Текст книги ""Малышка Гретхен" (СИ)"

Автор книги: Marlu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Здравия желаю, капитан, – техник спохватился и все же отдал честь, голос его звучал далеко не так бодро, как обычно, а скорее надтреснуто, почти вяло.

Если бы Рейф собственными глазами не видел схему и не был уверен, что она правдива до последнего штриха, то решил бы, что у Нотэма проблемы с любовниками. Если бы работала трансгалактическая связь, то можно было бы предположить плохие известия из дома. Но сейчас Рейф оказался в тупике, и не в его характере было теряться в догадках, поэтому он прямо спросил:

– Что происходит?

– Ничего, сэр! – Нотэм нервничал и прятал глаза, под длинной челкой делать это было особенно удобно. – Все хорошо, сэр, разрешите идти?

– Что происходит? – еще раз спросил Рейф, хотя уже понимал, что вопрос не по адресу – пытать нужно скорее искин, а не младшего палубного техника, который, кажется, тоже стал жертвой чокнувшегося искусственного разума.

Нотэм дернулся, попытался пройти мимо, и Рейф почти машинально схватил его за запястье.

– Нет! – взвизгнул Нотэм и, вырвав руку, сбежал, а Рейф еще долго сидел, растирая руку, которую от прикосновения словно бы пронзило электрическим током.

– И что это было? – задал он риторический вопрос.

Искин молчал – его это не касалось.

========== Глава 3 ==========

Почти весь день, занимаясь скучными делами, заполняя бортовой журнал и сверяя с первым помощником маршрутные карты, Рейф нет-нет, да и поглядывал на экран комма – младший палубный техник перемещался по кораблю хаотично, неожиданно подолгу зависая то на верхней палубе у навигат-отсека, то в коридорах жилых блоков. Логика перемещений вызывала недоумение.

– Капитан? – первый помощник попытался привлечь внимание легким постукиванием по экрану визора.

– Все в порядке, Инге, – Рейф поморщился от собственной фамильярности, но каждый раз спотыкаться, произнося Турнбьёрнсен ему надоело, и постарался сосредоточиться на повседневных обязанностях.

Первый помощник скептически поднял бровь и продолжил нудно сыпать цифрами. Скучно было и ему, но комиссии и проверки стали уже давно привычным злом – статус «Малышки Гретхен» не позволял подходить к кораблю и экипажу с обычными мерками. А на необычные регламента, видимо, еще не было и вышестоящие чины старались контролировать как могли.

– В точке JA52458gh366 угол тангажа при выходе из подпространства составил три градуса.

– Опять скажут, что недокрутили, – буркнул Рейф. – Перерасход надо обосновать.

– Предложить им самим поуправлять этим корытом.

– Предложи. – Рейф напрягся: еле различимое смутное беспокойство накатило и схлынуло. Он попытался разобраться в ощущениях, но не преуспел; под занудным ворчанием Инге Турнбьёрнсена непонятное предощущение растворилось, как легкий утренний туман под лучами солнца, оставив после себя воспоминание и тревогу.

– А если отметить, что по расчетам уровень возмущений должен быть больше и мы ориентировались на него?

– Напиши, – согласился Рейф и вдруг понял, кто стоит за дверью. Ему не было нужды сверяться с коммом, уточнять так ли это, он просто знал. Ощущал всей поверхностью кожи – в коридоре переминается с ноги на ногу Нотэм. От этого ощущения делалось жарко и тонкие волоски на загривке, еще даже не пробившиеся сквозь верхний слой эпидермиса, норовили встать дыбом.

– Расчеты прикладывать?

– А вдруг пересчитывать будут? – Рейф мотнул головой, повел плечами и покосился на дверь. – Чем меньше данных для проверки – тем лучше.

– Это точно, запросят – дадим.

Рейф испытал острое разочарование – техник не решился зайти в рубку. И это было так непохоже на Нотэма, на человека, которому плевать на субординацию и правила… Деликатность? Рейф не знал и злился, что его вообще интересуют такие вещи.

До вечера капитан был занят. Кто-то даже принес на мостик контейнеры с едой, но этот «кто-то» совершенно точно не был младшим палубным техником.

– Ну, вроде подчистили хвосты, – первый помощник потянулся, хрустнул пальцами и встал. – Я бы сейчас скромно вздремнул минуточек двести.

– Вахта закончилась, – хмыкнул Рейф. – Можно и нескромно вздремнуть все шестьсот.

Помощник загоготал, шутка после утомительной сосредоточенности на мелочах показалась ему смешной.

Рейф не стал дожидаться окончания приступа веселья и ушел к себе. Дверь каюты он открывал с опасением и морально приготовился ко всему – настроение было паршивым и хотелось одиночества, но искину удалось поразить его и в этот раз. Жемчужно-серые стены, подсвеченные будто изнутри солнечным светом, радовали глаз. Рейф не смог сдержать саркастичной ухмылки и пошел в душ. Здесь везение, или, точнее, благорасположение искина дало сбой. Санитарная зона являла собой тропический водопад, который производил, пожалуй, столько же шума, как взлетающий атмосферник с дюзами первого еще поколения.

Рейф смотрел на живописно извергающиеся потоки воды, протянул руку – на нее упало несколько капель реальной водяной пыли, все же сумасшедший искин был недостаточно не в себе, чтобы затопить корабль. Мысль показалась интересной: в глубоком космосе через несколько сотен лет «Малышку Гретхен» находит некий траспортник, открывает переходной шлюз и вырубает останки команды изо льда. Труп капитана непременно бы обнаружился на толчке, застигнутый катаклизмом в самый неподходящий момент. Да, с его везением все так бы непременно и было.

– Искин, убавить уровень шума до пятидесяти децибел. – Рейф ни на что не надеялся, но струи водопада почти сразу поредели и превратились в обычный дождь, который лил из клубящихся над головой кудрявых облаков.

Рейф закатил глаза, но постарался даже не думать о несоответствиях. Можно же считать, что это грибной дождь. И тут же с потолка почти вертикально повисла радуга, упираясь основанием в узкий шкафчик-утилизатор. Одежда окончательно промокла, Рейф бросил ее на пол, не заботясь уже аккуратным складыванием – все равно отправлять в чистку, и встал в зону душа. Облака над головой уплотнились, плотно облепили распылитель и дождь сконцентрировался в одном месте, превратившись в ливень, теплый и типично летний, точно такой как часто бывал на Кассе. Для полного сходства не хватало грозы, но и так было очень хорошо.

Возбуждение накатило внезапно. Рейф только что прошелся губкой по животу, поспешно размазывая мыльную пену по телу, как странная томность, списанная им на ностальгические воспоминания по родине, сконцентрировалась в паху, вызывая вполне определенное неудобство. И неудобство не в плане внезапного стояка – какого мужика удивишь эрекцией, – а скорее что-то необычное и щекотное где-то внутри, в районе прямой кишки. Яйца поджались синхронно с очком, член несколько раз дернулся сам, выдал пару капель густой смазки и Рейф не выдержал, положил руку сверху…

Он сидел на полу, неловко поджав под себя ноги. Оргазм накрывал медленно, тягуче, когда до высшей точки, казалось, оставалось совсем чуть-чуть, еще немного, уже вот-вот! Но приходилось стараться вдвойне, прилагать усилия, когда бросить было уже до невозможности обидно. И все равно как будто чего-то не хватало, несмотря на наступившее облегчение, на звонкую пустоту в голове и острое нежелание шевелиться. Рейф кое-как встал, домылся, каждую секунду ожидая прекращения немыслимо щедрой подачи воды – искин мог вполне опомниться и включить режим экономии, но хоть в этом ему повезло и воды хватило ополоснуться. Завернувшись в халат, Рейф упал на койку и прикрыл глаза. Усталость брала свое, а мерный шум листвы в кои-то веки не раздражал, а убаюкивал, и Рейф задремал. Во сне он видел себя у бабки на заднем дворе, она орала на него и лупила крапивой по его голому заду. Даже во сне Рейф вздрагивал от жгучих ударов по покрытой волдырями ожогов коже. Крапива проникала и промеж ног, попадая по яйцам и члену.

Раскат грома прервал экзекуцию. Бабка отшвырнула веник из крапивы, которым самозабвенно лупила его и, продолжая ругаться, ушла куда-то за дом. Рейф никак не мог сообразить чем так провинился и за что получил выволочку, но ничего путного в голову не шло. Выпоротая задница горела, и от каждого прикосновения становилось больней, но натягивать штаны и убираться с улицы нужно было поскорее – гремело уже совсем рядом. Рейф попытался нашарить брюки, но рука раз за разом натыкалась на голое тело.

– Что за… – он резко сел и проснулся. Помотал головой, приходя в себя и испытывая ни с чем не сравнимое облегчение от того, что сон оказался всего лишь сном.

В отдалении снова послышался раскат грома, он перекатывался, дробился на короткие залпы, и Рейф не сразу понял, что просто кто-то стучит в дверь.

Он взглянул на комм, пропущенных вызовов не было. Хронометр в левом углу экрана исправно показывал детское еще время – до полуночи оставалось целых три часа, самое подходящее время для частных визитов к капитану. Рейф вздохнул, попытался обратиться к искину, чтобы узнать, кто так настойчиво ломится в каюту, но тот стойко игнорировал вызов, возвращая сигнал с невнятной пометкой «отложено в очередь». Пришлось идти открывать самому, по пути затягивая пояс халата потуже.

На пороге оказался Нотэм. Рейф проглотил готовый сорваться с губ вопрос про восстание машин-уборщиков – вид палубного техника к шуткам не располагал. Взъерошенный, нервный, с упрямо выдвинутым вперед подбородком, он решительно отодвинул с дороги капитана и прошел вперед.

– Чему обязан? – Рейф терялся в догадках, совершенно не понимая, что происходит. Конфликт со старослужащими? Проблемы с уборкой? Острый приступ клаустрофобии? Ни одна из спонтанно пришедших в голову причин не казалась правдоподобной.

– Не могу больше! – с мукой в голосе сказал Нотэм и сделал подсечку. – Не могу, – прошептал он, наваливаясь сверху.

Рейф не ожидал такого коварства. Неловко упал спиной на койку, запутался в полах халата, а сверху уже лежал Нотэм, сверкая в полутьме безумными глазами.

– Слезь, – сдавленно прошипел Рейф и попытался увернуться от поцелуя, безуспешно впрочем.

Рука Нотэма шарила по промежности, ласкала яйца и член, и Рейф задыхался от нахлынувших чувств, от ненормальности ситуации, от ее запретной неожиданности и уверенных губ, все-таки добравшихся до его рта. Рейф попытался перехватить инициативу, но сознание мутилось от острого удовольствия, по телу растекалась блаженная слабость и вскоре осталось единственное желание – продолжать…

Рейф выпал в реальность не то чтобы внезапно, скорее, по частям. Сначала ощутил, что под спиной скомкавшееся одеяло, затем почувствовал на себе тяжесть чужого тела и легкие, почти невесомые влажные касания губ у виска. И только потом дискомфорт в анусе, в котором все еще находился посторонний член. Сучонка стоило бы вышвырнуть вон, наложить дисциплинарное взыскание и передать в вышестоящие инстанции, только с формулировкой провинности возникла неувязка. Рейф пошевелился, чужой, мягкий уже член выскользнул из растраханного очка, внутри сразу стало пусто и холодно.

– Ты в меня кончил, что ли, придурок? – вяло поинтересовался он, потому что возмущаться и скандалить было откровенно лень – оргазм выпил все соки.

– Прости, – повинился Нотэм и полез целоваться.

Рейф вяло сопротивлялся, отворачивал лицо, но Нотэма это не смущало, он упорно слюнявил все подряд: ухо так ухо, висок так висок.

– Хватит! – Рейф, наконец не выдержал, отпихнул засранца и сел. Голова кружилась, перед глазами плавали мутные пятна, а сидеть так и вообще было тяжело, причем не столько от неприятных ощущений собственно в заднице, сколько от слабости и общего состояния нереальности, как будто он находился в двух параллельных пластах реальности. Пришлось лечь обратно, Нотэм подвинулся, извернулся и как-то неожиданно удобно подкатился под бок.

«Убью», – подумал Рейф и закинул ногу ему на бедро. Думать и анализировать, что такое на него нашло и как так получилось, было лень. Нотэм пах разгоряченным мужским телом, и Рейф подозревал, что и сам благоухает так же, если не хуже, но это его не волновало – бывало и хуже, если вспомнить общежития летного училища или кадетского корпуса. Глаза закрывались сами собой.

– Прости, – снова повторил Нотэм, погладив его за ухом, судя по ощущениям, согнутым указательным пальцем.

«Придурок», – Рейф то ли подумал, то ли сказал вслух.

Рядом с теплым телом было уютно, и если бы это тело не вздыхало шумно и не совершало лишних телодвижений, то было бы совсем хорошо. Выставить бы его из каюты да поспать, но какой-то внутренний протест не давал этого сделать. И толика здравого смысла, наверное. Отправлять шустрого техника восвояси могло оказаться не самым удачным решением, он мог вполне поделиться впечатлениями с командой. Не то чтобы Рейф стеснялся того, что переспал с подчиненным или того, что был снизу, но для поддержания образа сурового капитана так вести себя не стоило. Нотэм опять прерывисто вздохнул, кашлянул и снова вздохнул.

– О чем ты думаешь? – спросил Рейф, все эти нервные звуки под боком раздражали, а их источник явно требовал внимания.

– Думаю, ждать ли мне предложения руки и сердца или все-таки сделать его самому.

Рейф от возмущения подавился воздухом, долго кашлял, вытирал выступившие слезы и готовился сказать мерзавцу, чтобы тот прощался с военной карьерой, но громкий вой тревожной сигнализации спутал все планы – «Малышка Гретхен» была в опасности.

========== Глава 4 ==========

В рубке бледный Инге Турнбьёрнсен грыз фалангу указательного пальца и пытался считать с покрытого иридисцентной пленкой экрана хоть какую-то информацию. Рейфу хватило беглого взгляда, чтобы понять – бесполезно. Радужные разводы, как цвета побежалости в нагретой без меры кастрюле, надежно скрывали пульсирующие цифры и нервно дергающиеся графики.

– Капитан! – помощник вскочил, отдал честь и уставился со щенячьей надеждой в глазах на Рейфа.

– Ну?

– Мы столкнулись с неизвестным физическим явлением, – дипломатично изложил масштабы жопы Турнбьёрнсен.

Рейф вздохнул. Хотел было присесть на заботливо подставленное искином кресло, но не решился – надетый в спешке на голое тело рабочий комбинезон вряд ли обладал хорошими влагозащитными свойствами, а демонстрировать характерное пятно на заду он не был готов. Рейф оперся обеими руками о край консоли, затем одним пальцем потрогал палево-золотисто-розовые разводы, отчего по поверхности побежали концентрические круги, как от брошенного в воду камня.

– На проделки искина не похоже, – сказал первый помощник. – И это, капитан, команда интересуется…

– Канал червоточины сжимается, – озарение пришло внезапно, и Рейф не удержался – произнес вслух.

– Как?!

– Как пищеварительный тракт у какой-нибудь рептилии, – подумав, ответил Рейф. В биологии он не был силен, но другой аналогии на ум не приходило. – Нас пытаются либо переварить, либо выплюнуть, – пошутил он.

– И?

Рейф забылся и собрался было устроиться в кресле, но неприятные ощущения в пояснице заставили поморщиться, так что, мысленно чертыхнувшись, он остался стоять.

– Что и? Мы можем ничего не делать в надежде, что обшивка и наружные системы выдержат возросшее давление, или попытаться выскочить, разогнав движки до максимума и даже больше.

– Давление?

– Воздействие, – раздраженно поправился Рейф. – Но оба варианта одинаково непредсказуемы. Команде объяви готовность номер один.

Помощник хотел что-то сказать и даже открыл рот, но Рейф уже отвернулся и сделал вид, что изучает последние данные. Он знал, что объявлять какую бы то ни было готовность бессмысленно, разве что готовность умереть, но такого пункта в инструкциях и циркулярах быть не могло. Все эти лишние телодвижения всего лишь дань неспокойной совести, пена на гребне волны. Турнбьёрнсен, наверное, понял это сам и занялся делом. Рейф мучительно ощущал каждую уходящую секунду, но не мог принять решение – ответственность давила, а нестерпимое желание жить заставляло метаться в поисках выхода.

– Капитан?! – поторопил его помощник.

Рейф сжал зубы, не желая отвлекаться. Управлять кораблем и в спокойной обстановке было непросто, а сейчас и подавно.

– Капитан? – Рейф резко обернулся на другой голос, младший палубный техник стоял рядом и смотрел на него с тревогой из-под своей дурацкой челки.

– Посторонние в рубке! – рявкнул помощник и стал приподниматься из кресла.

Рейф невольно посмотрел на губы, которые еще недавно целовал, воспоминание оказалось быстрым и острым, как удар кинжала, и столь же неожиданно-неуместным. Горло сжало спазмом и при всем желании он не смог бы выдавить из себя ни слова. Пришлось взять Нотэма за предплечье, чтобы вывести вон и не доводить первого помощника до греха. Едва пальцы коснулись чужой теплой кожи, как Рейфа накрыло.

По молодости, еще до поступления в академию, у него была идея фикс – перепробовать все, что нельзя. Насчет «всего», конечно, не получилось, но было дело, что и напивался до бесчувствия, и табак курил, да и не только табак… И вот то, что происходило с ним сейчас, до ужаса напоминало приход от полулегального стимулятора, который подсунул какой-то мимолетный приятель, имени которого Рейф уже и не помнил.

Он стал кораблем… Неповоротливой махиной, напичканной новейшей техникой под завязку. Человеческие ощущения мешали, сбивали с толку, и он без сомнений и колебаний отринул их. Он стал кораблем. Стремительной машиной, пронзающей пространство и время. Чувствовал напряжение генераторов в моторном отсеке, щекотку пробегающих сигналов по нейросети, нечто похожее на невнятное раздражение по внешней обшивке; и все эти неявные, но стойкие ощущения заглушало всепоглощающее чувство всемогущества. Он-корабль мог все. Разогнать движки, обойдя ограничители? Легко! Искривить пространство в червоточине? Запросто! И даже попасть в точку выхода не с долей вероятности, а с минимальной погрешностью? Элементарно!

Хлесткая пощечина безжалостно вернула его в реальность. Рейф словно очнулся, выдернутый из блаженных фантазий. Щека горела, в ушах стоял надоедливый звон, и он потянулся к лицу, но рука замерла на полпути как чужая, как будто ей управлял кто-то другой.

– Приди в себя! – Нотэм тряхнул его за плечи.

– Капитан?! – помощник отодвинул стул и бросился на помощь.

– Все в порядке, – с трудом выдавил из себя Рейф, отводя глаза от прожигающего взгляда Нотэма. Разбираться с рукоприкладством он не собирался, по большому счету, этот сукин сын помог, пусть и выбрал не самый однозначный метод. Рейф мотнул головой, окончательно прогоняя туман из головы. В реальности времени прошло немного, от силы несколько секунд, раз Инге едва вылез из своего кресла. И это было хорошо, потому что ситуация уже была критическая. Помощник что-то сердито говорил рядом, Нотэм вяло огрызался, но сам Рейф был занят тем, что показывала консоль, и для наглядности даже вывел над ней объемное изображение, которое не радовало совсем. К счастью, помощник стоял спиной и ничего не видел. Зато Нотэм косился то на него, то на обезумевшие показатели, и в глазах его Рейф видел отчаяние, надежду и черт его знает что еще. Почему-то на ум пришло раскаяние. Рейфу захотелось подбодрить Нотэма, и он подмигнул ему, прежде чем совершить самый безумный поступок в своей жизни – времени на раздумья, а тем более на обсуждение уже не было.

«Малышка Гретхен» слушалась отменно. Корабль словно только и ждал разрешения совершить невозможное и рвануть в неизвестность, руководствуясь лишь смутными ощущениями капитана, что так нужно и можно. Рейф чувствовал азарт, совершенно точно зная, что делит его пополам с «Малышкой Гретхен», и это было здорово.

Освещение в рубке мигнуло, погасло, а затем включилась аварийная сеть. Консоль какое-то время еще жила и показывала дикую какофонию цветов, переплетений линий и немыслимых цифр и, прежде чем окончательно почернеть, выдала рябь белого шума.

Внутренности болезненно скручивало, кишки норовили сделать кульбит, а желудок упорно просился наружу. Рейф боролся с тошнотой, но она победила – его вывернуло желчью, и стало немного легче. Рядом корчился на полу помощник, а Нотэм зажимал рот рукой в бесплодной попытке сдержать рвотные позывы.

Доведись ему писать отчет о происходящем, Рейф бы без сомнений указал, что перегрузки росли. На самом деле к тому, что в летной практике принято было называть перегрузками, происходящее имело отношение лишь косвенно – разве что только сам факт воздействия. Но что это были за силы, каковы их влияние или последствия, понятия не имел не только Рейф, но и во всей обжитой Вселенной вряд ли нашелся бы знаток.

Все закончилось неожиданно и быстро. «Малышка Гретхен» вылетела на огромной скорости из устья червоточины, как пуля из винтовки, буквально ввинчиваясь в пространство. Управлять кораблем при таком раскладе было совершенно невозможно, и Рейф, уже немного пришедший в себя, понадеялся, что пронесет – компенсировать вращение было нечем, тяги едва хватало на торможение. Окажись на курсе астероид, «Малышка Гретхен» раскрошила бы его в пыль в считанные микосекунды. К счастью, астероида на пути не оказалось, в отличие от какого-то корабля, висевшего аккурат напротив устья червоточины. А чуть правее застилала свет далеких звезд громадина адмиральского крейсера.

Искин принял единственно верное решение: уклониться влево невозможно, не даст вращение, обогнуть штабную махину справа не выйдет – не хватит импульса… И «Малышка Гретхен» почти на полном ходу врезалась в чужой корабль, так неудачно оказавшийся на пути, спихнув его в ощеренное протуберанцами устье червоточины.

– Кажется, живем, парни, – просипел он, когда снова врубилось обычное освещение и улыбнулся, но улыбка увяла, как только на консоли отобразилась последняя информация.

Сзади застонал помощник, слева Нотэм выругался коротко, но емко – и Рейф был с ним совершенно согласен.

– Ну хорошо хоть не в адмиральский, – попытался разрядить обстановку Инге.

Рейф поежился. Ткань комбинезона, несмотря на всю свою технологичность, неприятно липла к спине, холодный пот тонкой струйкой стекал по позвоночнику, добавляя неприятных ощущений ниже поясницы.

И словно мало было неприятностей, ожил канал связи с адмиральской махиной:

– Капитану Рафаэлю Серра немедленно явиться для доклада к адмиралу Гайру лично! Шлюпка выслана!

========== Глава 5 ==========

– Ой, что теперь будет! – первый помощник прижал обе руки к груди, то ли молясь, то ли унимая дрожь в пальцах.

Рейф сам испытывал горячее желание зажать ладонью глаз, подергивавшийся от нервного тика: лично общаться с адмиралом ему еще не доводилось, но молва о его крутом нраве передавалась из уст в уста шепотом, пусть и дополнялась от рассказчика к рассказчику новыми страшными подробностями. Впрочем, официальные каналы порой подтверждали самые невероятные слухи.

– Дальше младшего палубного техника не разжалуют, – утешил его Нотэм и сплюнул на пол, поморщился и сплюнул еще раз.

– Шутить изволите? – сказал Рейф и понял, что его отпустило. – А впрочем, неважно. Пойду-ка я душ приму.

– Угу, принимать пиздюли от начальства завсегда лучше с чистой шеей, – пробормотал Нотэм и уткнулся в планшет, яростно тыкая в сенсор пальцем.

– Господин младший палубный техник… – угрожающе начал Инге.

– Разрешите приступить к уборке?

Помощник махнул рукой, видя, что капитан не собирается участвовать в разборках, а Рейфу было не до того. Связь с кораблем проявлялась урывками и причиняла скорее дискомфорт, чем помогала. Ему удалось понять, что никто из команды не погиб, пострадал – возможно, но это требовало более пристального внимания, на что банально не было времени, а от плотного контакта с нейросетью начинала болеть голова, словно ее сжимал невидимый обруч. Рейф отдал несколько распоряжений, чтобы после душа получить более-менее точный отчет и отправился в каюту. Как правильно заметил Нотэм, шея должна быть чистой, чтобы начальству было удобнее накидывать на нее удавку. Если же без шуток, то предстать перед высшими чинами в одежде, насквозь провонявшей сексом, потом и прочими ароматами было немыслимо. Рейф грустно усмехнулся: лучше под арест, но помыться. И переодеться не помешает.

В коридорах стоял специфический запах, откуда-то несло одорантом, который смешивался со стойким ароматом дезинфекции. Системы очистки не справлялись – скорее всего, у «Малышки Гретхен» не хватало ресурсов сразу на все, да и сколько ни очищай воздух, все без толку – нужно устранять первопричину. Рейф понадеялся на сознательность Нотэма, тот вроде бы уже приступил к своим прямым обязанностям.

В каюте горело только аварийное освещение. Рейф осторожно проверил санитарный отсек – тот, слава богу, работал – и встал под ионный душ. Чувствуя покалывания на коже, он стоял, запрокинув голову, и блаженно ни о чем не думал: красноватая подсветка придавала оттенок инфернальности происходящему и давала возможность на эти несколько минут отключиться от происходящего.

Рейф натягивал новую парадную форму, когда его настиг вызов помощника:

– Капитан, у нас проблемы!

– Неужели?

– Заклинило стыковочный узел! Нам подогнали спецов, пытаются вскрыть снаружи.

– Успешно?

– Никак нет! Наши пытаются помочь со своей стороны, но…

Рейф представил как пара балбесов из экипажа бестолково суетится рядом с насмерть перекосившимся люком и от бессилья пинает его ногами. Что еще можно сделать в условиях космоса без оборудования, он не представлял. Снаружи вскрывали только те корабли, которые потерпели серьезную аварию и экипажу было уже все равно, что разгерметизация, что жесткое облучение, что абсолютный ноль за бортом.

– Аварийный блок выхода? – На всякий случай уточнил Рейф, зная, что все разговоры будут переданы куда надо.

– Обесточен. Трое электриков ищут причину, пока безуспешно. И, капитан, со связью тоже большие проблемы. Пакеты данных приходят, но расшифровке поддается только десятая часть.

– А от нас?

– Насколько удалось понять – от нас сигнал очень слабый.

– Понял. Объявить режим чрезвычайной ситуации, активировать аварийный канал связи, – сказал Рейф и застегнул последнюю пуговицу на кителе. Взял фуражку и пошел обратно на мостик разбираться со всем, что на него свалилось.

Аварийная связь работала тоже с перебоями, но, по крайней мере, получилось хоть как-то скоординировать дальнейшие действия. Стойко проигнорировав код сто одиннадцать, которым было выражено недовольство долгой активацией режима ЧС, Рейф занялся неотложными проблемами. Среди экипажа оказалось двое серьезно пострадавших, и нескольким требовался медицинский осмотр. К сожалению, штатный врач был в числе первых двух… Пришлось искать добровольцев и тех, кто хоть как-то разбирался в оборудовании медотсека. Корабль тоже требовал внимания, нейросеть мелко вибрировала от перегруза, и этот настойчивый гул действовал на оголенные нервы как скрип ножа по стеклу.

– «Малышке Гретхен» отключить внешнее силовое поле и систему стабилизации для транспортировки в трюм «Верности Империи».

– Есть отключить, – буркнул Рейф и сделал знак помощнику, чтобы тот предупредил команду: измученным людям предстояло пережить еще несколько неприятных минут, пока манипулятор не зацепит своими клешнями обшивку.

– Капитан, Герстле и Бартош помещены в стабкамеры, ничего больше в рамках курса первой помощи сделать не могу. Лис, Марчак, Сегура и Флорас получили по дозе холинолитика, Лагосу наложен жгут. – Голос Нотэма был ясен и чист, как будто он стоял за спиной, а не находился в медотсеке, как показывала сеть.

Рейф подавил желание обернуться, заставил себя похвалить старания младшего палубного техника и едва сдержался, чтобы не уточнить, куда именно наложили жгут Рио Лагосу. У любого, кто общался с главным механиком энергетического отсека дольше пяти минут, возникало острое желание его придушить.

– Не за что, капитан, – весело отозвался Нотэм на благодарность. – Обращайтесь!

Рейф попытался связаться по внутренней линии с третьим помощником, но работала только аварийная связь. Пришлось переключаться на нее, что не добавило хорошего настроения.

К чести адмиральских спецов, буксировка прошла почти незаметно. Пару неприятных минут можно было деликатно не заметить, зато отпадала необходимость во всех стыковках-расстыковках и потерях времени на перелеты. Из трюма к таинственным образом заработавшему аварийному люку – наверное, все же электрики устранили поломку, просто забыли доложить – присоединили шлюзовую камеру, и Рейф, одернув китель, поплелся на экзекуцию.

До последнего оставалась надежда, что распинать его будет сошка помельче, что не снизойдет сам адмирал до допроса или подключится на самом последнем этапе, когда уже все самые неприятные вопросы будут заданы. Но не повезло. В круглом кабинете с сиротливо стоящей в сторонке одинокой пальмой его ожидал сам главнокомандующий объединенным космофлотом Империи Айну Гайр. Чуть поодаль сидел мужчина в форме обер-сарваера; он холодно кивнул вошедшему Рейфу и стал скучающе разглядывать носки своих начищенных до зеркального блеска ботинок.

«Пижон», – неприязненно подумал Рейф, тем не менее учтиво приветствуя высших чинов.

– Итак, господин капитан Серра, мы хотели бы послушать вашу версию событий, – адмирал, до этого сидевший прямо, откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и небрежно положил левую руку на подлокотник.

Рейф щелкнул каблуками и отдал честь, запоздало вспомнив про фуражку, но менять что-либо было уже поздно. Поэтому попытка потянуть время и собраться с мыслями провалилась, пришлось говорить как есть. Без подготовки вышло сумбурно, «Малышка Гретхен» получилась этаким непослушным ребенком, к которому был нужен особый подход.

– Но мы справляемся, – закончил он неловко. – А тот корабль на выходе из червоточины, его присутствие никак нельзя было предугадать заранее. Мне сейчас сложно рассчитать его координаты, но я почти уверен, что тот капитан грубо нарушил правила нахождения в зоне предполагаемых…

– Без сомнения, – внезапно поддержал Рейфа обер-сарваер, для этого на секунду отвлекшись от разглядывания ботинок, ободряюще улыбнулся и вернулся к своему занятию.

– Кхм, – выразил свое недовольство адмирал и резко встал. Роста он был небольшого, хорошо если доставал Рейфу до середины уха, но ауру имел такую, что хотелось рухнуть на колени и каяться во всех истинных и мнимых грехах, начиная с испачканных в неурочный час пеленок в самом раннем младенчестве.

– Скорость сторожевого крейсера была такова, что капитан при всем желании ничего не мог сделать. Отчет маршрут-навигаторов, отчет первого пилота и дополнение отдела физических явлений снимают с капитана Серра любую ответственность по данному вопросу, – обер-сарваер тоже встал, в присутствии старшего по званию не рассидишься.