Текст книги "Время приключений Феликса Ли (СИ)"

Автор книги: Майор Сахар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Сынмин хмурится пуще прежнего.

– Кстати, этого парня Чанбином зовут. Со Чанбином, – как бы ненароком говорит Хёнджин, внимательно следя за реакцией Сынмина, на лице которого обычно всё написано. На этот раз при озвучивании имени ничего не меняется. Сынмин никак не реагирует, что значит, что эти знания ничего ему не дали.

– У меня ряд вопросов.

Хёнджин вопросительно смотрит.

– Например, у многих есть твой номер телефона?

– Я не знаю… – запинается Хван. – Не особо.

– Вот тебе задание на вечер: составь список всех тех, у кого есть твой номер. Попробуй вспомнить. Давай дальше? – уточняет Сынмин.

– Давай.

– Когда Феликс отдал свой телефон, этот парень сразу это понял?

Хёнджин качает головой.

– Нет, он несколько часов писал Ликсу, только потом мне.

– Есть идеи, как этот аноним мог бы узнавать где и когда Феликс?

– Только жучок или что-то такое. Из знакомых и друзей с Феликсом не особо часто кто-то находится, кроме меня. Ну, в плане, постоянно чтобы.

Сынмин делает пометку сам себе на салфетке.

– А есть ли кто-то, кто постоянно тебя бы отвлекал от Феликса?

– Не думаю, – Хёнджин говорит это и понимает, что лукавит. Но всё же решает пока не уточнять.

Сынмин ему не верит. Не верит, но молчит.

– Что-то не так? – уточняет Хван.

Ему кивают.

– Ты не назовёшь имён сейчас, ведь так?

– Да, – виновато отвечает Хёнджин. – Потом скажу, если что-то подтвердится. Сейчас же я не могу винить без оснований их. Тем более подозреваемые не совсем подозреваемые. Вернее даже один человек, но это всё так запутано, – Хван тихо стонет в голос, хватаясь за голову. От нервов начинают пульсировать виски. – Не хочу какой-то частью сознания думать об этом, пытаюсь верить в то, что ошибаюсь, но вериться с трудом, – это выходит жалобно, и сердце Сынмина сжимается от боли, но он понимает, что надо хотя бы попробовать выпытать всё.

– Хёнджин, тебе Феликс важнее этого человека?

– Конечно! – Хёнджин округляет глаза. Конечно же, ему важнее Феликс. Это самый глупый вопрос в его жизни, пожалуй.

Такая реакция успокаивает Сынмина.

– Хорошо, – кивает он. – Давай так: есть человек, который, по твоему мнению, очень вероятно тот, кто подставляет вас?

Вопрос оказывается в самую точку, судя по тому, как Хван весь напрягается. Его немного даже трясёт, что заставляет Сынмина понервничать снова. Хёнджин опускает голову, видно с каким трудом ему сейчас даются эти мысли и слова.

– Да, есть, – отвечает он, поднимая голову и встречаясь взглядом с Сынмином. – Я почти что уверен: это он.

========== “Ты мне нравишься” ==========

День-25

Спёртый воздух кружит голову, но сейчас не до этого. Они находятся в подвале и перед ними вырастает новая проблема. И теперь совершенно непонятно, что же с ней делать.

Феликс судорожно облизывает губы и лохматит рукой волосы. Его трясёт. И не только его. Произошедшее только что заставило их, только успокоившихся, впасть в состояние паники.

Хёнджин хватает Феликса за плечо и наклоняется к его уху. Взгляд его направлен на ещё одного присутствующего в комнате.

– Не поворачивайся к нему спиной и не спускай с него глаз, – шепчет Хван, сжимая руку Феликса в своей. – Ты не представляешь насколько он опасен.

Феликс нервно смеётся.

– Представляю.

***

День-1

Реальное время

Феликсу пишет Чанбин, но его игнорируют. Два дня. На третий Ликс срывается и отвечает, вызывая у всех стоны отчаяния. Но Ли действительно ломает, и ничего с этим он поделать не может. Чертовски сильно скучает.

На кухне Хёнджин разговаривает по телефону с Уджином, даже немного красный. Разговор, судя по всему, сначала не особо завязывается, но потом всё идёт куда лучше и Хван с телефоном идёт мыть руки, заваривать чай, складывать вещи. В общем, не оторвать.

Помявшись на месте, Феликс отправляет записку и под шумок сваливает из дома, на ходу печатая сообщение Чанбину.

«Mr. Ликс

Куда мне подойти?»

Ответ приходит почти сразу.

«Неизвестный номер

Давай в парк?

Я буду ждать тебя, малыш <3

Mr. Ликс

Хэй! Я не малыш!

Ты на три года всего старше меня!

Не выделывайся!

Неизвестный номер

Хорошо, малыш <3

Mr. Ликс

Эй!

Чанбин!

Неизвестный номер

Да, малыш?

Mr. Ликс

…

ПЕРЕСТАНЬ

Неизвестный номер

Почему?

Mr. Ликс

Это меня смущает

Неизвестный номер

Ооо

Тогда я тем более продолжу.

Малыш, ты же не злишься?

Mr. Ликс

………

Ты пидорас, чувак

Потому что нет

я ЗлЮсЬ

Потому что

я СмУщЁн

Неизвестный номер

Тебя легко смутить.

Я хочу на это посмотреть.

Хочешь, заставлю смущаться? :D»

Феликс весь краснеет и тупо перечитывает сообщение раза три, не зная, что ответить.

«Mr. Ликс

НЕТ!»

Он даже слышит (у себя в голове, конечно), как Чанбин на это смеётся, и краснеет, потому что тот чертовски прав. И почему-то остро хочется доказать, что нет, совсем не смущает!

Хёнджин бы точно с него посмеялся, думает Феликс. Того то с черта два смутишь. Он вообще его смущённым за все эти годы видел лишь пару раз, и думал, что тот не умеет краснеть вовсе, кроме как от плакатов Пак Джинёна из GOT7, но, как оказалось, может. Робкие, смущённые и мягкие слова-комплименты-жесты Уджина вгоняют Хвана в краску всё время, пускай это не странно. Все эти пошлые шуточки и прочее-прочее не действуют, а улыбки Уджина со всякими «ты мне правда нравишься, ты такой… прекрасный» заставляют Хёнджина краснеть, хныкать, метаться по комнате и улыбаться, как идиот.

Поразительно, честное слово.

Впервые Феликс видит Хёнджина по-настоящему влюблённого. Не флиртующего, чтобы смутить и влюбить в себя, не встречающегося с кем-то лишь потому что человек неплохой, не поверхностно что-то чувствующего в романтическом плане. А по-настоящему влюблённого. С муками, счастливыми слезами, ожиданием встреч, постоянными мыслями о ком-то. Он действительно настолько влюблён, что Феликс поражается.

Но всё так же не хочет отношений. Считает муторными, ненадёжными и что всё испортит. И сколько бы Феликс не пытался убедить друга в обратном, тот всё так же их… боится.

Вероятно, Феликсу этого не понять. Сам он никогда особо и не влюблялся. Это Хёнджин такими муками гоним, ибо ого, все такие классные и горячие на первый взгляд. А потом разочарование и бешение. А у Феликса другой случай. Ему просто никто не нравится. Вообще. Ни девушки, ни парни.

Вернее не нравились.

Ли не с чем сравнивать, конечно, но он уверен, что его чувства к Чанбину это и есть влюблённость. Та самая, от которой хочется в голос скулить, хотеть быть рядом, узнать всего и забери всего меня, только дай забрать тебя себе в обмен.

И, честно говоря, Феликс был бы готов окунуться в это всё с головой, но…

Он не настолько идиот.

Он чертовски сильно понимает, что с Чанбином что-то не так.

Тот сильно много молчит, умалчивает, обходит личные вопросы, темнит.

И Феликсу да, даже жутко. В такие моменты он понимает панику Хёнджина, ибо ему самому тоже становится… жутко. По-настоящему жутко.

Но он сейчас идёт с ним на свидание и пытается мыслить здраво.

В этот раз он должен узнать как можно больше и начать обращать внимание на мелочи.

Да, прямо с этого момента.

Он как раз подходит к парку, где место встречи, вот его ждёт Чанбин. Чанбин его замечает. Чанбин ему улыбается.

Чанбин ему улыбается.

Чёрт, как он улыбается.

«Вызовите кто-нибудь мне службу спасения» – думает Феликс, смотря на это. – «Моё сердце не справляется».

И как ему мыслить здраво теперь, когда этот самый Чанбин улыбается, как чёртов бог (хотя, скорее уж демон) и стонет про себя, потому что он в самой заднице, видимо.

– Привет! – Со радостно машет ему рукой. – Я заждался.

– Кто тебе виноват, что ты сначала пришёл, а потом позвал, – Феликс фыркает, принимая напыщенный вид, но, не выдержав, улыбается.

– Я знаю, что ты так не можешь от меня отвертеться, – усмехается Чанбин. – Особенно потому что из-за тебя я могу замёрзнуть до полусмерти!

– Скорее из-за своей глупости, – совсем по-хёнджиновому отвечает Ли. – И на улице жара!

– Ничего страшного! Заморозки тоже бывают! – смеётся Бин.

– Конечно! – Феликс кивает. – Зимой!

– Ой, да иди ты сюда, – смеётся Чанбин, подходя и обнимая. – Чертовски скучал.

Феликс пару секунд мнётся, но всё же кидается обнимать Чанбина, радостно душа в объятиях. Со и сам обнимает его крепко-крепко поперёк спины и кладёт голову на плечо. Они так стоят минуты две минимум, пока Феликс не получает пару раз по заднице и отскакивает под смех Чанбина.

– Очень смешно! – возмущённо восклицает Ликс.

– Ну мне-то да, – смеётся Бин. – Ты такой милый. Кис-кис.

Феликс гордо показывает ему средний палец и краснеет.

И про себя ругается, потому что даже смех у Со такой добрый и звонкий, что, чёрт возьми, чувствуешь себя самой эмоциональной девчонкой. И сердце бьётся бешено, и лицо горит. Разве так должно быть?

Хотя, смотря на Хёнджина, он понимает, что да. Тот сдержанней, вот и всё. А ситуация такая же. Вот как улыбается, когда Уджин звонит. Как идиот улыбается.

Хотя не Феликсу судить, да.

Но всё же он берёт себя в руки. Раз Хёнджин такой слепой по отношению к Уджину (пускай хён по-настоящему очень хороший), то он, Феликс, должен отличиться! Тем более когда Чанбин такой странный…

– Хэй, можно задать вопрос?

Чанбин вздрагивает, немного задумывается, как бы прикидывая стоит ли, но всё же сдаётся.

– Какой? Много?

– Ну… – Феликс улыбается своей самой обезоруживающей улыбкой по мнению Хёнджина, который при виде неё обычно сдаётся и делает то, что хочет младший. – Расскажи о себе, пожалуйста? Мне интересно абсолютно всё!

Со немного перекашивает и он мрачнеет.

– Не люблю говорить о себе, – честно признаётся, и сердце Феликса замирает в этот момент. – Но если тебе так интересно, то хорошо. Спрашивай.

Сейчас Ли понимает, что даже не прикинул в голове список вопросов. Идиот, думает он сам про себя. Придётся импровизировать.

– Например… детство? – Феликс спрашивает самое банальное, чтобы за это время продумать другие вопросы.

Чанбин удивлённо приподнимает брови и расслабляется, видимо, этот вопрос его не напряг.

– Родился я в Сеуле, в средней семьей. Отец был предпринимателем, мать поваром. Я их не помню, потому что в пять лет потерял семью. До четырнадцати был в приюте для трудных подростков, куда меня перевели за то, что я сбегал и буянил. Но я сбежал и оттуда. Жил с другом, убежавшим со мной. Таких, как мы, никто не ищет, хоть сдохни. Так что проблем не было. Только с выживанием. Но я непривередливый и довольно сообразительный, так что вместе со своим другом и ещё одним парнем нашли себе работу и, вроде, пробились, – Со говорит это так легко, что Феликс про себя не может не поразиться. – Теперь ты один из трёх людей, которые знают о моём детстве. Возможно, теперь тебе понятно почему я знакомился с тобой так, потому что боялся, что ты не захочешь иметь со мной дела.

– Но это не так… – Феликс не находит нужных слов и всё, что может сейчас – смотреть в упор на Чанбина и пытаться до конца осознать его слова. Единственное в чём он уверен, так в правдивости слов, пускай умолчал Со о многом. Но не самое важное сейчас. Он наконец отвечает. – Типа блин. Это не заставит меня хуже к тебе относиться. Спасибо, что рассказал, я не знаю как ответить, прости.

Но Чанбин и не думает обижаться, наоборот мягко берёт Ликса за руку и сжимает в своей.

– Спасибо.

А в голове Ли лишь крутятся обычные советы Хёнджина. Обращать внимание на мелочи. Обращать внимание на мелочи.

Обращать внимание на мелочи.

Сейчас всё слишком странное из сказанного Чанбином, но тот не врал. Что же тогда так напрягло в этом всём?

Точно.

«Чанбин сказал, что нашёл работу», – судорожно думает Ликс, ухватываясь за эту мысль.

Тому всего девятнадцать, но дело не в этом. В девятнадцать можно устроиться на работу. Но сама формулировка про то, что Со не устроился куда-то на работу, а её нашёл – напрягает. Феликс не знает почему, но в этом контексте это слишком бросается в глаза.

И в тот же момент Феликс себя винит, потому что судит предвзято и это ужасно. Винит себя и всё равно не может отделаться от этих всех мыслей.

Нет, его не пугает тяжёлое детство и жизнь Чанбина. Наоборот появляется сильное желание, чтобы тот ему доверился и позволил показать, что мир может быть хорошим.

Но всё равно Феликс не перестаёт цепляться за мелочи, интуицией чувствуя, что что-то не так.

И в то же время его одолевают и другие мысли…

Интересно, Чанбин вообще когда-нибудь кого-либо любил до этого? У того такая тяжёлая жизнь и тот даже никому про неё и не рассказывает. А ему рассказал всё это. И пытается довериться. Неужели, Чанбин и вправду его любит? Неужели, он стал для него… особенным?

Сердце Ли бьётся слишком быстро от мысли об этом, и он не может его утихомирить.

Но молчание вдруг затягивается и становится неловким. Понимая, как это всё выглядит со стороны, Ли краснеет и решает продолжить расспрашивать.

– А школу ты закончил?

– Нет, я и мой друг не закончили. Но пробуем сейчас сдать всё, чтобы получить образование.

– А третий?

– Он ещё учится, – не хотя отвечает Со.

– В школе?

– В школе, – с ещё меньшим желанием отвечает Чанбин, явно давая всем своим видом понять, что не скажет где именно.

У Феликса чёткое чувство того, что он очень близок к разгадке одного вопроса. Но дело в том, что теперь его интересует другой. Но о нём спросить так просто не выйдет.

– А кем работаете? Без образования и в девятнадцать это же очень сложно, – наконец подступает к нужному Ли.

– Где как придётся, – уклончиво отвечает Чанбин.

– То кассиром, то официантом? – отсмеивается Ликс, хотя не особо и весело.

– Именно! – Чанбин согласно кивает. – Хочу вот высшее получить, и буду работать более устойчиво.

– Какое высшее?

– Экономическое, наверное. Работа с цифрами и всякое подобное очень интересно, думаю.

– Как человек, плохо знающий математику, не соглашусь, – Феликс смеётся. – Ад.

– Ну, я люблю цифры, – Чанбин улыбается. – Это занимательно. Кстати. Можно ответный вопрос?

Феликс с готовностью кивает головой.

– Конечно, это будет честно.

Чанбин как-то смущённо улыбается, и Феликс сразу понимает о чём его спросят.

– Я тебе нравлюсь, Феликс?

Кажется, сердце Ли в этот момент замирает, он знает, что должен ответить другое, потому что это ближе к правде сейчас. Потому что он знает, что этот ответ пока не будет правдой и появились новые факторы. Потому что не уверен в своих чувствах и не хочет обманывать Чанбина. Но вспоминает о Хёнджине, и понимает, что не может так им рисковать. Ни в коем случае. Ни за что.

– Да, нравишься, – Феликс старается это сказать как можно более искреннее. Даже умудряется при этом выглядеть смущённым, хотя покраснел от того, что перенервничал, что вообще не от этого вопроса даже. – Думаю, да.

И Чанбин верит. Потому что ему нравится он. Ли знает, что нравится. И поэтому он будет верить, даже если есть и сомнения.

А тем временем сам Феликс понимает, что теперь придётся вести себя, как чёртов идиот, но он сам в это всё ввязался. И не может рисковать теми, кто ему дорог.

***

Когда Уджину наконец пора бежать на работу, только тогда Хёнджин отрывается от телефона и тогда отмечает, что слишком уж тихо в квартире. Это подозрительно. Потому что там где Феликс не бывает тихо.

С тяжестью в груди, Хван принимается искать друга, в голове продумав даже самые плохие исходы.

Феликса в квартире не оказывается, зато оказывается записка на салфетке, что он ушёл на свидание. Эта салфетка сразу отправляется в мусорку. Хван понимает, что ещё немного и ему захочется прибить своего друга.

Тот снова свалил на своё грёбанное свидание.

Ещё раз посмотрев на это всё, Хёнджин собирается и снова звонит Уджину, на этот раз прося его о помощи. Старший сейчас нужен как никогда раньше. Особенно после разговора с Сынмином. У Хвана есть одна идея и он планирует воплотить её в жизнь, пускай это и рискованно.

Уджин всё выслушивает и говорит, что следующий перерыв будет через два часа, но если встречаться, то не на работе. Не споря, Хёнджин предлагает пойти в одно место тогда и, конечно, Ким не против, он вообще никогда не отказывает ему, пожалуй.

Встреча назначается в кафе, как и обычно, потому что, как понял Хёнджин, Уджин любит покушать, и почему бы его тогда не порадовать? На том и решают. Удивительно только то, как, работая в сети кафе, Кима не тошнит после работы от подобной пищи, но Хёнджин довольно быстро понимает, что старший очень любит поесть и вот весь секрет успеха.

Ехать до того места долго, но в запасе два часа, и поэтому Хёнджин не торопится. Он даже успевает переговорить с Сынмином, хотя ни о чём особо они и не говорят. Скорее как приятели общаются, но Хван всё равно настороже.

На удивление, Хёнджин не опаздывает, даже приходит раньше, пускай и пунктуальность не является его сильной чертой характера. А вот Уджин приходит на пять минут позже, весь запыханный, растрёпанный, в расстегнутой куртке, со сбитым дыханием и своей неизменной сумкой на плече.

– Что случилось? – взволнованно спрашивает Ким, усаживаясь на место рядом с младшим.

Тот мнётся, не зная, как это всё рассказать. Слишком волнительно и неловко. Но надо. Ради Феликса хотя бы. Да и Уджин ждёт.

– Помнишь, мы говорили о Сынмине и Минхо? – начинает Хёнджин, хмурясь. – Я знаю кто из них тот, кто нас выдаёт. Это точно он, я с ним говорил.

Уджин застывает на месте. Он растерян. Вероятно, не ожидал такого. Но мгновенно серьёзнеет и уточняет.

– Кто?

– Ким Сынмин.

Комментарий к “Ты мне нравишься”

http://vk.com/photo-150045757_456239138

“День-1, Реальное время”, потому что да, это начало тех 25 дней, которые постепенно перестают быть будущим и становятся настоящим;)

========== Почему они знакомы? ==========

Комментарий к Почему они знакомы?

Spring ☆

http://vk.com/photo-150045757_456239139

Группа по 2джинам <3

https://vk.com/hyunjinxwoojin

День-4

Реальное время

Хёнджин стучит пальцами по столу и в очередной раз повторяет про себя детали плана. Если всё пройдёт так, как он хочет, то он приблизится к разгадке. Только бы вышло.

На телефон приходит уведомление от Уджина. Тот спрашивает зачем понадобился. Хёнджин мнётся немного, но потом всё же отвечает, что хочет, чтобы тот помог кое-кого расспросить, ибо самому идти страшно.

На самом деле, с Уджином идти страшно вдвойне, но выхода нет.

Встречаются они на пустой остановке и Хван замирает, когда видит растрёпанного (и, господи, такого красивого) Уджина с более тёмными, чем обычно, волосами.

– Меня Чонин покрасил, – объясняет Ким. – Ночью. В рыжий. Еле отмыл, но всё равно пришлось перекрывать коричневым.

– Осветли, – предлагает Хван. – И за что он так с тобой?

– Я неделю назад это и так делал. Сейчас сожгу волосы к чёрту тогда, – Уджин грустно вздыхает. – А так этот маленький засранец мстит мне за то, что я разозлился и разбил его чашку.

Хёнджин на мгновение замирает.

– Тебя возможно разозлить?

Уджин мягко улыбается.

– Почти нет, но если выйдет, то можно хорошенько получить.

– И что сделал Чонин? – интересуется Хван.

– Да такое, – Уджин спешно отмахивается. – Кое во что ввязался из-за сверстников. Ему восемнадцать лет, глупый ребёночек ещё.

– А мне вообще семнадцать, – Хёнджин поджимает губы. – Я тоже ребёнок, да?

Но это не смущает Кима и он лишь улыбается.

– Нет, ты просто малыш.

Уши младшего стремительно краснеют. Он пытается взять себя в руки, но в итоге начинает смущаться ещё больше.

– Я не малыш.

– Мм, а кто тогда? – Ким ненавязчиво касается пальцами чужой руки.

– Мм, – так же тянет тот. – Не знаю.

Уджин наклоняется почти к самому уху Хвана.

– Тогда будешь для меня малышом? – это выходит тише обычного и как-то чуть ли не интимно. Так, что от уджинового голоса Хёнджина конкретно пробирает насквозь и внизу живота что-то тянет.

– Если хочешь, то буду, – сдавленно соглашается Хёнджин, сглатывая.

Такой контраст, когда Уджин мягкий и сладкий парень, которого хочется защитить от всего мира и этот сексуальный некто, заставляющий Хёнджина чувствовать самый настоящий недотрах уже несколько недель… этот контраст доведёт Хёнджина, обязательно доведёт. Как минимум до того, как он сам зажмёт Уджина и дальше как выйдет. Но терпеть больше невыносимо.

Вот же Феликс ржать будет.

– Спасибо, – Ким улыбается и отстраняется, делая вид, что ничего и не было. – Так к кому идём?

– Во-первых скоро освободится Сынмин и стоило бы с ним поговорить, посмотреть, что он знает, – уклончиво отвечает Хёнджин. – А во-вторых есть ещё кое-что, о чём я пока промолчу, потому что боюсь, что сорвётся. Ты же мне веришь?

На лице Уджина мелькает тень сомнения, но всё же он, переборов это, соглашается.

– Верю.

Это удивляет Хвана, но виду не подаёт.

Быстро найдя в кармане телефон, он пишет сообщение Сынмину.

«The XXX

Наш Мистер у тебя?

Минk Чхве

Да

Сказал, что хочу поговорить с ним о нашей общей лабораторке, нам ведь её надо начинать делать

Я попросился с ним в пару

The XXX

Супер!

Иду к вам: з»

Хёнджин предусмотрительно сразу договорился с Сынмином в переписке не упоминать имена, так как если их переписку взломали и имеют к ней доступ, то будут проблемы.

Сообразив, что может выглядеть странно, Хван корчит грустную мордочку.

– Чёрт! Телефон сел почти, музыку не послушать, – как можно более тоскливо тянет он, смотря на экран.

Телефон действительно скоро может сесть. Рискованный ход, но Хёнджин специально не заряжал со вчера телефон, чтобы не вызывать подозрений.

– Дать подзарядить? – предлагает Уджин, начиная что-то искать в сумке.

– Нет-нет, у меня разъём в дерьмо, не выйдет зарядить на ходу, – врёт Хёнджин. – Можно у тебя послушать? Если ты не против, конечно…

И снова сомнение на лице старшего, но это затягивается на более длительное время. Хёнджин и не торопит. Наконец Ким сдаётся.

– Да, конечно. Что угодно для тебя, – и достаёт свой телефон, открывая сразу аудио.

– Вообще всё-всё? – немного игриво уточняет Хёнджин.

Но ответ Уджина заставляет его впасть в осадок. Хотя бы потому что как серьёзно это сказано.

– Да.

Хван удивлённо смотрит на старшего.

– Почему?

– Я тебя люблю, Хёнджин.

Что-то внутри самого Хёнджина сжимается. Потому что Уджин это говорит очень искренне. Потому что говорит с болью. Потому что сейчас ищет хоть какие-то зацепки, что это взаимно. А ещё совесть мучает из-за того, что сейчас предстоит.

– Ты можешь не отвечать мне сейчас, – мягко говорит Уджин, видя все эти потуги. – Я понимаю, что тебе нужно время.

– Спасибо, – искренне благодарит его младший. – Мне правда нужно время.

Уджин кивает. Скорее сам себе кивает, пожалуй. И выглядит грустно. Так, что сердце от боли в груди взвывает будто.

И Хёнджину хочется обнять Уджина. Обнять и прижаться самому. Хочется поцеловать нестерпимо. И в глаза глянуть хочется, с решительностью и отчаянием сразу, что переполняет сейчас его сердце и мысли. За руку взять и пальцы сжать, сказать, чтобы не смел грустить, ведь такие, как он, грустить не должны. И в плечо уткнуться носом, вдохнуть полной грудью. Чтобы по спине погладили, чтобы рассмеялись звонко. А смех ведь у Уджина такой, что умереть и воскреснуть можно.

И забрать себе старшего хочется очень сильно. Чтобы его был. Не в плане, что отгородить от других, а в плане влюбить в себя (ведь взаимно же), жизнь связать, возможно. И чтобы никто больше на это не претендовал. Ведь от одной мысли, что Уджин будет чьим-то другим, убивает Хёнджина всё время.

Что целовать Кима может кто-то другой. И говорить, что любит. И слышать признания самого Уджина. Может обнимать крепко и рассуждать о планах каких-то. Что может просыпаться рядом с Уджином кто-то другой, и видеть, как тот во сне улыбается. И лежать на его груди кто-то, кто не Хван может. Вместе пить сладкий-сладкий кофе и всякие фильмы смотреть. Слушать, как с упоением Уджин говорит о технике, и улыбаться этому.

Это ужасно, потому что Хёнджин и сам хочет быть на этом месте.

И отдать себя всего ему охота. Без остатка, до конца. Отдать себя в эти руки тёплые, прильнуть к груди, коснуться губ, прижаться к ним, соприкоснуться лбами и прикрыть глаза.

Но сейчас это невозможно. Сейчас это лишь возможность, которую Хёнджин сам и отвергает. Потому что боится, потому что больно сделать страшно. И всякие дерьмовые факторы мешают тоже.

А между тем его убивает понимание того, что Уджин может стать чьим-то. Какого-то другого человека, который может боль доставлять. А может и будет любить как-то более правильно и безболезненно, чем может Хёнджин.

И от этого выть хочется и плакать тоже. Потому что сам он, Хёнджин, неправильный в этом, неумелый. Потому что только портить, наверное, может. Потому что с другим человеком Уджину может быть лучше, гораздо. Потому что Уджин заслуживает лучшего. Всего самого лучшего.

Так нестерпимо больно и грустно от понимания таких простых истин (или нет?), что глаза Хёнджина вдруг слезиться начинают. Он рукавом худи вытирает глаза, этим себя выдывая, и встречается взглядом с Уджином.

Хёнджин знает: если сейчас что-то не скажет, то Уджин примет на свой счёт и будет загоняться. Но что ему сказать? Это так сложно. Стоит ли говорить о своих чувствах?

Хочется.

Хочется закричать об этом и заплакать сразу. Чтобы показать, что неравнодушно, что хочется отдать всего себя. И взвыть хочется, да хоть на колени упасть прямо тут и обнять себя руками. И, как в фильмах, голову поднять высоко, чтобы безрезультатно слёзы сдержать. А потом Уджина обнять. Обнять и не отпускать больше. Никак и никогда. Закрыть его руками от всего плохого и шептать на ухо всякие глупости.

Уджин порядком старше, сравнительно с ним Хёнджин и правда малыш, о котором заботятся. Но, чёрт, о самом Уджине хочется заботиться не меньше. Хочется уберечь от всего, хочется счастье подарить. Но Хёнджин не знает, как он это может сделать.

Потому что неправильный до ужаса. Потому что даже в себя разобраться не может.

И до паники боится больно сделать, разочаровать.

А между тем и того, что потом поздно может быть. Что Уджина могут забрать, полюбить более смело. И тогда Хёнджин не сможет никогда больше рядом быть.

От этой мысли вдруг воздух перекрывает будто и Хёнджина насквозь поражает.

Неужели так просто он может потерять всё сразу? Неужели так просто отдаст?

Нет, но если Уджин устанет ждать его, то он… не имеет права на большее, ведь так? Ведь если Уджин будет счастлив, то стоит быть и самому счастливым, пускай это происходит и с не ним самим.

Горечь, как яд, по всему телу распространяется медленно, будто парализуя. И Хёнджин понимает, что сейчас разрыдается, как идиот. Настолько глупо и несдержанно, как никогда ранее (не считая случаев перед Феликсом).

И плачет, не сдерживается.

Уджин в панике не знает, что ему делать. Неуверенно обнимает.

Хёнджин хватается за это, как за последний шанс выжить. Он прижимается всем телом, на плечо голову роняет, сжимает старшего в объятиях и нет-нет, не надо отпускать, я так всю вечность стоять готов.

– Прости, – виновато и с горечью шепчет Уджин.

Извиняется за свои чувства, слова… это так в его духе.

Хёнджин головой качает, всхлипывая громко, пытаясь воздуха достаточно набрать в лёгкие для ответа.

– Пожалуйста, Уджин, пожалуйста, – просит отчаянно, сжимая пальцами чужую рубашку. – Пожалуйста, будь только моим.

Он и сам не понимает, как это говорит. Только после озвучивания этих слов, доходит их смысл. Хёнджин замирает, чувствуя, как сердце падает куда-то вниз.

Но Уджин не смущается и не реагирует как-то негативно.

Он вздыхает и тихо смеётся, не то, что весело; не то, что грустно. Скорее расслабленно, от облегчения.

– Я и так только твой, Хёнджин, – он говорит это настолько серьёзно и искренне, что Хван замирает.

Замирает, а потом хочется разрыдаться пуще прежнего, потому что ну как можно быть таким вот? Это же противозаконно.

– Мы можем опоздать, кстати, – Уджин мягко касается плеча Хёнджина. – Я с удовольствием пообнимаю тебя в гостях у Сынмина, хорошо?

Наконец Хёнджин улыбается. Улыбается искренне и с какой-то верой, что всё будет отлично.

– Конечно.

Уджин отстраняется немного.

– Одолжить свои наушники?

– Нет, спасибо, свои есть, – Хёнджин вытирает слёзы рукавом.

– Хорошо, тогда пошли.

Уджин вдруг берёт младшего за руку, будто так и надо, словно ничего необычного. И Хёнджин не видит причин противиться этому. Он сжимает тёплую большую руку Уджина в своей и улыбается до неприличия счастливо.

Не особо разбирая, что играет в наушниках, Хенджин судорожно облизывает опухшие от слёз губы и чувствует, как неприятно щиплют щёки по той же причине. Уджин быстро достаёт из сумки влажные салфетки и – о мой Джебог, думает Хёнджин – аккуратно вытирает слёзы с щёк, носа, губ.

И это настолько трогает Хёнджина, что он не выдерживает и обнимает старшего вновь, на этот раз замирая в сантиметрах пятнадцати от чужого лица.

Оба выглядят растерянно. Оба хотят этого. Оба чувствуют то, как больше всего сейчас хочется хотя бы… прикоснуться? Да.

Уджин немо спрашивает Хёнджина можно ли, пожалуйста, можно ли. И тот не в силах сейчас отказать.

Помедлив с секунду, Уджин сокращает расстояние и нежно касается немного солёных от слёз и горьковатых от влажных салфеток губ. Невесомо целует, совсем трепетно. И отстраняется.

На лице Хёнджина явно проскальзывает разочарование, когда старший прекращает его целовать. Но в то же время разочарования и нет. Этот небольшой поцелуй, пожалуй, был лучшим, что случалось в хёнджиновой жизни. Потому что от него Хван чувствует себя настолько счастливым и любимым, что слов нет.

Но Уджин вдруг тихо смеётся.

– Шучу.

И на этот раз целует более настойчиво. Всё так же очень нежно, но теперь игриво покусывая чужие губы, зализывает эти укусы языком, прижимает к себе Хёнджина уверенно, дышит часто и сбивчиво. И у Хвана коленки подгибаются от этого всего. Он отвечает на поцелуй со всей самоотдачей, на которую способен. Впервые он радуется тому, что раньше имел отношения и знает, как целоваться. Потому что очень не хочется отставать от Уджина.

Хёнджин позволяет Уджину углубить поцелуй, чем тот и пользуется, языком касаясь языка, настойчиво и напористо целуя. И стонет в поцелуй, не в силах сдержать. И Уджин тоже. И плечи уджиновы сжимает отчаянно, боясь, что тот отойдёт. И вокруг люди уже начинают подтягиваться, даже осуждение чувствуется их. Но Хёнджину сейчас настолько наплевать на это, как никогда ранее. Он кладёт руку на затылок Уджина и целует, выплёскивая в это и любовь, и страх, и отчаяние, и желание, и заботу, и счастье, и всего себя, пожалуй. И чувствует то же самое в ответ.

Уджин целуется искренне.

Настолько, что сердце грудную клетку почти разбивает.

Живо, с кучей чувств. Так, что чувствуешь как тебя любят. И это одна из самых лучших вещей, что с Хёнджином происходила.

Он тоже целует искренне. Может, менее открыто, но до слёз честно, до слёз желанно.