Текст книги "Мгновения (СИ)"

Автор книги: Mary_Hutcherson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

К счастью, Китнисс, заметив мою реакцию, взяла меня за руку и потащила по узким коридорчикам, вслед за своим ментором.

Наверху творился настоящий хаос: больные, раненые, врачи, простые жители Тринадцатого, все что-то говорят, кто-то кричит, кто-то отдает приказы. Мимо на каталке провозят Джоанну, чей внешний вид заставляет меня снова начать двигаться. Она побрита налысо, а все тело ее – огромные сплошной синяк, губы разбиты, на руках порезы.

Я впадаю в панику.

А что если с Энни делали то же самое?

Мысль о том, что она ничего не знала, меня уже не успокаивает.

Китнисс отпускает мою руку, увидев Гейла, а я обращаю свою внимание в другую сторону.

Худенькая, даже худее чем прежде, девушка с копной запутанных кучерявых волос, в грязных тряпках вместо одежды стоит около одной из палат, испуганно расставив ручки. Завидев меня, ее ступор прекращается, в глазах загораются счастливые огоньки, и она бежит мне навстречу.

– Финник! – я проталкиваюсь через толпу людей и бегу к ней, широко расставив руки в стороны. – Финник!

Она запрыгивает мне на руки, а я прижимаю ее к себе так сильно, что слышу, как хрустят косточки, но она не жалуется.

Это то, что ей нужно сейчас.

Это то, в чем мы оба нуждались.

Я чувствую, как моя щека становится мокрой от ее слез, но это меня не пугает, потому что это слезы радости.

– Финник! Мой Финник! – она продолжает шептать это каждую секунду будто бы, если замолчит, то я растворюсь в этом шумном коридоре.

Я даже не могу вспомнить, был ли я так счастлив когда-либо прежде.

– Они нас больше никогда не разлучат! – твердо говорю ей я.

Она заглядывает в мои глаза и уверенно кивает.

– Я тебе верю.

– В этот раз я никому не позволю забрать тебя у меня.

– Я знаю, Финник.

Я вспоминаю о своем трезубце, который так и ждет своего часа и понимаю, что я никому и никогда больше не позволю причинить Энни вред.

– И мы всегда будем вместе.

– Да, – слезы снова текут по ее щекам, хоть она и улыбается. – Вечно.

– Вечно, – повторяю я и еще крепче прижимаю ее к себе.

Все вокруг становится серым и неинтересным, когда я смотрю в ее огромные глаза.

И, готов поклясться, что даже если бы весь мир рухнул, это бы не помешало мне поцеловать ее в эту секунду.

========== Глава 7. Энни в подвенечном платье ==========

Как же я мог забыть это чувство? Разве возможно забыть это? Неужели я так давно не был счастлив по-настоящему, что смог позабыть, каково это?

Я открываю глаза и снова вижу, что все вокруг сияет еще ярче прежнего, люди смеются, играет музыка, Энни в подвенечном платье… Она ведь тоже счастлива?

Меня пугает мысль о том, что это не так. Разве можно не быть счастливой, когда все вокруг пропитано этим чувством?

Я беру ее за руку, и она оборачивается ко мне.

– Энни… – она внимательно смотрит мне в глаза и улыбается. – Ты счастлива, Энни?

Она вначале молчит, подбирая слова, потом подходит совсем близко ко мне и шепчет:

– Ты еще спрашиваешь? – ее лицо снова освещает улыбка. Такая редкая улыбка.

– Просто я подумал, что… – она перебивает меня.

– Не надо думать ни о чем плохом, – Энни запускает свою руку в мои волосы. – И если ты хочешь, чтобы я ответила на твой вопрос, я отвечу. Да, я счастлива, Финник. Как никогда раньше. В этом можешь не сомневаться, – я улыбаюсь ей, и она легонько целует меня в губы. – Ну а ты счастлив?

Вместо ответа я целую ее. Обхватываю вокруг талии талию и прижимаю к себе так крепко, что она отрывается от земли.

– Было бы очень невежливо прямо сейчас сбежать отсюда, да? – она быстро шепчет это мне прямо в губы, а потом сразу продолжает наш поцелуй.

– Думаю, нам бы это простили, – быстро отвечаю я.

– Думаешь?

– Проверим? – я немного ослабляю хватку, чтобы она могла стоять на ногах, хватаю ее за руку и тащу подальше от шумной толпы.

Она смеется и бежит следом.

– Может, предупредим кого-нибудь? Китнисс? Или Боггса? – она оглядывается назад, пытаясь выискать кого-нибудь, кто разрешит нам уйти.

– Боишься?

– Просто не хочу, чтобы нам потом мешали, – она притягивает меня к себе, целует, а потом снова поворачивается, разыскивая друзей.

– Ладно. Стой здесь, я кого-нибудь найду.

С огромным нежеланием я отпускаю ее руку и возвращаюсь в огромный зал. Люди мелькают перед глазами: кто-то жмет мне руку, кто-то похлопывает по плечу, остальные просто улыбаются. Я пытаюсь отыскать Китнисс, но ее нигде нет. Зато ее ментор – Хеймитч, очень громко спорит с одним из приближенных президента Койн. Мне не хочется терять ни секунды, поэтому я подхожу к нему и легонько постукиваю по плечу. Он резко оборачивается, занося руку в ударе, но я вовремя уворачиваюсь и отступаю на пару шагов назад.

– Ты чего, Хеймитч? – он смотрит на меня так, будто впервые увидел.

– Что ты тут делаешь?

Я усмехаюсь.

– Вообще-то у меня свадьба.

Он закатывает глаза.

– А то я не знаю, что у тебя свадьба! Только вот все равно не пойму, что тут делаешь. Разве вы с Энни не сбежали пару минут назад?

Теперь приходит моя очередь удивляться.

– А ты, что… эээм… это было заметно?

– Нет, просто я наблюдателен, – он усмехается. – Так зачем ты вернулся?

– Хотел найти Китнисс, чтобы предупредить, что мы уходим, но ее нет нигде.

– Она здесь. Развлекается, – уголки его губ почти незаметно поднимаются, но лицо становится добрее. – А ты иди давай! Не заставляй свою новоиспеченную жену слишком долго ждать. Я вас прикрою.

– Правда?

– Иди уже, – он хлопает меня по плечу и легонько толкает. – Сегодня ваш день, так что ни о чем не переживай.

Мне хочется сказать ему, как сильно я благодарен, но я просто улыбаюсь и протягиваю ему руку. Он, кажется, и без слов понимает все то, что я хотел бы ему сказать, пожимает мою руку и кивает.

– Иди, Финник.

Обратно я уже не просто иду, а бегу.

Забегаю за ширму, но Энни там не вижу. На секунду меня охватывает паника, но потом я замечаю подол зеленого платья на другом конце комнаты. Рядом с ней стоят человек пять охранников, но она ни капли не испуганна, а наоборот смеется.

Я не успеваю даже толком удивиться, как она замечает меня и машет рукой, чтобы я подошел. Уже через пару секунд я вижу рядом с ней Пита в наручниках. Два охранника держат его под локти и эта ситуация кажется глупой, потому что этот улыбающийся светловолосый парень просто не может причинить кому-то вред, но я знаю правду. Знаю, почему на него надеты наручники. И это расстраивает меня.

– Я благодарила Пита за чудесный торт, – объясняет мне Энни, протягивая свою руку.

Пит улыбается.

– Мне самому было полезно заняться чем-то обычным. По крайней мере, мне так говорят… – он будто вылетает на пару секунд из реальности, его лицо снова становится хмурым, а охранники сильнее сжимает его руки, но все отступает, и вот он снова улыбается нам.

– Это не торт, а шедевр, – с улыбкой говорю я, хотя глубоко в душе мне становится больно.

Они ведь могли сделать то же самое с Энни. Сделать так, чтобы она возненавидела меня. Лишить меня единственного смысла в жизни. Но они искалечили Пита, серьезно ранив при этом Китнисс. Умный ход, но такой жестокий, что начинает тошнить.

Я почти не говорил с Энни о том времени, когда она была в Капитолии, но из пары случайных фраз, выроненных во время разговоров, мне стало понятно, что если бы не Пит, я бы никогда больше не увидел ее. Они были вместе и, возможно, только поэтому выжили.

– Я вспоминал истории о вашем дистрикте, которые рассказывала мне Энни в Капитолии, когда делал его. Мне хотелось сделать что-то в духе того места, откуда вы приехали.

Я уже было подумал, что Энни сейчас начнет нервничать, но она одновременно серьезно и с улыбкой ответила:

– Можешь быть уверен – у тебя получилось.

Она протянула ему руку, но охранник остановил ее и оттолкнул Пита назад. Энни усмехнулась.

– Ой, да ладно вам! Этому парню я свою жизнь доверила бы, а вы не разрешаете мне пожать ему руку?

– У нас приказ, – серьезно ответил один из охранников.

– Ах, значит приказ? Вы находитесь на моей свадьбе! Здесь командую я и мой муж, ясно? Так что отойдите от него, если не хотите, чтобы я вызывала президента.

Я вдруг узнал в этой «мятежнице» прежнюю Энни, которую я знал до Игр, до восстания, до того времени, когда наша жизнь превратилась в ад.

– С ней лучше не шутить, – усмехнулся я и заслужил в ответ улыбку.

Охранники на секунду замешкались и Энни, растолкав их, не просто пожала Питу руку, а крепко обняла его.

Его руки были в наручниках, поэтому обнять ее в ответ он не смог, а просто положил свою голову ей на плечо и прошептал: «Спасибо».

И я не боялся, что он причинит ей вред, потому что она каждой клеточкой доверяла ему. А мы с ней были одним целым. Официально, начиная с сегодняшнего дня и навечно.

Наконец, Энни отпустила его, потрепала по волосам и бросила злой взгляд на охранника:

– По-вашему, произошло что-то страшное или опасное? – ей никто не ответил, и она осталась довольной. – Пойдем, – она протянула мне руку и оглянулась назад, помахав Питу рукой. Он с улыбкой кивнул ей в ответ и, подхваченный под локти, побрел в другую сторону.

– Считаешь, что я сумасшедшая? – вдруг спросила меня Энни, заходя в наш отсек и закрывая за собой дверь.

– Считаю, что ты самая лучшая и не могу поверить своему счастью.

– Ты мне льстишь, – с улыбкой проговорила она и потянулась к моим губам.

– Нет, я просто люблю тебя, – ответил я прежде, чем поцеловать ее.

– Тогда покажи, как сильно, – прошептала она и обвила мою шею руками.

И счастье, которое я чувствовал пару часов назад показалось мне ничтожным, по сравнению с тем, что творилось у меня в душе сейчас.

***

– Теперь все изменится?

Я уже засыпал, но тихий голосок Энни меня разбудил.

– О чем ты?

– О нас с тобой. О Тринадцатом. О Панеме, – она подняла голову, чтобы увидеть мое лицо.

– Не думаю, что наша свадьба как-то повлияет на восстание, милая, – я улыбнулся и заправил ей прядь волос за ухо. – В Тринадцатом теперь разве что станет немного веселее, а мы с тобой… Вряд ли у нас что-то изменится. Ну, если не считать того, что я буду любить тебя с каждым днем все сильнее и сильнее.

Она улыбнулась, но я понял, что ей хотелось услышать совсем другое. Потом она грустно вздохнула, положила свою голову мне на грудь и продолжила пальчиком выписывать на моем теле какие-то узоры.

– А ты бы хотела, чтобы что-то изменилось? – спросил я у нее через пару минут.

– Не знаю. Я и так счастлива… – она пожала своими плечиками.

– Но…

– Нет никаких «но», – ответила она и еще раз грустно вздохнула.

– Энни, – я взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. – Если ты хочешь сказать мне что-то – говори. Ты же знаешь, я пойму.

Она отвела глаза в сторону.

– Это такая глупость, Финник… – она замолчала, но заметив, что я все равно ее слушаю, опять посмотрела мне в глаза и еще раз вздохнула. – Мегз говорила, что нам нельзя заводить детей. Не то чтобы я была с ней не согласна, но сейчас ведь другое время. Я не думаю, что Игры проведут еще хотя бы раз.

Я не ожидал, что она заговорит об этом, поэтому какое-то время переваривал информацию. Энни, заметив мою реакцию, расстроилась, отвернулась и прошептала: «Забудь». Я приподнялся на кровати и взял ее за руку, развернув лицом к себе.

– Ты хочешь завести ребенка, Энни?

Она отвела взгляд в сторону.

– Я не хочу на тебя давить. Пусть все будет так, как есть.

В ответ на это я усмехнулся, и она расстроилась еще сильнее, поэтому я поспешил исправиться:

– Милая, неужели ты думаешь, что я не хочу этого? Неужели ты думаешь, что есть на свете что-то более желанное для меня, чем ребенок? – она, наконец, снова посмотрела на меня с каким-то детским трепетом и дотронулась рукой до моей щеки.

– Правда?

– Правда!

– И ты не боишься, что твой ребенок родится в этом месте и что у него не будет всего того, что было у нас?

– Пусть так, но зато у него будет самая лучшая мама на свете.

По щеке у Энни потекла слезинка, и я стер ее поцелуем.

– И если вдруг я забеременею, ты не испугаешься и не расстроишься? – она снова заглянула мне в глаза.

– Я буду самым счастливым человеком на свете.

– Даже если это произойдет совсем скоро?

– Даже если это уже произошло! Мне все равно когда это случиться и где. Сам факт, что женщина, которую я люблю сильнее жизни, носит моего ребенка, затмит все на свете.

Теперь на ее лице появилась счастливая улыбка, и она крепко обняла меня.

– Стоит мне закрыть глаза, и я представляю, как укачиваю на руках малыша, – прошептала она совсем тихо.

– Тогда я, как хороший муж, обязуюсь поскорее исполнить твою мечту.

Она засмеялась, а потом подняла голову и поцеловала меня.

– Ради этого стоило выходить замуж, – прошептала она мне в губы, улыбаясь.

– Я покажу тебе и другие преимущества брака, миссис Одейр, – так же шепотом ответил я.

– Только не сейчас, – ее губы растянулись в улыбке. – Сейчас у меня другие планы.

Она снова поцеловала меня и обвила мою шею своими руками.

И мне захотелось прижать ее к себе так сильно, чтобы мы навечно соединились в одно целое, и нам бы никогда не пришлось расстаться.

========== Глава 8. Волны, разбивающиеся о скалы ==========

– Я снова с вами не соглашусь, мистер, – Хеймитч уже злится. Об этом говорит складка между бровей и небрежный тон. – Пит никогда не реагировал плохо на Энни. Да и на Финника тоже. Вы, кстати говоря, сами это видели.

– Президент Койн поручила мне… – Хеймитч его перебивает.

– Мне. Плевать. На. Это, – злобно выплевывает он каждое слово.

Охранник хмурится, но ничего не отвечает. Хеймитч нервно перешагивает с ноги на ногу.

– Этому парню завтра ехать в Капитолий, – он показывает на меня пальцем. – Здесь у него остается беременная жена. Неужели вы думаете, что ему хочется стоять здесь и наблюдать за такими истуканами, как вы, вместо того, чтобы пойти к ней и провести этот день вместе?

– Я не заставляю никого здесь стоять, – сухо отвечает охранник, даже не взглянув на меня.

Губы Хеймитча превращаются в тоненькую полосочку. Он так зол, что даже мне становится страшно.

– Ладно. Мы уйдем. Только ответь на еще один вопрос, – охранник поворачивается к Хеймитчу лицом и вопросительно наклоняет голову вбок. – Президент Койн приказала тебе относиться к этому парню как к опасному преступнику или как к тяжелобольному?

Верзила-охранник замолкает, обдумывая ответ, и тут где-то справа от нас раздается мелодичный женский голосок.

– Кто тяжелобольной?

От этого голоса у меня сразу появляется улыбка на лице. Энни тоже улыбается, увидев меня, а потом видит злого Хеймитча и сразу хмурится.

– С Питом что-то случилось? – в ее голосе слышится волнение.

– Как к опасному тяжелобольному преступнику, – наконец отвечает охранник и отворачивается от Хеймитча. Глаза старого ментора от бешенства наливаются кровью, как у быка. Он кидает на меня взгляд, и я поджимаю губы, не зная, что ответить.

– Про кого это он? – шепчет мне Энни.

– Про Пита, – отвечаю я, и глаза у Энни широко раскрываются от удивления. Секунду она обдумывает то, что услышала, а потом с кулаками кидается на охранника. – Как! Ты! Смеешь! – верзила отмахивается от нее, как от назойливой мухи, а Хеймитч хватает Энни за руку.

– Тише, девочка. Ты можешь ударить свою руку, – Хеймитч специально произносит последнее предложение громче нужного.

Я подхожу к Энни и обнимаю ее вокруг талии.

– Пойдем отсюда, – говорю, обращаясь к ней и к Хеймитчу. – Поговорим с Питом за обедом.

Хеймитч кивает и уходит, продолжая возмущаться.

– Парень ведь сам попросил, чтобы ты пришел к нему! Они, что, не понимают, что удерживая его взаперти, как какую-то бешеную собаку, они сделают еще хуже?!

– Пит хотел тебя видеть? – Энни вопросительно поднимает бровь, обращаясь ко мне. – Почему я не знала?

– Он сказал мне это за завтраком. Я забыл тебе рассказать.

– Хм… И что же он хотел?

– В том-то и дело, что не знаю. Эти гориллы нам даже не разрешили с ним поговорить.

– Он знает, что это уезжаешь завтра? – голос Энни срывается, как и каждый раз, стоит ей только заговорить об этом.

– Да… Президент говорила это при нем.

– Ты переживаешь за него? – тихонько спрашивает Энни уже около нашего отсека.

– Конечно, – не задумываясь, отвечаю я. – Они с Китнисс стали для меня почти семьей.

– Не почти семьей, а семьей, – добавляет Энни, и я согласно киваю. – Я позабочусь о нем, пока вас не будет. Хеймитч мне поможет.

– Отлично, – отвечаю я, а в горле у меня возникает неприятный комок. «Пока вас не будет».

Становится тоскливо от мысли о расставании. Энни замечает это и нежно обнимает меня.

– Не переживай. Обо мне тоже позаботятся. Тем более, я теперь не одна, – я не вижу ее лица, но точно знаю, что она улыбается. Моя рука уже по привычке переносится ей на живот. Он уже не такой плоский, как раньше, и это меня только радует. Энни носит широкие рубашки, чтобы даже этот маленький бугорок никто не заметил. Во всем дистрикте об этом знают единицы: я, Хеймитч и пара врачей (ну и охранники Пита, которые, готов поспорить, даже не обратили на эту информацию внимание). Ей не хочется, чтобы кто-то переживал из-за ее беременности, в то время как поводов для волнения и так предостаточно.

– Да, – шепчу я. – Не одна.

– К твоему возвращению я уже буду похожа на толстого пингвина, – хохочет она.

– Не говори глупостей. Ты будешь только прекрасней через пару месяцев.

Я пытаюсь выдавить улыбку, но ничего не выходит.

«К твоему возвращению»…

Я вспоминаю об этих сложных многочасовых разговорах, на которых каждый из нашего отряда заверял, что готов погибнуть ради Китнисс. Возможно, многие говорили неправду, но я был честен.

К моему возвращению…

Я понимаю, что ничего не хочу сильнее, чем вернуться обратно.

***

Мы приходим в столовую раньше, чем нужно, но Пит уже сидит на своем месте в окружении двух охранников. Он всегда приходит раньше. Обычно, его взгляд направлен в никуда, а руки до крови разжимают наручники (он говорит, что это помогает сосредоточиться), сегодня же он что-то пишет на маленьком листке бумаги.

Я подхожу ближе и пониманию, что был не прав. Он не пишет. Рисует.

Листок выглядит помятым, а рисунок на нем выполнен обычным карандашом. Ему явно выделили то, что было не жалко, вместо того, чтобы обеспечить всеми нужными принадлежностями и посмотреть, как это на него влияет.

– Как дела, Пит? – весело спрашивает Энни, усаживаясь напротив. – Ух ты! Что ты рисуешь?

Пит отрывается от своего занятия и пару мгновений смотрит на Энни с непонятным выражением на лице, сжимает наручники, и возвращается в реальность.

– Привет. Все хорошо. Сейчас покажу, – потом он смотрит на меня. – Почему ты не пришел?

– Твои «друзья» меня не пустили, – я показываю ему на двух верзил позади, и он понимающе кивает.

– Я, наверное, сам виноват. Накричал утром на Дейли, сам не знаю почему. Она расстроилась, но потом сказала мне, что не обижается. Хотя я все равно извинился, – он смотрит в какую-то точку позади меня, хотя по лицу заметно, что он уже вылетел из реальности.

– Не переживай из-за этого, – громко произносит Энни и Пит переводит взгляд на нее. – Дейли очень хорошая и все понимает. – Пит кивает и снова смотрит на меня.

– Я приготовил для тебя кое-что, Финник, – он оборачивается и смотрит на охранника. Тот кивает и достает из кармана какие-то бумажки. Пит забирает их и бережно раскладывает на столе. – Вчера ночью я вспомнил, что обещал тебе кое-что, – он протягивает мне один из листков.

На нем рисунок, нарисованный так же, обычным карандашом. Я узнаю его: на высоком обрыве стоят парень с девушкой и наблюдают за закатным небом и спокойным морем.

Я рассказывал Питу о последнем дне перед Квартальной Бойней, проведенным с Энни и он пообещал мне нарисовать эту картину, если мы оба выживем, что тогда казалось нам невозможным.

– Пит… – только и могу произнести я.

– Это прекрасно, – заканчивает за меня Энни, разглядывая рисунок. – Я слышала, как вы говорили об этом на арене. Вашему разговору даже отвели отдельную программу…

Пит улыбается.

– Только вот у меня нечем это раскрасить. Да и бумаги хорошей тоже нет.

– Это все ерунда, – говорю я. – Мне очень нравится, правда. Можно я заберу его себе?

– Конечно! Они все для тебя, – он подталкивает ко мне все листочки, и я внимательно разглядываю каждый.

Мой взгляд сразу цепляется за один из них: крупным планом нарисована Энни (ее невозможно не узнать). Я внимательно рассматриваю рисунок и замечаю, что ее волосы постепенно превращаются в волны, а темный фон на самом деле является скалами. Непослушные кудри символизирует штормовое море: волны, разбивающиеся о скалы.

Энни позади меня охает.

– Пит, у тебя просто гениальный талант! – говорит она, и Пит, кажется, смущается.

– Мне просто хотелось, чтобы частичка твоего дистрикта всегда была с тобой. И Энни… Ее-то ты точно не забудешь, но зато сможешь увидеть в любой момент, – на секунду Пит становится тем самым парнем, которого я знал до восстания, но его лицо мгновенно изменяется, и я сразу понял почему.

В столовую заходит Китнисс, в сопровождении Джоанны, и идет к нашему столу. Я собираю все листочки и аккуратно кладу их в свой карман. Взгляд Пита был обращен куда-то вдаль, и я дотрагиваюсь до его руки, чтобы он вернулся обратно.

– Спасибо, Пит. Это то, что нужно. Правда, спасибо.

Он улыбается, но уже не так радостно, как пару секунд назад и кивает.

– Надеюсь, это тебе поможет.

Энни под столом сжимает мою руку, и я стараюсь улыбнуться ей как можно искренней.

***

Я раскладываю рисунки на столе в нашем с Энни отсеке и еще раз внимательно разглядываю каждый. Мне не хочется прощаться, но я знаю, что придется, причем очень скоро.

– Как думаешь, Пит когда-нибудь станет прежним? – спрашиваю я.

– Нет, – не задумываясь отвечает Энни, но через мгновение добавляет. – Когда все закончится, он станет сильнее. Как и все мы.

– Да… – я сворачиваю все рисунки в трубочку и засовываю их в карман. – Ты права.

– Так будет даже лучше, – Энни улыбается и тянется ко мне. – Тебе идет форма.

Я улыбаюсь.

– Тебе идет беременность.

Она усмехается, но через мгновение становится серьезной.

– Я буду скучать, – ее голос такой грустный, что хочется плакать.

– И я буду, милая. Очень-очень сильно.

– Но мы все равно будем вместе. Помнишь…?

– Конечно, помню. «Это сильнее смерти и страха», – цитирую я нашу фразу.

– Я не хочу об этом думать, Финник…

– И не думай. Думай о ребенке, о себе, о том, что все будет хорошо. Мне так будет легче.

– Хорошо.

– Будь сильной, малышка.

– Обещаю, – ее голос дрожит, но она не плачет.

– Спасибо за это, – я целую ее в закрытые веки, в лоб, щеки, шею, губы. Мне хочется запомнить ее запах, ее нежную кожу. Она гладит меня ладошкой по голове, и я перехватываю ее руку и целую каждую косточку, каждый пальчик. Потом наклоняюсь и целую ее в живот, прислоняясь щекой к своему будущему ребенку. Он, пока что, не шевелится, но я точно знаю, что он меня слышит. – Позаботься о мамочке, пока меня не будет, ладно? – Энни улыбается, и я снова целую ее. – Тебе не понравится то, что я скажу, но я должен. Если что-то случится, ты не должна замыкаться в себе. Живи дальше, воспитывай нашего ребенка и знай, что я всегда буду рядом, – я переплетаю наши пальцы. – Я никогда не отпущу твою руку.

Она смотрит на меня и улыбается. Я уверен, что в любой другой момент она бы уже плакала и билась в истерике, но пару минут назад она пообещала мне быть сильной.

Я целую ее еще раз. Вкладываю в этот поцелуй всю свою любовь.

– Мне пора, – еле слышно говорю я.

– Иди, – так же тихо отвечает она. – Я буду тебя ждать. Настолько долго, насколько понадобится. И не переживай за меня. Пока ты держишь мою руку, пока не отпускаешь меня, все будет хорошо.

Я просто киваю, потому что боюсь, что не сдержу эмоций, если отвечу.

Она улыбается мне.

Я стараюсь улыбаться в ответ.

– Я люблю тебя, Энни.

– Я люблю тебя, Финник.

Я выпускаю ее не руку, но ощущение теплых пальцев в моей ладони остается. И останется там навсегда. Она говорит, что все будет хорошо, пока я буду держать ее руку. А я никогда ее не отпущу.

С огромной неохотой я выхожу из отсека и бреду по пустым коридорам.

Оборачиваюсь. Энни с улыбкой машет мне рукой. Я тоже улыбаюсь, но быстро отворачиваюсь, потому что по щеке начинает бежать слеза.

Как вдруг получилось так, что эта хрупкая маленькая девочка стала сильнее меня?

Мне вдруг хочется смеяться, но я подавляю это чувство, чтобы никто не подумал, что я схожу с ума.

Я просто улыбаюсь.

И ухожу.

========== Эпилог. ==========

Она стоит в толпе людей, сжимая в руках белый платочек, но не плачет. Если быть точнее, ее лицо вообще не выражает ни одной эмоции, и это расстраивает всех даже сильнее, чем если бы она заходилась в рыданиях.

Она одета в темно-серый ситцевый сарафан, который сильно задран спереди из-за огромного живота, волосы непослушными кудрями свисают с худых плеч, на голове завязан черный платок. Если бы ее наряд был белым, а выражение на лице не таким пустым, она бы походила на невесту.

Люди подходят к ней каждую секунду: кто-то гладит ее по плечу, кто-то предлагает свою помощь, кто-то просто подходит, чтобы сказать пару хороших слов об ее муже.

Об ее мертвом муже.

Она кивает или отрицательно машет головой, иногда протягивает свою руку, чтобы выразить благодарность, но не произносит ни одного слова. И так уже шесть месяцев.

– Энни, милая, Пит только что звонил. Они с Китнисс вот-вот будут здесь, – девушка с короткими черными волосами осторожно дотрагивается до локтя «грустной невесты», но уже заранее зная, что ответа не получит, добавляет. – Я подумала, что тебе хочется это знать.

Энни накрывает ее ладонь своей рукой и кивает.

Темноволосая девушка улыбается ей.

Они знакомы уже много лет, но никогда не были близки. Джоанна казалась Энни слишком грубой и стервозной, а Джоанна же думала, что Энни совершенно не дружит с головой. Ну а после известия о смерти Финника они не расставались ни на день.

Люди вокруг тихонько переговариваются друг с другом, осматривая окрестности. Четвертый дистрикт всегда отличался особой живописностью, но сегодняшний день действительно особый. Вся природа будто бы прощается с молодым красивым парнем, который отдал свою жизнь ради спасения других.

– Приехали! – раздается где-то сзади, и Энни мгновенно поворачивается в ту сторону.

Из толпы людей показывается светловолосый парень, который сразу же замечает Энни и бежит ей на встречу. К всеобщему удивлению, она раскрывает руки для объятий и шагает навстречу блондину. Он обнимает ее настолько крепко, насколько это позволяет ее большой живот.

– Прости, что задержались, Энни. Надеюсь, ты не обижаешься? – не успевает она ответить, как за спиной у них появляется очень худая девушка. Все расступаются, увидев ее, и смотрят не отрываясь.

– Китнисс, – еле слышно шепчет Энни, и это оказывается ее первым словом за последние несколько дней.

Китнисс тоже обнимает ее и берет за руки.

– Как ты? – она тоже знает, что вряд ли услышит ответ, поэтому сразу продолжает. – Мы с Питом торопились, как могли. Ты уж прости, что заставили всех ждать.

Рядом с ними появляется Джоанна, и Китнисс с Питом с такой же радостью обнимают и ее.

– Все, кто хотел прийти, пришли. Мы можем начинать, Энни? – спрашивает Джоанна.

Энни кивает и отходит на пару шагов назад, продолжая теребить в руках свой платок.

Все внимание и так обращено на них, но Джоанна все равно громко кашляет, призывая всех послушать Энни. И она начинает говорить, удивляя сразу всех.

– Спасибо всем, кто приехал или пришел сегодня сюда, чтобы поблагодарить моего мужа за его героизм. Я не говорю «попрощаться», потому что я, и думаю, многие со мной согласятся, не смогу этого сделать. Финник Одейр навсегда останется с нами. Его дух был сильным при жизни, и я уверена, что, даже умерев, он все равно останется с нами, чтобы помочь в трудную минуту, – в толпе раздаются согласные возгласы, остальные просто кивают, слушая ее слова. – Как вы заметили, у нас нет гроба, и мы не будем ничего закапывать в землю, потому что при жизни Финник был связан с морем и, я уверена, он сам бы не захотел, чтобы даже пустой гроб с его именем лежал в земле. Именно поэтому я предлагаю вам взять по свече и пойти за мной к берегу.

Все послушно выполняют ее просьбу и с тихими перешептываниями бредут к пристани.

Энни трудно дается спускаться по крутому берегу, и она крепко держится за руку Пита, чтобы не упасть.

Около одной из лодок она останавливается, и все люди выстраиваются за ее спиной.

– Мы с Финником, еще будучи детьми, мечтали построить лодку, на которой могли бы уплыть в какое-нибудь безопасное место и прожить там всю жизнь без страха и боли. Это были всего-навсего детские несбыточные мечты, но становясь старше, мы видели все больше ужасных вещей, которые происходили вокруг, и начали всерьез задумываться о постройке судна. И мы сделали это. Наш «корабль» был готов всего лишь за несколько дней до Квартальной Бойни, поэтому мы так и не смогли его опробовать, – она замолкает, но и все вокруг тоже молчат, заворожено слушая рассказ. – Сегодня мы впервые отправим его в плаванье. Я хочу, чтобы мы сделали это все вместе, – все зашептались, но она продолжила. – Зажгите свои свечи. Я не хочу, чтобы кто-то говорил свою речь вслух, поэтому мысленно выскажите все, что хотели бы сказать, а потом поставьте свою свечу в лодку, – она глубоко вздыхает и закрывает глаза. – И пусть Финник отправится в то безопастное место, о котором мы мечтали.

На какое-то время вокруг слышится только шелест волн, а потом несколько людей подходят к лодке и оставляют в ней горящие свечи. Вслед за ними все по очереди выполняют те же самые действия: кто-то плачет, кто-то остается спокойным, у большинства на лицах такое же пустое выражение, как и у Энни – они стараются оставаться сильными, но сейчас это слишком сложно.

Люди молчат, оглядывая всех вокруг, пытаясь узнать, кто еще держит в руках свечу, но никого не находят. Одна только Энни продолжает молча стоять с закрытыми глазами, придерживая одной рукой свой живот.

Только через пару минут она открывает глаза и осторожно шагает к лодке, которая светится изнутри. Энни аккуратно ставит свою свечу где-то сбоку и шепчет так тихо, как только может, чтобы ее никто не услышал:

– Счастливого плаванья, Финник.

Потом она возвращается на место, но уже ничего не говорит, а просто смотрит вниз. Два парня на берегу толкают лодку в воду и, подхватывая попутный ветер, она уплывает в море. Джоанна благодарит всех за то, что они пришли и приглашает желающих вернуться в дом. Люди расходятся, и Энни благодарно кивает Джоанне, а та улыбается в ответ.

– Мне подождать тебя здесь? – спрашивает она.

– Нет-нет. Я скоро приду. Не переживай, – тихо шепчет в ответ Энни, и Джоанна уходит.