Текст книги "Тёмные времена и как их преодолеть (СИ)"

Автор книги: Mind_Game

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

И вдруг она видит свою фотографию.

Это её портрет, прилагавшийся к статье о том, что она восстановлена в должности мракоборца. Тина на фотографии смотрит уверенно, Тина в настоящей жизни смотрит ошеломлённо. Отследив направление её взгляда, Ньют становится красным до кончиков ушей. У него совсем вылетело из головы, что она непременно наткнётся на своё изображение, если открыть чемодан.

– Так что там с книгой? – наконец говорит польщённая Тина. Ей хочется как-то помочь ему преодолеть смущение, хотя она не очень понимает природу настолько преувеличенной застенчивости. Они не обсуждают свои чувства, но ведь и без того ясно, какую сильную привязанность друг к другу они испытывают.

Ньют вздрагивает и подаёт ей руку, помогая залезть внутрь. Тина с трепетом обводит глазами открывшуюся перед ней картину: здесь почти всё осталось по-прежнему, хотя без животных чемодан кажется запустевшим. Ньют ведёт её к столу, на котором возвышается кипа исписанных от руки листов. Он принимается рассказывать, про каких зверей уже готовы параграфы, и делится соображениями о том, на какие разделы лучше разбить книгу. Тина слушает очень внимательно – до того момента, пока не замечает на столе ещё одну приоткрытую папку. Здесь уже не записи, а наброски, и она с любопытством тянется к ним. Ньют запоздало замечает её движение и успевает только закусить губу.

На Тину опять смотрит Тина – почти такая же, как на фотографии, только нарисованная пастелью.

– Получилось плохо, – бормочет Ньют.

– По-моему, наоборот, я здесь гораздо красивее, чем на фотографии, – она так широко улыбается, что у неё начинают болеть щёки. – И чем в жизни.

– Нет, – еле слышно выдыхает Ньют. – Ты очень красивая, Тина.

– И ты тоже.

У него такой вид, будто нюхль случайно уронил ему на голову золотой поднос. Ньют никогда не задумывался о своей внешности, однако «красивый» – абсолютно не подходящее ему определение, это точно. Но Тина ведь не будет врать, она никогда не стала бы, это он тоже знает наверняка. Тогда, может, это шутка?

Но Тина не смеётся, а только продолжает счастливо улыбаться.

И тогда Ньют думает, что если она по какому-то невероятному стечению обстоятельств действительно так считает, то ему всё-таки стоит отважиться и поцеловать её.

========== Рождество (Ньют/Тина, Якоб, Тесей, Нагини, Банти, Дамблдор, Юсуф) ==========

Снега неожиданно много. Тине непривычно, ведь в Нью-Йорке не каждое Рождество было снежным. Впрочем, Ньют говорит, что и сам давно не видел такого: дома уже укутаны белым покрывалом, а невесомые хлопья всё не перестают виться в воздухе.

Это странно. Именно тогда, когда праздничное настроение совершенно неуместно, городок словно превратился в уютную зимнюю сказку. Тина ловит себя на том, что в кои-то веки забывает о тяжёлом грузе на сердце. Она то подбрасывает носком ботинка снег, наблюдая, как легко он разлетается в стороны, то заглядывается на огоньки окон, украшенных гирляндами. Здесь, в квартале, где живут волшебники, вряд ли остался кто-то, кто не знает об опасности, нависшей над всеми после побега Гриндевальда. Но люди как будто сговорились в канун Рождества на время оставить все тревоги.

– Купите хлопушку, мисс! – дёргает её за рукав пальто какой-то конопатый мальчишка, протягивая маленькую фигурку взрывопотама. – Купите, и в рождественскую ночь ваше заветное желание сбудется!

Тина чуть улыбается.

Потому что совсем недавно такие вот мальчишки предлагали прохожим вредноскопы и обереги от заклятий. Теперь, за неделю до праздника, ассортимент сменился.

– Хорошо, – соглашается она, доставая кошелёк, хотя и знает, что её заветное желание – спасти Куинни – от хлопушки никак не зависит.

Дома она аккуратно ставит фигурку на полку и зачаровывает её так, чтобы никто из питомцев Ньюта не смог дотянуться. За недели, проведённые здесь, Тина научилась думать сначала о безопасности животных, а потом уже обо всём остальном.

– Ух ты, какой забавный! – восклицает показавшийся в дверях Якоб, и Тина хмурится. Кажется, беречь покупку стоит не только от фантастических существ.

– Только пока не трогай, пожалуйста, – предостерегает она. – Это магическая хлопушка, поэтому эффект не совсем такой, как от не-магических.

Якоб как-то разом сникает. Тина чувствует, что дело не в её замечании. Просто он считает себя виноватым в том, что случилось с Куинни, а ещё помнит о том, что старшая сестра всегда была против увлечения младшей. Хотя теперь они живут под одной крышей, Якоб старается поменьше видеться с Тиной и сейчас уже жалеет о том, что не сдержал радостные эмоции. Он словно напоминает сам себе, что должен выглядеть несчастным и потерянным – зачастую это и правда так, но жизнерадостная натура не позволяет ему постоянно ходить с угрюмым видом.

– Когда будем разбирать подарки, запустишь её, я объясню, как, – спешит смягчить голос Тина. Она ощущает укол совести, поскольку не раз давала Якобу повод удостовериться в не самом благожелательном отношении к нему.

Его лицо снова озаряется улыбкой.

– А я, кстати, рискнул поставить в духовку пирог, – говорит он. Тина усмехается: в собственных кулинарных талантах Якоб вряд ли сомневается, а значит риск – не в самом процессе, а в том, чтобы потеснить Банти, которая считает кухню исключительно своим владением. Но пока её нет, и Тина следует за Якобом, явно успевшим за небольшое время захватить здесь лидирующие позиции.

– Почти готово, – он потирает руки. – Осталась ещё посыпка. Я смешал корицу и кардамон, добавил щепотку гвоздики, а ещё, пожалуй, не помешает имбирь.

В этот момент сложно представить, что Якоб – взрослый мужчина, прошедший войну и хлебнувший немало горестей. Он совершенно не разучился радоваться вот таким мелочам.

– Ужасно вкусно пахнет, – признаётся Тина, даже не пытаясь скрыть урчание в животе.

– Я придумал рецепт, чтобы впечатлить Куинни, – вздыхает Якоб. – Кто же знал, что её не будет с нами на Рождество. Но я обещаю, Тина, что следующее мы уже будем встречать все вместе.

Она только кивает, не желая ничего больше говорить, будто слова могут спугнуть, развеять силу его обещания.

***

– Сходим на каток? – слова срываются с языка прежде, чем Тина успевает осмыслить их.

Каток – это что-то из детства, из безоблачной поры, когда папа и мама ещё были живы. Правда, вместе с Куинни они катались на коньках и позже, но когда Тина стала мракоборцем, времени на такие развлечения почти не осталось.

– Куда? – переспрашивает Ньют, будто впервые слышит о таком месте.

– Я видела на главной площади каток, там и волшебники, и не-маги – весь город собрался! Может, позволим себе немного развеяться в канун праздника?

– Не уверен, что это хорошая идея… – прячет глаза Ньют. – То есть, идея замечательная, просто мне кажется…

– Только не говори, что ты не умеешь! – осеняет Тину, и по неловкой улыбке Ньюта она сразу догадывается, что права. – Но это не страшно, я научу.

Он пытается отговорить её, но безуспешно. Впрочем, по прибытии на каток становится ясно, что затея и в самом деле несколько утопичная: у Ньюта ничего не получается, и его то и дело пихают со всех сторон дети и подростки, которые несутся по льду на полной скорости, не замечая ничего вокруг. Ньют надеется, что Тина сама растеряет запал, утомившись то и дело ставить его на ноги, но выясняется, что он плохо её знает.

– Будем тренироваться здесь! – её глаза светятся воодушевлением. Ньют осматривается. Тина привела его на заброшенный пустырь за чертой города, сюда почти никто не заглядывает, и, конечно, здесь нет никакого катка, но для волшебницы это не проблема. Взмах палочки – и поверх покрытой инеем редкой травы расстилается зеркальная гладь.

– Послушай, Тина… – робко начинает Ньют.

– Ты замёрз? – спохватывается она.

– Нет, но…

– Устал?

– Нет, но я… я просто… – он мнёт шарф, понижая голос почти до шёпота. – Я чувствую себя жутко неповоротливым, и тебе приходится со мной возиться… А я как новорожденный детёныш нюхля – не понимаю, что делаю, лапы разъезжаются, и…

– Ньют, – со смехом перебивает его Тина. – Если ты переживаешь только об этом – то не стоит. Детёныши нюхля невероятно милые, я от них просто без ума.

Он смотрит на неё, осмысливая, что она только что сделала комплимент в его духе. А Тина, пользуясь его замешательством, легонько обхватывает Ньюта за раскрасневшиеся щёки и невесомо целует. Они пара, так что у неё вроде как есть полное право на это – но Тине до сих пор не верится, и внутри всё замирает, когда их губы соприкасаются.

До Рождества остаётся всего несколько дней.

***

С едва слышным хлопком на пороге дома появляется Тесей. По огорошенному лицу Ньюта Тина понимает, что старшего Скамандера к рождественскому обеду не ждали, и растворяется в глубине дома, давая братьям возможность обсудить всё без свидетелей.

Ньют позволяет втянуть себя в немного неуклюжие объятия. После всего пережитого он относится к этому проявлению братских чувств без прежнего скепсиса, но ему все ещё слегка неловко.

– Что-то случилось? – встревоженно спрашивает он, отстраняясь и склоняя голову набок.

– Я не вовремя? – улыбается Тесей. – Невежливо заявляться без приглашения, но я подумал, Рождество ведь праздник семейный.

– Ну… да, – Ньют совсем сбит с толку. – Ты его всегда и отмечал с семьёй. С родителями. С чего вдруг…

– Не хочу видеть отца, – улыбка моментально сменяется непроницаемым выражением лица.

– А как же мама? – Ньют никак не может осознать происходящее. Брат никогда, ни разу не нарушал традицию.

– Кто бы говорил! – уводит тему Тесей. – Сколько раз ты встречал Рождество дома – по пальцам одной руки можно пересчитать.

– Это другое, – тут же попадается на крючок Ньют. – Ты же в курсе, я всё время в разъездах… Я бы и рад, но… Точнее, я бы…

Тесей морщится, он уже успел пожалеть о том, что вынудил брата оправдываться.

– Я пообещал маме, что приеду завтра. Она всё поняла.

Ньют заметно расслабляется и разводит руками, показывая, что в любом случае не имеет ничего против присутствия брата.

– Пахнет потрясающе, – замечает Тесей, снимая пальто.

– Это какой-то новый пирог Якоба, – поясняет Ньют. – Он всю неделю колдовал на кухне, доводил рецепт до совершенства, по его словам, и вот теперь это чудо возвышается в центре праздничного стола.

– Маггл колдует на кухне, – хмыкает Тесей. Ньют боится услышать нотки осуждения, но слышит только веселье в голосе. – Мне это определённо нравится.

***

Нагини испуганно смотрит на своё отражение. Ей привычны вычурные наряды, которые её заставляли носить на цирковых представлениях, а в этом светлом бежевом платье, с волосами, уложенными аккуратной волной, она едва себя узнаёт. Банти очень старалась, поэтому Нагини заверила, что она в восторге, но теперь, в последние минуты до выхода к столу, нервно жмётся у зеркала.

В дверь стучит Ньют – она заранее это знает, ведь только у него стук получается таким тихим и деликатным.

– Все уже собрались, – говорит он, ободряюще улыбаясь. – Мы тебя ждём.

Нагини отвечает затравленным взглядом.

– Но если ты не хочешь, – тут же добавляет Ньют, чутко улавливая её настроение, – то, конечно, все поймут.

– Я… Я не знаю, – шепчет Нагини. – Я ведь не семья.

Ему очевидно, что обычные доводы – формально ведь и Тина не семья, и Якоб, и Банти, только Тесей действительно родственник, – не сработают.

– Никто не будет тебя заставлять, – обещает Ньют. – Но тогда я на всякий случай подарю подарок прямо сейчас, ладно?

Её большие глаза становятся и вовсе огромными от удивления. Нагини не ожидала никаких подарков. Ньют подходит ближе и осторожно вкладывает в её ладонь небольшую склянку с синеватой жидкостью.

– Зелье на основе яда пикирующего злыдня. Я долго исследовал его свойства – в сочетаниях с некоторыми другими компонентами он может быть очень полезен. И вот это средство поможет замедлить процесс трансформации – к сожалению, пока мне не удалось найти способ полностью отменить проклятие, но я…

Нагини прерывает его, неожиданно бросившись на шею. Ньют слышит, как она всхлипывает, и смущённо гладит её по волосам.

– Ну, я должен спускаться к остальным, – наконец говорит он.

– Да-да, – торопливо кивает Нагини. – Я буду через пару минут.

***

Тесей делится планами на ближайшие дни, не забывая при этом отрезать очередную порцию пирога.

– А послезавтра можем сходить на каток, – вдруг предлагает Ньют.

– Разве ты умеешь кататься? – Тесею не удаётся скрыть изумление.

– У меня лучший наставник, – не без гордости сообщает Ньют и целует Тину в щёку. Она стесняется даже такой невинной демонстрации чувств, всё ещё не веря, что можно не скрывать их. А ещё ей вдруг приходит в голову, что Тесею может быть больно это видеть, потому что ему больше некого целовать. Но Тесей ловит её взгляд и тепло улыбается.

– Поднимите же наконец тост! – тем временем просит Ньюта Банти. – Ведь вы хозяин дома, так что это ваша прерогатива.

На лице Ньюта написано, что выступать с речью даже в таком узком кругу – не самая вдохновляющая участь. Но, приняв её неизбежность, он встаёт, держа в руках кружку со сливочным пивом – ничего крепче Ньют по-прежнему не признаёт.

И в этот момент в коридоре раздаются шаги.

Дверь распахивается, и на пороге обнаруживаются Альбус Дамблдор и Юсуф Кама.

– Простите за вторжение, – Дамблдор совсем не кажется раскаивающимся. – Но нашему другу Юсуфу не с кем встретить Рождество. А мне пришло на ум, что вы наверняка соберётесь здесь и, быть может, позволите присоединиться к вам.

Пауза длится совсем недолго. Все спешат заверить, что рады новым гостям, и спустя мгновение Дамблдор уже, как ни в чём не бывало, заводит с Якобом разговор о выпечке.

– Он ведь не просто так вас привёл, да? – тихо спрашивает Тесей, когда Юсуф опускается на соседний стул. – Он опять что-то замыслил?

– Подозреваю, у него возник план, связанный с поимкой Гриндевальда, – так же тихо отвечает Юсуф. – Но мне приятно думать, что он не хотел, чтобы я провёл праздник в одиночестве.

– Ему отлично удаётся совмещать одно с другим, – вклинивается в разговор Тина, передавая Юсуфу порцию индейки. – Верно, Ньют?

Он только улыбается. Конечно, верно – таков уж Дамблдор. Конечно, верно – ведь это сказала Тина, а Ньют почти всегда с ней согласен.