сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
— Оставь нас, пожалуйста, Тьелкормо, — в дверях появился празднично одетый Феанаро, который был очень серьезен.
— Как понимать твою утреннюю выходку? Держатели удались, не спорю, — сразу перешел к делу старший сын Финвэ. — Курво, ты сомневаешься в своем выборе или что-то иное тревожит?
— Ты прав, но лишь во втором своем предположении. Мне было видение — я сделаю любимую несчастной.
— Что ты такое говоришь? Ты любишь ее, сын?
— Да, только ее, до конца Арды, и никто иной мне не нужен, — искренне ответил Куруфинвэ младший, чуть вздохнув и непроизвольно сжав кулаки.
Он рассказал о странном сне, что послал ему Ирмо.
— Знаешь, не очень-то доверяй увиденному. Может, вала хотел тебе показать, как сильно твое чувство, что тебе даже во сне тяжело видеть, как плачет твоя невеста, которая вот-вот будет женой. Вы будете счастливы, как мы с твоей мамой.
Феанаро обнял сына и, немного помолчав, сказал:
— Пора!
Счастливая за Атаринкэ Нерданэль сияла, любуясь мужем и сыном, братья улыбались и шутили, а Искусник чувствовал себя немного лишним, до тех пор, пока не увидел идущую под руку с отцом Лехтэ. Кажется, в тот миг и она заметила возлюбленного, их взгляды встретились, и, махнув рукой на традиции, Куруфинвэ подбежал к невесте. Торжественная часть должна была скоро начаться, но несколько мгновений рядом хватило, чтобы сердце бешено заколотилось, а фэа полыхнула огнем.
* * *
Когда Лехтэ вышла во двор, там уже стоял Сурэ — ее любимый конь золотистой масти. Отец привез его ей в подарок еще жеребенком из одной дальней поездки, и он вырос рядом с ней. Они успели не просто стать друзьями, но по-настоящему полюбить друг друга.
Подобрав юбки, Лехтэ проворно сбежала по ступенькам крыльца, взяла протянутый братом кусочек яблока и угостила любимца. Дождавшись, пока он съест подношение, погладила по бархатистой морде:
— Ну как, отправишься со мной в новый дом, Сурэ? Или предпочитаешь остаться здесь, в привычной обстановке?
Конь потыкался ей в руку и выразительно фыркнул, словно хотел сказать: «Что за вопрос, конечно, поеду с тобой». Но будет ли ему там комфортно, в незнакомой обстановке, вот что действительно волновало саму Лехтэ. А впрочем… если что, вернуться в прежний дом и старую конюшню он всегда успеет.
Брат помог ей взобраться на лошадь, Лехтэ немного поерзала, устраиваясь поудобнее, и скоро вся их маленькая группа выехала за ворота. Город казался как будто притихший. Те улицы, были на диво пустынны, и им встречалось необычайно мало эльдар. А те, что все же попадались, с интересом смотрели ей вслед. Некоторые приветствовали, и знакомые, и незнакомые, желали счастья. Лехтэ смущалась от такого внимания, брат тихонько посмеивался себе под нос, а ей все-таки ничего не оставалось делать, кроме как отвечать. В остальное время она каким-то новым взглядом осматривалась по сторонам. Странно, но сегодня совсем иначе светил Лаурелин, по-другому играли струи в фонтанах. Дома, лестницы, башни… все было как будто на первый взгляд привычным, и в то же самое время совершенно не похожим на себя. Лехтэ удивлялась, но неизменно отмечала этот факт. А впрочем, может быть, дело было в ней самой?
Голова немного кружилась, конечно, от счастья, и казалось, будто она слышит перезвон колокольчиков, мелодичный и нежный. Голоса сестры, мамы, брата сливались, мысли ее уносились далеко вперед, туда, где из-за поворота уже показался дворец Нолдорана — место, где и должна была пройти ее свадьба, где её ждут.
На мгновение ей подумалось, что просто сбежать вдвоем и принести клятвы наедине было бы самым лучшим вариантом, но тут же решительно отогнала крамольные мысли — такое пренебрежение традициями немыслимо!
Они подъехали к воротам, подбежавшие верные помогли Лехтэ спешиться. Миримэ же привела сестру в порядок — поправила ей прическу и платье — и вот уже перед ними распахнули двери.
Взяв отца под руку, Тельмэ пошла вперед по аллее. Туда, где слышалась музыка и раздавались голоса. Рядом шли брат, сестра и мама, которой предстояло принимать непосредственное участие в церемонии.
Конечно, Лехтэ и прежде приходилось бывать во дворце, в основном с Атаринкэ, но еще ни разу ей не доводилось видеть сад таким нарядным, так изысканно и ярко украшенным. Казалось, даже птицы слетелись специально, чтобы полюбоваться на праздник. А может быть, так и было?
Они с мелиндо увидели друг друга одновременно. Тот бросился к ней навстречу, и Лехтэ обвив руками шею его, прильнула к груди, а потом подняла глаза и все смотрела и смотрела, любуясь. Конечно, она слышала, да и видела сама, что они с отцом похожи, и все-таки… И все-таки она считала, что он такой один, не похожий ни на кого. Даже с закрытыми глазами она не смогла бы ошибиться. Выражение лица, улыбка, взгляд. Свет в глазах, та сила, которую, казалось, излучала сама его фигура. Она, наверное, не смогла бы объяснить свою мысль более внятно, и даже, возможно, никого бы не убедила, и в первую очередь самого Атаринкэ, но для себя она точно знала, что это правда. И ее тоже, наверное, никто не смог бы в этом разубедить.
Она огляделась по сторонам, слегка поклонилась собравшимся, его семье, а потом снова перевела взгляд на жениха и сказала, наконец, вслух то, о чем думала:
— Великолепно выглядишь. Очень красивый.
И в легком смущении опустила взгляд.
* * *
Атаринкэ замер, ощутив, как доверчиво прильнула к нему невеста. Он лишь слегка приобнял любимую, но не сводил с нее глаз.
— Перед твоей красотой меркнут все сокровища этого мира, мелиссэ, — он нежно провел пальцем по серебряному ободочку кольца, что сегодня сменится на золотой. — Совсем скоро, родная, нам никто не помешает быть вместе и ничто уже не разлучит нас.
Искусник выпустил руку невесты и проследовал на поляну, где должна была начаться свадебная церемония.
Деревья вокруг украшали ленты и фонарики, на столах среди блюд в вазах стояли живые цветы — яркие и нежные, садовые и полевые, но самым главным была увитая зеленью и сверкающая словно росой, которую изображали умело сработанные самоцветы, арка.
Гости собрались, семья Лехтэ тоже была уже здесь. Негромкая музыка разом смолкла — Финвэ в праздничной мантии и сверкающей короне вышел вперед, начиная церемонию.
Атаринкэ почти не слушал деда-Нолдорана, лишь неотрывно глядел на возлюбленную. Потому когда настала его пора проследовать к арке, его шаг вперед стал результатом несильного, но все же ощутимого, пинка.
— Успеешь еще налюбоваться, — прошептал на ухо очень знакомый голос.— Пора.
Атаринкэ с обоими родителями стоял по правую руку от Финвэ, по левую же Лехтэ с семьей. Речь была окончена, и старший сын Нолдорана подал отцу и государю подушечку с двумя золотыми кольцами — время принести клятвы.
Куруфинвэ и Тельмиэль одновременно взяли кольца, чуть соприкоснувшись руками — ощущение проскочившей между ними искры было у обоих.
— Я, Куруфинвэ Атаринкэ Феанарион сегодня беру в жены Тельмиэль Лехтэ, дочь Ильмона, которую люблю и с кем желаю провести все дни свои до конца Арды и даже после, если будет на то воля Эру.
«И даже если не будет», — непроизвольно подумал Искусник.
— Клянусь оберегать и заботиться, помогать и защищать и хранить верность, что бы ни разлучило нас. Манвэ и Варда да будут свидетелями слов!
И только произнеся клятву Атаринкэ осознал, что невольно изменил текст. Ему хотелось верить, что случайно, что это просто немного не те слова, они же не расстанутся теперь никогда…
Искусник взял руку любимой и надел кольцо, но видел не только ее счастливую улыбку, но и уходящие по морю корабли из своего сна. Он встряхнул головой, прогоняя морок, и ободряюще улыбнулся Лехтэ — ее черед приносить клятву.
* * *
Лехтэ заметила новые слова, что не звучали до этого на церемониях, которых никто до него прежде не произносил, но тревоги они у нее не вызвали. Ведь если принять во внимание те многие тысячи лет, что ждут их впереди… Разве можно предугадать, как сложится их судьба? Хотя, конечно, здесь и сейчас ничто плохое или хотя бы просто печальное не умещалось у нее в голове. Этот день обещал стать самым счастливым в ее жизни, и мимолетная мысль, вызванная словами любимого, мазнула легонько крылом и тут же улетела, не оставив на сердце следа.
Атаринкэ надел ей на палец золотое кольцо, и Лехтэ несколько мгновений его разглядывала, заодно пытаясь осознать свершившийся факт, а потом заговорила.
Дыхание от волнения прерывалось, но она все же не отводила сияющего взгляда от почти супруга.
— Я, Тельмиэль Лехтэ Ильмониэль, беру в мужья Куруфинвэ Атаринкэ Феанариона, которого очень люблю и с которым хочу провести все дни свои до конца этой Арды, и после, в Арде Неискаженной.
Что ж, обязательные слова были сказаны, и Лехтэ позволила себе перевести дыхание, заодно прислушавшись к тихому шепоту фэа и к тем словам, что она хотела добавить, и снова заговорила:
— В присутствии нашей семьи и друзей я обещаю любить и уважать тебя как своего супруга, привносить в дом тепло и уют, оказывать тебе помощь и поддержку, когда она тебе понадобится. Обещаю беречь семейный очаг при любых обстоятельствах и не допустить, чтобы огонь в нем когда-либо погас. Пусть будут Манвэ и Варда свидетелями моих слов!
Теперь, наконец, все слова, что рвались из сердца, были произнесены. Лехтэ посмотрела прямо на мужа долгим взглядом, а потом протянула руку, взяла с подушечки золотое кольцо и уверенным движением надела Атаринкэ на палец.
Собственное же, серебряное, которое до сих пор сжимала в руках, вернула мужу, как того требует обычай, его же спрятала подальше с тем, чтобы после церемонии убрать в шкатулку и бережно хранить, как-то велят обычаи и голос фэа.
Они взялись за руки и одновременно шагнули в арку. Стоя под её сводами, увитыми цветами, Куруфинвэ впервые поцеловал свою жену, и счастливые они вышли на праздничную поляну, что уже ожидала их и гостей по ту сторону арки.
Все уже было готово к пиру. На столах возвышались красочные горки фруктов и ягод, виноградное вино и мирувор, свежая дичь, сыры и орехи. Пирожные самых замысловатых форм в виде разнообразных растений, фонтанов, башен и прочих фигур чередовались с рагу из оленьего мяса, бараньими ногами, приправленными шафраном, кабаньим мясом с изюмом и сливами, зайцами, кроликами, всевозможными птицами, пирогами.
Не сразу, однако голоса поздравляющих в конце концов смолкли, и тогда Нолдоран поднял первый кубок, произнеся речь о семейном счастье и важности для любого эльда семейных уз. Лехтэ, слушая эту речь, старалась не думать о двух браках самого короля, сосредоточив внимание на том, кто сидел рядом, а так же на более характерных примерах семейного счастья. Сердце билось гулко и радостно, и казалось, что сама природа сегодня ликует вместе с ней.
После Нолдорана говорил Феанаро, недолго, впрочем, ибо ему еще предстояло сказать слово в конце пира, а так же ее отец Ильмон.
Заиграла музыка, пока едва слышная, плавная, не мешающая разговорам, однако приятно услаждающая слух. Лехтэ более внимательно оглядела стол и попросила положить ей пирожных и фруктов. Вина или мирувора пить не хотелось, а вот сока, так же в изобилии стоявшего на столе, попробовала с удовольствием.
На одну из веток росшего неподалеку дерева опустилась малиновка, с интересом оглядела черным глазом стол и неожиданно для всех запела. То ли специально хотела новобрачных поздравить, то ли просто ее птичье настроение было хорошим. Конечно, она не сказала слушавшим ее эльдар о своих мотивах, однако пение от этого менее красивым не стало. Лехтэ отставила кубок в сторону и замерла, слушая переливчатую, веселую песню, и улыбка не сходила с ее лица.
Музыка тем временем сменилась на более громкую и веселую, и они с Атаринкэ, переглянувшись, не сговариваясь встали из-за стола и направились в центр поляны, специально освобожденной для предстоящих танцев.
Время летело незаметно и резво, словно тройка спешащих вперед коней. Музыка неслась вместе с ними, взмывала к небесам, и не было в округе, наверное, никого, кто не слышал бы ее веселого, счастливого, как и сами новобрачные, гласа.
То и дело во дворцовый сад заходили гости и, поздравив Атаринкэ и Лехтэ, присоединялись к празднику. Гора подарков в углу поляны росла, и Лехтэ в какой-то момент почти всерьез забеспокоилась, поместятся ли они потом все у них дома.
Время летело, день постепенно сменился вечером, наступили сумерки. Лехтэ подумала, не стоит ли ей, как в день знакомства, станцевать для Атаринкэ, но пока она размышляла, наступило время благословения.
Лорд Феанаро и леди Линдэ вышли вперед и соединили руки молодых. Обращение к Манвэ и Варде по традиции было возвышенно и красиво, после же мать Лехтэ вручила супругу дочери подарок — самоцвет на серебряной цепочке в оправе, напоминающей крылья сокола.
— Счастья вам, — просто, но искренне пожелала она.
* * *
Атаринкэ торжественно поблагодарил леди Линдэ, а потом искренне улыбнулся ей и, конечно, отцу, который преподнес похожий подарок, необычной огранки бриллиант, Лехтэ. Искусник взял супругу за руку и вновь повел на поляну для танцев.
Пальцы жены у него в руке немного вздрогнули, когда, кружа любимую, он прошептал:
— Всего один танец, мелиссэ, и мы продолжим наш праздник только вдвоем…
Куруфинвэ крепче прижал к себе Лехтэ, продолжая вести ее под музыку, и шептал ей нежные слова.
Мелодия затихла, и Атаринкэ быстро коснулся губ любимой своими, но при этом так посмотрел на Тэльмэ, что та непроизвольно вздрогнула и лишь сильнее сжала его ладонь.
Прощаться с гостями не было принято — свадебный пир длился не один день, поэтому супруги просто направились во дворец, когда заиграла следующая мелодия, волшебная, чарующая, рассказывающая о ярчайших звездах и красивейших камнях глубин, мелодия, в которой слышался и грохот волн и журчание речных перекатов, щебет птиц и стук капель дождя — Макалаурэ сдержал слово, и их с супругой уход с общего праздника был поистине прекрасным. А гости, увлеченные игрой менестреля, и не обратили внимания, что остались одни.
* * *
То, что произойдет дальше, Лехтэ себе представляла с трудом. Фэа ее трепетала и куда-то рвалась, но, удерживаемая надежно рукой Атаринкэ, тем не менее оставалась на месте. Как это будет? Ведь до сих пор она и глаза-то поднять на него зачастую стеснялась. Каково это — стать с возлюбленным, с которым желаешь быть вместе до конца Арды и только что поклялся в этом, плотью единой? Что она почувствует? Что будут чувствовать ее фэа и роа? Что при этом она будет делать?
Вопросы одолевали, и когда Атаринкэ сказал, что праздник продолжится для них двоих, рука ее дрогнула. Но музыка Макалаурэ сделала свое дело — волнение слегка улеглось, осталось только радостное ожидание, уверенность, что ее любимый обо всем позаботится и все сделает, как надо. И надежда, что сама она тоже справится с его помощью.
Лехтэ шла по коридорам и залам, но не замечала ни красоты убранства, ни деталей отделки. Краем глаза она потихоньку поглядывала на Атаринкэ.
— Мелиндо, — тихонько позвала она и, так и не решившись ничего сказать, сжала пальцы, постаравшись, впрочем, все невысказанное вслух выразить взглядом.
А вскоре оказалось, что они пришли.
* * *
Дверь оглушительно закрылась. Они одни — муж и жена. Лехтэ подняла глаза и тут же опустила взгляд, вздрогнув. Атаринкэ был так близко… Он провел рукой по ее щеке и прижал к себе, целуя. Тэльмэ задрожала от нахлынувших чувств и… страха. Она боялась и желала того, что должно было вскоре случится. Уловив эмоции супруги, Искусник улыбнулся любимой и решительно потянул за шнуровку платья, которое мгновением позже с шуршанием осело на пол к ногам Лехтэ, резко зажмурившей глаза и втянувшей голову в плечи. В следующий миг она ощутила, как Атаринкэ надевает на нее какую-то тунику. Рискнув подсмотреть, Тэльмэ обнаружила себя в своем любимом платье для прогулок.
— Возьми, пожалуйста, плащ, он там, в шкафу, — неопределенно махнул рукой Искусник, переодеваясь в привычную для него одежду.
Он осторожно приоткрыл дверь — конечно, коридор был пуст, и поманил жену за собой. Прокравшись до лестницы, они свернули к неприметной двери, что вывела их в дикую часть сада.
Взяв любимую за руку, он повел ее прочь от дворца, туда, где темнели деревья, озаренные светом Тельпериона. Птицы пели, не умолкая, а воздух наполнялся сладким ароматом цветов и трав. Они кружились, держась за руки, смеялись, и Лехтэ даже не заметила, когда ушел страх. Она прижималась к любимому и целовала, зарываясь пальцами в волосы, а потом, когда дыхания переставало хватать, терлась щекой о его плечо.
— Закрой глаза, доверься мне, — шепнул Искусник, беря супругу за руку.
Они прошли совсем немного и очутились на давно примеченной Куруфинвэ полянке.
— Открывай!
