Текст книги "Сезон охоты на эльфов (СИ)"

Автор книги: Monosugoi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

1

   Магниевая вспышка резанула по глазам детектива Джона Урбана, на мгновение стерев краски окружающего мира и превратив его в театр теней. Мир от этого отнюдь не похорошел – остались и монотонный, сводящий с ума шум октябрьского дождя, и тошнотворный запах мясной лавки, и головная боль, и шершавая сухость на языке... Никуда не делось и привалившееся к стене тело – голова сворочена набок под неестественным углом, волосы свесились вниз, выставив на обозрение отвалившуюся челюсть с неровным частоколом обломков желтой эмали да багровую ухмылку, перечеркнувшую горло женщины до белеющих позвонков.

   Из глубин желудка поднялась волна горечи, заставив Урбана согнуться пополам. Чтобы не рухнуть, ему пришлось ухватиться за борт полицейского бронехода.

   – Не вздумай тут блевать!

   Рывок за хлястик макинтоша вернул его в вертикальное положение.

   – Пошел к черту!

   Из уст Урбана прозвучало это не слишком грозно.

   – Опять нажрался?

   Урбан с трудом оторвал взгляд от дырявой масляной пленки на поверхности лужи. Над ним возвышался констебль Уильям Пратт – шкафообразный напарник-кадавр. Несмотря на шум дождя и гомон зевак, Урбану показалось, что он слышит, как щелкают валики аналитической машины в скрепленной болтами черепной коробке Пратта, оценивая количество принятых детективом на грудь стаканов дрянного виски.

   – Слушай, Пратт, ты мне мать родная что ли? – Урбан оттолкнул руки напарника. – Ты всего лишь гребаный кадавр, так что завали хлебало, пока я не потерял где-нибудь ключ от того насоса, что гоняет эликсир по твоим венам! Понял?!

   Пратт пожал плечами и отпустил плащ Урбана. Не из-за пустых угроз, впрочем, а лишь потому, что напарник сам уже вполне утвердился на ногах.

   Коронер тем временем сделал еще несколько снимков тела. Каждая вспышка отражалась на лице Урбана гримасой страдания. Когда коронер закончил работу, детектив оторвался от подрагивающего борта бронехода и протолкался к трупу, раздавая локтями тычки налево и направо. От шагающего следом Пратта зеваки отшатывались сами.

   С некоторым запозданием, Урбан сообрази, что кадавра надо было пускать впереди.

   – Что у нас тут? – Джон махнул бляхой перед лицом коронера.

   – Седьмая, – вздохнул тот.

   – Твою ж мать... – особого расстройства в голосе у Урбана не звучало, ибо все было понятно и без коронера. – Что на этот раз он забрал?

   Коронер сунул в руки Урбану планшет. Грубую бумагу усеивали мокрые пятна, от которых карандашные строчки местами расплылись. Впрочем, список был не слишком длинным. Не глядя, Урбан передал его Пратту.

   – Запоминай, – буркнул инспектор и полез в карман за сигаретами.

   Которые, конечно, отсырели вместе со спичками.

   В сердцах смяв пачку, Урбан повернулся к кадавру. Тот уставился в список. Микроскопические иглы в его аналитической машине выбивали крохотные точки на свободных барабанах памяти, превращая неровный почерк коронера в строки цифрового кода.

   – Ну?

   – Ничего нового, – Пратт протянул планшет коронеру. – Только теперь ему понадобилась селезенка.

   Из-под распахнувшихся пол плаща блеснула сталь тернеровского пеппербокса.

   – Свидетели? – без особой надежды поинтересовался Урбан.

   – Ни одного, – не разочаровал его напарник.

   – И, дай-ка угадаю... следов тоже нет?

   – Святый боже, Урбан, да ты после пары стопjr вискаря прям сама гениальность! – ухмыльнулся Пратт.

   – Не поминай имя Божье всуе, скотина...

   – А то что? – глаза Пратта насмешливо блеснули из-под шляпы. – Ты не забыл, что я собран из кусков трупов каких-то бедолаг-смертников из Ньюгейта, а вместо мозгов в моей черепушке лишь пружины и шестеренки? Нет у меня души, Урбан, так что вряд ли боженька посетует мне за нарушение третьей заповеди.

   Урбан сплюнул и подошел к телу. Не то, чтобы он испытывал страх перед мертвецами, все ж таки не первый год в полиции, но с конца лета это уже был четвертая известная газетчикам (а в реальности седьмая) жертва, выглядевшая словно над ней мясник поработал. Какой-то остряк в «Иллюстрейтед Лондон» даже прозвище ему придумал – Кожаный Фартук. Смерть как смешно.

   Ну, у этой бедолаги хоть руки-ноги на месте, хотя вряд ли ей от этого легче. Кто-то из констеблей стыдливо накинул на тело разодранное аляповатое платье, прикрыв раскромсанный живот...

   Жуткий визг заставил Урбана отшатнуться от тела. Под ногами промелькнула серая тень, от неожиданности он оступился и на глазах у изумленной публики приземлился задницей в лужу. Тень застыла у подвального окна – тощий взъерошенный кот, сжимающий в зубах ошметок сизой требухи.

   – Эй, Пратт! – рявкнул детектив, поднимаясь из грязи. – Ну-ка живо сюда труповозку, пока эти твари человечины не обожрались!

   Отряхиваться было бесполезно, так что Урбан просто отошел в сторону, когда раздвигая зевак, к месту преступления задом подъехал исступленно пыхтящий грузовик с крытым кузовом. Дождь заливал и котел, и трубу, из которой валил густой черный дым.

   Натянув перчатки, два констебля переложили тело в брезентовый мешок. Еще двое собрали останки внутренностей несчастной, разбросанные вокруг, и закинули их в тот же мешок, после чего погрузили его в кузов. Коронер уехал вместе с телом, остальные полицейские разошлись по постам. Вслед за ними рассосались и зеваки.

   – Ну что, напарник, – Пратт встал рядом с Урбаном, все еще разглядывавшим стену с кровавыми разводами. – В управление?

   Урбан кивнул.

   На востоке небо немного расчистилось и просветлело, предвещая скорый рассвет. Выспаться сегодня Урбану явно не грозило.

   – Я поведу, не возражаешь? – сказал Пратт, когда они подошли к бронеходу.

   – Валяй, – Урбан открыл дверцу и втиснулся в кабину.

   Внутри было сухо и жарко, пахло горящим углем, между сиденьями торчала рукоять добротного служебного винчестера. От разогретого и чуть слышно шипящего котла исходили усыпляющие вибрации, так что стоило Урбану пристроиться на пассажирском месте, как он отключился.

2

   Утро детектив Урбан встретил с гудящей головой на продавленном диване в комнате отдыха. Опрокинув пару кружек ледяной воды, он поплелся к себе.

   Пратта на месте не было. Начатый им накануне отчет лежал придавленный медным контейнером пневмопочты. Пратт развинтил его. Внутри находилось заключение по вскрытию (задушена и вскрыта хирургическими инструментами), а также данные алхимического исследования по сродству крови. Жертву установили – ей оказалась двадцатидвухлетняя Элизабет Страйд, недавно прибывшая из Ладлоу. Свежее мясо для сутенеров уайтчепелских трущоб... Статистические данные полиции Большого Лондона не внушали оптимизма – с приходом к власти в криминальных кругах группировки Мориарти, кривая роста преступности неуклонно ползла вверх. Стремительно молодели проститутки – вместо подарка на пятнадцатилетие, матери продавали своих дочерей на панель за десяток-другой фунтов, разрозненные подростковые банды сколачивались в боевые отряды, из-за которых порой в Уайтчепеле и Лаймхаусе приходилось проводить настоящие войсковые операции...

   Урбан запустил руку под крышку стола и нашарил потайной ящик. Вытащив из него флягу, он отвинтил крышку и сделал смачный глоток.

   Война с полицией в Ист-энде началась несколько лет назад с убийства двух констеблей на Осборн Плейс. После этого всех полицейских вооружили огнестрельным оружием, а на патрулирование стали выезжать на переоборудованных армейских бронеходах. Ну а когда улицы захлестнула волна созданных в подпольных алхимических лабораториях кадавров, министерство внутренних дел разрешило изготавливать из частей тел казненных преступников специальных полицейских модели живых мертвецов. Вставленные в их черепа новейшие аналитические машины фирмы «Монро» позволяли почти полностью имитировать человеческое поведение – таковым был напарник Урбана Дориан Пратт. Модели попроще оснащались более примитивными аналитическими машинами – ими планировали в ближайшее время заменить часть патрулей в самых криминогенных районах. Кадавры не ощущали боли, были намного сильнее обычного человека, не знали усталости, и обходились стране гораздо дешевле расходов на страховку полицейских.

   К третьему глотку Урбан почувствовал себя почти человеком. Ну или, по крайней мере, уж точно не кадавром. Пора было выдвигаться на оперативные просторы – именно сегодня он собирался побеседовать кое с кем из представителей того самого лондонского дна, которое было изрядно взбаламучено событиями в Уайтчепеле.

   Вот только где же, черт возьми, его личный ходячий мертвец?

   Урбан убрал флягу и отпер ящик стола. Излюбленные пеппербоксы Пратта были на месте, рядом с вычищенным «адамсом» самого Урбана. Он вынул шестиствольник и взвесил его в руке. Как и урбановский револьвер, «тернер» не предназначался для самообороны. Одновременное попадание шести пули пятьсот семьдесят седьмого калибра гарантированно останавливало даже кадавра вроде самого Пратта, в котором было семь футов роста. Первое время, пока Урбан не привык к постоянному присутствию рядом фантасмагорического громилы, его неустанно обуревали мысли о том, что в министерстве кто-то сошел с ума, разрешив подобным чудовищам носить оружие.

   Прихватив с собой пушки, Урбан спустился в подвал. Полицейские кадавры сидели рядами вдоль стен хранилища, соединенные разноцветными каучуковыми трубками с баками, прогонявшими через их кровеносную систему различные эликсиры. Основной состав, циркулировавший по сосудам вместо крови, необходимо было менять раз в несколько дней. У некоторых из кадавров были развинчены и вскрыты черепные коробки, и вооруженные крошечными механическими манипуляторами полицейские программисты копались во внутренностях аналитических машин.

   Пратт, закрыв глаза, сидел раздетый по пояс на своем месте, под выведенной на стене краской номером «13». Закрепленный за ним алхимик Билли Роуз накручивал воткнутый в грудь ключ, заводя на день пружину насоса, заменявшего Пратту сердце.

   При приближении Урбана, кадавр открыл глаза.

   – Здравствуй, ранняя пташка, – губы Пратта скривились в усмешке.

   – И тебе не хворать... Господи, как ты можешь на это спокойно смотреть?

   – Привык, однако, – Пратт скосил глаза на торчащий из груди ключ. – Ты все, Билли?

   – Ага, мистер Пратт, – алхимик вытащил поблескивающий смазкой ключ и повесил его себе на пояс. – До завтрашнего утра никаких проблем не будет, пружина как новенькая!

   – Ну надо же – «мистер Пратт»! – Урбан плюхнулся на скамью рядом с кадавром. – Не многовато чести для государственного имущества?

   – Друг мой, – обратился к Роузу Пратт, снимая с вешалки накрахмаленную сорочку. – Не обращай внимания на выпады существа, чей коэффициент интеллекта напрямую связан с уровнем алкоголя в его крови.

   – Давай, хорош припудривать нос, – буркнул Урбан и сунул Пратту пеппербоксы. – Пора заняться делом.

   – Я не завершил вчерашний отчет, – Пратт оттянул помочи и позволил им звонко хлопнуть по груди. – Завод кончался...

   – В жопу отчеты. В Скотланд-Ярде все могут прочитать в утренних газетах.

   Кадавр затянул ремни наплечных кобур с пеппербоксами и надел винтажный камлотовый сюртук.

   – Как гориллу на прием к королеве нарядили, – констатировал Урбан завершение утреннего туалета напарника.

   Пратт не удостоил его ответа. Вдвоем они вышли во двор.

   – Ты в состоянии вести? – поинтересовался Пратт.

   – Даже не сомневайся, – Урбан открыл дверь бронехода и потянул за рычаг, разводя огонь под котлом.

   С Урбаном за рулем, бронеход покинул двор уайтчепельского управления полиции. Водил детектив как Бог на душу положит, никогда не снижая скорость даже на крутых поворотах. Впрочем, как и все, кто рисковал ездить по Ист-энду, где отродясь не водилось ни одного регулировщика. Поэтому свою оценку искусству вождения Урбана имели возможность высказать лишь местные кэбмены – вслед бронеходу неслись их трехэтажные матюки.

   Адская гонка закончилась на перекрестке Бриклэйн и Пелхем.

   – Знаешь, тебе лучше в машине остаться, – остановив бронеход, Урбан открыл дверь и спрыгнул в застоявшуюся лужу. – Даже если не считать болтов, которые у тебя из башки торчат, от твоего костюмчика за милю разит легавым...

   – Не стану уточнять, чем должно разить, чтобы сойти за своего в таком месте, – кадавр достал из-под сиденья газету и демонстративно развернул ее.

   Пока Урбан добрался до дверей нужной забегаловки, он успел измерить глубину еще пары луж и основательно промочить ноги. Вкупе с продолжающей раскалываться головой, это не предвещало ничего хорошего.

   Сэм Коэн дожидался Урбана за заплеванным столом, едва освещенным прорывающимся через мутное окно с надписью «Веселая Салли» уличным светом.

   – Здорово, Сэм, – Урбан пристроился на грубо сколоченной скамье напротив.

   – И тебе не хворать, офицер Урбан, – старик подвину к нему пустую пивную кружку.

   Урбан обернулся, нашарил взглядом Пита Кромби, хозяина «Салли», и показал ему два пальца. Кроме них, в тошниловке не было ни единого человека.

   – Твое здоровье, папаша, – Урбан поднял появившуюся перед ним кружку.

   – А ничего что ты на службе? – имярек одним глотком осушил четверть пинты.

   – Господи, и ты туда же! Даже мой чертов кадавр, и тот постоянно меня критикует! – Урбан приложился к кружке. – Куда катится этот мир?

   – И не говори, – вздохнул старик. – Только вот ты мне не на жизнь пожаловаться пришел, верно?

   – Да вот, со специалистом решил побеседовать, – Урбан отодвинул кружку и наклонился к имяреку. – По делу Кожаного Фартука.

   – А, значит сообразили-таки, – Коэн отер жидкую пену с бороды.

   – Сложно было не догадаться. Сдается мне, папаша, кто-то в ваших краях решил себе домашнюю куколку сложить, а?

   – Так то оно так, да только есть одно «но». Ты себе результат такой работенки представляешь?

   – Ты это о чем?

   – Я тебе, Джонни, сразу скажу – если надеешься и меня вытрясти, чьих это рук дело, то ты не по адресу пришел. Парни Мориарти весь Уайтчепел вверх дном переворачивают, носом землю роют, чтобы Кожаного Фартука найти, да все впустую. Им он как кость поперек горла...

   Коэн снова приложился к кружке.

   – Ты, Джонни, меня не первый год знаешь, и знаешь кем я был у Франкенштейна, – заговорил он, осторожно опустив кружку на стол. – Пока в бутылку не залез... Да кому я, собственно это рассказываю. Первый раз-то мы встретились когда и ты еще был подающим большие надежды инспектором...

   – Ты это, давай не отвлекайся на мое прошлое, – Урбан разом помрачнел. – Что было, того не вернешь... Давай лучше по делу.

   – Ну что ж, давай по делу. Парням здесь нужно пушечное мясо с двумя валиками в голове, и ты прекрасно знаешь, кто и где его в Лаймхаусе строгает. И из кого, тоже знаешь. А потому, скажу тебе как духу – никому здесь баба-кадавр не нужна, да хотя бы потому, что страшная она будет, как сама смерть. Набрать где-нибудь в Девоншире молодых шлюх дешевле обойдется, и вид у них потоварней. Тут разве что, какой тонкий ценитель найдется из высших кругов...

   Коэн разразился сухим надтреснутым смехом.

   – Это ты на что намекаешь?!

   – Да ни на что я, баран ты этакий, не намекаю! Но есть в этом всем одна странность – вот она мне покоя и не дает. Помнишь, что было удалено у Фэйри Фэй, что на прошлое Рождество прикончили?

   – Слушай, папаша, ты мне на мозги не капай, говори прямо, что хотел, а то ведь беседу-то и в участке продолжить можно!

   – Сердце у нее Кожаный Фартук вырезал, вот что, – проговорил Коэн, вперив взгляд в Урбана. – А теперь скажи мне, где ж это ты видел кадавра с настоящим сердцем, а?

   Урбан покачал головой. За спиной скрипнула входная дверь, и раздались тяжелые шаги очередного забулдыги.

   – Вот то-то и оно. А знаешь, как появился первый кадавр? Я тебе скажу – его создал Виктор Франкенштейн, тот самый, который нарезал мне пинка под зад. И сделал он его полностью из частей покойничков, никаких тебе пружинных насосов или аналитических машин. Только ничего у него из этого путного не вышло – поинтересуйся, что с егойной женой, Элизабет случилось...

   Грохот выстрела заставил Урбана рефлекторно нырнуть под стол. Вслед за вторым выстрелом окно обрушилось на стол водопадом осколков. Сверкая острыми краями, они сыпались на тело старика Коэна, застывший взгляд которого устремился в никуда. На засаленном пальто мертвеца расплывалось бурое пятно.

   Урбан вытащил револьвер и наугад выстрелил в сторону входа. Судя по раздавшемуся звону, он тоже попал в стекло.

   – Прекрати палить куда попало, Урбан! – донесся с улицы раздраженный голос, в котором Джон признал голос своего напарника.

   Он осторожно высунул голову из-за скамьи. В дверном проеме маячил массивный силуэт кадавра, держащего в вытянутых руках по пеппербоксу. Урбан перевел взгляд на стойку. Здоровенный детина, мало уступающий в росте Пратту, прижимал к виску бледного как смерть бармена револьвер. Взгляд бандита бегал от двери к скамье, за которой притаился Пратт.

   – А ну бросай пушку, если жить хочешь! – рявкнул Урбан, вставая в полный рост. – Живо бросай, я сказал!

   Последовавшей за этим реакции Урбан не ожидал. Бандит спустил курок, выплеснув мозги несчастного Пита Кромби на стойку. Едва тело успело сползти на пол, как рявкнули пеппербоксы Пратта, благодаря хитрой пружине способные палить из всех шести стволов сразу. Убийцу отшвырнуло на полки с бутылками. Обрушив запасы выпивки, он рухнул под стойку.

   – Что за черт?! – Урбан вытер пот со лба рукавом. – Опия что ли этот ублюдок накурился?

   – Джон, берегись!

   Вопль кадавра застиг Урбана врасплох. Отняв руку от лица, он с ужасом обнаружил торчащего за стойкой покойника. Выстрелы Пратта разворотил ему грудину и поллица, но не отправил к праотцам. Сквозь разорванную плоть тускло проблескивал металл, а в лицо Урбану смотрел пулеметный ствол, торчавший из кровавого цветка развороченной культи левой руки.

   – Твою ж...

   Урбан начал заваливаться прямо в находящийся за спиной оконный проем.

   – ...мать! – закончил он, когда из деревянной рамы полетели щепки, впившиеся ему в щеку.

   Булыжники мостовой встретили его на той стороне дружеским пинком под ребра, а вырвавшийся из окна огненный шквал едва не стесал подошвы на ботинках. Мгновение спустя кадавр-убийца осознал свой просчет, и стена под окном вспучилась буграми – пулемет был снаряжен витриольными пулями, проедавшими насквозь любую преграду.

   Урбан перекатился на пузо и, извиваясь как червяк, пополз в сторону бронехода. Краем глаза он заметил лихорадочно перезаряжавшего пеппербокс Пратта.

   – Давай к машине! – крикнул Урбан напарнику, и для убедительности ткнул пальцем в строну бронехода.

   И без того не особо людная улица при первых же звуках стрельбы опустела, лишь бесновалась и истерично ржала впряженная в кэб лошадь. Бедолага оказалась привязана к фонарному столбу.

   Пратт сделал непонимающее лицо и указал на пеппербокс – мол, сейчас я ему еще задам.

   – К машине, я сказал, гребаный смертник! – заорал Урбан.

   Не оглядываясь больше, он на четвереньках припустил к бронеходу.

   Витриольные пули разукрасили покрывающие машину стальные пластины пузырящимися кляксами. Урбан невольно поежился представив, что случилось бы с его плотью...

   Он распахнул дверцу. Взгляд уперся в приклад винчестера. Детектив схватил было его, но тут в броню с чмоканьем впились новые пули. Сумасшедший кадавр уже стоял на пороге забегаловки, безостановочно поливая все вокруг огнем из пулемета. Патроны у него, похоже, и не собирались кончаться.

   Нет, промелькнула мысль в голове Урбана, дробовик, тут уже не поможет.

   Он сунул руку под сидение и нашарил завернутый в промасленную бумагу предмет размером с куриное яйцо. Размышлять особо времени не было, он вытряхнул найденное на ладонь, ухватился за верхнюю часть металлического яйца и повернул его по часовой стрелке. А затем швырнул под ноги убийце.

   И нырнул под днище бронехода.

   Когда граната сработала, взрывная волна вышибла все стекла в ближайших домах. Под ногами у кадавра вспух слепящий белый шар, поглотивший и его, и часть стены, а потом к шару потянуло мусор с улицы, сперва мелкий, потом все более крупный... За ним наступила очередь пары бродячих псов, которых охватило пламя, стоило им коснуться шара... Их жалобный вой потерялся в свисте закручивающихся вокруг шара потоков воздуха. Урбан почувствовал, как его тоже вытягивает из-под бронехода... И тут же отпустило.

   На улице воцарилась мертвая тишина, прерываемая лишь треском пламени, пожиравшем развалины «Салли».

   – Что это, черт побери, такое было, Урбан?!

   Урбан осторожно оторвал голову от мостовой. Констебль Пратт лежал рядом, облапив колесо бронехода.

   – Теплородная граната, – выдавил из себя Урбан. – Завалялась случайно, знаешь ли, с одного из рейдов по местным притонам...

3

   Бьющиеся о берег волны цвета дрянного чая издавали протяжный хлюпающий звук, прокатываясь через горы строительного мусора. Над водой нависал смог. Ватным тюфяком он скрывал все голоса просыпающегося города. Лишь благодаря этому обитатели противоположного берега оказались лишены возможности узнать далеко не самые лестные отзывы начальника уайтчепельского управления полиции Эдмунда Рейда об умственных способностях детектива Урбана.

   – Ну что ж, прекрасно, прекрасно! – разорялся Рейд. – Все завтрашние газеты будут пестреть рассказами о похождении двух бравых полисменов, едва не спаливших половину Пелхэм! И это в то время, когда тело новой жертвы найдено – где бы вы думали? – прямо на стройплощадке нового здания Скотланд Ярда!

   – Шеф, ну я же объяснял, что мы проводили там расследование, связанное именно с делом Кожаного Фартука! – автоматически повторил Урбан, не надеясь, что его оправдания достигнут ушей Рейда.

   Пратт, проявив истинную прагматичность, запрограммированную его аналитической машиной, и вовсе отстранился от диалога. Его больше занимало лишенное членов и головы женское тело, лежащее на остатках нижней юбки. Несколько часов назад его обнаружили строители.

   – Какое расследование, Урбан? – продолжал заливаться Рейд. – Расследование, это когда вы опрашиваете свидетелей, собираете документы... А не рассказываете мне байки про бронированных кадавров с пулеметами в руке! Господи, как же нашей полиции повезло, что вы двое работаете в Уайтчепеле, а не, скажем, где-нибудь в Сити!

   Урбан вздохнул и закатил глаза. День обещал быть долгим.

   – А так – ну надо же как повезло! – про ваши похождения только раструбят газетчики! Хоть платить не придется хозяину той жалкой забегаловки которую вы разгромили! И знаете почему? Потому что от него даже ботинок не осталось! Ну вот скажи мне, Урбан, где, где ты взял теплородную гранату?!

   Вопрос оказался риторическим. Пока Рейд самозабвенно предавался разносу на глазах у вышестоящих начальников с площади Уайтхолл и десятка работяг, Урбан присоединился к изучающему труп Пратту.

   – Однако, наш Кожаный Фартук неслабо разошелся, – пробормотал он.

   – Судя по состоянию, тело пробыло здесь несколько дней, – сидящий на корточках рядом с трупом Пратт осторожно коснулся вздувшейся плоти. – Значит ее убили еще до Страйд и Эдоус... Хотел бы я знать, где все остальное?

   – Я слышал, что на днях из Темзы выловили руку, – Урбан сунул руки в карманы макинтоша. – Хотя после разговора с Коэном, я начинаю подозревать, что мы находим далеко не все тела...

   Со стороны реки раздался рев сирены, прервавшийся сквозь заслон тумана. В берег ткнулся носом легкий катер, с борта которого спустились три фигуры в дорогих пальто. Под фетровым котелком одного из них красным огнем горела линза прибора ночного видения, в руках он нес массивный саквояж.

   – А это никак господа из Скотланд-Ярда пожаловали, – ухмыльнулся Урбан. – Глянь, и братишку твоего старшего прихватили.

   – Доброго утра, господа. Инспектор Фредерик Эбберлайн, – представился один из прибывших. – Инспектор Генри Мур.

   Он указал на второго сыщика.

   – Специальный эксперт-криминалист констебль Уолтер Эндрюс.

   Эндрюсом оказался кадавр с линзой.

   – Вы позволите?

   Урбан и Пратт отступили от тела, а Рейд временно лишившись дара речи, лишь глазел на происходящее.

   Эндрюс снял котелок, обнажив блестящий череп с торчащими из затылка зубчатыми штырями приводов для передачи данных. Затем он скинул пальто, передав вещи Муру.

   Опустившись на колени, эксперт извлек из саквояжа набор скальпелей, шприцы и анализатор сродства – сложный механизм с множество циферблатов. Осмотрев со всех сторон тело, и тщательно ощупав его, Эндрюс глухим металлическим голосом изрек:

   – Смерть наступила два или три дня назад.

   – Бог ты мой, какая проницательность! – не удержался Урбан.

   – Заткнись, – Пратт двинул ему локтем в бок.

   Исследовав тело, Эндрюс вонзил в него анализатор сродства. Стрелки на циферблатах забегали как сумасшедшие, выстраивая числовую последовательность сродства – набор из сорока трех цифр, вносившихся в паспорт.

   Считав данные с анализатора, Эндрюс застыл неподвижно.

   – Чего это он? – шепотом спросил Урбан у напарника.

   – Это специальная модель, – ответил тот. – Ему в организм встроили радиотелеграф. Он может напрямую связаться с центральным архивом и запросить, ну, например, данные по последовательности сродства. Что, думаю, он сейчас и делает.

   – Ответ получен, – Эндрюс поднялся. – Мэриэн Квимби, родилась в 1871 году в Ньюкасле. Прибыла в Лондон пятого сентября 1888 года. Зарегистрировалась в доме номер три по Провиденс Стрит. Приступаю к установлению причин смерти.

   Эндрюс достал из раскрытого саквояжа скальпель.

   – Господа, – Эбберлайн запустил руку за отворот пальто и достал оттуда сложенную вчетверо бумагу. – С настоящего момента центральный офис Скотланд-Ярда забирает расследование этого дела у управления Уайтчепела. Вот приказ сэра Чарльза Уоррена. Попрошу всех покинуть место преступления.

   – Вот что, Урбан, вали-ка ты домой, – Рейд стряхнул несуществующие пылинки с макинтоша Урбана. – Возьми отпуск, съезди куда-нибудь... В общем, сделай так, чтобы на работе я тебя неделю-другую твою рожу не видел. За это время, глядишь, и шумиха уляжется, и Кожаного Фартука найдут...

   – Да сэр, несомненно, сэр, – осклабился Урбан. – Обязательно сэр!

   – Ну вот и хорошо.... – Рейд недоверчиво уставился на Урбана, после чего перевел взгляд на Пратта. – А тебе, я думаю, пора отправляться на подзавод.

   – Кончено, сэр, – откликнулся кадавр. – Вот только доброшу детектива Урбана до дома.

   – Ну и отлично! И я, пожалуй, тоже двину домой – ночка выдалась не из легких...

   Стоило паромобилю Рейда отъехать, как Пратт спросил:

   – Ну, и что дальше?

   – Дальше? – Урбан ухмыльнулся. – Как ты думаешь, кто в этом городе... а пожалуй, что и во всем мире тоже, лучший специалист по кадаврам? Конечно же, твой крестный папочка Виктор Франкенштейн.

4

   Трехэтажный особняк Виктора Франкештейна располагался в Белгравии.

   После мрачного, вечно задымленного Уайтчепела с нескончаемой грязью узких, запутанных улочек, Вестминстер поражал своим вылизанным до блеска показным великолепием. Сверхдорогие паромобили текли нескончаемым потоком, у каждого подъезда стояло по вышколенному швейцару, и даже проклятый смог, похоже, здесь разгоняли с помощью каких-нибудь мудреных алхимических реактивов с парящих в небе дирижаблей.

   В дом Франкенштейна их, естественно, пустили не сразу. Сперва придверный подхалим, на роже которого застыло столь надменное выражение, что у Урбана зачесались кулаки немедленно исправить этот физиогномический недостаток, долго выяснял, кто они такие и что им нужно от сэра Виктора. Очевидно, что ему не нравилось в посетителях абсолютно все, начиная от несвежей сорочки и заляпанного грязью макинтоша Урбана, заканчивая принадлежностью Пратта к кадаврам. Потом, оставив полицейских топтаться у массивной дубовой двери особняка, лакей удалился выяснять, соизволит ли его глубокоуважаемый хозяин принять презренных служителей Фемиды.

   – Знаешь, Пратт, – Урбан достал сигареты и закурил. – Кажется, во мне просыпается сочувствие идеям марксистов...

   – Это всего лишь от того, что ты находишься по эту, а не другую сторону двери, – хмыкнул кадавр.

   Лакей вернулся минут через пятнадцать, когда Урбан успел засеять клумбу с поникшими цветами парой-тройкой окурков.

   – Сэр Виктор готов принять вас, господа, – на то, чтобы выдавить из себя последнее слово лакею понадобилось недюжинное усилие. – Однако оно просил вас подождать. Позвольте проводить вас.

   – Вот счастье-то какое! – отозвался Урбан и притушил недокуренную сигарету о каменного льва у входа.

   Ну что ж, пятнадцать минут ожидания стоили того, чтобы взглянуть на то, как при этом перекосило рожу подхалима.

   Внутри особняк Франкенштейна не разочаровал детективов. Впрочем, странно было бы ожидать, что первый британский производитель кадавров и придворный алхимик будет содержать свой дом в скромности.

   Лакей провел Урбана и Пратта в шикарно обставленную комнату на втором этаже. Окна в ней были зашторены тяжелыми портьерами, однако газовые светильники давали достаточно света. Одну стену занимали стеллажи с переплетенными подписками «Иллюстрейтед Лондон».

   – Сэр Виктор выйдет к вам, как только освободится, – с этими словами лакей захлопнул двери и покинул полицейских.

   – Мог бы и выпить предложить, – буркнул Урбан.

   Он подошел к стеллажам и принялся изучать переплеты. Пратт, обнаружив напольную вешалку, разместил на ней пальто, после чего принялся расправлять на нем складки. Щелкавшую в его черепе аналитическую машину этот процесс мог занимать часами.

   Однако Урбан подобным механическим терпением не отличался. Полистав несколько подшивок, он решительно направился к окну и отодвину край портьеры.

   Окно выходило во внутренний двор особняка, и как раз в тот момент, когда Урбан выглянул наружу, в нем находились несколько человек, одетых в неброские пальто. Один из них придерживал распахнутую дверцу стоящего под парами шикарного «ла маркиза». Еще двое под руки вели третьего, закутанного в дорогой черный плащ. Лицо этого человека срывала шляпа. Ноги его, похоже, слушались плохо, так что сопровождающим приходилось прикладывать изрядное усилия, дабы удержать бедолагу. Внезапно налетевший порыв ветра сорвал с его головы шляпу и Урбан удивленно ахнул:

   – Бог ты мой, да это никак сам принц Альберт Виктор!

   – И, я надеюсь, как верные слуги короны вы сохраните это в тайне, – раздался голос за спиной Урбана, заставив того от неожиданности вздрогнуть.