Текст книги "Poisoned Youth (СИ)"
Автор книги: melting rainbow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Неужели ты их все прочитала? – Норт приподнимает брови и делает глоток.
– Почти. Некоторые еще не успела из-за учебы.
Несколько минут проходят в тишине, прерываемой лишь стуком ногтей по чашкам.
– Как дела у вас с Маркусом? – о, как же давно Кара хотела задать этот вопрос.
Норт неопределенно пожала плечами и заправила челку за ухо.
– Мы расстались пару дней назад.
Кара подавилась кофе; сердце ускорилось, казалось, что оно готово было вырваться из груди – удивительно, что Норт этого не слышала.
– Почему же? – легко и непринужденно, как будто ее это вовсе не касается – о, да, Кара умеет держать лицо.
– Я думала, что он тот, кто мне нужен. – девушка неопределенно пожала плечами. – Оказалось, что я ошиблась. Мне нужен другой человек.
– Ты влюблена в другого?
– Другую. Думаю, мне нравится девушка.
– И кто же она? – дышать уже физически трудно, Кара боится услышать ответ – но верит, что должна.
– Не могу сказать. – Норт качает головой. – Прости, действительно не могу. Не хочу портить с тобой отношения.
– Думаешь, что я буду осуждать?
– Нет, просто… не могу. Извини.
Девушка ставит чашку на пол и поднимается.
– Спасибо за чай. Я пойду.
– Я провожу. – Кара поднимается вслед за ней.
Солнце скрылось за горизонтом, и последние отблески малинового заката медленно смешивались с ночной темнотой.
Только когда Норт оказалась дома, она поняла, что так и не взяла у Кары учебники по риторике.
***
– Зайдешь?
– Не откажусь, у меня еще есть время.
Стены квартиры имеют приятный кремовый оттенок; все разбросано в жутком беспорядке, но при этом смотрится гармонично – как будто искусственная небрежность в чьем-нибудь стиле одежды. Комната выглядит уютной и живой, и Маркус ненадолго останавливается, разглядывая ее.
– С балкона сейчас должен быть красивый вид на закат. Если хочешь, посмотри. – Саймон машет рукой в сторону двери, попутно кидая рюкзак и стягивая кроссовки; Маркус кивает головой в ответ.
Закат нежно-нежно-малиновый, с отблесками золотого и оранжевого, а где-то за спиной небо уже отливает фиолетовым. Маркус опирается руками на перила и разглядывает небольшой парк внизу, укрытый тенью деревьев.
Саймон тихо встает рядом, достает из заднего кармана джинс пачку сигарет и зажигалку.
– Ты куришь? – Маркус приподнимает брови; вот тебе и черти в тихом омуте.
Саймон пожимает плечами.
– Иногда. Будешь?
– Не откажусь.
Саймон зажимает фильтр между губами и протягивает ему пачку; спустя пару секунд отдает и зажигалку.
Он затягивается и выдыхает беловатый дым, чуть запрокидывая голову; дым вьется над их головами причудливыми кольцами, медленно растворяясь в воздухе.
Маркус долго изучает его взглядом, пытаясь запомнить этот референс – светлая футболка, тонкие пальцы, сжимающие сигарету, белый дым и бледные губы; золотистые пряди волос, в которых играют солнечные лучи, и такие глубокие, как океан, ярко-голубые глаза – Маркусу кажется, что сейчас он утонет, просто захлебнется в этой глубине и уже больше не увидит этих глаз.
Они встречаются взглядами, и Саймон задыхается.
– Знаешь, мы с Норт расстались. – Маркус отводит взгляд – все еще пытается не утонуть.
Саймон замирает; сердце стучит быстро-быстро.
– Почему?
– Не люблю ее.
Саймон усмехается и затягивается.
– Есть другая, верно?
– “Другая” есть у Норт.
Саймон приподнимает брови и смотрит чуть удивленно.
– И кто же?
– Кара. Блять… – Маркус осекается. – Не говори ей. Норт хотела сама рассказать.
– Оу… Ладно. Это было неожиданно. Ну а что насчет тебя? – Саймон неопределенно машет рукой. – Ты любишь кого-то другого?
– Мне нравится парень. Или не нравится. Блять. – он опускает голову и горько усмехается. – Это так сложно понять. Вообще-то я думал, что только по девушкам.
– Я четыре года влюблен в парня. Знаешь, это не так уж и сложно принять. – снова затягивается и выпускает изо рта бледный дым. Чертовски красиво. – Ну и кто он?
– Не хочу говорить. Пока не хочу.
Маркус бросает окурок куда-то вниз и снова смотрит на заходящее солнце.
– Нарушаешь технику безопасности?
– Я далеко не паинька, забыл? – Маркус повернулся и подмигнул ему; Саймон покраснел и отвел взгляд.
– Как такое забудешь.
Некоторое время проходит в тишине, пока в их головах стучит одна и та же мысль.
“Он любит не меня.”
Малиновый закат смешивается с темнотой ночного неба, позволяя поглотить себя; звезды медленно разгораются, оставляя блестящий след.
Воздух пахнет жасмином и сигаретным дымом, а пустота в груди снова стала размером с космос.
Комментарий к III. Kenyan Sunrise
* Kenyan Sunrise – вид черного чая.
========== IV. Wind Of Change ==========
Три подростка направлялись к выходу из университета; девушка с рыжими волосами неожиданно остановилась.
– Ребята, подождите. Я забыла рюкзак в столовой.
Парень со смуглой кожей и разноцветными глазами останавливается вслед за ней.
– Окей, Норт. Мы подождем тебя у выхода. Пойдем, Джош.
Темнокожий парень кивает ему в ответ.
– Я сейчас. – девушка разворачивается и идет в столовую.
Она оглядывается и обнаруживает свой рюкзак на одном из стульев; берет его и открывает, чтобы проверить, все ли на месте.
Внутри лежат две незнакомые книги.
Норт достает их и хмурится – учебники по риторике. Кара.
Девушка видит прикрепленный к книге стикер и приближает книгу к лицу, чтобы прочитать надпись.
Дело ведь не в риторике, верно?
***
[ Тебе все еще нужна помощь? ]
[ Определенно. Экзамен уже на этой неделе. ]
[ Я свободна после лекций. Мы могли бы позаниматься сегодня. ]
[ Где? ]
[ У меня дома бардак, туда идти не вариант. ]
[ Можем у меня. ]
[ Идет. Я буду ждать тебя у входа после лекций. ]
[ Спасибо, Кара. ]
– Ты стопроцентно ей нравишься.
– Бред, Саймон. Это невозможно.
– Она написала тебе “спасибо”.
– Это не показатель.
– Очень даже показатель.
– Ладно, давай потише, а то на нас лектор смотрит.
Они утыкаются в тетради, делая вид, что записывают, но мысли по-прежнему витают где-то далеко.
Кара вспоминает глаза Норт – теплые-теплые, цвета горького шоколада – и не может дождаться вечера, чтобы вновь взглянуть в них.
Саймон чуть слышно вздыхает. Он-то знает точно, и искренне рад за подругу; но собственная грусть съедает его изнутри, почему-то отдавая запахом белого жасмина.
***
На белом пушистом ковре разбросаны книги, тетради и ручки; чашки с чаем давно опустели и были отставлены в сторону.
Норт со стоном откинулась на ковер, закрывая лицо руками; рыжие волосы разметались по полу.
– Я никогда не запомню столько новой информации. – приоткрывает лицо и смотрит на Кару. – может, сделаем перерыв?
Та пожимает плечами и бросает взгляд на чашки.
– Я могу принести еще чай.
– «Kenyan Sunrise»? – Норт подмигнула.
– Конечно. – Кара чуть улыбается в ответ и уходит на кухню, звеня чашками.
Как только она скрывается из виду, Норт перестает улыбаться.
Сейчас ей нужно очень быстро успокоиться и привести себя в порядок.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Садится на ковре.
Выдох.
Поправляет челку рукой, заправляя ее за ухо.
Вдох.
Прикрывает глаза.
Выдох.
Открывает.
Вдох.
Звон чашек.
Кара возвращается, и Норт снова улыбается.
Они садятся рядом, опираясь спинами на диван, чуть соприкасаясь плечами.
– Так ты действительно хочешь уехать из Детройта? – спрашивает Норт, вдыхая слабый запах полюбившегося чая.
– Да, это было бы здорово. Здесь у меня нет будущего. Хочу путешествовать, увидеть мир. Ну а ты? – Кара поворачивается к ней. – Что ты будешь делать?
– Честно, не знаю. Наверное, тоже уеду.
Она наклоняется чуть ближе, смотрит прямо в светло-серые глаза. Отступать уже поздно.
– Я бы хотела путешествовать. – слишком близко.
Сердца бьются громко-громко, стучат о ребра – девяносто семь ударов в минуту, можно даже не считать пульс. Дышать слишком трудно, продолжать говорить – еще труднее.
– С тобой. – прямо в губы, завораживая карими глазами, не позволяя отстраниться.
Кара переводит взгляд на ее губы; накрывает ее руку своей и чуть сжимает.
– Говорят, в Канаде хорошо в это время года.
Отступать некуда.
Ее губы мягкие и теплые, чуть пахнут вишней, и на языке остается привкус черного чая.
Губы Кары отдают кофе, и в этих прикосновениях хочется раствориться.
Бледные пальцы перебирают мягкие волосы.
– Давай уедем отсюда вместе?
***
Теплое летнее солнце освещает двор маленького кафе; столы были сдвинуты вместе, и теперь за ними сидела группка подростков, переговариваясь и смеясь.
Экзамены были позади, и подростки шумно делились впечатлениями, радостно улыбаясь и предвкушая будущие события.
Рыжеволосая девушка что-то шептала на ухо девушке, сидящей рядом; та чуть краснела, постоянно поправляя серебристые пряди волос и мило смущаясь.
Рядом сидят два похожих паренька со светлыми волосами; один из них, с темно-темно-зелеными глазами, тихо переговаривается с темнокожим парнем, иногда громко смеясь в ответ очередной шутке. Мальчик рядом с ним чуть грустно улыбается, слушая их разговор краем уха, и гладит пальцами кремовый цветок жасмина.
Пара близнецов с каштановыми волосами напротив все пытаются уговорить всех на вечеринку, но все настолько измотаны, что ответа они не получают.
Маркус исподлобья смотрит на Саймона, вполуха слушая разговоры друзей, и хочет остаться здесь с ним вдвоем, перебирая между пальцами светлые пряди и вдыхая аромат жасмина.
Саймон чувствует на себе изучающий взгляд разноцветных глаз и не смеет пошевелиться, поднять голову; нервы уже на пределе, хочется исчезнуть, раствориться в толпе, забыть о своих чувствах и никогда больше не возвращаться в Детройт.
Собственная квартира встречает Саймона привычной тишиной и легким дуновением ветра из раскрытого окна.
Где-то на полке стоит бутылка хорошего шериданса*, и мысль напиться до звезд перед глазами кажется такой же привлекательной, как внешний вид напитка.
Саймон берет бутылку и первый попавшийся стакан, скидывает по пути кроссовки и садится на пол, прислоняясь спиной к дивану.
Прокручивать в памяти момент за моментом, каждый день последних четырех лет, запивая каждое воспоминание шеридансом – благо, с горла пить не получится*, и налакается в хлам он не так быстро.
Вкус чуть приторный, но приятный – ликер действительно хорош.
В глазах стоят слезы, и приходится стирать мокрые дорожки и без того скользкими ладонями, которые уже не могут держать тяжелую бутылку.
Если не хватает сил умереть быстро и безболезненно, придется убивать себя потихоньку.
Почему-то скрипит входная дверь.
***
Маркус отвлекается всего на минуту, но Саймону хватает этого времени для того, чтобы исчезнуть в неизвестном направлении.
Кара в ответ лишь пожимает плечами.
– Может быть, домой ушел. Не знаю, куда еще он мог пойти сейчас.
– Дашь его адрес?
– Конечно. Сейчас напишу сообщением.
Она достает телефон, быстро печатая адрес бледными пальцами; когда телефон Маркуса мигает, уведомляя о сообщении, он благодарно кивает и тоже покидает компанию.
Улица знакомая, но приходится поплутать, прежде чем Маркус подходит к указанному в адресе дому. Квартира на первом этаже; проходит еще пара минут, прежде чем парень отыскал ее.
Маркус заносит руку, собираясь постучать, и с удивлением обнаруживает, что дверь не заперта и чуть приоткрыта.
Дверь чуть скрипит, когда парень проходит внутрь.
– Кто там? – голос из соседней комнаты, немного хриплый, но точно принадлежащий Саймону.
– Маркус. Почему у тебя дверь не заперта? – попутно стягивает кроссовки, закрывая за собой дверь; не получает ответа и идет в комнату, откуда слышал голос Саймона.
Картина маслом, вот только рисовать такую не хочется.
Маркус подходит ближе, забирает из скользких пальцев бутылку и принюхивается.
– Ликер? И с чего ты решил напиться?
– Шериданс. Не твое дело. – бутылка снова оказывается у Саймона; взгляд голубых глаз чуть мутный и расфокусированный.
– О, даже так. – Маркус хмурится и садится рядом с ним, опираясь на диван и чуть соприкасаясь плечами.
– Что произошло? Саймон, серьезно, ты можешь мне рассказать.
В ответ лишь молчание и стук бутылки о стакан; Саймон снова делает глоток, поворачивается к Маркусу лицом и трясет бутылкой.
– Знаешь, Маркус, я блядски пьян, поэтому если я начну к тебе подкатывать, то прошу забыть об этом.
– С чего бы тебе ко мне подкатывать? Ты же влюблен в другого, разве нет?
Саймон горько усмехается, наткнувшись на непонимание в разноцветных глазах, и вздыхает.
– Маркус, ты такой дурак. Дурак и слепец. Ты был слеп все эти четыре года, и даже сейчас, когда все факты у тебя перед лицом, ты отрицаешь очевидное. – пауза, прерываемая глубоким вдохом. – Я люблю тебя, Маркус. Вот только это уже не имеет значения, ведь ты любишь другого.
– Знаешь, Саймон, ты еще больший слепец, чем я. Потому что единственный, кого я люблю, это ты.
Саймон вскидывает голову, смотрит неверяще голубыми глазами, и тихо смеется в ответ.
– Это хороший розыгрыш, Маркус. Вот только я не ведусь на подобное.
– Тебе нужны доказательства?
– Мне нужно что-то большее, чем просто слова.
Их лица непозволительно близко друг к другу, и Маркус может почувствовать приторный запах шериданса и еле заметный аромат жасмина. В глазах напротив хочется утонуть – и он впервые позволяет себе это.
Их губы нежно соприкасаются, мягко сминая ровные линии; перед глазами все плывет, и они закрываются, заставляя сосредоточить внимание на чувствах.
Кожа под ладонями горячая и мягкая; руки нежно ложатся на грудь, опускаясь вниз, и плавно обхватывают талию, притягивая еще ближе к себе.
Саймон обнимает его за шею, проводит рукой по щеке и сильнее прижимается губами, вкладывая все свои чувства в первый поцелуй.
В родных объятиях тепло и хорошо, отстраняться не хочется совсем; но воздух быстро кончается, кислорода не хватает; перед глазами уже мелькают звезды, и поцелуй приходится разорвать.
Они тяжело дышат, пытаясь восстановить запас кислорода; Саймон утыкается лицом куда-то в район шеи Маркуса; тот проводит носом по золотистым волосам, вдыхая слабый аромат жасмина.
Их руки находят друг друга, переплетая пальцы и заставляя чуть вздрогнуть; кожа чувствует все слишком остро, словно оголенные провода.
– Не уходи, Маркус.
– Я не уйду.
Комментарий к IV. Wind Of Change
* Шериданс – ликер, известный оригинальной бутылкой, в которую его разливают. Этот сосуд состоит из двух отсеков, в одном из которых размещается шоколадно-кофейная часть, а в другом – ванильно-сливочная. Горлышко же бутылки устроено таким образом, что при наливании в стакан из бутылки вытекает строго две части шоколадной составляющей и одна – ванильной.
========== V. I’m Not Saying Goodbye ==========
Пробуждение откликнулось болью в висках; в ушах неприятно гудело, и глаза совершенно не хотели открываться.
Кожи касалась прохладная ткань, заставляя поежиться; солнечный свет бил по глазам, и от этого голова болела еще сильнее.
Саймон сел в кровати и закрыл лицо руками, пытаясь вспомнить вчерашний вечер; голова гудела, и воспоминания были будто подернуты дымкой.
Он огляделся; прохладной тканью оказалась белая простыня, которой он был накрыт; торс был оголен, на Саймоне были только штаны – и вот это заставило с еще большим усилием пытаться вспомнить, что произошло.
Рядом, на столике, стоял стакан с водой и пачка таблеток.
Саймон достал пару таблеток и запил водой; потер переносицу пальцами и вздохнул.
Телефон пискнул, оповещая о новом сообщении и заставляя чуть вздрогнуть от неожиданного звука. Он лежал рядом, на столике, и Саймон потянулся за ним.
[ Саймон, ты точно не умер? ]
Маркус.
Саймон начал вспоминать.
Щеки покрылись румянцем, уши покраснели, и очень захотелось закрыть лицо руками от стыда.
Саймон листнул вверх. 28 сообщений и 10 звонков.
Напиться при Маркусе – стыдно. Поцеловать Маркуса, когда ты пьян – пиздец.
А как он оказался в постели? После поцелуя ведь ничего не было, верно?
Или было?
[ Что вчера произошло? ]
[ Если тебе интересно, как ты оказался в постели, то ничего не было. Ты заснул у меня на плече, я перетащил тебя на кровать. ]
Догадливый мудак.
[ Саймон, ты в порядке? ]
Он откинулся на подушки, и голова снова отозвалась болью. Сейчас он просто хочет проспать до конца дня.
Время час дня, и эта идея становится все более заманчивой.
[ Саймон ]
[ Эй ]
[ Пожалуйста, не игнорируй меня ]
[ Нам нужно поговорить ]
[ Я могу прийти? ]
[ Не стоит ]
[ Сейчас приду. ]
Саймон вздохнул и кинул телефон куда-то в сторону.
Он твердо решил избегать Маркуса до конца своих дней.
Сердце отозвалось тупой болью. Вот только сейчас было слишком стыдно, чтобы снова посмотреть в разноцветные глаза.
***
Маркус уже не помнил, сколько стоял перед закрытой дверью.
Он стучал, звал Саймона, пытался выломать дверь, матерился и все по новой – никакого ответа.
[ Саймон, впусти меня ]
[ Саймон ]
[ Саймон!!! ]
– Блять.
Он в последний раз стукнул по двери, громко вздохнул и ушел.
[ Рано или поздно, нам все равно придется поговорить ]
***
Солнечные лучи обволакивают мягко и тепло, освещая бледное лицо; кажется, как будто лежишь, закутавшись в одеяло.
Тонкие губы обхватывают сигарету, пальцы перехватывают ее, и белый дым поднимается к небу из раскрытых губ, завиваясь кольцами и медленно растворяясь в воздухе, отравляя его.
Саймон избегал Маркуса уже пять дней; его телефон разрывался от звонков и сообщений и был закинут куда-то далеко; сам же Саймон за эти пять дней выходил только на балкон, лишь бы не встретить Маркуса.
Пару раз приходила Кара, пыталась выяснить, что произошло; но Саймон всячески ограничивал попытки вторгнуться в свою личную жизнь, ограничиваясь скупым: “Все в порядке.”.
Дым окончательно растворяется в воздухе, и делается еще одна затяжка.
Саймон тихо поет себе под нос, пытаясь скрасить одинокую тишину и отвлечься от невеселых мыслей.
– Лондонский мост падает, падает, падает,
Лондонский мост падает, моя прекрасная леди.*
Где-то в парке под окнами кричат дети, собираясь в кружок, а в тени деревьев переговариваются их родители.
Он усмехается, кидая окурок вниз.
– Когда же он наконец упадет?
Дома скучно и тоскливо, на сердце еще хуже. Пустой космос, ведь все звезды погасли.
Стук в дверь прерывает мысли, заставляя нервно вздохнуть.
Саймон тихо пробирается к двери – научился делать вид, что его нет дома.
– Саймон, ты дома?
Снова Маркус. Пятый день подряд.
– Саймон?
Тот прикладывает ухо к двери, слушает и ждет, пока причина его страданий исчезнет.
О, да, Саймон очень хотел поговорить; но он боялся того, что мог услышать – что это ошибка, что Саймон был пьян, и Маркус пытался его успокоить, что это вообще были пьяные галлюцинации, и Маркус любит другого. Не его.
Очень стыдно снова посмотреть в разноцветные глаза.
– Саймон, я не знаю, слышишь ли ты меня, поэтому буду разговаривать с дверью. Я… не знаю, почему ты так делаешь. Почему избегаешь меня. Либо ты считаешь, что это… то, что произошло, было ошибкой, либо думаешь, что так считаю я. Но я делал все абсолютно искренне, потому что…
Саймон задерживает дыхание, сильнее прижимаясь к холодной двери и мечтая вместо нее обнимать Маркуса.
– Потому что я люблю тебя. Это все, что я могу сказать.
Слышно, как Маркус вздыхает за дверью, будто сказать это было гораздо тяжелее, чем сталкерить и мучить Саймона последние пять дней.
– Саймон, я нашел работу… в Нью-Йорке. Я уезжаю завтра. Я не знаю, когда вернусь, и вернусь ли вообще.
Пол под ногами будто исчезает, и Саймон падает – медленно и мучительно, съезжая спиной по двери, садясь на пол и обхватывая колени руками.
– Прости меня. Я постараюсь писать как можно чаще. И звонить. Хотя ты вряд ли будешь отвечать. Я даже не уверен, слышишь ли ты это.
По щекам катятся слезы, судорожные всхлипы теряются где-то в горле, не давая вздохнуть. Хочется встать, открыть дверь, но тело ватное и совершенно не слушается; пальцы сильно сжали колени, наверняка оставляя синяки.
– Я люблю тебя, Маркус. – все, что удается произнести охрипшим голосом, прежде чем наступает темнота.
***
– 2 дня спустя -
Телефон в темноте чуть светится голубым, оповещая о новых публикациях в инстаграме.
> @re.deviant упомянул Вас в публикации.
> @re.deviant опубликовал(а) новое фото.
> @re.deviant опубликовал(а) новое фото.
> @kara.will опубликовал(а) новое фото.
> @northbitch опубликовал(а) новое фото.
▼@re.deviant опубликовал(а) новое фото.
Маркус на фоне небоскребов; солнечно и ясно – видимо, только приехал.
[ Встречай, Нью-Йорк! ]
▼@re.deviant опубликовал(а) новое фото.
@re.deviant упомянул Вас в публикации.
Новая картина – мягкие, теплые тона, кусты жасмина на заднем плане, а на переднем – мальчик с ярко-голубыми глазами; в золотистых волосах кремовые цветы.
[ Буду скучать, @itsnobody ]
Комментарий к V. I’m Not Saying Goodbye
* London Bridge is falling down,
Falling down, falling down,
London Bridge is falling down,
My fair lady.
Английская детская считалочка, кому интересно, можете найти полный вариант.
** @re.deviant – Маркус
@kara.will – Кара
@northbitch – Норт
@itsnobody – Саймон
========== VI. Open The Door, Please ==========
Саймон сидел на кремовом диване, скрестив ноги и читая книгу; солнечные зайчики играли в волосах, приятно щекотали кожу и поднимали настроение.
[ Привет, Саймон ]
Саймон отрывается от своего занятия, пробегает глазами по сообщению и тепло улыбается. Маркус.
[ Привет ]
[ Ты в порядке? ]
[ Да. Как дела в Нью-Йорке? ]
[ Скучно. Я здесь всего день, а уже устал от этой суеты. Ты видел, что я оставил у тебя под дверью? ]
[ Нет, и что же? ]
[ Сюрприз ]
[ Ты заставляешь меня встать с дивана, изверг ]
[ Тебе не помешает пройтись хотя бы до двери ]
[ Думаешь, я не ходил каждый день до двери? ]
[ Так ты все слышал? Я-то думал, что сам с собой разговариваю. ]
[ Да, я все слышал. И в последний раз… тоже. ]
[ Я рад, что говорил не со стеной. Мог бы хотя бы ответить, между прочим. ]
[ Мне было слишком страшно говорить с тобой ]
[ А сейчас не страшно? ]
[ Нет. Потому что я знаю ответы на все свои вопросы. ]
Телефон молчит; Саймон тихо вздыхает, откладывая книгу, и идет к двери. Действительно, не мешало бы прогуляться – погода стояла отличная, и недельное затворничество следовало бы закончить.
Когда Саймон открывает дверь, поначалу он ничего не видит; лишь откуда-то веет запахом жасмина. Один взгляд вниз, и все проясняется.
На полу стоит небольшая стеклянная вазочка с водой (предусмотрительный наглец!), в которой находятся несколько веточек с чуть опустившимися листьями и кремовыми цветками.
Саймон улыбается и забирает вазу; между листьями записка, и он разворачивает ее, читая надпись.
Буду скучать. Маркус
Саймон вздыхает. Отношения на расстоянии – это очень тяжело. Хочется прикоснуться к Маркусу, почувствовать его каждой клеточкой своего тела, снова взглянуть в разноцветные глаза и ощутить родное тепло. Это то, что называют счастьем. Вот только Саймон обрел его – и сразу же потерял по собственной глупости.
Телефон все еще молчит, и Саймон сам набирает сообщение.
[ Я тоже скучаю, Маркус. ]
Ответ не заставляет себя долго ждать.
[ Я люблю тебя, Саймон. ]
[ Я тоже тебя люблю. ]
***
Кафе на углу Вудворд-Авеню, на пересечении с Адамс-Стрит*, всегда встречало теплой атмосферой и запахом кофе, который так любила Кара.
Работать здесь было сплошным удовольствием – всегда спокойно и тихо, даже если столики переполнены посетителями – здесь никогда не хотелось громко разговаривать и смеяться; лучше всего было взять какую-нибудь книгу, сесть за столик в углу с чашкой кофе и полностью погрузиться на пару часов.
Саймон быстро освоился, через пару недель уже хорошо готовил почти все виды кофе, а еще через месяц завоевал симпатию большинства посетителей. Некоторые теперь приходили только в его смену, и Саймон быстро выучил их имена, постепенно становясь всеобщим любимцем.
Милашка с коллажа в тамблере, мальчик-референс, с кольцом на безымянном пальце левой руки, которым он умело отшивал кучу девушек – мол, прости, такую красоту уже забрали себе.
Кольцо не обручальное, и даже не собиралось им быть – просто Саймону настолько надоело каждый день выуживать из карманов бумажки с номерами, что проще было сделать так.
Иногда помогала Кара, пока они с Норт все-таки не отправились в путешествие – Саймон часто получал открытки из самых разных мест, разглядывал фотографии из инстаграма и искренне радовался за подруг.
Маркус писал часто, как и обещал, отсылал фотографии, иногда звонил по скайпу и общался с Саймоном часами, описывая свою работу и Нью-Йорк.
Работа в кафе нравилась Саймону – здесь было уютно и хорошо; он мог общаться с Маркусом и постепенно привык к невозможности прикоснуться.
Иногда, по ночам, сердце отзывалось тупой болью, и Саймон снова, как когда-то давно, выходил на балкон и напевал, выдыхая белый сигаретный дым.
– Лондонский мост падает, падает, падает,
Лондонский мост падает, моя прекрасная леди.
Каждый день все было по новой – проснуться, позавтракать, поработать в кафе, обслуживая новых и старых посетителей, позвонить Маркусу, перекидываясь парой фраз и слушая, как прошел его день, прогуляться по парку, дождаться заката, посмотреть дома новую серию какого-нибудь сериала и завалиться спать. Стабильность, чтоб ее.
Саймону стабильность нравилась. Саймону нравилось, когда его тепло приветствовали старые знакомые в кафе, нравилось готовить заказ прежде, чем посетитель скажет, какой кофе хочет – потому что помнит всех до одного; нравилось, когда к нему подбегали дети, заказывая вкусные клубничные коктейли со счастливыми улыбками. Ему нравилось смотреть на рассвет и закат, наблюдать за переменчивой погодой и пытаться угадать, что же сегодня надеть, не смотря прогнозы; нравилось слушать голос Маркуса в трубке, вспоминая теплые-теплые глаза.
Не нравилось лишь тянущее вниз одиночество – вокруг него всегда была куча народу, но рядом с ним не было никого. А еще не нравился запах сигарет, которыми он отравлял себя и свою юность.
Сквозь прозрачные стены кафе всегда было видно столик, за которым он когда-то сидел с Даниэлем и Норт, и у которого его тогда подловил Маркус, вынимая из волос кремовый цветок жасмина. Казалось, будто это случилось давным-давно, в прошлой жизни. Вот только Саймон не готов был идти дальше.
Он подумывал выкупить кафе – с тех пор, как Саймон стал работать здесь, оно приобрело большую популярность. Пару раз он все порывался пойти и поговорить с владельцем – но что-то останавливало, будто невидимая рука сжимала запястье, тянула назад. И почему-то казалось, что у того, кому эта рука принадлежит, глаза разного цвета.
Полгода длились долго, но прошли быстро. День сменялся новым днем; все оставалось одинаковым, менялась лишь погода да разговоры о ней, которые тоже вскоре стали абсолютно одинаковыми и совершенно не оставались у Саймона в голове. Спасал лишь родной голос в трубке и тихое: “Я скучаю.”.
Стабильность длилась полгода. В один день что-то сломалось.
***
Саймон больше не выдерживал.
Он курил все больше и больше, его улыбка становилась все более натянутой и искусственной, а работа уже не приносила такой радости, как было всего шесть месяцев назад.
Он знал, что не так. Недоотношения с Маркусом тянули вниз, не давая расправить крылья и наконец вздохнуть полной грудью.
Да, он любил Маркуса, но то, что было между ними сейчас, нельзя назвать отношениями. Лучше отпустить и переболеть, чем жить одними звонками.
Саймон снова стоял на балконе, наблюдая за дымом над головой; на улице уже похолодало, хотя снег еще не выпал – странно для начала декабря.
Он посмотрел на кольцо, чуть поблескивающее на пальце – еще одно напоминание о медленно уходящем счастье.
Саймон снимает кольцо, чуть сжимая в руке.
– Лондонский мост наконец упадет.
Он кидает кольцо куда-то вниз, провожая его взглядом, и снова глубоко затягивается.
Отравленная юность.
Отравленная сигаретами, шеридансом и несбывшимися надеждами.
Раздается стук в дверь, и Саймон вздрагивает от резкого звука, прорезавшего тишину.
Такое уже было когда-то. Такое было шесть месяцев назад, когда Маркус пришел сказать, что он уезжает. Вот только сейчас за дверью вряд ли Маркус, ведь он в Нью-Йорке.
Саймон волновался. Маркус не звонил уже пару дней, и было не понятно, занят ли он или что-то случилось.
Саймон задерживает дыхание, подходя к двери, и сердце почему-то бьется быстрее.
Чуть приоткрывает, чтобы посмотреть, кто стоит за дверью.
Дверь распахивается сама.
Маркус выглядит чуть уставшим, но глаза его все также искрятся рождественскими огнями.
Саймон замирает; тело становится ватным, и он не может пошевелить ни единым мускулом.
Маркус почти не изменился.
Саймон изменился до неузнаваемости.
Один.
Два.
Три.
Его объятия теплые и такие родные, что все эти полгода исчезают, растворяются в небытие; будто снова пахнет весной и цветками белого жасмина.
Поцелуй выходит быстрым и смазанным, отпускать друг друга совершенно не хочется.
– Не оставляй меня снова, Маркус.
Он прижимается еще сильнее, утыкаясь лицом куда-то в шею.
– Я никогда не оставлю тебя одного.
***
Теплые солнечные лучи медленно ползут вверх по простыне, чуть щекоча бледную кожу и заставляя перевернуться на другой бок, стараясь скрыться от лучей и оказываясь в теплых объятиях.
Маркус недовольно жмурится от яркого света, жалея о том, что вчера они не закрыли шторы, и пытается спрятать лицо.
Саймон в его объятиях чуть пошевелился, прижался сильнее, закинув ногу ему на бедро, и уткнулся носом куда-то в плечо.
Вот как выглядит счастье.
Они почти потеряли его – и обрели по новой.
За окном идет снег, и снежинки остаются на стекле, за секунды образовывая узор и тая, стекая каплями по стеклу.
– Саймон, ты ведь уже проснулся.
Саймон глухо смеется, пытаясь вывернуться из объятий, и оставляет на его губах легкий поцелуй.
– Саймон?
– Что?
– Ты поедешь со мной в Нью-Йорк?
Саймон хмурится, закусывает губу, раздумывая.
– Но как же кафе? Мне нравилось там работать.
– Напротив офиса, где я работаю, неделю назад открылось кафе. Ты мог бы работать там, если хочешь.
– Только если ты обещаешь приходить туда каждый день.
Маркус смеется в ответ и прижимает его к себе.
– Обещаю. Так ты согласен?
– Да. Да, я согласен, Маркус.
Комментарий к VI. Open The Door, Please
* Вудворд-Авеню и Адамс-Стрит – реально существующие улицы в Детройте.
========== VII. Jasmine Again ==========
– Полтора года спустя -
– Алиса, где ты спряталась? Мы сдаемся!
– Нет, ищите меня! – отвечает им из-за ближайшего дерева.
Девушка с рыжими волосами подмигивает другой и кивает головой в сторону – мол, ты с этой стороны, а я с другой.
Девушка с дымчатыми глазами кивает в ответ; они тихо подбираются к дереву и почти одновременно прыгают, обнимая девочку с двух сторон и счастливо смеясь.
