сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Тэльмэ ахнула — перед ней была серебристо-белая полянка, покрытая ромашками, после — ничего, обрыв, с которого было видно даже море.
— Нравится? — спросил Атаринкэ, расстилая свой плащ и стараясь не примять цветы. — Иди ко мне, мелиссэ.
Лехтэ села рядом и положила голову на плечо любимому, который принялся плести ей венок. Сама же она не сводила с него глаз, хотя порой глядела и на море, что загадочно блестело серебром. Ей вдруг нестерпимо захотелось коснуться мужа, провести рукой по спине, осторожно дотронуться губами до его щеки.
Еле слышный стон Атаринкэ ее немного удивил, но муж уже сам целовал ее, глубоко и жарко. Венок из ромашек чуть съехал на бок, и пара лепестков упала в вырез платья.
— Щекотно, — засмеялась Тэльмэ, чувствуя, как они проваливаются все глубже. И тут же почти задохнулась, ощутив руку мужа у себя на груди.
— Сейчас достану, — немного странным голосом проговорил он и ослабил шнуровку платья.
На этот раз Тэльмэ самой захотелось, чтобы оно сползло. Она повела плечами, позволяя мужу оголить ее грудь.
— Ты прекрасна, мелиссэ! — руки Искусника накрыли и чуть сжали полушария, заставив Лехтэ неожиданно для себя застонать.
Ладони сменились губами, и Тэльмэ непроизвольно прижалась плотнее к мужу и обняла его. Куруфинвэ потянул платье вниз, оголяя и животик жены, покрывая поцелуями и не переставая восхищаться. Он снял с себя тунику и поймал восхищенный взгляд жены, которая правда тут же принялась изучать одну из ромашек. Искусник же расстегнул ремень и ослабил завязки штанов — стало немного легче, и он продолжил ласкать супругу, наконец полностью избавив ее от платья, а вскоре туда же были отброшены его штаны.
Атаринкэ и Лехтэ замерли, глядя в глаза, словно ожидая какого-то, только им понятного сигнала. Чуть более резкий вдох, почти незаметный поворот головы и легчайшее касание руки. Время замерло, до предела сжалось пружиной, чтобы сейчас с почти слышимым звоном распрямиться. Губы находят губы, руки скользят по телу, обнимая, прижимая и не давая отстраниться, огонь начинает течь по жилам, почти сжигая.
— Мелиссэ, — хриплый шепот.
— Мелиндо, — непривычно низким голосом ответила Лехтэ. Шумный вдох и легкое касание рукой плеча, ключицы, подбородка.
— Ты прекрасна, любимая, посмотри на меня, пожалуйста.
Ладони скользят по бокам и ниже, чуть сжимают, вновь поднимаются выше по животу, накрывают грудь. Еле слышный стон.
Взгляд Лехтэ скользит по телу Атаринкэ, не решаясь нигде остановится. Она вновь ощущает руки мужа на себе, их жар и нежность.
— Люблю тебя, — шепчет Искусник, целуя ключицы Тэльмэ, постепенно спускаясь ниже.
Лехтэ стонет, но тут же замолкает и замирает, глядя на супруга.
— Любимая, драгоценная моя, счастье мое, — губы Атаринкэ вновь находят грудь Тельмэ и та, не выдержав, вцепляется ему в плечи.
Огонь и пламя, искры и вихри, переплетение рук, ног и фэар, буря эмоций и чувств и одно огромное желание быть вместе, открыться полностью друг другу.
Лехтэ стонала, прижималась к мужу, обнимала и просила о чем-то, чего сама еще не понимала. Ждать было больше невыносимо, и Атаринкэ, целуя любимую, сделал ее своей и открыл фэа, позволяя любимой знать все, ничего от нее не скрывая. Огненный танец душ, страстное сплетение тел, одна любовь на двоих — до конца Арды.
* * *
— Мелиндо!
Вдруг показалось, будто за спиной у нее выросли крылья, и они все поднимают и поднимают ее, все выше и выше. Туда, где уже нет прошлого, настоящего или будущего, а есть только одно всепоглощающее чувство, одна безграничная любовь, что сжигает роар почти дотла, а фэар дарит радость и счастье.
Фэа целиком, роа целиком. Распахнуть. Впустить в себя до конца, так, чтобы не осталось ни одного скрытого, потаенного уголка. В груди сжимало так невозможно сладко, не давая дышать. Голова немного кружилась, и Лехтэ могла бы с трудом различить, где верх, где низ. Наконец, перед глазами словно вспыхнул гигантский огненный цветок.
— Мелиндо…
Словно со стороны услышала она свой собственный крик, с силой вцепилась в плечи любимого, боясь упасть, а когда пришла в себя, поняла, что лежит, укрытая плащом Атаринкэ, и голова ее уютно покоится у него на плече.
Тихонько вздохнув, Лехтэ потерлась о него щекой и, посмотрев долгим взглядом Атаринкэ в глаза, вновь удобно устроилась.
Теперь союз нерушим. Мысль эта освещала, подобно Лаурелин, и грела изнутри. Говорить не было сил, поэтому Лехтэ молча улыбалась, заодно взглядом изучая тело любимого.
Робости больше не было. Теперь, после полного, всепоглощающего слияния ей просто не осталось места. Пальчик, поневоле рисуя узоры, следовал за взглядом, в котором явственно читалось восхищение, но Лехтэ и не пыталась его скрыть.
Тельперион горел все ярче, покрывая тело жидким, расплавленным серебром. Теплый ветерок приятно обдувал роа снаружи, однако внутри огонь по-прежнему горел ярко и жарко. Лехтэ обвела пальцем ключицы, плечи, линию шеи любимого, провела ладонью по груди и по животу. Нижняя половина была под краем плаща. У самой его границы рука Лехтэ на мгновение замерла, а потом решительно откинула ткань и принялась исследовать то, что до сих пор было скрыто от ее глаз.
Прежняя робость вдруг снова накатила горячей волной, рука дрогнула, но Лехтэ усилием воли отогнала совершенно ненужное и лишнее теперь смущение. Уже уверенно коснувшись пальцами, она погладила мужа, скользнула ниже, на внутреннюю сторону бедра, и тут вдруг услышала, как тяжело дышит Атаринкэ.
— Мелиндо, — прошептала она, убирая руку, и легонько коснулась губами его плеча.
Атаринкэ перехватил ее руку, поднес к губам и поцеловал пальцы. Лехтэ выдохнула, пытаясь выровнять собственное дыхание, и прошептала почему-то на ухо:
— Очень красив…
* * *
Уснули они только после смешения света — посреди ромашек, на плаще и в объятиях друг друга. Ирмо не послал им грез — счастливые, их фэар и роар отдыхали, а свет Лаурэлин все разгорался. Он и разбудил Атаринкэ, а в след за ним и Лехтэ. Он довольно потянулся, счастливо взглянул на жену.
— Мелиссэ, думаю, стоит вернуться.
Увидев некоторое замешательство жены, Искусник тут же пояснил:
— Мы не обязаны выходить к гостям и продолжать пир, если не хотим. Поверь, во дворце мы найдем, как провести время.
Атаринкэ встал и, надев штаны, помог супруге с платьем и прической.
— Прости, родная, кажется земля была жесткой, — он с сожалением провел ладонью по немного покрасневшей коже.
— Если тебе тяжело, я тебя отнесу. Если нет — тоже, — рассмеялся Куруфинвэ, поймав удивленный взгляд супруги. Он кружил любимую на руках, целовал и не мог налюбоваться.
В сад они вошли держась за руки и совершенно неожиданно встретили Финвэ, совершавшего прогулку к оранжереям. Однако Нолдорану хватило лишь взгляда на внука с супругой, чтобы понять, что не просто так они вышли из дворца этой ночью. Пожелав им отличного дня, он, не мешая им разговором, продолжил свой путь к цветам.
Очутившись в покоях, Лехтэ отметила, что они не только красивы, но и удобны. Огромная кровать, шкафы, кресла, тумбы и зеркало, проход в купальню, небольшую личную гостиную и кабинет.
Атаринкэ же тем временем убрал ненужные им сейчас плащи и взял со столика принесенные еще с вечера яблоки. Одно протянул Лехтэ, вторым захрустел сам.
— Чего бы хотела сейчас моя жена? — улыбаясь, спросил Искусник.
* * *
— Посетить купальню, — немного замявшись, ответила Лехтэ и, чтобы выиграть время, посмотрелась в зеркало.
Последние остатки смущения одолевали ее, но Лехтэ решительно их гнала. В самом деле, ведь нужно же привести себя в порядок после бурной ночи, да и просто слегка освоиться в новых покоях и почувствовать себя уверенно тоже не помешает.
При мысли о произошедшем дыхание Лехтэ невольно сбилось, а щеки заалели. Прежде ей не приходило в голову, что ее роа способно ощущать такое. Что руки, губы мужчины, любимого, мужа способны это все сотворить! Она сделала несколько шагов, подойдя к зеркалу почти вплотную, и каким-то новым взглядом оглядела себя. Дотронулась рукой до груди, медленно провела ею по животу, по бедру. Собственное роа ей тоже предстоит заново изучить. И да, эта сторона брака ей теперь безумно нравилась!
Лехтэ задумчиво закусила губу и обернулась к Атаринкэ, смотрящего на неё каким-то странным взглядом. Надкусив яблоко, снова подняв глаза на мужа, прожевала кусочек и проглотила.
— Очень сладкое, — прокомментировала она.
А потом задумалась: интересно, купальни во дворце устроены так же, как и в родительском доме? Или все же отличаются чем-то? Как туда набирать воду? Где взять необходимые принадлежности? И еще… Она будет мыться одна, или к ней присоединится мелиндо? При мысли о такой возможности дыхание Лехтэ снова сбилось, она чуть покраснела и опустила глаза, но почти сразу все-таки бросила из-под ресниц лукаво-вопросительный взгляд и спросила:
— Ты поможешь мне? Я ведь тут, — кивнула она в сторону купальни, — ничего не знаю.
* * *
— Конечно, родная, — тут же ответил Атаринкэ и немного поспешно покинул покои.
Лехтэ, теперь его жена, прекрасная и любимая, его… Образы прошедшей ночи так и стояли перед глазами, разжигая пламя и маня. Куруфинвэ наполнил купальню водой, добавил розовых лепестков и вернулся в покои. Лехтэ посмотрела на дверь, на мужа, снова на дверь.
— Я проследую за тобой, но только если ты сама этого захочешь, — ответил Искусник на невысказанный супругой вопрос.
* * *
То, что ей сейчас больше всего хотелось сделать, она решила, что осуществлять пока все же не стоит, но и позволить уйти Искуснику она тоже не могла. Поэтому, немного подумав, решила начать решать вопрос сначала. Приподняв брови, она чуть улыбнулась и спросила:
— А объяснить мне все там?
Подойдя ближе, она взяла Атаринкэ за руку и решительно потянула его за собой.
— Я ведь должна сама уметь. Ты же мне все расскажешь? Идем.
* * *
Куруфинвэ чуть ехидно улыбнулся супруге:
— Хорошо, объясню. Но там все просто, смотри — вот краны для воды. Где красный камешек, там горячая, где синий — холодная. Здесь на полках соли и масла, лепестки, как сейчас, готовятся заранее, специально не хранятся. Сюда удобно положить одежду, сейчас ты в этом сможешь убедиться, — Атаринкэ моментально оказался рядом с женой и очень быстро и почти уже профессионально избавил ее от платья, которое аккуратно сложил. Затем помог супруге спуститься в воду, даже подсказал число ступеней.
— А сейчас будет главный компонент идеальной ванны. Закрой глаза, мелиссэ, я его добавлю.
Лехтэ послушалась мужа и расслабленно откинулась на бортик. Искусник быстро разделся и тихо зашел в воду, устраиваясь рядом с женой, обнимая ее, нежно целуя.
— Посмотри на меня, любимая. Теперь видишь, что стоит добавлять для идеальной ванны, что является главным компонентом?
* * *
— Главный компонент? — переспросила Лехтэ, улыбнувшись чуть-чуть лукаво.
Объяснение вышло понятное и доступное. Более чем. Лехтэ прильнула, положив одну руку на плечо Атаринкэ и посмотрев ему прямо в глаза. Дотронулась пальцами до темной пряди, потянула слегка, принялась наматывать на палец, потом провела ладонью по его плечу и, выразительно обведя взглядом купальню, все эти полочки, флаконы, назначение которых он ей только что объяснял, наконец ответила:
— Главный компонент, я полагаю, муж? Ведь так?
И улыбнулась, снова посмотрев прямо в серые глаза Атаринкэ. И от ответного взгляда у нее, как и на поляне, слегка закружилась голова.
* * *
— Ох и наплескали мы воды, мелиссэ! Весь пол залили, — притворно проворчал довольный Искусник, подавая жене руку и помогая выйти из купальни. Он завернул ее в заранее приготовленное пушистое полотенце и отнес в спальню.
— Отдохни, родная, я пока немного приберу, — ласково поцеловал засыпающую Тельмэ и вернулся в купальню.
«А еще надо будет преподнести подарок», — подумал Атаринкэ.
Завершив наводить порядок, Куруфинвэ ненадолго оставил Лехтэ одну — он решил принести поесть не только фрукты. Раздобыть еду во дворце было просто, сложнее выбрать, чем именно порадовать супругу. Однако и эта задача оказалась по плечу счастливому мужу, и вскоре он с подносом, полным разных вкусностей, вернулся в спальню. Кровать была пуста.
* * *
Лехтэ с удовольствием уткнулась носом в пушистое полотенце и некоторое время умиротворенно дремала, однако, едва за Атаринкэ закрылась дверь, поднялась и сладко, с удовольствием потянулась.
Куда бы ни отправился сейчас муж, а ей самой, пожалуй, стоит привести себя в порядок. Не обязательно, конечно, отправляться искать парадный наряд, однако просто красивое платье необходимо надеть. И еще расчесаться.
Кстати, о парадных нарядах. Лехтэ распахнула створки одного из шкафов и принялась искать свой подарок, тщательно упакованный, дабы не попасться раньше времени на глаза получателю. Оный и обнаружился мирно висящим на одной из вешалок. Сняв чехол, Лехтэ еще раз скептически его оглядела. Она все еще не была до конца уверена, что на свадьбу стоило дарить именно это, но больше ничего из того, что она могла бы сделать своими руками, не подходило.
Над парадным одеянием для будущего мужа она просидела долго, в основном отрывая время у сна. Ей нравился процесс, и она получала настоящее удовольствие, подбирая подходящий узор для вышивки, нити или камни для отделки.
Лехтэ вернулась в спальню и разложила подарок на спинке одного из кресел. Вот так. Теперь можно и самой одеться. Легкое платье любимого синего цвета с красивой, однако при этом ненавязчивой вышивкой было уместно. Уже в этом наряде Лехтэ села к зеркалу причесаться.
Она как раз успела закончить с этим занятием и отложить в сторону гребень, как дверь отворилась и её мелиндо зашел с подносом в руках.
Лехтэ встала и, улыбнувшись, подошла к супругу:
— Давай помогу.
Потянув носом и с интересом осмотрела то, что на подносе стояло.
* * *
Атаринкэ залюбовался женой, и какое-то время они так и стояли напротив друг друга, держа поднос. Потом рассмеялись, тоже одновременно, и наконец поставили еду на столик. Лехтэ сделала шаг в сторону, и Куруфинвэ увидел подарок.
— Мелиссэ, какая красота! — воскликнул Искусник, поцеловал жену и сразу стянул с себя тунику. Поймал ее восхищенно-удивленный взгляд и счел нужным пояснить:
— Хочу сразу надеть, любимая.
Сменив наряд, Атаринкэ подошел к зеркалу, взглянул на свое отражение, коим остался доволен, и взял шкатулку из верхнего ящика трюмо.
— Лехтэ, сокровище моё, прими от меня в честь нашей свадьбы, — с этими словами он преподнес шкатулку жене.
Тэльмэ засияла и, поблагодарив, открыла сундучок.
— Какая красота! Милый, ты сотворил чудо… Эти камни так сверкают, так переливаются!
— Твои глаза прекрасней всех камней на свете, — довольный Искусник любовался супругой и был очень рад, что ей понравился подарок.
— Позволь, я помогу, — предложил он, видя, что жена достает и хочет надеть украшения.
Вскоре в прическе засияла россыпь драгоценных камней, держащихся на тонких, но прочных металлических нитях, на руке застегнулся браслет, а на шее — роскошное колье. Искренняя радость Лехтэ грела и окрыляла, а уж вновь предоставившаяся возможность пропустить пряди ее волос сквозь пальцы, поцеловать запястье и огладить грудь делали Куруфинвэ невероятно счастливым.
* * *
Лехтэ накрыла руку Атаринкэ своей и, встретив его взгляд в зеркале, улыбнулась. Она так бы стояла и стояла, не шевелясь, наслаждаясь присутствием мелиндо рядом, его теплым, ласковым дыханием на шее и нежными касаниями рук.
— Я люблю тебя, — прошептала она и, обернувшись, осторожно коснулась губами губ Атаринкэ, от удовольствия чуть прикрыв глаза.
Однако дразнящие запахи, доносящиеся от столика, постепенно делали свое дело, да и организм Лехтэ все настойчивей заявлял о собственных правах. Заглянув супругу через плечо, она еще раз оглядела принесенные горшочки и блюда и немного хищно облизнулась.
— Что, есть хочется? — поднял брови муж, заметив движение супруги. — Идем.
Они пересели к столу, и Атаринкэ положил ей на тарелку тушеного в сметане кролика. Лехтэ потерла руки и принялась завтракать, не переставая, однако, при этом лукаво поглядывать. Атаринкэ охотно включился в игру и отвечал ей тем же, и скоро воздух между ними начал искриться и звенеть от напряжения.
Когда с кроликом было покончено, Лехтэ выбрала одну из вазочек и принялась за десерт — бисквитный корж, пропитанный вином и покрытый заварным кремом. Сверху лежали слоями взбитые сливки, желе, фрукты и ягоды. Десерт был так хорош, что Тельмэ так и подмывало поделиться им. Ну и что, что он его скорее всего уже ел? Это ведь было не с ней.
Зачерпнув ложечку, Лехтэ протянула ее мужу, предлагая съесть. Из ее рук.
За окном, где-то далеко-далеко, слышались звуки музыки — то протяжные и напевные, то легкие и звенящие. Тельмэ и тянуло бросить все и начать танцевать.
«Интересно, — подумала она, — кто это играет?»
* * *
