Текст книги "Лесник поневоле 2.0 (СИ)"

Автор книги: Мархуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 3

Глава третья

Ну что, пора сворачиваться, заодно порыться на базе – может какой НЗ сохранился? Только кто это там топчется за деревом, метрах в десяти?

– Чего хотел, боец? Не бойся, стрелять не буду, если договоримся.

– Спасибо и на том, товарищ, извини не знаю твоего звания. Сам я старшина Филатов, Андрей Платоныч, здесь в интендантах был. Как думаешь, когда Красная Армия врагов выкинет? Здесь ждать или что?

Воистину прекрасный вопрос, сразу сотня ответов на него на язык просится. Правду сказать или послать собеседника куда подальше? Из окружения выходить.

– Андрей Платоныч, скажу честно. Красная Армия вернётся не скоро, хочешь верь, хочешь возмущайся. Мой тебе совет, запасись боеприпасами и жрачкой, как можно на дольше. И уходи в леса. Фашисты прорвали оборону во многих местах и пока развивают наступление.

Пришлось обьяснить что в лесах сейчас полно окруженцев, с ними сподручнее, хотя и хлопотно, добираться к своим. А здесь, через пару дней, будет немецкий тыл и ловить особо нечего. Партизанское движение не налажено, а часть населения будет немцам прислуживать. Еду брать негде, патроны и гранаты только у фашистов отнимать, а это очень нелегко. В общем, хочешь здесь выжить – воюй постоянно, дерись за каждую галету и банку тушёнки. А после войны всё равно можешь крайним оказаться. Вроде внятно обсказал, кратко и доступно.

– Плохо, ежели так, быстро идти не смогу, с детства прихрамываю.

– Тогда где-нибудь схрон найди в болотах и туда себе припасы перетаскай сколько сможешь. Немцы в глубь Полесья особо не сунутся, там техника не пройдёт, да и ловить особо некого. Главное, мне под руку не попадайся.

– Чего же ты такой неприветливый, вроде не шпион, вон «Юнкерса» сбил, я сам видел.

– Моя судьба здесь фашиста бить пока не сдохну. Я силён, как диверсант, во вражеском тылу. В пехоте такой эффективности не будет. Хреново быть одиночкой, но со мной всегда опасно, поэтому и партнёров не ищу, чтобы не подставлять их.

Голос за деревом задумался. С одной стороны, ведь Красная армия сильна, а с другой стороны, может и правда немец прорвал оборону и война надолго затянется. На месяц, а то и два.

– Слышь, а может я с тобой буду, не ухромать мне далеко. Я, если что, технику знаю, оружие, могу тебе подсобить по хозяйству. Диверсант из меня не получится, но тыл тебе обеспечу. Ну и спину прикрою, когда смогу.

– Платоныч, не в обиду, но пропадёшь ты со мной. Конечно, помощник очень нужен, но не хочется грех на душу брать.

Конечно, болтать после боя можно до бесконечности, разгружает лучше любого успокоительного, но дела не ждут. Хомячить пора. Да и как этого старшину подпускать, коли он в схронах всё добро увидит, а на нём даты изготовления? То ли сам шизанётся, то ли подозрениями переполнится, а уж возмущений… Договориться по-доброму, чтобы без лишних расспросов, наверняка не удастся – чувак нормальный патриот и советский человек. Прирежет ночью, если доберётся до Генкиного горла конечно. Глядишь его орденом наградят, чтобы на зоне жилось полегче. Хотя, вроде немолодой, да ещё и хромает – такие пообстоятельнее будут, с решениями не спешат.

– Старшина, могу взять с собой, но считай, что я из Америки, поэтому лишнего не спрашивай. Всё равно не отвечу, а достанешь глупыми расспросами, то пришибу.

– Да понял уже, по твоему оружию и темпу стрельбы ясно всё. Ты, как бы, интернационалист, как в Испании. Потерплю, одному-то совсем плохо на войне. А наши придут, я уйду, про тебя ни слова.

– Поверь, мне без разницы, можешь говорить обо мне. Лишь бы пришли побыстрее…

Когда хоронили бойцов в воронке – стало ясно, что Филатов не соперник в личном поединке. Обоим ясно, без вариантов. Крепкий мужик, конечно, но Генка явный бомбовоз рядом с авиеткой. В принципе, чуток добра осталось, особенно то, что для караула имелось. Авиаторы – народ элитный, им всё по высшему классу выдают. Если винтовки – так СВТ, если жрачка – как на убой, с миллионом разновидностей консервов, пакетов и прочей полезнятины. Даже куртки на зиму имелись, несколько несгоревших. С мехом внутри и с чем-то вроде кирзы снаружи.

– Эх, Платоныч, нам бы крупнокалиберный пулемёт не помешал, чтобы люфтвафельницам отомстить за мой позор!

– А какой позор, Геннадий Алексеич? Ты вон цельный самолёт сбил, такое даже у батареи зениток редко получается.

Удивил лётный завхоз, как же тогда зенитки воюют, если редко сбивают? У них же калибр в сто раз больше, чем у его пукалок. Впрочем удивляться, видимо, придётся ещё многому – другой уровень техники, оружия и боевой подготовки. Да и пулемёт нашёлся, какой-то ДШК на колёсиках.

– Вдвоём покатим, десять пудов весит, извини, – покаялся Филатов, глядя на солидное пулеметательное устройство.

– Ты, друже, свою ношу тащи, а этого красавца я сам упру, из жадности к большому калибру. Давай лучше тележку найдём, чтобы боеприпасы и винтовки погрузить.

Межов не врал, для него полтора центнера, да на колёсиках – не велик груз. Диверсантов-ликвидаторов всю службу раскачивают, чтобы силища была, иначе он не упрёт положенный для «дальнобойной автономки» груз. Чтобы не подставиться на месте раньше времени, не выполнив задачу. Когда пойдёт припасами у местного населения разживаться.

Тележка тоже нашлась (а у какого старшины нет передвижной тары в заначке?), куда поднагрузили всячины килограмм на сто. Остальное решили второй ходкой забрать, после обеда, если получится.

Ночью Межов смотался к ближней заставе. Деревянный мост так и не взорвали, в бою держались до конца, но фриц массой и миномётами задавил. Хреново, что не помог парням, хотя толку от одного ствола, даже с подствольником, немного. Чувство того, что лишний на этой войне, и никак от него не избавиться. Никакой пофигизм не спасает, когда видишь трупы в красноармейской форме, а сучьи фашисты даже ночью продолжают переправляться. Прихватил бы РПГ – выстрела на мост не пожалел бы.

С утра ликвидатор налегке сделал круг, заодно с разминкой – пока тишина, вроде. Где-то вдалеке что-то дымилось, но стрельбы не было слышно.

Те, кто вели облаву, ночью прорвались на восток – уходя в леса. Большой мост тоже не смогли взорвать – пока командование разбиралось, провокация это или война, немцы отжали погранцов от него. Правда, подготовившийся Брест сражался отчаяннее, чем в той Истории, хотя и был обречён. Часть женщин и детей успели вывезти в тыл под видом учений по эвакуации. А мужчинам раздали оружие со складов утром, 22-ого. До того, как их разбомбили по наводкам местных «ракетчиков». К сожалению, общая картина оставалась прежней, наши отступали.

Большую часть второго дня войны потратили на три ходки на разбитый аэродром – явно у фашистов не хватало призовых команд, чтобы всё взять под контроль. В основном, впереди шли дивизии первой волны, а тыловики пока приоритета не имели.

– Платоныч, хорош хомяковать, итак уже сто тонн добра вывезли. Давай, приходуй всё это, а я пойду постреляю немного. Если найду в кого.

– Ты бы поспал, командир, или хотя бы просто отдохнул. Хоть и американец, но не железный же?

– Я на стимуляторах, пока действуют – надо пользоваться. Компрэнде, амиго?

Хуторяне занимались своими делами, как будто никакой войны и не было. Впрочем и хутор находился в «аппендиксе» к юго-востоку от деревянной переправы, которую уже укрепили. Лесная дорога, добравшись до него, резко сворачивала почти на север, на Щедричи – небольшую деревеньку в тридцать домов. Там пока тоже было тихо – немцы оседали в более крупных деревнях и городках. В крайнем случае, заглядывали в них, утверждая свою власть. Мелочёвкой оккупанты займутся завтра-послезавтра, когда основной состав уйдёт вдогонку за наступающими частями. Можно, конечно, где-нибудь обустроить засаду, но уж слишком плотно двигались войска по всем работоспособным дорогам. Какая-то, почти бесконечная, «муравьиная цепочка».

Вот бы их авиацией долбить, да «Катюшами». Но авиация подавлена, или авиаторы свалили, как у старшины – за день до войны. Весь персонал уехал на грузовиках и лишь трое пилотов эвакуировали какие-то секретные самолёты. Оставили завхоза на случай, если вернутся, и четырёх караульных. Повоевали, бляха, встретили врага в воздухе. Вот тебе и красные кавалеристы, хотя может и правильно, чего бы они могли сделать в первый день? А так – опытных лётчиков спасли, да новые аэропланы, потом отквитаются по полной. Плечом к плечу с целой эскадрильей, или в чём там авиация исчисляется?

У Генки были знакомые, которые петрили и в технике Второй Мировой, и в оружии, и в именах немецких генералов. Они каждый свободный час торчали в интернете, на каких-то форумах, и лясы там точили. Естественно, если служба такая, при компьютерах. А Межов – боевик, причём с 90-х. Он ещё парнем был, молодым, а уже с рекетирами воевал, как мог. Потом, в 95-ом в армию ушёл, после дембеля перешёл на контракт, только не до конца. Его пригласили в училище, уж очень хитрое, где и стал офицером, а потом – боевые действия то в одном месте, то в другом. Вот и вся недолга, когда на интернетные знания времени нет. Ну, а связавшись с «машиной времени», вообще не до истории стало. Слегка обьяснят что к чему и закидывают чёрт знает куда. То тушу махайрода принеси (хорошо, что убитого), то книги какие-то из подвалов Кремля средних веков, то прочую хрень такого же типа. Мол, изучаем, как изменения на саму Историю влияют и будет ли она меняться. Пока, вроде, ничего не поменялось?

Цель нашлась, когда уже обратно собрался. Мотоциклисты заблудились, видимо свернули не на ту дорогу, которая закончилась тропой. Вот и слава богу, всё же не на пустую спать придётся. Оба трупа там и бросил, оружие забрал в трофеи, а мотоцикл укатил в чащу – побольше бы таких подарков судьбы.

А Филатов пока думу думал – странный этот диверсант и ящики с коробками в его схроне странные. Надписи по-русски, а даты вообще непонятные, ну что это за год выпуска 2004-ый? Когда на дворе 1941-ый. Ох, непрост этот майор, ох непрост. Но деться некуда – сам напросился, теперь хоть даже оборотнем Геннадий Алексеич окажется, придётся вместе воевать. Слово у старшины железное, да и не пахнет здесь серой и чертовщиной. Наверняка какие-нибудь обьяснения есть, только война идёт – не до них. Лишь бы своим не навредить, а фашистов бить можно и с дьяволом под ручку. Ничего, скоро свои вернутся, тогда и уйти можно к ним, чтобы голову не забивать всякой дурниной. Лучше ужин приготовить, а то боец усталый и голодный придёт и есть захочет. Андрей Платоныч, после финской, привык думать о сегодняшнем, да о том, что пощупать можно. А гадать до бесконечности бессмысленно, для этого академики и профессора есть – им Родина за это большие оклады назначила и прекрасные квартиры выделила. Пусть у них голова болит для пользы дела.

Другое дело, что с пострадавшими от взрывов консервами делать? То ли сразу съесть, то ли людям раздать, а хранить нельзя – быстро испортятся. Тащили всё, что уцелело и на глаза попалось, жадюга Межов готов был даже с разбитых самолётов ШВАКи поснимать. Нам, говорит, нужны двадцатимиллиметровые орудия персонального уничтожения. Только не сказал, где время на демонтаж найти и как он их собирается потом использовать. Обошлось, конечно, но признак нездоровый. Чем-то американец напоминал красноармейца Гусева из «Аэлиты» – тот тоже всё под себя сгребал и вёл какую-то тайную игру. Да и никакой он не американец, хотя может из тех русских, которые ещё при царях в Америку уехали? В смысле, их потомок. А сюда зачем приехал, неужели о войне знал? Хотя о ней все знали, только неизвестно было когда и как она начнётся.

Раздумья, припасы, а вот и ужин поспел – и где же лесной солдат бродит? Добегается пока всё остынет!

– Держи, дружище, пулемёт и карабины фрицев, кое-как допёр.

– Ну ты жаден до пулемётов, куда тебе столько, Лексеич?

– Детство такое было, всегда всего не хватало, вот и заразился. Да и не в стволах дело, а в боеприпасах, их потом днём с огнём не сыщешь. Я, вон, гранаты не стал брать, своих хватает.

Ещё бы не хватало, даже ящик противотанковых припёрли с аэродрома, как будто их есть, где применять. Хотя, Гена упёртый жук, обязательно задействует такие тяжёлые колотушки. Пойдёт с танками воевать – всех и закидает сдуру. Тех, кого не застрелит и голыми руками не заломает. Интересно, а свои будет использовать, те, что в ящиках прячутся с русскими и нерусскими надписями?

– В этом, который не по-русски, лежат пластмассовые гранаты. Мы ими тоже кидаться будем, но по пехоте.

Старшина не совсем понял про «пластмассу» – пришлось переводить на «целлулоид», хотя всё равно не ясно, как ими воевать.

– Андрей, внутри шарики стальные, тысячи две-три в каждой – знаешь как секут всех, кто рядом оказался? Целый кузов фрицев можно ухайдокать парой штук, лишь бы успеть, пока они не вылезли.

Ага-ага, только как к тому кузову подобраться? Впрочем разговоры это одно, а дела показывают результаты неожиданные. О таких потом легенды рассказывают в которые мало кто верит, но с удовольствием слушают.

В конце концов, план составили: сначала до хутора сходить, потом за деревней понаблюдать, а если немцев не будет – Межов до аэродрома сбегает, проверив по дороге трассу к северу. Может фрицепоток уже прерывистый и какую-нибудь подляну удастся подготовить? Забот много, а исполнителей лишь одна целая и одна хромая. И людей не наберёшь, иначе съедят все запасы за три дня и патроны истратят, пока будут учиться стрелять.

– Что же эти гниды продажные делают, – возмущался старшина шёпотом, – глянь, немчуре хлеб с солью вынесли, да ещё и кланяются.

– Не бухти, Платоныч, может люди выжить хотят, пока Советская власть не вернётся? Фашисты явно за продовольствием приехали.

– Ну и продали б, чего хлебом-солью встречать? Нет, эти из тех, кто при поляках жил хорошо, а наших ненавидит. Куркули, а не люди.

Генка понимал, что партнёр прав, но раздумывал. Да и не верил он, что фриц по-доброму всё разведёт – чихали арийцы на подношения и преклонения. Все рэкетиры одинаковы, все говорят, что волю и права человека защищают, а сами выжимают досуха, да ещё и в кубышку загоняют. Хоть в девяностых, хоть в сороковых. Однако начинать стрельбу рановато – немцы пока насторожены, по сторонам зыркают. Явно, что какая-то хозкоманда в полтора десятка рыл на двух мотоциклах, с одним тяжёлым грузовиком. Небось в разных местах хотят дань сегодня собрать.

А это что такое, почему не деньгами платят, а какую-то бумажку заполняют и подписывают? Хуторяне вон им сколько мешков накидали, да живого кабанчика выдали, связанного. Неужели кулаки на расписку повелись, с неё же хрен что получишь потом? Во, началось, перед рэкетом сколько не прогинайся, а он всё равно силу покажет. В чём-то не сговорились, немецкий «бригадир» голос повысил, а это зря. В Генкином лесу нельзя так себя вести.

– Андрей Платоныч, ты главное тех, кто слева, отстреливай, а я остальными займусь. И не высовывайся, не будет целей – не дёргайся, пережди. И вообще будь готов по моей команде назад ухромать, иначе руки мне свяжешь.

– А как же ты?

– Всё, заткнись родной и не вздумай геройство проявлять. Постреляем, кого сможем, и отступим к едреней фене. В другой раз добьём, если попадутся.

Глава 4

Глава четвёртая

СВД с глушителем начала сбор урожая: командир, пулемётчики и те, кто ещё не успел залечь. Метрах в трёх слева щёлкала АВС, одиночными. Чего старшина так её любил, непонятно, но даже «калаш» не захотел брать. Мол, к своей ещё в финскую привык. Ну, ему виднее. Новый магазин… «вал» поближе, чтобы сквозь преграды стрелять… ага, хуторяне разбежались и тоже попадали. Не хрен врагу жопу лизать, ликвидатор – не гуманист, уничтожает всех, если по обстоятельствам. В зоне его действия лишь одна власть и одна правда, а справедливость и гуманность потом придут, в мирное время.

Ещё один труп, не хрен в свинарнике прятаться – надел серую форму, готовься к смерти. Сколько их осталось, пять или шесть? Сука, отвык автоматом считать из-за этих путешествий хрен знает куда, вышел из формы. Отстреливаются четверо, с разных мест, все за укрытиями. Как бы подмога не приехала, хотя лес не все звуки наружу пропустит, а рации вроде не было? Или в нескольких километрах у переправы всё слышно?

– Старшина, ты пока постреливай в их сторону, а я пробегусь, чтобы с фланга подобраться. И не вздумай в контратаку идти ни в коем случае.

Через несколько минут удалось прибить ещё двоих, зато недобитые рванули в лес. Одного зацепил старшина, а за последней парочкой увязался сам Межов. Нельзя отпускать, когда бой почти закончен, да и зачем в лесу пятая колонна, пусть и на время?

Через полчаса началась самая тяжёлая часть дня – разборка с местными жителями. Пришлось взрывпакет (на этот раз взял всё-таки, на всякий случай) прямо между ними взорвать, чтобы не вякали и права не качали. Ну, не светошумовую гранату же тратить на приспособленцев.

– Заткнитесь и слушайте меня! Дадите нам телегу с лошадью, загрузите её копчёностями, добавьте пару мешков картошки и мешок лука. Связку чеснока не забудьте. Одну курицу зажарьте прямо сейчас, другую отварите с лапшой и переложите в кастрюльку. Хлеба пару хватит, иначе он у нас посохнет. Свежих помидоров и огурцов килограмма три, если есть. С оружием я разберусь, что не нужно – вам оставлю. Только не вздумайте на меня охотиться или выслеживать – порешу всё семейство.

А иначе никак, не хрен демократию разводить или приваживать добрым расположением. Сразу на шею сядут. Грузовик отогнал на полтора километра в сторону моста, правда дольше разбирался с управлением. Мотоциклы сами хуторяне в лес укатили, когда «лесники» с них пулемёты сняли. В телегу догрузили два карабина, МП какой-то, большую часть патронов и все пулемётные ленты. Фрицевские гранаты оставили в дар ограбленным. Крестьяне особо не спорили, чего возбухать против тех, кто полтора отделения фашистов положил у них на глазах. Странно, но в доброте Дяди Ганса они слегка разочаровались, видимо тот спор с «германскими освободителями» мнение изменил.

– И запомните, никто из славян не будет человеком в глазах германца. У них целая программа разработана по уничтожению нас. План «Ост» называется. Те, кто выживет – станут рабами, а не работниками.

Следить за бойцами, уводящими в лес лошадь с прицепом, хуторяне не рискнули. С такими, как этот хладнокровный убийца, не связываются и его инструкций не нарушают. Проще утереться и думать, как дальше жить.

А жить осталось недолго!

– Старшина, если они не уйдут в лес, то их всех прикончат. Здесь зона войны и позиция «моя хата с краю» ненадёжна. Всегда найдутся желающие отобрать имущество и закабалить по возможности.

– Эх, такие от своего добра не отлепятся, будут на коленях ползать и ноги целовать.

Понятно, что уничтожение хозкоманды не простят, поэтому Межов занялся подготовкой засады на завтра, стараясь предугадать действия фашистов. Причём план предусматривал отступление чуть ли не на каждом шаге операции, а то и совсем отказ от неё. Использование продажных хуторян в качестве живца нисколько не коробило его психику. Нужно время, чтобы совместить ментальность двадцать первого века с нормами морали середины двадцатого. А уж «права диверсанта» никак не коррегировали с «правами человека». Или не коррелировали, если это так важно в данной ситуации.

– Платоныч, сегодня нам повезло. Мы воевали не с солдатами, а с каптёрщиками, которые и во Франции были тыловиками. Завтра наверняка пошлют уже караульный взвод. Конечно, не ветераны боёв, но более подготовленные бойцы.

Геннадий готов был выйти из боя с самого утра, но случая не представлялось – немцы действовали по расписанию. Своему расписанию, не подредактированному ещё партизанской войной. Сначала мотоциклисты доехали от переправы, где уже организовали перегрузочный пункт, до брошенного вчера грузовика. После этого дружно свалили обратно за подкреплением и механиками для покорёженной гранатой техники. Обратно прибыло уже целое воинство с набившими оскомину мотоциклистами впереди. За ними полз «Ганомаг» (согласно пояснению Филатова), за которым тащился грузовик с бойцами свободной смены караула. Дорога, хоть и сухая, но кривая, как по горизонтали, так и по вертикали. Деревья подходят вплотную, да ещё густые кустарники ограничивают видимость.

Фрицы знали, что русские окруженцы уже далеко от этих мест, но кто-то ведь захватил в плен интендантскую команду. Или, не дай бог, убил их? С тыловиками воевали лишь «маки», да и то изредка и исподтишка, а простые жители такими делами не занимаются даже в Польше. Разве что партизаны, но откуда у русских партизаны на третий день войны? Хотя ходили слухи о каком-то сумасшедшем леснике, объявившем войну Германии и лично фюреру ещё до её начала, но кто же в сказки верит? Скорее всего, какие-нибудь диверсанты в количестве горстки орудуют, но даже они с бронетехникой не в силах воевать. Если бы невыспавшиеся караульные, подрёмывавшие в кузове могли только представить, что «лесник» уже в два раза увеличил свою армию, обеспечив её продовольствием, оружием и боеприпасами…

Механики остались рядом со слегка покорёженной машиной, а остальные, проехав метров пятьсот, добрались до очередного изгиба дороги, да ещё с неудобным подъёмом, который разделил транспортные средства по проходимости. Лёгкие мотоциклы шустро забрались и уехали за поворот, броневик тоже скрылся, а вот тяжёлый грузовик замедлил скорость. Солдаты попросыпались, когда в кузов под тентом влетел чёрный цилиндр. Надпись на английском, с поясняющими цифробуквами МК3А2, никто не успел прочитать – ударная волна поубивала большинство, а заодно сорвала и тент. Ещё две гранаты, начинённые стальными мелкими шариками, добили тех, кто умудрился выжить. Вот тебе и пластмассовая «игрушка». Водителя и сопровождающего пристрелил Андрей Платоныч и тут же метнулся за деревья, где стоял МГ-34. Рояль следует устанавливать в кустах заблаговременно, чтобы не терять время на поиски, когда он понадобится.

Пока «Ганомаг» разворачивался на узкой дороге кто-то прострелил его сбоку, да ещё и из «яши». Пули 12.7 не пощадили никого внутри – это не по самолётам стрелять на предельно разумной дистанции. Даже механику-водителю досталось. До Платоныча мотоциклы не доехали – он дождался, когда они будут объезжать расстрелянный броневик и врезал издалека. Главное, чтобы длинная очередь вообще достала противника. Потом, следующие, покороче, найдут свою цель. Ответная стрельба с мотоциклов оказалась бессмысленной из-за дорожной тряски и заглохла в связи с летальным исходом стрелков. Немчуре даже в голову не пришло рвать когти подальше после первого взрыва или хотя бы сбежать в лес. В голове сидел гордый образ солдата-победителя. Завоеватели Европы, бляха-муха!

А неутомимый Межов уже рысил к механикам, оставшимся позади. Полкилометра лесного массива гасит звуки – поди разберись, что и где происходит. Через несколько минут стало ясно, что ремонтники видимо сбежали вместе с парочкой караульных, которых оставили с ними. Пора было и самим делать ноги, пока при памяти. Мотоциклы не пострадали, поэтому один загрузили трофеями, насколько смогли, а во вторую люльку сложили боеприпасы. Вот, на втором и уехали, как на особо ценном, чтобы потом Гена мог вернуться за первым. Если успеет, конечно.

Через час перепуганные бегуны уже вопили «Партизанен!» и «Ахтунг!», взбудоражив главных интендантов. Толком ничего не могли рассказать, но взрывы и стрельбу оказывается услышали. К сожалению, сразу отреагировать не получалось – послать особо некого, а снимать посты никто не рискнул. Хорошо, что есть телефон по которому можно пожаловаться руководству и запросить подмогу с авиацией. Конечно, чисто гипотетически, имело смысл снять пару дивизий с фронта, чтобы показать в лесу кузькину мать всем, кто под руку попадётся, но командование такое навряд ли одобрило бы. Согласования затянулись до вечера, хотя реванша хотелось прямо сейчас. Вот, если бы «партизанен» переправу раздолбали – тогда другое дело, но Межов пока не хотел далеко мотаться. Пусть лучше гансы сами приходят за своей порцией метлы.

Так что и за вторым мотоциклом с добром удалось смотаться, а также кое-чего прилепить к трупам и технике.

– Ну всё, старшина, лёгкие фашисты кончились. Теперь серьёзных позовут на разборки.

– Может на них тоже засаду организуем?

– Нет, друже, уже опасно. Мало нас для полноценной засады, да и пентюхи у немцев кончились. Теперь каждую мелочь будут проверять и каждого куста опасаться. Всё, что мы можем, это издалека пострелять, не более.

Гена на всякий пожарный сбегал к аэродрому, но там пока стояла могильная тишина, посмотрим что завтра будет. Одну высотку в лесу, в полукилометре от дороги, оборудовали ячейкой под ДШК. Чисто наудачу, если прилетят самолёты (ясен пень, что не всё авиакрыло), то можно будет пострелять и смыться. Других планов придумать не успевали – следовало хорошо отдохнуть.

– Платоныч, мы всегда должны воевать аккуратно. Иметь сотню путей для отхода и классно прятаться. Никакого героизма, иначе сдохнем бесцельно.

– Но немцы же поймут, рано или поздно, и не будут подставляться.

– Вот тогда-то и начнём ночные миссии, коли днём не будет возможности.

– А когда твои американские боеприпасы кончатся, что будешь делать?

– Это, конечно, будет грустный момент, но перейдём на фашистский инвентарь…

Далеко в Москве, разведуправление при генштабе зашивалось в многочисленной информации, а сам генерал-майор Голиков только и успевал отчитываться перед вышестоящими. Явно, что поступавшие данные были разбавлены дезой, но времени на обработку и анализ не хватало. Вот и передача неизвестного, обвинившего Гудериана в предательстве, чуть не прошла мимо. Хорошо, что нашёлся инициативный службист, предложивший хитрый трюк. Генералу подкинули в Берлине пакет инструкций, что осложнило реабилитацию опального танкиста. Филипп Иваныч, в принципе, приветствовал такие приёмы, но понимал, что всё вышло случайно. Самый опасный командующий был выведен из строя до войны и мог вообще не вернуться обратно.

Обезглавленный абвер тоже переживал не лучшие времена, мало ли что покажет проверка? И хотя никаких «связей, порочащих истинного арийца» Канариса пока не выявили – приходилось разбираться во всех его делах. Сбежавший Гесс стоял колом в горле у фашистского руководства, да и Гиммлер мутил воду, пытаясь перетащить абвер в свою силовую структуру. И только Геринг ходил довольный – возле границ захватили множество лошадей, что вдвое увеличило конскую тягу «Люфтваффе». Эх, если бы и самолёты никто не сбивал…

Перепуганные хуторяне переселились наконец куда-то в болота, уведя скот и вывезя всё, что вместилось в оставшиеся две телеги. Оружие они тоже прихватили. Так что, с самого с ранья, «лесники» кое-что заминировали, поставили растяжки и разбежались. Платоныч отправился понаблюдать за аэродромом, а Межов уфиндилил к своей игрушке на позицию. Как стрелять одному, когда требуется второй номер, он не знал. Хорошо, что миссия проводилась на авось – просто попробовать тяжёлый пулемёт в действии, не более.

Самолёты пришлось ждать аж до десяти утра, считай полдня по диверсантскому времени. Три «мессера» нарезывали круги в районе хутора, потихоньку снижаясь. Они уже слышали о двух самолётах, сбитых в этих местах и совсем не хотели подставляться. Уж лучше бы пеших разведчиков послали. Впрочем, никто мнения лётчиков не спрашивал – летун, значит летай, а не философствуй. Даже, если внизу сплошные кроны и никакой видимости.

Генка ворочался сам и разворачивал ДШК, пытаясь приспособиться к манёврам и направлениям летающих вёдер с болтами. В конце концов, когда высота снизилась до двухсот метров, он начал стрельбу. Первый блин вышел комом – лента кончилась слишком быстро, а стервятники усекли примерное расположение бойца. Конечно, их стрельба велась вслепую, но перезаряжаться пришлось в окопчике. Хорошо, что пешие фрицы ещё не прибыли, иначе трындец – беги, майор, не до боя. Вторая лента позволила зацепить одного из асов, тот просто вышел из боя, получив какое-то повреждение, и полетел в гараж (или как оно у них называется?). Если бы диверсант знал матчасть Второй Мировой, насколько легче стало бы воевать. Третья длинная очередь по одному из оставшихся пришлась в двигатель, который сразу заглох. Пилот попробовал выброситься, но парашют явно не успел раскрыться, лучше бы он планировал в сторону реки. Видимо сработал некий автоматизм реагирования в критической ситуации, но без учёта высоты боя. С последним самолётом разошлись по-братски: Межов уже катил свою ношу подальше в лес, а лётчик, всласть постреляв по пустому месту, улетел докладываться.

Через час подъехали и немцы – на этот раз серьёзные ребята из полевой жандармерии, почти полроты на грузовиках и броневиках. Всё таки уничтожение двух команд за два дня слишком много для тыла, пришлось взяться за партизан как следует. Осмотр места боя ничего не дал, кроме серии взрывов, укокошивших часть «исследователей». Гена на этот раз решил проверить срабатывание сейсмодетонаторов, всё получилось нормально. Любопытные даже не успели понять, что произошло. Один мотоцикл тут же отправили за сапёрами, на точке оставили охранников, а остальная группа поехала к хутору за информацией и с жаждой мести. К их сожалению и здесь никого не нашли. К строениям не подходили, опасаясь мин – всего лишь походили вокруг. Заодно, один взвод отправили цепью в лес поискать хоть какие-нибудь следы. Вот, они-то и нашли… растяжки. Но не сразу, а когда цепляться начали. Выжившие предпочли вернуться, не забыв расстрелять всё вокруг: от деревьев до кустов. Лес отмолчался.

Сапёры, обследовав технику на дороге, доложились, что всё, что могло, взорвалось уже и тоже поехали на хутор. Профессия у них осторожная, вдумчивая, поэтому и на крыльцо один из них вступил лишь, когда всё осмотрел под ним и сбоку. Вроде чисто, но только шагнул к двери, как сработал ещё один сейсмик. Два оставшихся в живых (которые ошибаются лишь раз в жизни) отказались работать в таких условиях. С минами неизвестной конструкции лучше не связываться.

Так что герр лейтенант отдал приказ всё сжечь, чтобы со спокойной душой поехать в деревню. Поджог привёл к ещё нескольким взрывам, повредившим одну из машин и убившим огнемётчика. Несколько ранений среди жандармов уже были не в счёт. Межов всего лишь проводил эксперименты, да ещё и на скорую руку, поэтому пожалел и взрывчатки, и большего количества детонаторов.