Текст книги ""Малышка Гретхен" (СИ)"

Автор книги: Marlu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Глава 1 ==========

В рассеянном свете ниодиевой подсветки замершая посреди коридора фигура казалась иллюстрацией, сошедшей со страниц древних книг. Рейф замер и целых пять минут потратил на наблюдение. Ждать помощи от бортовой сети не стоило, «Малышка Гретхен» обычно отзывалась неохотно, даже вяло, и связываться с ней значило только лишний раз провоцировать головную боль.

– Страдаете лунатизмом, рядовой?

Новенький, только сегодня прибывший для прохождения дальнейшей службы младший палубный техник едва заметно вздохнул. Оторвал палец от пластиковой обшивки коридора, в которой то ли пытался проковырять дыру, то ли стачивал отросшие ногти, и повернулся на голос. На секунду Рейфу показалось, что темные глаза насмешливо блеснули, и он приготовился услышать что-то вроде: «Я лунатизмом не страдаю, я им наслаждаюсь», но новый член экипажа надежд не оправдал.

– Никак нет, сэр, – сказал он. – Разрешите идти, господин капитан?

Голос у него оказался приятным, под стать внешности. Этакий мальчик-скаут, правильный до зубовного скрежета и положительный до отсутствия индивидуальности. Даже челка, фривольная длинная челка, которая так и норовила упасть на глаза, как ни странно, работала на этот образ.

– Идите, – разрешил Рейф и улыбнулся так многообещающе, как только смог: половина лица до сих пор была почти лишена мимики, шрам убрали, а нервные окончания еще не восстановились.

Новичок на оскал не повелся, не застыл соляным столбом, не выкатил в ужасе глаза, а просто кивнул и побрел по коридору в сторону жилых блоков. Палец от стены он так и не оторвал. Рейф набрал в легкие побольше воздуха, чтобы гаркнуть и приструнить – нарушение же налицо, – но на расстоянии ссутулившаяся фигура выглядела почти жалко. Мальчик-скаут, видать, пока не смирился с поворотом судьбы, занесшим его на корабль рядовых штрафников и разжалованных офицеров. Долгие десять секунд Рейф чувствовал острую жалость, потом приступ прошел, но засранец был уже далеко. Пришлось выдохнуть и напомнить себе, что невинные ангелочки на «Малышку Гретхен» не попадают. Значит, было за что упечь красавчика. Значит, было…

Рейф сжал кулак и стукнул по мягко спружинившему пластику. Боль в костяшках слегка отрезвила, позволила снова задвинуть подальше личное. Сам он немногим отличался от подчиненных, такой же неудачник, как они, вынужденный тянуть лямку на краю Вселенной. И если у кого-то и был шанс вырваться, вернуться к прежней жизни – часто высшее руководство великодушно сменяло гнев на милость, – то в его случае гуманизма и ждать не стоило. Вина не доказана, но…

По ногам прошла едва заметная волна дрожи, больше похожая на щекотку. Рейф выругался и поспешил на мостик – ни на минуту нельзя оставить этих даунов без присмотра!

До точки выхода из подпространства оставалось по расчетам не меньше восьми часов. Казалось бы, что можно испортить, если всего и требуется наблюдать за приборами?

– Ну, у кого зачесались шаловливые ручки?! – рявкнул Рейф, влетая на мостик.

Вахтенный вскочил, запнулся за изогнутую ножку, едва сохранил равновесие и, покраснев, вытянулся в струнку.

Рейф сжал кулаки и медленно выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Получилось не хуже, чем у пробитого баллона с воздухом, но помогло слабо.

– Где третий помощник? – Рейф, наконец, смог сформулировать более-менее связный вопрос и даже не выругаться. Ругаться выходило себе дороже. У «Малышки Гретхен» был пунктик про обсценную лексику, она фиксировала любые нецензурные слова, произнесенные хоть шепотом, хоть просто выразительно проартикулированные, и стучала в штаб. Рейф представлял как ржали связисты, передавая дальше кляузы искина, и каменные лица адъютантов, готовящих справки для штабных чинов. Он бесился, но ничего поделать не мог – с кораблем было сложно, гораздо сложнее, чем с экипажем. К любому, даже самому нахальному человеку можно подобрать ключик, найти уязвимое место, взять на слабо или назначить взыскание, то есть показать кто здесь хозяин, но что делать с кораблем, который не хочет признавать твое главенство? Рейф не знал, как не знали и пара десятков специалистов, которые только и смогли посоветовать набраться терпения и ждать.

Пока вахтенный пытался выгородить третьего помощника и мямлил что-то совсем уж невразумительное, стул медленно поплыл очертаниями, вытянулся и принял очертания кушетки – блядский искин уловил нестерпимое желание капитана запереться в каюте и провалиться в сон часов на пять.

Рейф сосредоточился на связи, узлы нейросети запульсировали и выстрелили короткими протуберанцами энергии. Виски обдало болью, но кушетка все же трансформировалась во что-то похожее на барный стул.

– Капитан? – сзади подкрался третий помощник. – У нас проблемы?

– У вас проблемы, Хикс. Отсутствие на дежурстве во время поляризации векторного потока, искин, зафиксировать!

Вечность спустя бестелесный голос прошелестел: «Зафиксировано». Рейф продолжал ощущать пульсацию в висках, нейросеть оставалась подключенной напрямую.

– Это несправедливо! Малую нужду куда справлять прикажете?!

– За справедливостью в гражданские суды по правам разумных, а здесь у нас военное судно и субординация. В следующий раз советую надевать на вахту легкий полетный скафандр, который вполне справляется с утилизацией продуктов жизнедеятельности. Еще вопросы?

– Никак нет! Разрешите приступить к обязанностям?

Рейф еще раз посмотрел на экран монитора, показатели выровнялись, и можно было вздохнуть свободнее, но в висках по-прежнему стучало. Он чувствовал напряжение нейросети, корабль как будто застыл в ожидании. Чего? Рейф не знал. Опасности ждать было неоткуда, их курс проходил вдали от оживленных трасс, но в хорошо изученном секторе вселенной – так что сюрпризов быть не должно.

– Разрешаю, – спохватился он, когда молчание стало совсем уж неловким, и поспешил уйти, пока на мостике не сформировалось что-нибудь похлеще кушетки. Пусть третий помощник сам разбирается с искином.

Каюта встретила красноватым полумраком. Искусственный разум решил, что для отдыха капитана нет ничего лучше клокочущих венерианских пейзажей. Рейф со смирением и чувством, отдаленно похожим на благодарность, рухнул на узкую кушетку – слава богу, кровать была похожа на кровать и даже вполне сносно подходила по длине, все-таки «Малышка Гретхен», хоть и имела извращенное чувство юмора, границ старалась не переходить. Другое дело, что эти самые границы вид имели самый размытый, но с этим приходилось мириться…

Во сне Рейф крутился, то наматывая на себя тонкое одеяло, то сбрасывая его на пол. Сонный мозг не мог решить проблему температурного режима, и в каюте знойная духота сменялась прохладным морским бризом. Искин в своей извращенной манере пытался удовлетворить физиологические потребности капитанского тела, поэтому проснулся Рейф, бодро стуча зубами.

Психолог с Клето-7 в свое время уверял, что во всем нужно искать положительные стороны, и травил байки про неких мудрецов, способных со смирением и благодарностью извлекать ценный опыт из полного дерьма. Если бы не страховка третьего Космофлота и обязаловка от медицинской комиссии, то ноги бы его не было у этого «специалиста».

– Положительное, положительное, – повторял Рейф, энергично отжимаясь от пола. – Спать не хочется? Будильник не нужен? Зарядка, без которой не согреешься?

В каюте постепенно теплело. Пейзаж на стенах сменился тропическим дендропарком, и Рейф решил, что пора бежать в душ, пока подлый искин не окатил разгоряченное и потное тело проливным дождем, уж очень тучи на потолке выглядели натурально и живописно.

В пищеблоке по раннему времени было немноголюдно – все свободные от дежурства старались подольше поспать, пользуясь тем, что по какой-то странной логике искина на завтрак отводилось аж три часа. Рейф сухо кивнул в ответ на нестройное приветствие ранних пташек и сел за столик в углу. Сегодня пищеблок напоминал столовую в летной Академии, отчего накатила ностальгия. Рейф старательно потыкал в пиктограммы меню и вздохнул: полученная еда могла кардинально отличаться от заказанной, и оставалось утешать себя тем, что хотя бы была съедобной. И полезной. Наверное…

Через стол от Рейфа сидел новенький и сосредоточенно что-то изучал на экране комма. Даже появившуюся рядом большую чашку он заметил не сразу и слепо нашарил рукой спустя добрых пару минут после того, как она появилась. Густая молочная пенка оставила след на верхней губе, и Рейф испытал острый приступ зависти – с подачи искина автоповар осчастливил его жидковатым чаем с молоком. Яичница с беконом была неплоха, и он даже с удовольствием очистил тарелку, со злорадным удовольствием наблюдая, как новенький доедает кашу.

Нестерпимо хотелось кофе. Бескофеиновая диета настолько обрыдла, что Рейф задумался о покупке портативной кофеварки, когда придет время загонять «Малышку Гретхен» в доки. Другой вопрос, что до планового осмотра было еще долго, а эспрессо или капучино хотелось прямо сейчас. Не синтетического апельсинового сока, не ягодного морса и даже не прохладной и чистой, как слеза младенца, воды, а именно банального кофе! Тем временем автоповар выдал новому члену экипажа огромный стакан латте… Рейф скосил глаза на бортовой хронометр: до начала следующей смены оставалось сорок шесть секунд.

Новенький не торопился. Абсолютно погруженный в свой комм, он выпал из времени и реальности. Остальные в большинстве своем уже закончили завтрак и разбрелись по местам, скоро начнут подтягиваться те, кто сменился с вахты. Четыре, три, две секунды до начала, и Рейф бесшумно поднялся с места.

– Младший техник, вы хотите в первый же день заработать взыскание? – вкрадчиво спросил он, остановившись у стола.

– Никак нет! – тот вскочил и вытянулся, прижав комм к груди.

– Ну так и не стойте столбом, – Рейф приподнял верхнюю губу в устрашающем оскале. – На первый раз сделаем вид, что я ничего не видел. Напомните ваше имя, техник.

– Нотэм, сэр! Адиз Нотэм! – новенький назвал имя, и это было странно, но Рейф не обратил внимания:

– Бегом марш, Нотэм!

Новичок сорвался с места. Рейф посмотрел ему вслед и, небрежно подхватив со стола стакан с латте – не пропадать же! – неспешно отправился на мостик, смакуя кофе. Он оказался превосходен.

– Капитан, – поприветствовал его штурман и тут же вывел на консоль карту маршрута.

В глазах зарябило от обилия ярких точек – пометок, поправок и уточнений. Рейф сделал усилие и сосредоточился, в висках привычно запульсировала боль.

– Из штаба пришло распоряжение патрулировать устье червоточины А2*в369176в/13 с углом отклонения не более семи градусов, – продолжал штурман. – Курс проложен, расчетное время прибытия трое суток.

Рейф сухо кивнул. Ожидать от «Малышки Гретхен» сверхдлинного гиперпрыжка не приходилось. Нет, как сторожевой крейсер она была на это способна, но приходилось учитывать особенности и какую-то маниакальную тягу искина рыскнуть с курса на пару-тройку звездных миль в сторону. И чем больше было расстояние, тем менее точной оказывалась точка выхода.

– Наверх доложили, ждем следующего сеанса связи, – штурман закусил губу и убрал яркость до минимума. Глазам стало легче, и в рубке воцарилась привычная атмосфера.

– Хорошо, – Рейф одобрил действия штурмана и от души бы пожал его руку – маршрут был составлен идеально, так, что следующий сеанс был возможен только по прибытии на место. Лучше один раз постфактум объяснить высшим чинам, почему пришлось поступить так, а не иначе, чем оправдываться и получать нагоняи перманентно.

Тихое гудение приборов успокаивало и настраивало на рабочий лад. Рейф устроился в кресле и попросил искина скинуть последние сводки; против ожидания, тот подчинился без сопротивления, если не считать задержку в пару десятков секунд, что вполне при желании можно было списать на особенности прохождения сигнала по нейросети. Среди вороха информации попадалось всякое. Искин имел свое представление о том, с чем необходимо ознакомиться капитану. Рейф как всегда попытался найти что-то полезное среди броских заголовков типа «Влияние цвета волосяного покрова на потенцию» и «Избыток лишнего веса приводит к ожирению», но это было сложно. Но где-то среди всего этого мусора должен был таиться ответ на очень важный вопрос: зачем же их отправляют сторожить устье никому не нужной червоточины и почему именно их.

– Капитан?

Рейф покачал головой: пока ничего, – и продолжил изучать новостную ленту.

Робот-уборщик вполз на мостик внезапно. Его узкое длинное тельце, напоминавшее недокормленную цифру восемь, извивалось и подергивалось в поисках мусора. Рейф приподнял ноги, и умная машинка сразу метнулась туда, радостно зажужжав, всосала микроскопические частицы пыли. Черные метелки, выглядывающие из-под корпуса, казались многочисленными ножками, принадлежащими живому существу. Рейф против воли улыбнулся.

– А где техник? – с недоумением спросил штурман.

– Борбу, – начал было Рейф, чтобы указать на очевидное – техника в поле зрения не было, но махнул рукой и встал. Тело заныло, поминая разом и неудобную позу, и слишком прямую спинку командирского кресла – в этот раз искин скорее всего вдохновлялся эпохой ренессанса, эклектично перенеся на него минималистичный стиль более поздних эпох. Рейф хмыкнул про себя – память странная штука, отношения с подругой-искусствоведом остались в далеком прошлом, но порой давали о себе знать вот таким вот причудливым образом.

Младший палубный техник обнаружился в коридоре, он сидел на полу, привалившись спиной к стене, и увлеченно тыкал в планшет. Рейф бесшумно подошел ближе и заглянул в расчерченный на множество мелких квадратов экран. Примерно четверть из них была покрыта слабо мерцающими зелеными точками.

– Нотэм, чем вы занимаетесь?

Техник поднял голову. Дурацкая челка прикрыла один глаз, зато второй непроницаемо черный уставился на капитана. Рейфу на секунду стало не по себе, но техник моргнул, мотнул головой, откидывая волосы с лица, и ощущение пропало.

– Руковожу уборкой, сэр! – При этом он даже и не подумал встать или хотя бы сменить позу.

Рейф оперся рукой о стену прямо над головой наглеца и вкрадчиво спросил:

– И как успехи?

– Спасибо, сэр, отлично! Тридцать восемь процентов за неполные два часа! Разрешите продолжать, сэр?

– Продолжайте, но на досуге изучите боевой Устав и Положение о воинской службе…

– А также наставления о корабельной службе и реестр дисциплинарных взысканий, – охотно подсказал техник и расплылся в улыбке, Рейф оскалился в ответ, но если других подчиненных его гримаса пугала до потери пульса, то этому все было нипочем.

– Я вижу, вы опытный… – Рейф запнулся, подбирая слово. – Боец.

– Так точно, сэр!

– Ваш девиз – «ни дня без взысканий»?

– Зрите в корень, сэр!

– Какая бесшабашная смелость, – восхитился Рейф. – Можно ведь изрядно попортить себе репутацию и осложнить жизнь.

– Серьезно? Бросьте, капитан. Падать ниже младшего палубного техника, пусть даже и на этом чудесном корабле, уже некуда. К тому же, – Нотэм вытянул губы трубочкой, а затем снова улыбнулся: – Карцера, как и гауптвахты, на «Малышке» не предусмотрено.

– Однако!

– Опыт, сэр, – скромно сказал Нотэм и потупился.

Рейф закашлялся, чтобы скрыть смех. Надо было бы повнимательнее изучить личное дело Нотэма, сделать запрос, но сейчас это было невозможно. Рейф напряг память: «Нарушение субординации»… Формулировка слишком обтекаема, но, судя по поведению, таких нарушений у младшего техника миллион и немного сверху.

– Так за что тебя к нам? – Рейф не удержался от любопытства.

– Прилюдно усомнился в уме и сообразительности одного хлыща.

– Даже так?

– Угу, – Нотэм совсем расслабился, сидел, запрокинув голову, глядя на капитана снизу вверх, и не испытывал сколь-нибудь видимых неудобств.

Неудобство испытывал сам капитан, чувствуя себя занудой, оскорбленным высшим чином и просто любопытным болваном – и все это одновременно. Младшего техника стоило бы осадить, поставить на место и однозначно подать рапорт – пусть разбираются с его поведенческими особенностями когнитивные психологи при штабе, не место ему в армии. Но вместо этого Рейф неожиданно для себя присел рядом на теплый и внезапно ставший мягким пол… Пришлось признать, что любопытство победило. Нотэм уставился на него с изумлением и от этого самого изумления забыл ерничать, сразу став беззащитнее. И старше. Это длилось недолго, уже знакомое выражение лица скрыло правду, но Рейф был уверен, что понял и почувствовал странную смесь эмоций, разобраться в которой не было возможности, только барахтаться, ощущая то острую жалость и желание помочь, то желание наорать и заставить слушаться. Рейф усилием воли взял себя в руки.

– Так откуда тебя к нам занесло, техник? – ровно спросил он.

– Из Высшей Академии Первого Космического флота, – после паузы ответил Нотэм.

Рейф присвистнул:

– И младшим палубным техником? Вам же там довольно высокие звания присваивают, чтобы вот так, в рядовые?

– Я на выпуске отличился, еще не успели присвоить, – Нотэм усердно изучал ползающие по квадратам зеленые точки, которых стало изрядно больше. – Больше половины корабля уже убрано, остался пищеблок и личные каюты. Разрешите идти, капитан?

– Иди, – отпустил его Рейф и спросил уже вдогонку, разглядывая обтянутую серым комбинезоном спину:

– И на кого же ты учился, техник?

Нотэм развернулся, сдул лезущую в глаза челку.

– Папенька хотел видеть меня дипломатом, – чопорно сказал он и отвесил шутовской поклон.

========== Глава 2 ==========

В коридоре давно уже никого не было, а Рейф все никак не мог успокоиться: дипломатом, ну надо же!

На мостике особо делать было нечего; от скуки проверив расчеты штурмана и найдя погрешность в пять десятитысячных градуса приемлемой, Рейф затребовал личное дело Адиза Нотэма. Не то чтобы он хотел найти в сухих строчках характеристики и послужного списка что-то интересное и не то чтобы он не доверял словам самого техника, просто любопытный болван, которого ненадолго удалось унять там, в коридоре, опять вылез и не давал спокойно сидеть и глубокомысленно отслеживать на развертке карты медленно ползущую относительно абсциссы точку. Искин неожиданно беспроблемно и даже быстро выдал требуемое. Штурман косился, но молчал, и Рейф был благодарен ему – придумать причину такого пристального интереса сходу не получалось. На самом деле долго изучать в личном деле Нотэма было нечего. Исключительно скупая биография. Разве что место рождения Мерегерн могло дать пищу для размышлений, но и той пищи было до обидного мало; мерегернцы не любили покидать свой мирок, не жаловали и гостей… Прямого запрета на посещение планеты не было, но волокита с оформлением пригласительного ваучера отбивала охоту связываться даже у самых упертых.

Самый главный сюрприз Нотэма таился в дате рождения, в переводе на всеобщее приведенное время, ему было уже около двадцати пяти. Рейф побарабанил по подлокотнику, что-то настораживало, но что именно, он понять не мог. «Слишком мало данных», – вклинился в его размышления искин. Рейф едва не подскочил от неожиданности, это был едва ли не первый случай прямого взаимодействия. Он попытался поддержать контакт, но искин счел свою миссию выполненной и неформально общаться не пожелал.

Название школы, которую окончил Нотэм, ни о чем не говорило Рейфу. Скорее всего, она была неплохой, раз выпускник смог поступить в элитную академию «на дипломата», тут Рейф хрюкнул от смеха, но под удивленным взглядом штурмана быстро взял себя в руки. Больше всего места занимал перечень «заслуг» курсанта: два выговора, без счета запретов на увольнительные, однажды Нотэм попал на гауптвахту и семь раз подвергался дисциплинарным арестам… Тем не менее, он смог дотянуть до последнего курса и даже получил бы назначение, как и любой другой выпускник.

– Дипломат!

– Что? – штурман оторвался от изучения кривых на экране и недоуменно посмотрел на Рейфа.

– Нет, ничего, – он помотал головой. – Не обращай внимания.

С другой стороны, Нотэм мог стать дипломатическим курьером, кажется, в некоторых миссиях до сих пор востребованы бравые парни с прикованными к запястьям чемоданчиками.

«Мало данных, мало данных», – вновь ожил искин. «Без тебя знаю, – огрызнулся Рейф. – Вот и займись поиском информации!». «Не представляется возможным», – заявил искин и отключился. Рейф мог бы поклясться, что он обиделся, если бы искусственный разум мог обижаться; хотя в случае с «Малышкой Гретхен» ни в чем нельзя быть уверенным. Одно хорошо: хоть какое-то взаимодействие с кораблем начало налаживаться.

В обед Рейф получил стакан горячего облепихового чая, во всяком случае, он так определил оранжевую жидкость в высоком стакане, и долго не решался попробовать: специфический кислый запах будил не самые приятные воспоминания детства.

– Махнемся не глядя?

Рейф хмуро посмотрел на чем-то довольного техника, тот держал правую руку за спиной и улыбался так, что немедленно захотелось дать в зубы. К сожалению, высшее командование не оценило бы такой выверт, и Рейф молча подвинул стакан на край стола.

– Спасибо, капитан, – техник забрал облепиховый чай, а взамен протянул чашку с кофе. – Мне показалось, что вам не понравился выбор искина…

– Идите, Нотэм, – сказал Рейф резче, чем хотел. – Займитесь делом и вспомните, наконец, о субординации.

– Так точно, капитан! Разрешите выполнять?

– Выполняйте!

Нотэм вытянулся во фрунт и буквально ел его глазами. Рейф в ответ уставился с холодным прищуром, зная, что обычно этот взгляд действует безотказно, и меньше минуты спустя был вознагражден коротким едва слышным вздохом. Нотэм моргнул, развернулся на каблуках и, печатая шаг, пошел прочь. Стакан с облепиховым чаем он прижимал к груди, как портативный лучемет на параде.

– Фигляр, – буркнул Рейф и в два глотка выпил тепловатый приторно-сладкий кофе.

На мостике пока делать было нечего: штурман сменился, задав искину жесткий курс, капитан своими полномочиями подтвердил, и сейчас посматривать на голографическую кривую, пронизывающую виртуальное пространство, мог бы кто угодно, даже младший техник, не к ночи будь помянут. Не будь «Малышка Гретхен» такой своенравной, то до последней точки выхода можно было вполне положиться на автопилот и наслаждаться блаженным ничегонеделанием – сигнатура пространственного прыжка не давала ни малейшего шанса на воздействие извне. Если, конечно, не прокладывать курс через черные дыры и прочие возмущения пространства.

В каюту Рейф вернулся нехотя, но пора было привести себя в порядок. Бриться он не любил, стараясь во время стоянок найти клинику или частного мастера и избавиться от лишних волос на длительный срок. Проблема была в том, что если все нормальные люди депилировали подмышки, область паха или избавлялись от излишней шерсти по телу, то ему приходилось это делать с головой. Лысина придавала ему вид брутальный и немного злодейский, в то время как отрастающий кудрявый пушок делал похожим на недотепу. Все детство Рейф боролся с непокорным нимбом вокруг головы, страдая от невозможности выглядеть как обычный парень. С возрастом он смирился, стал бриться под ноль и в противовес девственно чистой макушке отрастил бородку – два клинышка по бокам, что придавало ему вид зловещий и однозначно опасный.

Зеркало в санитарном отсеке было самое обычное, никаких излишеств в виде трехмерного изображения или простого поворотного механизма, поэтому Рейф всматривался в отражение особенно пристально, не хотел случайно оставить клок шерсти где-нибудь на затылке. И так же тщательно он изучал лицо: строгие геометрические формы бородки требовали внимания и аккуратности, а уж в сочетании не с самым простым рельефом лица – особенно.

«Незабудки».

– Что?! – опешил Рейф и едва не смахнул угол правого клинышка. Пришлось отставлять руку с мерно жужжащей бритвой подальше.

«Незабудки», – повторил искин и вывел на зеркало проекцию плохонькой картинки из какого-то бесплатного приложения по биологии. Рейф уставился на блекло-голубые цветы на размытом грязно-зеленом фоне.

– Ну да, это незабудки. Растут на многих планетах, – осторожно сказал он и тоскливо подумал, что, пусть раньше случаев сумасшествия искинов зафиксировано не было, им крупно повезло напороться на первый и единственный в истории, и что теперь их окончательно всем составом запрут где-нибудь в безопасном месте и будут усиленно изучать. Под охраной и без возможности вырваться из ада.

«Глаза как незабудки, тон совпадает на 99,9 единиц».

– Э-э, ну, наверное.

«Сканер не ошибается, погрешность измерений пренебрежимо мала», – искин отключился так же внезапно, как и возник, только на поверхности зеркала медленно тускнел букет незабудок.

Рейф вздохнул, без энтузиазма закончил бриться, время от времени косясь на свои глаза: цвет как цвет, обычные. На Кассе таких много, на Джутирьяне тем более, да и в других местах не редкость. Но когда за ужином он разглядывал цвет глаз попадавших в поле зрения членов экипажа, то чувствовал, что малость не в себе. Кстати, голубые глаза оказались только у него, хотя серых и синих было в достатке.

Младший палубный техник появился к концу ужина, когда Рейф собирался уходить. Неуверенно задержался рядом, будто собираясь что-то сказать, но все же прошел дальше. К нему тут же подсели два помощника главного механика, которые не могли пропустить свежее мясцо, и стали наперебой обхаживать. Нотэм кокетничал, стрелял глазками, многозначительно облизывал ложечку с десертом, в общем, вел себя как последняя сучка. Рейф сбежал, не в силах смотреть на такое неприкрытое блядство. Ноги сами принесли его в моторный отсек, где он от души наорал на дежурного моториста, не без удовлетворения ощущая, как попускает немного холодное бешенство. Он пронесся по всему кораблю, нашел кучу мелких и не очень проебов, раздал виноватым и непричастным пиздюлей, в особо тяжелых случаях подкрепив словесные указания нарядами вне очереди, дал на устранение недостатков сутки и пообещал устроить тотальную проверку по их истечении. И только закрыв за собой дверь каюты, Рейф понял, что младший палубный техник и два потасканных ловеласа остались в счастливом неведении и наверняка кувыркались в свое удовольствие в чьей-нибудь койке.

Никогда еще Рейф не чувствовал себя таким идиотом. Эта странная вспышка непонятных эмоций удивляла, она была настолько непохожа на обычное его поведение, настолько не соответствовала сдержанному характеру, что вызывала недоумение. Рейф лег на койку, закинул руки за голову и принялся анализировать происходящее. Он прокручивал ситуацию и так, и этак, раз за разом вскипая, едва в памяти всплывали масленые взгляды, которыми ощупывали фигуру техника те два ублюдка. Неуставные отношения в армии не приветствовались, но все понимали: взрослым людям порой надо сбрасывать напряжение, и если все проходило по взаимному согласию, то на это закрывали глаза. Рейф перевернулся на бок. Свет в каюте, и без того неяркий, упал до минимума – искин, видимо, решил, что капитану пора спать. Рейф постарался выбросить из головы все мысли, все равно додуматься ни до чего путного не удалось, и только на границе яви и сна он понял, что еще подспудно не давало покоя: стены в каюте были девственно чисты: ни тебе бушующего океана, ни взрыва сверхновой или чего-нибудь еще, соответствующего представлениям искина о настроении капитана…

На завтрак Рейф явился нарочно очень поздно. Сначала долго изучал личные дела Уго Льелленса и Дамиана Негреску, с ненавистью разглядывая голографии самодовольных рож. Память не подвела: эти двое загремели на «Малышку Гретхен» после того, как были застуканы в пикантной позе за мобилем начальника штаба. Идиотам захотелось острых ощущений, наверное.

– Любители острых ощущений, – фыркнул Рейф и сбросил с консоли файлы обратно в архив. Документы послушно исчезли, а вот голограммы продолжали висеть посреди каюты, неспешно бледнея и поворачиваясь вокруг своей оси. Ускорить процесс не удалось ни с помощью громких хлопков в ладоши, ни руганью. Они полностью растаяли только тогда, когда искин решил, что капитан достаточно налюбовался на подтянутые фигуры и сможет опознать их даже с завязанными глазами. Рейф так и не понял, зачем было устроено шоу, ничего, кроме нестерпимого желания отправить парочку полировать дюзы в открытом космосе, это не дало. Но мысль была хороша, и Рейф признал ее годной. Не забыть бы потом заказать специальную пасту и костюмы… На пару сантиметров меньше положенного!

Потом, находясь в соответствующем расположении духа, он неспешно прошелся по отсекам и службам. Везде кипела работа или видимость таковой, Рейф хмыкнул – начальственный произвол творил чудеса и, судя по всему, шел на пользу не только кораблю, но и экипажу: лица у всех были сосредоточенные, а у некоторых так даже и просветленные.

Однако хитрый маневр с опозданием на завтрак не удался. Младший палубный техник сидел в одиночестве за столиком и бездумно мешал ложкой остатки чая в чашке. Рейф шарахнулся, едва не налетел на услужливо поданный искином стул, и забился в угол у самого входа, тут же положив перед собой комм – вдруг с мостика пришло срочное сообщение, которое невозможно игнорировать целых двадцать минут. Хитрый маневр остался Нотэмом незамеченным, он продолжал смотреть широко открытыми глазами в никуда, полностью выпав из реальности. Рейфу вдруг безумно захотелось узнать, о чем он так напряженно думает, неужели вчерашний сексмарафон оставил столь неизгладимое впечатление? На экране комма появилась таблица и график. Рейф присмотрелся и едва не подавился бисквитом: искин выдал схему передвижений техника за вчерашний вечер, выделив ее зеленым и окружив разноцветьем других линий. Нигде, кроме столовой, зеленая линия не пересекалась с другими дольше, чем на пять минут. Рейф подпер голову левой рукой, а указательным пальцем правой проследил весь путь Нотэма до жилого блока, из которого тот уже так и не выходил.

Экран моргнул, и на нем появилась обнаженная фигура, стоящая под душем. Рейф, как обжегшись, отдернул палец, но теперь ничто не скрывало ритмичных движений Нотэма – он размеренно дрочил, закрыв глаза и откинув голову назад.

Рейф залился краской, такого с ним не было лет с шестнадцати, когда он случайно застал тетку за сменой трусов. Он стал лихорадочно тыкать в комм, чтобы убрать картинку, но тот безбожно тормозил и выключился только тогда, когда Нотэм щедро забрызгал стену перед собой, тяжело вздохнул и включил воду. Рейф боялся поднять глаза, чувствуя себя так, словно его спалили на горячем.

Мимо медленно прошел Нотэм. На мгновение их взгляды встретились, Рейф успел заметить затравленное выражение, мелькнувшее в черных глазах, и едва заметный румянец на скулах.