Текст книги "Тридцать три (СИ)"

Автор книги: Marlu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Правила семейной жизни (сиквел)

Алеф в темно-синем халате и тапочках шел по коридору в сторону специально отведенной комнаты для выполнения супружеского долга, которая располагалась на достаточном удалении и от их с Танейдо спальни и от крыла, где проживали остальные супруги. Навещать мужей в их комнатах оказалось очень плохой идеей – новую волну повальных течек тогда едва удалось остановить, а вдали от спальни понятно почему: Алеф не хотел ранить чувства любимого мужа.

Отвертеться от выполнения этого самого долга не удалось. Поначалу незадачливый гаремовладелец еще надеялся на это, уповая на то, что омегам хватит забот с детьми и таблеток, но нарвался на жесткий ультиматум, который поддержал даже отец. Повозмущавшись где-то неделю, утешаемый Танейдо, Алеф сдался, понимая, что его бунт изначально обречен на неудачу, и самолично составил график. Таким образом, каждый из тридцати двух омег имел доступ к телу в среднем раз в месяц.

Тело, которое следовало оприходовать, уже лежало в кровати. Теплое и ждущее, смотрящее с предвкушением из-под полуопущенных ресниц. Чья там сегодня очередь? Альфа поморщился – забывчивость ему была несвойственна, но он просто не посмотрел на имя, стоящее в соответствующей графе, а не посмотрел потому, что волновался за Танейдо. Он уже пару дней был на себя не похож, а сегодня утром поднялся, наверное, до рассвета и куда-то ушел. Это было странно и непонятно, тем более вечером его опять не было в комнате. Вот о каком удовольствии от секса можно говорить в таких условиях?!

Алеф зашел в ванную, скинул халат, поставил тапочки возле пуфика и в чем мать родила вышел в комнату. Тело на кровати завозилось, скидывая покрывало и являя его взору возбуждение и ухоженность. Альфа закрыл глаза и попытался представить Танейдо…

Нет, он правда очень старался! Но проклятый парфюм – вот зачем омеге туалетная вода и шампунь с таким резким ароматом? – сбивал с толку, это был чужой запах, и собственный организм отказывался признавать в этом существе что-то близкое и родное. Время шло. Алеф сцепил зубы и усилием воли вообразил, как Танейдо накажет его, почти физически ощутив воздействие кожаной плетки на ягодицы, которые загорелись вполне себе натурально. Алеф застонал, почувствовав приятное тепло и напряжение в паху, и, воспользовавшись моментом, перевернул сегодняшнего мужа лицом вниз.

Первая скрипка самозабвенно крутил попкой и постанывал, подставляясь. Алефа такое поведение бесило неимоверно, напоминая о не к ночи будь помянутой пещере на незабвенном острове. Он зло рыкнул и чувствительно прихватил зубами холку – нечего изображать здесь неземную страсть. Через некоторое время стало понятно, что омега желает продлить удовольствие, пришлось действовать самому, дотягиваясь до крепко стоящего члена ладонью, и старательно дрочить мужу, который дышал уже совсем часто и, кажется, потерял контроль над собой и своим телом. Кончили они очень удачно – одновременно.

Незаметно вытерев испачканную ладонь о простыню и полежав для порядка рядом с разомлевшим супругом некоторое время, он встал, быстро ополоснулся под душем и отправился к себе, думая по дороге о том, что будет делать, если мужа на месте не обнаружит.

Его не было. Покрутившись по комнате несколько минут, понял, что Танейдо так и не появлялся – запах явно оставался еще с утра – и решил потрясти охрану. Допрос охраны и экономки показал, что пределы поместья он не покидал, но ни на кухне, ни в столовой не показывался, то есть получается, что… Вырисовывающаяся картина не радовала – Танейдо был где-то в доме, но его никто не видел, а это значит, что ему плохо!

Кляня себя последними словами за то, что не сделал этого раньше, Алеф заставил охрану прочесывать все помещения и сад, а сам побрел в кабинет в надежде успокоить нервы рюмочкой-другой чего-нибудь покрепче.

За дверью было сумрачно, в полускрытое шторой окно низко стоящее над горизонтом солнце бросало свои последние темно-оранжевые лучи, мешая глазам различить, что было внутри, что не помешало носу четко уловить резкий запах алкоголя, но даже он не мог заглушить другой, терпковато-мускусный, сладкий, ударивший по обонянию и мгновенно зажегший пожар в крови.

Течка… Аромат течки, смешанный с другим, родным и до боли любимым запахом.

– Танейдо! – воскликнул Алеф, разглядев скорчившуюся фигурку на диване рядом с почти пустой бутылкой из-под виски.

– Уходи, – всхлипнул тот, сжимаясь еще сильнее и пытаясь отвернуться.

– Ты что, Танни, это я, что ты? – альфа бросился к мужу, не понимая причин такого поведения.

– А-а, ты меня теперь любить не будешь, я такой же, как все, – бормотало это пьяное чудо, ерзая по диванным подушкам. – Я не знал, что так будет, надо бы-ы-ло таблетки пить, а я не зна-ал, – размазывал по лицу слезы омега.

– Бестолочь, – беззлобно сказал Алеф, поднимая почти безвольное тело и борясь с волнообразно накатывающим возбуждением.

– О-ой, – застонал тот, зажимая себе рот рукой, в полутьме беспомощно блеснули белки глаз и скрылись под опущенными ресницами.

Танейдо суетливо заперебирал ногами в попытке добраться до ванной комнаты, но при кабинете санузла не было предусмотрено, и беднягу вывернуло прямо на ковер возле входной двери.

Ему было очень плохо и стыдно… Стыдно и плохо… А еще чертовы гормоны, от которых кровь почти горела, промежность жгло и свербило внутри. Там на диване, наверное, мокрое пятно осталось… А здесь эта вонючая лужа. Позорище… Танейдо попытался залезть под стоящее у косяка кресло, безуспешно, впрочем.

– Зачем напился, придурок? Думал, легче будет? – Алеф посмотрел на мужа, спрятавшего голову между ножками кресла и очень соблазнительно выпятившего попку, обтянутую темными брюками с мокрым пятном посередине.

– У-у, – неразборчиво промычал тот, пытаясь вывернуться из объятий.

– Пойдем, я не железный и держусь уже из последних сил, – сказал альфа, удерживая мужа в вертикальном положении. – Пойдем, ты не заслужил свой первый раз в таких условиях. Ты достоин самого лучшего.

Алеф глубоко вздохнул, прогоняя муть в сознании и пытаясь хоть так приглушить возбуждение, которое нашептывало, что надо валить и трахать… Это было ошибкой, стало только хуже – сладкая отрава усилила свое действие и альфа зарычал, неглубоко и часто дыша, чувствуя, как кровь толчками проходит через сердце и глухими ударами отдается в ушах. Омега тоже мало что соображал уже, алкоголь и гормоны дали чудовищное сочетание.

Альфа плохо помнил, как тащил виснущего на нем мужа по коридорам, рявкая на некстати подворачивающихся охранников, как пинком распахивал дверь и сдирал промокшие насквозь штаны и нижнее белье, находя членом вожделенную дырку, истекающую смазкой.

В этот раз все было не так, как тогда на острове, возвращаясь время от времени в кошмарных снах. Нет, тут к откровенной и незамутненной похоти примешивались другие чувства: желание обладать именно этим омегой, нежность, желание оберегать и доставить удовольствие. Алеф впервые в жизни не жалел, что он альфа! Танейдо скулил и скулил на одной высокой ноте, насаживаясь как можно глубже на вожделенный член, желая унять идущий изнутри зуд, заполняющий, казалось, все его тело.

– Давай! Давай! – кричал Алеф, сжимая до синяков на боках, до хруста в ребрах супруга.

– С-сш, – сквозь зубы со свистом выдохнул тот, содрогаясь в сильнейших спазмах, заливая тягучей спермой белоснежные простыни.

Алеф вскрикнул, чувствуя, как ритмично сокращаются мышцы узкого канала вокруг его естества, и тоже сорвался в самый яркий оргазм в своей жизни.

Они лежали тяжело дыша, Танейдо даже всхлипывал от переизбытка чувств, Алеф нежно, но крепко обнимал его поперёк груди…

Они так и заснули рядом, в обнимку, не дожидаясь окончания сцепки, которая на диво не доставляла никаких неудобств.

Утром Танейдо проснулся первым и в панике начал выбираться из объятий супруга – память услужливо подсказала про все вчерашние непотребства, особенно про последствия возлияний.

– Ты куда? – сонно поинтересовался Алеф, не собираясь разжимать объятия.

– Мне надо, – слабым голосом сказал Танейдо, сгорая от стыда.

– Ну пойдем, – вздохнул муж, отодвигаясь. Без него сразу стало пусто и холодно.

В ванной омега первым делом почистил зубы, думая о том, как же противно вчера было с ним рядом его мужу, затем, пряча глаза, залез в воду, старательно устраиваясь на солидном расстоянии от Алефа.

– Мне когда лучше вещи собрать? – тихо спросил он, разглядывая хлопья мыльной пены – муж любил, когда ее было много.

– Какие вещи? Куда ты собрался? – опешил Алеф.

– На половину омег, – пояснил Танейдо, протыкая пальцем большой мыльный пузырь. – Я же теперь как они…

– Не говори ерунды! – отрезал альфа. – Выдумал тоже, остаешься со мной!

– Спасибо! – кинулся ему на шею омега, грозя утопить их обоих в этой огромной ванне. – Я буду таблетки пить, больше никогда… Прости меня! Накажи… – сбивчиво говорил он, покрывая поцелуями все свободные от воды и пены поверхности тела Алефа.

– Уймись, успокойся, – пытаясь утихомирить мужа, прикрикивал альфа. – Накажу! – пригрозил он.

Эти слова наконец возымели действие – Танейдо уселся и смотрел почти осмысленным взглядом, радостно и часто кивая головой.

– Когда? – осведомился он.

– Вот вылезем и…, – Алеф не успел договорить, как страждущий наказания Танейдо выскочил из воды, вытираясь и выжидательно глядя на супруга, как бы говоря: «Ну, пойдем же!»

Алеф закатил глаза, но сдался – мыться под таким несчастным и ждущим взглядом было невозможно.

В спальне альфа в небрежно завязанном на поясе халате подошел к шкафу и, прошуршав там чем-то, достал плетку и, как понял ошарашенный Танейдо, ошейник с поводком. Омега зажмурился, представив, как его сейчас посадят на цепь и отходят вот этой самой плеткой, и бессильно опустился на край кровати…

– Ну что, ты готов к наказанию? – спросил подозрительно веселый голос над ухом.

– Д-да, – прошептал омега, не открывая глаз, почувствовал, как руки мужа легли ему на колени, и с опаской открыл глаза.

Муж сидел на пятках и, положив подбородок на сцепленные в замок руки, смотрел на него озорными глазами.

– Наказывайся, – сказал он, пододвинув к нему ошейник с поводком и плетку. – Я буду очень, очень послушным.

– Не понимаю, ты же хотел меня наказать…

– Нет, это ты хотел, чтобы я тебя наказал, – поправил Алеф, – вот теперь и выполняй требования – мое наказание будет твоим. Вот так вот!

– Ты ненормальный, – заключил Танейдо.

– Ага, мы оба не отличаемся нормальностью, так что все в порядке. Ладно, так уж и быть, – Алеф спрятал плетку под одеяло, – пока без этого попробуем, но погулять со мной ты просто обязан!

– Где?!

– По комнате, балда, я еще не настолько сумасшедший, – рассмеялся альфа.

У Танейдо несколько отлегло от души, и он вполне успешно справился с задачей, правда, все равно не очень понимая, почему мужу нравятся такие игры. Но глядя на его счастливое лицо после «прогулки», омега смирился: надо так надо!

– Прости за течку, – вновь затеял он просить прощения, когда они снова валялись в постели на свежих простынях. – Это моя первая, не понял предвестников… Больше не повторится, буду пить таблетки.

– Только попробуй начать принимать эту гадость! – возмущенно сказал Альфа, мгновенно выходя из состояния блаженной расслабленности, в котором находился последний час. – Это было великолепно, и я не позволю лишать нас обоих такого удовольствия. Или тебе не понравилось?

– Понравилось, – признался Танейдо и, немного помявшись, уточнил, – а наказываться придется каждый раз?

– Обязательно, – предвкушающе улыбнулся Алеф, – да и для профилактики между течками тоже не помешает, – он звонко расхохотался, увидев потрясенное лицо мужа.

Правила семейной жизни – 2 (сиквел)

Алеф предвкушал. Смотрел на Танейдо и предвкушал… Тот ерзал своей сладкой попкой по обитому бежевым бархатом сиденью стула и смущался, и никак не мог донести до рта тост, намазанный джемом. Быть может, идея с завтраком на кухне не была так хороша, как показалось сначала, ведь если бы это была их комната, возможностей было бы больше. Алеф прикрыл глаза, в которых плавала какая-то странная муть, и с наслаждением втянул воздух – чувствительные рецепторы уловили тонкий аромат начинающейся течки, заставив крылья носа затрепетать.

В воздухе поплыло вожделение, зазвенела, грозя лопнуть, тонкая нить, удерживающая сознание на грани…

– Еще кофе? – голос экономки подействовал лучше, чем ведро холодной воды, посылая почти осязаемые волны жгучего разочарования.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Алеф, прикрывая глаза, потому что мог бы запросто испепелить взглядом несчастную женщину. – Мы, пожалуй, вернемся в свою комнату. Сегодня нас ни для кого нет.

Альфа встал, подавая руку своему супругу, тот положил на тарелку свой остывший тост, который так и не надкусил, и медленно поднялся. Аромат омеги стал отчетливее, заставляя Алефа судорожно втягивать воздух, упиваясь.

Дорогу до своей комнаты никто из них не заметил, и лишь только закрылась дверь, отсекая личное пространство от общественного, как Алеф с рыком притянул вдруг задрожавшего омегу к себе. Прижимая, впечатывая в себя. Наслаждаясь теплом и близостью такого желанного и такого любимого…

Он смял губы Танейдо в жадном поцелуе, почти терзая, почти делая больно, но слабый стон в ответ и еще сильнее прижавшееся тело, горячее и возбужденное – все это кричало о предложении, о согласии с действиями альфы. Алеф понимал, что сейчас его любимая омега, источавшая мириады молекул феромонов, круживших ему голову, и испытывающая самую настоящую гормональную бурю, позволит все… И эта вседозволенность пьянила, нетерпеливая дрожь податливого тела вызывала ответный трепет. Сейчас Алеф понимал, чувствовал кожей, принимал всем сердцем своего омегу. И хотел, и вожделел, и жаждал оказаться внутри, чувствовать, как внутренний жар любимого передаётся ему.

Постель оказалась неожиданно близко – они упали на нее, не разжимая объятий и даже не прерывая поцелуй. Альфа-самец, взявший, наконец, верх в Алефе, с рыком стал срывать одежду с омеги, чувствовать обнаженное тело, касаться его ставшими вдруг чувствительными ладонями – все это стало насущной потребностью. Только так: тело к телу, кожа к коже…

Болезненно пульсирующий, налитый кровью, горячий темно-красный член скользнул между ягодиц. Омега застонал, завозился, подаваясь назад, пытаясь найти своей пульсирующей дыркой вожделенный орган, который только и способен унять этот нестерпимый зуд внутри, утолить жажду близости, насытить, наполнить собой…

Алеф прикусил загривок тяжело дышащего и ерзающего по шелку простыни мужа. Он и сам сейчас дышал так, как будто пробежал марафонскую дистанцию. Головка плавно раздвинула податливые, ждущие этого вторжения мышцы, и по комнате пронесся сдвоенный стон.

– Какой ты сладкий, как бы я хотел от тебя ребенка, жаль, что это невозможно, – прошептал альфа на ухо мужу, плавясь в ощущениях. Жидкий восторг бежал в его венах вместо крови. Удивительно, что делает с альфой его омега. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что, наверное, жестоко лишать остальных мужей таких восхитительных ощущений, но она растворилась под напором все возрастающей страсти.

Уверенный стук в дверь оказался неожиданным и был совсем неуместен – хозяева комнаты не были расположены к гостям и открывать дверь не собирались. Алеф замер на несколько секунд, но затем продолжил свое весьма и весьма приятное занятие.

Стук повторился.

– Какого, – прорычал альфа, прижимая мужа к себе еще сильнее, прерывать акт любви он не собирался, а если бы и смог это сделать, то только для того, чтобы разорвать нахала. Ну или по крайней мере основательно потрепать.

Чертова дверь распахнулась, являя паре, замершей на постели от такого невероятного хамства, растрепанного омегу – первую скрипку. Обычно гладко причесанный скрипач сейчас был с распущенными волосами, которые темной пеленой покрывали его спину до лопаток. Он явно нервничал, кусая губы, и раздувал ноздри, втягивая воздух, пропитанный чужой страстью.

– Прошу прощения, у меня непредвиденные обстоятельства, – едва смог произнести он.

Алеф уже было приготовился рыкнуть, чтобы лишний муж убирался и не мешал им с Танейдо, как его нос уловил то самое, что вынудило первую скрипку нарушить неписанные правила их большой семьи. Течка.

– А чтоб вас, – безнадежно произнес Алеф, понимая, что деваться некуда.

Омега между тем подошел еще ближе, и молекулы его запаха, смешавшись с молекулами аромата Танейдо, вызвали у альфы почти спазм. Дышать стало тяжело, и изнутри его как будто опалил неведомый огонь, когда еще одно горячее тело прижалось к нему.

Сцепка была очень сильной. Танейдо дрожал в обнимающих его руках, и Алеф никак не мог понять, почему.

– Что ты, маленький? Все в порядке? – шептал он ему в аккуратное ушко, отодвинув прядку влажных волос.

– Да, – едва слышно ответил тот, – только я еще хочу.

А сзади прижимался распаленный их страстью третий муж, нужды которого тоже нельзя оставить без внимания. Алеф вздохнул и, дождавшись, когда член опадет, повернулся лицом к скрипачу и приник губами к его рту. Танейдо сзади разочарованно вздохнул, но Алеф, подвигав попкой, ловко прижался пятой точкой к гордо стоящему члену мужа, который оказался сообразительным мальчиком…

Все трое потом с трудом могли вспомнить кто кого куда и как, сколько раз и вообще… Нет, ну понятно, что скрипачу и в голову не могло прийти пристроиться к альфе сзади, сначала, пока еще соображал, он был шокирован действиями второго омеги, а потом ничего, привык. Под конец Алеф и Танейдо вообще умудрились трахнуть разохотившегося скрипача в два смычка. Процесс сцепки Танейдо не понравился, потому что его несчастный член зажало в узком проходе, как в тисках, все же мужской орган у их альфы был впечатляющих размеров, и узел изрядно давил, не давая возможности вытащить член.

– Больно, – пожаловался он Алефу, но получил в ответ невнятное пыхтение и несколько смазанных поцелуев.

Омега смирился, стараясь не обращать внимания на боль, в самом деле, ничего же поделать нельзя, чего дергаться.

Первая скрипка был в отключке. Алеф и Танейдо предпочли думать, что от удовольствия, и решили оставить его в своей постели на некоторое время: было жалко измотанного целым днем постельных игрищ омегу, да и провоцировать остальных мужей на спонтанные течки тоже не хотелось. Кто их знает, береженого бог бережет. В этом случае Алеф был согласен с поговоркой людей на все сто процентов.

Звонок из госпиталя раздался гораздо позже, чем ожидалось. Это было странно, но его не поздравили с рождением сына или дочери, а попросили приехать, намекнув на какие-то осложнения. Алеф разволновался, что еще могло пойти не так? По дороге в медучреждение Танейдо как мог успокаивал его, говоря, что все обойдется, иначе врачи сказали бы сразу, околичности у оборотней были не в чести.

– Прошу прощения, что пришлось вызвать вас сюда, но вопрос неординарный, – встретил их доктор в белом халате и шапочке, надвинутой на глаза.

На медицинской кровати полулежал первая скрипка, едва отошедший от родов, бледный как мел и прижимающий к себе новорожденного. Омеге было явно не по себе. Алеф закрутил головой, пытаясь ослабить тугой ворот рубашки.

– В чем дело? – требовательно спросил он.

– Видите ли, новорожденный не является вашим сыном. Генетический анализ не подтвердил вашего отцовства, – кусая губы, произнес врач, подозревая скорое начало скандала. – Поэтому мы не можем выдать документ о рождении. Для этого нужен настоящий отец.

До Алефа начал доходить весь ужас ситуации, нет, поправил он сам себя, вся радость ситуации.

– Я думаю, что отцом ребенка является мой муж Танейдо, – спокойно произнес он, с глубоким удовлетворением отмечая потрясение на лицах абсолютно всех присутствующих.

– Это невозможно, – отрезал врач. – Омеги от омег не рожают.

– Проверка займет несколько секунд, мы дольше будем спорить, – сказал Алеф твердо.

Врач пожал плечами и достал из кармана миниатюрный приборчик.

– Это невероятно,– пробормотал он спустя минуту, глядя на высветившийся результат, – как так может быть?

Но ни альфа, ни два его омеги не собирались посвящать медика в тайны своей личной жизни.

– Вы не отказываетесь от ребенка? – на всякий случай уточнил врач.

– С какой стати? – удивился Алеф, подходя к кровати, где сидел уже счастливый отец, к щекам которого прилила кровь, и он уже не выглядел живым мертвецом. – Я очень счастлив. Спасибо за малыша, – он наклонился и поцеловал своего скрипача и взял на руки ребенка. – И тебе спасибо, Танни, – альфа поцеловал Танейдо в губы, заметив как влажно поблескивают у того глаза.

Крохотное тельце доверчиво прильнуло к нему. Алеф смотрел на такое маленькое и такое большое чудо и понимал, что этого ребенка будет любить больше всех остальных.