Текст книги "Между строчек (СИ)"
Автор книги: Meerwelle
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
– Хм. Интересная очерчивается картина, однако… Ты говоришь чистую правду, но и беспардонно лжешь одновременно. – владыка с подозрением сощурил глаза, чуть склонив голову вправо.
– Что ж, твое право. Молчи, доколе не наскучит. Это обещает быть интересным, ведь у тебя впереди целая вечность, ведьма, и ее провождение в темнице – далеко не лучший вариант, согласись. – взметнулись полы дорогого плаща, развивавшегося за спиной короля. Вскоре лабиринт камня поглотил и эхо его шагов.
========== Слова нас обманут ==========
– Снова заварушка на границе? И как успехи? – выглянув в коридор из-за плеча принца и удостоверившись в отсутствии свидетелей, вздернула бровь Фириат.
– Осведомляетесь о бытие ваших зверушек?
– Да нет, на их-то счет я как раз и не беспокоюсь, более чем уверена, что большинство из них намного целее, чем ваши вояки.
–Ничего смешного, – возразил эльф, оттеснив собеседницу к окну, выходящему на бескрайние лесные массивы.
– Почему же? По-моему уж некромант-то точно повеселился, после моего исчезновения от радости, небось, с трона свалился, чело в припадке смеха разбил, а корона покосилась и вовсе на переносицу сползла. А вот вам бы я посоветовала сменить это кислое выражение лица, а то уж до судороги недалеко! Да и в болотно-зеленых одеждах с ним выглядите ужасно бледным. Ужели это сейчас модно? – по лицу девушки скользнула улыбка.
– Рад, что поднял вам настроение. Спрашиваю, вновь: кому вы…
– Можете не продолжать, перечень вопросов я усвоила лучше азбуки, может, минуем последующие за ними ужимки, и вы сразу уж толкнете обличительную речь? Хотя нет, лучше не надо, и так птицу-говорун напоминать начнете скоро, та так же услаждает слух лишь единой мелодией…
– Повезло, что славная вы неизменно облачаете свой отказ разнообразными каверзами. Ваше молчание точно ни к чему нас не приведет. А с речью, пожалуй, повременю.
– Отчего же? В красоте вашего ораторского искусства сомневаться не смею, так же как и в однообразии тем. Хотя, куда уж там…
– В этот раз, я полагаю, конструктивный диалог опять не выйдет, – ухмыльнулся принц, переплетая их пальцы.
– Смотря что под ним подразумевать. Все равно этот ужасный цвет вам не к лицу.
– Обожаю ваш альтруизм, так стремитесь хоть словом помочь. Сегодня же сменю швей… К слову, вам язвительность «идет» не меньше. И вовсе не похож я на птицу.
– Куда нам уж… А вы случайно не гостили в Лориэне? Говорят, там их на диву много… как и павлинов…
***
Бесконечной вереницей событий и дней потянулось время. Ведьма все так же молчала, колко парируя все вопросы и обвинения, порой доводя царевича с владыкой до дикой ярости. Лишь изредка она улыбалась с издевкой на гневные угрозы да искажающееся былыми шрамами лицо пленителя. Все так же тучи клубились над Дол-Гулдуром, а лес мрачнел, угасал сильней и сильней с каждым часом. Во всякой тени теперь можно было увидеть горящие жаждой крови золотые огни глаз унголианты или варга, норовивших вцепиться в горло. На ночь как можно крепче затворялись городские врата, ставни окон, с тяжелым стуком падали железные засовы на дверях. Темнота отныне несла с собой лишь безотчетный страх и беспокойство за тех, что защищали свой дом за пределами неприступных каменных стен. Все чаще, ступая на порог, королевские стражи вместе с промозглым осенним ветром приносили и дурную весть.
Трандуил рыскал по лесу во главе своих воинов, в отчаянии пытаясь найти решение проблемы, но лишь пуская силы по ветру. Все было тщетно. Он чувствовал себя тенью. Ни на что не способной, связанной долгом и неизвестностью, обреченной вечно стучаться в закрытые двери и наблюдать за тем, как по кирпичику рушится воздвигнутое, некогда великое королевство, утратившее большую часть своих земель. Всякий день приближал терпение короля к концу, так же, как и пору сомнений принца.
Каждый божий день по вечерам Леголас, измотанный частыми боями, уже привычно шел извилистыми коридорами к знакомой комнатке, где его ожидали очередные колкости да задорные усмешки колдуньи. Казалось, еще несколько недель назад он без раздумий был готов толкнуть ее в пропасть по первому приказу отца, будучи твердо уверенным в своей правоте, но не сейчас. Сейчас … Как ни странно, эта бестия открыла ему глаза. Часами следовавших за незначащими препирательствами уговоров она заставила Леголаса задуматься над палитрой его мира, заново разграничить белое с черным. Взращенная гордыней натура претила этому, но, пересматривая доклады военачальников и городничих, поступки своего отца, один за другим он все чаще замечал роковые просчеты и ложь ответственных. Причины всего происходящего предстали совершенно в ином свете.
Сложно сказать, когда же наступил тот переломный момент, когда, бредя по опалой листве в очередной черной пуще, царевич начал ловить себя на мысли об одной взбалмошной особе. О том, что совсем скоро скрипнет дверь, и он увидит ее улыбку, пусть она не несла для нее той же цены, что для него. Не знал также и когда успел изучить ее привычки, жесты, когда начал ценить выше воздуха эту улыбку, взгляды искрящихся бирюзово-серых глаз. Каждый вечер он приходил в подземелье, чтобы скрыться в тени и наблюдать за тем, как Руаэн бесцельно бродит по темнице, задумчиво ощупывает шероховатости стен, подтянув колени к груди на самом краю выступа в камне. Она любила смотреть на луну, чей свет играл в водопаде искрами, ведь это все, что ей оставалось. Но Леголас видел и иную сторону медали. Замечал истертые веревками запястья, расправляющиеся при его появлении усталые плечи, печаль, мелькающую сквозь полотно насмешки в глазах. Он сумел разглядеть свет там, где вовсе не ждал – в душе ведьмы, и она стала его бредом, тем, что не давало оступиться на краю пропасти именно ему. Наверное, он готов был без сожалений отдать все, что имел, даже пасть в бою, но стремился вернуться, несмотря на все ее «но».
***
Ледяной дождь уже не первый день скрывал от взора горизонт. Сияющие капли россыпью искр собирались на листьях деревьев и лиан, часто радуя путников неожиданным падением. Потоки воды значительно размыли дороги, по которым теперь не всегда можно было проехать верхом. Комья грязи разлетались от копыт взмыленных скакунов, от гордой поступи которых давно не осталось и следа. Промозглый ветер все сильней терзал отяжелевшие от воды полы плащей всадников. Протяжный вой рассек лезвием монотонный шум ливня, заставив нервно всхрапывать и метаться не раз побывавших в сражениях коней. Вскоре второй голос слился с первым, третьим, четвертым, оглашая весть грядущей расправы. Вой словно отражался от полотна небес, вновь и вновь раздаваясь над безмолвным, ослабевшим лесом. Он звенел среди буйства ветра и воды, заставляя еще сильней сжиматься все живое, скребя страхом и тревогой по нервам.
Отряд гнал коней во весь опор, оставалось совсем чуть-чуть дотянуть до погранпоста или, по крайней мере, до леса. Нередко эльфы встречали следы варгов за его границами, но никогда волки не пересекали их. Выходить за пределы лихолесья в погоне за отрядом орков всего в тридцать голов было ошибкой, вот только стало явным это лишь когда невдалеке от лагеря во тьме один за другим вспыхнули желтые огни глаз. Их было слишком много.
Страж, стоявший в дозоре, затрубил в рог. Выхватив меч, он вонзил клинок в метнувшегося на него из тени монстра. Рычание. Толчок мощных лап от земли. Истошные вопли боли. Вой, теряющийся далеко в синеве неба. Звон клинков и клацанье зубов. Вскрики. Падающие навзничь тела и остекленевшие глаза товарищей. Застывшие навсегда решимость и боль во взоре, исчезнувшие надежды. Слезы, каленым железом жгущие благородные лица. Багрянец теплой крови на холодной стали. Ужасающий оскал, отразившийся на зеркальном лезвии вбитого из ладони клинка. Последний раз содрогнулась рука стража, факел выпал из ослабевшей руки. Пламя, разгоревшееся на брошенной кем-то ткани шатра, осветило безвольные тела павших зверей и эльфов, забирая их данью, обращая в пепел, отражаясь заревом на стали и в мертвых озерах зениц. Первые капли застучали по доспехам, все сильней вздымался в высь огонь.
У эльфов не было шанса. Бой на месте стоянки не затянулся, но унес несоизмеримо много жизней. Первую волну существ сумели перебить, но за рекой уже слышался лай других. Водрузив на них раненых, уцелевшие оседлали коней и помчались к лесу, что есть сил.
Топот копыт. Испуганное ржание. Блеск когтей, визг, последний хрип лошади в конце колонны. Стоны. Рык, повизгивание твари. Страх. Ненависть. Стена дождя перед глазами и робкий огонек надежды, сияющий на вершине башни погранпоста.
***
Гром гремел за окном кабинета, расплывчатые тени на стены отбрасывало трепещущее пламя камина. Ветер неистово рвал бархат занавесей, словно завывая в коридорах замка. Трандуил восседал за своим рабочим столом, перебирая меж пальцев перо, не решаясь опустить взор на написанное. В движениях, взгляде владыки играла тревога.
Среди шума дождя из лесной глуши доносилось пение рога Лихолесья. Подойдя к окну, эльф придержал штору. На горизонте, за пределами его владений виднелось зарево пожара, а в лесной чаще один за другим вспыхивали факела. Со скрипом отворились массивные врата, раздался цокот копыт по мостовой и крики. Сжимающие душу стоны. Плачь женщин и детей, рыдание матерей и сестер, гордые скупые слезы стражи – смешалось все. Все больше эльфов выбегало на улицы, несмотря на дождь. Десять, от силы пятнадцать изможденных всадников в крови, из последних сил прижимающих к груди тела раненых друзей – вот и все, что осталось от отряда матерых воинов.
Решение было принято. Рука уверенно взялась за перо и последний росчерк лег на пергамент. Резкий порыв ветра в очередной раз всколыхнул полы мантии короля. Бесшумно затворилась за ним дверь. Свеча, освещавшая жестокие строки, с тихим шипением погасла.
========== Сорванные струны ==========
Принц сделал пару шагов к двери, но замер, скользнув ладонью по резной ручке. Неимоверно медленно отсчитывало мгновенья время, и каждое из них ложилось тяжким грузом на плечи двух душ, заплутавших среди причудливо извилистых тропинок собственных жизней и чувств. Войдя, он неспешно обернулся, разрезал путы на хрупких запястьях и отошел к окну, скрестив руки на груди. Фириат подняла на него глаза, а тонкие пальцы невольно начали перебирать серебряный кулон на груди. Но в этом жесте не было теперь привычной решительности. Только робость и недоверие. Она всматривалась в его лицо, чуть опущенные удивительно темные брови, меж коих пролегла еле заметная складка тревоги, тонкие сжатые в линию губы и устремленный на нее взгляд задумчивых голубых глаз. Чистых, как апрельское небо. Ярких, затягивающих, словно морская гладь. Замешательство, усталость, вопрос, грусть и что-то, чего не разобрать – в них не было ни колкого льда, ни презрения, ни упрека. Но отчего-то хотелось, чтобы этот несносный упрямец ее ненавидел, злился, и вовсе позабыл о ней… Да все, что угодно, в конце концов! Только бы не смотрел на нее так, просто, без тени притворства, заглядывая в самую суть, будто нет этого вечного «но», разбившего тысячи судеб…
–Почему ты спасла нас? Тогда, на Ист-Байт.– негромко произнес Леголас, все так же не отрывая взгляда.
Эльфийка отрывисто вздохнула, небрежно поведя плечами.
– А почему ты вытолкнул меня из воды? Тогда, на реке?
– Не важно. Не смей уходить от ответа.
–Почему?…. не стану кривить душой – не из доброты душевной. Знаешь, быть может, в чем-то твой отец прав. Пусть лес с ума сводила и не я, но в том, что с вами приключилось, есть и моя вина. Это мое бремя, мое упущение и еще один камень на душу, притом один из многих. Я не смогла вовремя урезонить гнев, клокочущий в этом древнем лесу, пресечь тьму, что наведалась в наши края и что пробудила здесь пламя ненависти. Не уберегла. А ведь это долг моей семьи. Меня ведь нисколько не трогала ваша дальнейшая судьба тогда, вовсе нет. Я была слишком занята тем, что зреет вдалеке. Беспокоилась о том, что могу обрести, оставив в тени все то, что оставила за плечами и вот-вот потеряю. Скорее, я помогла вам лишь ради того, чтобы, пусть даже ненадолго, притупить чувство вины, тенью обжигающее мои следы. Эгоистка. Думала, так будет правильно. Гналась за сколь великими, столь и призрачными идеалами. Но у судьбы, как и у времени, свои причуды, вашество… – выговорившись на одном дыхании, девушка примолкла, снова спрятав глаза.
–Я пришел в последний раз.
–Знаю.
–И все? Ничего боле сказать не желаешь?
– А что сказать? Днем все решится.
–И ты так просто от всего откажешься? Обречешь себя?
–Откажусь от чего? Бесконечной погони? Долга, присяги, нашего безумия, нашего предательства? О да, откажусь! И сделаю это с легким сердцем! Я не хочу рушить твою жизнь. Как, впрочем, и свою, но тут от меня ничего не зависит. Ты просто проснешься утром …
–Просто? Просто проснусь?! Да какое право ты имеешь решать за нас обоих!!! – сорвавшись с места, Леголас оказался лицом к лицу с ведьмой. – Знаешь, ты и сейчас не многим отличилась! Может, стоит уже открыть глаза?
–Можно подумать – это что-то изменит! Тебе так нравится издеваться надо мной, принц?
– Все, абсолютно.
– Ты когда-либо задумывался о том, что нас ждет впереди? Жертва. Я ведьма, мое место там, за тысячи миль отсюда, среди таких же, как я. Луна, небо, ветер в волосах, музыка и танцы у костра до рассвета, днем кипящие зелья, охапки душистых трав да бесконечные стопки манускриптов – это мое. А твое место – оно здесь. И тебе чуждо все то, что дорого мне. Все,кого ты любишь, видят во мне лишь дикарку, темное отродье . Замкнутый круг. Кому-то в любом случае придется жертвовать своим миром. И, скорее всего, явно не мне. – в комнате повисла тишина. Леголас обреченно вздохнул. Теплые пальцы легко скользнули по щеке эльфийки, очертили линию скул, запутались в волосах. Удивившись, ведьма упустила момент, когда он, еще больше приблизившись, прижал ее к стене. Бережно обнял, словно она и правда ему дорога… –Как много за меня отдашь? Безумие… – нерешительно коснувшись губами уголка ее, Леголас почти невесомо поцеловал девушку, не чувствуя протеста, все больше чувств вкладывая в это. Правда ведь, безумец.Чуть отстранившись, Фириат обняла ладонями его лицо. – Скажи, скольким ценишь мою жизнь? Скажи, прошу…
Принц застыл, не поднимая глаз. Выбор…Долг, или то странное чувство, что заставляло его кровь гореть огнем? Если бы он знал.
–Ясно…
***
– Ну что, ведьма, не так ты, выходит, и страшна, как малюют? – невесело ухмыльнулся стражник, отпирая замки.
Фириат не ответила, лишь пожав плечами, мол – понимайте, как хотите. Кинув взгляд на водопад, она помрачнела : еще не рассвело.
– Не удивляйся, милостив наш государь, солнца ожиданием тебя томить не изволил, как предполагалось, перед искуплением тяжких твоих проступков. – весьма условно связав ее руки, он кивнул сотоварищу, увлекая девушку за собой вверх по лестнице.
Оказалось, ее темница была наиболее удалена от выхода. Прежде, чем в лицо пахнуло свежестью дождя из открытых дверей подземелий, пришлось миновать немало коридоров. Столь долгожданные, пусть и слабые, лучи солнца заставили сощуриться и приятно обожгли продрогшие плечи – все же, пещеры не особо отличались теплом, как и красками. Командир стражи чинно шла впереди процессии, толпа расступалась перед ними. Не было ни криков в этой цветастой массе, ни воплей, лишь ненавистные взгляды, тихие шепотки, судорожные всхлипы. На площади, у самых дворцовых ворот, ее отпустили , ощутимо подтолкнув в спину древком топора к лестнице на постамент, где вскоре, не особо церемонясь, привязали к столбу не только за кисти, но и под колени. Фириат дернулась от боли в запястьях, но тут же получила звонкую пощечину от командира стражи. Ведьма вскрикнула, зло сверкнув глазами, чувствуя, как по губе скользнула струйка крови.
– Я же сказала, ты сгоришь! – рука не дрогнула, факел коснулся крайней вязанки хвороста. Жадно занялись огнем сухие прутья, перекидывая пламя все ближе к девушке. Вскоре оно трещало у самых ее ног, все вокруг подернулось дымной пеленой, поплыли в глазах очертания лиц, редкие крики бьющихся в истерике женщин, видимо, потерявших в борьбе “с ней” родных – они ушли на второй план, слышались, словно сквозь толщу воды. Жалящая боль обожгла незащищенные стопы. И жар. Невыносимый жар взвившегося вокруг хрупкой фигурки зарева опалил кожу, вперемешку с дымом опалил легкие, заставив судорожно закашляться. Слабость, отчаяние, бессилие.. Из последних сил разомкнув веки, Фириат в последний раз попыталась найти в толпе всего одно знакомое лицо, но тщетно.
– Просто. Просто, так просто..– судорожный шепот последним сорвался с сухих, обветренных губ…
***
Рейд вышел, прямо скажем, неудачный. Тревога оказалась ложной, и единственным найденным его отрядом врагом был отбившийся от стаи варг, заливавшийся пронзительным воем в тихом ужасе ночи, раскрывая себя с головой. Леголас устало толкнул створки замковых ворот, подметив странное оживление за их пределами. Перед глазами встал злосчастный приказ отца, но солнце ведь лишь зарделось на горизонте. Вот только над головами многочисленных эльфов черной лентой уже вился в небо дым костра.
Пламя. Оно будто замерло стеной перед безвольно повисшей на цепях столба девушкой, ровно потрескивая. Словно ее злость на несправедливость мира, где пытают и жгут людей, где честных губят одним словом, а тщеславие превозносят. Где одна прихоть перекрывает цену самого хрупкого и прекрасного на свете огонька -жизни. Мы можем свернуть горы, победить в войнах, прославиться в веках, отстроить стертые с лица земли города и страны, но вернуть канувших в этом омуте чьих-то желаний и выгод, тех, что любили – никогда.
Расталкивая всех,кто стоял на пути, он ринулся к костру. Но, охваченный огнем, силуэт девушки исчез в облаке дыма. Вместе с сильным порывом ветра огонь погас, а помост в щепки раскрошили вздыбившие камень мостовой корни. Эльф упал на колени перед ним, устремив взор к той самой черной ленте в небе. Времени вспять не повернуть…
***
Конь задорно всхрапнул, переходя на галоп и окончательно вырывая хозяина из цепких объятий памяти. Леголас досадливо встряхнул головой, словно развеяв последние призраки прошлого, и осадил коня. Как же он сожалел, безумно. Что не вернулся засветло, не почувствовал неладного, не отпустил ее раньше, а главное – промолчал. Промолчал, несмотря на то,что уже давно не нуждался в ответе. Дурак.
Ощущение чего-то странного вновь охватило его, эльф огляделся. Порыв ветра всколыхнул полы плаща. Спешившись, он бесшумно натянул тетиву. В поле зрения мелькнула тень. Молниеносно обернувшись, принц выстрелил, но ни на дороге, ни в чаще никого уже не было. Прислушавшись, лучник передернул плечами. Война не прошла для него бесследно,вот уже и в какой лесной зверушке ему чудится враг.
Вернув лук на положенное место, Леголас с усилием выдернул стрелу из ствола величавого ясеня, а взор уцепился за мерный блеск металла в поросли папоротника. Склонившись и разведя в стороны его резные ветви, он замер. На земле лежал чудесный кинжал: белое дерево и резная тончайшая сталь. А на простой, без изысков рукояти лежал серебряный кулон, еще не успевший позабыть тепло рук.
