Текст книги "Оковы безумия (СИ)"

Автор книги: MissMercy97

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Драко вглядывался в силуэты, выходящие из автомобиля, и его дыхание сбилось. Сердце ушло в пятки, когда он заметил Грейнджер – исхудавшую, бледную и потерянную. Она шла рядом с Поттером и наотрез отказалась брать его руку, упрямо закачав головой.

Её вещи появились сегодня с утра в прихожей, и эльфы быстро перенесли их в комнату, аккуратно разложив по местам – повесили картины в пастельных тонах на пустующие стены, расставили сказки на книжные полки и разложили вещи по ящикам, чтобы Грейнджер было легче искать их.

Внутри её комнаты пахло свежескошенной травой и пергаментом – запахами Амортенции Грейнджер. Драко решил не добавлять в этот аромат нотки мятной зубной пасты и… волос Уизли. Драко едва не подавился чаем, когда Грейнджер призналась ему в этом, пытаясь скинуть всё на глупую подростковую влюбленность.

– Малфой.

– Поттер.

Сухое рукопожатие закончилось быстро. Грейнджер подняла глаза на Драко, и тот пытался ухватиться хотя бы за крохотную вероятность заметить в них что-то, но нет. Пустота.

Они прошли через коридор, и Поттер резко замер.

– Я скрыл ту часть Поместья, – сказал Драко, увидев краем глаза, как тот выискивал дверь в зал. – Чтобы она туда случайно не забрела.

Поттер кивнул и уткнулся взглядом в спину Грейнджер, которая шла впереди. Драко старался усмирить дыхание, которое, казалось, перестало ему подчиняться. Лёгкие слишком усиленно циркулировали воздух внутри, и голова едва не пошла кругом.

Преодолев лестничный пролёт, Драко чуть не приобнял Грейнджер за талию, как привык это делать. На ней была лёгкая водолазка со свободным горлом на несколько размеров больше неё и мешковатые джинсы с белыми кедами.

Отворив дверь в комнату, Драко шагнул внутрь первым. Грейнджер замерла на месте, оглядывая стены и глубоко дыша через нос. Солнечные лучи красиво заливали комнату, а из высоких окон открывался вид на казавшийся бесконечным лес. Драко наложил заклинание, чтобы птицы, пролетающие мимо дома, не приближались на слишком маленькое расстояние и не пугали своими криками Грейнджер.

Поттер шепнул ей на ухо, и она, дёрнувшись, подалась вперёд.

– Это твоя комната, – тихо начал он, встав рядом с Драко. – Мы с Джинни будем приходить к тебе, хорошо?

Драко удивлённо уставился на Поттера, но тот отмахнулся от его взгляда и продолжил:

– Мы любим тебя, Гермиона.

Она, никак не отреагировав, двинулась к кровати и провела рукой по покрывалу. Подушечками пальцев ощутив мягкость, Грейнджер прикрыла веки.

– Отдых, – Драко впервые услышал её голос за долгое время, и крупица его судорожного мужества была окончательно загнана в тупик. Он явственно ощутил запах – запах страха.

Грейнджер мягко опустилась на кровать, скинув обувь на пол, и уткнулась лицом в подушку.

Поттер, взглянув на время, кивнул Драко на дверь.

– Она разговаривает? – проскользнув в коридор и аккуратно закрыв за собой, спросил Драко.

– Отдельные слова. Когда чего-то хочет, – ответил Поттер, направившись к лестнице. – Я зайду через пару дней.

– Не надо. Няньки мне не нужны.

– Это будет сложно, Малфой, – его голос эхом прошёлся по лестнице. – Особенно по вечерам.

– Уйми своего внутреннего героя. Иди и заботься о своей Уизли, а я позабочусь о своей… Грейнджер, – Малфой скрестил руки на груди и, спустившись вниз, проводил Поттера к двери. – Что происходит по вечерам?

Поттер оцепенел и, развернувшись наполовину, резко опустил плечи и голову.

– Она может начать кричать. Но трогать…

– Уизли говорила о том, что прикосновения под запретом. Что тогда делать?

– Быть рядом, Малфой, и не забывай о зельях.

***

И он был рядом.

В первую ночь Грейнджер мирно спала без явных признаков беспокойства. Она лишь иногда дёргала ногой во сне и продолжала царапать ногтем ладонь, как делала это раньше. Пустые флаконы с зельями мигом убирались эльфами, которые, по приказу Драко, перемещались максимально тихо, и даже Ронни – самый громкий эльф во всём чёртовом мире – вёл себя правильно.

Спустя три дня Драко проснулся от крика. Протяжного и до боли знакомого. Он находился в кресле в центре её комнаты, где обычно засыпал после того, как давал ей принять зелье, и просыпался, чтобы дать новое.

Пики появился тут же, держа в руках флакон с зелёной настойкой. Драко выхватил склянку и бросился к Грейнджер.

Она взвыла, соскочив с кровати, и тут же упала вниз, желая отползти в угол.

– Вот, Грейнджер, иди сюда, – ласково шепнул Драко, протягивая ей флакон. – Всё хорошо. Всё будет хорошо. Грейнджер, смотри на меня и слушай мой голос. Ты в безопасности.

– Боль, – жалобно простонала она, в слезах скорчившись на полу.

– Я не причиню тебе боль, – Драко старался, чтобы его голос не дрожал. – Выпей это, и боль уйдёт.

Грейнджер схватила флакон трясущимися руками. Как только жидкость полилась ей в рот, она скривилась и выронила зелье. Оно полилось наружу, по её губам и подбородку.

Ночные тени сгустились ещё больше за окном, пока не слились в сплошную тьму. Драко не мог собраться, и ему казалось, что он слышал, как холодный пот капал с его скорбного лица на пол, орошая, будто слезами, ковёр.

Она успокоилась и несколько раз громко выдохнула. Драко держал руку на весу, словно надеясь к ней прикоснуться. Грейнджер оглядела его и, самостоятельно поднявшись на ноги, направилась к постели, уснув через пару мгновений, лишив Драко сна на ближайшие дни.

Прошла неделя, за ней ещё одна, а потом ещё.

Лучи утреннего солнца, пробивающиеся сквозь лёгкие занавески, которые Драко обновил во всем Поместье, подрагивали и колебались, когда тень Грейнджер пересекала их, слоняясь по особняку.

Драко, не без внутренней дрожи, прижался к стене, наблюдая, как Грейнджер провела пальцем по нескольким корешкам книг, стоявших в шкафу в их зале. Она неожиданно развернулась к нему лицом. Её каштановые волосы были распущены, отсвечивая на солнце медью. Глубина древесного цвета блестела в её глазах. Это было чуть ли не излишество красоты.

Их глаза встретились, и Грейнджер задержала взгляд, выжидательно глядя на Драко. Он не понял, что она хотела сказать этим, и тогда Грейнджер сделала шаг к нему.

– Чай, – тихо произнесла она, подойдя к Драко.

Он оцепенел. Глаза Грейнджер смотрели на него с сосредоточенностью, какая говорит обычно об испытываемом страдании или напряженной работе ума, или о том и другом одновременно. Ненакрашенные губы были тёплого розового цвета, и, когда она приоткрывала их, между ровными белыми зубами, виднелся кончик языка.

Пики возник тут же, опустив глаза в пол, но Драко знал, что того едва ли не трясло от желания завизжать от радости, что Грейнджер впервые сказала хоть слово, а не просто кричала и мычала.

Драко кивнул Грейнджер в сторону дивана, но, заметив её испуганное лицо, попросил отвернуться на мгновение. Она недоверчиво покачала головой. Выдохнув, Драко взмахнул палочкой и превратил диван в те самые кресла, на которых завязались их отношения.

***

– За последнее время было всего два приступа, – ответил Драко, взглянув в мерцающую черноту глаз Поттера.

– Ты же не забываешь давать ей зелья?

– Нет.

– Не прикасаешься?

– Нет, – пробормотал Драко, сцепив зубы.

– Она спит одна?

– Я сплю в кресле в её комнате, – создалось впечатление, что это была исповедь на коленях.

– Всё время ты… спал в кресле?

– Да, Поттер. Это, знаешь ли, прагматично. Если понадобится моя помощь, я всегда рядом. Не в этом ли была суть?

Последовала долгая пауза. Драко вспомнил слова своей матери, что в нас всех таится особая разновидность гнева, которую мы приберегаем для тех, кто желает нам добра. И именно эта разновидность начала нарастать в Драко, и он сжал челюсти, чтобы не дать ей выплеснуться наружу.

– Это моё дело – как себя вести и где ночевать. Состояние Грейнджер – мой приоритет. И уж поверь, я могу вытерпеть затёкшую шею или копчик, Поттер, – его взгляд задержался на вмятинах на носу собеседника, оставленных очками, которые он решил протереть.

– Ты хороший человек, Малфой. Только такие люди могут проявлять такую любовь.

– Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не лез ко мне с…

– Увидимся через две недели.

Грейнджер оказалась в дверном проёме, прикрыв глаза от солнца, хотя оно уже и не было таким ярким, а затем перевела усталый взгляд на Драко. Тот кивнул ей, и она пошла по коридору и, когда звуки её шагов стихли, он уставился на Поттера.

– Закроешь дверь за собой.

***

В первый момент Драко это показалось абсолютно ненатуральным и нелепым. Грейнджер расположилась в кресле и самостоятельно налила ему чай в фарфоровую кружку. Устремлённый в него взгляд пригласил Драко сесть напротив.

Сердце сделало кульбит, подпрыгнув до горла и спустившись к пяткам, чтобы затем вернуться на место. Драко аккуратно опустился в кресло, закинув ногу на ногу и сжав руки на коленях.

– Ты чего-то хочешь? – спустя пару секунд спросил он, наблюдая, как горячий пар над чашками рассеивался в воздухе. Грейнджер положительно кивнула. – Почитать? – отрицательный ответ последовал незамедлительно. – Сладкого? – такая же реакция. Драко поднял брови в задумчивости, перебирая в голове все возможные варианты. Но Грейнджер избавила его от поисков. Она протянула ему руку над столиком ладонью вверх. – Взять? – положительный резкий кивок головой словно поджег фитиль от бомбы внутри Драко.

Нерешительно он подался плечами вперёд, опустив ногу на пол. Незаметно для неё Драко провёл ладонью по джинсам, чтобы убрать лишнюю влагу с кожи, и коснулся её руки. Она издала короткий писк и громко сглотнула. Её пальцы напряглись и выпрямились. Драко аккуратно обхватил её кисть, едва касаясь, и остановился.

Это прикосновение было похоже на всплеск всех эмоций и чувств, которые вообще существовали в мире: радость, отчаяние, горечь, боль, облегчение и любовь. Его захлестнуло цунами, и оно утащило Драко куда-то на дно, а затем выплюнуло обратно на берег.

Грейнджер дёрнула рукой, высвободив её и убрав обратно на колени, подарив Драко надежду, которую он давно утратил.

Спустя пару дней Грейнджер начала позволять ему держать себя за руку на протяжении всего прочтения сказки. Драко специально начал выбирать те, где количество страниц переваливало за двести, скупая почти всё, что могли предложить книжные магазины. Она выработала привычку аккуратно выводить круг по тыльной стороне его ладони, как он часто делал, сидя в кресле и вырисовывая эту геометрическую фигуру на подлокотнике. Грейнджер всё ещё была немногословна, но её горло больше не горело от крика по ночам. Она лишь изредка вздрагивала и просыпалась, ища в темноте Драко, который подрывался вместе с ней и спокойным тоном успокаивал её в течение получаса.

Когда Грейнджер погладила Пики по голове, после приготовленного завтрака, эльф весь сжался и быстро испарился в воздухе. Драко был уверен, что существо в данный момент верещало от радости и плакало, скорее даже, рыдало и билось в истерике.

Грейнджер часто ходила мимо своей палочки, которую Драко поместил в заколдованную стеклянную коробочку. Но ей не хотелось касаться её. В ней не пробуждался огонь. В глазах до сих пор не вспыхивала искра.

– Плед, – произнесли её губы, когда она удобно улеглась на кровать. Драко кивнул и достал из комода нетронутый более нескольких месяцев мягкий плед, сложенный её собственными руками. Он столько раз подавлял в себе желание схватить его и вдохнуть запах Грейнджер, пропитавший ткань. Она коснулась пальцами пледа и отпрянула, затем снова протянула руку и крепко ухватилась за него, следом прижав к груди.

Она погрузилась в сон, проглотив зелье и сжав своё одеяльце.

Иногда выпадали такие дни, что Грейнджер вовсе не хотела видеть Драко, но когда это случалось, он был готов перевернуть всё вверх дном. Она просто закрывалась в комнате и выходила из неё спустя сутки с опухшими и красными от слёз глазами и дрожащими губами. И только спустя время Драко осознал, что это были чувства. Она стала чувствовать не только пустоту, и как бы ему ни было больно думать о том, что в её голове в первую очередь начали появляться образы того, что причиняло ей мучения, Драко оповестил Поттера, что лёд тронулся.

Поттер прибыл на следующий день в то время, когда у Грейнджер по расписанию был дневной сон, который она, как прилежная ученица, всегда соблюдала.

– Что?

– Она плачет. Стабильно раз в три дня, – отчеканил Малфой, и его радостный тон вывел из себя Поттера.

– Плачет? И ты доволен?

– Ты не понимаешь? – закачал головой Драко. – Плач – это эмоция. Да, болезненная, но…

– Если она вспомнила чувство боли, то вспомнит и остальное.

– Десять очков Гриффиндору.

***

Драко не ожидал, что следующей эмоцией станет гнев. И тогда он заметил, как сверкнули её глаза, точнее молнии. Те самые молнии, которые она пускала в него, стоило им начать ссориться.

– Успокойся, – начал Драко тихо, смотря на неё, держащую в руках тяжёлую глиняную ступку для специй. – Опусти её на стол.

Когда он договорил это, то едва успел увернуться от летящей в него посуды. Грейнджер была вне себя, а причина таилась в абсолютно нелепом моменте – Драко сам налил чай, когда она медленно потянулась к сервизу. Он посчитал, что это будет смешно, но теперь ему осталось лишь уворачиваться от тарелок, кружек и всего того, что попадалось ей под руку.

– Грейнджер! – пролетевшее мимо его лица блюдце разбилось вдребезги и разлетелось по углам в виде осколков. Она замерла и пыталась отдышаться. Сомкнутые в жёсткую линию губы от гнева, сведённые до предела брови и вздымающаяся грудь стали признаками ещё одного успешно уничтоженного барьера. – Столько посуды перебила, Мерлин. Пики будет расстроен.

И эта реплика послужила катализатором для уничтожения следующего барьера – жалости. Горячие слёзы вырвались из глаз, и щёки стали вмиг красными. Драко прикусил язык и скривился. Он сделал шаг, оценив её состояние, ещё один, окинув взглядом трясущееся от плача туловище, пока не оказался рядом. Драко поднял руки и плавно опустил ей на плечи. Она оцепенела и замерла. Словно в замедленной съёмке, Грейнджер подняла голову.

Прямой солнечный луч коснулся её ресниц с бусинками слёз на них.

– Пики не обидится. Он тебя любит. Тебя все любят, Грейнджер.

И в это мгновение она обвила его талию руками и прижалась лицом к груди, оставляя влажные следы на рубашке. Тепло, прокатившееся по телу, стало всеобъемлющим. Таким, которое обволакивало каждый атом. И Драко зажмурился, пытаясь не дать скупой слезе соскользнуть вниз.

Словно во сне наяву Драко существовал целую неделю после объятия. Больше Грейнджер не прикасалась к нему, а он не смел вторгаться в её личное пространство самостоятельно. Проснувшись с утра в кресле с затёкшей задницей, Драко испуганно осмотрелся вокруг. Кровать Грейнджер была пуста. Он взглянул на пустой флакончик на тумбе, который, по какой-то причине, не убрали эльфы, и выдохнул. Драко хрустнул позвонками и двинулся на первый этаж.

Грейнджер не оказалось на кухне. Вызвав эльфа, Драко узнал, что она уже полчаса стояла напротив шкафа, где хранилась её палочка.

– Хочешь? – спросил Драко, стараясь сначала громко пройтись по коридору, чтобы предупредить Грейнджер о своём приближении, а затем ещё прокашлялся у двери в надежде не напугать её своим голосом.

Она отрицательно качнула головой и развернулась к нему.

– Не хочу.

Драко с трудом сглотнул, заметив, что под её водолазкой нет лифчика и соски были заметны даже невооружённым глазом. Рвано выдохнув, он несколько раз моргнул, стараясь откинуть такие мысли подальше.

– Ты завтракала? – хриплым голосом спросил он, отведя взгляд в сторону.

Грейнджер положительно кивнула. Она откинула волосы назад и внезапно уставилась в одну точку – точку, располагающуюся чуть ниже пупка Драко. И стоило ему опустить взгляд туда, как его желваки напряглись, а к щекам прилила краска.

– Нам лучше… пойдём на кухню, – пробормотал Драко и, собираясь сделать шаг в коридор, вновь посмотрел на Грейнджер и её ноги. – И надень носки. Простудишься.

Она тихо хихикнула, закрыв рот ладонью, и Драко посчитал, что отныне это – его любимый звук.

Грейнджер отказывалась спать днём. Ворчала и надувала губы, как маленький ребёнок. Было сложно сохранять спокойствие и не злиться, когда она делала лишь глоток зелья, а не до дна выпивала жидкость из флакона. Грейнджер кривилась от горького вкуса и хотела плеваться.

Драко теперь мог касаться её подбородка и проводить пальцем вдоль линии челюсти, чтобы успокоить и убедить Грейнджер, что это необходимо. Одно из таких прикосновений закончилось ещё одной разрушенной стеной.

– Мне… я хочу… – заплетающийся язык не позволял Грейнджер говорит ровно, – чтобы ты спал не там. Не в кресле. Здесь, – она хлопнула ладонью по свободной стороне кровати. – Вот прямо здесь. Можно?

Драко молчал несколько секунд, выискивая в омуте её глаз что-то, и ему удалось наткнуться на тусклый, но такой родной огонёк. Он кивнул, и Грейнджер мягко улыбнулась.

Этой ночью сну не получилось настигнуть Драко. Когда грудная клетка спящей, перевернувшейся во сне Грейнджер оказалась прижата к его боку, он затаил дыхание, всматриваясь в тени на потолке. Это было сродни безумию – ощущать её тепло. Она по-хозяйски закинула на него руку и засопела.

Следующие ночи не отличались от предыдущих. Драко не удавалось смыкать глаза на долгое время, отчего мешки на его лице становились всё более и более тёмными. Он просыпался каждые два часа, чтобы убедиться, что Грейнджер в порядке. И теперь он, дёргаясь от неожиданного пробуждения, подвергался её успокаивающим поглаживаниям сквозь сонную пелену.

Грейнджер касалась его без смущения или надрыва. Она делала это обыденно, естественно, словно так оно и должно быть. Её рука мягко ложилась ему на плечо за завтраком или пальцы выводили круги на ладони во время чтения.

***

Перед Рождеством, когда эльфы украсили Поместье и повесили все игрушки на ёлку, Грейнджер протянула ему небольшой конверт.

– Подарок?

– Да, – коротко ответила она и, замявшись на секунду, продолжила: – Открой на Рождество.

И ожидание праздника никогда не было так губительно для Драко. Он, как ребёнок, вёл отсчёт времени до наступления праздника. Грейнджер слегка закрылась в себе, но целитель предупредил, что была такая вероятность – мозг мог слегка выдохнуться от переполнивших его эмоций и взять перерыв. Она сидела в комнате часами, сжимая в руках плед, и смотрела в одну точку – куда-то в чащу леса за окном, где макушки деревьев были покрыты пушистым снегом.

Рождество наступило, и Драко казалось, что прошла целая вечность. Они вдвоём стояли возле ёлки, и тогда Грейнджер ткнула его плечом и кивнула в сторону подарка.

– Неужели, уже можно? – высоким тоном спросил Драко, подцепив бумагу, чтобы развернуть письмо. Глаза скользнули по тексту и округлились от удивления. Он перечитал ещё раз, а затем снова, пока Грейнджер не выхватила из его рук это чтиво. – Ты уверена?

– Да.

– Точно?

– Нет, поэтому больше не спрашивай, – объявила она, словно заучила это предложение наизусть, предугадав его реакцию.

Драко попытался сглотнуть ком, подступивший к горлу. Грейнджер смотрела на него снизу вверх, от чего небольшие синяки под глазами казались темнее, чем они были. Драко бросил письмо на столик рядом с тарелкой, в которой покоилась недоеденная говядина.

Грейнджер была его слабостью и силой. Его проклятием и даром. Его судьбой?

Он коснулся двумя пальцами её подбородка и повёл ими вверх, очертив челюсть, и, дойдя до уха, аккуратно запустил руку в кудрявые волосы. Грейнджер прикрыла глаза и склонила голову к его ладони. Судорожный вздох сорвался с её губ, когда Драко сглотнул и приблизился к её лицу. Он остановился и распахнул глаза.

– Грейнджер…

Она приподнялась на носочки и нежно прикоснулась к его губам. Поцелуй был подобен шторму, в который попадают моряки, а Грейнджер предстала в роли сирены, из оков которой Драко отныне было не выбраться.

Он провёл языком по её нижней губе и скользнул внутрь. Жар, страсть, желание отошли на второй план, уступив место щекочущему чувству любви. Это не было пожаром, который обычно вспыхивал между ними.

Грейнджер издала тихий всхлип, и он понял – она плачет. Резко остановившись, Драко отстранился, и его глаза забегали по её лицу: щёки были красными и горячими, глаза мокрыми, а влага на губах переливалась в свете камина.

– П-Прости, – стена надломилась, но не была разрушена окончательно. Драко прикрыл глаза и затряс головой.

– Я люблю тебя, – желудок Драко подпрыгнул и замер. Он был не в силах избавиться от писка в ушах. Его веки разомкнулись, а тело задрожало, словно он подцепил лихорадку. – Грейнджер, я… я так сильно люблю тебя. Мне кажется, меня может разорвать от этого чувства, – Драко смотрел на неё – слегка испуганную, смущённую и покрасневшую. – Я… мне следовало раньше сказать это тебе. Я не знаю, почему я медлил. Не знаю, Мерлин, – он опустил руки вдоль тела, пресекая порыв закрыть ладонями лицо. – Я так… я…

– Драко, – Грейнджер, словно выйдя из транса, коснулась его щеки, – я тоже… я тоже люблю тебя, Драко. Мой мозг… он всё ещё сопротивляется иногда. Я даже, – она запнулась, – не могу формулировать свои мысли временами, но я знаю, что чувствую, – ей тяжело дались эти слова, будто они вертелись на языке долгое время, а она никак не могла угнаться за ними и произнести. – Нам будет сложно. Тебе в особенности. Но я люблю тебя.

Это было похоже на монолог. Она словно репетировала его очень долго и наконец смогла выйти на сцену, поборов страх. Барьер всё же рухнул, осталось преодолеть ещё пару маленьких преград.

И из этого состоит жизнь. Люди делают шаг, затем другой. Поднимают глаза навстречу улыбке или оскалу окружающего мира. Думают, действуют, чувствуют. Добавляют свои скромные усилия к приливам и отливам добра и зла, затопляющим планету и вновь отступающим. Несут сквозь мрак свой крест в надежде на хорошее будущее. Бросают храбрые сердца в обещание нового дня. С любовью – страстным поиском истины вне самих себя – и с надеждой – чистым невыразимым желанием быть спасёнными. Ибо пока судьба ждёт их, то и жизнь продолжается.