Текст книги "Сказка для Беллы (СИ)"

Автор книги: Marlu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Предисловие ==========

Вообще, конечно, глупо писать всякие там предисловия и прочие обращения к читателям, когда шапка говорит сама за себя. Но не единожды сталкиваясь с тем, что читатели почему-то игнорируют столь очевидные вещи, считаю своим долгом попросить еще раз обратить внимание на предупреждения и комментарий автора: здесь действительно все, кто не выжил в каноне, умрут.

Читать или не читать – ваш выбор, но претензии «а я думал, что будет не так» я не принимаю. Как не буду и оправдываться по этому поводу. Задача была другая: быть максимально непохожей на себя.

Идея пейринга принадлежит Ронсаару. Первой реакцией на такое предложение был поток непечатных слов и истерический смех: гетный редкопейринг по ГП и я казались несовместимыми… Но потом возникла мысль – а как так получилось, что сильную темную волшебницу, мастера дуэлинга и опытного бойца убила клуша Молли? И вот отсюда все и заверте…

P.S. Здесь нет детального описания сексуальных сцен, “групповой секс” указан для трепетных фиялок. И в данном случае это тройничок.

========== Часть 2 ==========

– Надеть на помолвку черное платье не слишком удачная идея, – Нарцисса прислонилась спиной к двери и уставилась на сестру, нервно сминая пальцами ткань парадной мантии.

– Это траур, милая. Тризна по мечтам и свободе, – Белла крутанулась на каблуках, отошла к окну и подняла тяжелую раму. В комнату ворвалась прохладная сырость – на улице моросил мелкий дождь, обычная для лондонской осени погода.

Нарцисса смотрела на сестру: Белла как будто стала меньше ростом, сгорбилась. Неужели так сильно переживает за помолвку?

– Разве ты никогда не думала, что придется выйти замуж, рожать наследников и быть хозяйкой большого дома?

– Нарси, – глухо сказала Белла. – Я не думала, что это будет та́к.

– Ну как «так»? Чистокровных семей не так много. Меня сговорили за Малфоя-младшего, я же не возмущаюсь.

Белла хрипло засмеялась, запрокинув голову и до побелевших костяшек вцепившись в раму. Она чувствовала подступающую истерику и боялась поддаться ей.

– Иди, Нарси. Я хочу побыть одна.

Нарцисса поколебалась, прежде чем закрыть за собой дверь. Неясное чувство тревоги за сестру боролось внутри нее с рассудком, который твердил, что нужно уважать чужие желания. Белла устала. Просто устала. И убедив себя, что ее хандра – это всего лишь естественное волнение перед свадьбой, Нарси попрощалась и ушла к себе.

Белла вытерла злые слезы. Теперь можно не скрывать их, не сваливать на сестру свои проблемы – все равно та помочь не в силах. Ничего не изменить. Обида на отца жгла, как раскаленная кочерга. Раздражение внутри клокотало и требовало выхода.

– Годви, растопи камин. И бутылку огденского, – она щелкнула пальцами, вызывая домовика.

– Беллатрикс, ты переходишь границы, – отец перехватил домовика с бутылкой. – Годви, я запрещаю давать ей спиртное. Негоже девушке из приличной семьи так себя вести. Ты и без того опозорила нас сегодня. Не понимаю, что на тебя нашло. Я запрещаю тебе выходить из комнаты неделю. Ты наказана. Волшебную палочку.

Сигнус протянул руку, но Белла отвернулась и уставилась в окно. За спиной слышались шаги – отец, видимо, нашел волшебную палочку на туалетном столике. Она не стала противиться. Пусть забирает. Ее не волновало и недельное заключение: даст Мерлин, хоть в этот срок не видеть дорогого жениха. Рудольфус Лестрейндж. При воспоминании о его сальных взглядах, вечно потных ладонях и высокомерной усмешке ее передернуло – хороший выбор, ничего не скажешь!

– Папа, папа, как ты мог со мной так поступить, – она опустилась на пол у окна, услышав, как щелкнул замок.

Жаловаться на судьбу было не в ее правилах. Сам отец приучил свою первую, ненаглядную доченьку быть сильной. Отвечать ударом на удар, просчитывать ходы и принимать решения. Наверное, он хотел сына, как любой мужчина, как глава рода, но судьба распорядилась иначе. Мама была против слишком вольного воспитания старшей, но Белла была уверена, что все идет как надо, что если и выйдет замуж, то это будет по любви.

– Какая наивность, – она закрыла лицо руками, – я, как последняя дура, верила, что мне позволят учиться дальше, что получу Мастерство и открою свою школу. Мисс Блэк мастер дуэлинга! Мисс Блэк самая сильная ведьма среди выпускников Хогвартса за последние десять лет. Гордость школы!

Она шумно втянула сквозь зубы воздух и встала.

– Размечталась! Будешь теперь составлять меню и списки гостей да приносить приплод на радость мужу, – ее передернуло, даже подумать о том, что придется лечь с Руди в постель, было омерзительно.

Белла прошла в ванную. Долго лежала в воде, щедро сдобренной пахучим маслом, и старалась найти хоть какой-то выход. Но ситуация казалась совершенно безнадежной: мирные средства вроде попыток объяснить свое нежелание выходить замуж были проигнорированы. Скандал, закаченный по всем правилам, результата не дал. Побег она отмела сразу – без денег, без связей далеко не убежишь. Да и предельно ясно, что за такое запросто выжгут с фамильного гобелена… А чем можно заниматься без поддержки родовой магии? Разве что варить за гроши запрещенные зелья где-нибудь на задворках Лютного.

– Годви принес молодой хозяйке успокаивающее зелье, – проскрипел домовик.

– Убирайся и скажи хозяину, что я не нуждаюсь в его подачках.

– Годви не может, – домовик прижал уши и вытаращил глаза. – За ослушание хозяин подарит ему одежду. Годви не может.

– Убирайся! – Беллатрикс швырнула в домовика флакон с жидким мылом. – Стой, – новая мысль пришла ей в голову: – Принеси мне кодекс и историю рода Лестрейндж.

Годви исчез. Оставалось надеяться, что глава рода сочтет подобное чтение допустимым для провинившейся дочери.

Четыре потрепанных фолианта через час принес сам Сигнус Блэк.

– Милая, я очень рад, что ты взялась за ум и решила поближе познакомиться с семьей будущего супруга.

Беллатрикс промолчала. Истерический смех поднимался изнутри и грозил в любой момент вырваться наружу.

– Белла, я очень тебя люблю и хочу, чтобы моя дочь обрела счастье в семье и детях. Надеюсь, это занимательное чтение позволит тебе лучше узнать будущего мужа и понять его. Понимание рождает уважение. Я рад, что ты успокоилась и приняла верное решение.

Сигнус принял ее склоненную голову за смиренное согласие, совсем как в детстве потрепал по волосам, пожелал спокойной ночи и вышел. С характерным звуком повернулся ключ в замке – любовь любовью, но отменять наказание родитель не счел нужным. И запер на замок – его-то точно не открыть невербальным заклятием.

– Ненавижу! – хриплый вой, наконец вырвавшийся наружу, испугал ее саму. – Мордред тебя подери, как же я тебя ненавижу! – Она упала на ковер и разразилась горькими и злыми слезами. Тело корежило конвульсиями, и она скребла скрюченными пальцами по густому ворсу.

Было уже за полночь, когда она смогла подняться и доковылять до кровати. Мышцы ныли и едва повиновались, голова гудела, нос заложило от долгих рыданий. Она рухнула на постель и невидяще уставилась в потолок. В голове крутились безрадостные мысли: зачем, зачем было ее, девочку, изначально воспитывать в сознании собственной исключительности? Радоваться успехам, поощрять увлечение дуэлингом и другими совсем не женскими разделами магии? Она отличный боец – хоть сейчас в Аврорат, легко даст фору многим мужчинам-волшебникам, и до этого года отец поощрял подобные увлечения, а порой и сам подталкивал… Зачем? Внезапно понял, что старший ребенок не мальчик? Или мать напела про приличия – мол, благовоспитанные ведьмы из старинных родов должны выйти замуж сразу со школьной скамьи?

Совершенно вымотанная, она забылась тяжелым сном.

Утром разбудил домовик, шумно накрывающий маленький переносной столик. Есть не хотелось, но запах кофе дразнил обоняние, и она решила, что стоит выпить чашечку – возможно, получится взбодриться.

Она бесцельно слонялась по комнате, переставляла безделушки и пыталась найти в себе силы приняться за чтение. Интуиция подсказывала, что вряд ли ее ожидают приятные сюрпризы, скорей уж какие-нибудь грязные тайны. Гнусное состояние апатии и бессилия удалось немного прогнать лишь к обеду. А к концу недели, дочитав последние строчки, Беллатрикс готова была решиться на побег. Останавливала лишь невозможность разжиться не отслеживаемым международным портключом.

Лестрейнджи – старинный магический род, о котором писали очень осторожно, опасались. Внешне благополучный и далеко не бедный, тем не менее, он скрывал такие тайны, о которых не принято говорить вслух. Беллатрикс не волновало то, что род жениха был темным, сама не в светлом семействе появилась на свет. О простых темных магах не стали бы писать так иносказательно, так туманно, что приходили в голову и некроманты, и охотники за головами, а то и наемные убийцы. Демонологи и химерологи появлялись среди предков жениха с завидной регулярностью. Она не удивилась бы тому, что ради усиления дара кто-то из них смог заключить сделку с самим дьяволом или смешать свою чистую кровь с магическим существом. Но доказательств не было. Пытаться донести свои выводы до родителей бессмысленно – скажут, что ее мнение предвзято. Беллатрикс как наяву слышала голос матери: «Не выдумывай. Фантазии пора оставить в детстве. Ничего, выйдешь замуж, и вся эта чушь из головы выветрится. Сигнус, ты слышал, что измыслила наша дочь лишь бы отвертеться от свадьбы? Стыдно, юная леди!»

– Белла, – голос матери, уже не воображаемый, а реальный, заставил вздрогнуть. – Белла, – повторила она, подходя ближе, – твой жених явился с визитом. Мы сказали, что ты была больна, когда он заезжал прошлый раз. Спускайся.

Мать ушла, не интересуясь, будет ли выполнено распоряжение. Беллатрикс натянула парадную мантию поверх домашнего платья, связала волосы в небрежный узел на затылке – ей было совершенно все равно, как она выглядит. Несколько секунд подумав, стоит ли сменить домашние туфли на что-то более подходящее к наряду, решила, что стоит. Каблуки придавали уверенности, и, на худой конец, можно было совершенно случайно наступить на ногу… кому-нибудь.

– Ах, дорогая Беллатрикс, я вижу, ваше здоровье поправилось! Очень рад, – Рудольфус лучился счастьем, которое совсем не отражалось в глазах. Взгляд был цепким и холодным.

– Я тоже рада, – она протянула руку и стоически вытерпела и поцелуй, и навязчивое поглаживание ладони.

Говорить им было не о чем. В любом другом случае она бы приложила усилия, чтобы поддержать беседу, предложила бы посетить оранжерею, где как раз расцвели любимые матерью желтые розы, но Руди не стоил усилий. Молчание затягивалось.

– Кхм, если ваше здоровье достаточно укрепилось, милая Беллатрикс, то мы с братом хотели бы пригласить вас прогуляться по Диагон-аллее.

– Боюсь, что я еще слишком слаба после перенесенных испытаний, – ровно ответила она, внутренне содрогнувшись от перспективы: с братом! Надо же!

– Жаль, очень жаль, – Рудольфус выглядел расстроенным, но в глазах плескалась злость. Кажется, он терпеть не мог отказов.

– Белла, дорогая, пригласи мистера Лестрейнджа к столу. Домовики сегодня расстарались, – мать вмешалась и взглядом пообещала дочери скорую расправу за неподобающее поведение.

– Прошу вас, – Беллатрикс смирилась с обществом жениха на следующий час.

За столом говорили о политике. Она слушала вполуха – все равно ее мнением никто и не думал интересоваться.

– Лорд весьма харизматичная личность, он умеет убеждать, и идеи у него вполне здравые. Малфои, Гойлы и многие другие полностью поддерживают его. Мир должен принадлежать магам, а маги просто обязаны помнить и чтить традиции.

– Это все хорошо, – отец вежливо улыбался, – но пока мы знакомы с программой лорда Волдеморта только опосредованно. Кстати, в старушке Англии я не помню ни одного рода…

– Я думаю, что вы можете познакомиться с ним лично. Нет, даже должны, – Рудольфус сделал вид, что не расслышал последней фразы. – Мы с братом входим в ближний круг лорда, думаю, что организовать встречу будет несложно. Наша протекция и то, что ваша дочь является моей невестой, сыграет на руку.

Беллатрикс пила чай и размышляла, как бы незаметно удалиться, но даже мимолетного взгляда на мать оказалось достаточно, чтобы понять – не выйдет. Сейчас она согласилась бы и на оранжерею, и на Диагон-аллею, лишь бы не изнывать от скуки за столом. Пытка и не думала заканчиваться.

– Мне кажется, что нет смысла тянуть со свадьбой. Шести недель на подготовку вполне достаточно, – на фоне обсуждения политики предложение Рудольфуса прозвучало весьма неожиданно. Он почти нежно улыбнулся невесте: – Уверен, это мечтательное выражение лица говорит о желании поскорее выйти замуж. Девушки так романтичны, а что может быть более романтичным, нежели свадьба?

– О, – от такого предположения даже у матери пропал дар речи.

– Кхм, ну мы, конечно, не против… Но Белла… – отец пытался спасти ситуацию и в отчаянии смотрел на дочь.

Беллатрикс едва не визжала с досады – какая подлость, какое коварство! Она еще не смирилась с необходимостью этого проклятого брака в отдаленном будущем. Год хороший срок. За это время жених вполне мог сложить свою буйную голову где-нибудь, выполняя приказ лорда. Шесть недель такой ничтожный срок, такой ничтожный!

– Она не против, – Рудольфус похлопал ее по сжатой в кулак руке, – такая милая, когда смущается.

– Не слишком ли вы торопитесь, молодые люди? Такая поспешность хороша только в одном случае, – мать строго посмотрела на нее, – надеюсь, что до этого у вас не дошло.

– Как вы могли подумать, – Рудольфус смешно надул щеки и замахал руками, – я бы никогда не опустился до такого неуважения к будущей супруге!

– Но в обществе могут именно так и подумать, – стояла на своем мать.

– Мы проведем полный обряд, тогда никто не усомнится. Пригласим самых значимых лордов королевства и устроим пышные торжества.

– Вы думаете, что и лорд Волдеморт посетит наш праздник? – отец заинтересованно уставился на жениха дочери, благополучно забыв о том, что его шокировало буквально минуту назад: подумаешь, полный свадебный обряд, какие пустяки!

– Уверен, – заявил Рудольфус и снова сел на излюбленного конька, рассуждая о величии своего сюзерена и провальной политике министерства.

– Прошу прощения, – Беллатрикс поднялась со стула, – у меня разболелась голова.

– Бедняжка, вам стоит отдохнуть, вы чрезвычайно бледны, – Рудольфус улыбался, но на дне его глаз она читала насмешку. Он ловко провернул дело так, как нужно ему. Загнал простаков в ловушку, а те и не заметили.

Поднимаясь по крутым ступеням к себе в комнату, она ощущала в ногах такую тяжесть, что казалось, к ним привязаны огромные свинцовые гири. Она шла и цеплялась руками за перила, помогая себе делать каждый следующий шаг.

– Белла, что случилось? – Андромеда выглянула из своей комнаты.

– А как ты думаешь?! – прошипела она. Сил ругаться или кричать не осталось.

– Мистер Лестрейндж…

– Всего лишь предложил полный магический брак.

– Но разве это так плохо? – Андромеда придержала дверь и помогла ей устроиться в кресле, обдавая густым ароматом розового масла, которым она обычно унимала головную боль.

– Меди, – Беллатрикс закрыла лицо руками, – это всего лишь значит, что я без позволения мужа не смогу посадить даже розы в саду.

– Ты преувеличиваешь, иначе обряд не дожил бы до наших дней, – Андромеда ободряюще улыбнулась.

– Я не хочу быть приложением к мужу, как ты не понимаешь! – Беллатрикс заметалась по комнате, в бессильной злости опрокидывая стулья. – И если ты сейчас скажешь, что когда рожу, вся эта блажь у меня пройдет, то я тебя прокляну. Видит Мерлин, прокляну!

Она усилием воли подавила вспышку бесполезного гнева и встала напротив сестры, сложив руки на груди; та покачала головой:

– Не понимаю твоего ужаса перед замужеством. Просто не понимаю. Рано или поздно любая чистокровная волшебница обязана выйти замуж и продлить род. Нас слишком мало. – Андромеда спрятала кисти рук в широких рукавах своей свободной домашней мантии. – Белла, иногда мне кажется, что это я старшая сестра, а не ты. Нарси, кстати, обручена с шести лет с наследником Малфоев и ничуть не переживает по этому поводу.

На Беллатрикс снизошло безразличие. Из нее будто выпустили весь воздух, стоять стало до невозможности тяжело. «Будто находишься на дне океана», – отстраненно подумала она.

– Белла? – обеспокоенно спросила Андромеда.

– Все хорошо, Меди. Иди к себе, отдыхай. Я, наверное, просто переволновалась.

– Я вечером зайду.

– Конечно, – тут же согласилась Беллатрикс и слабо улыбнулась. – Надеюсь, к тому времени твоя мигрень пройдет.

– Я тоже надеюсь. Ненавижу ее! – Андромеда улыбнулась в ответ и вернулась к себе.

Пять шагов до кровати показались Беллатрикс бесконечными. Она рухнула плашмя и раскинула руки: выхода из ситуации, становившейся день от дня все отвратительней, не было. И уж точно не стоило грузить проблемами сестру, которой до выпуска из школы еще целых два года – даст Мерлин, ей найдут хорошего жениха и она обретет с ним счастье. Их с Нарси воспитанием больше занималась мама, а отец всегда больше любил старшую, позволял ей много больше, чем остальным.

– Папа, папа, – Беллатрикс перекатилась на спину и уставилась на балдахин, – это очень жестоко, знаешь ли. Сначала дать познать вкус свободы, а потом…

Шесть недель до свадьбы пролетели как один миг. Никогда еще Беллатрикс не ощущала ход времени так остро. Казалось, каждая минута, прежде чем кануть в небытие, старалась ускорить бег своих товарок. И часы, вот только что бившие полдень, уже показывали время обеда. Ей хотелось насладиться последними мгновениями свободы, а мать тянула к модистке или требовала писать сотни приглашений:

– Не смей пользоваться самопишущим пером, это невежливо!

У нее спрашивали мнение о пустяках и не давали высказаться о чем-то на самом деле важном. Поэтому она мстительно пошла к алтарю в отчаянно не идущем ей платье. Зато белом. Зато с фатой. Но оно катастрофически не сочеталось с оттенком ее кожи и делало лицо сероватым и нездоровым.

Обиднее всего оказалось то, что гости ничего не заметили. Только отец, ведя под венец, похлопал по руке и сказал:

– Бедняжка, ты так переволновалась. Ничего, сегодня все закончится.

Беллатрикс едва не рассмеялась, настолько точным было отцово определение. Действительно, сегодня можно было перечеркивать прошлую жизнь жирным крестом, а что ждет ее в новой – один Мерлин ведает.

Саму свадьбу она почти не запомнила, разве что поцелуй уже мужа после того, как обручальное кольцо сдавило фалангу безымянного пальца. Кольцо было чуждым, как и этот мужчина, который смял ее губы властным поцелуем. После него хотелось прополоскать рот, но Беллатрикс усилием воли сдержала рвотный позыв и даже нашла в себе силы улыбнуться.

Гости осыпали молодоженов лепестками и зернами, желали счастья, и каждый считал своим долгом добавить про «побольше деток», отчего новобрачная еще сильнее ощущала себя племенной кобылой. Сработавший около полуночи портключ показался избавлением. Головная боль к этому времени стала настолько сильной, что из правого глаза непроизвольно вытекла слеза.

– Не плачь, милая, – Рудольфус самодовольно похлопал ее по заду, вызвав очередную волну омерзения, – конечно, тяжело расставаться с родными, но привыкнешь.

– Спасибо, – выдавила из себя Беллатрикс, – у меня очень болит голова, можно мне зелья?

– Милая, все болезни от нервов. И нет такого женского недомогания, которое бы не лечилось крепким мужским членом. Правда, Рабастан?

– Ты как всегда прав, братец, – младший Лестрейндж вальяжно раскинулся на диване в гостиной, куда молодоженов перенес портключ.

Небрежность в одежде была скорее намеренной, чем случайной. Расстегнутая мантия, развязанный галстук и видневшаяся полоска обнаженной кожи между расстегнутых пуговиц белой сорочки – это явно было частью плана. Но какую цель преследовал при этом Рабастан Беллатрикс понять не могла. Смутить? Напугать? Показать место? Последнее казалось более похожим на правду.

– Дорогой деверь, – ядовито сказала она, – вы бы хоть прикрылись, а то неприлично…

– Ах, дорогая Беллатрикс, – Рабастан, играя мускулами, стек с дивана, – я же все-таки у себя дома. И давай без церемоний, вскакивать каждый раз при твоем появлении я не собираюсь. Он шутовски раскланялся.

– Позер, – фыркнул Рудольфус, расстегивая парадную мантию и кидая ее на ближайшее кресло. – Ну что, отметим радостное событие в узком семейном кругу, пока молодая жена чистит перышки?

– Да, это никогда не помешает. На свадьбе кроме мерзкой шипучки выпить было нечего. Флип, проводи госпожу.

Появившийся домовик в чистой и старательно отутюженной наволочке поклонился и схватил Беллатрикс за руку. Через мгновение она уже оказалась в незнакомой спальне, где удушающе пахло лавандой и стояла полуразобранная постель. Домовик с громким хлопком исчез, оставляя молодую супругу разбираться со всем саму.

Она прошлась по комнате. Немного мрачная, но вполне современная – вынесла вердикт Беллатрикс. По крайней мере, вкус у мужа или его предков был. Строгая классика приятно грела душу и напоминала о родном доме. Одна дверь из спальни вела в гардеробную. Часть шкафов пустовала, другую часть занимала мужская одежда. Наверное, ее вещи еще не доставили.

Беллатрикс прошла в ванную комнату, которая по размеру не уступала спальне и почти половину ее занимала огромная ванна, установленная на когтистых лапах из меди. Гиппоргиф? Дракон? Грифон? На долю секунды Беллатрикс пожалела, что в школе не выбрала уход за магическими животными. Она умылась и долго стояла, бездумно глядя в большое зеркало.

Руди все еще не было. Наверное, пьянствовал с братом внизу. Она поискала в гардеробной хотя бы ночную рубашку мужа, но он, видимо, предпочитал обходиться без них. Домовик не отзывался, вряд ли хозяева со всеми предсвадебными хлопотами озаботились проведением ритуала, пришлось взять обычную мужскую сорочку – не спать же в платье. Беллатрикс приоткрыла окно, с улицы потянуло сыростью, и она поскорее нырнула под одеяло. Повозилась, устраиваясь и прислушиваясь к тому, что происходит в доме. До спальни не доносилось ни звука. Только квакали за окном лягушки, намекая на скорый дождь.

– Так-то ты ждешь дорогого мужа!

Беллатрикс рывком села в постели, разбуженная шумом. Рудольфус и Рабастан стояли, обнявшись, возле кровати.

– Ты пьян.

– Конечно, – Рудольфус и не думал отпираться. – У меня есть повод, правда, Басти?

– Ес-тес-твен-но, – по слогам произнес тот и взмахнул рукой.

Темное уродливое пятно на предплечье привлекло внимание Беллатрикс, и она проследила за ним глазами, силясь рассмотреть подробно.

– Это знак, которым одаривает наш господин особенно преданных слуг, – Рабастан плюхнулся рядом и сунул ей под нос руку с отвратительной татуировкой.

– Метка, – Рудольфус показал свое предплечье, на котором красовалось такое же сомнительное украшение. – А зачем ты надела рубашку Басти? – он потянулся к пуговкам, застегнутым до самого горла.

– Басти? – Беллатрикс не хотела верить своей догадке и нервно крутила головой, переводя взгляд с одного брата на другого.

– Да я не против, что ты, – добродушно сказал тот, скидывая на пол одежду, – носи, если нравится. Но сейчас эта штуковина на тебе явно лишняя.

Беллатрикс попыталась вскочить, но попала в жесткий захват мужа.

– Куда ты собралась, милая?

– Вы пьяны, идите проспитесь! – взвизгнула Беллатрикс.

– Не стоит указывать мужчине в его доме, – тихо сказал Рудольфус и намотал на кулак ее волосы.

– Пусти! – Беллатрикс все еще не теряла надежду вырваться и даже разок удачно пнула ногой Рабастана.

– Сучка! – Рудольфус отвесил ей оплеуху, с другой стороны добавил Басти.

Она сопротивлялась отчаянно, но силы были неравны. Братья не собирались церемониться. Кто-то больно мял ее грудь, кто-то раздвигал ноги… Беллатрикс глотала злые слезы и клялась отомстить.

– Какая темпераментная кошечка, – промурлыкал Рабастан спустя вечность, поглаживая ее истерзанное тело. – Я, пожалуй, посватаюсь к сестрице.

– Мне кажется, это неплохая идея, – Руди зевнул и отодвинулся. – Если и младшая имеет такой же темперамент…

– Нет! – выкрикнула Беллатрикс и села, тут же упав со стоном обратно.

– Тебя не спрашивают, – холодно бросил Рудольфус. – И я запрещаю тебе рассказывать кому бы то ни было о семейной жизни. Поняла?

Она кивнула, как под гипнозом. Глаза, которые смотрели на нее сейчас, были глазами безжалостного убийцы.

– Хорошо, – он раздвинул губы в улыбке. – И не смей сводить следы нашей страсти, они чудесно смотрятся на твоей коже. Пойдем, Баст. Пусть наша девочка немного отдохнет. Прислать домовика, Белла?

Она заторможено кивнула: семейная жизнь оборачивалась непреходящим кошмаром.

***

Медовый месяц ей потом еще долго снился, заставляя просыпаться в холодном поту и нервно сжимать кулаки. Запертая в чужом негостеприимном доме, лишенная волшебной палочки и любой возможности связаться с родными, она держалась только на одном чувстве – ненависти. Беллатрикс ненавидела домовиков, которые выполняли распоряжения с оглядкой на хозяина, ненавидела мерзавца мужа, до трясучки не выносила Рабастана с его зализанными волосами и якобы участливой улыбочкой. Она вынужденно покорялась, терпела и, в то время как надругались над ее телом, в душе лелеяла планы мести. Любимая фантазия – Басти на вертеле, пропущенном через все его гнусное нутро, над костром – давала силы жить.

Единственное, чего она до одури боялась – беременность. Понести от кого-то из братьев казалось участью худшей, чем смерть. Увы, ни использовать контрацептивное заклятие, ни сварить абортивное зелье возможности у нее не было, они предусмотрели все. К тому же магический брак сильно ограничивал возможности, магия могла сильно наказать за попытку сознательно избавиться от плода. Руди, кажется, все же следил за тем, от кого должна была родить жена, Беллатрикс с ужасом ждала конца месяца.

Естественное женское недомогание вызвало слезы радости и волну облегчения. Она с трудом придала своему лицу скорбное выражение, но Рудольфус все понял и так криво улыбнулся, что Беллатрикс отшатнулась, непроизвольно прикрываясь локтем.

– Жаль, я надеялся, что представлять тебя Лорду не придется, – вместо этого сказал он.

Беллатрикс не поняла, почему это плохо, спросить же не решилась. Для нее все, что дало бы передышку в «исполнении супружеского долга» и возможность хотя бы ненадолго покинуть ненавистный дом уже было праздником.

Ради такого случая ее повели в модные магазины Диагон-аллеи. Беллатрикс отвыкла от солнца и воздуха и жмурилась от удовольствия, когда ощущала на коже дуновение ветерка. Она держала мужа под руку, раскланивалась со знакомыми, отвечала на поздравления и со стороны наверняка выглядела счастливой молодой женщиной. Ради выхода «в люди» ей даже вернули волшебную палочку.

– Не хочешь навестить семью? – спросил Рабастан в кафе у Фортескью, где они сидели втроем, отдыхая от утомительного похода по магазинам и лавкам.

– Было бы неплохо, – осторожно ответила она, метнув быстрый взгляд на Руди, тот рассеянно размешивал ложечкой сахар в чашке и выглядел почти мирно.

– Заглянем на четверть часа, – наконец согласился он.

Их, конечно, не ждали, но обрадовались.

– Белла, Белла я так рада тебя видеть! – Андромеда бросилась ей на шею.

– Ты совсем нас забыла, – Нарцисса повела себя более сдержанно.

– Простите, медовый месяц…

– Ах, дорогая, не извиняйся, мы все понимаем, – мать улыбнулась и пригласила к столу, Блэковское гостеприимство не позволило ей прислушаться к словам зятя и внять его настойчивому: «Спешим».

Руди ни на минуту не выпускал руку жены из своей, разве что за столом нехотя разжал пальцы. Родители умилялись, Беллатрикс злилась – муж лишал ее малейшей возможности поговорить с кем-нибудь из родных наедине. Только перед самым уходом она нашла выход и со смущенной улыбкой отпросилась в уборную. За ней, естественно, никто не пошел. Все остались в гостиной, обсуждали светские новости.

Ванная комната по-прежнему была забита милыми женскому сердцу безделушками, флаконами, бутылочками, баночками… Сердце болезненно сжалось от невозможности вернуть беззаботное время. Мерлин! Школа, уроки… Как давно это было! Она нашла пустой фиал из-под ароматического масла и, сосредоточившись, вытянула первое воспоминание.

Беллатрикс горько улыбнулась: пока Руди не сообразил, что предупредить можно не только словами, нужно пользоваться моментом. Она запечатала тонкое горлышко, сунула пузырек в карман и произнесла несколько безобидных заклинаний, чтобы если муженек или его братец решили бы проверить волшебную палочку, то ничего серьезного не нашли.

– Милая, ты в порядке?

– В полном, дорогой.

– Тогда нам пора прощаться. День был насыщенный, – Руди, извиняясь, улыбнулся.

– Не забывай нас, Белла, – произнес отец на прощание.

– Надеюсь, ты помнишь, что у мамы через месяц день рождения, – намекнула Нарси.

Андромеда, как всегда, бросилась ей на шею:

– Мне так не хватает тебя, сестренка, – всхлипнула она.

– Мне тоже, – Беллатрикс незаметно сунула ей в руку фиал, сжала крепко и прошептала, – не подавай виду. Потом посмотришь. Одна.

Первым через камин ушел Рабастан, затем Руди подал шкатулку с летучим порохом жене, и появился в гостиной их общего дома, едва не наступив ей на пятки. Беллатрикс нервно оглянулась, но братья были слишком озабочены какими-то своими делами.

– Ступай, разбери покупки, милая, – рассеянно сказал Рудольфус, потирая предплечье. – И не жди нас, ложись.

Басти согласно кивнул и поморщился, развязал галстук, бросил его на спинку стула.

– Ступай же, – уже раздраженно повторил Руди, и Беллатрикс не посмела ослушаться, стремглав взлетела на несколько пролетов вверх и захлопнула дверь.

Разбирать покупки, как велели, не стала. Просто свалила их на постель и устало опустилась в кресло. Любопытно было бы, конечно, послушать, о чем говорят братья, но риск вряд ли бы оправдался. Разве станут они обсуждать что-то важное в спешке, готовясь куда-то уйти? Лучше до поры не совать нос, куда не следует. Домовик на вызов откликнулся сразу и даже послушно убрал обновки в шкаф. Наполнил ванну и долго топтался рядом, вроде бы желая услужить, но Беллатрикс была уверена: следит. Поэтому она не отказывала себе в удовольствии погонять его за всякими мелочами вроде травяных отваров, чтобы добавить в воду, или особого чая, удовлетворившись качеством лишь с пятого раза.

Ночь прошла спокойно, хотя заснуть сразу не получилось – до полуночи она все прислушивалась к звукам, на которые был щедр старый дом. Братья не появились и на завтрак. Беллатрикс позволила себе надеяться на шальную аваду, которая могла бы сделать ее вдовой. Надежда продержалась почти три дня, когда к исходу среды Рабастан ввалился через камин в гостиную. От него пахло кровью и дымом пожара.