Текст книги "Декамерон (СИ)"
Автор книги: Монастырь св. Элана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
– Разделяю! – всхлипнула она, подняв к нему лицо. – Разделяю, потому что… и я просто хотела вас позлить. Доказать, что я не хуже! Чтобы вы меня заметили. И я тоже… больше не могу! Я поняла, что я…
– … люблю тебя… – выдохнул Бен.
В поцелуе, который они разделили, не было на этот раз ни животной страсти, ни холодного исследовательского интереса. Зато в нем были понимание, нежность и любовь, которых им обоим так сильно не хватало.
…Пусть и не сразу, но они нашли истинный баланс между разумом и чувствами. И их совместный толстый трактат “De origine et natura affectum” (или, выражаясь на вульгарном наречии, “О происхождении и природе эмоций”) увидел свет одновременно с пухленьким младенцем Астролябием.
========== День пятый. История о римлянке и варваре ==========
На следующий день Шарль появился в гостиной с толстенным томом “Истории Рима” под мышкой и тут же погрузился в чтение. Очевидно, рассказ Киры, столь же ученый, сколь и веселый, произвел на него большое впечатление, и Шарль, в свою очередь, решил произвести впечатление на рассказчицу.
– Ну что, есть там что-нибудь интересное? – наконец спросил его Жак.
– О да… – протянул Шарль. – Впрочем… Ни в коем случае не покушаюсь на авторитет почтенного автора, но… У меня есть своя версия того, от чего именно и как пал Рим.
– Так расскажите же! – воскликнула Кира.
Шарль только этого и ждал!
***
Эта история произошла во времена поздней Римской империи, когда, как всем известно, там царила совершенно возмутительная распущенность. Казалось, каждый был занят лишь тем, что преследовал собственные низменные удовольствия. И лишь Палпатиния Рей, внучка императора, вела столь целомудренный образ жизни, что тогдашним весталкам, погрязшим в пороке, точно следовало бы взять с нее пример… Была ли она как-то особенно благочестива, пожалуй, спросите вы? В общем, нет. Может быть, некрасива? О нет! Совсем наоборот! Тогда… может быть, она принадлежала к числу тех женщин, которым просто не нравятся мужчины? Тоже нет! Но тут, впрочем, был один нюанс.
Видели ли вы этих римских мужчин времен поздней империи? Слабые, изнеженные, капризные, с маленькими… Вот представьте себе римские статуи, которыми теперь набиты все музеи. Так вот, их могучие героические торсы – чистая выдумка и художественная условность. А маленькие… мужские достоинства – истинная правда и реализм.
Отчаявшись – после многочисленных попыток – найти себе нормального любовника, несчастная девушка совсем пала духом и решила, что будет отныне утешаться лишь своими игрушками… коих было немало. И то, что ее считали чуть ли не последним оплотом добродетели, воспринимала исключительно как злую насмешку судьбы. Если бы… О, если бы… то она бы… Ах, эти девичьи мечты!
Те времена, впрочем, отличались не только падением нравов, но и, как вам прекрасно известно, постоянными набегами варваров. И надо же было такому случиться, что вилла, на которую, устав от суеты большого города, удалилась прекрасная Палпатиния, показалась одному германцу отличной добычей…
Он ворвался в дом на закате, потрясая огромным мечом, который в алых лучах заходящего солнца казался окрашенным кровью. Слуги несчастной Палпатинии в ужасе разбежались, предоставив хозяйку ее судьбе. Но можно ли ожидать смелости от рабов, если их хозяева сами давно забыли, что это такое? Бедная девушка даже не успела сообразить, куда и как бежать и где спрятаться, когда дверь в ее кубикулу распахнулась, едва не слетев с петель…
Не зная, что делать, чем себя защитить, Палпатиния схватила первое, что попалось ей под руку, – лежащее у изголовья золотое дилдо (коим она планировала доставить себе удовольствие перед сном) – и кинула его во врага! Враг – обнаженный по пояс, с волчьей шкурой на широченных плечах – ловко парировал удар рукой. Посмотрел на Палпатинию, потом на упавший к его ногам снаряд.
– Что это? – вдруг спросил он на довольно сносной латыни.
– Ничего, – ответила Палпатиния Рей, с интересом разглядывая варвара.
Он был… О, это невозможно! Он был просто воплощением всего, о чем она мечтала бессонными ночами! Высокий, статный, с прекрасным рельефом мышц, с крепкими бедрами… А его волосы! Черные, густые, будто грива льва. А как красиво очерчены губы! И как хороши выразительные темные глаза! Особенно в сочетании с белой кожей… И нос… О боги! Палпатиния Рей прекрасно знала, что означает выдающийся нос у мужчины! Она ощутила легкую предвкушающую дрожь между бедер…
– Это не ничего. Это… Это… – Незваный гость явно пытался найти нужное слово, и от ее взгляда не укрылся легкий румянец, появившийся на его скулах.
– Membrum virile, – вежливо подсказала она.
– Для колдовства? – сурово спросил он, схватившись за меч.
– Нет, что ты! – Палпатиния махнула рукой, постаравшись, чтобы ее полупрозрачная ночная туника соблазнительно соскользнула с плеча. – Для… удовольствия.
– В смысле? – нахмурился варвар. – Для удовольствия? Ты это что… использовала? Ну вы и извращенцы, клянусь Вотаном!
– Вынужденно, – быстро ответила Рей, посмотрев ему чуть ниже пояса и невольно облизнувшись. – Ты когда-нибудь пробовал найти в Риме нормальный… membrum virile?
В ее голосе отчетливо слышалось отчаяние.
– Зачем? – удивился варвар. – У меня свой есть.
– А у меня нет!
– Тебе и не положено, ты женщина.
Она едва не фыркнула. Палпатнии Рей, внучке императора, было что-то не положено? Ей, которая всю жизнь просто брала то, что ей хотелось? О, с каким удовольствием она… подняла бы свой инструмент и настучала бы им дикому варвару прямо по лбу! Но, как и всякая патрицианка эпохи поздней империи, Палпатиния Рей была очень хитра. Поэтому она изящно наклонилась, взяла дилдо и провела по нему рукой вверх… потом вниз… потом снова вверх…
– Жаль, что не положено, – промурлыкала она, приблизившись к варвару. – Потому что я могла бы доставить обладателю подходящего… много удовольствия… очень много удовольствия…
Варвар вдруг нервно сглотнул.
– Вы, римляне! Совсем погрязли в разврате! Думаете только об удовольствиях! Меня предупреждали…
– Но ты скорее умрешь, чем поддашься соблазну?
– Да! Мой народ… превыше всего ценит свободу и воинскую доблесть, а не…
– Я наслышана… – проворковала коварная Палпантиния и вдруг, опустив взгляд ему ниже пояса, снова облизнулась и добавила: – …о достоинствах германцев. Но никогда не видела своими глазами… таких штанов. Как любопытно… Позволишь взглянуть поближе? Не бойся…
Варвар усмехнулся, словно мысль о том, что он может ее бояться, показалась ему абсурдной. Но его взгляд, скользнувший по зажатому в ее руке… жезлу, все же был немного опасливым.
– Какой интересный крой, – продолжала Палпатиния, запустив пальцы за пояс его штанов. – Это чтобы удобнее было ездить верхом? А зачем такая высокая талия? Защищает от ранений в бок?
С этими словами она сделала шаг назад, все еще держась за его пояс, и варвар невольно подался следом.
– Даже не вздумай проворачивать тут со мной… эти свои… римские штучки!
– Клянусь Юноной, – кивнула она и сделала еще шаг назад. И еще, пока вдруг не оказалась у постели. – И потом… Ты такой… – Она вздохнула. – Не такой, как все эти изнеженные римские мужчины, ты на это не поведешься, правда?
– Не поведусь! – строго ответил он, следуя, впрочем, за ней.
Рей опустилась на постель и потянула его за собой.
– Но ты ведь устал! От своих… подвигов. Как насчет… вина?
– Если ты думаешь меня опоить…
– Чем? – Она мелодично рассмеялась. – Нашим слабеньким римским винишком? Да ты будешь стоять на ногах, когда уже упьются три легиона. Но сначала…
Он гордо кивнул, и Палпатиния, как бы невзначай облизав кончик дилдо, встала и взяла чашу с водой, которую поддерживала теплой на маленькой жаровне. Поставила ее рядом с кроватью, вылила в воду свои любимые благовония с возбуждающим эффектом и взяла самую мягкую ткань… Воздух наполнился пьянящим ароматом…
– Вот это все! – выдохнул варвар не то с презрением, не то с предвкушением, садясь меж тем на кровать рядом с ней. – Вот это все будет вашей погибелью! Вы, римляне, не можете прожить и дня без теплой воды! Без всех этих ваших помад и притираний! А настоящий воин моется лишь в холодном ручье!
– Холодная вода бодрит, – согласилась коварная римлянка. Сняв с его плеч волчью шкуру, она, приподнявшись на коленях, начала осторожно обтирать его лицо. – Я и сама иногда люблю удалиться жарким летом к лесному источнику и, скинув одежды, искупаться совсем обнаженной… Но обычные обтирания едва ли повредят твоей славе. Это же не термы… где в теплую воду можно погрузиться полностью… вдвоем…
Взгляд гордого германца вдруг затуманился, а Палпатиния, снова прополоскав ткань, принялась теперь смывать пыль и копоть с его плеч и шеи.
– Но ты ведь скорее умрешь, чем искупаешься вместе со мной, правда? Лучше в ров к диким зверям, чем позволить мне… уложить тебя на постель и как следует помассировать твою спину… с ароматными маслами? Размять руки… Ноги…
– Да!
– Плечи и шею…
– Да… – выдохнул он, уже согласно.
Палпатиния меж тем продолжала нежно обтирать его грудь теплой влажной тканью, спускаясь все ниже и ниже…
– Я так и думала… О выдержке германцев ходят легенды…
– Ох, Вотан! – вдруг воскликнул варвар, когда римлянка, соскользнув с кровати и присев между его ног, принялась спокойно распускать шнуровку на его штанах.
– Я так рада наконец узреть своими глазами, – продолжала она восхищенно, – самый прекрасный образец настоящей германской и мужской… стойкости… и о-о-ого… какого величия…
***
– Предатель! – в отчаянии выругался варвар на родном наречии, глядя вниз между своих ног.
Все это время он боролся с собой, боролся с мыслями о том, как хорошо становилось ему от ласковых прикосновений римлянки, как благодарно отзывалось тело на это омовение, как легко ему становилось и… И вот, пока он, Кайло с Рейна, мужественно противостоял ужасным соблазнам Рима, проклятый… membrum virile был готов… только и мечтал о том, чтобы сдаться на милость прекрасного врага. Изменник! Стоило ему вырваться из распущенной шнуровки и оказаться в нежных и ловких руках римлянки, как Кайло понял, что крепость его пала. Не было уже сил ни взывать к Вотану, ни пугать себя тем, что коварная женщина превратит его в изнеженного и напомаженного слабака. Вся его твердость, все мужество, вся сила устремились вниз, в предательский membrum, и когда римлянка подняла на него полные неподдельного восхищения глаза, а потом…
Он не понял, как оказался распростертым на кровати. Как вдруг римлянка, вновь взобравшись на постель, устроилась между его ног, оперлась рукой на его бедро… Он просто не мог пошевелиться! Коварная точно его околдовала. Подмешала что-то в воду. А ведь его предупреждали! Впрочем, о том, что она вдруг наклонится и… о!… облизнет его так, как облизывала этот свой… золотой предмет, гордого сына Рейна никто не предупреждал. Может быть, тогда он не пошел бы на эту виллу. Или оказался тут гораздо раньше! О-о-о!
Он издал непонятный звук, между рыком и стоном, зрение помутилось.
– О, я воздам почести твоему мужеству, – ворковала римлянка. – Почести, которых оно заслуживает…
Он снова ощутил прикосновение ее горячих и нежных губ и вскрикнул оттого, как она… как она начала двигаться. То вбирая, то отпуская. Он даже не знал, что может так быстро… он же сейчас…
Предатель уже больше не мог этого вынести. Кайло с Рейна понимал, что сейчас случится окончательное падение и даже ждал его с облегчением, но коварная женщина вдруг сделала что-то – как-то ловко провела пальцами, нажала у основания, и… предатель по-прежнему был мучительно тверд, но теперь уже не думал взрываться.
– Ты так долго томился… – шепнула проклятая соблазнительница. – Но быстрая разрядка не даст хорошего наслаждения…
И она снова прильнула губами, потом лизнула, вобрала глубже…
О боги!
Это была пытка, но Кайло не хотел, чтобы она прекращалась. Он горел, он плавился, умирал и возрождался, разрывался на части и воскресал вновь. Римлянка же продолжала истязать его, чередуя язык, губы и движение ладони, и сама так вздыхала и стонала при этом, что доблестный германец был готов дать ей все, что она хочет. Немедленно.
Он стискивал в пальцах тонкую ткань ее одежды, пряди ее разметавшихся волос, он не мог остановить движение своих бедер, словно против воли подававшихся ей навстречу, он весь превратился в одно только желание – сейчас, вот сейчас, да, да… Да!
Вместе с ее последним сладким стоном его гортанный рык огласил стены комнаты, а душа на миг улетела к праотцам.
– О-о-о, – восторженно выдохнула его погубительница. – Какой мощный жемчужный водопад…
Так… будто ей самой понравилось! Кайло приоткрыл глаза. Римлянка, чуть взъерошенная, с припухшими губами, довольно облизывалась, глядя на то, что сотворила. Предатель все еще слабо подергивался в сладких конвульсиях, а коварная, подарив ему последний нежный поцелуй, взяла ткани, чашу для омовений и вновь принялась обтирать гордого германца, который мог лишь блаженно и бессильно лежать под ее прикосновениями.
– Мы еще не закончили, – проворковала проклятая римлянка, проведя ладонью ему по уже чистому животу.
Встав, она принесла в постель тарелку с какой-то странной едой.
– Тебе надо подкрепиться…
– Я… эту вашу римскую еду… никогда… – кое-как выдавил он из себя.
– Ну разумеется. Германцы едят только мясо, жаренное на костре! С кровью! – И с этим словами она отправила ему в рот кусочек чего-то невероятно вкусного.
Он почему-то облизал ее пальцы. Ну точно околдовала! Не только тело отказывалось ему повиноваться, но и разум. В его голове не укладывалось, как так получилось, что он сдался ей, когда вроде бы ничем не посрамил себя и свою доблесть, не уронил достоинства и не утратил мужества. Как так вышло, что она овладела им, хотя не пыталась даже нападать! И как она могла… делать с ним такое и сама получать от этого удовольствие!
– Какой у тебя большой шрам, – сказала она, когда они покончили с едой, и нежно провела пальцем по его груди. – Я сразу поняла, что ты из тех мужчин, которые с неистовством предаются и войне, и любви!
О да! Она была права. Кайло почувствовал, что довольно улыбается. Не понимая сам почему, он вдруг обнял ее, привлек к себе на грудь.
– И как же ты, такая прекрасная дева, можешь оставаться одна? – спросил он.
– Как я уже говорила, – вздохнула она в ответ, – в Риме не так-то просто найти то, что мне нужно. Империя окончательно выродилась. Во всем царит упадок! А что упало… то никак уже не поднять!… А теперь, когда я увидела вблизи настоящего мужчину… – Ее рука скользнула вниз по его животу, и предатель тут же встрепенулся. – …я не знаю, как буду обходиться…
– А твой… хм… золотой жезл? – спросил Кайло.
– Ах, ни один жезл в мире не сравнится с тем, что я держала сегодня в руках. И ведь я внучка императора!
Гордый германец издал довольный звук. О да, его собственный жезл был весьма внушителен, и раз даже внучка императора это признала… И ведь он не сдался, не подверг сомнению свою честь и доблесть, он всего лишь… снизошел? Снизошел к слабой женщине, которая страдала от одиночества.
Но ему было пора. Война ждала! Рим ждал.
Рука римлянки спустилась по его животу еще ниже и накрыла предателя, пальцы касались так нежно…
Кайло попытался было подняться, с досадой ощущая, что предатель поднимается гораздо резвее.
– Куда ты? – удивилась она.
– Я…
Ее пальцы сотворили что-то такое, что ему пришлось судорожно втянуть ртом воздух.
– Война… Рим… – пробормотал он, далеко не так сурово и непреклонно, как ему хотелось. – Овладеть…
– М-м, – коварная женщина продолжала свое колдовство. – Овладеть? Римом?
Он кивнул, с трудом сдержав стон.
– Говорят, император олицетворяет Рим… а я – его плоть и кровь – тоже в некотором смысле Рим. Который только и ждет… – Движение ее пальцев стало размеренным, нажатие – более сильным – …чтобы сильный германец в него вторгся… и овладел… несколько раз…
В голове германца осталось только одна мысль – овладеть. Прямо сейчас. Он перехватил руку римлянки. Одним движением перекатился так, что подмял ее под себя. Она довольно охнула, глядя на него снизу вверх, и продолжила:
– …дрожащим готовым Римом…
– И Рим откроет мне двери? – спросил Кайло, сам не узнавая свой голос, проводя коленом между ее бедер.
– О да, – ответила она со сладким вздохом и, обхватив его ногами, скрестила лодыжки у него на пояснице. – И примет… це… ах!.. целико-ом…
***
Варвар остался у нее до позднего утра. Сколько раз он овладевал Римом, Палпатиния даже не считала. Рим сдавался ему и сверху, и снизу, и стоя, и лежа, и в позе наездницы, и в позе львицы над воротами, и быстро, и медленно – да, варвар и в самом деле превзошел все ее ожидания, никогда прежде она не встречала такого великолепного образца… мужчины. Ел он с таким же аппетитом, с каким и предавался любви, и Палпатиния жалела, что не может предложить ему все те изысканные яства, которыми угостила бы его в городе.
Но вот настал и миг разлуки, потому что у всего на свете есть конец. Варвар явно колебался. Палпатиния наблюдала, как нехотя он одевается, прячет свое прекрасное стенобитное орудие обратно в кожаные штаны, медленно затягивает шнуровку. Она встала, чтобы проводить его до дверей.
– Пойдем со мной! – вдруг воскликнул варвар, обернувшись на пороге и протягивая ей руку. – Пойдем! Я увезу тебя к себе, я великий воин, и ты никогда не будешь нуждаться…
Ее сердце сладко замерло… Но нет. Палпатиния Рей была слишком умна, чтобы не понимать, что это невозможно. Эта история должна была закончиться расставанием – так устроен мир, и не ей было переписывать законы гармонии. Но отчего же на душе было так тяжело?
– Нет, – она грустно покачала головой. – Я не смогу жить с твоим народом, и ты это знаешь. Я римлянка до мозга костей.
– Но…
– А ты не сможешь жить в Риме. Мы слишком разные, Кайло. Хоть нам и было так хорошо друг с другом. Прощай.
– Прощай…
И он поцеловал ее так нежно, как не целовал никого и никогда.
***Палпатиния Рей вернулась в Рим, потому что на вилле оставаться было небезопасно. Да, ее место было здесь, в столице империи, среди роскоши, к которой она привыкла, там, где ей были доступны любые развлечения… Но все же ей было тоскливо. Еда не доставляла удовольствия, игрушки перестали радовать, а на римских мужчин Палпатиния даже смотреть не могла. Мысли постоянно возвращались к проклятому варвару. Как он был огромен… во всем! И как силен и неутомим! Какие у него были восхитительные губы, как чудесно было целовать их, как приятно было запускать руки в его волосы, как ей нравилось водить пальцем по контуру его внушительного… носа. Она попробовала было закрутить интрижку с гладиатором, но… Это все было не то. Она поняла, что хотела себе не просто варвара. А вполне определенного – его, Кайло с Рейна.
Тоска чередовалась у нее с приступами раздражения. Она не понимала! Она же просто взяла то, что хотела, как всю жизнь привыкла брать! Просто получила наконец долгожданное удовлетворение, просто воспользовалась случаем. Он же просто неотесанный мужлан! Дикарь! Которого она так ловко соблазнила и… Да, он превзошел все ее ожидания, он оказался неутомимым любовником, но разве дело было только в этом? Почему она чувствовала себя так, будто не только отдалась ему телом, но и навеки отдала свое сердце?
***
Кайло вернулся к своим с богатой добычей. Палпатиния сама помогла ему выбрать самое ценное. И почему-то не стала смеяться, когда он – поддавшись странному порыву, не имевшему никакого отношения к жажде наживы, – захватил с собой и ее золотой жезл. Он лично его переплавил и сделал себе шейную гривну и оплечье, которые носил не снимая. Наверняка металл был заговоренным, потому что воспоминания о римских… усладах преследовали его неотступно. Он попытался было объяснить германским женщинам, чего ему не хватает, но был встречен, скажем так, с непониманием. Дело было не только в том, что они не умели и не знали, как делать все то, что делала его погубительница, но и в том, что только она, эта проклятая римлянка, отдавалась этому делу с таким наслаждением. Только она неподдельно его желала и приходила в восторг оттого, что он желал ее не меньше. Взаимное удовольствие – вот чего хотел отныне Кайло с Рейна и вот чего он не мог получить. Женщины просто не понимали его желаний! Впрочем, не только желаний… Они не понимали и его самого. Он изменился, он стал другим – римлянка вошла не только в его тело, но и в душу, и в конце концов он понял: ему нужна лишь она единственная и больше никто. А значит, вконец измучившемуся гордому сыну Рейна оставалось только одно – завоевать Рим. Вместе с прекрасной Палпатинией.
О том, что произошло потом, лучше меня расскажет греческий историк Дофедльдис Митакос.
… Предводитель германцев, подобный богу Аресу, или, как его называют римляне, Марсу, первым ворвался во дворец и низложил императора путем разрубания напополам – к вящему ужасу и облегчению всех присутствовавших. Ведь жестокость и развращенность старого Палпатина были таковы, что по сравнению с ним и Нерон, и Калигула, и Тиберий казались невинными младенцами. Воздев меч, Кайло с Рейна провозгласил себя правителем Италии. И тут… О, мои любезные читатели, тут произошло поистине удивительное событие! В тронном зале появилась внучка императора – прекрасная Палпатиния Рей. О! Если Кайло был Марсом, то она… была самой богиней Ромой, защитницей и покровительницей Рима, сильной и прекрасной. Решительно, словно нисколько не испугавшись открывшегося ей кровавого зрелища, Палпатиния обратилась к завоевателю с трогательной просьбой пощадить жителей города и остановить разрушения. До глубины души пораженный красотой и достоинством римской девы, словно молнией Зевса, или, как его еще называют, Юпитера, грозный германец протянул ей руку и объявил, что хочет взять ее в жены. Все застыли, ожидая ответа Палпатинии. Но вот прекрасная дева зарделась, кивнула и приняла его предложение… О, спасительница отечества! О зерцало всех женщин! О жемчужина добродетели! Не зря ее прозвали mater patriae, иначе говоря, мать отечества. Именно под ее чутким и нежным наставничеством наш король и стал вторым Октавианом Августом, мудрым, просвещенным и щедрым правителем, который принес в Италию долгожданный мир и при котором расцвели искусства и науки, особенно история! И это неудивительно. Ведь, как мне удалось доподлинно узнать, мать его величества была из древнего рода Органиев-Набериев, к которому принадлежала сама Наберия Падме.
Дальше следует длинный панегирик и три эпиталамы, но я не буду их цитировать, чтобы не утомлять своих слушателей. Скажу лишь, что о встрече Кайло Рейнского и Палпатинии Рей писал еще и Боккаччо в своем труде “О знаменитых женщинах”. Во многом следуя Митакосу, он, тем не менее, утверждает, будто могучий германец, едва услышав ответ прекрасной римлянки, отдал приказ прекратить грабить город, перекинул свою нареченную через плечо и унес в ее покои.
– Я думаю, авторитету Боккаччо можно доверять, – сказала Кира.
И все с ней согласились.
