчиком в детстве и каким при этом вырос мужчиной. Настоящим мужчиной.
– Эй, настоящий мужчина! – с иронией в голосе окликнула меня хозяйка – грузная женщина в потертом переднике, края которого размахрились и слиплись. Её утробный голос всегда моментально приводил меня в чувство, возвращая с небес на землю. – Ты еще долго? Сколько можно вкручивать светлячков?! – возмущалась она, уперев руки в бока.
Как вы можете заметить, сейчас я нахожусь на полпути к становлению настоящим мужчиной. И момент величия наверняка ждет меня где-то там, впереди. Ну а пока… а пока я сделал первый шаг к исполнению своей мечты, переехав из провинциального городка в большой мегаполис, что находился «по соседству». Изначальным планом было поступление в какой-нибудь геноинженерный университет, которых в наше время пруд пруди, вот только на бюджет меня так никто и не взял, а на платное обучение средств не нашлось. Пришлось мне устроиться продавцом в небольшой генотехнический магазинчик, снять самую дешевую комнатушку в том же доме, где и работал, и сесть за учебники в надежде поступить в университет на следующий год. Правда, за месяц, что я обитаю здесь, учебники я ни разу так и не открыл, зато починил кран – трижды, настроил психорадио в комнате хозяйки квартиры, а прямо сейчас менял светодиодных светлячков в ванной.
– Ну?! – не оставляла меня в покое хозяйка, нервно постукивая ногой по полу. – Долго еще?
– Я почти… - выдохнул я, балансируя на краю ванной и из последних сил вытягиваясь к высокому потолку. По-хорошему, мне бы прямо сейчас не помешала стремянка, но у хозяйки ее не было. Зато был я.
– Почти, – простонал я, ввинчивая последний светодиод в потолок. – Почти! – воскликнул я, торжествуя за секунду до того, как потерять равновесие и с воплем рухнуть задницей прямо в раковину, что располагалась рядом с ванной. Раковина заскрипела и еще через мгновение развалилась подо мной на куски.
– За новую заплатишь из своего кармана, – удовлетворённо сообщила хозяйка, явно давно желавшая поменять данное приспособление, но все не находившая повода повесить это на одного из жителей ее квартиры. А я, как обычно, попался на ее уловку и сделал именно то, чего женщина так желала.
– У меня нет денег, – пробормотал я, неуклюже выбираясь из останков раковины.
– Так найди, – фыркнула та, даже не думая о том, чтобы сжалиться надо мной. – И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше, – заявила она непреклонным тоном.
– Чем скорее, тем лучше, – вяло кивнул я, удрученный случившимся. – Тогда, если вы не против, я поспешу на работу, – выдохнул я, мрачно пятясь в сторону входной двери.
– Да-да, многочисленных продаж! – пожелала мне алчущая новой раковины хозяйка.
Многочисленных продаж, ага, как же. Ко мне в магазин заглядывали не больше двух посетителей за день. Слишком яростная конкуренция царила на нашей улице. Только через дорогу располагалось еще два подобных моему магазинчика. Через стеклянные витрины мы постоянно переглядывались с другими продавцами, мысленно бросая друг другу вызов, но обычно ничего этим не добиваясь. Кроме того, куда интереснее для меня казался магазинчик, зажатый между двумя конкурентами. «Воспопрокат» значилось на когда-то яркой, но потускневшей от времени вывеске. Поход в это место был для меня чуть ли не мечтой всей жизни! Помню, еще ребенком я как-то раз залез в сад к самому богатому человеку нашего замшелого городишки. Я хотел своровать пару яблок, но увидел открытое окно, и любопытство взяло свое. Заглянув внутрь комнаты, в которую вело окно, я увидел хозяина дома, который, казалось, взирал на сад прямо сквозь меня. Ох, и перепугался я тогда. Уже представил, как он хватает меня за руку, тащит к родителям и жалуется им, что их чадо – гнусный яблочный вор. Вот только мои страхи не оправдали себя. Да, хозяин сада продолжал смотреть на меня, но взгляд его был стеклянным. Тогда я впервые столкнулся с так называемой ловлей воспоминаний. Видеть нечто, что когда-то пережили другие люди – разве это не удивительно? Взбудораженный подобной перспективой, я в буквальном смысле зациклился на воспоминаниях, желая во что бы то ни стало прочувствовать это на себе. В подростковом возрасте я исполнил свою мечту и впервые поймал чужие воспоминания. Они принадлежали продавцу рыбы. Помню, как в нос ударил сильный запах морских обитателей, помню пронизывающий бриз, который я никогда не смог бы ощутить в реальности, так как о море знал лишь из книг, помню, какими липкими были мои руки. Не лучшее первое чужое воспоминание, но я тогда ощутил такой неописуемый восторг, что окончательно и бесповоротно превратился в воспоминомана. А быть таковым в маленьком городишке, который гордился местной булочной, а по пятницам устраивал городские танцы, где тебе грозило провести пару белых танцев с бабулями ста лет… В общем, выбор воспоминаний был слишком скуден. В основном, они принадлежали продавцам, парикмахерам да рыбакам. Но то, что таилось в воспопрокате мегаполиса, не на шутку будоражило мое воображение. И целый месяц я откладывал крупица за крупицей, чтобы зайти туда и взять несколько интересующих меня воспоминаний. Теперь было бы резоннее отложить эти деньги на раковину, но я никогда продуманностью не отличался и не планировал отличаться ей и дальше. Более того, именно сегодня я собирался, наконец, посетить Воспопрокат и никакая раковина не помешала бы мне в этом!
«Сегодня вечером я наконец-то поймаю чье-нибудь воспоминание!» – подстегивал я себя, нетерпеливо шатаясь мимо генотехники, убирая их лотки или подкармливая любимчиков.
– Фр-р-р! – отреагировал на мое прикосновение кототостер и монотонно замурчал, прожаривая хлеб, что я в него кинул пару минут назад.
– Смотри не сожги мой завтрак и на этот раз! – шутливо пригрозил я ему, поглаживая мягкую шерсть у основания. Кототостер замурчал пуще прежнего, наполнив весь магазин металлическим дребезжанием. Почти тут же его поддержал пылепёс, начав кататься по любимому коврику взад-вперед и вычищая из него пыль. Каждый в этом магазине ждал своего хозяина, желая быть ему максимально полезным. Жаль, люди по ту сторону витрины, избалованные и перегруженные мышетелефонами, змеепланшетами и тараканофлешками, поглядывали на выставленный товар со скучающим видом и проходили мимо. И сколько бы пылепёс ни метался по коврику, а кототостер ни жарил хлеб, едва ли они казались людям особенно интересными. Некоторые товары в этом магазинчике уже давно дожили до преклонного возраста и работали через раз, то кашляя, то хрипя, то отказываясь от еды или прудя прямо под себя. Смотря на них, мне становилось нестерпимо горько. Каково это – прожить всю жизнь в маленьком магазинчике, смотря на окружающий мир сквозь толстые стекла витрины и ожидая единственного, кто никогда не придет за тобой? Многие люди страдали от этого, что уж говорить о геноинженерных детищах. Именно по этой причине я периодически стаскивал с полки одного из технических «мастодонтов» и потихоньку, втайне от хозяина магазина, выгуливал то одного, то другого представителя новейшей и не очень геноинженерии.
На сегодняшнем обеденном перерыве я решил выгулять утюгопаука. Лишь мангусточасы пропищали полдень, как я тут же спрятался в подсобке, сменил рабочие тапочки на уличные, поправил подвернутые выше щиколоток узкие джинсы и разгладил мятую рабочую полосатую рубашку, в которой больше походил на футбольного судью, чем на продавца. Магазин мой назывался Зебромаркетом, поэтому вывеска, касса и моя форма были полосатыми. Даже в моих черных волосах теперь красовались белые полоски – это было одним из важнейших условий, при котором брали на работу, так что мне пришлось выкрасить пару полос на выстриженных висках и несколько прядей в челке, что падала мне на глаза. Хозяин еще хотел, чтобы я на один из двух своих карих глаз напяливал белую линзу, дабы и здесь все было разноцветное. Но линзы я не любил и поэтому обычно надевал украшение для глаз только к приходу хозяина.
Удостоверившись, что выгляжу сносно, я, взяв утюгопаука на руки, решительно вышел из магазинчика, перевернул двустороннюю табличку надписью «закрыто» наружу, а затем прошел на небольшую травянистую полянку, что отделяла дом от проезжей части. Машилошади двигались по ней с такой ужасающей скоростью, что никто бы не рискнул перейти дорогу до тех пор, пока на светофилине не загорится зеленый свет. Аккуратно опустив утюгопаука в высокую траву и заметив, с каким интересом и восторгом он пополз осматривать доселе неизведанные окрестности, я меланхолично поглядывал то на магазины-конкуренты, то на воспопрокат. Вся его витрина была обклеена рекламными брошюрами воспоминаний. Они обещали самые разнообразные приключения. Можно было оказаться на вершине горы или у шумящего водопада, поплавать в красных водах мертвых озер, а то и прогуляться по джунглям навстречу фантастическим раскопкам. И что-то из этого мне предстояло ощутить не позднее сегодняшнего вечера! От одной только этой мысли мир вокруг становился ярче, и жить хотелось необоснованно сильнее.
Дверь воспопроката внезапно приоткрылась, и на улицу вынырнул невысокий парнишка в шортах, легкой футболке, сандалиях и дурацкой цветастой панамке, которые обычно нахлобучивали себе на голову разве что путешественники из старых, затертых воспоминаний. В руках парень тащил рекламный стенд в метр величиной. «Новое фантастическое воспоминание шпиона, попавшего в самое пекло преступной организации! Спешите! Всего семь экземпляров!»
Парнишка разместил рекламный стенд прямо перед магазином, отошел от него на пару метров, оценивая, насколько ровно поставил его, затем вернулся, чуть поменял его расположение и вторым вариантом явно остался доволен.
– Сегодня же возьму это воспоминание! – пообещал я себе тихо, на что утюгопаук повернул на меня свой угловатый носик и зашевелил восьмью лапками в мою сторону.
– Ну чего ты? Устал?
В это самое мгновение одна из машилошадей то ли заржала, то ли загудела на машилошадь, преградившую ей путь, из-за чего утюгопаук испуганно подскочил на месте и кинулся ко мне на руки.
– Бедняга, – забормотал я. – Не бойся, я сейчас же отнесу тебя обратно на полку, – вздохнул я, поглаживая дрожащее механическое создание по ручке и ощущая, как оно от испуга нагревается и слегка обжигает мою руку.
Так мои рабочие будни и протекали: несколько заказчиков, минимальная прибыль и куча умилительных представителей генной инженерии, к которым я не мог остаться равнодушным. Большинство людей относились к ним как к бездушной технике, я же чувствовал с ними определенную близость. Техника или люди, они были одиноки, как и я. И пребывали в вечном ожидании. Как и я. Мы вместе были заперты за стеклом магазина, скованные обстоятельствами и не имеющие возможности сдвинуться с места. И это заставляло меня чувствовать с ними близость куда большую, чем с любым из живых людей.
Хозяин магазинчика эту мою любовь к механическим животным не просто не разделял, но еще и порицал.
– Вы, месье Ксандр, слишком чувствительны, – говорил он, хмурясь. – Обращаетесь с приборами так, будто они живые. А делать этого не стоит, – каждый раз, когда он приходил проверить меня, он смолил за троих какие-то вонючие сигареты, от которых приборы фыркали и чихали. Я не раз просил его не курить в помещении, так как шерсть многих искусственных животных тут же прованивала горьковатым запахом табака. Но мужчина мои просьбы игнорировал, наклоняясь к очередному продукту вроде белковизора и выдыхая дым ему прямо в мордочку.
– Но они и есть живые! – возражал каждый раз я.
– Нет, в книгах по биотехноинженерии четко прописан данный пункт. Они не Живые. Полуживые, а это совсем другое дело.
– Я разницы не вижу, – хмурился я, упорствуя.
– Не видите, месье Ксандр, потому что вам не хватает… кругозора. Но вы поймете разницу, если поступите в университет. Провинциалам вроде вас высшее образование может открыть глаза на многие удивительные вещи, – вещал он высокомерно, отпинывая от себя стрекочущие светолампочки, что жались к его ногам.
Конечно, он был прав, и я, провинциальный паренек, не избалованный геноинженерными изобретениями, видел в них нечто большее, чем просто механизмы, позволяющие жарить хлеб, убирать пыль или общаться друг с другом на расстоянии. Но было ли это плохо? Здесь я готов был спорить до хрипоты. Нельзя пренебрегать тем фактом, что все эти вещи тянулись ко мне, желали общения, внимания и ласки. И я искренне не понимал, почему этого не замечают остальные. Не замечают или игнорируют.
– Спокойной всем ночи, и не шалите, – приблизившись к двери, попрощался я с обитателями магазина раньше обычного. Я знал, что воспопрокат работал столько же, сколько и мой магазин, а значит, если я хотел что-то там взять, следовало выйти до закрытия. Геноинженерные механизмы зашебуршались, отзываясь на моё прощание жалобными рыками, мяуканьем и скулением. Пылепёс даже попробовал сойти со своего коврика, но провод, через который тот получал электричество, не позволил ему сделать это.
– Я говорю – спать! – шутливо погрозил я ему пальцем и вышел наружу. Вечер всегда был моим любимым временем суток. Солнце только опустилось за горизонт, из-за чего город наполняла приятная прохлада. Вдохнув поглубже не слишком свежий городской воздух, я дождался зеленого света на светофилине, перебежал на другую сторону улицы и направился прямиком в воспопрокат. Зайдя внутрь, я уже буквально изнывал от желания скорее схватить долгожданные воспоминания шпиона, вернуться домой и придаться любимому времяпрепровождению. Но весь мой запал сошел на нет еще у порога, как только я столкнулся с проницательным взглядом выразительных серых глаз. Под их надзором я невольно замер на полпути к желаемому.
– Добро пожаловать, – улыбнулся хозяин глаз, стянув с головы панамку и сделав шутливый реверанс.
– Здравствуйте, – пробормотал я, робко отводя взгляд. Не знаю почему, но этот парень нешуточно меня смутил.
– Ищете что-то определенное? – голос у него был ровный, приятный и неожиданно высокий.
– Д-да, – заикаясь, пробормотал я. – Я бы хотел посмотреть воспоминания шпиона, – кивнул я в сторону вывески.
– Ах, это, – встрепенулся парнишка. – Боюсь, все экземпляры уже разобрали, – изобразил он шутливую горестную гримасу.
– Вот оно что… – пробормотал я растерянно, желая провалиться сквозь землю. Да что со мной такое? Я будто впервые в воспопрокате! Или вообще в магазине! У меня было впечатление, будто я не общался ни с единым живым организмом уже несколько десятилетий, если не всю жизнь, и теперь, внезапно столкнувшись с представителем своей расы, не мог вымолвить ни слова, потому что не владел языком.
Вот только языком я владел.
И общался с людьми днями напролет.
Но взгляд серых глаз будто бы пригвоздил меня к полу, и я не смог объяснить себе, почему.
Расстроенный тем, что воспоминаний шпиона мне не досталось, и обескураженный внезапной скованностью перед абсолютно незнакомым человеком, я уже было развернулся к выходу, чтобы поскорее выйти из воспопроката, когда меня окликнул продавец.
– Быть может, я смогу подобрать для вас что-то иное? – предложил он.
«Нет! Я хочу немедленно уйти отсюда, чтобы больше не испытывать необъяснимую неловкость!»
– Да, я буду вам признателен, – проговорил я вслух и не поверил собственным ушам. Что это сейчас было и почему я согласился?!
– Какие воспоминания вы предпочитаете? – поинтересовался парень, кладя панамку на стеклянный стол и рефлекторно приглаживая пшенично-русые волосы, которые все равно продолжали топорщиться в разные стороны.
– Даже не знаю, – пожал я плечами, продолжая топтаться на месте у самой двери.
