Текст книги "Заживляя раны (СИ)"

Автор книги: marisaugolkova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Момент педагогического триумфа был окончен, так что Хико решил просто уйти, отправив ученика спать, но тот явно хотел продолжить разговор. Решив, что настало время всё же использовать кнут, Хико рявкнул и пригрозил использовать силу. Если он его сейчас не послушает, придется надрать паршивцу уши.

Причин, по которым он во многом обращался с ним как с ребенком, было две. Во-первых, он им и являлся, что бы он сам по этому поводу ни думал. Во-вторых, потому что верил, что если он будет вести себя, как и пять лет назад, парню легче будет снова обрести землю под ногами. По крайней мере это была знакомая ему обстановка и Хико искренне считал, что менять свою с ним линию поведения значит лишний раз подчеркивать, что перед ним уже не Кеншин, а самый известный убийца в Японии. В конце концов, никто не будет выкручивать ухо Баттосаю Сокрушителю, а вот нерадивому ученику – пожалуйста.

Кеншин явно этого не ожидал и даже не пискнул, когда Хико, схватив его за ухо, потащил в комнату, выговаривая за то, что приходится повторять дважды, хотя казалось бы, нет на свете указания проще, чем «иди спать».

– Завтра начнешь с мытья туалета, а потом вымоешь все полы в доме, – сказал он, – Пока не закончишь, никакого завтрака. Это ясно?

– Да.

Препираться он передумал. Посмотрим, сколько он пробудет таким шелковым.

– Ты вспомнил, как себя следует вести или мне добавить?

– Вспомнил.

Его глупый ученик явно был зол. Зол, оскорблен, готов драться и при этом явно прикладывал усилия, чтобы не сорваться и не высказать всё, что думает о таком с ним обращении. Хико это устраивало. Человек, который злится и думает, как бы свернуть тебе шею, не может жалеть себя.

– Что ты должен делать сейчас?

– Лечь спать.

О том, что он заставил парня работать голодным, он пожалел почти сразу же. Ну да, подумал Хико, глядя, как его ученик моет пол, едва держась на ногах, он же устал еще к вчерашнему вечеру, а ночь выдалась мягко говоря не спокойной. Но мальчик сам полез под горячую руку, так что пусть теперь расплачивается.

– Это у тебя называется мытьем пола? – спросил он, заметив, как ученик на него поглядывает, – То есть ты забыл не только как себя вести, но и как выполнять элементарную работу? Будешь так халтурить, я заставлю тебя всё перемывать.

Это сработало. По крайней мере, парень перестал вилять головой и бросать недовольные взгляды на учителя, а сконцентрировался на работе.

В голове его глупого ученика было еще слишком много дури, которая требовала того, чтобы ее оттуда выбить.

Комментарий к Глава 19. Хико. Кнут.

Буду рада комментариям :)

========== Глава 20. Кеншин. Дерзость. ==========

Больше реальность сомнений в своей подлинности не вызывала, потому что только реальный Хико Сейджуро мог быть такой сволочью. Кеншин даже начал думать, не приснился ли ему их разговор о войне, в котором учитель так явно им гордился, хвалил, называл мужчиной и они вместе смеялись? Только тот факт, что это был тот же вечер, когда Хико оттаскал его за уши, помогал Кеншину поверить в то, что разговор был реальностью.

От мыслей про убийство Хико его отделяло воспоминание о том, как тот взбесился в конце рассказа про Тобу и Фушими. Он много раз видел учителя рассерженным, но ни один из разов не шел ни в какое сравнение с этим. Всё это приводило его в замешательство.

Постоянные поручения выматывали его, так что он просто падал в кровать и спал беспробудным сном. Днем ему не удавалось даже спокойно подумать – Хико не оставлял его в покое ни на минуту, продолжая дразнить, критиковать и поучать. Кеншин решил не реагировать на учителя, но каждый раз неизбежно взрывался.

К концу недели Кеншин подумал, что, если поразмыслить, всё не так плохо. Он уставал ровно настолько, чтобы к вечеру добраться до кровати и сразу же уснуть, но утром просыпался довольно бодрым. У него не было времени предаваться воспоминаниям и размышлениям, а каждый раз, когда он садился и вся тяжесть его жизни, казалось, опускалась ему на плечи, приходил Хико и выводил его из себя.

Если подумать, он даже был ему благодарен. Нет, он определенно был благодарен за тот разговор, он не снял с него груз, но, кажется, немного его облегчил. Кеншин и не думал, что учитель может быть таким… понимающим. Не иначе, как звезды сошлись в каком-то особенном месте. Он ведь действительно слушал его с интересом, радовался, задавал вопросы, просил рассказать о чем-то подробнее, восхищался, удивлялся и, Кеншин мог поклясться, он им гордился. А потом он просто разозлился. Но не на него! Кеншин просто попал под горячую руку, когда стал оправдывать и защищать других людей, и когда решил взять на себя ответственность за всё произошедшее. Ну вот взял.

За завтраком Хико спросил его, готов ли он всё ещё заниматься садоводством. По правде, Кеншин успел об этом забыть – столько всего они обсудили после. Но поспешно кивнул.

– И что тебе для этого нужно?

– Кирка или мотыга и семена. Всё остальное упростит работу, но я справлюсь и без этого, – Хико, кажется, был удивлен тому, что нужно так немногое. Он действительно ничего в этом не понимал, с детской радостью подумал Кеншин.

– Отлично. Сегодня пойдем в деревню. Тем более, что еда всё равно заканчивается.

Что? Пойдем куда?

– Ты что, испугался? – ухмыльнулся Хико, увидев его выражение лица.. Он словно ждал, что тот скажет да. Пусть подавится.

В конце концов, можно надеть шляпу и скрыть шрам. В прошлый раз он был неосторожен, но больше этого не повторится.

Когда он вышел, Хико встретил его насмешливым взглядом.

– Ты действительно думаешь, что это сработает?

– Что?

– Твоя маскировка.

– А что с ней?

– Ты выглядишь, как мечник, который знает, что его могут раскрыть – тебя выдает взгляд, напряженность, а когда мы спустимся, начнут выдавать жесты. Только увидев тебя, люди уже начнут подозревать, что ты что-то скрываешь. А дальше всё просто – одна прядь рыжих волос, которую видео под шляпой, неуместный шарф, который закрывает именно левую щеку и больше ни для чего не нужен.

– Но… что тогда делать?

– Убери эту нелепую шляпу, она не скроет твои волосы, а только покажет, что ты их скрываешь. Шрам можно заклеить, но не прятать под это убожество. И оставь меч.

– Оставить меч? Я не могу оставить меч, это самоубийство!

– У Баттосая есть три приметы – рыжие волосы, шрам на левой щеке и он искусный мечник. От первой тебе не избавиться, если только мы не покрасим тебе волосы. Наличие шрама скрыть нельзя, но пластырь может скрыть его форму, делай так первое время, пока люди не забудут Баттосая. Единственная примета, от которой ты можешь избавиться сейчас – перестать выглядеть как готовый к бою самурай. Никто не увидит опасности в человеке без меча и никто не будет искать в нем Баттосая. Люди просто не поверят, что Баттосай мог появиться в городе без меча.

– Но я и не могу! На меня могут напасть и мне придется себя защищать. Меня всё равно могут узнать, например, потому что я иду рядом с вами, а рыжий мужчина рядом с мастером Хитен Мицурюги вряд ли может быть кем-то кроме меня.

– Если кто-нибудь решит найти тебя через меня, зная, кто я такой и решит напасть в моем присутствии… Честно говоря, даже звучит даже не смешно.

– Но…

– Ты знаешь, почему в море акулы спят, где захотят, тогда как остальные стремятся укрыться в тени?

– Потому что акулам некого бояться?

– Именно.

– Но… я не… вы…

– Пока ты ведешь себя как раненый и загнанный в угол зверь. Обычные люди не умеют осознанно читать ки, но сейчас ты у каждого будешь вызывать подозрения. Поэтому сейчас твоя главная задача – расслабиться и запомнить, что ты акула, глупый ученик, а не побитая собака, которая готовится дорого продать свою жизнь. Ты сможешь это сделать?

– Не уверен, что смогу.

– Давай поговорим начистоту. Чего ты боишься?

Сколько можно это повторять? Чего учитель от него хочет?

– Что на меня нападут.

– Почему? Ты боишься, что тебя убьют?

Кеншин задумался. Боялся ли он, что его убьют? Да, наверное. Но больше всего ему просто не хотелось больше сражаться. Немного побыть в мире – нет, он определенно не заслужил этого, но можно было хотя бы об этом мечтать.

– Нет, – признался он честно, – Я боюсь, что я убью. Того, что за мной будут приходить снова и снова. Тогда я не смогу здесь остаться и мне придется уйти туда, где всë повторится опять.

– Никто тебя не тронет, Кеншин, – серьезно сказал Хико, – Я не предлагаю тебе прятаться за моей спиной вечность, но сейчас ты слаб. В этом море я – самая опасная акула, поэтому тебе не придется никуда убегать против своей воли.

Это звучало впечатляюще. В мастерстве владения мечом с учителем действительно не мог сравниться никто и если он говорит, что ему нечего бояться… что ж, значит, действительно нечего.

– Всего одна просьба, учитель. Можно?

Хико приподнял бровь.

– Я бы хотел убедиться, что вы не растеряли навыки. Даже акулы стареют…

Он знал, что учителя это по крайней мере повеселит. А еще Хико, насколько он его помнил, любил наглядно демонстрировать свое мастерство.

– Неслыханная дерзость, – он встал в стойку, – сейчас я научу тебя проявлять уважение к учителю.

Комментарий к Глава 20. Кеншин. Дерзость.

Буду рада комментариям :)

========== Глава 21. Хико. Патриоты. ==========

Всю неделю Хико не давал покоя своему глупому ученику, гоняя его и в хвост, и в гриву. К середине недели Кеншин смотрел на него волком и скрипел зубами от бессильной ярости, а Хико подумал, что он как никогда близок к тому, чтобы однажды утром не проснуться из-за того, что ночью парень перережет ему горло.

Ему приходилось проявлять изобретательность, потому что в отсутствии тренировок занять парня чем-то на весь день было сложно. К счастью, Кеншин всё ещё достаточно быстро уставал, чтобы всё равно к вечеру валиться с ног от усталости. К концу недели ученик, казалось, принял свою судьбу как данность, а у Хико закончились идеи, чем еще его занять. Ладно, по крайней мере, впадая в задумчивость, он уже переставал выглядеть настолько мрачно, так что это был удачный момент, чтобы спуститься в деревню.

Когда он объявил об этом Кеншину, тот явно удивился. Уж не думал ли он, что Хико даст ему просто отсиживаться здесь до старости?

– Ты что, испугался?

То, насколько стремительно парень вскинул голову, его позабавило. Дразнить Кеншина было так легко, что могло бы стать скучным– если бы только не то, насколько смешно он на это реагировал.

Хико не надеялся, что его глупый ученик выйдет из дома без меча или хотя бы похожим на самого себя. Он всё ещё дергался даже будучи здесь, словно ждал, что Хико вот-вот наконец решит его убить, просто почему-то выжидает нужного момента. Но когда Кеншин вышел, Хико не сдержал усталого вздоха. Несмотря на шляпу и какой-то нелепый шарф тот выглядел так, будто он собрался вырезать всю деревню, не пощадив ни женщин, ни детей.

Парень явно паниковал и при этом не знал, чего именно он боится. Ни дать, ни взять – затравленный зверь, который боится всего и при этом не осознает, что он, вообще-то, сильнее всех тех, кто за ним якобы гонится. Хико даже удивился – разве глупый ученик не стал известным как раз благодаря тому, что никто так и не смог его победить? Надо бы ему об этом напомнить.

Хико говорил спокойно и старался подавить в себе желание начать издеваться над мальчиком. Нет, это определенно был не тот случай, когда это было бы полезным или хотя бы безвредным – мальчик паниковал и нужно было его успокоить. Большинство его подозрений, Хико был в этом уверен, были беспочвенны, но всегда оставался шанс, что он просто не знал о реальном положении дел. Кеншин провел вне пределов этой горы последние пять лет, так что Хико решил воспринять все его слова всерьез. Правда, глупому ученику знать об этом было необязательно.

Судя по откровенности, с которой мальчик говорил, разговор шел неплохо, хотя произнести что-то вроде «я здесь самая опасная акула» и при этом сохранить серьезность было сложно. Практически на грани возможного. Это было правдой, но такой глупой бравады Хико не произносил с тех пор, как сам был в возрасте своего ученика.

А потом мальчишка, хитро улыбаясь, заявил, что даже акулы стареют. Такой наглости Хико не ожидал – вот она награда за то, что он полчаса разговаривал с паршивцем серьезно и по-доброму, с заботой о его чувствах и что еще там делают приличные учителя со своими учениками.

То, что Кеншин дерзит – верный признак того, что он пришел в себя. Он знал, что предложение проверить его навыки Хико понравится, так что Хико не стал сдерживать себя в проявлении эмоций.

– Неслыханная дерзость, – это действительно было фантастическое нахальство, – сейчас я научу тебя проявлять уважение к учителю.

Хико собирался напасть первым, чтобы закончить этот балаган быстро, но Кеншин кинулся вперед раньше. Отсутствие тренировок на протяжении почти полугода дало о себе знать – он был немного медленнее, чем раньше. Хико увернулся, не доставая меча.

– По крайней мере, про этого твоего волка с Гатоцу становится понятно, – поддразнил он ученика.

Кеншин кинулся вперед снова. Рю-Кан-Сэн – Хико узнал удар даже слишком быстро, потому что глупец слишком рано выставил ногу и к тому же слишком растопырил локти. Он ударил, Хико парировал, Кеншин попытался контратаковать и оказался на земле. Как бы ни хотелось Хико посмотреть, какой удар он попытался бы нанести следующим и что там с его До-Рю-Сен и правда ли он годится на большее, чем пускание пыли в глаза, мальчику нельзя было перенапрягаться. И, к тому же, тренироваться с мечом Хико ему позволять не собирался, по крайней мере не в ближайшее время, так что он решил не спускать на него всех собак за такие позорные удары.

– Пять лет назад я бы за это, – он легко ударил его по локтю, держа лезвие плашмя, – и вот за это, – ударил по второму, – оторвал бы тебе голову. А сейчас радуйся чудесному спасению и приведи себя в порядок, хотелось бы вернуться назад до ночи.

Кеншин кивнул и выглядел при этом слишком довольным для человека, который показал довольно посредственный удар и при этом оказался на земле.

В деревне до мальчика без меча никому действительно не было никакого дела. На них оглядывались, но было бы удивительно, если бы этого не происходило – Хико в своем плаще всегда привлекал внимание, как и рыжие волосы его глупого ученика. Хико приложил все усилия, чтобы выглядеть спокойным и расслабленным, надеясь, что его настроение повлияет и на парня, хотя сам не терял бдительности ни на секунду.

Кеншин, естественно, запаниковал – он не дергался, но был настолько напряжен и осторожен, что это бросалось в глаза. Весь его вид буквально кричал о том, что он ожидает нападения и готов защищаться, словно бы Хико не потратил всё утро на то, чтобы этого избежать. Так и должно быть, думал Хико, глядя на своего глупого ученика, в последний раз, когда он был среди людей, на него действительно могли напасть в любой момент. От этого не избавиться за один раз.

Когда они проходили мимо ресторана, оттуда вывалились пьяные самураи, практически им под ноги. То ли из-за того, что это было внезапно, то ли просто увидев мечи, Кеншин мгновенно встал в стойку – рука потянулась туда, где должен висеть меч, и сразу же привлек к себе внимание. Хико схватил его за плечо и оттащил за угол дома, молясь всем богам, чтобы пьяные увальни не пошли за ними. Кем вообще надо быть, чтобы так напиваться к полудню.

– Успокойся, – он положил руку ученику на плечо и слегка сжал, – это не Киото в Бакумацу, чтобы так себя вести.

Кеншин пытался отдышаться и смотрел в пол. Отлично, подумал Хико, глупцу стыдно, а сейчас он ему еще и добавит. Может хотя бы чувство стыда отобьет у него желание так себя вести.

Но он не успел ничего сказать – пьяницы выбрали худший из возможных путей, чтобы отправиться по домам.

– Ба, смотрите, – заголосил один из них, указывания на Кеншина, – это же та нервная дамочка. Вы когда-нибудь видели таких рыжих уродцев?

Руку с плеча Кеншина Хико не убрал.

– Идите, куда шли, – угрожающе сказал он, – никому здесь не нужны проблемы.

– А это его мамочка, надо думать?

– Это вам не нужны проблемы. Вы вообще знаете, кто мы? – пьяница голосил так, что вот-вот сюда должна была сбежаться вся деревня. – Понимаете, с кем разговариваете? Мы дзюнъи армии Императора! Патриоты!

– Да хоть дайсё, – раздраженно сказал Хико, – Идите мимо.

Он взмолился всем богам, чтобы эти так называемые патриоты оказались достаточно бестолковыми. К счастью, он закрывал от них мальчика почти полностью.

Это всё было паршиво и совсем не по плану. Он надеялся на спокойную прогулку до рынка, а не на разборки с пьяными патриотами. Его рука до сих пор держала плечо Кеншина, а тот явно боролся с собой, пытаясь успокоиться, но получалось у него откровенно плохо. Он наклонился к ученику и тихо сказал, чтобы тот перестал дергаться и что всё в порядке.

Ситуация, тем временем, явно накалялась, принимая всё более серьезный оборот – патриоты продолжали что-то выкрикивать, а вокруг собралась небольшая толпа слушателей. Хико терпеть не мог таких людей. После очередного раунда словесной перепалки, все трое обнажили мечи. Звук вылетающих из ножен мечей довел ситуацию до апогея – парень начал задыхаться, безуспешно хватая ртом воздух.

Дальше всё было быстро – Хико оттолкнул парня на землю, обезоружил всех троих и почти сразу увидел, как из-за угла выбегают полицейские. Видимо, кто-то позвал их, когда патриоты только начали орать. Что ж, это даже удачно.

Объяснения не заняли много времени – один человек в толпе был тем, кому Хико недавно продал урну. Приняв благодарность за помощь и поблагодарив старика, который помог объясниться с полицией, Хико, не особенно церемонясь, схватил ученика под руку, словно он был тряпичной куклой, и оттащил его подальше от чужих глаз.

Комментарий к Глава 21. Хико. Патриоты.

Буду рада комментариям :)

========== Глава 22. Кеншин. Смена концепции. ==========

Всё шло неплохо ровно до того момента, как к ним не прицепились пьяные патриоты, явно нарывающиеся на драку. И дальше Кеншин потерял над собой всякий контроль – вместо широких улиц деревни ему виделись узкие переулки Киото, а пьяные самураи стали солдатами Шинсенгуми. Хуже всего, что он был безоружен, а Шинсенгуми не оставят его в живых и тогда он не сможет сдержать обещание, данное Томоэ или еще хуже – перед тем, как убить, его будут пытать и тогда он подведет своего командира и всё дело Исин Сиши. А значит, вся кровь, которую он пролил, всё было зря.

Только рука Хико, вцепившаяся ему в плечо, помогала удержать хоть какую-то связь с реальностью. Но потом он услышал характерный звук трения лезвия о ножны и… всё. Он перестал существовать.

Он очнулся от пощечины и сразу за первой – вторая, после которой он уже открыл глаза и отшатнулся, но кто-то – Хико – крепко держал его за локоть.

– Пришел в себя или мне продолжить? – строго спросил он и Кеншин уставился в пол, не желая встречаться с учителем взглядом.

– Всё в порядке, учитель.

Хико хмыкнул. На порядок всё это походило действительно очень слабо, чтобы не сказать никак.

Кеншину было стыдно. Так потерять самообладание и запаниковать из-за трех пьяниц, которые не представляют для них вообще никакой угрозы, было нелепо. Он дрался с таким количеством противников, в том числе одновременно, что такие столкновения вообще не должны вызывать у него не то что паники, а даже легкого волнения. Однако, они вызывали.

– Это просто позор, – учитель явно не собирался щадить его чувства, – У тебя минута, чтобы привести себя в порядок и чтобы я больше такого не видел.

Когда они снова двинулись, Кеншин только спустя пару минут понял, что они идут не домой, а в противоположную сторону. В ответ на его невысказанное удивление, учитель сказал, что не собирается менять свои планы только из-за того, что кое-кто ведет себя как маленький ребенок.

На рынке было ужасно. Он понял, что снова начинает паниковать и не может держаться спокойно, сколько бы усилий не прикладывал.

– Если ты не способен взять себя в руки и расслабиться, – прошипел Хико ему в ухо, – то хотя бы начни вести себя так, будто опасность действительно есть. Меча у тебя нет, но мозги-то должны остаться. Осматривайся, прислушивайся – ты что, никогда в Киото не оказывался в мирной толпе? Главное помни, что нельзя вызывать подозрений и держись ближе ко мне.

Эта смена концепции на удивление помогла – в первую очередь помогла не видеть опасность в каждом из людей, которых они встречали. Хико начал поглядывать на него менее неодобрительно и они даже смогли – наконец-то – купить всё необходимое для того, чтобы устроить огород, немного еды и сакэ.

– Вот почему сакэ-то я должен нести? – не удержался Кеншин, – Пить его всё равно будете вы.

Хико только ухмыльнулся, не считая необходимым реагировать.

А потом мир стал настолько реальным, что Кеншин даже забыл, что вслушивался в разговоры всех вокруг и собирался не упускать из виду никого, кто проходил бы рядом – какой-то продавец, разговорившись с Хико, спросил, почему Кеншин так угрюм. Тот ответил, что юноша наказан за свое поведение и Кеншин был вынужден целую вечность выслушивать, как они обсуждают, до чего невоспитанная нынче молодежь и что необходимо держать их в строгости, особенно таких, как сам Кеншин, потому что иначе у страны нет будущего. Для продавца, кажется, это была больная тема, а Хико просто веселился и, видимо, ждал, пока у объекта обсуждения лопнет терпение.

Наконец продавец, высказавшись обо всех недостатках нерадивой молодежи, предложил Хико купить сакэ по очень выгодной цене.

– Я купил уже два кувшина, – с сожалением в голосе сказал Хико, показывая на Кеншина, который нес покупки.

– Но учитель, – почтительным тоном начал тот, – если вы купите еще два, то, возможно, нам не придется приходить завтра.

В подзатыльник Хико вложил достаточно сил, чтобы в ушах зазвенело, но повеселевший Кеншин решил продолжать – он поклонился и засеменил спиной назад, бормоча, но довольно громко, чтобы учитель не гневался на своего нерадивого ученика и как он виноват, преуменьшая способности своего великого учителя в распитии сакэ.

Наблюдать за тем, как Хико пытается сдержать смех, было весело. По дороге домой Хико со злорадством отметил, что с завтрашнего дня веселиться у него времени не будет.

Кеншин занимался огородом большую часть времени. Хико не понимал в земледелии буквально ничего, поэтому не мог сопровождать его работу своими комментариями. Всё лето он провел в работе в поле, по дому и, если не считать ночных кошмаров, всё действительно было хорошо. По вечерам они часто сидели и разговаривали – обо всём на свете и эти разговоры были Кеншину особенно дороги. От походов в деревню было не отвертеться, но со временем и они стали вполне приемлемыми – особенно когда учитель заметил, что чем большим идиотом он выглядит, тем меньше у людей к нему вопросов, вот хотя бы как когда он дурачился у продавца, который хотел продать им сакэ. К концу лета ему уже удавалось держаться уверенно и никто ни разу не узнал в нем хитокири Баттосая.

========== Глава 23. Хико. Правда. ==========

Хико был доволен тем, как складывается их жизнь с Кеншином всё лето – парень наконец перестал походить на свое жалкое подобие и стал напоминать человека. Он всё ещё сидел временами в глубокой задумчивости, но вряд ли он когда-нибудь вообще избавится от этого. Главной задачей было научиться с этим справляться и жить дальше. Пока получалось довольно неплохо. Ученик был занят своим развлечением с огородом, а Хико принялся наконец за гончарное дело нормально, а не в перерывах между уходом за больным.

Хико нравилось гончарное мастерство, он находил в нем какое-то успокоение и не мог не отметить иронии – большую часть жизни он зарабатывал, убивая людей, а теперь, делая для них погребальные урны. В очередной раз выслушав про нежелание больше убивать от Кеншина, Хико сказал, что мальчику нужно перестать бояться собственного меча.

– В конце концов, не будь идиотом, – раздраженно сказал он, – хочешь ты этого или нет, но ты мастер меча и можешь скрываться здесь сколько тебе угодно, но этого не изменить.

– Я не хочу больше быть таким человеком.

Хико с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза.

– Это часть тебя. И отказываться от нее не только глупо, но и не решит твоей проблемы – ты совершил ошибки, владея мечом, и только владея им дальше, можешь всё исправить. Без меча ты только половина себя.

– То есть я должен снова убивать?

Парень решительно не понимал, о чем речь, и нес чепуху.

– Я не собираюсь говорить тебе, что ты должен делать, а чего не должен и как тебе всё исправить, – он даже не скрывал своего раздражения. – А тебе пора перестать ждать указаний от других людей. Я, как ты мог заметить, убиваю, не превращаясь при этом в развалину, но у меня нет универсального рецепта для тебя.

– Но почему?

Странно, что мальчик задался этим вопросом только сейчас. На его пути должно было встречаться немало людей, которые не мучаются душевными терзаниями от того, что убивали.

– Полагаю, потому что я никому не позволял распоряжаться силой, которая мне была дана и не вступал в противоречие со своей собственной душой, – он отпил сакэ, поражаясь тому, насколько пафосны его речи, – В общем, жил в мире с самим собой. И несмотря на то, какими бы высокими не были твои идеалы, твоему сердцу явно было этого недостаточно.

Кеншин задумчиво кивнул, судя по всему, он и сам думал о чем-то таком.

– Вы предупреждали меня об этом, – сказал он упавшим голосом.

– Да, предупреждал.

– Я не понимаю, – о, это же снова тон, которыми его ученик говорит глупости, – почему вы приняли меня снова? Я ведь ушел и… Вы должны быть разочарованы и злиться на меня, но вы только помогаете и заботитесь. На самом деле, я не знаю, что бы делал без вас.

– Полагаю, помер бы от потери крови, заражения или лихорадки.

Это явно не тот ответ, на который Кеншин рассчитывал, поэтому он продолжил.

– Боги, почему тебе всё время приходится объяснять очевидные вещи? – ученик смотрел на него удивленно, потому что никаких очевидных вещей для него не было, – Если ребенок истерично хлопает дверью, обвиняя тебя во всех своих бедах и страданиях, а потом идет и выбрасывает в канаву всё, чему ты пытался его научить, то ты можешь быть зол и разочарован, но это ничего не меняет. Даже если бы ты пришел сюда без драматичных попыток умереть на моем пороге, не выгонять же тебя.

Последнее предложение его явно потрясло, хотя в целом глупому ученику этот разговор явно давался нелегко. Хико ухмыльнулся – Кеншин всё время сначала выдумывал себе страшные ужасы о том, как люди к нему относятся, а столкнувшись с куда более приятной реальностью всё равно оставался недоволен. Вот сейчас, Хико готов был спорить, он сначала придумал себе, что учитель в тайне его ненавидит или в лучшем случае считает пустым местом, а в итоге услышал, что его всегда примут, но обиделся на описание того, как он поступил. Очень мягкого, между прочим, щадящего. Этим он тоже наверняка недоволен – не дает поводов ненавидеть себя, но и прощения ему никто не давал.

– Так вы всё же были злы и разочарованы во мне?

– Конечно, я был зол, – хмыкнул Хико, – и я был зол, когда ты вернулся и еще долго после этого. А разочарован? Я не говорил, что я перестал быть разочарованным в тебе. Ты подвел меня и всё учение Хитен Мицурюги, конечно, я в тебе разочарован.

Кажется, этим он выбил у парня почву из-под ног. Ничего, устоит. В конце концов, он больше полугода берег его как мог от любых эмоциональных потрясений и был уверен, что с этим он справится. Тем более, что для него это не должно быть неожиданностью, с чего бы.

– Я не буду учить тебя дальше, – Хико решил, что Кеншин в состоянии и дальше воспринимать информацию, а лучше бы покончить с этим за один раз, – Если ты захочешь, я соглашусь тренироваться с тобой в спаррингах, чтобы ты не заржавел. Это даже доставит мне удовольствие. Но тайные приемы нашего стиля я тебе не передам и мастером Хитен Мицурюги ты не станешь. По крайней мере, пока не исправишь то, что сделал.

Сколько раз Хико представлял себе этот разговор за пять лет отсутствия его ученика и ни один из придуманных им сценариев не соответствовал действительности.

– Я не понимаю…

– На тебя что, никогда в детстве не обижались родители? Или ты был примерным ребенком? Вот уж ни за что не поверю.

Кеншин неожиданно рассмеялся. Вспомнил что-то из детства? Нет, хорошо, конечно, что он смеётся, всё лучше грустного молчания, но только с чего. Нервы не выдержали серьезного разговора?

– Вы же понимаете, что только что практически назвали себя моим родителем?

– Что ты несешь?

Хико, ты попался.

Хотя бы себе не ври – ты уже десять лет говоришь о нем, как о своем ребенке. Неудивительно, что парень это заметил.

– Можете даже не пытаться, – он так счастливо улыбался, что это даже трогало, – да я по вашему лицу вижу, что я прав. Но вообще я давно догадался, – он очень хитро улыбнулся, – я ведь был в сознании, когда вы отнесли меня к водопаду, хоть и задыхался. Но такое разве забудешь! И вы часто называете меня ребенком, но не чтобы оскорбить. То есть я сначала обижался, а потом понял, что вы просто не произносите нужные местоимения.

На это было нечего ответить.

– По-моему, – заметил Хико, – ты стал слишком наглым.

– Воспитание такое, – улыбнулся Кеншин и как будто бы виновато потупил взор.

Хико не выдержал и кинул в него лежащую рядом тряпку.

Комментарий к Глава 23. Хико. Правда.

Буду рада комментариям :)

========== Глава 25. Кеншин. Страх. ==========

Хико всё же сказал, что он в нем разочарован, но это почему-то не стало трагедией. Наверное, думал Кеншин, это потому что это и без его слов было понятно, хотя услышать всё же было больно. Больно, но выносимо.

Он вообще удивлялся, как в самые серьезные моменты Хико вдруг переставал быть сволочью, которой он был большую часть времени и разговаривал, как нормальный человек. Ему нравились такие разговоры, даже если они как сейчас были тяжелыми. Они как будто помогали ему разобраться в том, что с ним происходит. В последний такой разговор его поражало, как спокойно Хико говорит о том, что он совершил столько ошибок. Сам Кеншин не мог думать об этом спокойно – груз вины придавливал его к земле. Но вот теперь… учитель, конечно, не избавил его от этого груза совсем, но он не сказал, что этого нельзя было исправить.

А потом он практически назвал себя отцом. И когда Кеншин это заметил, тот не сказал, что это не так, только что Кеншин слишком наглый.

– Воспитание такое.

Он пытался выглядеть виноватым, но знал, что с такой улыбкой невозможно изобразить раскаяние. Хико швырнул в него тряпку, и Кеншин даже не успел увернуться.