Текст книги "Сказка для Беллы (СИ)"

Автор книги: Marlu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Свадьба Нарциссы и младшего Малфоя прошла весело. Беллатрикс была в этом уверена, Тони несколько сомневался, сестра пребывала в счастливом неведении, а что думал сам молодой муж так и осталось неизвестным. Увы, строгое воспитание и вбитые сызмальства правила приличия не позволили ему выразить свое мнение по этому поводу.

– Белла, ты перешла все границы, – попытался вразумить ее Тони, единственный человек, к чьему мнению она прислушивалась.

– Я защищала сестру.

– Я понимаю, но малыш Люциус пока ничем не заслужил такого недоверия, – они гуляли по запущенному парку, где не было ни единой живой души.

– У него не будет ни единого шанса, Тони! Ждать, когда он покажет свое настоящее лицо? Достаточно знать его отца, сыновья обычно перенимают манеру поведения в семье. Плюс членство в одной хорошо нам известной организации. Тони, мы все можем завтра умереть или впасть в немилость. Даже я и ты, несмотря на то, что пользуемся особым расположением.

– Милость сильных мира сего непостоянна, – согласился Тони, – но все равно ты была слишком жестока к мальчику.

– Ха! Этот мальчик всего на три года младше меня и кобель еще тот! Я не позволю ему разбить сердце сестры. И вообще, – Беллатрикс растянула губы в одной из своих безумных улыбок: Я сумасшедшая, мне можно!

Долохов расхохотался.

– И чего ты смеешься, – она обиженно стукнула его кулаком в плечо. – Подумаешь, показала ему, что с ним будет, если вздумает обижать Нарциссу.

– Физиономию внезапно облысевшего Люциуса я запомню надолго, – согласился Тони. – Подарок невесте произвел фурор. Где ты откопала это проклятие? В дневнике прабабушки?

Беллатрикс повела плечом:

– Не совсем.

Антонин понял, что она ни слова не скажет, где раздобыла «подарочек».

– Волосы его пунктик, – согласился он с выбором болевой точки.

– Малфои все помешаны на своих светлых волосах. Фетишисты. Нарси и выбрали потому, что блондинка.

– Парик? Он же может надеть парик?

– Может, – уже без улыбки сказала Беллатрикс. – Но от жены париком не спасешься, и ему не стоит забывать, что она Блэк. И что я тоже из Блэков, и даже из могилы достану.

– Отсроченные проклятия развеиваются со смертью мага, наложившего…

– Если не привязаны к ауре носителя и не завязаны на чувство вины, – безразлично произнесла Беллатрикс и, не выдержав, рассмеялась.

– Ах ты! – Тони повалил ее на траву и принялся щекотать.

Они дурачились, старательно не думая, что придется возвращаться, что там их ждет все тот же кошмар, который неизвестно когда кончится. И кончится ли. Несколько минут счастья и беззаботной радости принадлежали только им.

Несколько лет стояло затишье. Лорд был занят большей частью своими делами, давая верным слугам возможность передохнуть. Беллатрикс наблюдала и делилась своими мыслями с Тони – то, что происходило с лордом, тревожило их обоих. Кто-то из Упивающихся тоже замечал перемены в своем господине, но обсуждалось такое за закрытыми дверями, с проверенными друзьями. Антонин приходил с таких собраний мрачнее тучи – догадки и домыслы чистокровных магов были одна другой страшнее. Беллатрикс, естественно, никто не звал. При ее приближении стихали все разговоры или спешно переводились на обсуждение заданий лорда.

Пятого июня Нарцисса родила сына. Беллатрикс пришла поздравить и просидела с уставшей, но счастливой сестрой почти всю ночь.

– Тебе тоже нужно родить, Белла. Ах, если бы твой ребенок был ровесником Драко, они бы дружили, правда? Белла, ну что ты молчишь?

– Да, это было бы здорово, но никого родить я не могу, – после очень долгой паузы ответила Беллатрикс. Странно, много лет ее не огорчала невозможность иметь детей, а сейчас слова сестры разбередили что-то в душе, и в той сказке, в которую звал ее Тони, вдруг стало чего-то не хватать.

Она перевела разговор на другую тему. Нарцисса с радостью защебетала об обещанной мужем поездке во Францию, но чувствовалось, что она корит себя за бестактность.

В январе следующего года Снейп рассказал о пророчестве, и лорд больше ни о чем думать не мог. Месяцами разрабатывал планы и стратегии, чтобы уничтожить опасность в самом зародыше.

Антонин считал это верхом глупости:

– Если пророчество настоящее, то оно исполнится в любом случае, а если нет, то смысла о нем думать не вижу.

– Лорду скажи, – у Беллатрикс было отвратительное настроение, и поддерживать бессмысленную беседу она не хотела.

– Ты не в духе? Что-то случилось?

– Тони, не делай вид, что не чувствуешь. Надвигается что-то очень нехорошее.

– Если у тебя в роду пифий не было, то все эти предчувствия полная ерунда. Такое часто бывает у дам в определенные периоды, – Тони попытался пошутить.

– Долохов, не стоит держать меня за дурочку, – она достала из чехла волшебную палочку. – Увидимся позже.

Встретиться им пришлось гораздо раньше. Уже на следующий день штаб Упивающихся гудел от ошеломляющей новости: лорд пропал!

Беллатрикс стояла в углу и с презрением следила за балаганом. Соратники разделились на два лагеря: тех, кто считал Волдеморта мертвым, и тех, кто верил, что он еще вернется.

– У меня метка изрядно выцвела, но не исчезла, – Люциус продемонстрировал предплечье. – Сложно сказать, что это означает. Возможно, лорд мертв.

– Я считаю, что нужно провести расследование и узнать, каким образом пропал Темный Лорд, – горячился Рудольфус, в кои-то веки Беллатрикс была с ним согласна – чем больше знаешь, тем меньше вероятность совершить непоправимую ошибку.

– Я склонен думать, что исчезновение – часть плана лорда, – осторожно высказался Долохов. – В противном случае метка бы исчезла. И не помешаем ли мы его замыслам, начав розыски?

– Ты трусишь, Антонин? – Руди не мог удержаться, чтобы не подколоть дружка жены.

– Опасаюсь, – холодно согласился Тони и усмехнулся: – Вылезать из тени сейчас крайне опрометчиво. Нужно выждать.

– Да чего там ждать, Руди прав – нужно идти на разведку. Если что, я первый пойду.

– Барти, из тебя такой разведчик, как…

– Из Беллы! – подсказал Рабастан и тут же ойкнул – тяжелый карниз с гардиной упал и задел его плечо.

– А что, я правду сказал, – обиделся Басти и отошел за спину Долохова. – Ты же только крушить и убивать можешь. А разведка дело тонкое.

– Ах ты мерзавец! – Беллатрикс попыталась достать деверя заклинанием из своего богатого арсенала, тот ответил, и через минуту в одной из гостиных Малфой-менора разгорелась настоящая дуэль.

– Белла, успокойся, – Тони протянул руки, но она не обратила внимания, увлеченная сражением.

– Беллатрикс! Рабастан! – Малфой тоже попытался остановить уничтожение комнаты. – Обездвижь Беллу, – приказал Долохову, – а я займусь Басти.

– И ты с ним заодно, – процедила она, почти без усилий стряхивая с себя петрификус тоталус, и со злорадным удовольствием мельком глянула на поверженного Рабастана – Люциус не церемонился, угостил от души ступефаем. – Я собираюсь проведать логово Поттеров, а потом наведаться к Лонгботтомам, у них же тоже народился кандидат в избранные? Ну, кто со мной?

Вызвался Крауч. Беллатрикс было все равно, гнев ослеплял и мешал думать рационально. Аппарируя, она видела нахмуренные брови Антонина и его недовольное лицо.

В развалинах поттеровского дома найти ничего не удалось. Все, даже остаточные следы магии были тщательно затерты аврорами или теми, кто успел раньше. Или она просто не умела их различать. Барти тоже не был специалистом по чтению магических эманаций. Они потоптались вокруг, привлекли внимание гуляющей пары и поторопились уйти, пока бдительные соседи не вызвали авроров. «Надо было чары отвлечения внимания на себя накинуть, или невидимости. Разведчики, тоже мне!», – думала она, пока шла за Барти к Лонгботтомам. Настроение, чуть было выправившееся, снова испортилось, когда Беллатрикс увидела «группу поддержки». Ненависть буквально захлестнула ее, грозила вырваться наружу и затопить все вокруг. Алисе пришлось послужить клапаном для сброса пара – Беллатрикс даже почувствовала какое-то особое, извращенное удовольствие от криков и мольб о пощаде. От своей власти над кем-то еще. А Рабастан с Руди только подначивали: давай, давай!

Беллатрикс очнулась только когда ей заломили руки. Правильно говорил Тони, гнев худший советчик. Так позорно попасться…

До суда их держали раздельно. Ежедневные допросы были скорее развлечением в тоскливом ожидании суда. Она молчала. Смеялась над аврорами, их попытками воззвать к ее совести и добиться раскаяния и признательных показаний. Ее щедро поили веритасерумом и записывали всю ту чушь, которую она придумывала на ходу. Тони и здесь оказался прав, умение противостоять зельям правды оказалось бесценным.

Тони. Она ничего не знала о нем. Злилась. Надеялась, что он на свободе. И безумно, безумно скучала. Долгими тоскливыми ночами, лежа на деревянном топчане и невидяще смотря в потолок камеры, Беллатрикс переживала лишь об одном: об их нелепой ссоре. Да, дуэль была ошибкой, горячность плохой советчик. Она понимала, что Тони не хотел причинять ей вред, пытался остановить, но проклятый взрывной характер, который так не вовремя проявился, подвел. Если бы можно было помириться, если бы…

У судьбы порой бывают забавные шутки. Беллатрикс бы посмеялась, если бы могла. Они встретились на суде. На Руди и Басти обращать внимание и не стоило. Отсидка в камере мигом согнала с обоих налет снобизма. Братья выглядели жалко. Зато Тони, не по своей воле отпустивший густую бороду, выглядел как настоящий аристократ и держался с достоинством. Их загнали в клетку. «Как зверей», – отстраненно подумала она и сделала шаг к Тони, чтобы хоть напоследок побыть рядом. Шагнула и испугалась: а вдруг отвернется, вдруг он не простил? Или винит ее в аресте?

Главный судья что-то говорил. Беллатрикс это не интересовало. Она придвинулась почти вплотную к Антонину и замерла – вот где решалась ее судьба, а вовсе не там, где распинался господин обвинитель.

– Эти люди опасны для общества, судьба мистера и миссис Лонгботтом тому ярчайший пример, – нескончаемым потоком текла его речь.

Тони отвернулся и сделал вид, что поглощен перечислением своих и чужих преступлений. Беллатрикс схватилась левой рукой за решетку, чтобы не упасть – это было невыносимо больно. И почти тут же правую ладонь сжали знакомые сильные пальцы. Мимолетное рукопожатие. Незаметная ласка – и ей снова хотелось жить.

Последнее слово Беллатрикс Лестрейндж, наверное, запомнилось всем:

– Темный Лорд вернется, Крауч! Можете запереть нас в Азкабане! Мы и там будем ждать его! Он освободит нас и осыплет милостями! Мы одни остались ему верны! Старались найти его.

Она не стала юлить, как Рабастан, или пытаться снять с себя хотя бы часть обвинений, как Рудольфус. Она просто сказала правду. Кто хотел – тот услышал, кому надо – тот понял. Пусть ждут и боятся. Последняя мысль развеселила, и когда ее выводили из зала суда, она громко смеялась.

***

В одиночной камере Азкабана только сказка Тони и память о его рукопожатии не позволили сдаться. Временами она впадала в отчаяние и безутешно плакала, но от слез становилось не легче. Наоборот, горечь становилась почти нестерпимой, безысходность и одиночество ощущались особенно остро. Скудная тюремная еда едва позволяла поддерживать жалкое подобие жизни. Беллатрикс месяцам не слышала звука человеческого голоса и сходила с ума от одиночества. Если бы не чудесная сказка про дивный лес, ручных медведей и мирное счастье, она бы не выдержала. Сдалась бы. Часами, лежа на вонючей подстилке, Беллатрикс грезила о бездонном небе, пряном запахе нагретых солнцем трав, уютном огне в очаге и глазах, глядящих на нее с любовью и нежностью. День ото дня сказка обрастала подробностями: там появлялись то упитанный книззл, то приблудившаяся собака… Иногда она видела себя со стороны, идущей босиком по росистой траве, с корзиной, полной спелой черники… Порой ей мерещились дети, выбегающие встречать ее из дверей сказочного домика. Мальчик и девочка. Она силилась рассмотреть их черты, но глаза вдруг начинали слезиться, размывая картинку. И она просыпалась от острого чувства разочарования.

Дементоры, как ни странно, ее не донимали. Она ощущала их вымораживающее присутствие, но в камеру они почему-то не совались. То ли ставшие второй натурой методы защиты разума по Долохову не давали темным тварям ни единого шанса почуять что-то радостное, то ли в ее жизни не осталось ничего, что могло бы привлечь стражей Азкабана. Она не знала. Просто принимала как факт и все меньше и меньше хотела выплывать из своих грез – реальность была слишком отвратительной.

Сначала Беллатрикс отмечала на стене над подстилкой дни. Еду приносили один раз в сутки, и на неровном камне появлялась кривоватая черта, процарапанная черенком ложки. Этих линий становилось все больше. Она пыталась считать, сбивалась, начинала заново, потом делила на месяцы, вычисляла годы. Выходило много. Три. Пять. Восемь. На двенадцатом году заключения стена над постелью закончилась. Перетаскивать убогое ложе в другое место было не с руки, и она решила, что нет никакой разницы, через сколько лет сдохнуть в тюрьме.

Когда однажды дверь распахнулась и в камеру ворвались закутанные в темные плащи люди, первой мыслью было: «Вот и все». Встать она и не подумала. Лежала, равнодушно глядя на суету вокруг, на бестолковые взмахи волшебных палочек и думала, что умирать придется не от милосердной авады. Судя по всему, палачи благополучно забыли, что Азкабан надежно защищен от всякого волшебства.

– Белла, вставай, пожалуйста, – одна из темных фигур наклонилась и потрясла ее за плечо. Голос был знаком, она нахмурилась, вспоминая.

– Наш господин вернулся, – произнесла вторая фигура. – Теперь все будет хорошо.

В голове было ватно и пусто. Беллатрикс не сопротивлялась, когда ее поднимали, заворачивали в плотную ткань и несли к выходу. Даже если ее казнят, то перед смертью удастся подышать воздухом свободы. Не то чтобы она не верила в силу лорда и в то, что он способен вернуться из небытия; не то чтобы она сомневалась в том, что господин позаботится о верных слугах, просто все это было очень странно. Нереально, что ли. Пожалуй, это было самое точное слово, которым она бы описала происходящее.

В особняке Малфоев царила суета – освобожденным из тюрьмы устроили торжественную встречу. Единственной мыслью, крутившейся у Беллатрикс в голове, была: «Зачем?!» Она смотрела на товарищей по несчастью, жавшихся к стенам и едва держащихся на ногах, на их лохмотья и изможденные лица и на Люциуса, произносившего пафосную речь, и не сразу узнала в странном безносом типе, благосклонно кивавшем на особо удачные пассажи, возродившегося Темного Лорда. Господин был слаб и жалок.

– А теперь мы позволим нашим верным слугам отдохнуть с дороги и будем ждать от них новых свершений во имя великой цели, – милостиво произнес он и оскалил мелкие острые зубы.

Нарцисса отвела ее в милую светлую комнату, где дала волю чувствам.

– Белла! – воскликнула сестра и бросилась к ней, орошая слезами.

– Ах, Нарси, дай хотя бы принять ванну, – Беллатрикс поразилась, насколько хрипло звучал ее голос, и отстранилась. – Мы поговорим обо всем, но чуть позже. Хорошо?

– Да-да, – закивала та, промокая глаза кружевным платочком. – Я пока распоряжусь насчет ужина.

– Нарси, – Беллатрикс остановилась, уже взявшись за ручку двери ванной комнаты. – А Руди будет жить тоже здесь?

– Рабастан совсем плох, и Руди будет пока ухаживать за ним. И чтобы ему не подниматься по лестницам, мы отвели им комнаты внизу. Ты же не возражаешь? Он просил извиниться перед тобой и сказал, что зайдет позже.

– Не возражаю, конечно, – Беллатрикс поспешно скрылась в ванной. Нарси с ее правилами приличия и желанием всем угодить была забавна.

– Руди просил извиниться! Эх, сестренка, плохо ты знаешь Рудольфуса, а еще хуже нашу неземную любовь, – бормотала она, наслаждаясь горячей водой.

Душистое мыло, масла, соли и множество пузырьков, баночек и коробочек со средствами ухода вызвали умиление и детский восторг. Сидя в пене, Беллатрикс позволила себе просто наслаждаться. Осторожный стук в дверь вернул ее к действительности:

– Белла, с тобой все в порядке?

– Прости, я, кажется, задремала.

– Выходи. Одеждой я с тобой пока поделюсь, потом купим.

– Спасибо, Нарси, – Беллатрикс поспешно намылила голову.

В зеркало после мытья смотреться не стоило. Это воронье гнездо на голове, которое не брали никакие чары, эти безумные глаза на обтянутом кожей черепе были ужасны. Она отшатнулась от своего отражения. Нежно-голубое домашнее платье Нарциссы подчеркивало худобу и совсем не скрывало выступающие кости ключиц.

– Страхолюдина, – Беллатрикс показала себе язык и невесело засмеялась.

– Ах, дорогая, голубой совсем не твой цвет, – щебетала Нарцисса, подкладывая сестре кусочки повкусней. – Мы закажем тебе полный гардероб. Какой цвет ты предпочитаешь?

– Черный.

– Белла?

– Не делай вид, что цвет моего гардероба имеет какое-то значение. Нас вытащили из Азкабана не затем, чтобы красоваться на приемах, а чтобы воевать. Для войны черный в самый раз.

– Может быть, ты и права, – Нарцисса поставила чайную чашку на край стола. – Люциус очень боится. После возрождения лорд очень изменился.

– Что ты говоришь? – удивилась Беллатрикс. – Я бы никогда не догадалась.

– Не язви. Мы боимся за Драко. Он, – Нарцисса понизила голос, – настаивает на принятии метки. Ну скажи же что-нибудь!

– Чего ты от меня хочешь? Я еще и дня не пробыла на свободе и ни сном ни духом не ведаю, что у вас тут происходит. Боится она! Ах, бедняжка! Давай я тебя пожалею, иди в объятия старшей сестрички! – Беллатрикс вскочила, разводя руки в стороны и опрокидывая столик.

– Белла!

– Уйди, Нарцисса. Я очень устала. Завтра ты мне все расскажешь и мы будем думать, – вспышка гнева отняла последние силы, и она рухнула обратно в кресло, закрыла лицо руками. – Иди!

– Я пришлю домовика, чтобы прибрался, и зелий.

Беллатрикс промолчала, а Нарцисса помедлила у порога, словно собираясь что-то сказать и не решаясь, но потом все же вышла и плотно притворила дверь.

Новостей оказалось много, за четырнадцать лет накопилось. Не один день пришлось потратить, чтобы узнать, что происходило на воле. Нарцисса порхала по особняку, командовала домовиками, пила успокаивающие зелья и старательно обходила те залы, где обитал возрожденный повелитель.

– Мои слабые нервы не выдерживают такого ужасного зрелища, – уверяла она.

Беллатрикс хмыкала – возможно, Люциус прав, запрещая жене попадаться на глаза господину, ментальная защита у Нарси оставляла желать лучшего. На общих собраниях она тоже умудрялась не присутствовать, благо никто не настаивал. Зато на тех же собраниях был слишком хорошо заметен раскол в некогда сплоченных рядах: старая гвардия, вернувшаяся из Азкабана, презирала тех, кто избежал суда, а те, в свою очередь, смотрели свысока на бывших заключенных. Сам Волдеморт забавлялся противостоянием и время от времени сталкивал лбами обе стороны.

– Доиграется он когда-нибудь, – ворчал Долохов, Беллатрикс молчаливо соглашалась.

Их встречи возобновились. Сначала была неловкость, а потом они заново узнавали друг друга. Слишком изменились оба за годы неволи. Стали осторожнее и гораздо взрослее, но только с Тони Беллатрикс могла позволить себе расслабиться, стать ненадолго беззаботной девчонкой, в остальное время она сама себе напоминала натянутую струну и боялась, что в какой-то момент не выдержит, порвется.

Лорд чем дальше, тем больше казался безумным. Возражать или спорить с ним не решался никто, но и выполнить его приказы порой оказывалось просто невозможно. Саму Беллатрикс он не трогал: то ли берег для особо важных дел, то ли чувствовал, что она ходит по краю безумия.

– Не дело пить успокаивающие в таких количествах, – Тони был, конечно, прав.

– Без них я кого-нибудь убью.

– И почему мне кажется, что это будет твоя сестрица?

– Она приходит каждый день и ноет. Я уже готова пустить в свою постель Руди, чтобы Нарси не таскалась. На него хоть империо можно наложить, или обездвижить, чтобы до утра лежал и не дергался. А эту… жалко.

– Подумать только, что делает сестринская любовь! Я, пожалуй, намекну, чтобы тебя взяли на следующее задание. Только, Белла, умоляю, будь осторожна.

– Как думаешь, – она запнулась, не зная, как половчее выразить мысль, – можно ли Руди устроить какой-то несчастный случай?

– Он тебя донимает?

– Нет пока. Да и постоять за себя я теперь могу. Просто…

Она не знала, как сказать Тони, что хочет быть свободной для него.

– Тебе не позволят брачные узы. Магия, сама понимаешь. А мне потом будет сложно жениться на вдове человека, которого я убил.

– Тони! – она просияла и повисла у него на шее.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал он и поцеловал ее в висок. – Придет время, и… А может быть, и сам нарвется.

– И я буду миссис Долохов. Мне нравится.

– Не надо, Белла, – Антонин отстранил ее, продолжая держать за запястья. – В моей стране считается плохой приметой, когда девушка называет себя именем еще даже не жениха… Я же не делал предложения, да и не могу пока.

– Ничего не знаю, – отмахнулась Беллатрикс. – У нас, у англичан, нет таких глупых суеверий.

Тони грустно улыбнулся:

– Пойдем, а то хозяин потеряет терпение, – он потер слегка зудящую метку; вызов пока еще был вежливым приглашением.

Она кивнула и аппарировала раньше, чтобы никто не догадался, что они были вместе. Вряд ли кого-то это волновало, но приличия, мать их, стоило соблюдать.

Лорду понадобилось пророчество, и двенадцать лучших бойцов отправились добывать его в Отдел Тайн Министерства.

– Какая глупость посылать столько народа. Мы же будем мешать друг другу, – прошептала, прикрывая рот рукой, Беллатрикс.

– Угу, – согласился Тони. – Троих было бы достаточно, чтобы незаметно…

– Я кому объясняю стратегию? – рявкнул Люциус.

– Ах, простите, господин главнокомандующий. Больше не повторится.

Малфой предпочел не заметить издевки.

Операция обернулась полным провалом. Им пришлось сражаться с детьми, а как взрослый маг может поднять палочку на ребенка?

– Твари, какие же твари, – бормотала Беллатрикс, щедро рассыпая направо и налево простенькие проклятья и чуть ли не бытовые заклинания.

Рыжая девчонка схватилась с Рабастаном.

– Ах, Басти, Басти, – прошептала она и невербально послала в него жалящее.

Рабастан дернулся, на долю секунды потерял контроль над ситуацией и получил редукто в живот.

– Молодец, девочка, – похвалила рыжую Беллатрикс и переключилась на кузена. Сириус оказался единственным взрослым среди детей. Неужели светлые так уверены в силах юного пополнения, что отпустили их одних?

– Отдай мне пророчество.

Беллатрикс повернулась на голос – Малфой мягко уговаривал тощего очкарика отдать прозрачную сферу.

«Мерлин, и это избранный, которого боится великий темный волшебник!», – подумала она и подняла волшебную палочку. Наверное, простого акцио было бы достаточно, но вот стоило ли все же отдавать пророчество в руки Волдеморта, она не знала. И чего на самом деле хочет Люциус, предупреждая мальчишку, что шар можно разбить?

Она кидала заклятия, стараясь не слишком вредить детям. И делала вид, что очень хочет заполучить пророчество. Впрочем, остальные, кажется, тоже ломали комедию. Парочка круцио для острастки не могла серьезно изменить расстановку сил. И Мерлин знает, чем бы все закончилось, если бы не бестолковый кузен Сириус. Неудачник по жизни, свалившийся в Арку Смерти от обычного парализующего заклинания.

– Тьфу, теперь я убийца родственника, – буркнула Беллатрикс, ища глазами Антонина – ему досталось обездвиживающее, но если он продолжал изображать бревно, то, видимо, это было зачем-нибудь надо.

Поттер впал в истерику, и пришлось немного побегать, потому что избранный решил отомстить за смерть любимого крестного.

– Круцио! – кричал он, наставляя на нее палочку, наивный.

– Ты ведь никогда раньше не применял непростительных заклятий? – ласково спросила она. – Надо по-настоящему хотеть, чтобы оно подействовало.

Все шло не по плану. Явился сам Волдеморт, не вынесший неизвестности. Наконец-то появились светлые маги, Дамблдор кинулся защищать своего ручного героя.

«Лучше бы ты его сражаться научил, старый дурак», – думала Беллатрикс, стараясь стать как можно более незаметной. Она не поняла, что за колдовство применил лорд к Поттеру, но что-то пошло не так.

В конце концов, Волдеморт отступил и, схватив Беллатрикс за руку, аппарировал из министерства.

«Какая мощь», – успела подумать она, прежде чем провалиться в беспамятство.

Над ухом кто-то скулил. Беллатрикс поморщилась от противного звука, попыталась прикрыть голову подушкой.

– Белла! – Нарцисса говорила в нос, как при насморке. – Не прикидывайся, ты уже проснулась!

– Чего ноешь?

– Я? Я ною? – Нарцисса вскочила и замахала руками, в правом кулачке был зажат неизменный белый кружевной платочек. – Я осталась совершенно одна! Люциус в Азкабане! Лорд безумствует!

– Не кричи.

– Он требует Драко вызвать сюда, говорит, что сын должен…

– Нарси, давай отложим разговор хотя бы на четверть часа.

– Белла, я должна защитить своего сына. Придумай что-нибудь!

– Завтрак, Нарси. И мы будем думать вместе, – Беллатрикс встала и потянулась за халатом.

– Побойся Мерлина, какой завтрак? Четыре часа пополудни.

– Распорядись насчет еды, Нарцисса, и мне все равно, как ты обзовешь этот прием пищи.

В дверь ванной комнаты ударилось что-то мягкое. Наверное, сестра швырнула подушку. Беллатрикс подставила руки под струйку воды – пить из пригоршни было ребячеством, но вызывать домовика и требовать стакан ей показалось долго и хлопотно. Вода отдавала железом, этот привкус оседал на языке и напоминал почему-то о крови.

В спальне слышались хлопки – Нарси гоняла домовиков. Беллатрикс трансфигурировала халат с ночной сорочкой в домашнее платье и простую, без изысков, мантию. Сидеть рядом с сестрой в неглиже было бы неловко, как и идти в гардеробную – Нарцисса бы не упустила случай пойти следом и продолжать ныть. Роль слабой женщины удавалась ей на редкость хорошо. И только очень близкие знали, насколько цепка ее хватка.

– Рассказывай, – Беллатрикс уселась в заботливо поставленное домовиком кресло и положила себе на тарелку кусок пирога с почками.

– Тебе очень повезло, что провалялась все это время в постели. Тем, кто сейчас сидит в Азкабане, тоже хорошо. Лорд был вне себя, и досталось тем, кто был под рукой. Почти два дня я была вынуждена прятаться в собственном доме, как… Как ночной гость! Не зная, что случилось с мужем и когда ты очнешься. Потом лорд вызвал меня к себе и велел привести к нему Драко. Бедный мальчик, ему пришлось так тяжело!

– Зачем лорд вызывал Драко? Не говори, что не знаешь, не поверю.

– Разумеется, знаю! Он хочет, чтобы ребенок заменил отца.

– Угу, – Беллатрикс сосредоточенно жевала кусок пирога.

– Ты должна помочь племяннику.

– Помочь заменить отсиживающегося в Азкабане отца?

– Белла!

– Не ори. Я не Мерлин, чтобы сделать из твоего избалованного отпрыска достойного последователя лорда. Но я попробую. Скажи ему, что тетя будет учить его боевой магии.

– Белла, – потрясенно проговорила Нарцисса. – Ты в уме?

– А ты? Ты хочешь, чтобы я защитила бедного маленького мальчика, который не способен постоять за себя сам, в то время как два или три дня назад его ровесники уделали дюжину боевых магов в министерстве? Милая, как я должна защищать твоего сына? Спрятать под юбкой? Ему все равно рано или поздно придется воевать. По крайней мере, ты всегда можешь сказать, что мальчик хочет быть достойным высокого доверия господина и усердно учится.

– Наверное, ты права, – убито согласилась Нарцисса. – Пойду, обрадую ребенка.

– Нарси, а что, все, кто был в министерстве, теперь в Азкабане?

– Все, кроме тебя. Переживаешь за Руди? Не стоит, им там гораздо лучше и спокойнее, чем нам здесь.

«Хорошо, если так, – подумала Беллатрикс, совершенно машинально поднося чашку с остывшим чаем ко рту, – немилость нашего доброго господина страшна, хотя и Азкабан не курорт. Нужно будет подумать, как помочь Тони. Ведь как-то же вытащили нас один раз, значит, и второй можно постараться. Тони, Тони, как же мне не хватает тебя».

Время то неслось, как Хогвартс-экспресс, то тянулось, словно новомодная тянучка из «Сладкого Королевства». Племянничек оказался тем еще сладкоежкой, и в карманах у него постоянно были конфеты, шоколад и прочие вкусности. Нарцисса, кажется, не ограничивала ребенка в деньгах, и тот, не экономя, делал заказы совиной почтой. Учить его оказалось сущей мукой, он был совершенно не склонен к боевой магии. Хорошо удавались ему только щитовые чары различной конфигурации, а все, что требовало быстрой реакции, умения просчитывать действия соперника и ловкости никак у него не получалось. При этом Драко еще и жаловался матери на тетку-тирана. Пришлось прикрикнуть на Нарциссу, чтобы та немного остыла. Беллатрикс было не до чужих истерик. Она сама едва держала себя в руках.

Спустя пару месяцев ей пришло в голову узнать, жив ли Рабастан. В «Ежедневном пророке» его имени в списке осужденных не оказалось. Окольными путями удалось узнать, что и в Мунго Басти не поступал.

– Свари зелье родства, – посоветовала Нарси.

Беллатрикс только фыркнула: какого родства? Они же не кровные родственники. Но Нарцисса была настолько на взводе, что любое возражение могло спровоцировать ссору. Они и так ругались чуть не каждый день. Беллатрикс терпела: сестре нужно было как-то спускать пар, хотя и огрызалась все чаще – нервы у нее самой были на пределе.

Порой она срывалась на пленниках и потом плакала по полночи в своей комнате под заглушающими чарами. Окружающие держались подальше, и даже сам лорд старался лишний раз ее не трогать. С одной стороны – это же самая верная слуга, не единожды доказавшая преданность, а с другой – наверное, опасался спровоцировать вспышку безумия.

– Когда я стану не нужна, он меня просто убьет, – однажды сказала Беллатрикс сестре и не услышала возражений, та просто опустила глаза.

«Тони, ты единственный человек, которому я нужна. Когда уж Избранный прикончит это чудовище? И не глупа ли я, что надеюсь на плохо обученного мальчишку?» – думала Беллатрикс, в очередной раз пытаясь научить племянника сражаться.

***

Через год тех, кто угодил в Азкабан, освободили. Теперь Беллатрикс знала, как можно организовать побег из самой страшной магической тюрьмы, но восхищаться лордом не спешила. Огромную сумму на подкуп пришлось искать Нарциссе, и она поспешно продавала драгоценности и древние гримуары из приданого, чтобы выполнить приказ господина. Объяснить лорду, что доступа к счетам Люциуса у нее нет, она не рискнула. Освобождение мужа того стоило.