Текст книги "Лесник поневоле 2.0 (СИ)"

Автор книги: Мархуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 17

Глава семнадцатая

На аэродром в Себрице перебросили самолёты поновее, да помощнее, чтобы обеспечить преимущество в воздухе. Редколесье к юго-востоку от него заполонили патрули жандармов и ходячих (из госпиталей). Для дополнительного запаса бомб пристроили добротную времянку, а эсэсовцы обустроились в Щедричах, окончательно изгнав местное население. Село просто превратили в укреплённую базу. Ну, пусть не крепость, но с кучей блокпостов, оружеек и нескольких казарм. Колючей проволоки не пожалели, заразы, чтобы от леса отгородиться. Два батальона, вооружённые до зубов, это дофига – хрен на пьяной кобыле подъедешь. В общем, подготовка по Генкину задницу шла полным ходом, без излишнего шапкозакидательства. Трындец, наконец-то, подкрался и единственным вариантом оставалось отступление куда подальше.

– Ничего, братцы, мы ещё порыпаемся и устроим эсэсовцам вырванные годы.

Межов, будучи истовым хомяком, всегда стелил солому заблаговременно, причём везде, где ни попадя. Он нещадно пользовался статусом взаимоотношений с Москвой класса «отдельный майор-интернационалист сотрудничает с РККА», воздерживаясь от перехода в «прямое подчинение центру». Непорядок, конечно, но статус-кво обязывал советских военачальников учитывать предложения полесского партизана. Поэтому и запрос на спецоперацию был исполнен согласно заявке и приложенному плану. Почти что.

Воздушная разведка немцев вычислила примерное расположение группы (к югу от Щедричей, в густом ельнике), о чём и было доложено карателям. В леса выдвинули две роты для прочёсывания на глубину порядка десятка километров и ещё одна была на подхвате, коли понадобится. Рядовые солдаты не понимали зачем такими количествами гоняться за десятью-двадцатью партизанами, но доблестно топали через чащобы и буреломы, иногда проваливаясь в обледеневшие болота.

– Руссише швайне! – слышалось то там, то тут.

К заветному ельнику добрались лишь к вечеру, решив здесь же и переночевать, благо русские никак себя не проявляли. Поэтому и костры развели, чтобы не мёрзнуть попусту, и спать легли рядом с ними. Караульные патрулировали подходы, прислушивались и приглядывались к темноте. Расчёт шёл на нюх собак и их нелюбовь к чужакам – не только же гусям спасать Рим. Вроде всё было спокойно.

За исключением исключения – в три часа ночи их атаковала рота НКВД, да ещё и с автоматами и гранатами, в бронежилетах и разгрузках. Поддержанная взводом столь же упакованных омсбоновцев. Зачистка велась самыми грязными методами – убивали спящих, просыпающихся, ошалевших. Секреты вырезали воспитанники Межова, а сам майор, в это же время, руководил миномётно-гранатомётным обстрелом Щедричей.

– Уроды, бля, кто же сам себя колючей проволокой опутывает? Как бежать собираетесь? – ругался и лаялся отмороженный на всю голову диверсант.

Обстрел казарм начался гранатами с усыпляющим газом (сколько хватило), а потом в окна втюхивали выстрелы из «шмелей». Пусть немного, пусть напоследок, но паника помогла ещё и РСками расстрелять часть оккупантов. Гена уже отступал вместе со своей личной группой и ещё одним взводом ОМСБОН, а эсэсовцы только-только начали приходить в себя. Какая помощь тем, кто охотится на Лесника? Себе бы помочь по возможности. Комендант Себриц отправил целых два взвода жандармов на помощь – только смысл уже был утерян. Да и уцелевших после ночного налёта оказалось гораздо больше, чем прибывших. Всё-таки в Щедричах оставалось ещё больше батальона фрицев-элитников. Жаль, что на себрицкий аэродром сил не хватило, а то бы жути нагнали на весь вермахт.

А что делать, коли Межов запросил батальон НКВД и две роты осназа, а ему всю заявку уполовинили чисто по-советски? Два лесных аэродрома, тайком, несколько ночей принимали подкрепления для одноразовой миссии, только гитлеровцы первые начали. Пришлось импровизировать на ходу, рассредотачивая силы и отказавшись от налёта куда-нибудь ещё. Конечно, потерь не удалось избежать – вновь прибывшие ещё неумело сторожились и даже рвались в контратаку. Но моральная победа оказалась гораздо весомее – пока англосаксы раздумывали об открытии второго фронта, Геннадий Алексеевич это сделал в Полесье!

– Товарищ майор, ты неправ, – возражал Трофимов в ответ на недовольство Гены, высказанное по поводу неисполнительности Центра, – нам и так прислали лучших. Столько, сколько смогли. Сейчас каждый боец на счету.

Кадрового офицера Красной Армии вообще удивляло то, что отдельному партизанскому отряду уделяют столько внимания и оказывают столь солидную помощь. Откуда ему было знать, что план локальной операции «Удар под дых» Межов выслал в Москву ещё два месяца назад. Человек из будущего знал, что немцы будут заняты в конце января и начале февраля перенацеливанием своих ударов в сторону Волги и Кавказа. А значит широкомасштабное антипартизанское движение начнут лишь летом 42-ого. Грех, конечно, не воспользоваться моментом и изобразить силами пары батальонов целую армию. Целей хватало с лихвой – главное нашуметь грозно и громко. Затем всю подкрепу можно отправить обратно и пусть фрицы гоняются за мелкими мобильными группами хоть до посинения.

– Да, прав я, прав. Обещали поддержать большими силами, а в результате чуть не сорвали операцию.

Довольные Меркулов и Судоплатов доложились по инстанции, а лично товарищ Берия не только потёр с удовольствием руки, но и поправил пенсне. Небольшой удар по германским яйцам неожиданно удалось выдать за грозный манёвр силами Полесской Армии воинов-интернационалистов. Никакой Гитлер не станет снимать войска с фронта, чтобы заняться тщательным завоеванием Полесья. Достаточно огородиться кордонами и заставами от беспокойного региона, а там война план покажет. Терять элитников тоже больше не имеет смысла – хоть в дебрях, хоть в болотах. Не те условия для правильной европейской войны, однако. «Нулевой вариант» устроил обе противоборствующие стороны. На время.

Немцы пока искали методы и приёмы борьбы с партизанами и диверсантами. Основной акцент пришёлся на деревни и сёла в целях ограничения снабжения продовольствием лесных воинов. Кроме того, была усилена охрана складов и тыловых интендантских караванов. А локальный герой опять проявлял недовольство.

– Парни, чего-то мы не того делаем, – пояснял он своим старлеям, – фрицы теперь наверняка займутся развитием и разработкой гранатомётов. Причём, усиленно, так как на своей шкуре испытывают их мощь.

– Так наши, наверное, тоже сконцентрировались на том же?

Тут-то и таилась зарытая собака. Любой прогрессор инициирует не только «своих», но и «чужих». Устрой удачный налёт на реактивных самолётах и через год весь мир будет на них летать. Даже асы государства Гондурас, подписавшего первого января Вашингтонскую антигитлеровскую декларацию. И гонка тех или иных вооружений станет зависеть лишь от объёма усилий, вкладываемых в эти программы.

Но несмотря на эти мысли создание новых РДГ и обучение новичков для их комплектования не прекращалось. А чтобы не мучиться с преодолением «антипартизанской зоны» от Бреста до Кобрина – группы посылались восточнее. Туда, где «лесниками» вроде не пахло пока, а действовали лишь обычные отряды народных мстителей. Необычным явилось сообщение о том, что партизаны, объединившись, освободили Дрогобуж.

– Давай и мы что-нибудь подобное совершим? – предложил Трофимов, – запросим подкрепления и попробуем удерживать хоть какое-то время.

– Эх, майор, вот захватим Листвяничи и будет своя железнодорожная станция. Пусть фашисты севернее ездят, – улыбнулся Межов, – правда от американских вооружений всего ничего осталось, но мы их шапками закидаем. Закажем у американцев бейсболки и начнём швыряться.

Тупой солдатский юмор никто всерьёз не воспринимал, ибо всем хотелось развеяться и отвлечься от рутины. Действительно, воевать стало нечем, так как одноразовые гранатомёты будущего кончились, а РСки уступали и по качеству, и по дальности. К РПГ осталось лишь несколько выстрелов, да и то на чёрный день. Патронов – всего лишь несколько цинков, детонаторов не более двух десятков. И т. д., и т. п., и всё в том же духе. Конечно, магнитные мины начали регулярно присылать, как и модернизируемые СВТ. По большому счёту все сверху донизу ждали подписания каких-то договоров между СССР и Англией, чтобы разжиться тем же «пластилином», а то пластид тоже кончился.

Радиообмены с Санжаровским подвигли последнего к любопытному выводу.

– Товарищ Судоплатов, странная вещь получается. Межов, в будущем, ничего не слышал об армии Андерса, хотя знает, что во время войны было сформировано какое-то Войско Польское.

– Любопытно! Видимо, люди генерала Андерса никак себя не проявили, раз о нём не помнят?

– Вот и я думаю о том же. Может быть все нынешние усилия тратятся впустую?

– Я понял, Игорь Германович, постараюсь всё выяснить. Не хватало ещё тратить деньги, продовольствие и вооружения без толку. Лучше уж свои дивизии подготовить, используя эти средства.

Советское руководство успело предотвратить собственную глупость в самый последний момент. В реальной истории вывод 75-тысячной польской армии, вскормленной и вооружённой за счёт советского народа, начался в конце марта 1942 года. Прямым ходом – но почему-то в… Иран. Своевременное разоружение дармоедов и их родственников позволило создать корпус, который удачно влился в войска под Сталинградом. А поляков расселили по СССР – от Казахстана до Дальнего Востока, чтобы не отвлекали от более насущных проблем. Польское правительство в Лондоне повозмущалось, да быстро успокоилось, получив добро на подготовку «тшихотшемников» в Полесье и помощь с внедрением их групп на родину, через Западный Буг. Англичане подписали то, что нужно, заблаговременно (или в порядке исключения) – в общем до того, как был заключён общий договор о военном союзе против Германии. Совки и лаймы решили найти общий язык, чтобы забить общего врага, опасного и сильного.

Странно, но в будущем столь мощный прокол советского руководства так и не попал в учебники истории почему-то. Даже «развенчаторы», вроде нашедшие каждую мелочь и упущение в Великой Отечественное войне, тоже умолчали об этом в своих исследованиях.

Пока верные читатели ждали девять лет продолжения книги, возле Буга установилось временное двоевластие: Гитлер и Лесник разделили сферы влияния, причём ни один, ни другой об этом даже не догадывались. Эсэсовцев перевели из Щедричей в Себрицу (якобы на сохранение), а «лесничество» вело радиобои за ништяки из Англии и США. Сначала «стулья» и лишь потом поляки, безо всяких откоряк. В итоге, Москва понараздавала наград и званий героям «лихолесья», сделав гордого, но непослушного майора, подполковником. Трофимову тоже звание повысили и именно ему повесили хомут под названием «командир базы подготовки». Умнее ничего не придумали, так как секретность превыше всего. Производство патронов для калашей удалось наладить без проблем, а вот РСки типа «шмель» требовали времени. У фашистов множество канцелярий и их проще поджигать на расстоянии, чем бумбосить фугасами. Оставь врага без бюрократии и ослабишь его. Никакой правоверный тыловой фриц не способен толком воевать, когда нет соответствующих приказов и инструкций.

Присланным из Лондона полякам приходилось ждать на московской базе, когда ответлица наконец-то поделят гостинцы из-за моря. Попутно с этим заменили главу разведуправления, поставив Ильичёва вместо Панфилова. Всё-таки ошибка, получившая кодовое название «Андерс», очень серьёзна по сути. Генерала не расстреляли лишь потому, что появилась масса оружия на семьдесят пять тысяч бойцов. Товарищ Сталин лично распорядился поставить его во главе нового корпуса. Всё-таки за одного битого, но осознавшего, кучку небитых дают. В конце марта, в Полесье полетели «грузовики» с заказанным добром: сначала для микроармии особого назначения, потом для будущих героев Польши. В начале апреля прибыло и четырнадцать «тшихотшемников». Межов лично провёл беседы с каждым из них, после чего пошептался с сопровождающим и… отправил всю группу обратно.

– Товарищ Судоплатов, возникла проблема, – доложился вернувшийся офицер.

– Что случилось, товарищ майор?

– Подполковник Межов подозревает, что поляки могут быть из подразделения «Бранденбург». Уж слишком чисто они говорят по-русски и никогда не переходят на родной польский.

Блин, а вдруг «Лесник» прав? Всё-таки бойцы прибыли из Лондона, а там агентов абвера, как собак нерезаных. Честно говоря никому и в голову не приходил такой вариант. Ну говорит человек на удобном для тебя языке и что теперь? Однако заноза в голове засела и за поляков взялись всерьёз, даже «сыворотку правды» применили, образцы которой когда-то прислал попаданец. Кое-чего добились. Канарис разволновался из-за потери двух агентов, которых с таким трудом удалось в своё время внедрить в Англию. Ох, какими грубыми нецензурными выражениями адмирал изъяснялся со своими подчинёнными. Естественно, что проклял всех русских, как параноидально перебдевших на ровном месте.

А в Полесье отправили нормальных русских поляков. Какая разница, коли их подготовят как следует и вооружат до зубов умениями и классным оружием? Конечно, англичане расстроились, так как три их личных «засланца» тоже накрылись медным тазом, а так хотелось порыться в тайнах неведомого «Лесника». Впрочем, идёт война и не до сантиментов.

Чем больше зеленели деревья – тем грустнее становилось люфтвафельницам. Да и леса расцвели кустами, покрывшимися листьями. Естественную маскировку никто не отменял, хотя уже несколько советских ткацких фабрик приступили к изготовлению камуфляжной ткани из которой решили попробовать шить новую форму для красноармейцев. Такую же удобную, как у по-прежнему таинственных дружеских диверсантов. Даже одну обувную фабрику перенастроили на производство обувки типа «берцы». Странным образом прогрессорство касалось всякой ерунды, а не сверхважных стратегических вооружений. Из-под Бреста не поступало советов ни по командирским башенкам, ни по ядрён-батонам, ни по выявлению в верхнем эшелоне врагов народа, которые приведут впоследствии страну к капитализму, путём «загнивания» и «неумения руководить по-новому». Зато полуполковник Межов обрадовался тому, что любой другой попаданец сделал бы прямо у себя на коленке, если приспичит. Геннадий Алексеич был счастлив, что советские учёные смогли подзарядить все литиевые аккумуляторы, да ещё и прислали устройства для зарядки их на месте. А то Тихомиров почему-то в спешке позабыл столь важную фигню. Да и в обоих компах вместо ценнейших технологий оказались лишь песни, фильмы и книги. Один компьютер убыл в Москву и над ним дружно матерились советские умки. Толку-то от альенского звездолёта, если он сделан по каким-то технологиям далёкого будущего?

– Ох, братцы, далеко теперь до фрицев топать, – бурчал Межов в очередном рейде.

– Геннадий Алексеич, – отозвался Филатов, – сам же говорил, что семь вёрст не крюк.

Оба старлея, хоть и стали капитанами, но по-прежнему подхохатывали над своим командиром, особенно когда того подкалывал кто-то другой. Все стрелки-якуты уже привыкли к странным взаимоотношениям в отряде и лишь Онищенко упорно цеплялся за остатки взвешенной интеллигентности.

– Товарищ подполковник, вы же сами… мать вашу! – незамеченный вовремя корень свалил украинского бугая, сделав подножку.

Глава 18

Глава восемнадцатая

Перегруженный боец невидимого фронта грохнулся всем весом. Хотя, вес его, как раз-таки, уменьшился за эти месяцы. Добротные и лёгкие жиры растворились напрочь, благодаря регулярным тренировкам, включающим в себя даже быстрые танцы, когда все части тела работают в едином ритме. Странная физподготовка оказалась полезной, причём для всех, кого готовили к дальним марш-броскам. Это начинашкам три километра кажутся бесконечными, а тем, кого как следует прокачали, и два десятка вёрст не влом пройти с полной выкладкой. Да, усталость появляется, но организм быстро восстанавливается. Главное, не пытаться ставить личные рекорды, используя морально-волевые. Хотя новички по-прежнему рвались в бой сразу, без дополнительной подготовки. И гибли бы, считая себя героями.

Новая боевая операция проводилась совместно с партизанами. Те вычислили место, где фашисты организовали склады возле неприметного полустанка, но своих сил не хватало. Слишком сильна охрана и слишком просто имевшееся у них оружие. Доклад ушёл подпольщикам, а через тех убыл в Москву. Вот и подпрягли интернационалистов-межовцев, чтобы устроить фрицам вырванные годы совместными силами.

– Товарищи, прошу вас действовать аккуратно, без фанатизма, имея несколько путей для отступления, – проповедовал Геннадий, – ваш отряд ещё нужен стране и народу.

Он уже перестроился на «правильную речь», хотя отдельные перлы лезли сами собой. Да, надоедало гундеть об аккуратности каждый раз, но что делать, если никто не хотел выглядеть трусом. Приходилось приказывать, чтобы лучше дошло.

– Наша задача взорвать всё, куда попадём из гранатомётов. В атаку идти не надо, в контратаку тоже. По команде начинаем отступление, отстреливаясь. В рукопашную не вступать.

– Но, товарищ командир… – донеслось из строя.

Таких сразу выводили из операции и отправляли обратно. Никаких «но», когда ставится боевая задача. Обсуждения и сомнения лишь после миссии. Как же тяжело сотрудничать с отдельными людьми, воюющим по принципу «или грудь в крестах, или голова в кустах». Причём во все времена и в разных странах.

Позже, на предпоследнем привале, Филатов попытался заступиться за воинов с горящими глазами.

– Пойми, Геннадий Алексеич, они готовы погибнуть за Родину.

– Платоныч, мы с тобой уже сколько месяцев живыми остаёмся? И сколько раз могли бы погибнуть, если б вовремя не отошли? И не было бы сейчас ничего в Полесье, кроме партизанских отрядов.

Может и неубедительно, но других доводов у Межова просто не было. Неправильного попаданца зафутболил Тихомиров в прошлое.

РСы распредилили так, чтобы побыстрее от них избавиться. Пулемёты припёрли только крупнокалиберные, чтобы не заморачиваться и тоже, если понадобится, бросить. В конце концов, стоимость добра, сконцентрированного на полустанке, намного превышала расходы «лесников». А уж важность гитлеровских ништяков для Восточного фронта явно зашкаливала. Плохо, что будут жертвы среди обслуживающего персонала, хотя миссию планировали на три часа ночи. Ноктовизоры-то восстановили, значит легче будет ориентироваться. Рота охраны от жандармерии состояла из опытных вояк, присланных из Франции, где они выжили в боестолкновениях с «маки». Подкрепления из Германии, не нюхавших пороха вообще нигде, отправляли прямиком на фронт. Фрицы уже поняли, что в этих краях шутки не шутят, и бравурных песен больше не распевали.

Расстрел начался точно по графику, правда с километрового расстояния. Усовершенствованные гранатомёты с РС-82 обеспечивали более точное прицеливание, чем предыдущие модификации. Откидной щиток защищал морду лица первого номера. Склады быстро отозвались детонацией и освещением от ГСМ, после чего жандармы полезли через разрушенный вход прочь из казармы. Пулемёты покрошили первых, самых рьяных, остальные мудро залегли, пытаясь попасть хоть куда-нибудь из своих карабинов. Дико повезло, что оба выслеженных заблаговременно, пулемётных гнезда удалось расколбасить. Всё-таки легче удирать, когда немецкие тарахтелки в спину не стреляют. Увы, но нескольких партизан потеряли убитыми. Они, нарушив приказ, бросились зачем-то в контратаку с криками «Ура!». Точнее, в атаку их повёл особист отряда. Хуже нет, когда имеются «самые доблестные» для которых «смерть красна». Сами погибают и своих же подставляют.

По окончании операции, когда ушли в спасительное густолесье, Межов отказался подписывать документы на представление погибших к наградам. Командир отряда не стал спорить, но запомнил эту подлость навсегда.

– Вы, товарищ подполковник, пожалеете, что погано поступили. Война кончится и вам воздастся. Мои люди герои, раз смело пошли навстречу врагу.

Геннадий зарёкся участвовать в совместных операциях, о чём и доложил в Центр по возвращению. Там, в Москве, тоже занесли «минус» в карму подполковника. Естественно, что в сороковых не понимали менталитет спецуры конца века. Как её до сих пор не понимают многие.

Лидеры Рейха помаленьку корёжились от очередных упоминаний о леснике-интернационалисте. Уже точно было известно, что он потомок русских эмигрантов Америки (предположительно из Аляски). И то, что его, вместе с отрядом, забросили ещё до 22 июня 1941 года для проверки специализированного оружия, боеприпасов и оборудования. Понятно, что проведение мощной операции по захвату диверсанта бессмысленно. Всё своё секретное добро он просто утопит заблаговременно в каком-нибудь из многочисленных болот края или уничтожит тем или иным способом. Успокаивало то, что ни американцы, ни русские пока не готовы к массовому производству столь важных и нужных вооружений. Хотя, лично у Геринга уже имелся огромный зуб, как на диверсанта лично, так и на Россию вообще. Артиллеристы снова начали требовать дополнительных лошадей, особенно тех, что были захвачены в плен в начале войны. Да, русские лошадки более привычны к морозам и бескормице, чем германские. Плюс, русские использовали свои «фаустпатроны» для уничтожения своих же тракторов ХТЗ и СТЗ, которые немецкая армия захватила в первые месяцы войны. А разворачивающееся наступление на Украине требовало транспортных средств. Идея цеплять гаубицы к танкам моментально накрылась несогласиями и взаимонепониманием. Других идей пока не было.

Гиммлер тоже нервничал, не имея возможности хотя бы укусить Межова. Лучшие танковые дивизии рейха несли небольшие, но регулярные потери. Оказалось, что два русских солдата с «русским фаустпатроном» равны одному, даже самому лучшему, немецкому танку. Но многократно дешевле оного. Мало того, ещё и танкисты погибают. Те, кого готовили в лучших советских танковых училищах. Впрочем и свои, доморощенные, тоже погибают. Так никаких танков и танкистов не напасёшься. И грузовиков, и тягачей. Радует, что уже в конце года можно будет запустить в серию новые «панцеры», более мощные, которым никакие «докторфаусты» нипочём. По крайней мере, об этом докладывают очень авторитетные лица.

А Гитлера потихоньку потряхивало от приближения лесного врага с его электромагнитными пулями. Несколько старших офицеров было убито в Польше, а парочка в округе Гумбинен (в двух шагах от Кёнигсберга, если по-русски считать). «Вольфшанце»-то, неподалёку находится. Пришлось, на всякий случай, полностью оберлиниться, чтобы не оставить свой народ без любимого фюрера.

И Межов с Онищенко, отсутствовавшие почти месяц, вернулись на базу, к родным пенатам.

– Павло, готовься к переезду в Москву.

– За что, товарищ подполковник?

– Пойми, дружище, ты единственный из тех, кто школу кончил. То есть, грамотный. Плюс, прошёл полный курс диверсанта и сможешь вести лекции для омсбоновцев. Я же не зря тебя заставлял конспекты писать.

Вот так, ни граммом меньше. Оказывается не нужен киевлянин в белорусских лесах, а будет отправлен к москалям. Учителем и инструктором. И никуда не деться, приказ есть приказ. Даже последний рейд оказался чем-то вроде выпускного экзамена или защиты диплома. Эх, какая славная парочка профессиональных киллеров из них получилась бы в перестройку. Международного класса, любимцы Интерпола. Но, какие времена, такие и нравы. Собирайся Павел Онищенко в дорогу в гости к гэбешникам типа «Белов», авось обойдётся.

Штурмбаннфюрер СС Отто Гильт потихоньку впадал в депрессию от идиотизма ситуации. Да, его повысили в звании при переходе в новое ведомство. Да, он был далёк и от фронта, и от партизан. Да, работа в лаборатории текла спокойно, но… Уныло! Учёные в белых халатах вставляли подопытным проводки, замеряли изменение электрических параметров мозга, чего-то обсуждали. Тепло, светло и мухи не кусают. Так можно вечно работать, когда дозволяют. Вон, артиллерийские умки тоже вели разработку суперпушки, даже когда уже поняли, что боевого толка от неё не будет. Но раз есть фонды и привилегированный статус – так чего не продолжать исследования? По ночам Отто видел сны, гоняясь за неуловимым «лесником», готовил команду суперохотников за людьми, подбирал оружие для своих… А днями он разрабатывал в уме, не доверяя записям, варианты того, как поймать интернационалиста на живца, подсунув ему сладкий-пресладкий объект вожделения. Только никто не воспринимал всерьёз бывшего абверовского умника. Не до него стало, когда выводят из строя паровозы с дальнего расстояния. Пока ещё мало, но кто знает какие мощности русские задействуют в скором времени?

Конечно, фашисты тоже занялись вплотную реактивными пукалками, но только другой принцип применили, более дешёвый и простой. Раз был когда-то надкалиберный кампф-пистоль, значит по этому принципу и нужно создать противотанковое оружие нового поколения. Миллионы единиц, чтобы забить все русские танки и прочую технику. Тогда весь мир убедится в непобедимости германского гения истребления. К лету ожидался запуск в серийное производство. А пока фашисты кряхтели, но терпели, что их техника уменьшается чуток быстрее в количестве, чем в реальной истории. Тем более, что как было на самом деле знали лишь три человека на планете. Да и то лишь в общих чертах. Все трое слышали название населённого пункта Прохоровка, но что и как там было они не ведали. И уж тем более не могли предопределить, как оно произойдёт ныне, когда применят тысячи гранатомётов. Советских социалистических рабоче-крестьянских красноармейских гранатомётов! А не импортной или трофейной фигни. Тем более, что установки залпового огня уже вполне доказали свою боепригодность, а до индивидуального оружия руки толком не дошли, хотя отдельные разработки и велись.

Подполковник Трофимов, получив самостоятельность, огрёб и гору проблем. В жизни так бывает, что воду везут на тех, кто сам согласен на это. Только теперь он начал понимать Межова, откорячившегося от руководства полесским инкубатором. Заявки на поставки урезались, просьбы рассматривались слишком долго, подчинённые рвались в бой сразу по прибытии… Даже встречи с межовцами были редки, как будто не одно общее дело делают для блага Родины. А ведь так хотелось плечом к плечу рисковать жизнью, проявлять смелость и решительность. В результате пару вирус-групп потеряли из-за проявленной теми инициативы в боевых операциях. Лишь поляки, подготовкой которых руководил Рыбаков, вели себя дисциплинированно и исполнительно. Уже целый рейд за Буг провели в качестве тренировочного, а заодно приглядели несколько мест для своей будущей базы. Где-то уже была создана Армия Крайова на базе неведомого «союза вооружённой борьбы» и следовало вступить с ними хоть в какой-нибудь контакт. С передаточной связью класса «Польша-Лондон-Москва-Полесье и обратно». Даже целый слух имелся, что в Полонии есть уже американские и английские парашютисты-диверсанты.

Самому Межову прислали целую дюжину свежеиспечённых омсбоновцев. Правда, он выбрал лишь двоих, чем расстроил умников из НКВД-НКГБ и Разведуправления (их агенты в число избранных не попали почему-то). Остальных отдали Трофимову. Геннадий Алексеич вообще зазнался, не желая получить официальный статус и перейти в прямое подчинение хотя бы к Судоплатову. Упорно откорячивался, что лишь «мимо проходил, вот и вляпался». Нет, таких слов он не говорил, но явно думал. Его личная группа где-то кого-то грабила, пополняя неизвестно где расположенные закрома, взрывала какие-то фашистские склады, уничтожала снайперским огнём офицеров. Да и поездам доставалось, а точнее паровозам. Попадание в котёл гарантировало мощный взрыв и порчу «железного тяни-толкая», а их всё-таки считанное количество. И это в тот период, когда имелся пик фашистских поставок на Восточный фронт. Хоть охранные роты сопровождения по всем железным дорогам распределяй. Чтобы в километровой зоне (от железки) двигались параллельно поездам, днём и ночью. Фашистов раздражало, что чёртовы лесники могли оказаться за сотню километров от предполагаемого места обитания. Или они всё своё постоянно с собой таскают, как улитки какие-нибудь?

Если бы не классные показатели, которыми удавалось похвалиться перед вышестоящими, программу «Лесник» могли бы и прикрыть. Непослушный подполковник создавал проблемы, выявляя своими бесконтрольными действиями огрехи и ошибки тех или иных руководителей. Сталин уже высказал Берии, что думает по поводу сворачивания довоенной программы обеспечения потенциальной партизанской войны. Мало того, Санжаровский порекомендовал отправить к Межову представителя Рективного научно-исследовательского института. Всё-таки человек из будущего должен знать, что более перспективно в данной области, а что и подождать может.

– Чего ждём, тащ полковник, – понтересовался Локтев у задумавшегося командира, – я и очередную карту действий уже наваял, если что.

– Проблем ждём, друже. Мы, как жареный петух, клюнули уже всех, кого смогли. И фашистов, и своих, и союзников, и подчинённых. Чувствую, что летом дадут нам жару сразу со всех сторон.

– Так может в отпуск, уйдём, Геныч, – предложил Тёма Рыбаков, – купим путёвку куда-нибудь в Югославию, в горы. Деньги-то есть.

Дружелюбные отморозки из будущего, на днях, умудрились ограбить грузовик, в котором оказалось жалованье для фрицев и теперь не знали, что с этим добром делать. Ясно, что в центр нужно отправить, но хотелось хоть денёк-другой побыть в шкуре олигархов.

– А ведь хорошая идея по поводу рейда к югам, – приободрился Межов, – глядишь по дороге нас и прихлопнут, как тараканов.

И стрелки-снайперы, и оба омсбоновца молча лопали свои порцайки и ничему не удивлялись. Пусть командиры чушь несут и языки чешут, лишь бы не сканудили в очередной раз о дисциплине и аккуратности. Только Филатов, хорошо зная своих американских товарищей, пытался угадать: возьмут его в европейское турне или оставят на хозяйстве. Онищенку, вон, отправили в Москву, хотя тот не хотел туда. Прихрамывающий младший лейтенант, ныне, не пара диверсантам с великолепной атлетической подготовкой. Хотя, даже в дальнем рейде, любому подразделению нужен свой старшина. Который не по званию, а по призванию…