Текст книги "Первые"
Автор книги: Миров А.Я.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
– Не дерзнул бы. А сувенир, – Ярослав незаметно глянул на часы, – планировался к вашему вечеру, который не состоялся, как вы правильно заметили, в свете последних событий.
– Да уж, – Фариза причмокнула белым вином. – Жалко Софийку. Но Игорька ещё жальче. Выпустили его из психушки, не слышал?
– Вроде, родители его за границу отправили.
– Пффф, естественно. Куда нашим врачам до тамошних лекарей?! Тупость катастрофического масштаба! Вот кто им сказал, что там лучше? Ну ладно те, кто из купюр больше четырёх Хабаровсков зараз не видел, их можно понять. Им ничего и не остаётся, как свято верить в то, что за кордоном они были бы миллиардерами, не меньше. Но эти-то, с деньгами на ты, ну неужели здесь хорошую клинику найти не смогли? Или всё, что русскими буквами изъясняется, обязательно плохо?
– Абсолютно согласен.
Ресторатор не потерял интерес к беседе. Всего лишь не имел его изначально. В их среде, что вопреки почётному званию Высшее общество, нравы царили как в деревеньке Нижние Что Угодно. Все до боли в правом боку знали всё обо всех. Ещё свято верили в приметы. Так перечить Фаризе – к слезам. Что особо неприятно – к собственным. Нрав self-made дивы не давал шанса выйти из контакта неоплёванным. Дабы слюны, которая, уверяет большинство, содержит высокую долю неизвестного яда, осталось на сознании как можно меньше, а репутацию вообще б не задело, Ярослав конвертировал осторожность в уважение. Показное, разумеется. Как и всё в их обществе Нижние Что Угодно.
Однажды она создала себя из отсутствия любых перспектив вместе с брендом одежды размера плюс, и в её голове умерли зачатки сомнений относительно собственных возможностей ошибаться. Ресторатор никогда не доказывал дизайнерше, что жизнь простирается дальше её установок. Он изучил привычки и реакции. Не специально, так вышло. Черта стартовавшего из минуса дала о себе знать. Они с ней очень похожи. Только ей не приходилось ничего изучать. Фариза всегда всё знала, о чём не жадничала сообщать каждому. Выводы обо всех и всём уже сделаны. Само собой, правильные, другие не случались.
Ярослав испытывал к ней больше симпатии, чем ненависти за прогиб, поэтому, излучая понимание, нежно подхватил под мягкий локоток и повёл к веранде. Фариза приехала раньше, потому что хочет поужинать в уединении. Набивать желудок публично дозволяется лишь тем, кто от рождения мужик, и тем, кто плюнул на себя и дважды на себя в очах социума. На людях принято изящно вкушать, мечтая дома отъявленно нажраться. Особенно, если речь идёт об элитном ресторане. Здесь на тебя смотрят с максимальным осуждением такие же голодные, но гордые выдержкой.
– Ваше меню, – Ярослав отобрал папку у официанта, с поклоном вручил дизайнерше. – Если вам потребуется моя компания, я к вашим услугам.
– Не мечтай! – Фариза расхохоталась в лоснящиеся страницы.
Она тоже не любит общество, как и ресторатор. То общество, что хронически мутит от почётного звания Высший свет. Но они сознают необходимость чаще счастливить эту муть своим появлением. Люди – грязь, и любое взаимодействие с ними – действенный способ непременно испачкаться. Но грязь – это не только микробы. Ещё иммунитет. Залог выживаемости и качества существования. Глубина погружения прямо пропорциональна количеству связей, которыми обрастает твоя шкура. Можно остаться чистеньким, именуясь интровертом и отстаивая мнимую независимость. Однако вместе с единичным восхищением (что поделать, найдутся и такие, людям нравится восторгаться всякими глупостями) намертво прилипнет статус оборвыша. Нет связей – нет тебя. Тебе не за что ухватиться. И тебя некому хватать. Прощай.
Автомобили плавно рассаживались на местности, которой так и не удалось стать заповедником. Ну, может, не обязательно числиться, чтобы быть? В конце концов, не в каждом театре действительно искусство. Солнце уходило всё дальше и дальше, не хотело ассоциироваться вот с этим светом. Территорию истязали запах духов, стук каблуков, звон поцелуев, ложь улыбок.
Гости как никогда радовались титулу приглашённые. Пропустить открытие ресторана Ярослава равно считаться социальной калекой. Даже не изгоем, потому что изгой – это тот, о ком помнят. Помнят, почему и зачем прогнали. Кажется, изгой – ипостась недостойная, обидная, убыльная, однако списывать подобных личностей со счетов весьма опрометчиво. Когда-то изгоем был Ярослав. Мелания. Фариза. А Соня, например, никогда отвергнутой не была. Если не считать отверженность собственной персоной, что совсем не тождественно самоотверженности. Изгой – персонаж, чей минус легко меняется на плюс, стоит попробовать. Это герой, у которого всегда есть роль. Он не временная декорация и не зависящий от настроения аксессуар.
– А давайте у нас завтра на столе не будет вилок?
– А чем же мы будем есть?
– Палочками. Это сейчас модно.
– Да ну?! И сколько лет той моде?
– Веков 9-10.
– Оу, тогда, конечно, давайте.
Гости очень боялись однажды оказаться на месте вилок – зависящего от чужого настроения аксессуара. Упорно не считали себя таковыми, поэтому важно сжимали смартфоны – вдруг зазвонят, мы же деловые, мы же нарасхват, пусть все видят. Пусть видит Ярослав.
Но Ярослав смотрел и не видел. Очень старался в каждом силуэте найти Меланию. Тщетно. Вереницы пустых девок в искрящихся стоимостью платьях, шлейфовых духах и с довольными лицами, на которых отчётливо читалось: я сейчас как бы занята, но если ты настаиваешь…
– Ярослав Свиридович, чего-нибудь желаете? – паж возник из ниоткуда и мгновенно устлал спину шефа преданным взглядом.
– Желаю, Паш. Ещё бы выпил, но пока приторможу. Спасибо, – обернулся он наконец. – Слушай, ты иди отдохни. Если знаешь, как это делать, – ресторатор криво улыбнулся.
Официант кивнул и исчез. Если бы шефу было не всё равно, он обязательно бы удивился. Однако чудо, во имя рождения которого прикладываются исключительные усилия, весьма скоро перестаёт считаться таковым, ибо усилия исключительно чужие.
Паж Паша считал возможным оставаться и далее возле шефа, но решил, что лично ему без надобности созерцать, как Ярослав Великий мается отсутствием Мелании. Так себе повод, уверен официант. Высокомерная, заносчивая, упёртая… сестра. Всего лишь сестра. Это все её причины, чтобы быть высокомерной, заносчивой, упёртой. Паж Паша уверен, на том святом месте он добился бы гораздо большего, нежели просто числиться роднëй Ярослава. И его бы не высокомерило, не заносило, не пëрло. Когда ты самодостаточен, на подобное себя жалко. А если некому и нечему посвящать время, начинаешь взращивать в себе дерьмо, чтобы бы потом от всей души им делиться.
– Привет!
Знакомый голос растягивал последний слог.
– Поздравляю!
Официант разглядел в толпе богатых гуляк Меланию. Слишком короткое платье, слишком тонкие каблуки, слишком завитые волосы, слишком много воздушных шаров в её слишком худой руке. Нет, Паша не разрешил лицу скривиться. Морщился внутренностями. При виде Мелании его всегда окунало в чувство безысходности. Ещё ныл живот, казалось, что кишечник достают изо рта, наматывая на кулак.
– Ну наконец-то, – ресторатор хотел проворчать, но физиономию раздавило улыбкой.
– Бежала со всех ног, – сестра поправила кудрявую гриву.
Ярослав не мог оторвать взгляд от шариков. Трогательный. Но всё равно Великий. Паша отметил. Это даже правильно, что у сильных бывают слабости. Хотя нет, паж мысленно цокнул. Не бывает – находят, сильные специально находят себе слабости, чтобы на контрасте чувствовать себя ещё сильнее.
– Как твои пробы? – опомнился ресторатор.
– Пробы? Отлично.
– Ты прошла?
– Ну конечно! А ты сомневался?
– В тебе нет! В порядочность Артёма не верил.
– Как видишь, он смог её отыскать в своей телепродюсерской шкуре. Должна заметить, не такая уж она и толстая. Так, шкурëнка, снимается на раз-два, как шелуха со старого лука.
– Слушай, ну супер. Но если моя помощь нужна…
– Я помню, ты всегда рядом! – она чмокнула брата в щёку, выдернула из воздушного букета зелёный шар и отпустила его в небо.
Паша едва заметно качнул головой. Она врёт. Определённо врёт. Ни на каких пробах она не была. Опять кинула Ярослава ради своих тусовок. А он ведь всё это ради неё. Паж обвëл бесстрастными глазами территорию. Из-за неё «Milasha». Камыши эти полудохлые и лягушки полуживые. Ей так, видите ли, хочется.
– Павел, – официант вздрогнул: застали врасплох, к тому, что его посчитали человеком, он был не готов.
– Да… Я вас слушаю.
Ева нервничала. Неловко сжимала кисти. Ему очень хотелось взять её ладони в свои руки, чтобы она так не делала. Не сжимала эти хрупкие кисти. Они же могут сломаться. Ещё он хотел её поцеловать. Но для этого сначала нужно взять её ладони в свои руки.
– Павел, вы меня простите, пожалуйста, но…
– Да ну что вы, – растерялся официант.
Конечно, он знал Еву. Знал её мужа. Знал, как эта семья отличается от всех этих… остальных. Однако привыкнуть к манере её общения не выходило. Врут, не к хорошему быстро привыкаешь. К хорошему вообще не привыкнуть. Не успеешь. Если оно и обдаст твои мысли нежным дыханием, следом по башке обязательно шарахнет то, к чему ты давно уже привык.
– У меня такая слабость, – тихо сказала она. – Голова кружится. Я хотела выпить таблетку, но не смогла найти простую воду. Вы не могли бы…
– Я сейчас.
На этот раз он не исчез. Он бросился со всех ног, чтобы перевернуть верх дном всю кухню, весь ресторан, территорию… Если будет надо. Надо не было. Не теряя в скорости, он вернулся с бутылкой минералки. Её любимой. Он помнит.
– Ой, спасибо!
Она невозможно красиво улыбается. На это сложно смотреть. Потому что она всё равно улыбается не тебе, даже когда рядом больше никого нет. Нет его.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
