Текст книги "Сезон охоты на эльфов (СИ)"

Автор книги: Monosugoi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

   – Вот и она, причина всего зла, – печально произнес Пратт, коснувшись руками холодного стекла. – Кто бы мог подумать, что он столько лет лелеял надежду вернуть ее к жизни...

   – Да ты, мать твою, романтик, – Урбан нервно вытер рукой губы. – По мне, так он просто ублюдок, по которому виселица плачет. Будь моя воля...

   Он не договорил. Сверху донесся скрежет. Полицейские задрали головы и увидели, как створки стеклянной крыши расходятся в стороны. Надсадный свист ударил им по ушам, и в помещение хлынули поток едкого дыма, сквозь который просачивались сполохи огня – там происходила теплородная реакция.

   Когда дым рассеялся, Урбан и Пратт стояли с оружием наизготовку и целились в темный силуэт, возникший перед ними.

   Человек сделал шаг вперед, встав в круг призрачного света, излучаемого сосудами. Пресса не намного ошиблась, присвоив уайтчепельскому убийце прозвище Кожаный Фартук – он был облачен в тяжелое кожаное пальто, покрытое кровавыми разводами. Руки убийцы, в одной из которых находился покрытый изморозью металлический цилиндр, обтягивали тонкие перчатки, столь удобные для того, чтобы орудовать хирургическими инструментами. И хотя лицо пришельца полностью скрывал яйцеобразный медный шлем с двумя поблескивающим красным окулярами, у Урбана не было сомнений, кто перед ним.

   – Виктор Франкенштейн, поднимите руки и сдайтесь! – он постарался, чтобы его голос прозвучал как можно тверже. – Вы арестованы по подозрению в совершении семи убийств... Или уже восьми, а сукин ты сын?

   – Как же я ненавижу это имя, – голос из-под шлема звучал глухо, как из могилы. – Виктор Франкенштейн, проклятый трус...

   Убийца отстегнул шлем, который тут же швырнул на пол.

   – Виктор Франкенштейн, проклятый ублюдок, сунувший свой длинный нос туда, куда где править должна лишь длань Господа, – вслед за этими словами раздался жуткий хохот. – Но на сегодня, пожалуй, мы можем сбросить маски, верно, детектив Урбан?

   Тот, кого полицейские принимали за Виктора Франкенштейна, опустил голову, прижал подбородок к груди и надавил большими пальцами у себя за ушами.

   Прямо на глазах у оторопевшего Урбана, кости черепа стоящего напротив него существа пришли в движение. Прокатившиеся по нему волны смыли с лица аристократические черты ученого, после чего на нем проступил иной облик.

   – Чудовище! – выдохнул Урбан.

   – Да, именно чудовище, – монстр вперил злобный взгляд в детектива. – Он даже не дал мне имени, так что пришлось взять себе его...

   Грохнули выстрелы, и кожаное пальто на груди монстра разлетелось в клочья, заставив его отшатнуться и упасть на колени.

   Урбан оглянулся – Пратт, отбросив опустошенный первый пеппепербокс, целился в монстра из второго. На лице его не было ни следа паники, только сосредоточенность.

   – Джон, уходи, – негромко произнес кадавр. – Ты с ним не справишься!

   – Пошел к черту, – Урбан ухватил револьвер покрепче и навел его на монстра. – Я твой героизм знаешь куда имел?

   – Идиот, – коротко отозвался Пратт.

   – Кто бы говорил, – хмыкнул детектив.

   Стоящий на коленях монстр сдернул из-за спины что-то и с силой метнул его в Пратта. Тот не имел ни малейшего шанса увернуться – в него врезались истекающие дымом стальные баллоны с болтающимися ремнями. Очевидно, это был удивительный летательный аппарат, что переносил чудовище Франкенштейна по воздуху. Пратт отлетел к металлическому столу и врезался в него спиной. Пеппербокс вылетел из руки кадавра.

   Урбан нажал на спуск, его револьвер плюнул пламенем, но монстр оказался быстрее. Он молнией пронесся мимо Урбана, даже не обратив на него внимания, схватил что-то на одном из столов, заваленных оборудованием, и кинулся на Пратта, пытающегося сбросить с себя баллоны.

   Прежде чем оседлать кадавра, монстр получил две пули в спину, но неприятный металлический звук, раздавшийся при этом заставил Урбана вспомнить кадавра из «Веселой Салли».

   А монстр, скинув с Пратта баллон, воздел правую руку с зажатым в ней предметом, и со всего размаху всадил его в грудь кадавра.

   – Что ж, с тобой покончено, констебль Пратт, – монстр поднялся, не обращая внимания на целящегося в него Урбана. – Эта штука за пару минут размотает пружину твоего кровеносного насоса.

   Механизм на груди Пратта зажужжал как гигантское разозленное насекомое. Кадавр схватился за него руками и попытался сорвать его, но тот присосался намертво.

   Монстр повернулся и неспешным шагом направился к Урбану.

   – А теперь, когда ваш друг не представляет для меня опасности, детектив Урбан, я вынужден заняться вами. И, боюсь, в вашем случае вам самому было бы намного лучше если бы в «Веселой Салли» вы не оказались столь шустры.

   Урбан нажал на спуск еще пару раз, послав пули в грудь и голову монстра.

   – Это бесполезно, детектив, – ровным голосом пояснил монстр. – За прошедшие годы я много что изменил в своем организме. Пули теперь ему не страшны.

   Урбан попятился, ощущая полную беспомощность перед наступающим чудовищем. Бежать было бесполезно – он видел, с какой скоростью движется монстр, стрелять тоже...

   – Эй, урод, я бы не стал так быстро сбрасывать меня со счетов, – слова Пратта ударили в спину монстру как выстрел.

   Кадавр, заставивший себя подняться с пола, обхватил сосуд с головой Элизабет и с корнем выдрал его из плетения проводов и шлангов.

   Рассыпавшиеся при этом электрические искры отразись в безумных глазах чудовища.

   – Еще один шаг, и я разобью ее, – Пратт с видимым усилием поднял над головой сосуд, из которого полилась фосфоресцирующая жидкость.

   – Я всегда могу найти новую, – прорычало чудовище.

   – Да неужели? – ухмыльнулся Пратт. – И именно поэтому ты хранил голову несчастной Элизабет Франкенштейн? Нет, тебе мало было прикончить своего создателя, ты возжелал создать свою невесту из той, чтобы была ему дорога!

   – Положи! Ее! На! Место! – взревел монстр и бросился на Пратта.

   – Беги! – прочитал слова Пратта по его губам Урбан.

   И швырнул сосуд прямо в несущееся на него чудовище.

   Монстр вытяну перед собой руки, схватил сосуд и прижал его к груди, но сила инерции несла монстра дальше. Он упал и покатился по полу, продолжая сжимать сосуд.

   А Пратт схватил пеппербокс, и только тут до Урбана дошло, что сейчас случится. Время для него превратилось в лужу патоки, он же стал мухой в ней, потому что все вокруг почему-то замедлилось. Пока вязнущие в воздухе ноги несли Урбана к выходу из лаборатории, он успел заметить как Пратт вскидывает пеппербокс, наводя его на полные теплорода баллоны. Как монстр бережно ставит сосуд, все еще полный жидкости, на пол, и затем совсем не по человечески с места взвивается в воздух. И, наконец, как Пратт нажимает на спуск, выпуская из всех шести стволов своей адской машинки огненные цветки...

   А потом пружина, сдерживавшая ход времени, распрямилась и вышвырнула Урбана из лаборатории. Вслед пронеслась кипящая взрывная волна...

   Когда Урбану удалось разлепить залитые кровью глаза, он обнаружил, что оказался в центре пожара. Пламя охватило книги и химикалии, наполняя кабинет удушливым разноцветным дымом. Из тайной лаборатории доносился торжествующий рев пожирающего все вокруг теплорода, вырвавшегося из баллонов летательного аппарата. Урбан понимал, что пожар будет пылать, пока не высвободится весь теплород.

   Он подобрал валяющийся рядом револьвер и, спотыкаясь, побежал к двери, путь к которой еще не перекрыл огонь. По пути Урбан успел бросить последний взгляд на портрет Элизабет Франкенштейн. Языки пламени уже подбирались к холсту, заставив виться кольцами краску, но взгляд юной красавицы был преисполнен спокойствия.

   Пламя лизнуло стеклянный потолок, тот лопнул и засыпал Урбана секущим дождем осколков. Хлынувший внутрь свежий воздух мгновенно превратил помещение в печную вытяжку и стена пламени скрыла от взгляда Урбана портрет.

   Прибив ползущий по рукаву язык пламени, Урбан выскочил в коридор.

   На улице, заходясь истерическими свистками, стали собираться местные полицейские...

   Первые пожарные экипажи пронеслись мимо Урбана, когда он, сидя на скамье на Понт Стрит, наполовину опорожнил флягу далеко не самого лучшего виски.

   – За тебя, напарник, – он отсалютовал флягой поднимающемуся над Белгравией столбу дыма и залпом допил остатки.

   Затем Урбан встал, швырнул опустевшую флягу в кусты и заковылял к стоящему невдалеке кэбу. Кажется, Рейд настаивал на том, чтобы он взял отпуск?

   Что ж, подумал Урбан, кажется это не самая худшая идея.