Текст книги "Соперники (СИ)"

Автор книги: Mildimori

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Становится немного обидно, что Кагеяма действительно не отдаёт мне ни одного паса.

Но неважно. Я в Ниттайдай, и у меня есть ещё очень много времени на волейбол. Самоутверждаться за счёт талантливых балбесов нет смысла. Тем более, перед началом дедуля, заботливо придерживая меня за локоть, попросил не отсвечивать.

Матч затягивается. Играть решили стандартные три сета, но счёт последнего уже готовится перевалить за тридцать.

– Матч-пойнт! Мари, хорошая подача! – кричит на меня Тобио.

«Сделай уже хоть что-нибудь, идиотка», – ясно различаю я. За сеткой хихикает Ойкава. Уж не знаю, что забавляет его больше: моя бесполезность или то, что из всех пяти членов команды Кагеяма стесняется в выражениях только в мою сторону.

Я чувствую, что пора. Прости, дедушка, извините, мальчики, но ничего не могу сделать со своей любовью к драматическим развязкам. Хочу, чтобы вы все разинули свои рты. Особенно желаю поглядеть на режущиеся клыки Кагеямы Тобио.

Свисток. Делаю три шага. Размеренно считаю до трёх. Прыжок. Удар.

Я вижу всё так, будто кто-то не спеша крутит плёнку в фильмоскопе. Мяч сплющивается в эллипсоид, едва не выворачивается наизнанку. Он режет воздух, плавит его, расталкивая тесно сбитые молекулы. Жду, что проломятся доски. Или под сине-жёлтой гранатой, или под моими кроссовками. Но ломаются, кажется, мои рёбра. От того, что я впускаю в лёгкие слишком много одурманивающего кислорода, насыщенного завистью, ликованием и удивлением.

Эти чувства проявляются на лицах игроков до того, как они обретают способность двигаться. Мяч, ударившийся об пол, разом оживляет все эти морские фигуры. Первогодка-либеро Рен невольно разворачивается, пытаясь найти дыру в полу. Его семпай чешет затылок, но тоже не может отвести взгляда от места приземления мяча.

Выкусите, засранцы.

Обвожу ошарашенных парней взглядом. Но цепляюсь за чёрную радужку Кагеямы. Он единственный смотрит не на мяч, а на меня. Чувство, будто обгладывает до костей. Но кроме любопытства патологоанатома есть что-то ещё. Чёртовы связующие, почему вы всегда такие внимательные?

– Двадцать девять – двадцать семь, – озвучивает Макото-сан. Он, кстати, тоже зыркает на меня. Надо поспешить к бабуле. А то успеет наплести ей, что я отбилась от рук, до того, как я нажалуюсь на его деменцию.

– Все молодцы, все свободны. Официально тренировки начинаются с завтрашнего дня, поэтому хорошо поешьте и выспитесь…

Ухожу с площадки не дослушав. Больше я в этом участвовать не буду.

***

Кагеяма Тобио ждёт меня у дверей спортзала. Прохожу мимо.

Что-то хорошее во мне взывает к милосердию: Мари, одумайся, он ведь даже не прячется за кустами в аллее, дай ему шанс.

Но я непреклонна. Ещё в раздевалке я догадалась, что же он заметил во время моей силовой подачи. И сейчас взгляд цепких глаз меня подбешивает. Что ещё он хочет разглядеть? Родинку за ухом? Лямку от бюстгальтера? Маленький наглый Тобио-чан.

– Ты пинч-подающий?

Кагеяма идёт следом за мной. Отстаёт на полшага и наверно думает, что именно они та самая грань приличия. Но на деле это делает его ещё больше похожим на сталкера. Проходящие мимо легкоатлеты вопросительно смотрят на меня. «Он тебя обижает, милая, беззащитная девочка?».

Я останавливаюсь, приглашая Тобио подойти. Даже одариваю его улыбкой. Хотя, кажется, такой мой дар он принимать не желает. Ждёт ответа и буравит меня злым взглядом.

– Проблемы с памятью? Я менеджер, – огрызаюсь и с удовольствием вижу раздражение на смазливом личике.

– Ты была пинч-подающим?

Такой настойчивый, что сводит скулы.

– Нет.

Я отвечаю, потому что иначе он не отстанет. Его эта складочка на лбу, проступившая от внутренней борьбы упрямства и любопытства, вовсе ни при чём. Сука, почему так мило…

– Центральным блокирующим, – добавляю я и внезапно продолжаю: – На самом деле, подача не такая уж и сильная.

– Да, я заметил.

Хочу ударить тебя по шее, Тобио-чан.

– Ощущение сильного удара возникло из-за идеально выбранного места и хорошего кручения. Плюс скорость.

– А ещё эффект неожиданности, – пытаясь поймать его взгляд, произношу я. – Из-за того, что ты не отдал мне ни одной подачи, никто не ожидал, что я вообще что-то могу.

Лучше бы я не искала его глаза… Он смотрит слишком внимательно. Родинка на щеке и лямка бюстгальтера? Чушь! Я начинаю переживать за своё родимое пятно под грудью. И за небольшую кисту в яичнике тоже. Этот парень грёбаный рентген.

– Я передаю пасы тем, кто может привести команду к победе, – он произносит фразу тихо и чётко.

– Я могла бы.

Стараюсь сгладить пафос небрежным тоном.

– Но не хотела, – отрезает Кагеяма.

И как тут поспоришь? Не объяснять же ему, что я уже очень давно вообще ничего не хочу. Разговор исчерпал себя. Я иду к женскому общежитию, но Кагеяма не спешит сворачивать.

– Не хочешь выпить кофе? – вдруг выдаёт он.

Даже его талант связующего не удивил меня так, как этот неловкий вопрос. Нет, я совсем не уродина, а кофе – это не односолодовый виски или вода из лужи. Ничего странного. Больше всего смущает, наверное, то, сколько же внутренних сил потратил этот злюка, чтобы выдавить из себя такое простое предложение.

У него краснеют кончики ушей. Мари, держи себя в руках.

– Пойдём. Я знаю неплохую кофейню неподалёку.

Кажется, я только что подписалась на пару часов ужасающей неловкости. Лихорадочно перебираю в голове схемы первой помощи подавившимся кофе девственникам. Что-то мне подсказывает, что дыхание рот в рот добивает таких насмерть.

– На тренировке ты выглядела очень… – начинает Кагеяма.

Эффектной? Таинственной? Невероятно притягательной?

– Раздосадованной. На твоём лице было написано, что тебе не нравится там находиться.

А, действительно, чего это я. Будто бы не знаю, как выгляжу со стороны.

– Но когда ты подавала мяч, что-то изменилось. Сам момент удара сделал тебя счастливой, да?

Кагеяма смотрит под ноги, пока говорит всё это. Но он смущается явно меньше, чем я ожидала. Скорее, выглядит задумчивым.

Не знаю, что отвечать, поэтому выкладываю начистоту.

– Меня взяли в женскую волейбольную команду, но пока не допустили до полноценных тренировок. Не скажу, что рвусь в спортзал или твёрдо намерена бороться. Я немного перегорела в старшей школе.

Чувствую на себе заинтересованный взгляд Кагеямы. Буравит край моего глаза. Он начинает чесаться, будто в него попала ресница. Или меня пробивает на слёзы от того, что кто-то так внимательно слушает?

– Я поменяла их штук пять. Приходилось переезжать из-за работы родителей. И нигде не было даже отдельного зала для волейбольной команды. Мы или занимались в общем, или рисовали разметку сами. Конечно, «мы» – сказано громко. Хорошо, если играла пара девчонок, а остальные забегали в зал перед свиданиями или дополнительными занятиями. Смешно, конечно, но даже несмотря на это, я всегда выкладывалась по максимуму.

Я пинаю камешек у себя на пути. Он неожиданно громко стучит по дороге. Пугает кошку. Она бежит на другую сторону улицы и едва не теряет сознание от пронзительного сигнала спешащего автомобиля. Истошно орёт, кидается обратно, под ноги к Кагеяме. Он даже не замедляет шаг. Идёт со мной в одном темпе и слушает. Я рискую повернуть голову, и глубокая морщинка на лбу едва ли ни доводит меня до слёз. Ему интересно, он думает над моими словами…

– Дома меня учил дедушка, я смотрела все игры, находила даже записи сетов школ по соседству. Если было время, клянчила тренировочные матчи. Успела побыть и либеро, и диагональным. Где-то меня замечали, пытались вытащить из безнадёжной школы. Но родителям нужно было переезжать, и я снова оказывалась в болоте…

– Но сейчас ты в лучшем спортивном университете Токио, – замечает Тобио.

Я теперь смотрю прямо в глаза Кагеямы. Он всё хорошо понимает, но я зачем-то всё равно говорю:

– А за спиной у меня ничего, кроме жуткой усталости. Ни одних национальных, никакого титула. Пока предложили подождать и помочь с мужской командой.

– Путь в никуда.

Разве связующий не должен быть психологом и оптимистом?

– Если ты не будешь играть, то не сможешь показать себя. Если не сможешь выделиться – не допустят к тренировкам.

А я удивлялась, почему же он так вяло хвалит игроков своей команды. Да по сравнению с нынешней интонацией, его подбадривающие слова в игре – просто внутривенная доза окситоцина. Хотя не жалуюсь, это честно. Кагеяма озвучивает то, что я и сама отлично понимаю.

Но, кажется, его самого собственные слова смутили. И снова здравствуйте, красные ушки!

– Это… Было слишком резко.

– Тогда с тебя подбадривающий кофе, – подмигиваю я.

Теперь у Тобио краснеют и скулы. Это никак не сочетается с жёстким, будто работа охотничьего ножа, разрезом глаз. А единство противоположного, определённо, моя слабость.

– Тогда и кусочек торта, – смущаясь окончательно, говорит Кагеяма. – Сладкое лучше поднимает настроение.

– Откуда ты знаешь, может, я взяла бы самый сладкий кофе?

– С карамелью, орешками и тапиокой?

О чёрт, это что, улыбка? Кагеяма Тобио улыбается мне! А я вижу в его зрачках собственную счастливую мордашку. Кажется, вечер пройдёт куда лучше, чем я могла предположить.

========== Лисёнок Тоору ==========

Ближе к ночи стало холодно, поэтому Кагеяма отдал мне свою олимпийку. Хотел проводить до общежития, но я отказалась – нужно немного привести в порядок мысли после этого дня.

Тобио отходит достаточно далеко, а я, будто последняя извращенка, притягиваю ткань к носу и вдыхаю запах. Надо же, не пахнет ничем. Разве что немного гелем для душа. А я ожидала амбру, кожу и мускус; кажется, так описывают запах настоящего мужчины.

Сегодня малыш Тобио почти заслужил это звание. Быстро справился с неуверенностью, несколько раз удачно пошутил, поддержал одну серьёзную тему и не распугал своей аурой посетителей за соседними столиками. Может, я бы и поцеловала его на прощание, но, думаю, он фанат брачных танцев с бубнами и лёгкого соприкосновения пальцев на десятом свидании.

– Неужели Тобио-чан успел пропотеть новую олимпийку?

Голос мягкий и знакомый, но я всё равно подскакиваю от неожиданности, в крепком выражении упомнив чью-то там мать.

Буквально в паре метров от входа в женский корпус стоит тот парень с тренировки. Ойкава. Не знаю, различает ли он в темноте мой близорукий прищур или просто решает соблюсти приличия, но представляется:

– Я Ойкава Тоору. Мы слегка знакомы. Ты сегодня отлично себя показала.

Таких хитрых улыбок я давно не видела. Если Кагеяма прямолинейно сканировал взглядом состояние моих почек, то этот тип явно сразу метит в слабые места. Вот сейчас проверяет: как мне его безупречное дружелюбие? Сойдёт?

– И поэтому ты решил несколько часов прождать меня у общежития? – по-сучьи проговариваю я. – Прости, но сегодня я действительно показала всё, что могла. Больше смотреть не на что.

Ойкава мягко посмеивается. Очаровательный засранец.

– А я пришёл послушать, – находится Тоору. – Например, историю о первом свидании Тобио-чана.

Настроение этого Ойкавы безумно заразительное. Я плохой человек, очень плохой. Но мне становится смешно, стоит только вспомнить о том, с каким пронзительным зубным скрежетом Тобио рассказывал о своём семпае из средней школы, с которым неожиданно оказался в одном университете.

Но что бы там ни затевал Ойкава, Кагеяма успел первым расположить меня к себе, а значит, никаких шуточек за спиной. По крайней мере, пока.

– Спроси у него сам. Теперь вы часто будете видеться.

Мне стоит усилий избавиться от желания обменяться с Тоору ещё парой колкостей.

– Так это всё-таки было свидание? – спрашивает Ойкава, когда я равняюсь с ним.

Что-то с его тоном не так. Это незначительное изменение заставляет повернуть к нему голову. И прежде, чем я вообще успеваю среагировать, он притягивает меня за затылок и целует.

От долгой прогулки мои губы треснули. У Тоору они тоже сухие. Но он отчаянно прижимает меня к себе, проводя по нижней, немного кровоточащей корочке языком. От скуки или от неожиданности я не против. Пусть целует. Очень хочется посмотреть в его глаза после этого. Ведь он явно сам не ожидал от себя такого.

Целуется умело и жадно. Тепло зарождается где-то внутри и расходится по всему телу. Интересно, что согрело больше: это или олимпийка Кагеямы?

Наконец, отстраняется. Блять, хотела увидеть его растерянный взгляд, а в итоге поплыла сама. Тоору же за эти секунды успел придумать пафосный ответ:

– Кажется, всё-таки не свидание. Они обычно не заканчиваются поцелуями с другим парнем.

Доволен собой, змеюка подколодная. И я довольна им тоже. Эталонный говнюк. Хоть на выставку.

– Да, они заканчиваются прощанием на развилке и романтично отданной курткой, – шиплю в ответ. – А извращенец в ночи, от которого любимую нужно спасать, тоже классика.

Набираю в лёгкие побольше воздуха. Он холодный и противный. Но не такой противный, как самодовольная рожа нового знакомого.

– ААА! ПОМОГИТЕ! НАСИЛУЮТ! – с абсолютно равнодушным взглядом воплю я.

Теперь очередь Ойкавы резким рывком втягивать в себя осеннюю прохладу. Чтоб тебя насморк завтра замучал.

– Нет-нет, замолчи! Какая же больная… – причитает Тоору, юркой змейкой заныривая в кусты.

Но гадёныш, бодрой рысцой гарцуя по газонам, прыскает со смеха. Кажется, у нас одинаково отбитое чувство юмора.

Из окна первого этажа выглядывает чья-то сонная моська, много где загорается свет. Я не хочу в кусты, поэтому, старательно приставив ладонь ко лбу, делаю вид, что сама разыскиваю виновника вечерних воплей.

Ах, какой же чудесный день.

***

Сегодня Кагеяма будет признаваться мне в чувствах. Это словно огромная наковальня, нависшая прямо над моей головой. И как только я забываю о том, что она вот-вот проломит мне череп, чугунная штука подрагивает и отбрасывает на меня гигантскую тень.

На тренировке Кагеяма криво подаёт.

– Слишком высоко! – орёт на парня мой дедуля.

Кагеяма не успевает поймать мяч.

– Внимательней, Тобио, – мягко просит капитан команды.

Кагеяма прекрасно пасует диагональному, но, к сожалению, тому, что по другую сторону сетки.

Это последняя капля для всех. Талантливого связующего сажают на скамейку, а меня просят принести полотенце и воду.

«Ружьё, тащи, мать его, ружьё», – пылает в глазах тренера Макото.

Я и сама не отказалась бы шмальнуть в этого выпавшего из гнезда воронёнка. От каждого его косяка мучительно стыдно мне. И каждый из них однозначно трактуется в словаре балбесов как: «сегодня первый раз предложу девушке встречаться».

Но, с другой стороны, мне хочется успокоить Тобио. За последние три недели мы здорово сблизились. Вернее, так: за это время мы стали парой. Но почему-то Кагеяма упорно желает официального закрепления наших отношений в словесной форме. Хотя куда я могу деться от него после того, как мы вместе отравились результатом попыток воспроизвести таинственный «борсщч» из тетрадки рецептов моей русской бабушки. Или тем более после того, как Тобио познакомил нас с маленьким рыжим электровеником, который, казалось, найдёт меня и в сибирской глуши, вздумай я обидеть его друга.

Единственное, что может смущать Кагеяму – моё общение с Ойкавой. Пару раз Тобио заставал нас за безобидной болтовнёй в университетских коридорах. Вроде бы единожды ловил за одним столиком в кафе. Но молчал. Правильно, Тобио, мы же взрослые люди. Все имеют право на друзей и личное пространство.

Тренировка заканчивается. Кагеяма так и не отводит гипнотизирующий взгляд, от которого меня подташнивает. В нём сквозит такая решимость, что я переживаю, не подкинет ли он по привычке меня в воздух, чтобы шмякнуть ладонью. Ибо раньше Тобио смотрел так только на мяч.

Я первая выхожу из спортзала. Спиной ощущаю присутствие Кагеямы. Оно заставляет волноваться и меня. Господи, надеюсь, обойдётся без колец и коленопреклонённой позы. Всё же надо поискать взглядом какую-нибудь палку, чтобы в случае чего, не теряясь, с её помощью посвятить его в почётные рыцари круглых идиотов.

Но сучкá мне не попадается. Зато перед глазами маячит один кобель. Вот уж кто больше всех развлекался на тренировке, поддразнивая и подначивая Тобио тысячей дегенератских способов, забытых нормальными людьми ещё в третьей группе детского сада. Ойкава громко распевал «тили-тили-тесто», показывал язык, улюлюкал, вызывая во мне новые и новые приступы стыда. Как можно было в огромном Ниттайдае связаться именно с этими двумя?..

Кагеяма и Ойкава приближаются ко мне одновременно. Я, как порядочная девочка, улыбаюсь сначала Тобио, а потом Тоору. В последнем жесте хорошо читается: «Вали отсюда побыстрее».

Но Ойкава стоит на месте, раскачиваясь на носках. Малыш Тобио нервничает так, что ладошки начинают потеть у меня.

– Тобио-чан, ты хочешь что-то сказать? – бодро пропевает Тоору.

Я задерживаю дыхание. Головой понимаю: нужно срочно спасать Кагеяму, но придурочное тело, привыкшее трястись от смеха после выходок Ойкавы, не слушается. Могу лишь легонько сжать мертвенно ледяные кончики пальцев своего будущего парня.

В скрежете зубов Тобио у меня получается разобрать что-то между «нет» и «не твоё дело».

Сука, Тоору-чан, не доводи его! Даже я не смогу оттащить от тебя слетевшего с катушек дикого волчонка.

– Нет? – уточняет Ойкава. – Тогда не против, если я начну?

Тобио что-то медленно скрипит, но его семпай уже не слушает. Он гаденько, по своему обыкновению, тянет слова:

– Мари-чан, будь моей девушкой!

На меня падает не наковальня, а бронепоезд. Не могу даже бровь поднять. Пальцем шевельнуть. А, нет, последнее из-за того, что Тобио пытается раздробить мою ладонь в своей. Боль немного приводит меня в чувства. Но от хитрющей морды Ойкавы я снова ощущаю себя раздавленной сотней тонн железа. Переиграл и уничтожил, сучий потрох.

– Чудесная шутка, мой дорогой друг, – по слогам давлю я из себя.

Надо звучать громко и уверенно, чтобы звук моего голоса хоть немного откачал синеющего Кагеяму. Одинаково не хочу его скоропостижной кончины и кровавой бойни.

– Очень смешно и уместно. Мы в восторге. Ты умеешь разрядить обстановку.

Я звучу, как говорящий робот-пылесос. «А теперь, Ойкава-сан, уйдите с маршрута. Вы мешаете продолжать уборку». Чёрт, как бы действительно не пришлось убирать безжизненное тело Кагеямы.

– Я не шучу, Мари.

Серьёзного Ойкаву редко увидишь. Преимущественно в эти моменты он завёрнут в плед, крайне раздражён и бесконечно поправляет очки. Но я узнаю этот тон и сейчас.

– Ты мне нравишься. Я хочу быть с тобой.

Да, ошибки быть не может. Он серьёзен. Карие глаза мягко светятся, оставляя в поле зрения только мою фигуру. Такого Тоору я могла видеть всего-то пару раз, но успела сильно прикипеть к нему. Было в этом его настроении какое-то ощущение завершённости. Тихая радость от того, что слова сложились в хокку. Прелесть созерцания горной речки, справившейся с переполнявшими её потоками талой воды.

Но сейчас эта речка для меня отчётливо воняет говном. А хокку писалось ради слов «хер» и «жопа». Внутри расправляет плечи такая ярость, что бронепоезд неожиданных чувств кажется пылинкой на её плечах.

– Неужели в мяче, прилетевшем тебе в голову, кто-то спрятал гирю? – я сама удивляюсь своему тихому свистящему голосу. – Или ты приболел, Тоору? Иначе чем вообще объяснить то, что ты решил впутать меня в своё соревнование с Тобио?

Я наслаждаюсь парализующими волнами гнева, исходящими от меня.

– Я тебе что, лошадь, чтобы делать ставку на то, куда я прибегу?

– Ставки обычно делают не… – всё ещё не осознавая масштаб катастрофы, пытается остроумно ответить Ойкава.

– Закрой рот, – плюю ему в лицо каждое слово. – Это гадкий поступок, Тоору, подумай об этом.

Собираюсь уходить, но меня останавливает рука Кагеямы на запястье. Приходится повернуться к нему. Ойкава так и стоит рядом с нами.

Я вижу в глазах Тобио искреннее участие. Ему хочется поддержать меня настолько, что даже собственное раздражение отходит на второй план. Но ещё до того, как он открывает рот, я вижу проскользнувший на его лице спортивный азарт. Я правда понимаю, как тяжело отказаться от него, когда живешь им с детства. Но сейчас? Тобио, ты серьезно?

– Мари, тогда встречайся со мной. Ты правда мне нравишься.

Даю Кагеяме пощёчину и ухожу. Пусть остаётся со своим ненаглядным наедине и меряется членами без меня.

***

Стук в дверь совсем не удивляет. Да и я уже успела остыть.

На пороге стоит Ойкава. Выглядит умеренно виноватым, и я ценю это – неплохо постарался. Не переборщил с заламыванием рук, но и грустную мордашку изобразил. Фейсконтроль пройден, захотите быстрее в комнату, Ойкава-сан, пока ваши фанатки не заметили.

– Мари-чан, ты больше не злишься? – падая на мой диван, спрашивает Тоору.

– Злюсь, – бурчу я и иду к холодильнику. – Пиво будешь?

Всё-таки Ойкава умеет ходить тише лесного кота. У меня никогда не получается определить траекторию его движений, когда я занята делами или своими мыслями. Он на шаг впереди, невольно приходится отдавать инициативу.

Вот и сейчас он уже замер у меня за спиной, обхватив талию руками. Я, как назло, в тонкой майке и без белья. Но мозолистая ладонь скользит по ложбинке груди выше, останавливается на шее. Большим пальцем Тоору поглаживает место над ключицей, поднимаясь прямо по сонной артерии. Клянусь, я не хотела так просто сдаваться, но тело капитулирует без моего позволения. По рукам бегут мурашки, соски оттягивают ткань футболки.

– Не хочу пиво, – мурлычет Ойкава прямо мне в ухо. – Тебя хочу…

От его голоса во рту сладко, как после глотка колы. Приходится больно кусать себя за губу, чтобы сохранить хоть каплю трезвомыслия.

– Тоору, что тебе нужно? – я разворачиваюсь к нему лицом, резко ударяя ладонями по столешнице.

Теперь близость играет на руку мне, лисёнку некуда деваться: только смотреть в глаза и чётко отвечать на вопросы.

– Что тебя не устраивает? Зачем лезть в мои отношения с Тобио?

Ойкава мнёт руками край моей футболки. Холодные пальцы то и дело задевают кожу, мешая сосредоточиться. Эй, Мари, серьёзнее. Это ведь переломный момент! (Если Тоору опять отшутится, то переломаю ему кости).

– Я просто хочу свои отношения с тобой, – пожимает плечами Ойкава.

Вроде серьёзно, а вроде опять каламбур.

– Мы ведь уже говорили об этом.

Я отталкиваюсь ладонями от края стола, усаживаясь на него. Теперь моё лицо на одном уровне с лисьей мордочкой. Немного печальной. Это остатки виноватой гримасы или он правда расстроен?

– Мы можем продолжать видеться и делать всё, чем занимались до этого. Просто встречаться я хочу с Тобио. И он тоже этого хочет: настоящих крепких отношений. А ты, Тоору, наиграешься и свалишь в туман.

Для меня всё очевидно. С Ойкавой весело и легко. Он поддерживает любые безумства, охрененно целуется и залезает рукой под моё платье, пока я разговариваю с семпаем из женской волейбольной команды.

С Тобио мне спокойно и комфортно. Да, я поступаю плохо, когда после свиданий с ним открываю дверь в комнату Ойкаве, но внутренне чувствую, что так правильно. Связь с Тоору никогда не всплывёт наружу, но оградит Тобио от ужасных сторон моей личности. Пусть всё это достаётся Ойкаве, который кайфует от моей грязной душонки. Кстати, есть кое-что противное, что очень хочется проверить…

– Но я не хочу заниматься тем, чем раньше, – канючит Ойкава, надувая губы.

О каком там серьёзном разговоре шла речь?..

– Хочу попробовать что-то новое. И это Тобио-чан вряд ли может тебе дать.

Ойкава подхватывает меня за бёдра и относит на кровать. Смотрю на него снизу вверх, а в голове только одно: как бы поэффектнее провернуть задуманное.

Тоору ртом размечает мою шею на неравные части: вот здесь целовать, тут кусать, а там, ближе к впадинке между ключицами, нежно вылизывать. Отвлечённая умелым чередованием этих действий, не сразу замечаю, что ловкие руки уже под майкой. Они привыкли к быстрым пасам и силовым подачам, поэтому особо не церемонятся. Кровь приливает к соскам – пальцы тут же их щипают. Выстанываю что-то между «ай» и «пожалуйста».

Ойкава поднимает голову, чтобы одарить меня триумфальным взглядом. Вот он, самый удачный момент.

– С чего ты взял, что Тобио не смог мне этого дать?

На миг руки замирают, но я по глазам вижу, насколько быстро отбрасывает Тоору навязанную мной мысль.

– Тобио-чан и секс до свадьбы звучит как глупая шутка, – улыбается Ойкава, поглаживая мои рёбра.

– Ты просто бесишься, что он переспал со мной первым. Талантливый малыш Кагеяма Тобио опять уделал своего опытного семпая, – я возвращаю Тоору его улыбку.

Пользуюсь секундной растерянностью и оказываюсь сверху, опрокинув парня на спину. Теперь уже мой палец скользит по его прессу, заставляя складываться и задираться ткань футболки.

– Ты врёшь, – заинтересованно проговаривает Тоору.

Хочу его сфотографировать. На лице столько разных эмоций, а член стоит колом. Будто бы сижу на гимнастическом козле. Слегка ёрзаю, чтобы составить впечатления о размере во всех трёх измерениях. Если чувствительность меня не подводит, то он что надо. Прямо-таки не козёл, а конь.

– Мари-чан, – торопит меня Ойкава.

Надо же, как его штырит от любопытства. Или всё-таки от чего-то ещё?

– Ты странный, Тоору. Говоришь, что хорошо знаешь Тобио, но не понимаешь такой очевидной вещи. Он никогда бы не предложил мне встречаться, не убедившись на тысячу процентов, что нравится мне. А что убеждает лучше секса?

– Ты врёшь, – как заведённый повторяет Ойкава.

Пытается улыбнуться краем губ, но получается до глупого натянуто.

Я неспешно провожу языком по ладони и отправляю её вниз. Поддеваю край шортов, резинку боксеров. И натыкаюсь на липкое пятнышко в жёстких волосах. Ах да, член супер. Тут ты не проиграл Тобио-чану.

– Мы выпивали вчера после тренировки, – начинаю рассказ я.

Никуда не спешу и нарочито медленно двигаю кистью. Второй рукой приспускаю трусы и шорты. Сама тоже скольжу ниже, так чтобы при желании можно было достать ртом до члена. Ойкава пытается выглядеть невозмутимым. Но так комкает мою простынь, что сам пойдёт просить у соседок утюг.

– Выпивали? – лисёнок хочет подловить меня.

– Ага, у вас же сегодня нет тренировки с утра, вот Тобио и согласился. Взяли всего по паре банок пива. А когда собрались по домам, полил дождь.

Я слизываю мутную капельку с головки члена. Ойкава дёргается, задевая мою верхнюю губу. Неужели хочет, чтобы я замолчала? Не могла же я так просчитаться? Но нет, Тоору быстро берёт себя в руки и поощряет мой рассказ заинтересованно поднятой бровью.

– Мы без зонта. Моё платье, которое и так похоже скорее на кусок шёлка на лямках, за секунду насквозь промокло. И такси не едет. А квартира Кагеямы в пяти минутах.

Сначала Ойкава скалится – какая квартира, мы все живем в общежитии. А потом резко меняется в лице, вспомнив, что родители Тобио оставили ему квартиру в Токио, куда он пока решил не заселяться, чтобы не пришлось ездить до университета. Я сопровождаю момент осознания резким и глубоким движением руки по члену. Так, что мизинец ударяется о яйца. Тоору морщится и с гулким звуком выдыхает.

– Да, там очень пусто, только самое необходимое. Я попросила дать мне сухую одежду, но Тобио растерялся и стянул свою майку. Она, конечно, тоже насквозь мокрая. Тобио смутился ещё больше, хотел, наверно, предложить снять платье и закутаться в одеяло. Но запнулся на слове «снимай»…

– Мари, хватит, я верю.

Ойкава пытается приподняться на локтях и притянуть меня к себе для поцелуя, но я грубым движением толкаю его назад.

Милый, я сама знаю, когда стоит остановиться. Пока могу только замолчать на минуту, чтобы вылизать головку твоего члена. Из неё уже столько натекло, что я и не знаю, кто кого здесь будет трахать.

Тоору стонет, прогибая поясницу. Пальцами зарывается в мои волосы, пытаясь насадить горлом глубже. Но я уверенно поднимаюсь и опускаю таз на пятки. Теперь Ойкаву ублажает только моя рука, ловко скользящая по мокрому от предэякулята и слюны стволу.

– Я посмотрела на его пресс и подумала, что, пожалуй, без одежды греться будет эффективнее. Подошла и поцеловала. Представляешь, на мне ледяное мокрое платье, а он раскалённый, будто только что из печки…

Ойкава отворачивает голову и кусает себя за согнутый указательный палец. Наверно, чтобы не стонать. Я отвлекаюсь от члена, сжимаю напряжённые яйца, нащупываю место между ними и анусом. Слегка надавливаю. Остаётся внимательно наблюдать за реакцией, сейчас самая важная часть эксперимента.

– Ты представляешь, у него моментально встал. Я почувствовала, как член тычется мне в живот. Хорошо, что мы немного выпили, иначе он бы не решился. Но в итоге практически сам направил мою руку себе в трусы.

Я тяжело дышу от возбуждения и волнения. Рассказывать про член Тобио, когда передо мной готовый кончить в любую минуту Тоору, это нечто безумное и сносящее крышу. Ойкава, кажется, чувствует то же самое. Никогда не видела, чтобы он так краснел.

– Я переживала, что он растеряется. Но каждое движение доказывало: Тобио точно хорош в сексе. В средней школе его ведь звали «королём площадки», потому что он вёл себя деспотично и дерзко? Такие правила идеально подходят для секса. Малыш Тобио хотел меня так сильно, что быстро понял, что к чему. Сначала старательно оттрахал пальцами. При этом рычал, кусал меня за шею. Говорил всякие безумно горячие вещи. Вроде «хочу, чтобы ты стонала моё имя, пока кончаешь», «ты очень мокрая, когда я трогаю вот здесь»…

Последними словами я обжигаю шею Тоору, почти вплотную приникая губами к светлой коже. Член, сжатый в руке дрожит от напряжения и чертит мокрые линии на моём животе. Ойкава всё ещё не поворачивает голову, не открывает глаза. Но стоны, даже сквозь прижатый ко рту кулак, всё отчётливее. Мне мало. Хочу, чтобы он скулил и плакал во весь голос.

– Как тут устоять? Я встала коленями на кровать, от возбуждения прогнула поясницу так, что чуть не сломалась надвое. Малыш Тобио долго дразнил меня, представляешь? Водил головкой у входа, проникал буквально на сантиметр и отстранялся. Я просто с ума сходила, как хотела, чтобы он вставил мне до самого конца.

– Мари, ты демон, – наконец срывающимся голосом выдыхает Тоору и стонет.

Убирает руку от лица, тянется к моим бёдрам. Снимает с меня домашние шорты. Я не мешаю, но и не даю сразу же насадить себя на член, которым Ойкава тут же толкается в мой лобок, задевая половые губы. Приятное чувство скольжения и чужого обжигающего нетерпения. Хотя немного страшно, что Тоору кончит без дополнительной стимуляции, от одного только рассказа о том, как трахал меня его кохай.

Пальцы Ойкавы достают до моей дырочки. Теперь ему не должно быть так стыдно за собственное возбуждение, ведь я тоже теку как сучка. Поза не позволяет Тоору глубоко засунуть пальцы, но вот водить ими у входа, поддразнивая громкими хлюпающими звуками, получается отлично.