Текст книги "Remember (СИ)"

Автор книги: miss Destinу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

И разгадка потайного хода, скрывающегося за умывальниками, показалась ему прекрасным поводом.

Тем более, что он подозревал, куда тот ведет.

О Тайной комнате, оставленной в замке Салазаром Слизерином, Том знал давно. С тех пор, как прочел на первом курсе «Мифы и легенды Хогвартса». Но до поры до времени считал ее именно что мифом.

До поры, пока не увидел Эванса, вылезающего из тайного хода, ведущего куда-то под замок.

Вот только механизм, открывающий проход, наотрез отказывался работать.

Том испробовал на нем уже все, что знал. Но никакие чары не могли сдвинуть умывальники с места и никакого рычага, который мог бы открывать ход, там не было.

Как назло, ни в одной книге Тому не удалось найти ни намека на подсказку. Единственное, что удалось выяснить, так это то, что проведением канализации в замок занимался некто Корвин Гонт, в конце девятнадцатого века. Все. Больше никакой информации.

Но ведь как-то этот чертов ход должен открываться?!

В сотый раз оглядев раковины, Том с досадой скрипнул зубами – еще одна бессонная ночь прошла впустую.

И в этот момент за спиной раздался спокойный голос.

– А оно тебе надо?

***

Вот, когда Поттер порадовался, что Реддл при всех своих талантах не умеет убивать взглядом.

Потому что выражение глухой ярости в его глазах в тот момент, когда он резко обернулся на голос, надо было видеть. Впрочем, уже в следующую секунду он отвернулся.

– Что ты здесь забыл, Эванс? – процедил он, упершись ладонями в края раковины точно так же, как Гарри в их прошлую встречу.

– Тебя, – Поттер хмыкнул, встречаясь со взглядом вскинувшего голову Реддла в отражении зеркала.

Ему вдруг захотелось, чтобы тот расслабился. Чтобы хотя бы ненадолго убрал эту стену, которой окружил себя, отделяясь от мира. Потому что его масками – и прошлыми, и будущими – Поттер был сыт по горло.

А Том внезапно прикрыл глаза, словно на него накатила нечеловеческая усталость.

– Когда ты перессстанешь прессследовать меня… – едва слышное шипение, сорвавшееся с его губ, отозвалось где-то в груди щемящим чувством.

И Поттер решился.

– Разсссве этого ты хочешшшь?

Том вздрогнул всем телом, будто сквозь него пропустили ток, и неверяще обернулся. И столько удивления было в его глазах, столько недоумения, что Гарри едва сдержал улыбку.

– Ты змееуст!

– Звучит как обвинение, – Поттер усмехнулся.

К чести Тома, он довольно быстро взял себя в руки.

– Это очень редкий дар…

– Редкий, – согласился Поттер.

– Кто ты такой, черт тебя возьми? – Том прищурился.

– Я бы сам хотел это знать, – Гарри подошел к раковине, возле которой стоял Реддл. – Я могу показать тебе, как открывается проход… – он посмотрел прямо ему в глаза, – или мы можем уйти отсюда…

– Уйти? – слегка севшим голосом переспросил Том. – Куда?

– Это важно?

Несколько бесконечно долгих мгновений Том молчал, не двигаясь с места и, казалось, даже не дыша.

А затем отрицательно качнул головой.

***

Они проговорили до рассвета, сидя на ступеньках лестницы, ведущей в Астрономическую башню.

Точнее, говорил в основном Эванс, рассказывая о своем детстве у родственников-магглов, о том, что до одиннадцати лет не подозревал о своей природе, о том, как был счастлив, узнав о волшебстве…

А Том слушал. Слушал и с удивлением осознавал, насколько схожи их судьбы. И все яснее понимал, насколько легко вот так сидеть рядом с кем-то… нет, не с кем-то… с ним… и слушать, а потом потихоньку рассказывать и о себе…

И отчего-то точно знать, что тебя поймут.

***

А следующей ночью они встретились снова.

***

Весна подкралась незаметно, утопив Хог в лучах теплого солнца, звонкой капели и романтических настроениях.

Во всех углах, словно грибы после дождя, повырастали целующиеся парочки и хихикающие девичьи стайки, а на склонах вокруг замка начала пробиваться молодая зеленая трава.

И только Поттера ясное небо и возрождающаяся природа нифига не радовали.

Потому что после месяца ночных посиделок с Томом, изначально нацеленных исключительно на сбор полезной информации, он вдруг с ужасом понял, что начинает привязываться к нему.

Если не сказать больше.

Видит Мерлин, именно этого он опасался с самого начала. Потому что большую глупость, чем влюбиться в человека из прошлого, в того, кто в будущем станет твоим смертельным врагом, придумать было просто невозможно.

Но Поттер просто ничего не мог с собой сделать.

С Томом, с настоящим Томом, который постепенно открывался ему, было удивительно… хорошо. Легко. Свободно. Радостно. Так, как бывает с по-настоящему близким человеком. Так, как до этого не было ни с кем, даже с друзьями, которых он считал самыми родными людьми.

Это было очень странно, учитывая все обстоятельства. Это было необъяснимо. Но это было.

Перед каждой новой встречей с Томом Гарри чувствовал, как в груди становится теплее. Ему нравилось, что тот потихоньку начал доверять ему. Ему было хорошо от того, как он постепенно менялся, становясь чуть спокойнее, мягче. Эти изменения были почти незаметны, но они были.

А еще рядом с Томом он почему-то всегда расслаблялся, будто точно знал, что находится в полной безопасности.

Это было настолько нелепо и дико, что становилось почти смешно.

Первым человеком, с которым Поттер почувствовал себя в безопасности, оказался молодой Волдеморт.

Кому сказать…

Впрочем, этот Том со временем совсем перестал вызывать ассоциации с Темным Лордом. Да, он был далеко не ангелом. Он был все тем же властным и амбициозным собственником, о чем свидетельствовали его вспышки необоснованной ревности. Но у него была душа.

Вообще, это было довольно забавно. Том ревновал его буквально к каждому столбу. Стоило ему разговориться с кем-то за обедом или случайно улыбнуться однокурснице, как он почти физически ощущал нарастающее раздражение Реддла. После таких инцидентов Том обычно приходил к нему взвинченным до предела, но моментально успокаивался, казалось, от одной поттеровской улыбки.

И это при том, что все их общение было исключительно дружеским.

Страшное дело.

А к концу мая стало совсем весело…

========== Глава девятая и летние каникулы ==========

Том прекрасно осознавал, что его чувства к Эвансу – это катастрофа.

Потому что он был нужен ему. Необходим как воздух. Постоянно, каждый день. Он просыпался с мыслью о том, что увидит его за завтраком, и засыпал, прокручивая в голове очередную вечернюю болтовню ни о чем.

При этом он спокойно занимался учебой, общался с приятелями и даже слегка увлекся артефакторикой, но все это только потому, что знал – Джей рядом. Он где-то на территории замка, и в любой момент его можно найти, увидеть, коснуться…

И он не мог себе представить, что будет, когда учеба закончится и наступят летние каникулы. Он не хотел об этом думать.

Но Том не привык прятать голову в песок.

Он знал, если есть проблема – ее надо решить. И, поскольку с чувствами своими он сделать ничего не мог (и не хотел), нужно было делать что-то со стремительно приближающимися каникулами.

***

– Гарри, я не могу позволить Тому остаться в Хогвартсе, – Диппет тяжело вздохнул. – Я уже говорил это ему и скажу тебе – это невозможно. У магглов сейчас идет война. Ты видел, сколько студентов оставалось здесь зимой? Как думаешь, что они сделают, узнав, что я разрешил Тому остаться?

– Попрут толпой, – мрачно пробормотал Поттер.

– Вот именно. А если на лето останутся ученики, значит, за ними кому-то нужно будет приглядывать. Значит, придется остаться и преподавателям, у которых летом – законный отпуск. Не говоря уже о расходах на питание и прочее, не заложенные в школьный бюджет. Понимаешь?

Поттер понимал.

А еще он понимал, что ситуация практически безвыходная.

Он не мог провести лето в приюте вместе с Томом (кто б его туда пустил), не мог предложить ему провести лето у себя дома (потому что не было никакого дома) и даже причин объяснить не мог.

Как не мог объяснить и Диппету, почему так важно разрешить Тому остаться.

И что было делать?

***

– Экзамены через две недели, – голос Тома звучал совершенно спокойно, но Поттер чувствовал, что он весь напряжен, как туго натянутая струна, вибрирующая от малейшего дуновения воздуха. – А потом…

– Эй, – Гарри осторожно коснулся его руки, судорожно сжатой в кулак, и поймал взгляд, – расслабься.

И Тома отпустило.

Так бывало всегда, хотя Поттер и сам до конца не понимал, почему. Том мог быть зол, раздражен, взбешен, но, казалось, одного тихого слова Гарри было достаточно, и его напряжение словно рукой снимало.

И отчего-то Поттеру безумно нравилось это ощущение. Ощущение, что он один может успокоить Тома, что огонь, бушующий в нем – где-то опасный, где-то даже безумный – для него не представляет угрозы. Иногда он чувствовал себя так, будто укрощает дракона, но это чувство опьяняло.

Чувство, что он нужен Тому. Что без него тот сгорит в пламени собственной силы.

Но вместе с тем это пугало.

До кома в горле. До мурашек.

Потому что Поттер точно знал, что рано или поздно ему придется исчезнуть. Из этого времени и из жизни Тома. Исчезнуть на долгие пятьдесят лет, оставив один на один с его внутренними демонами. И с каждым днем подозрение, что именно его исчезновение станет той последней каплей, которая толкнет Тома за грань, становилось все сильнее.

Потому что Том был из той породы людей, которые не в состоянии жить спокойно. Которых бросает из крайности в крайность – от холода до жара, от полной апатии до лихорадочной деятельности… от искренней любви до слепой ненависти.

Это люди, у которых юношеский максимализм не проходит с возрастом. Они живут по принципу – все или ничего. Рядом с ними обязательно должен быть кто-то, кто уравновешивал бы их, поддерживал хрупкий баланс, не давал внутренним метаниям свести их с ума.

Для Тома этим кем-то стал Поттер. Стал, а потом исчез, оставив одного.

От этой мысли было почти физически больно.

***

Лето им все же пришлось провести отдельно друг от друга.

Тому в приюте, а Поттеру в Хогвартсе, в строжайшем секрете.

И один Мерлин знает, чего им обоим это стоило.

***

Они переписывались каждый день.

Причем не с помощью сов. Том счел, что этот способ связи слишком долгий.

Поэтому, почти безвылазно просидев последнюю неделю перед отъездом в библиотеке, он зачаровал две обычные маггловские тетради так, чтобы надпись, сделанная в одной, одновременно отображалась в другой.

Что почувствовал Поттер, получив на вокзале дневник в черной кожаной обложке с металлическими уголками – точную копию того, что был уничтожен им на втором курсе – словами описать невозможно.

Цензурными – так точно.

***

А еще они встречались каждые выходные в Косой аллее, куда Поттер линял из Хога порт-ключом, ценой кучи нервов и бесконечных уговоров выпрошенным у Диппета.

Тот, конечно, долго и стоически сопротивлялся, не желая отпускать его шляться по магическому миру образца сороковых, но…

Кому когда удавалось не пустить Поттера туда, куда ему приспичило?

***

И они бродили по извилистым улочкам магического квартала, сидели в дальнем, темном уголке Дырявого котла и разговаривали.

Обо всем и ни о чем.

Тема была не важна.

Важно было то, что Том мог завороженно слушать, как Поттер смеется, а Поттер – ощущать, как Том неуловимо меняется при его появлении.

Как постепенно сглаживаются последние неловкости.

Как им становится уютно вместе молчать.

Как сбивается дыхание от первых, осторожных поцелуев…

***

То, что происходило между ними, было неестественно.

Ненормально.

Потому что нельзя настолько нуждаться в другом человеке. Нельзя так остро чувствовать незримую связь, крепнущую с каждым днем. Нельзя делить одну душу на двоих.

Все это было так. И все это не имело абсолютно никакого значения.

Потому что оба точно знали, что все происходит… правильно.

И ни один из них не мог толком объяснить, что имеет в виду.

***

– Ты мой, – шепот на грани парселтанга, а в душе тлеющие угли, готовые вспыхнуть в любой момент.

– Твой, – в зеленых глазах спокойная уверенность, и вместо пожара в груди разливается мягкое тепло.

========== Глава десятая и призраки будущего ==========

К сентябрю Поттер понял, что не хочет возвращаться.

Вообще.

Никогда.

Что готов послать к чертям будущее, свое, других, вместе с балансом и всей прочей фигней. Что готов остаться здесь, в чужом времени, под чужим именем и прожить чужую жизнь, если в этой жизни с ним будет Том.

Это, конечно, был чистой воды эгоизм. Но Поттеру было откровенно наплевать.

Тем более, что прошло уже больше года, а ни намека на возможное возвращение так и не случилось.

И он расслабился.

Он так устал постоянно дергаться, бояться, мучиться вопросом – рассказывать Тому правду о будущем или нет – и ждать какого-то мифического «третьего удара», что в конце концов его отпустило. Потому что здесь и сейчас все было так хорошо, насколько вообще могло быть. И казалось невозможным представить, что все это может вдруг в один момент оборваться.

И они с Томом начали строить планы.

О том, чем будут заниматься после окончания Хогвартса, о возможных профессиях, о путешествиях по миру, о необходимом магической Британии прогрессе…

Учеба шла фоном.

Поттер по-прежнему играл в квиддич, Том все больше увлекался артефакторикой, на дворе стояла красивая золотая осень, и к ноябрю Гарри чувствовал себя совершенно счастливым.

Он настолько четко и ясно представлял себе совместное с Томом будущее, что в конце концов поверил в него. И даже Диппет с его предостережениями и напоминаниями о свойствах времени не мог убедить его в неизбежности возвращения.

Небо над Хогвартсом казалось безоблачным…

***

– Ты понимаешь, что я не отпущу тебя?

– Не отпускай.

***

С Томом не было просто. Потому что Том сам был совсем не простым. Вообще-то, более сложный характер, чем у него, надо было еще поискать.

И Поттер простым не был.

И не обходилось без притирки характеров, ссор, вспышек взаимного раздражения и прочих радостей.

Но было и другое… Доверие. Жгучая нежность. Желание сделать так, чтобы другому было хорошо. Можно ли было назвать это любовью – словом настолько затертым и часто используемым, что оно обесценилось?

Поттер не знал. Он об этом даже не задумывался.

Но с Томом он впервые по-настоящему жил. Ощущал каждое мгновение полнее и ярче, чем когда-либо раньше. И знал, что ни любовь к друзьям, ни к крестному, ни к памяти родителей никогда не заменит ему Тома.

Никто не заменит.

***

Гром грянул в декабре.

Тогда, когда уже исчезли последние сомнения. Когда собственное прошлое уже казалось смазанным и нереальным по сравнению с таким живым и ярким настоящим.

***

Они с Томом бродили по окрестностям замка, наслаждаясь холодным свежим воздухом, отдыхая от последнего учебного дня и делясь успехами.

Завтра должны были наступить Рождественские каникулы. Две недели полной свободы в полупустом замке. Вдвоем.

– …ты бы видел лицо Бинса, когда я задал ему этот вопрос! Как будто его в жизни никто ни о чем не спрашивал!

Том засмеялся вместе с ним негромким грудным смехом, так, что Поттер аж заслушался.

– И не говори. Разрыв шаблонов вообще забавно на людей действует… Ты бы видел лицо Диппета, когда я часы починил…

– Какие часы? – рассеянно спросил Поттер, все еще слегка посмеиваясь.

– Ну те, артефактные, что в кабинете у него висят. Я же последние две недели как раз часовые механизмы изучал, а директор утверждал, что те часы починить невозможно, а это вызов, вот я и… Что с тобой? – он с некоторой тревогой взглянул на застывшего Гарри.

А Поттер ощутил, как у него с лица схлынули все краски.

Сердце пропустило удар, а потом гулко заколотилось где-то в горле.

– Что ты сделал? – хрипло переспросил он, отказываясь верить своим ушам.

– Джей, ты что? – Том всерьез напрягся.

– Они били? – язык вдруг онемел и отчего-то плохо слушался.

– Часы? Еще нет, я только сегодня закончил… Да и они бьют только в полночь, Джей, ты объяснишь, в чем дело? – Том начал раздражаться.

Но Поттеру было не до того.

Резко развернувшись, он рванул в замок с такой скоростью, что зашумевший в ушах ветер заглушил растерянный окрик Тома.

***

– Откройте! Профессор, откройте дверь, мать вашу! – он с остервенением колотил в запертую дверь директорского кабинета, не замечая появляющиеся на ладонях ссадины. – Я знаю, что вы там!

Наконец, щелкнул замок.

– Где они? – бешеный взгляд скользнул по пустому месту на стене и устремился на мрачного профессора. – Где чертовы часы?!

– Гарри, успокойся…

– Вы знали, – Поттер был спокоен. Совершенно спокоен. А искрящая в руке палочка еще ничего не значит. – Вы знали о часах и позволили ему починить их…

– Гарри, я предупреждал, чтобы ты был осторожен с привязанностями. Мы оба знали, что рано или поздно тебе придется…

– Я не вернусь.

– У тебя нет выбора.

– У меня есть выбор, – сквозь зубы процедил Поттер. – Я найду эти гребанные часы и…

Диппет вздохнул и в глазах его мелькнула жалость.

– Гарри, ты ведь прекрасно понимаешь, что дело не в часах. Они не обладают магией, способной перемещать во времени. Они – всего лишь знак. Подсказка, чтобы ты понял, в какой момент тебе суждено вернуться.

– Это неправда, – одними губами произнес Поттер, понимая, насколько беспомощны все его попытки отрицать очевидное. Глаза жгло, в горле застрял болезненный ком, но слез не было. – Я не хочу… Я не могу вернуться. Я не могу оставить Тома, он…

– Он станет Темным Лордом, Гарри.

Поттер вскинул взгляд. Диппет горько усмехнулся.

– Да догадался я, давно догадался. Что же ты думаешь, я совсем слепой?

– И вы это допустите…

– Уже допустил.

– Если бы я мог остаться…

– Ты не можешь. Ты уже не смог. Так же, как не сможешь изменить судьбу этого мальчика. Все, что было, уже написано. И ты – живое тому доказательство.

– Живое… – Поттер до боли сжал кулаки. – Да лучше умереть, чем…

– Ты не можешь умереть, Гарри, ты еще не родился, – Диппет грустно качнул головой. – Но ты родишься в будущем. Пройдешь свой путь и встретишься с Томом снова…

– Замолчите. Вы не понимаете, о чем говорите.

– Я догадываюсь. Я помню, в каком состоянии ты оказался здесь. Но как бы тебе ни хотелось, ты не можешь сделать больше, чем уже сделал.

– Могу, – с возрастающим отчаянием возразил Поттер. – Я могу рассказать ему правду…

– Если ты сделаешь это, мне придется стереть ему память, – твердо остановил его директор. – Неужели ты думаешь, что я просто так ни разу не спросил тебя о будущем? О том будущем, на которое я мог бы повлиять? Ты не представляешь себе, к каким последствиям могут привести попытки изменить события. Хочешь, чтобы стало еще хуже?

– Да куда хуже? – не сдержавшись, рыкнул Поттер. – Я не могу остаться, я не могу ничего изменить, я даже не могу объяснить Тому, почему должен исчезнуть и бросить его одного!

– Но ты можешь попрощаться, – тихо сказал Диппет. – У тебя есть еще два часа.

Поттер на миг застыл, молча глядя на спокойного директора, а потом улыбнулся.

Жуткой, слегка перекошенной улыбкой того, кому слишком больно, чтобы плакать.

– Вы всерьез считаете эту возможность подарком?

========== Глава одиннадцатая и третий удар ==========

Том стоял в коридоре возле входа с горгульей.

С прямой спиной, скрещенными на груди руками и жестко поджатыми губами, весь будто окаменевший.

– Ничего не хочешь объяснить? – его голос звучал холодно и язвительно, как всегда бывало, когда что-то шло не так.

Но Поттер слишком хорошо знал, что за этим равнодушным тоном он скрывает растерянность, обиду и страх, возникающие от непонимания.

Его Том всегда раздражался, когда не понимал чего-то. У него все и всегда должно было быть под контролем. Его Том…

Гарри не знал, что такого появилось в его глазах при этой мысли, но показную холодность Тома вдруг как рукой сняло. Похоже, он всерьез испугался.

– Джей, – голос слегка дрогнул. – Что случилось?

Поттер молчал, глядя ему в глаза. Он не мог заставить себя отвести взгляд. И не мог заставить себя произнести ни одного слова. Его будто парализовало.

Никогда еще он не чувствовал себя настолько беспомощным.

Диппет действительно не понимал, о чем говорил, предлагая попрощаться. Он просто не знал Тома так, как знал его Гарри. Он даже приблизительно не мог себе представить, что они значат друг для друга.

И если Поттер, хоть и отказывался верить, все же где-то глубоко внутри знал, что когда-нибудь ему придется вернуться, то Том… Для него это будет полной неожиданностью. Ударом. Хотя… кого он обманывает? Это будет просто предательством.

– Черт, Джей, да не молчи ты! – Том схватил его за плечи и сжал так, что наверняка останутся синяки. – Скажи хоть что-нибудь! Все настолько плохо?

– Плохо… – с трудом выдохнул Поттер.

А потом неожиданно подался вперед, толкая Тома к стене, и поцеловал. Жадно. Жестко. Властно. Без намека на нежность. Давая выход той буре, которая сейчас убивала его изнутри.

Ему хотелось вплавить Тома в себя, срастись с ним, стать одним целым… что угодно, только не отпускать. Только не чувствовать этой дикой, нечеловеческой боли, словно душа рвется в клочья. Не за себя, за него. Потому что когда так любишь, за другого всегда больнее.

***

Том с трудом понимал, что происходит.

Да что там, он вообще ни черта не понимал.

С того самого момента, как Джей буквально выпал из директорского кабинета – бледный как смерть, с пустыми, мертвыми глазами и прокушенной до крови губой. А потом вдруг набросился на него с таким остервенелым отчаянием, с каким утопающий хватается за другого утопающего.

И Том даже приблизительно не мог представить, что такого должен был сказать или сделать директор, чтобы довести его Джея, всегда спокойного, легкого и удивительно цельного, до подобного состояния.

Он почти не помнил, как они оказались в Выручай-комнате.

Не помнил, как летела на пол одежда, буквально срываемая на ходу.

Он чувствовал только Джея. Его руки, его губы, его лихорадочно горящие глаза… его хриплый шепот, в котором невозможно было ничего разобрать.

Подобная страсть была ему совершенно несвойственна. Такого поведения Том мог бы ожидать от себя, но никак не от Джея. Но этот странный порыв, из-за которого они оказались в постели, и не был страстью.

Это был какой-то дикий коктейль из паники, отчаяния и глухой обреченности.

Этот раз был у них далеко не первым, но никогда… никогда еще Джей не отдавался ему настолько полно, никогда не брал с такой едва сдерживаемой яростью, словно желая слиться с ним полностью, всем существом, без остатка…

Никогда еще Тому не было с ним так хорошо. И никогда еще ему не было так страшно.

Обычно в моменты их близости ему казалось, что мир вокруг становится теплее и ярче.

Сейчас ему казалось, что этот мир идет глубокими трещинами и вот-вот рухнет, погребя его под обломками.

***

– Я должен… уйти, – собственный голос был противен до дрожи.

Говорить было больно. Дышать было больно. Смотреть в глаза Тома – невыносимо. Но Поттер заставил себя не отводить взгляд. Потому что это было бы трусостью. И потому что этот момент они должны были пережить вместе.

– Я догадался, – Том усмехнулся. Но усмехнулся нервно, по привычке. В его глазах Гарри видел плохо прикрытый страх. – Надолго?

– Надолго…

Том едва заметно дернулся, и Поттер вздрогнул вместе с ним.

Мерлин, как вообще это можно выдержать?

Как можно своими руками причинять боль человеку, за которого готов убить? Как можно врать ему в глаза, прекрасно зная, что он даже примерно не понимает, о чем идет речь?

Никак. Гарри вдруг понял это с кристальной ясностью.

Просто есть вещи, которые нельзя делать. Никогда.

И плевать на последствия.

Если он сейчас не скажет Тому правду, хотя бы частично, он себе этого не простит. И Том не простит.

***

– Из будущего… – голос Тома в пронзительной тишине прозвучал как-то безжизненно. – То есть Америка… и все, что ты рассказывал…

– То, что я рассказывал тебе о себе, о детстве, было правдой, – сейчас Гарри было как никогда важно, чтобы Том ему поверил. – Просто все это происходило позже…

– Насколько позже? – страх услышать ответ был настолько явным, что его не скрывало даже то оцепенение, в которое впал Том после его рассказа.

– Пожалуйста… – Поттер прикрыл глаза, – не надо… не спрашивай меня о том, чего я не могу сказать…

– Не спрашивать? – в глазах Тома полыхнуло темное пламя. – Ты все это время врал мне, ты заставил меня поверить тебе, ты строил со мной планы на будущее, прекрасно зная, что его не будет, ты… – он задохнулся бессильной яростью, – ты сделал все это со мной, а теперь, когда собираешься исчезнуть, я не могу даже узнать, увижу ли тебя снова?

– Ты увидишь, – Гарри протянул руку и осторожно коснулся его скулы, больше всего на свете боясь, что Том отшатнется.

Но он не двигался. Только закрыл глаза и судорожно вздохнул, а когда открыл, Гарри всей душой проклял тот день, когда оказался здесь.

– За что? – впервые с момента их знакомства Тому было больно настолько, что он не смог удержать маску равнодушия. – За что ты так… со мной, я же…

– Я надеялся на чудо. Надеялся, что смогу остаться. С тобой…

Том вдруг вскинул голову, оглушенный внезапной догадкой.

– Это все из-за тех часов? Они…

– Они ни при чем. Просто время вышло. Послушай, – Гарри взял в руки его ладонь и приложил к своей груди, там, где чувствовалось биение сердца, – ты можешь ненавидеть меня, можешь проклинать, можешь никогда не простить, но… прошу тебя, узнай меня.

***

Том чувствовал отчаянный стук сердца под своей ладонью.

Видел, что Джей говорит ему правду.

Разумом даже почти понимал его.

Но душа, плавящаяся от каждого нового слова, отказывалась принимать все это. Отказывалась принимать то, что Джей исчезнет, а он ничего… ничего не сможет с этим сделать. Что, проснувшись завтра утром, он не увидит его за завтраком. Что не сможет услышать, написать, найти… Что на черт-знает-сколько лет он просто перестанет существовать. Что его больше не будет…

Это невозможно было принять.

Но будь он проклят, если позволит себе сломаться сейчас.

– Не надо успокаивать меня, как истеричную девицу, Эванс, – он выдернул руку, отступив на шаг. Собирая все силы, которые остались, чтобы заставить голос звучать спокойно. – Я переживу.

– Том…

– Ты, кажется, спешил? – холодно и равнодушно. Как и хотелось. – Так давай, катись в свое… будущее.

И он демонстративно отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Только бы Эванс не дотронулся до него снова. Только бы не вынудил снова посмотреть ему в глаза…

Он не сделал ни того, ни другого.

Только дверь негромко скрипнула за спиной.

***

– Гарри…

– Ничего не говорите.

Поттер, едва войдя в директорский кабинет, буквально сполз на пол, прислонившись спиной к двери, и закрыл руками лицо.

До полуночи оставалось совсем немного.

– Я должен знать. Сказал ли ты Тому что-то…

– Я сказал ему, что я из будущего, – он поднял тяжелый взгляд. – Никаких имен, никакой конкретики, ничего, что могло бы как-то повлиять на события. Вам не о чем волноваться.

– Он простит тебя…

– Не простит. И будет прав. Я бы…

– Ты простил ему куда больше, разве нет?

Поттер медленно поднял голову и посмотрел на Диппета в упор.

– Мне не пришлось прощать ему предательства, – он болезненно поморщился и перевел взгляд на часы, вновь занявшие место на стене.

Минутная стрелка застыла на цифре «11».

В кабинете царила глухая тишина.

Диппет задумчиво смотрел в окно, где на чернильном небе ровно мерцали звезды.

Гарри, поднявшись на ноги, мерил шагами пространство перед столом.

Ему было страшно. Безумно страшно возвращаться в тот роковой день, когда Волдеморт заманил его в министерство. Чтобы снова попытаться убить.

Возвращаться, не будучи даже уверенным, что Том запомнит его последнюю просьбу…

Дверь кабинета резко распахнулась, едва не слетев с петель.

И Поттер с какой-то болезненной радостью увидел на пороге Тома. Запыхавшегося, раскрасневшегося и тяжело дышавшего.

Он успел заметить его взгляд, полный отчаянной решимости, и в этот момент раздался глухой щелчок.

Минутная стрелка медленно, словно неохотно, переползла на цифру «12», встретившись с часовой.

В воздухе разнесся первый гулкий удар.

– Том, пожалуйста… – Поттер умоляюще посмотрел на него.

– Я буду помнить, – прошептал тот одними губами, вглядываясь в него так жадно, словно хотел выжечь его образ на сетчатке глаз.

Второй удар отозвался в груди могильным холодом, от которого на глазах невольно выступили слезы. Но Поттер даже не заметил этого, не отрывая взгляда от полубезумных серых глаз напротив.

– Я узнаю тебя, слышишь? Узнаю…

– Спасибо.

На душе стало чуточку легче.

Он успел услышать главное прежде, чем реальность исчезла, растворившись в третьем ударе часов.

========== Глава двенадцатая и путь Темного Лорда ==========

Том стоял в дверях, не в силах сдвинуться с места, и смотрел остановившимся, немигающим взглядом туда, где еще миг назад стоял Джей.

Его Джей.

Зеленоглазое наваждение, ворвавшееся ярким вихрем в его монохромную жизнь и взорвавшее ее миллионом осколков.

Которые теперь обрушились вниз, хороня под собой все мечты, все планы, все чувства…

Том ненавидел себя за эту слабость, заставившую в последний момент сорваться сюда. Чтобы еще раз увидеть. Чтобы сказать то, что было важно для человека, убившего что-то глубоко внутри.

Сейчас он больше не чувствовал боли. Не чувствовал ледяной паники. Даже злости.

Не чувствовал ничего.

Словно его… душа, сердце или чему там еще обычно приписывают чувства… исчезло вместе с Джеем.

А проклятые часы на стене все продолжали бить, каждым новым ударом словно заколачивая гвозди в крышку гроба. Запирая наглухо все эмоции, все надежды, все воспоминания… все то, что могло причинить боль.

Том не хотел испытать все это снова. Никогда.

И в тот миг, когда бой часов наконец стих, и в кабинете повисла пронзительная, звенящая тишина, он понял, что не допустит этого.

Что больше никому никогда не позволит стать настолько близким. И никому никогда не позволит понять, насколько важен был для него Джей.

– Мистер Реддл… Том, – взгляд директора Диппета был полон сочувствия. И это сочувствие обожгло его раскаленным железом.

– Почему вы так смотрите, профессор? – взгляд ничего не выражает, а в голосе холодное безразличие. – Разве произошло что-то важное?

– Нет, Том, – со странной горечью отозвался тот, правильно поняв намек. – Ничего.

***

А следующим утром начались каникулы.

Которые были такими же холодными и пустыми, как подземелья Тайной комнаты, которую он все же сумел открыть.

Теперь у него было достаточно времени.

Достаточно, чтобы изучать секреты замка, потому что информация – это сила. А он должен стать сильным. Самым сильным для… для себя.

Достаточно, чтобы копаться в библиотеке, потому что его интересовала учеба. К которой вообще не имели отношения книги о магии времени, каким-то образом снова и снова оказывающиеся у него в руках.