Текст книги "Декамерон (СИ)"
Автор книги: Монастырь св. Элана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== День первый. История о демоне и отшельнице ==========
В ту страшную и тяжелую зиму, когда во Франции, а также в сопредельных странах продолжала свирепствовать легочная чума, от которой не было никакого спасения, несмотря на все усилия премудрых докторов, – так вот, в ту страшную и тяжелую зиму одна веселая компания прекрасных дам и благородных кавалеров решила удалиться из зачумленного Парижа в Нормандию – в обитель святого Элана, известную свой богатой библиотекой, широтой взглядов и образованностью братии, а также – не в последнюю очередь – своими кальвадосом и сидром.
Разместившись в уютном странноприимном доме, они коротали время у камина, читая, музицируя, беседуя обо всем подряд и попивая кальвадос. В основном, конечно, все обсуждали романы из монастырской библиотеки.
– Воля ваша, – сказал как-то вечером один из молодых людей, назовем его Бенуа, – но мне очень жалко этого брата Дофельда из романа о монастыре дьявола. Он ничем не заслужил подобного отношения!
Все согласились.
– Знаете, что я подумал? Что… в библиотеке монастыря явно не хватает истории о том, как брат Дофельд посрамил дьявола. И я вам ее расскажу!
***
Брата Дофельда постоянно донимал демон Кайло Рен. То на колокольню затащит, то в нужник головой окунёт, то просто выскочит из-за угла и напугает до заикания. Брат Дофельд поначалу сносил все с терпением, достойным святых отцов-пустынников. Но потом приуныл, начал прикладываться к бутылке и едва не ушел из монастыря. Поборов, однако, искушение, он укрепил свой дух и решил одолеть демона хитростью. Однажды вечером, заметив огромную черную тень в углу клуатра, брат Дофельд вздохнул и сказал:
– Скажи мне, демон, правду говорят, что ты пришел донимать братию нашего монастыря после того, как тебя посрамила одна девица?
– Какая девица?! – взревел Кайло Рен, и бедный брат Дофельд почувствовал, как его горло сжала невидимая рука и потащила к демону.
– Святая отшельница Рей… Рей… хильдис… – прохрипел брат Дофельд.
– Ложь! – прорычал демон.
– Сказал отец лжи, – со всей возможной в данной ситуации ехидностью парировал Дофельд. – Говорят, ты пытался ее обольстить, но она так отходила тебя палкой, что…
Рука, державшая его за горло, разжалась, и бедный монах рухнул на пол.
– Говорят! Я им покажу, как меня порочить! – закричал демон так, что у Дофельда заложило уши. – Я им покажу «святую отшельницу!»
С этими словами Кайло Рен превратился в черный вихрь и вылетел из монастыря, разметав черепицу на крыше трапезной.
Брат Дофельд вздохнул. Девица Рейхильдис, конечно, была отшельницей, но не очень святой. Норов у нее был крутой, а рука тяжелая, что мог засвидетельствовать брат Тидоний, который как-то на свою беду решил напомнить ей про десятину. Бедняга до сих пор хромал!
Демон Кайло Рен не вернулся ни в эту ночь, ни на следующую…
***
– Но… Не обижайте дьявола так уж сильно, – очаровательно покраснев, сказала одна из дам. – Ему тоже нелегко приходится!
– О, не беспокойтесь! – галантно ответил Бенуа. – В этой истории все останутся довольны…
***
Отшельница Рейхильдис, плотно поужинав, готовилась отойти ко сну. Сняла платье, оставшись в одной сорочке, и начала причесываться. Ее полностью устраивало одиночество, хотя… временами все же бывало скучно. И холодно долгими осенними ночами, несмотря на шерстяное одеяло и овечьи шкуры.
– Боже, – воскликнула она в минуту слабости, – пошли мне кого-нибудь… кого-нибудь… горячего!
И в этот миг… ее маленькая лачуга задрожала, словно от урагана, и прямо перед Рейхильдис появился полуобнаженный мужчина в черных штанах с высокой талией.
– Ты! – зарычал он, зыркая на нее горящими, словно уголья, желтыми глазами. – Как ты посмела распускать обо мне…
“Ох уж мне эти разгневанные мужчины и их дурацкие обвинения!” – с раздражением подумала отшельница, схватила лежащий рядом посох и ударила его по голове.
Он ойкнул и без чувств повалился прямо на ее кровать.
Рейхильдис взяла веревку и как следует его привязала. Мужчина – очень, хм, рослый и широкий – занял собой всю ее узкую кровать. Отшельница примостилась на краешек. Но это было неудобно, так что она, немного подумав, села на него верхом и как ни в чем не бывало продолжила причесываться.
Наконец мужчина приоткрыл глаза.
– Где я? – недоуменно пробормотал он, еще не до конца придя в себя.
– У меня… ммм… в гостях. Что тебе от меня надо?
Он дернулся, пытаясь порвать путы, но веревка была крепкая. С тех пор как ее освятили в церкви, она не лохматилась, не стиралась, и узлы всегда выходили просто на загляденье.
– Лживая змея! – гневно выкрикнул мужчина. – Ты ответишь за свою клевету!
– Клевету? Да я тебя даже не знаю!
Рейхильдис отложила гребень и наклонилась, чтобы получше рассмотреть свою… добычу. У него был крупный нос и красивые чувственные губы. Черные густые волосы и белая кожа. А это что же? У него были… рожки? В волосах прятались маленькие – и очень миленькие – витые рожки: тоже черные, но с красноватым отливом…
– А кто рассказывал, будто я пришел тебя соблазнить, а ты отходила меня посохом?
– Ну, я же и правда отходила тебя посохом! – самодовольно улыбнулась она, легонько стукнув его пальцем по носу. – А ты пришел меня соблазнить?
Она наклонилась еще ниже. И заметила, как его взгляд скользнул в вырез ее сорочки…
– Н-н-нет, – сглотнув, ответил он.
– Точно? – переспросила Рейхильдис, погладив его по одному рогу, который оказался неожиданно бархатистым на ощупь.
– О-о-о-о-о… – простонал он, закусив губу – Т-т-точно. Я пришел, чтобы тебя…
Продолжая гладить рог, Рейхильдис чуть сдвинулась вперед. Потом назад. Еще раз вперед…
– Чтобы меня что?
Он молчал, тяжело дыша.
– Ну же, отвечай, не бойся. Ты же знаешь, я это чувствую…
– Я тоже кое-что чувствую, святая отшельница! – наконец совладав с собой произнес он, коварно усмехаясь. – Что тебе холодно… Одиноко! Ночами, не в силах уснуть, ты мечтаешь о том, чтобы тебя кто-нибудь согрел…
– Так ты пришел, чтобы меня согреть? – промурлыкала Рейхильдис, положив руку ему на грудь. – Ты и правда очень теплый. Горячий… Если бы я знала, я бы не стала бить тебя посохом. Но ты же понимаешь, привычка: бедную девушку всяк норовит обидеть. Как тебя зовут?
– Кайло… – Он охнул, когда ее рука скользнула ниже. – Рен.
Она хищно облизнулась.
– А я Рейхильдис.
– Сейчас ты меня развяжешь… – начал он, глядя ей прямо в глаза.
– Ну уж нет, – перебила отшельница, хрипло засмеялась и потянулась к поясу его штанов.
Демон снова задергался, шумно задышал сквозь стиснутые зубы. Рейхильдис, продолжая наслаждаться выражением его лица, стянула штаны с его бедер и вдруг почувствовала под ладонью… еще один рог? Такой же твердый и бархатистый на ощупь, только очень больш… О! Она взглянула вниз – это был не рог. Это был… это…
– О-ох… – вырвалось у нее вслух.
Какой горячий и огромный! Демон меж тем явно наслаждался ее растерянностью.
– Понравилось? Такого еще не видела? – нечестиво усмехнулся он. – Так развяжи! Я покажу тебе, как этим пользоваться!
– Зачем… я и сама… догадываюсь, – мурлыкнула Рейхильдис, уже взяв себя в руки. Она приподнялась – так, чтобы этот рог, который был не рог, оказался между ее ног – и медленно опустилась. – Лучше всего греться изнутри, верно?.. Ты готов и я… го…то…ва…
Они вскрикнули одновременно. Отшельница никак не ожидала, что это будет так… много! А демон… Она не знала, чего он ожидал или не ожидал, но его красивые чувственные губы вдруг приоткрылись, брови сдвинулись, словно он испытывал небесное блаженство и адскую муку одновременно.
О, так оно и было! Мучительно сладко, обжигающе горячо…
Рейхильдис начала двигаться, дразняще, соблазнительно скользя, привыкая к тому, что так блаженно и жарко наполняло и распирало ее внутри. Раз… другой… третий…
Демон снова забился, пытаясь вырваться из пут, выгибаясь, яростно толкаясь в нее бедрами, изо всех сил желая навязать ей свою волю. Но Рейхильдис двигалась по-своему…
– Быстрее! – прошипел он. – Быстрее или…
– Или?.. – выдохнула она со стоном.
Он рыкнул было в ответ и тут же тоже застонал, потому что отшельница, переводя дух, наклонилась и взялась для равновесия за его рожки. Сжала их обеими руками…
– Отомщу… – яростно шепнул он, глядя ей в глаза. – Жестоко… за все… отомщу-у…
У Рейхильдис от этих слов по спине пробежали мурашки. О, демон был опасен! Страшен и гневен, но при этом так восхитителен и горяч. А его рожки и… то, что оказалось не рогом…
Отшельница снова приподнялась и опустилась, изменив положение, прижавшись ближе, все еще держась за рожки. Ей стало жарко. По виску потекла капелька пота. О да, он ее согрел, даже очень, он ее воспламенил… И вдруг…
Она почувствовала, как что-то скользнуло ей по бедру. Упругое и ловкое. Рейхильдис изумленно обернулась – черный кожистый хвост с плоским и заостренным на самой вершине кончиком скользил по белой коже ее ноги. Демон его… вытащил? Этого следовало бы ожидать! Хвост по-хозяйски обернулся вокруг ее бедра, потом отпрянул и снова обхватил. Рейхильдис вздрогнула от щекотного ощущения, хотела смахнуть его рукой и тут же с ужасом поняла, что ее руки… ее руки как будто прилипли к рогам демона! Она не могла ими пошевелить! Теперь настала ее очередь дергаться и пытаться вырваться, а Кайло Рен не сводил с нее горящих торжеством глаз, ставших непроницаемо черными от страсти.
– Попалась… – выдохнул он довольно.
Хвост взобрался по ее ноге снова. Поднялся выше. Легонько шлепнул ее по приподнятому вверх заду…
– Как ты смеешь! – взвилась она, но вырваться не получалось: руки были намертво прикованы к рогам, а ногами в таком положении двигать было невозможно.
– Смею, – усмехнулся он. – Ты же посмела? Вот и получай.
Рейхильдис зашипела в гневе, разъяренная, задергалась снова, а хвост опять легко ее шлепнул и потом вдруг…
…скользнул ей между ног. Расположился уверенно, именно там и так, как было необходимо…
Она вскрикнула, невольно пытаясь направить его движение. И он двигался! Он гладил ее, похлопывал, гладил снова, всячески вертелся, дразнил, трогал такие места, о которых она даже не подозревала, нажимал, ласкал… Рейхильдис совершенно потерялась. Она уже не помнила себя, не думала ни о чем и только громко бесстыдно стонала, неумолимо приближаясь к вершине наслаждения, вот сейчас, сейчас, сейчас…
Но хвост вдруг остановился. Не хватило всего лишь мига, чтобы она узрела райское блаженство.
– Ну же! – в отчаянии вскрикнула Рейхильдис.
– Развяжи, – потребовал демон.
– Нет! – Она мотнула головой.
– Тогда и я нет.
Хвост снова скользнул ей между ног. Дотронулся и отодвинулся. Дотронулся снова. Отодвинулся. И снова… вот здесь, вот-вот же… и снова нет!
Это была пытка. Рейхильдис застонала, понимая, что уже не вынесет этого.
– Хорошо! – чуть не прорыдала она и почувствовала, что ее руки тут же отлепились от рогов. – Но с условием…
– М-м-м? – поинтересовался Кайло.
– Ты доведешь меня… ты доведешь дело… ты закончишь, что начал!
– Сделка, – кивнул он довольно, и Рейхильдис дрожащими пальцами принялась распутывать узлы на веревке.
Едва оказавшись развязанным, Кайло тут же рывком перевернулся и подмял ее под себя. Прижал обе ее руки, заставляя беспомощно лежать на спине, сдавшись ему, – точно так же, как только что лежал под ней сам.
– А теперь, – сказал он со вкусом, разглядывая ее губы, прежде чем захватить их в поцелуе. – Я тебе… отомщу…
И она вскрикнула в восторге, почувствовав, как ее снова наполнило распирающим изнутри жаром…
Он мстил ей до утра – и хвостом, и рогом, который не был рогом, и пальцами, и снова хвостом, а потом она мстила ему, а потом он снова мстил ей. Он выполнил сделку и не раз, как следует показав чуть не посрамившей его отшельнице, кто тут князь тьмы. Но и она ему показала, что тоже не зря огрела его посохом. Так что оба остались не в накладе.
А утром, сладко потянувшись, Рейхильдис погладила бархатистый твердый рог и сказала задумчиво:
– А знаешь, что, Кайло? Давай ты останешься у меня…
***
Демон Кайло Рен как будто забыл про монастырь, и брат Дофельд наконец вздохнул свободно. Через какое-то время, покинув монастырь по поручению аббата, брат Дофельд сбился с пути. Уже в сумерках он решил перейти реку вброд, упал в воду, и его понесло течением. Брат Дофельд непременно бы утонул, если бы его не подхватили невидимые руки и не отнесли на берег.
– Рейхильдис передает привет, – произнес знакомый голос.
– Кайло Рен! – воскликнул Дофельд, но ему никто не ответил.
Он перекрестился и пошел в монастырь.
***
– Так кроткий брат Дофельд посрамил дьявола, – подытожил Бенуа. – Но дьявол, как могли убедиться милые дамы, в обиде не остался!
========== День второй. Свет невинности и средоточие тьмы ==========
Выслушав историю об отшельнице и демоне, другой молодой человек, назовем его Жак, усмехнулся и сказал:
– По крайней мере, в этой истории демон не обратился к свету, едва добравшись до… того самого места, да простят меня милые дамы.
– Дамы, между прочим, – тут же возразила ему бойкая на язык красавица Офелия, сверкая глазами, – знают об “этом месте” гораздо больше вашего, господа.
Жак немного смутился, но продолжил пикировку:
– И что же, оттуда исходит дивный свет, ведущий к спасению?
– А об этом, – сказала Офелия, – я расскажу вам вот такую историю…
***
Однажды к отцу Дофельду пришла на исповедь девица Рейлина.
– Я грешна, святой отец, – сказала она.
– Господь милосерд, – отозвался священник. – Расскажи же мне все, ничего не утаивая.
– Меня преследует один… один мужчина, – прошептала Рейлина.
Отец Дофельд вздохнул. Готовясь встать во главе прихода святого Масентия, он, конечно же, проштудировал руководство для исповедников. Особенно тот его раздел, который касался женских грехов. О большей части того, что там было перечислено, юный отец Дофельд даже понятия не имел. (Ох, какое его тогда охватило искушение… Он едва не предался греху рукоблудия!) Но у девиц прихода, как оказалось, можно было не выпытывать подробности их греховных дел и помыслов, они все выкладывали ему сами. Особенно этим отличалась Базин, которую дьявол постоянно искушал видениями с участием – страшно сказать! – самого отца Дофельда! Только у девицы Рейлины были совершенно приличные грехи. И вот теперь и она…
– Что за мужчина? – скрепя сердце, спросил отец Дофельд.
– Колдун или дьявол!
– О? – Это было что-то новое.
– Он появляется из ниоткуда! Никто его не видит, кроме меня! И когда я в него кинула кочергой, она пролетела сквозь него!
– И что же он делает, дочь моя? Не бойся рассказать мне все.
– Он… он… – шмыгнула носом Рейлина, – меня искушает…
– Чем?
– Едой…
Ну конечно же. Если у Рейлины и было слабое место, то это еда. Неудивительно, учитывая, что бедная сирота жила впроголодь.
– Вчера принес каплуна и большую головку сыра… – прошептала та. – А третьего дня – коврижку и окорок. Огромный, прям с его… ммм… бедро. А в прошлую пятницу, стыдно сказать, святой отец, колбасу, толстую, как…
– Я понял! – перебил ее отец Дофельд.
Будучи девушкой невинной, Рейлина порой могла ляпнуть такое, от чего покраснела бы и Базин.
– И я не устояла, – зарыдала Рейлина.
– О?
– Я ела мясо в пятницу!
– И это все?
– Разве этого недостаточно, чтобы попасть в ад?
– Дочь моя, – успокаивающе сказал отец Дофельд, – раз ты покаялась, то Господь тебя простит. Прочитай двадцать раз “Отче наш” и тридцать раз “Аве Мария” и продолжай соблюдать постные дни. А если этот демон еще что-то от тебя потребует, непременно мне расскажи. Обещаешь?
– Да, святой отец. Обещаю.
***
Девица Рейлина пришла на исповедь через неделю и сразу начала рыдать.
– Что случилось, дочь моя? – обеспокоенно спросил отец Дофельд.
– О, святой отец! Такое… такое! Не могу сказать, стыдно!
– Смотрел ли он тебе в глаза? – начал отец Дофельд, вспомнив руководство для исповедников. – Похотливо?
– Смотрел!
– Брал ли за руку?
– Брал! Ох, святой отец, какая же я грешница!
– Просил ли обнажиться?
– Нет.
– Нет?
– Он сам, святой отец! – затараторила Рейлина. – Появился в моей спальне в одних штанах! Я так и обомлела! Такой… большой… широкий! Такой…
– Говорят, у демонов нет пупка, – прервал ее священник.
– Не видела, святой отец, у него так штаны высоко сидели… А вот соски видела, святой отец, если у демонов что-то…
– Нет! – снова перебил ее отец Дофельд, – Это… неважно. Что же было потом, Рейлина? Помни, нельзя ничего утаивать на исповеди!
– Он исчез, – ответила та.
– И все?
– И… Мне стало так томно, святой отец, так жарко, и прям вот между ног как будто огонь разгорелся! Я посмотрела, а там… Там свет! Яркий такой! Я сразу побежала к колодцу за водой и в ведро села. И все прошло.
– Ох… – выдохнул пораженный отец Дофельд.
Какой чудесный феномен! В его, Дофельда, приходе! Словно в древних сказаниях! Надо непременно доложить епископу…
– Это, Рейлина, свет твоей чистоты и невинности. Если дьявол его увидит, то непременно убежит посрамленный.
– Да? Вот спасибо, святой отец, теперь-то я точно от него избавлюсь!
***
Девица Рейлина, немного успокоившись после исповеди (хорошо, что отец Дофельд такой понимающий, как всему приходу с ним повезло!), решила доесть принесенный демоном пирог с марципаном. Какой же он был вкусный! Какой же он был… большой… надежный… Демон, а не пирог.
– Я починил тебе забор, – внезапно раздался совсем рядом его низкий, брахатный голос.
Ох! Проклятый искуситель опять был в одних штанах!
– Забор… – выдохнула Рейлина.
Как он о ней заботился! Решал все ее проблемы, кормил… А сам был такой… С такими кудрями! С такими глазами! И губы у него были прям как вишни, которые он ей принес на этой неделе…. Снова почувствовав тот самый жар, о котором она рассказала отцу Дофельду, Рейлина поняла, что настало время действовать. Ей, конечно, было жалко, что посрамленный светом ее невинности демон убежит и больше не будет приносить ей еду и ремонтировать ее маленький домик, но… ведь главное – это спасенная душа, не так ли? Нет, ему не увлечь ее на темную сторону греха! Решительно упав на кровать, Рейлина задрала юбку, и комната озарилась дивным светом.
– О! – выдохнул демон. – Я… Рейлина, твой свет… Такой манящий…
– Разве он не заставляет тебя бежать? Ответь мне, демон Кайло Рен!
– Я… не совсем демон. И нет, не заставляет. Наоборот, твой свет заставляет сожалеть о том, что я стал слугой тьмы. Он указывает мне дорогу к спасению! Позволь же, Рейлина, благоговейно приложиться к источнику этого сияния, как к святым мощам!
«Почему бы и нет?» – подумала Рейлина. Отец Дофельд ей ничего такого не запрещал. Что может быть богоугоднее, чем спасти заблудшую душу?
– Приложись, – ответила она, и свет стал еще ярче.
Кайло Рен приложился губами к теплому и влажному источнику неземного света и почувствовал, как все его естество воспряло, напряглось и возжелало очиститься от скверны греха. О, к чему ему теперь все его богатства, знания, власть! Он жаждал спасения! Жадал вернуться к добру, самому стать частью этого дивного света! Никогда, никогда он не чувствовал такого душевного жара, такого благочестивого экстаза!
Словно паломник, он благоговейно прикоснулся пальцами к святыне. Свет стал еще ярче, но он не жег и не ослеплял, он звал, манил, требовал, чтобы грешник в него окунулся.
– Чувствуешь ли ты… раскаяние? – выдохнула Рейлина.
– О да, – заверил ее Кайло. – Во мне все рвется к спасению. Но, боюсь, грехи мои слишком тяжки…
– Так продолжай же, – ответила Рейлина, застонав от благочестивого рвения.
– Ах, Рейлина, я думаю, что истинный источник твоего света находится здесь, внутри. Твоя святая невинность!
И точно! Стоило ему показать ей пальцем (а потом двумя), где именно, как свет стал таким ярким, что с ним не сравнилось бы и солнце.
– Ахххх! – закричала она, не в силах больше выносить этот мистический жар. – Обратился ли ты уже к свету?
– Почти! Если я проникну в источник твоего света средоточием своей тьмы, то моя душа очистится.
– Проникни же! О, ты чувствуешь? Чувствуешь, как тебя захлестывает благодать?
– О да! Это почти невыносимо! – ответил демон.
Неужели сейчас произойдет чудо, и он войдет в лоно… церкви?
***
«Много же у него грехов!» – подумала Рейлина, глядя на внушительное средоточие его тьмы. Но ее было так просто не запугать.
Готовый к полному покаянию грешник Кайло Рен, положив ладони ей на оба колена, осторожно развел ее бедра пошире, чтобы тьме было легче встретиться со светом. Ей захотелось закрыть глаза, так хорошо было ощущать его теплые руки… Он наклонился ниже. Какой же жаркой и твердой была его тьма!
– Ох! – воскликнула Рейлина.
Тьма едва вошла в нее, а она уже почувствовала всю тяжесть накопившихся грехов. Кайло двинулся чуть глубже, и ее свет даже немного потускнел от того, что тьма внутри нее всё так и распирала. Но добрая христианка Рейлина была готова на всё, даже на мученичество.
– Я очень… очень грешен, – со стоном выдохнул Кайло, чуть отодвигаясь и тут же снова погружая в нее свою тьму. – Но спасение… уже близко…
– Но мой свет… – Рейлина не смогла даже договорить и прикусила губу, потому что ей было так… странно, немного трудно и в то же время прекрасно.
– Скоро поглотит тьму и станет еще ярче, – сказал он, опять касаясь пальцами источника света.
И точно! Словно устыдившись, тьма отступила, и свет разгорелся опять. Тьма, конечно, вернулась снова, но и свет не отступал, они словно боролись, то сливаясь, то разъединяясь, под стоны и вздохи благочестивой девы и кающегося грешника. А потом свет стал разгораться все сильнее, он разгорался и разгорался, пока не поглотил их обоих, озарив полгорода ярчайшей вспышкой.
***
– Чувствуешь ли ты раскаяние? – спросила Рейлина, когда к ней вернулся дар речи.
– Да, – твердо сказал он. – Совершенно искреннее. Я отрекаюсь от своих грехов и становлюсь на путь благочестия. Но он труден, и я боюсь сорваться. Поможешь ли ты мне его пройти, милая Рейлина?
– Конечно, Кайло…
– Мое настоящее имя Бен.
– О, – счастливо прошептала она, – Ты и вправду изменился.
– Конечно, душа моя. Хочешь цукатов? Я как раз хотел тебя сегодня порадовать.
– Да, прошептала она. Ах, ты такой заботливый…
– Только с тобой. Но я обещал стать лучше и стану, – сказал он, взяв неизвестно каким образом оказавшуюся у кровати тарелку со сладостями.
– Мммм….
Цукаты были такие сладкие… И через некоторое время в комнате опять стало светло.
Лежа в постели, они коротали время за едой и благочестивой беседой. Это было прекрасно, но Рейлина знала, что ей нельзя почивать на лаврах. Разве отец Дофельд не говорил, что грешники часто возвращаются к былым грехам? И она протянула руку к средоточию тьмы, чтобы на всякий случай проверить, насколько Бен был стоек в вере. О! Он был… стоек, но все же… Кто знал, какие сомнения одолевали его душу?
– О, Рейлина! – воскликнул он, – Я не сомневался, что ты всегда готова протянуть руку помощи, что ты не дашь мне оступиться! Крепче, молю, не дай тьме вновь вернуться, прогони ее, исцели меня наложением рук!
Ему было нелегко, она знала! Как он стонал… Каким тяжелым было его дыхание! Ее свет тоже разгорался… Разгорался…
– Поцелуй мира, – выдохнул он, – Молю! Как перед причастием…
Разве она могла отказать страждущему? Разве он могла отвернуться, испугавшись испытания? И она наклонилась и приникла губами к средоточию его тьмы, зная, что та отступит перед ее верой и решимостью! И когда она ощутила языком горечь его изливавшегося потоком раскаяния, то поняла – отныне она посвятит всю себя борьбе с его тьмой. Она будет готова. В любое время дня и ночи!
***
Пусть спасения был нелегок, но благодаря чудесному свету Рейлины Бен Соло вернулся в семью и начал вести благочестивую жизнь. Отец Дофельд не раз упоминал чудо в своих проповедях и даже написал епископу. Тот захотел было сам всё проверить, но Рейлина и ее законный супруг воспротивились – дабы не впасть в грех тщеславия. В конце концов, разве не было обращение Кайло Рена достаточным доказательством? К тому же, ночами у дома, где жили супруги Соло, всегда было светло и без фонарей, и это могла подтвердить даже Базин Неталь.
***
– Кажется, – задумчиво прошептал Жак, – вы многих наставили сегодня на путь благочестия, прекрасная Офелия…
========== День третий. История о музах, соперниках и плагиате ==========
– Где-то я уже такое читал… – задумчиво пробормотал один молодой человек, назовем его Шарль. – Про свет и искушение едой…
– И что из этого? – возмущенно спросил Жак, который как раз галантно поправлял прекрасной Офелии ее подушечку для ног, сбившуюся во время повествования. – Если истории в чем-то совпадают… Значит, они говорят о том, что многих волнует! Так или иначе, друг мой, мне есть что рассказать на эту тему…
Сеньор Бенедетто принадлежал к одному из самых богатых и знатных родов Тосканы. Кто не слышал о его родителях? А о трагической любви его бабушки и деда? А о его почтенном дядюшке?! Но сегодня речь не о них. Бенедетто был и сам по себе весьма примечательным молодым человеком. Да, его нельзя было назвать красавцем, но он был высок и статен, с выразительными черными глазами и буйными кудрями. Кроме того, он отлично фехтовал, был начитан, неплохо пел.. Словом, многие дамы были бы рады – очень рады! – его вниманию. Однако все их усилия завлечь сеньора Бенедетто в свои пленительные сети были напрасны.
Увы, его сердце было занято. Я говорю “увы”, ибо бедный Бенедетто был безумно влюблен безо всякой надежды на взаимность. Его соседка, прекрасная и набожная Реймонда, если и удостаивала его взглядом, то только презрительным или возмущенным. Все было тщетно! Единственное, на что он мог надеяться, – успеть зачерпнуть ей в церкви святую воду, чтобы неприступная красавица коснулась своими нежными пальчиками его ладони. И несчастный Бенедетто, подобно многим молодым людям в наше время, изливал свои чувства на бумаге.
О нет, он не писал любовных вирш, он писал… новеллы. Веселые, можно даже сказать фривольные и непременно с хорошим концом. Действие в них происходило в разные времена и в разных странах – то в туманной Англии во времена короля Ричарда, то где-то в лесах Нормандии, а то вообще в далекой снежной Московии… Но сюжет был во многом похож – обычно речь шла о некоем молодом человеке, который соблазняет свою прекрасную набожную соседку, а она… оказывается далеко не такой холодной, как он думал.
“Ах если бы!” – вздыхал он, глядя ночами в сад.
Новеллы Бенедетто пользовались успехом. Их обсуждали, переписывали, читали тайком или собравшись в кругу друзей… Падре Армитаджио по воскресеньям обличал их с кафедры – с цитатами, к вящему удовольствию одних прихожан, и к возмущению других. Прекрасная Реймонда, увы, была в числе последних… Как она краснела, как гневно сжимала кулачки, как вздымалась ее грудь! Бенедетто не мог оторвать от нее взгляда.
Но не успел он сполна насладиться писательским успехом, как произошло… Впрочем, все по порядку.
Одним весенним вечером Бенедетто зашел в палаццо герцога Снокио, где уже собралась приятное общество. Обычно Бенедетто были рады видеть. Он был душой компании! Но в тот вечер… На него смотрели как-то странно.
– Что такое? Почему вы на меня так смотрите? – спросил он нотариуса Дофельдо.
Тот покраснел и пробормотал что-то неразборчивое. Бенедетто вспылил. Он уже думал схватить нотариуса за шиворот и как следует его встряхнуть, но тут подал голос падре Армитаджио, который последнее время пытался снискать благосклонность герцога и постоянно вокруг него ошивался в надежде на подарки и протекцию.
– У вас появился соперник, мой друг, – ехидно сказал он.
– Соперник?! – удивился Бенедетто. Кто-то ухаживает за Реймондой?
– На литературном поприще, я имею в виду, – пояснил падре, протягивая стопку исписанных листков. – Некто К.Р. Пишет столь же фривольные новеллы… Вот посмотрите!
Бенедетто вырвал у него листки… Вчитался… “Она не могла поверить своим глазам! Ее заносчивый, горделивый сосед благоговейно склонился к ее ногам, шепча слова любви… Он в мольбе тронул ее платье, словно она была ангелом, который мог даровать ему прощение небес. И вдруг его пальцы, чуть приподняв подол, скользнули к ее щиколотке, обвились вокруг, поглаживая нежную кожу… Как горяча была его рука! Ее колени задрожали, когда его ладонь двинулась чуть выше …” Он перевернул листок “И когда ее рука наконец коснулась чего-то большого и твердого… чего ее целомудренные глаза ни разу не видели…” Еще дальше “Лишь ты одна теперь” – шепнул он, и его губы скользнули ниже, к самому…” Да, именно так Бенедетто и представлял в мечтах свое объяснение с прекрасной Реймондой, именно об этом он писал бессонными ночами, глядя в сад…
– Да он у меня нагло списал! – наконец воскликнул он.
– Неужели? А я думаю, что эта новелла появилась раньше вашей. Видите, тут герцог Мантуи упомянут как вполне здравствующий. А он почил в бозе больше года назад. Значит, это было написано до вас. И… Невольно задаешься вопросом, не вдохновлялись ли вы этими новеллами? В конце концов, поговаривают, что с женщинами вы не общаетесь, откуда же вам знать, как… происходит… вот то, о чем вы пишите. А этот К.Р. явно пишет со знанием дела.
Бенедетто вскочил, опрокинув стул.
– Как вы смеете? Вы меня обвиняете в том…
– Я просто интересуюсь! – шутливо запротестовал падре Армитаджио. – Как… ученый… и любитель словесности.
Любитель словесности! Скорее уж губитель! От его занудной подхалимской поэмы “Снокиада” мерли не только музы… но и мухи!
– Это ложь! – сеньор Бенедетто хлопнул ладонью по столу. – Я тоже как-то писал, что король Ричард еще жив, это же не значит, что мое произведение датируется двенадцатым столетием! Так что пусть этот бумагомаратель калякает что хочет! Публика, я уверен, сможет отличить истинное творчество от жалкой подделки!
Публика… Увы! Оказалась слепой! Неблагодарной! А дамы… Дамы, некогда верные читательницы и утонченные ценительницы его слога, просто вонзили Бенедетто нож в спину, наперебой расхваливая мерзавца К.Р. и то, как он расписывал чувства и ощущения соседки. Мол, это им было более близко! Особенно им понравилось описание того, как влюбленный сосед припадал поцелуем к покрытому росой бутону, скрывавшему драгоценную жемчужину, и что при этом испытывала обладательница этого сокровища… Бенедетто, который как раз собирался вставить в очередную новеллу такую же сцену, мог только скрипеть зубами. Ну погодите у меня, думал он. Курицы недальновидные! Я вас еще пропесочу! Всех вместе и каждую по отдельности! Вы просто… беситесь, что я с вами холоден, что я верен своей Реймонде!
О, превратности фортуны! Даже проклятый падре теперь громил с кафедры новеллы его соперника и зачитывал его цитаты! И вот, когда о том, что завистник Бенедетто просто списывал все свои новеллы у гения К.Р., начали шушукаться почти в открытую… несчастный писатель решил действовать. Он быстро сочинил гневное письмо, обвиняющее подлого К.Р. в плагиате, и вызвал вора на дуэль… на мечах или на перьях! Да, он готов был встретиться с этим К.Р., и пусть каждый из них напишет новеллу на заданную тему. Тут-то сразу станет понятно, кто талант, а кто вор и выскочка!
