Текст книги "Ещё один шанс (СИ)"
Автор книги: Miss Spring
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
– Из Москвы. Привет. – "ляпнула" она. Архитектор так и стояла на том месте, где остановилась, словно боясь сделать хоть шаг в его сторону. Мужчина подошёл сам.
– Не ожидал тебя здесь увидеть. – поправив очки тем самым движением, что и раньше, произнёс Денис.
– Я и сама не ожидала себя здесь увидеть. – усмехнулась Саша: – Иру Измайлову жду.
– Ты приехала к ней? – она замотала головой:
– В командировку.
– Как ты? Как живёшь? Семья, дети?
– Семья, дети. – соврала девушка: – Работа. У меня своё архитектурное бюро.
– Архитектурное? – удивился Романов: – Как тебя после нашего иняза, в архитектуру занесло?
– Долгая история. А ты как? Работаешь, конечно, здесь? – спросила Александра, стараясь не смотреть в его глаза. Боль и так разрывала изнутри всё, что можно, и мысленно она молила лишь об одном: чтобы Ирина скорее вышла с заседания.
– Да, работаю… – как-то неуверенно ответил он.
– Тоже семья, дети?
– Двое.
– А мама как? Всё так же руководит?
– Мама умерла. Год уже как.
– Соболезную. – произнесла Саша и отвела взгляд в окно.
В этот момент, дверь кафедры распахнулась и оттуда начали выходить преподаватели.
– Сашка, прости, я задержалась! – Измайлова подошла к ним.
– Мы пойдём. Прощай. – рассеянно сказала архитектор, быстро глянув на Дениса.
– Саш, ты надолго в Ростов? – внезапно спросил он.
– Завтра улетаю. Прощай. – твёрдо ответила Арсеньева и взяв Ирину за руку, направилась к выходу.
* Прио́кско-Терра́сный госуда́рственный приро́дный биосфе́рный запове́дник и́мени Михаи́ла Забло́цкого – особо охраняемая природная территория Российской Федерации. Расположен на левом берегу Оки, в Серпуховском районе Московской области. Единственный государственный природный заповедник на территории Московской области. Входит во Всемирную сеть биосферных резерватов ЮНЕСКО.
Глава 14
Пока Александра была в отъезде, Мещерскому скучать не пришлось: в гости, на несколько дней приехал Глеб. Встреча с братом была невероятно радостной и тёплой. Они долго и много разговаривали обо всём на свете, восполняя то время, которое они провели в дали друг от друга, общаясь лишь по скайпу.
Алексей долго думал, прежде чем решиться на откровение с братом по поводу Александры, и всё же рассказал ему всё и честно, поделившись своими переживаниями.
– Ты же знаешь, как я отношусь к женщинам… Для меня они не более, чем разнообразие в постели, и только. – сказал Мещерский-старший.
– Конечно знаю. Твой список разве со списком Дон Жуана не может конкурировать… – усмехнулся Глеб.
– А с этой девочкой всё как-то иначе. Не получается, как под копирку! Хотел развлечься, закрутить лёгкий, ничего не значащий романчик на время реализации проекта, но, прогадал. Она какая-то неправильная женщина! Ей ничего не нужно, ничем не возьмёшь.
– Неужели есть кто-то способный противостоять твоим чарам?! – воскликнул младший брат: – Я буду аплодировать ей стоя!
– Знаешь, мне как-то наш дед сказал: «Однажды, если повезёт, ты встретишь единственную женщину в своей жизни. На первый взгляд в ней не будет ничего особенного. Потом ты её узнаешь. Возможно не сразу. Но ты увидишь её или заплаканную, или сонную, или болеющую, увидишь родинку на ноге… И поймёшь, что это твоё, родное. И всё, пропадёшь». – вспомнил Алексей.
– Красиво, романтично, но как-то на реальность то не тянет…
– Я тоже думал, сочиняет дед. А увидел Сашку спящей, увидел как бледнеет от боли, когда вёз её в больницу и выяснилось, что всё могло закончится летальным исходом, увидел как она плачет… И понял, что, кажется не придумывал дед.
– Слушай, ну я тебя не узнаю, старший товарищ! – улыбаясь, всплеснул руками Мещерский-младший: – Что она с тобой сделала вообще? Не женщина, а колдунья, в самом деле! Ты только не говори мне, что влюбился! Не поверю!
– Да нет, всё гораздо хуже… Я полюбил её. Взбаламошную, непослушную, вредную, безразличную ко всему Сашку. И что мне делать с этой любовью я не знаю. У меня такое впервые за всю жизнь. Я перед ней себя чувствую мальчишкой. Готов на любые откровения, на любые поступки… Но ей это всё не нужно!
– Слушай, не поздновато ли вы встретились? Сколько ей там? Тридцать?
– Двадцать девять. – отпив вино, ответил Алексей.
– Двадцать один год разницы! Не пробовал повзрослее найти объект для любви?
– Да плевать мне, сколько у нас разницы! Ты понимаешь, когда встречаешь своего человека, эти вещи все становятся незначительными, мельчают… И как странно это чувствовать, прожив почти пол века вот так, без любви.
– Поразительно… Я думал у тебя это в крови: быть вот таким, легкомысленным, что ли… Уж прости, старший товарищ. – усмехнулся Глеб.
– На правду не обижаются. Тем более от тебя, мало́й. Я тоже так думал. Я таким и был, а может и есть… И ты сильно смягчил, когда ограничился одним легкомыслием. А вообще, знаешь, размышлял я тут в последние дни много, и понял: Сашка, она ведь другая. Везёт по жизни какую-то свою, неподъемную ношу, не сетуя, не жалуясь, не потеряв при этом себя… В ней столько света, любви. Она может быть и сама не знает, сколько. Ни на кого не похожа, ничего из себя не строит, высказывает мне в лицо всё, что думает… Может нам действительно не надо быть вместе? Мы такие разные. Смогу ли я сделать её счастливой?
– Что-то ты загнул, брат, не туда. То люблю не могу, то не надо быть вместе, при том, что никто ещё не дал тебе гарантий, что она вообще когда-либо согласится быть твоей. С такими женщинами, знаешь ли, трудно. И можешь забыть о том, что «Мещерскому никто не отказывает». Но хватит заниматься самобичеванием.
– Да это не самобичевание, а голая правда жизни. Я себя с женщинами вёл всегда, как циничная сволочь и без зазрения совести менял их, по настроению. Я просто привык, что любая из них будет счастлива провести со мной, даже несколько дней своей жизни! Если я делал красивые жесты, оказывал помощь в каких-то вопросах, они немедленно телепортировались ко мне в постель! В бизнесе я вообще не считался ни с кем. Хотя, там иначе и не выживешь… Но тем не менее. Да вообще, если так оглянуться, посмотреть, то ничего хорошего я не сделал и осчастливить никого не смог. Стоит ли надеяться, что такое светлое создание как Саша полюбит меня? Мне кажется, ответ очевиден. – высказался Мещерский-старший, который с каждым днём всё больше терял веру в то, что от Александры можно ждать ответных чувств.
– Ты у неё сначала спроси. И вообще, здесь нужно только время. Ты уже сделал очень многое для того, чтобы она увидела тебя другим.
После того, как Арсеньева случайно столкнулась со своим прошлым в стенах альма-матер, она уже не видела и не понимала того, что происходило вокруг. Отвечала невпопад на вопросы Иры, делала вид, что слушает о чём та говорит, а мыслями была вновь и вновь там, в далёком прошлом.
Ночью не спалось. Саша спустилась в бар отеля и заказала коньяк. События, произошедшие одиннадцать лет назад, проплывали перед глазами словно кадры старого кино. Она давно похоронила их в себе, не давала права вспоминать, думать об этом, но теперь всё оказалось сложнее. Когда лицом к лицу сталкиваешься с тем, о ком запрещала помнить, с тем, кто не давал покоя душе и сердцу, всё обращается в прах.
«Да, Саш, не думала ты, что будет так больно…» – мысленно сказала сама себе девушка. От этой боли, которую принесла встреча с давно минувшим, хотелось лезть на стенку, выть, кричать… Ну почему так? Зачем? Столько лет она бежала от всего, что произошло, как от настигающего артобстрела и думала, что приуспела, пока не попала назад. Как будто бы по кольцу бесконечности… Всё вернулось к исходной точке. Неужели выхода нет?
Она так старательно забывала, стирала из памяти всё, что мешало нормально дышать, миллиметровыми шагами двигалась к тому, чтобы создать новую себя и что теперь? Зачем была эта встреча, это дежавю?
У Александры не было ответов. Только боль. Всепоглощающая, сумасшедшая боль, с которой справляться не было сил.
Она почти не помнила следующий день: как покидала Ростов, когда такси уносило её мимо мелькающих, знакомых зданий, а затем аэропорт, гул самолёта, заводящего двигатели и то, как её прошлое оставалось где-то там, на Земле, уменьшаясь и уменьшаясь, как игрушечный замок… Не помнила, как её встретила Вика. И Саша, будто на автопилоте отвечала на все вопросы подруги, а потом обнимала сына, ожидающего подарков, которые мама привезла из командировки.
Потом она попросила подругу забрать к себе Егора, ничего не объясняя и осталась одна в пустой квартире. Спряталась под одеяло, закрыв шторы и выключив телефон и просто лежала, пытаясь прийти в себя. Но каждый раз закрывая глаза, Арсеньева видела его лицо, будто ставшее Заиром*.
Поняв, что одиночество и тишина не спасут ситуацию, она, как раненая птица, пытающаяся изо всех сил лететь, судорожно собралась и помчалась на работу, в бюро. Работа всегда спасала.
Всегда, но не в этот раз. Его образ буквально преследовал её по пятам и Александра не могла избавиться от этих мыслей. Отмахивалась от викиных попыток вызывать её на откровение, срывалась на сотрудников, не видела реальности перед глазами…
В тот вечер, она поехала в тир. Это место было последней надеждой, соломинкой, за которую Саша ухватилась изо всех сил. Она стреляла, не прицеливаясь, без разбора, раз за разом, по мишени памяти, пытаясь выжечь навязчивые мысли. Время пролетало незаметно, было уже девять вечера, а Арсеньева продолжала стрелять. Когда мишени приблизились, архитектор заметила, что ни разу не попала в десятку.
– Не получается? – внезапно, в тишине галереи, раздался голос сзади. Она, вздрогнув, обернулась. Это был Мещерский.
– Как ты меня нашёл? – ответила она вопросом на вопрос.
– Вспомнил, что когда тебе плохо, ты приходишь сюда.
– С чего ты взял, что мне плохо? – резко спросила девушка, которая упрямо защищалась от всех, кто пытался стать ближе, особенно в те минуты, когда было больно. Она была похожа на загнанного, раненного зверя, который не желает никому дать шанса помочь себе, решив умирать в одиночестве.
– Знаю. У тебя такой голос был по телефону… Я сразу понял, что что-то не так. – Александра напряглась, пытаясь вспомнить, когда они разговаривали, но не могла.
– Ты мне звонил? – нахмурив брови, спросила она.
– Значит, очень плохо. – догадался Алексей. Не в бровь, а в глаз. Она отвернулась, направив пистолет на мишени, чтобы он не увидел её слёз, заблестевших в глазах и начала стрелять снова, но так неумело, что в итоге, бессильно опустила руки.
– Не получается. – обречённо констатировала Саша. Мужчина подошёл к ней и осторожно взял оружие.
– Конечно, у тебя руки дрожат. – она попыталась одёрнуть руку, но не успела, он крепко сжал её кисть. – Поехали. – спокойно сказал бизнесмен.
– Куда?
– А тебе не всё равно? Поехали. – повторил он. Арсеньева повиновалась.
Ей вдруг показалось, что только этот человек может перечеркнуть всё, что случилось с ней раньше. Возможно, именно его решительности, напористости, умения принимать решения, расправляться с проблемами, ей всегда не хватало.
К её удивлению, Алексей был за рулём. Она второй раз в жизни видела, как он водит машину. Тем более в этот раз, это был внедорожник Volkswagen Touareg, на котором раньше мужчина никогда не приезжал к ней.
Они долго ехали в полной тишине, куда-то подальше от города. И в эти минуты, Александра всё отчётливее и отчётливее понимала, как сильно она устала. Быть сильной, бороться, постоянно держать оборону против всего мира, нести ответственность и за себя, и за других, сопротивляться, защищаться… Ей вдруг захотелось быть если не такой как все, то такой, как многие женщины: капризной, слабой. Перестать тащить всё на свете, решать проблемы. Она поняла, как не хватает рядом сильного плеча, поддержки.
Её мысли прервал Мещерский:
– Ну всё, приехали. – девушка осмотрелась вокруг: машина стояла посреди какого-то поля.
– Куда ты меня привёз?
– Это место для откровений. – заявил он.
– Мещерский, ты маньяк? – усмехнулась Саша.
– В данный момент, скорее, психолог. – мужчина потянулся к ней, Арсеньева дёрнулась в сторону, думая, что он вновь станет её целовать, но не угадала. Он, всего лишь, отрегулировал спинку её сидения, слегка отклонив её и когда архитектор облокотилась снова, то панорамная крыша внедорожника оказалась прямо над головой.
– Сколько звёзд… – заметила Александра.
– Да, в городе такого не увидишь. Здесь небо чище. – со своим сидением бизнесмен поступил так же. – Ну, а теперь рассказывай.
– Каких же ты жаждешь откровений?
– Любых. Ты обо мне уже почти всё знаешь, а я о тебе ничего. Так не честно, Александра Юрьевна. А сейчас тебе плохо, и я полагаю, не из-за рабочих вопросов. Так что, рассказывай. Если поделиться болью с другом, то она становится чуточку меньше.
– Сейчас уже начало одиннадцатого. Ты же понимаешь, что это займёт не один час?
– Есть вещи, на которые мне времени не жалко.
– Тебя не переспоришь. – горько усмехнулась девушка и с минуту подумав, начала честный рассказ о своей жизни.
Саша выросла в детском доме города Ростов-на-Дону. Точной информации о том, кто были её родители, она так и не узнала. Но одна старая, сердобольная нянечка, рассказывала, что их убили, когда ей было всего пол года.
– Знаешь, я очень долго ждала, что настанет такой день и час, когда за мной придут мои родители. Родные или приёмные. Ну, наверное, как все дети в детском доме. Ты себе не представляешь эти ощущения, когда приходит очередная пара и смотрит на всех. Сердце замирает, не бьётся… Те кто помладше, в открытую просят, чтобы их забрали, либо спрашивают у женщины «Ты моя мама?». А я всегда просто молча надеялась. Я ведь была не хуже тех, кого забрали. Мне казалось, ещё чуть-чуть и меня тоже возьмут в семью. Но когда долго ждёшь, потом перегораешь. И к третьему классу, я перестала верить. Меня больше не интересовали приходящие семейные пары. – рассказала Саша.
За годы жизни в детдоме, Александра привыкла к вереницам чужих лиц и безучастным эмоциям, привыкла к разговорам о ненужности и неважности их всех – детей-сирот.
Девушка выросла и решила, что хочет стать переводчиком. Ей всегда был интересен английский язык, который она изучала в школе, поэтому Арсеньева подала документы на факультет иностранных языков и успешно справилась с экзаменами.
– Мне повезло. Наша воспитатель Раиса Алексеевна, когда узнала, что я собираюсь поступать на иняз, начала приносить мне самоучители, учебники, словари… И я готовилась самостоятельно, пока было время. Благодаря квоте при поступлении, попала на бюджет. Конкурс то был большой. – девушка улыбнулась: – Это было так волнительно и так интересно: начинать новую, совсем другую жизнь, которая была непохожа на привычную детдомовскую. У нас там всё было строго по расписанию: подъем, завтрак, обучение, прогулки… Ну всё. Никто и никогда не спрашивал о твоих желаниях, о мыслях, о мечтах. А тут-такая жизнь! Сам себе хозяин. Хотя в самом начале было ощущение, что ты какой-то… Ничейный взрослый. Ведь все эти годы нам постоянно твердили о том, что о нас заботится государство. И вдруг: всё. Никто больше не заботится.
После поступления и распределения в общежитие, Саша быстро нашла работу. Она устроилась продавцом в магазин, находящейся неподалёку от университета. Хозяйка магазина, оказалась доброй женщиной и увидела в девушке честного человека и ответственного работника. Александра начала работать во вторую смену, что было невероятно удобно: с утра и до обеда она училась, а потом приходила в магазин и работала до десяти вечера, успевая в промежутках между приходом посетителей, выполнять домашние задания и готовиться к лекциям.
– Как же ты успевала всё сделать? Это же трудно! – поразился Мещерский.
– Если очень захотеть, можно в небо улететь, как говорится. – пошутила в ответ архитектор. – Я не совсем успевала. Бывало, приходилось возвращаться в общежитие и ночью доучивать что-то. Меня за это прозвали "кухонная мышь".
– Почему? – усмехнулся он.
– Потому что я, чтобы не мешать своим девчонкам-соседкам, уходила учить на кухню. Тут главное было, не попасться на глаза коменданту. Если что, я сразу пряталась. Но вообще, сидела так тихо, что меня никто не замечал. Потому и мышь.
Так пролетели два года. Саша приспособилась к новому образу жизни и старалась изо всех сил учиться на отлично. Понимала, что профессия, которую она получит – это её счастливый билет. Шанс на то, что жизнь раз и навсегда переменится.
Всё действительно резко изменилось в начале второго курса, хотя тогда Арсеньева даже не подозревала об этом.
В то раннее осеннее утро, она поднялась пешком на 9 этаж университета, где снова отключили лифт и зашла в наполненную шумом аудиторию. Две группы их курса готовились к первой паре по социолингвистике.
– Вероника ещё не приходила, не знаешь? – спросила Александру, пришедшая минутой позже сокурсница.
– А, нет, не знаю. Я сама только пришла. – замотала головой девушка.
Вероника Анатольевна Романова-декан их факультета, вела данную дисциплину. Поэтому студенты всегда присутствовали в полном составе на первой паре и были как на иголках.
– А Вероники сегодня не будет. Вы не знали? Она же в отпуск ушла. – раздалось со стороны. Саша обернулась: это был её одногруппник Влад, который устроился работать лаборантом на кафедру и подобные новости узнавал первым.
– А кто пару будет вести? – удивилась она.
– Так сын её. Сейчас увидишь. – в этот момент раздался звонок и студенты поспешили рассесться по своим местам.
В аудиторию, спешным шагом пройдя мимо рядов, вошёл высокий парень в очках, строгом синем костюме с портфелем. На вид ему было около тридцати. Быстро положив портфель на стул и заняв место за пюпитром, он окинул взглядом студентов.
– Всем доброе утро! Меня зовут Денис Георгиевич Романов и с сегодняшнего дня, социолингвистику у вас буду вести я. – все внимательно слушали, но ещё более внимательно рассматривали нового преподавателя.
Он отнюдь не был красив. Ничего выдающегося в его внешности Александра не нашла: брюнет, высокий лоб, зелёные глаза, нос с небольшой горбинкой, ямочка на подбородке, слегка пухлые губы.
Но когда Денис Георгиевич заговорил, начав вести лекцию, время в аудитории словно остановилось, замерло. Это было невероятно красиво, проникновенно и настолько интересно, что второй курс задумывался, а точно ли они сидят на социолингвистике? Было видно, что предмет Романов знал отлично. При этом, никаких занудных чтений лекции с листа. Он ходил по аудитории, активно жестикулировал, сопровождая этим свой захватывающий рассказ и даже умудрялся шутить.
Всю пару Саша не сводила с него глаз, ценя каждое его слово и ни разу не посмотрела на часы. А после, вышла из аудитории буквально на подкошенных ногах, всё ещё будучи не в состоянии прийти в себя от "волшебства" творившегося на её глазах.
С того момента, девушка поняла, что окончательно и бесповоротно влюблена. И не только в социолингвистику.
Время неслось стремительным потоком. Наступил январь: месяц страданий всех студентов, месяц зимней сессии, волнения, слёз, бессонных ночей.
Тринадцатого января, как раз перед Старым Новым годом, Александра сдавала экзамен по социолингвистике.
Он растянулся на долгое время, потому что билет предполагал и ответ на три теоретических вопроса, и практическое задание, а студентов было довольно много. Ребята из соседних городов постоянно просили пропустить их первыми, чтобы успеть съездить к родным на несколько дней перед другими экзаменами, затем, как всегда, оставшиеся места разлетались как горячие пирожки и Саша, знавшая предмет на отлично, случайно попала лишь в последнюю "пятёрку".
Она с успехом сдала экзамен и покидала здание университета, когда на часах было уже 6 вечера.
Лифт, приехавший на двенадцатый этаж со скрипом открыл двери. Девушка уже собиралась нажать на кнопку первого этажа, но внезапно услышала из глубины коридора: «Подождите, пожалуйста!» и через минуту к ней в кабину заскочил Денис Георгиевич.
Арсеньева, наконец, нажала на кнопку и они медленно начали опускаться вниз. Она почти не смотрела на преподавателя, боясь поднять глаза и стесняясь этой нечаянной уединённости, которая возникла так неожиданно.
Внезапно, лифт резко затормозил и свет в кабине начал мигать.
– Что случилось? – испугалась Саша.
– Кажется приехали… – с раздражением ответил Романов: – Сколько уже эта история длится! Вечно лифт застряёт! Ну что же вы стоите, Арсеньева? – девушка растерянно посмотрела на него, не особо понимая, чего он от неё ждёт. Раньше она в лифте не застревала, а лишь слышала подобные истории от своих сокурсников. Парень вздохнул и подойдя к кнопкам, нажал на связь с диспетчером.
Долгое время никто не отвечал, затем сквозь динамики послышался усталый женский голос.
– Здравствуйте!
– Добрый вечер! – ответил Денис Георгиевич: – Мы застряли в лифте. Главный корпус.
– Давно застряли?
– Только что.
– На каком этаже?
– Не знаю, вроде как на седьмом… – он глянул на Александру, словно ожидая подтверждения этих сведений. Она пожала плечами, тоже не зная, на каком этаже они остановились.
– Я постараюсь вызвать мастера, но ничего обещать не могу по поводу времени. Праздник же! – ответила женщина.
– И это государственное учреждение! – всплеснул руками Романов, обращаясь уже к своей попутчице, а не к диспетчеру.
– Денис Георгиевич, не нервничайте. Значит, так было нужно. – попыталась успокоить его Саша.
– Кому нужно? – её слова явно не возымели влияния.
– Не знаю. – она пожала плечами: – Судьба, наверно.
– Вы фаталистка?
– В каком-то смысле.
Он бессильно опустился на пол кабины. Арсеньева постояла пару минут, а потом последовала его примеру, сев напротив у другой стены.
– Вы никуда не спешите? – спросил преподаватель.
– Уже никуда. – усмехнулась она. – А вы?
– К нам гости должны были прийти. Но теперь вряд ли успею. Александра, я одного не могу понять, вы единственная на экзамене ответили без подготовки. Чего так долго не заходили тогда? Были же первые "пятёрки"!
– Места в первых "пятёрках" разбирают быстрее, чем я успеваю понять в чём дело. – улыбнулась Саша: – И потом, мне не к спеху. Какая разница, какой по счёту заходить на экзамен, если я всё знаю? А для остальных это имеет значение.
– Вы всегда об остальных думаете больше, чем о себе?
– Не знаю… – пожала плечами она: – Просто я не могу отказать. Им же нужнее.
– Фантастическая склонность к филантропии. – усмехнулся Денис Георгиевич: – А почему вы решили поступать на наш факультет?
– Мне очень нравился английский в школе. Я поняла, что хотела бы уметь говорить на нём в совершенстве и переводить любые тексты. А теперь хочу выучить минимум пять языков. Мне кажется, это очень интересно! – поделилась студентка.
– Ничего себе, пять! Многие от тех двух, что изучают, стонут… А вы на пять замахнулись.
– Мне английский и французский вполне легко даются, хотя французский у нас только последние пол года. Думаю, я могла бы и третий язык параллельно изучать.
– Немецкий хотите? Или испанский?
– Исландский. – с лёгкостью ответила Александра, удивив педагога.
– Исландский? С чего вдруг? У нас он не преподаётся даже…
– Знаю. Но мы на германистике рассматривали этот язык и меня он заинтересовал.
– Вы далеко пойдёте, если темп не сбавите, Саша. – улыбнулся Денис Георгиевич: – И вам легко совмещать английский с французским? Не путаетесь? Языки то к разным группам относятся, строй разный…
– Нет. Я, наоборот, даже сходства подмечаю. Ну, например много французских слов очень похожи на английские.
– Ах, это! – он усмехнулся: – Во втором семестре Вероника Анатольевна будет читать вам курс по истории английского языка. Так вот тогда и поймёте почему такое сходство.
– А раньше эту тайну никак нельзя приоткрыть? – начала любопытствовать Арсеньева, улыбнувшись преподавателю.
– Вам, пожалуй, можно. Просто в 1066 году произошло нормандское завоевание Англии. И это наложило свой отпечаток на язык. Большинство слов в английском языке, французского происхождения. Даже пишутся многие так же. Только никому не слова, это секрет! – намеренно серьёзным тоном, но улыбаясь, прошептал Денис Георгиевич. Саша рассмеялась.
– Спасибо, что объяснили. Теперь буду знать. А вы почему выбрали такую профессию? – спросила она.
– Ну, вы, наверное, знаете, кто моя мама. – девушка кивнула: – Конечно, скрыть этот факт при наличии общей фамилии трудно. Ну, это предопределило мою дальнейшую судьбу. Когда с детства ты окружён научной атмосферой и слышишь про учёных-лингвистов, новые направления в языкознании и прочее, прочее, прочее, всё решается само собой. – ответил Романов.
Их разговор плавно перетекал из одной темы в другую и вскоре, они уже не чувствовали того барьера, который разделял всех студентов и преподавателей. Саше казалось, что Денис Георгиевич, самый интересный собеседник на свете. Три часа в тесной кабине лифта пролетели как одно мгновение.
Когда же, наконец, монтёр "освободил" парочку, то Романов вызвался подвезти девушку до общежития под предлогом наступившей темноты.
С началом нового учебного семестра он всё чаще и чаще вызывал Арсеньеву на семинарах отвечать и попутно заводил с ней дискуссию, за которой наблюдали все са́шины сокурсники. А в марте предложил написать совместный доклад на тему развития онтологической метафоры в когнитивной лингвистике.
Обстоятельство написания данной работы, предполагало длительные консультации преподавателя и студентки, во время которых они больше говорили о жизни, чем о теме доклада.
Кроме того, Денис Георгиевич частенько старался порадовать девушку, принося ей небольшие подарки в виде букетов, шоколадок, милых мягких игрушек или книг. Постепенно, видя, что Саша тоже испытывает к нему симпатию, он делал шаги навстречу всё уверенней и уверенней.
Когда наступил апрель, то Романов обрадовал Александру новостью о том, что они поедут на международную конференцию в Москву представлять написанный доклад.
Девушка чувствовала себя окрылённой. Любовь к Денису окончательно вскружила голову, а его взаимность давала надежду на то, что всё будет более, чем хорошо. Впервые в жизни Арсеньева ощущала, что нужна кому-то, впервые о ней заботились и опекали, впервые, она испытывала невероятное чувство любви…
Кроме того, она была безумно рада их предстоящей поездке на конференцию, ведь это было огромным шагом в её развитии, как лингвиста.
– Ну что, выступление было чудесным, Саш. – сказал Денис, когда они вышли из конфернц-зала МГУ.
– Я не сильно торопилась? – взволнованно поинтересовалась Саша.
– Да нет, нормально. Всё в порядке. Особенно выводы хорошо представила.
– Всё как ты учил. – улыбнулась она, посмотрев в любимые зелёные глаза.
– Я в тебе не сомневался. – улыбнулся в ответ парень, почувствовав безумное притяжение, но сам себя остановив: – Знаешь, давай прогуляемся по Москве? Нам ведь завтра уезжать, а города почти не видели.
– Конечно, я с удовольствием! – с восторгом в глазах ответила Александра.
Они гуляли практически до полуночи, обойдя пешком почти все главные достопримечательности столицы, а затем, сели на кораблик, чтобы увидеть ночную Москву с воды.
– Как же красиво! Я мечтала оказаться когда-нибудь в Москве… – с радостью в голосе произнесла Саша, любуясь видами проплывающего мимо Кремля: – Я так рада, что мы погуляли!
– А я рад, что мы приехали сюда вдвоём. – негромко сказал Денис, слегка наклонившись к ней. Александра обернулась, их взгляды столкнулись и уже через секунду, Романов, не сумев более сдерживать своих чувств, поцеловал девушку.
– Саш, я люблю тебя. – после сказал он, искренне посмотрев в её медовые глаза.
– Я тоже тебя люблю… – завороженно произнесла Арсеньева, пытаясь осознать своё счастье и заплакала.
– Ты чего? – с нежностью спросил Романов, тут же прижав её к себе: – Чего ты плачешь, дурочка?
– Не знаю… Просто… Ещё никогда, ничего подобного со мной не случалось. – пролепетала она. Денис улыбнулся этой искренности и вновь поцеловал её.
С той минуты начались их тайные свидания и встречи. Парочка активно шифровалась, чтобы ни одна душа в университете не заподозрила об их романе, но при этом, оба чувствовали себя на седьмом небе от счастья, так внезапно выпавшего на их долю. Саша с трудом заставляла себя учиться и работать, но её мысли всецело занимал Денис, ставший её первым мужчиной, её идеалом и самым родным человеком на всём белом свете. Теперь, ей было ничего не страшно, ведь Арсеньева была твёрдо уверена, что её дальнейшая жизнь будет связана с любимым. Будущее виделось безоблачным и невероятно радостным.
Когда девушка успешно закрыла летнюю сессию, сдала экзамен по социолингвистике, на котором оба чуть не сдали друг друга с потрохами, улыбаясь и ловя нежные взгляды, на одном из свиданий в ресторане с видом на Дон, Денис, встав на одно колено торжественно сделал Саше предложение руки и сердца, на которое она, разумеется, ответила согласием.
– Денис, а ты уверен, что мы точно можем пожениться? Я же ещё учусь. – спросила Александра, когда они той же ночью лежали в спальне квартиры Романова.
– Ну и что? – он прижал девушку к себе, поцеловав в висок.
– Ну мало ли… Начнут говорить, сплетни всякие…
– Ты что боишься сплетен? – усмехнулся он: – Ерунда. Тем более курс социолингвистики окончен, больше я точно у вашего потока ничего вести не буду. Так что, все пути открыты. Кстати, на воскресенье ничего не планируй, пойдём знакомиться к маме с папой.
– Как? – она резко подскочила, обернувшись простынёй и села в кровати.
– Ну очень просто, Сашка. – снова улыбнулся парень, глядя на её растерянность и недоумение: – Или ты хочешь уже на свадьбе? Я не против, конечно, но мама вряд ли одобрит.
– Я понимаю, но… Мне страшно. Всё-таки, Вероника Анатольевна…
– Саш, – Денис сел рядом с ней и обнял за обнажённые плечи: – Вероника Анатольевна она только в университете. В жизни-это обычная женщина, мать и жена. Мама добрая и ты ей понравишься, вот увидишь. Чего ты боишься, глупенькая моя? – он нежно погладил её по лицу: – Скоро мы вообще все станем одной семьёй.
В назначенный день и час, они переступили порог квартиры Вероники Анатольевны и Георгия Николаевича Романовых. Родители были в курсе деталей знакомства сына с Арсеньевой, поэтому не учиняли долгих допросов на тему «Как и где вы познакомились?». Они спросили лишь о сашиных родителях, месте жительства, планах на жизнь. В целом, вечер прошёл довольно спокойно и хорошо, как показалось девушке.
Однако, когда Денис проводил её в общежитие и вернулся в отчий дом, то застал Веронику Анатольевну в состоянии крайнего раздражения.
– Денис, что это было?! – повышенным тоном, начала она, когда сын появился в дверях кухни.
