Текст книги "Когда зацветет вереск (СИ)"
Автор книги: miss Destinу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Впрочем, спустя некоторое время Гарри понял, что в случае Марго все это непостижимым образом сочетается между собой и даже создает какую-то особую гармонию, и перестал об этом думать.
***
Удар, выпад, поворот… каждая неудача только подхлестывает азарт… подсечка, выпад…
– Ауч! – тренировочный шест бьет под ребра, сбивая дыхание. – Больно, между прочим!
– Не ныть! – черные глаза задорно сверкают. Шест, изящно провернувшись несколько раз, возвращается в исходную позицию. – Ты вообще герой или где? Учти, будешь филонить – пожалуюсь Зару!
– Кстати, а где он? – Гарри морщится, потирая ушибленный бок.
– По делам уехал, – Марго округляет глаза. – Он что тебе – нянька, безвылазно тут сидеть? У него, между прочим, работа есть, и не одна, прибавь к этому миллион знакомых, приюты, магический бизнес, маггловский бизнес…
– Я понял, понял! – Гарри поднимает руки с раскрытыми ладонями, а потом садится по-турецки на ковер. – Слушай, а ты давно его знаешь?
Марго садится напротив, аккуратно положив рядом шест, и подпирает кулаком щеку.
– Ну… лет семьдесят-восемьдесят… Познакомились случайно, в чикагском клубе, с тех пор эпизодически дружим…
***
Насколько понял Гарри, «эпизодическая дружба» заключалась в том, что примерно раз в десять лет Марго неожиданно появлялась на пороге у Салазара, некоторое время у него тусовалась, совершенно не претендуя на внимание, а затем так же неожиданно исчезала в неизвестном направлении.
При этом относились они друг к другу абсолютно по-соседски. Ни о какой привязанности или, не дай Мерлин, любви там речи не шло.
Марго объясняла это тем, что с такими людьми, как Салазар, нельзя долго находиться рядом. Иначе ты обязательно начинаешь к ним привязываться или еще хуже – влюбляться – и уходить от них потом очень больно. А уходить приходится, потому что люди эти всегда одиночки и полностью самодостаточны.
Гарри был склонен ей верить. Тем более, что в случае с бессмертным Салазаром дело осложнялось еще и тем, что за тысячу лет он наверняка смертельно устал привязываться к людям, а потом неизбежно терять их.
И в этом свете становилось понятно, почему он предпочитает общаться с долгожителями, вроде Фламеля или Марго, но в то же время становилось совершенно непонятным, почему он так заинтересовался им, Гарри?
Он, конечно, как оказалось, существо живучее, но далеко не бессмертное.
***
Поворот, удар, выпад, удар, удар…
– Ауч! – это уже становится традицией.
Гарри вытирает тыльной стороной ладони хлынувшую из носа кровь и, заметив разом ставший голодным взгляд Марго, быстро произносит очищающее. Девушка моргает.
– Кажется мне, пора нам перекусить!
Через пять минут они уже уютно устраиваются за стойкой в кухне, Гарри с сэндвичем, Марго с пакетиком донорской крови.
– За что обожаю Зара, так это за заботу о гостях! – Марго удовлетворенно булькает трубочкой.
А Гарри рассеянно разбирает сэндвич в своей тарелке на составляющие.
– Он удивительный…
***
Салазар и правда был удивительным.
Очень разный, и в то же время поразительно цельный. Иногда легкомысленный и ироничный, с искрящимися глазами и стремительными движениями, а иногда серьезный, резкий и нетерпимый. Он мог шутить и вести себя, как подросток, а потом вдруг загрустить, и тогда в его глазах отражались разом все прожитые века. Мог носиться по пентхаусу, излучая активность и умудряясь делать сразу тысячу дел, а мог целый час просидеть на месте, глядя в одну точку и размышляя о чем-то…
В нем как будто уживались одновременно несколько совершенно разных человек, но каждым из них невозможно было не восхищаться.
И Гарри восхищался.
Но это не было благоговением перед легендарным Основателем, о котором он читал в учебниках истории – Гарри вообще с трудом ассоциировал живого, молодого, подвижного Зара с той каменной статуей из подземелий – нет. Это было восхищение человеком, которого он успел узнать за эти недели.
Немного странного, немного загадочного, с не самым легким характером – чего уж там! – но такого… понятного. Близкого. Почти родного.
Иногда Гарри казалось, что он знает Салазара очень давно. Ему казались знакомыми его жесты, мимика, интонации. Временами он даже мог предсказать, как Салазар отреагирует на ту или иную фразу, что сделает в следующий момент, что скажет.
Это было совершенно необъяснимо, поэтому в какой-то момент Гарри просто принял это как факт. Он чувствовал Салазара. Мог с полувзгляда угадать его настроение, ощутить его присутствие в доме прежде, чем увидит, даже предугадать очередной выпад в поединке, словно они тренировались вместе не несколько недель, а несколько лет.
А еще Гарри иногда становилось страшно.
Так страшно, как не было ни в детстве, когда дядя Вернон замахивался на него в порыве гнева, ни позже, в подземельях Хогвартса, ни даже не кладбище с воскресшим Волдемортом…
Потому что Марго была права, когда говорила, что к таким людям нельзя привязываться.
Потому что он точно знал, что рано или поздно вся эта история закончится, и он будет вынужден снова вернуться к своей обычной жизни, о которой теперь противно было даже думать.
И потому что самое глупое, что он может сделать в своей жизни – это влюбиться в Салазара Слизерина.
– Самое глупое, что ты можешь сделать в этой жизни – это влюбиться в Салазара Слизерина! – светло-серые глаза насмешливо закатываются.
– Почему? – он щурится, разглядывая смеющуюся сестру.
– Да потому что он жуткий сноб! И вообще, ты знаешь, что в его краях все называют его «ледяным принцем»? А знаешь, почему? Потому что у него нет сердца! Он в принципе не способен на любовь!
– Ошибаешься, Давина, – на губах сама собой появляется улыбка. – Любой лед можно растопить, было бы желание. Как там говорили древние? Дайте мне точку опоры – и я переверну мир!
Давина фыркает, забавно сморщив нос.
– Смотри, сам не навернись…
Гарри упустил момент, когда люди из его снов обрели имена и стали его семьей. Если раньше они были лишь нечеткими призраками, обрывочными воспоминаниями, то теперь он узнавал их, запоминал и даже мог бы, наверное, нарисовать их портреты, если бы вообще умел рисовать.
Давина – его младшая сестренка, его любимица – смешная девчонка, убегающая от него среди высокой травы, постепенно взрослела, превращаясь в красивую девушку.
Двое младших братьев – Виллем и Кайден – сорванцы и непоседы, они тоже менялись, становясь с возрастом все более разными.
Единственный старший брат – Доран – с детства был для него примером во всем, хоть порой и казался слишком серьезным, где-то даже занудным.
И… родители. Совершенно непохожие на Лили и Джеймса Поттеров, но отчего-то казавшиеся во сне гораздо более знакомыми и родными.
Он точно знал, что отец обожает охоту, шумные застолья и старшего сына. А мать любит всех своих детей одинаково, но очень переживает за них, особенно за Давину, которой не очень по душе роль благородной леди.
Просыпаясь после этих снов, Гарри часто ощущал себя гораздо более взрослым, чем был на самом деле. Словно во снах он проживал еще одну жизнь. Совершенно другую, но от этого не менее настоящую.
И в этой жизни тоже был Салазар.
***
Выпад… дыхание ровное… поворот… тело двигается четко и уверенно… удар…
– Ауч! – Марго согнулась пополам, пропустив жалящее заклинание. – Слушай, а ты, оказывается, не безнадежен!
– То ли еще будет, – внезапно раздался за спиной у Гарри негромкий голос, и он, обернувшись, увидел стоящего в дверях Салазара.
В темных глазах мелькнуло что-то, очень похожее на гордость, и у Гарри на душе стало радостно. Но следующие слова Салазара буквально выбили у него почву из-под ног.
– Но сейчас ему пора возвращаться.
– Как? – из легких будто разом исчез весь воздух.
Салазар развел руками.
– Август почти закончился. Через несколько дней начинается учебный год, и эти несколько дней не будут легкими. Уверен, после твоего исчезновения в Англии поднялась натуральная паника, и когда ты вернешься, у многих возникнут вопросы…
– Нет! – с ужасом выдохнул Гарри. – Вы же не собираетесь…
– Снова забрать твои воспоминания? – Салазар слегка прищурился. – Нет. Я думаю, ты уже владеешь своим сознанием в нужной степени, чтобы сымитировать потерю памяти самостоятельно. Я прав?
– Да! – уверенно отозвался Гарри. – Я понял, я все сделаю.
– Отлично. Приступай. Нужно будет все тщательно проверить прежде, чем мы вернем тебя обратно, – Салазар развернулся, собираясь выйти из комнаты.
– Подождите! – остановил его Гарри, следуя какому-то интуитивному порыву. – Кто такой Рик?
Салазар дернулся, будто от удара, и замер. Гарри видел, как напряглась его спина под черной рубашкой. А затем он медленно обернулся.
– Что? – каким-то жутким шепотом выдохнул он, вцепившись в косяк двери так, что побелели костяшки пальцев.
Марго, все это время маячившая рядом, куда-то испарилась. Гарри невольно отступил на шаг, испугавшись этой внезапной перемены. Он уже жалел, что задал этот вопрос, но в душе вдруг подняло голову привычное упрямство.
– Я спросил… – Гарри сунул руки в карманы, чтобы придать себе уверенности, – кто такой Рик?
Салазар шумно вдохнул. Тонкие, побелевшие крылья носа затрепетали.
– Где ты слышал это имя? – его голос был обманчиво спокоен, но в глазах полыхало темное пламя.
Гарри сжал руки в карманах в кулаки. Интуиция подсказывала, что сейчас нужно говорить предельно честно. Никаких полумер.
– Мне снятся сны, – смотреть в глаза Салазару было почти невыносимо, но он заставлял себя не отводить взгляд. – Давно, с самого детства… Люди, которых не существует в реальности…
– Какие люди? – Салазар, казалось, задержал дыхание, его взгляд обжигал. – Кто?
– Мне всегда было трудно запоминать их, – Гарри напряг память. – Сначала я не мог вспомнить почти ничего, но потом, со временем… Я видел девочку, Давину, у нее серые глаза и родинка на правой щеке… Еще трое мальчишек… Старшего зовут Доран, и он постоянно сердится, потому что я тайком беру его меч… – он говорил и с каждым новым словом будто погружался в транс, яркие образы послушно вспыхивали в памяти, стоило только позвать их, – он думает, что я делаю это нарочно, чтобы досадить ему, но мне просто хочется тренироваться с настоящим мечом, а не с деревянным… А Давину родители собираются удачно выдать замуж, но ее это совсем не радует. Она не хочет быть леди и вышивать, сидя у камина, ей нравится охота, так же, как и отцу… Она иногда сбегает из замка тайком, переодевшись в одежду Виллема… Говорит, что лучше поселится в лесу и будет разбойничать на дороге, но никогда не выйдет замуж…
– Она выйдет, – хриплый голос Салазара зазвучал одновременно в настоящем и прошлом. – Но не за того, кого прочат ей родители, она сбежит из дома с кузнецом из соседней деревни, они поженятся и проживут долгую, счастливую жизнь. У них будут дети. Первенца они назовут…
– Рикон, – вырвалось у Гарри прежде, чем он успел это осознать. – Рикон и малышка Айрис, она назвала дочку в честь нашей матери…
– А сына – в честь любимого брата, который принимал ее такой, какая она есть. Его вторым именем.
– Вторым, – Гарри сфокусировал взгляд и внезапно понял, что Салазар стоит совсем рядом. – А первое…
– Ты помнишь его?
Гарри схватился за виски.
– Не… я не знаю, я… что со мной происходит? Почему?..
– Ты вспоминаешь свою прошлую жизнь, – тихо сказал Салазар, и Гарри вскинул на него взгляд.
– Прошлую… то есть, это все правда? Все эти люди, они действительно… Но как это возможно?
– Это возможно. Ты ведь слышал о реинкарнации? – Салазар был напряжен, как натянутая струна. Гарри казалось, что он отчаянно хочет коснуться его, но почему-то не делает этого.
– Да, – он резко кивнул. – Значит… мы уже были знакомы? Тогда, в прошлой жизни… Поэтому вы нашли меня? Поэтому решили помочь?
– Я ведь говорил тебе, что однажды ты поймешь, – Салазар на мгновение прикрыл глаза. – Ты вспомнишь. Ты уже вспоминаешь. И со временем вспомнишь все.
– Все? – эхом повторил Гарри. – Расскажите мне. Я хочу знать…
– Нет, – твердо ответил Салазар. – Это твои воспоминания, а не мои. И только ты можешь вернуть их.
– Вам важно, чтобы я вспомнил, да? – это осознание приходит внезапно.
Салазар отступает на несколько шагов, словно ему трудно находиться рядом.
– Ты даже не представляешь, насколько.
***
Конечно, Гарри подозревал, что его внезапное возвращение спустя полтора месяца после такого же внезапного исчезновения вызовет вопросы. Как минимум у Дурслей. Но к такому ажиотажу он оказался не готов.
Нет, поначалу все шло отлично. Дурслей вообще не оказалось дома, пришлось открывать дверь магией. Благо, Марго научила его маленьким хитростям, вроде простейших беспалочковых заклинаний, не отслеживаемых министерством. А вот потом…
Уже через десять минут после его появления, на Тисовую заявился целый отряд во главе с Грюмом, потребовавшим объяснений и устроившим форменный допрос.
Гарри очень натурально пугался, удивлялся и недоумевал. Мол, а я что? А я ничего! Вышел прогуляться, возвращаюсь, а тут вы… Как это месяц искали? В смысле, сейчас конец августа?!..
На слово ему, конечно, никто не поверил. А потому мальчика-который-исчез сразу схватили под белы рученьки и отволокли на Гриммо, где, как выяснилось, стихийно организовался штаб Ордена Феникса, участники которого, в лице Сириуса, семейства Уизли и Гермионы, тоже жаждали подробностей.
Туда же был спешно вызван Дамблдор, явившийся под ручку со Снейпом, и допрос пошел по третьему кругу.
Гарри за всей этой суетой наблюдал философски, попутно отмечая для себя некоторые интересные детали.
Например, что Дамблдор, почему-то избегающий смотреть ему в глаза, был совершенно искренне напуган и обеспокоен его исчезновением.
Или что Снейп, которому поручили проверить его память с помощью легилименции, даже стараться особо не стал, так, пробежался по верхам и отрапортовал начальству, мол, все воспоминания затерты, и восстановить их нет никакой возможности.
Поверил ли ему Дамблдор или только сделал вид, Гарри не знал, а вот Рон не поверил точно и смертельно обиделся, что лучший друг ему не доверяет.
Гарри только плечами пожал. Четвертый курс – версия 2.0.
Правда, в этот раз ему действительно было, что скрывать от друзей, но сам факт…
В общем и целом, через пару дней все эти пляски с бубнами вокруг Избранного благополучно закончились, и Гарри оставили в покое. А вот у Дамблдора и его Ордена головной боли только прибавилось – кто и зачем мог похитить мальчика на целых полтора месяца, а потом подкинуть обратно, предварительно почистив память?
Особенно, если учесть, что воскресший Волдеморт в кои-то веки ни при чем?
А то, что Волдеморт действительно ни при чем, сомнений ни у кого не вызвало. Во-первых, Снейп – двойной шпион в фиг-знает-какой степени – еще в июле доложил, что в рядах Пожирателей еще большая паника по поводу пропажи Поттера, чем в рядах Орденцев, а, во-вторых, если бы Волдеморт обнаружил Поттера в Литтл-Уингинге, вряд ли вернул бы обратно живым и здоровым.
Самого Гарри все их умозаключения интересовали мало. Его целиком захватила идея возвращения воспоминаний из прошлой жизни.
Почему Салазару так важно, чтобы он все вспомнил? Кем был для него этот загадочный Рик? Другом? Любовником? Или кем-то большим?
Связан ли он как-то с его бессмертием? И возможно ли, что все эти века он ждал именно его?
Вопросов было гораздо больше, чем ответов, а времени на их поиск все меньше.
Тем более, что несмотря на все приготовления, первое сентября подкралось по обыкновению незаметно.
***
Пятый год в Хогвартсе ознаменовался мрачными речами директора, призывающего сплотиться против всеобщей угрозы, вернувшимися кошмарами о Волдеморте и розовеющей за преподавательским столом министерской жабой Амбридж.
И если первое можно было спокойно пропустить мимо ушей, а второе ослабить с помощью ментальных блоков, то с Амбридж возникли реальные проблемы.
И дело было даже не в том, что она с первых дней стала цепляться к Гарри, пытаясь заставить его отказаться от своих слов о возвращении Того-Кого, с этим можно было смириться.
Дело было в том, что с этим не хотели мириться все остальные. В частности, Рон, который довольно быстро забыл свои обиды, Гермиона, которая всегда за справедливость, и Джинни, которая просто из принципа.
Амбридж в ответ назначила сама себя Генеральным Инспектором и запретила все, чего можно и нельзя.
После этого к компании протестующих присоединились и все остальные неравнодушные, решившие почему-то, что в Хогвартсе демократия, а потому на репрессии надо отвечать протестом.
Амбридж, недолго думая, расчехлила Кровавые перья и устроила в школе филиал концлагеря.
И вот тут не выдержал уже Гарри. Но злость его была направлена не столько на Амбридж – ну убогая, что с нее взять? – а на директора.
Мало того, что Дамблдор позволил ввести в школе – в его родной школе! – тюремные порядки, мало того, что практически самоустранился от всех школьных дел, отдав бразды правления этой психопатке с ярко-выраженными садистскими наклонностями, так он еще который месяц откровенно избегает его, Гарри, делая вид, что не замечает бесконечных попыток заговорить с ним.
И в конце концов, поняв, что от директора он ничего не добьется, а Амбридж так и продолжит безнаказанно пытать учеников темными артефактами, Гарри сделал то единственное, что мог в этой ситуации.
Вызвал в школу Салазара.
Комментарий к Двойная жизнь
Спасибо огромное всем, кто помогает и оставляет отзывы!
Автор безумно счастлив, что у него такие отзывчивые читатели :)
========== Разбор полетов ==========
Альбус Дамблдор сидел за столом в своем кабинете и читал свежий выпуск «Трансфигурации сегодня».
Ну, как читал? Пытался. Съедающее изнутри беспокойство не давало ему сосредоточиться, а потому буквы периодически плыли перед глазами, несмотря на хорошие очки, а смысл предложений и вовсе ускользал.
И надо заметить, поводов для беспокойства у пока-все-еще-директора Хогвартса было предостаточно.
Загадочные исчезновения-возвращения Избранного, возродившийся Волдеморт, министерство, всерьез собравшееся сместить его с поста директора, теперь еще и Амбридж со своими бесконечными проверками, инспекциями и запретами…
И ведь совершенно непонятно, что теперь со всем этим делать!
– Что интересного в научном мире? – раздавшийся совсем рядом мужской голос застал Альбуса врасплох.
Он дернулся от неожиданности, выронив из рук газету, и уставился на возникшего прямо перед его столом незнакомого молодого человека.
– Как вы… – взгляд метнулся к запертой двери, затем к окну, а затем снова остановился на незнакомце, – здесь оказались?
– Я? – тот оглянулся, будто сомневаясь, что вопрос адресован ему. – Я аппарировал. Знаете, весьма удобный способ перемещения, если привыкнуть к некоторому дискомфорту.
Альбус моргнул и поправил сползшие на кончик носа очки.
– Но это невозможно… Защитные чары исключают возможность аппарации на территории школы…
– Разве? – незнакомец чуть наклонил голову набок. – А как же вы?
– Я – директор, – Альбус на всякий случай нашарил в кармане палочку. – У меня есть привилегии…
– Ну и у меня тоже… привилегии, – мужчина едва заметно пожал плечами.
И в этот момент в кабинете раздался странный скрежещущий звук. Это внезапно проснувшаяся посреди учебного года Распределяющая Шляпа зашлась потрясенным кашлем, увидев нежданного гостя. А почти сразу вслед за ней оживился портрет Ангуса МакДугласа – первого директора Хогвартса – висевший на почетном месте над директорским столом.
– Мерлин всемилостивый! Глазам своим не верю!
Дамблдор насторожился.
– Кто вы такой? Представьтесь, будьте любезны…
Однако, вместо гостя неожиданно ответил МакДуглас.
– Прояви уважение, несчастный! – пафосно воскликнул он клокочущим от возмущения голосом. – Ты имеешь честь разговаривать с самим Салазаром Слизерином – человеком, благодаря которому эта школа была когда-то создана!
– И не только школа! – вставила свои пять кнатов Шляпа.
Дамблдор со смесью изумления и недоверия уставился на гостя. А тот, в свою очередь, невозмутимо присел на краешек его стола и взял в руки один из серебристых приборчиков, разглядывая его с явным интересом.
– Слизерин, – наконец отмер Альбус, все еще не веря. – Это шутка?
– А вам смешно? – Салазар отвлекся от приборчика и посмотрел прямо ему в глаза.
И от взгляда этого Дамблдору – величайшему магу своего времени, председателю Визенгамота и прочая-прочая-прочая – стало вдруг почему-то очень не по себе.
– Простите? – он вновь поправил очки.
– Прощаю, – безо всякого выражения сказал Салазар, возвращая приборчик на место, а затем вдруг тяжело вздохнул. – Вы знаете, мистер Дамблдор, я человек не сентиментальный. И визиты в этот замок не приносят мне никакого удовольствия. Но из-за вас я вынужден был возвращаться сюда трижды за последние пятьдесят лет, и, вы знаете, мистер Дамблдор, меня это чертовски расстраивает. А когда меня что-то расстраивает, я становлюсь злым и раздражительным.
Шляпа на полке понимающе фыркнула. Портрет Ангуса подозрительно притих. Альбус ощутил, как очки вновь норовят сползти с вспотевшего носа. Сила, исходящая от Слизерина, была почти осязаемой, опытные маги хорошо чувствуют такие вещи. И с силой этой нельзя было не считаться. Как не стоило и обманываться его кажущейся расслабленностью.
– Прошу прощения, но я не совсем понимаю, какое отношение я имею…
– Прямое, – отрезал Салазар, глядя на него в упор. – Прямое отношение. Вы – директор, а значит, вы несете ответственность за все, что происходит в школе. В том числе за учеников, которые дважды за последние пятьдесят лет прерывали спячку моего питомца и заставляли его нервничать. А василискам вредно нервничать, мистер Дамблдор, потому что когда они нервничают, они начинают убивать.
– Так это были вы! – до Альбуса внезапно дошло. – Тот человек, о котором говорил Гарри… Это вы усыпили василиска три года назад?
– Разумеется, – холодно сказал Салазар. – Я вынужден был вмешаться, но мне не пришлось бы этого делать, если бы вы занимались своими прямыми обязанностями вместо того, чтобы устраивать увлекательные квесты Гарри Поттеру. И теперь, мистер Дамблдор, мне очень хочется вас спросить – какого черта? Зачем вам понадобилось сталкивать Гарри и Волдеморта лбами?
Альбуса будто ушатом ледяной воды окатило.
– Значит, это вы! – он подался вперед. – Вы помогли Гарри сбежать с кладбища? Вы забрали его из дома родственников? Зачем?
Взгляд Салазара стал совсем недобрым.
– Мотивы моих поступков вас не касаются, милейший. Вам достаточно будет знать, что я заинтересован в этом мальчике, и не позволю делать из него живую мишень. А теперь рассказывайте, что за связь существует между Гарри и Волдемортом, и в какой именно момент вам показалось, что выставить ребенка против взрослого темного мага – хорошая идея?
Дамблдор вздохнул и снял наконец очки. Научный азарт и банальное человеческое любопытство требовали задать внезапно воскресшему Основателю миллиард вопросов, но интуиция подсказывала, что сейчас для этого не лучший момент.
– Мистер Слизерин, поймите меня правильно, я бы никогда не стал рисковать жизнью ребенка, не имея на то веских причин…
Он говорил и говорил, рассказывая о пророчестве, об обстоятельствах гибели старших Поттеров, о своем нелегком решении поручить всю грязную работу одному обреченному подростку, чтобы сохранить жизни многих других…
И чем дольше он говорил, тем сильнее становились подозрения Салазара, что старик, мягко говоря, не в своем уме. Но затем трагическая повесть Дамблдора дошла до главы о крестражах, и вот тут начался мат.
Матерился Салазар долго и со вкусом, красочно выражая все, что он думает о самом Дамблдоре, его «гениальных» планах и всех британских волшебниках в целом. Под конец этого прочувствованного монолога весь идиотизм ситуации дошел даже до Шляпы, которая особым интеллектом никогда не отличалась.
А Салазар, выпустив пар, откинул со лба волосы и так глянул на Альбуса, что тот и сам почувствовал себя полным дураком. Хотя вообще-то старался ради общего блага.
– Ну Фламель! Ну сказочник! А я ведь почти поверил, когда он мне песни пел о «талантливом и неординарном», – Салазар потрясенно фыркнул. – Да-да, о вас, господин директор, о вас. Слышал бы он, что вы здесь только что несли. Это же надо было додуматься – спрятать всю магическую Британию за спину одного якобы обреченного ребенка! Фантастика! Вы хоть удосужились поинтересоваться, что из себя представляют крестражи, благодетель, а?
– Но ведь…
– Вижу. Ничерта вы не интересовались. Скушали ту же байку про разделение души, что и этот кретин Волдеморт, и рады. А если бы напряглись и поискали достоверную информацию, то знали бы, что душа – это высшая ментальная сущность, мать вашу, и ее нельзя разорвать или расколоть каким-то вшивым ритуалом. Зато можно снять ментальный слепок с ауры и создать паразита, который будет с этой аурой связан. Тоже приятного мало, особенно, если наплодить таких паразитов в ассортименте, но вполне поправимо.
– Вы уверены? – Альбус от изумления даже забыл на время о своем образе мудрейшего, но, напоровшись на красноречивый взгляд Салазара, осекся. – А… да. Прошу прощения.
– Вот они, дети прогресса! – патетично взвыл с портрета Ангус. – Элементарные знания, простейшие законы мироздания, все забыто!
– А ты-то куда смотрел? – тут же осадил его Салазар. – Ваша картинная галерея здесь не для красоты, если кто-то запамятовал. Подсказали бы коллеге, помогли мудрым советом, раз он обязанности директора с высшим промыслом путает.
– Послушайте, – попытался было возмутиться Альбус, но такой возможности ему не дали.
– Кстати, что это за гнусная история с пыточными артефактами? – поднял бровь Салазар. – Насколько я знаю, телесные наказания упразднили во всех цивилизованных странах уже полвека назад.
– Какими артефактами? – искренне удивился Альбус. – О чем вы?
– О кровавых перьях, которые активно использует на отработках некая Долорес Амбридж.
– Что?!
– А вы не в курсе? – Салазар прищурился. – Ах, да, вы ведь так заняты войной, Волдемортом, Гарри Поттером, что на все остальное вам просто не хватает времени! А между тем, забота о благополучии учеников, это ваша прямая обязанность, мистер Дамблдор. И если вы знаете о том, что дети подвергаются пыткам, но ничего не делаете, значит, вы нарушаете свои обязательства перед школой.
– Но я действительно не знал…
– А если вы не знаете, что происходит у вас в замке, значит вы не справляетесь со своими обязанностями, – в голосе Салазара зазвенел металл. – Может быть, вам пора на покой, мистер Дамблдор? Вы выглядите уставшим.
– Я прекрасно себя чувствую, – голос Дамблдора тоже зазвенел, но уже от напряжения. – Благодарю за беспокойство, мистер Слизерин, но оно излишне.
– Так вот если оно излишне, – Салазар оперся ладонями о столешницу, – то сделайте одолжение, перестаньте страдать ерундой и займитесь своими прямыми обязанностями. Наведите порядок в школе, разберитесь с вашей Амбридж, пыль протрите, сделайте наконец что-нибудь полезное.
– А…
– А от великой проблемы, в лице Волдеморта, я вас, так и быть, избавлю.
– Каким образом? – живо заинтересовался Альбус.
Салазар усмехнулся.
– Ну, уж придумаю что-нибудь. В конце концов, он ведь мой «наследник». Всего доброго.
– Подождите, но…
– Пыль, мистер Дамблдор, – напомнил Салазар, красноречиво проведя пальцем по столу, и исчез.
– Невероятно! – Альбус откинулся на спинку кресла, вытерев рукавом вспотевший лоб. – Слизерин… Салазар Слизерин!..
– Тебе все равно никто не поверит, – ехидно фыркнул с портрета Ангус.
– Но как? Как такое вообще возможно?
– Пыль, Альбус, – проскрипел вредный портрет. – Поверь мне, если он вернется, тебе это не понравится.
***
Гарри, дожидавшийся Салазара в Тайной комнате, уже только что по стенкам не бегал от нетерпения, когда наконец услышал характерный легкий хлопок.
– Ну что? – он замер, устремив на появившегося Слизерина горящий взгляд. – Что он сказал?
Салазар, на мгновение залюбовавшийся его искрящимися глазами, тряхнул головой.
– Чего он только не сказал… На целый сборник анекдотов наговорил, хоть сейчас записывай – и в печать.
– То есть? – озадачился Гарри.
Салазар поморщился и коротко изложил ему основную суть. После того, как он замолчал, в комнате повисла пронзительная тишина. Наконец, Гарри ошеломленно выдохнул.
– Получается… получается, он знал, что в конце концов мне придется умереть? Спасал мне жизнь, чтобы я мог пожертвовать собой в нужный момент?
– У этого человека крайне странные представления о добре, – качнул головой Салазар. – Он искренне считал, что поступает правильно, переживал, мучился совестью, и все равно продолжал воплощать свой план в жизнь. А виной всему – чудовищная безграмотность, он действительно думал, что твоя смерть – единственный способ избавиться от крестража.
– А это не так? – Гарри поднял на него взгляд.
– Конечно, нет! – возмутился Салазар. – Язык бы вырвать тому, кто сочинил эту чушь про раскол души! Один глупость сказал, другой повторил, третий записал, четвертый за палочку схватился… а в итоге имеем то, что имеем.
– Но моя связь с Волдемортом…
– А вот твоя связь нам очень пригодится, – живо заметил Салазар. – Ты, кажется, говорил, что можешь видеть его глазами, если расслабишься?
– Да, – Гарри растерянно моргнул. – А что?
– Вот и прекрасно. Мы используем это, чтобы выяснить, где он окопался.
– Зачем?
Салазар выразительно поднял бровь.
– Как зачем? Чтобы навестить. Познакомиться. Поговорить по душам. Единственный родственник, как никак, а мы до сих пор друг другу не представлены. Нехорошо.
– Вы… шутите? – недоверчиво спросил Гарри.
Салазар закатил глаза.
– И почему меня все сегодня об этом спрашивают?
***
Николас Фламель даже не удивился, вновь обнаружив на своем пороге нежданных гостей. Встретил, как родных, напоил кофе с коньяком, выслушал суть проблемы и легкомысленно отмахнулся.
Мол, тоже мне трудность. Ломать – не строить.
Салазар, вполне удовлетворившийся таким ответом, оставил Гарри на попечение старого друга и, азартно потерев ладони, свалил в неизвестном направлении.
Гарри задумчиво посмотрел на Фламеля.
– Странный он какой-то в последнее время…
– Разве? – Николас приподнял седые брови.
– Такой… активный, деятельный…
– А, – Фламель махнул рукой. – Не обращай внимания. С ним такое случается, когда он старается о чем-то не думать.
– Не думать о чем? – ухватился за эту оговорку Гарри.
Но Фламель только плечами пожал.
– Да мало ли… Итак, давай-ка вернемся к нашим делам! – и он, оживленно вскочив с кресла, начал копаться в одном из шкафов. – Значит, крестраж… Крестраж… Ментальная копия ауры, помещенная в физический носитель и способная удержать душу после гибели тела…
