Текст книги "Князь Вяземский. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Мархуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

Потихоньку, Мишка приучал гостя к физкультуре, показывая упражнения и обьясняя, зачем нужно здоровье.

– Ещё древние греки говорили: "В здоровом теле – здоровый ум!"

– Нет, Миша, они про здоровый дух говорили, – возразил Иван, уже зная, что последует неожиданное обьяснение, расставляющее всё на свои места.

– Так посуди сам, они называли ум таким словом, которое переводится как "дух", – князь не знал насколько это правда, но вещал убедительно.

Впрочем царевича вполне устраивали такие обьяснялки, простые и понятные. Голицын, присутствовавший при всех прогулках-беседах, обычно отмалчивался, так как ему тоже было интересно. Тридцатилетний житель семнадцатого века, естественно уступал в широте кругозора жителю века двадцать первого. Зато превосходил в глубине понимания текущих реалий и полностью одобрял "приручение" потенциального наследника престола.

Сбор заморских исчадий флоры начался с двойного окропления посадок святой водой. Оба «отченаша» прошлись вдоль и поперёк, по просьбе Михайлы, по всем посадкам, успокоив волнующееся население. На всякий случай, выкапывание картошки доверили дружинникам, как наиболее продвинутым жителям. К кремлёвским гостям прибавились ещё и Мышецкий с Андреем Лукичом. Подсчёт порадовал всех – урожайность оказалась сам-шестнадцать! Только всю картошкодобычу тут же припрятали на будущие семена, за исключением того, что обещано было приехавшему князю и оружейнику.

– Ну вот, как всегда, – бухтели деревенщины, – растить растили, а попробовать не дали.

– Да вы посчитайте сколько на следующий год вырастет, урюки! – ввернул новое отбитое слово Анисим, – А коли сейчас всё съедите, что потом сажать станете?

Крепостные понимали, конечно, но без трындежа и богатый урожай – не урожай. Чай, традиция, как у будущих преферансистов: "Плачь больше – карта слезу любит!" Тем более, что кукурузу тоже закопали в какую-то яму, да ещё и солью посыпали слегка, антихристы. И початки унесли!

Что теперь правоверный христьянин своей бурёнке скажет? Как посмотрит в её грустные, всё понимающие глаза? Эх, жисть непутёвая, столько времени боялись кукурузия, а теперь жди-пожди, пока новый не вырастет. Это ж теперь ещё один год бояться, что ли?

Любопытный царевич, начавший потихоньку по-новому воспринимать окружающую реальность, посетил все промзоны. Особенно ему понравилось на лесопилке. Воздух пах опилками, брёвна превращались в доски, а те, в свою очередь, обрабатывались большими фуганками, изготовленными оружейником. Андрей Лукич уже наладил у себя отдельное производство инструментария для Мишкиных и не-Мишкиных потребностей. Раз качественный товар нужен и за него платят дорого, почему не припахать дополнительные трудовые ресурсы?

Правда, радость не бродит в одиночку. Отец Ефросиньи, в которую был влюблён Димитрий, отдал дочь за сына купца, вошедшего в долю. Грустный Дмитрий поделился с Михайлой и Кузьмой своим горем, но добрый совет получил от Пахома.

– Ты покручинься сколько надо, но не навсегда. Фросин отец ещё пожалеет о своём решении, когда через год-другой узнает о твоём растущем достатке. Князь же нам всем понемногу от разных прибытков долю даёт. Это как курица – вроде по зёрнышку клюёт, а весь двор в дерьме. И горечь уйдёт, и рана на сердце зарастёт и новая любовь придёт! Жизнь одним днём не кончается, поверь.

Молодой дружинник решил для себя, что тогда имеет смысл целиком отдаться военному делу и… изучению чего-нибудь хозяйственного. Уж очень заманчиво рассказывал князь на занятиях о том, что разумно иметь долю в каком-нибудь деле. Но не в купеческом, а в ремесленном.

– Талантов на Руси много, а покровителей мало. Поможете хорошему ремесленнику, будете его опекать, тогда получите долю прибытка.

Вроде дело нехитрое, но трудно найти толкового, всех вроде уже разобрали бояре да князья. Или так кажется, что разобрали? Дмитрий решил не торопиться, а приглядываться к разным товарам и узнавать кто и где их делает. А чтобы не забыть, даже купил бумагу за свой счёт и делал записи. Вон, Кузьма, вроде нашёл дегтяря для князя и как только время выпадет – поедет знакомиться. Потому как сейчас он знает о нём только по дёгтю, которого три бочки хватает там, где другого надобно целых пять! А коли найдёт для Михайлы Алексеича, то и свой "процент" поимеет. Сын оружейника уже знал это слово, которое означало "одну сотую". На занятиях всякому разному учили, даже непонятным словам.

Царевич незаметно для себя не только выздоравливал, но ещё и порозовел лицом. Да и бледность ушла, сменившись лёгким загаром. Целые дни на свежем воздухе не прошли даром, а очень даже положительно аукнулись. Правда, в голове, богомольный порядок сменился хаосом любопыткина. Столько интересного оказалось за морем, особливо в Вест-Индии – и дикари, и животные, и растения полезные и бесполезные. Сразу захотелось туда поплыть на корабле, да с Мишиной дружиной. Свои стрельцы оказались не совсем умелыми, «тигры» их побеждали в любых игрищах, даже в стрельбе. Сотник Еремей, обратился с просьбой, позволить отдать три десятка кремлёвских оружных, Вяземскому на обучение.

– Иоанн Алексеевич, пусть князь наших поучит, очень уж ладно у них получается с оружьем обращаться.

– Так у них в руках, что хошь оружием становится, – подшутил Голицын во время разговора.

– Да и сильны они, аки богатыри, вона, своими пиками, как прутиками вертят да крутят, – добавил сотник.

Иоанн задумался. Михайла как-то обмолвился о том, что каждый непростой человек должен иметь свою дружину, пусть даже небольшую, но умелую. Следовало у него же совета испросить, как это лучше сделать.

– Поговорю с Мишей, может он и согласится, – вынес решение царевич, – но следует у брата спросить разрешения, а то дорого может встать.

Вообще-то у него было гораздо больше вопросов. Хотелось узнать, чем собирается заняться молодой князь, когда повзрослеет? Как наладить такое же хозяйство в какой-нибудь из своих деревень? Будет Михайла путешествовать и возьмёт ли с собой самого Ивана? А вдруг война али поход – пойдёт со своими "тиграми" за славой и добычей?

– Ты, Иван-царевич, сразу всеми вопросами не мучайся, – как-то обьяснил Мишка будущему монарху, – всё надо делать постепенно. А в Кремль я не хочу, не моё это. Года через два уеду на свои дачи в архангельские земли, там мне интереснее. Тогда и о кораблях можно подумать, попутешествовать.

– Жаль, я же тебя совсем не увижу, – взгрустнул отрок царской крови.

– Не печалься, может отпустят тебя со мной на север. Дружину за это время тебе подготовим, доверенных царедворцов изыщем. Помогу тебе собственное дело наладить, чтобы у казны лишний раз не попрошайничать.

В принципе, никому не нужный претендент лишь мешался в Кремле под ногами и представлял проблему. Когда-то в Лувре все вздохнули спокойно, когда шебутной и воинственный Генрих, получил польскую корону и уехал к чёрту на кулички. Так что, идею сплавить Иоанна подальше, могли поддержать оба противоборствующих клана: и Милославские, и Нарышкины. Времена уж больно неухоженные – мобильником не воспользуешься и самолётом не прилетишь. В важный момент Истории! Пока новости доползут, уже поздно будет воспользоваться моментом.

Санаторный сезон закончился, как и положено по статусу всему хорошему. Для царя-батюшки приготовили безалькогольной клюквенной настойки с мякотью, обозвав «отваром из последних трав». Добавили персональный бочонок шампуня и коробушку с мятным мылом, которое наконец-то состоялось. За будущие тренировки кремлёвских стрельцов для царевича, запросили золотом, а Борису Васильевичу доверили проведение переговоров. Сам Голицын, заинтригованный Мишкиным хозяйством, уже раскатал губу и встал в очередь за семенами картофеля и кукурузия. Естественно, за большие деньги, но включая подготовку нескольких «специлистов» по выращиванию. Ну и, на посошок, царевичу предложили приехать по первому снегу на зимние длинные каникулы. А чего в Кремле или в Преображенском болтаться без толку?

Поезд царевича Иоанна почапал обратно в Москву…

Глава четвёртая

Отъезд царевича моментально подстегнул хозяйственную активность. Пахом с коллегами бабского пола занялся научным тыком по разработке засахаривания мёда, всяческим попыткам выпаривания ценной составляющей. Князь Вяземский пробовал все пути для создания того или иного сахарного песка. Вот только знаний и умений в его голове не наблюдалось, зато желания и хитрости было сверх меры. Производство досок и тёса не останавливалось, благодаря соседу, исправно поставляющему брёвна. За три бревна тот получал продукцию от одного, зато не платил денег за распиловку. Своей долей стройматериалов сосед успешно торговал, чем поправил свои финансовые дела. Боярин Никаноров имел одного, но очень дорогостоящего сына, который тратил деньги быстрее, чем получал их от родителя. Наследник, етить-колотить, достойный продолжатель рода!

Эссенция из яблок, вполне созревших, оказалась хуже, чем из недозрелых, поэтому "Фа" запустили в линию, используя предыдущую технологию. За два дня получалась двухсотфунтовая бочка шампуня, немедленно откладываемая в кубышку для душ Сантуша. Земляничный запах так и не получился и решили изготавливать лишь мятное и пресное мыло, чтобы не заморачиваться попусту.

– От добра добра не ищут, дабы время не терять! – поделилась народной мудростью Дарья, её греко-предки оставили богатое поговорковое наследство. Да и времени у обеих алхимичек не всегда хватало на чистую, нафиг никому не нужную, науку. В принципе, в день и так перерабатывалась четырёхсотфунтовая бочка жира. Производство не расширяли, чтобы не обезжирить Московию и не взвинтить цены на сырьё. Всё-таки, Подмосковье – это не Север с его многотонными китами.

Ларион пристрастился к командировкам за чужой счёт и постоянно пополнял деревню различными ништяковыми семьями. Последними прибыли два семейства вольных бортников с многовековыми традициями. Вольнонаёмных строителей набралось аж на три СМУ, каждое со своим заданием. Основной стройкой века стала база-крепость в лесу, для обучения своих и чужих дружинников. Всё-таки приближалась зима, время ремёсел и безделья, и можно было дать НВП всему мужскому населению, включая вольнонаёмных. Иной мужик и сам не знает какой он прекрасный воин, пока не позанимаешься с ним всерьёз. Для одежды с отягощениями использовали кучу зипунов, купленных по дешёвке и обшитых всяким порченным металлом в оружейной батюшки Дмитрия.

Сверхдовольный излечением младшего брата, царь Фёдор Алексеевич, внял предложению Бориса Голицына и самого Иоанна, поддержанных сотником Ерёмой. Раз уж князь Вяземский так хорошо готовит специальных охранных стрельцов, то нет смысла жалеть золота. Тем более, к расчётам подключился Василий Голицын, который выявил, что это будет ненамного дороже найма каких-нибудь швейцарцев, включая их содержание. Да и оружие для них, оказывается, можно прямо на Москве заказать у оружейника Андрея Лукича. Тот был рад изготовить четыре дюжины двуствольных пистолей своей конструкции для Кремля, лишь бы железа было в достатке да сполна оплатили труд работников.

Кремлёвские врачи проверили всё во рту Иоанна и подтвердили, что зарождавшаяся цинга излечена полностью. Зубы укрепились, опухлости спали, дёсны боле не тревожили при едьбе. Кстати, и сам государь, попивая каждый день сок с мякотью, чувствовал облегчение. Одна проблема: Михайла Вяземский упорно отказывался от землицы, деревенек и людишек. Непонятно стало, чем наградить верного подданого. Впрочем сиё недоумение показывалось лишь на людях, а в частной беседе Борис Васильевич пояснил просьбу Михайлы. Юный князь мечтал своими полезными деяниями получить льготу в виде общего единого налога, взамен многих разных. Как нынешних, так и будущих! Он готов был ежегодно отдавать в казну одну пятую от всех денежных поступлений в свою мошну, а также от ремёсел и иных дел, находящихся под его рукой. Предложение, конечно, необычное, но казна явно не обеднеет от этого. Поэтому решили подождать, когда польза престолу от мелкого Вяземского будет видна хотя бы невооружённым глазом. А пока просто позволили лекарю Веберу переселиться в Беспутку, для алхимических опытов.

Заветного дёгтеведа пришлось выкупать у одного купца, который закабалил за долги аж две дегтярные семьи. Тяга к суперсмазке обошлась очень дорого, в сто семнадцать ефимков. Зато и прибыток был не в отдельном технологе петровских времён, а в двух рабочих династиях, правда родственных. Мишка не стал выдёргивать наследные секреты близлежащими клещами, а попросту поселил мастеров у себя. Оказалось, что оба брата могут не только дёготь производить из свежачка, но и переваривать уже готовый. Им обустроили целый хутор в лесу, возле болота и, заодно, склад для пустых и полных бочек. Договоренность была проста: за каждую бочку весом в четыреста фунтов, Михайла платил аж целый ефимок. Оплату выкупного долга отложили на светлое будущее, но оба дегтяря должны были заказывать всё, что им понадобится для дальнейшего улучшения смазки. Вяземский готов был даже найти алхимика для опытов. Необычные, но интересные условия вполне устраивали братцев-дёгтегонов. Те и сами рвались попробовать всё, даже совсем старинные рецепты. А когда Мальцев рассказал им о принципе присадок, правда в общих чертах, так как сам толком ничего о них не знал – взаимопонимание стало полным.

Игорь вообще любил рассказывать своим всё подряд о якобы слышанных чудесах, надеясь на хватку крестьянско-ремесленного ума. Как, например, начать выращивание и культивирование люцерны, если о ней знаешь лишь то, что она вырастает по пояс. И вполне возможно, что где-то на лугах она есть, но местные колхозники называют её по-другому. Как обьяснить оружейнику суть патрона, коли капсюля для него не сделаешь? И дурацкую гремучую ртуть не произведёшь, потому что и обыкновенной ртути практически не наблюдается. Даже резина упирается не в каучук (можно найти его через португальцев, рассказав про дерево гевею), а в термин "царская водка". Козе понятно, что водка не та, какая лишь для царей, как и туалетная вода не из персонального унитаза Нины Риччи, но какие кислоты использованы? И как эти кислоты создают? Вон, ещё до нашей эры, продвинутый народ на Востоке и сталь варил, и асфальт укладывал. А сейчас, те же голландцы, вроде её лишь в горшках варят. Они бы ещё напёрстки использовали! Про асфальт и думать не хочется, нормальные люди по нему ходят, а не изучают технологию его производства.

Нет, конечно, есть некоторые интернетчики, которые всё-всё знают, точнее не "есть", а "были" (или уже будут?). Такие штымпы, попав в прошлое, царю Гороху сразу обскажут, как ядрёную бомбу сделать и на соседей из катапульты швырнуть. Естественно, их никто не поймёт, но понты получаются знатные! Правда, последствия грустные. А зачем Мишке хоть понты, хоть последствия, куда их девать? Даже собственный кусок Курской Магнитной Аномалии пока нет возможности использовать. Слава богу, что в детстве мыло варил, а не программистом-демократом пахал. А то сейчас с голоду пришлось бы пухнуть – из-за того, что компов нет и монархия абсолютная на дворе. Конечно, к делу и такого можно приспособить, мода на шутов никуда не пропала. Болтуны-говоруны очень ценятся влиятельными людьми, пока телевизора нет!

– Представляешь, Глашка, как хорошо шутом быть? – разглагольствовал обнажённый князь, – Кормят, поят, колпак с бубенчиками выдают!

– Ну ты что, Михайла, позорище-то какое, – бормотало полусонное сокровище, прижавшись покрепче, – каждый пнуть норовит али по шее дать.

– Ага-ага, пусть сначала табуретку возьмёт, чтобы дотянуться. Опять же, думать не надо, всё владелец продумает и указюку выдаст.

Девушка давно привыкла засыпать под бормотание полюбовника, который любил высказывать вслух всё то, что копилось в голове за день. Правда в простецкой обработке, а не высоким штилем. Глаша реагировала по-разному: то хихикала, то похрюкивала вперемешку с бормотанием. То просто спала! А Мишка пользовался прекрасным приёмом – озвучивая, упорядочивал мысли и находил накладки или затыки в тезисах. Это в головах всё просто и понятно, потому что штрих-пунктирно, а вслух, порой, сущая абракадабра получается!

– Хрым-брым-дрым! Скажешь тоже, абрадабра какая-то, – пробормотало слева ласковое и нежное существо котёночного типа.

– Не проблема, могу Даздрапездрой назвать.

– Хихик! Будешь обзываться такими страхолюдностями, укушу. Или зацелую, – осмелела ненаглядная, – ты сначала разберись, кто я тебе: лапушка или этот, которого на бумагу записала. Индюга какой-то…

– Индрикотерапевт чемульпекский? – переспросил издеватель-словоблуд.

– Хрюк-чмок! – лап-лап-лап…

Дожди и грязь вконец замучили всех беспуткиных – от князя до хитрована Еропки. Этот крепостной, оказывается набодяжил браги, чтобы разбогатеть на сухом законе. Пролетарии всех видов деятельности потихоньку богатели медью и, даже, серебром и, по сверхидее Ерофея, должны были обрадоваться возможности нарушить княжий наказ. Да ещё и за свой счёт! Ну какому русскому (бывшему безработному) мужику придёт в голову соображение отказаться от пропивания денег? Подумаешь, на следующий год не пригласят, али сейчас на зимние работы не предложат остаться, ежели таковые возникнут? Когда это останавливало русича от пьянки, коли деньги в кошелях бренчат и выхода требуют. Вот и попёрся крепостной по грязи да под дождём, через лес – от своей заветной полянки к строителям лесной крепости. Раз работы не идут и погода непогодная – самое время бухнуть от всей души, невзирая на цены! Целых четыре бурдюка на себя навьючил, чтобы людей православных порадовать и счастье им принести, аки ангел святой. Только строители какие-то неправильные попались. Вместо того, чтобы барсетки развязать, самого Еропку повязали и в Беспутку (по непогоде!) отвезли. Стукачи хреновы, своей пользы не поняли и душу не отвели, шкуры продажные!

Михайла не стал применять карательные санкции класса "на конюшню, да, кнутами!" Такое воспитание редко помогает: завсегдатай конюшни – норма поведения для отдельных человеков. Поведенческий мазохизм проявляется. Поэтому поступили просто – начали загружать в подводы Ерофея с семьёй и всё, что он нажил за жизнь. Только вместо коровы денег дали, чтобы побыстрее до Воскресенского монастыря добраться. Лошадь крестьянина впрягли, раскормленного кабанчика упаковали, порубив на части, а птицу запихали в клетки, да в мешки. Уж кто только не заступался за бедолагу-нарушителя, да и жена его по грязи ползала, вымаливая у князя помилования непутёвого мужа. Многим хотелось хэппи-энда: прощения милосердного и исправления оступившегося мужика.

– Люди, не ждите от меня милости! Я этому семейству дал всё, что мог, чтобы поднять их из грязи да с колен. Разве плохо жилось последнее время? А Ерофей мне в душу плюнул, предав мой наказ! Нет у меня больше веры в него и не будет. Пусть живёт у другого хозяина и вволю нарушает всё, что захочет. Подарю его с семьёй и всем скарбом монастырю, раз он сам такой судьбы захотел.

Мальцев не признавал логику "первый раз прощается", прекрасно понимая, что дурной пример – всем примерам пример. Если кто-то не ценит доброго отношения, то не следует за такого держаться. Остальным же лучше понять, что жить нужно по правилам, кои озвучены хозяином, а не по своей хитрости. Лозунги "Кинул – считается!" и "Лохи – сами виноваты!" – составляющая часть демократии, как и безответственность, и индивидуализм, и бездумное всепрощение. Миловать убийц, признавая их людьми, могут только неполноценные Хомо Сапиенсы, именуемые гуманистами-либерастами. Да и то, когда лично их такое не касается!

Ларион, взяв дружинников, отвёл микро-обоз с изгнанниками и передал игумену. К дарственным документам прилагалось письмо от Михайлы, где излагался целый бизнес-план о возможном сотрудничестве. Пояснения давал Ларион, причём очень грамотно и внятно. Настоятель попросил время на обдумывание, тем паче, что кое-что зависело от португальского купца. На всякий случай, в Беспутку отправили толкового дьяка, разбирающегося в таких делах.

В начале ноября, Кузьма, с десятком ветеранов, отправился в Смоленск. Для ускорения передвижения по грязи дали заводных и добавили денег, чтобы покупать по дороге то, что не хотелось везти с собой. Португалец писал, что прибудет или в Кенигсберг, или в Ригу в зависимости от погодных условий и просил дать русских провожатых, чтобы проще было добираться. Что ни говори, но дороги имеют не только невысокое качество, но и изобилие прилагающейся бюрократии. Каждый норовит нажиться на иноземцах и урвать долю от их будущих прибылей. Денег не жалко, а вот время бесценно! Само по себе, мотание из конца в конец Европы – дело длительное и не хотелось его увеличивать из-за местечковых заморочек. Так что Смоленск являлся идеальной точкой рандеву, тем более слава «тигров Вяземского» доползла даже туда. Какой-никакой, но пиар, а значит и подспорье в пути. Душ Сантуш, перегрузивший в Риге своё добро с кораблей на телеги, добрался до Смоленска к первому снегу. Неделю потратили на перегруз в сани и, когда погода устаканилась, рванули с лихой поспешностью к Москве и далее.

Обоз, в основном, составляли дары природы Португалии и Вест-Индии. Вяленые, сушёные, свежие и, даже, в семенах. К ним, по описи, прилагался камикадзе, класса "мичурин португальский", знающий, как и что выращивать. Только "длинный дублон" и дружеский пинок Святой Инквизиции убедили прогрессора поселиться где-то между белыми медведями и заимкой Санта Клауса. В кортеж сопровождения входили двадцать отборных мушкетёров регента Португальского Педру Второго и тридцать доблестных кирасир Карлоса Второго, короля Испанского.

Вся хитрость заключалась в мантильях! Ещё несколько десятков лет назад, волосы можно было мыть изредка, потому что вонь и грязь сдерживалась суконными и шерстяными головными накидками. Но как только мода перешла на вариант с кружевами – сразу пошли проблемы с запахом. Щёлок был неприемлем при дворе, а твёрдого мыла из Мавритании, Порты и Персии привозили мало. Мылилось оно плохо, а отстирывало волосья ещё хуже. Конечно, придворные дамы нашли выход из положения, используя всё-таки щелок и перебивая его запах мавританским мылом и парфюмами. Но уж очень сложный процесс множественного мытия получался. Да и волосы никак не хотели быть мягкими, пушистыми и ласковыми. Так что, когда на португальском придворье нарисовался душ Сантуш с номером "мытьё грязной головы без обмана и ловкости рук", самые богатые вздохнули от облегчения и взвизгнули от радости. Восточные дикари, полутатары-полуполяки, сдуру или от скуки, изобрели "шампу"! Да ещё и мыло, которое отстирывало самую грязную грязь с одежды.

Педру Второй, под давлением многочисленных родственниц и любовниц, руководимых лично Машкой Франсишкой, сразу захомутал ловкого торговца. Золото шло уже десять лет из Бразильского Гераэза и вопрос денег просто не стоял. Самый богатый король Европы 1680 года, готов был покупать всё русское мыло и шампунь по любым ценам, лишь бы вредные бабы отстали со своими наездами! К сожалению, производитель был связан словом ещё и с испанцами, так что пришлось поделиться по-братски. Слава богу, обошлось без Папы Римского, как при разделе Нового Света в своё время! Регент, уже давно полностью и безоговорочно корольковавший, обласкал купца и даже выдал аванс, как в деньгах, так и в статусе личного поставщика. Пришлось грузить бочками золото и серебро, вместо апельсинов! Апельсины поместили в ящики. Хорошо, что поездка ко двору Карлоса Второго, состоялась после Лиссабонского Триумфа. Король Испании, как и положено между братскими и соседскими народами (типа русских-украинцев, казахов-узбеков, армян-грузин, северных и южных корейцев), сразу предложил цену, выше чем "португальский брат". Душ Сантуш, как истый скромняга, не стал отказываться и даже пообещал, что всем будет рассказывать об испанской щедрости. Глупо спорить с монархами или экономить их деньги – можно вообще потерять такую возможность, лишившись головы!

Михайла по-честному предупреждал о таких возможностях в век суперпонтов, благородства, показухи и золотого изобилия Испании и Португалии. Купец, записавший все рекомендации, просто следовал им, не нарушая ни на йоту. Единственное, о чём нижайше попросил душ Сантуш у Его Величества, выделить в охрану "испанского аванса" гвардейцев попроще поведением, чтобы проблем в России не было с шапкозакидательством. Естественно, что королю упомянули о ходатайстве посла в России, обеспечившего долю Испании в шампу и твёрдом мыле.

Сам португалец мог бы и ранее выехать в Московию, но другие поручения Михайлы, озвученные в письме, требовалось исполнить. Следовало найти землю под посадки самшита, желательно с готовой рощей или, если повезёт, хотя бы небольшим лесом. Кроме того, коли средства отыщутся, сделать заказ на пики с древками из самшита и гранёными толедскими наконечниками специальной формы. Рисунки прилагались. Средства нашлись быстро и честный купец разместил заказ, исполнение которого дождался лишь к октябрю. Третьей просилкой-теребилкой являлся поиск купца из Персии или прямо из Индии, обстоятельного и надёжного. Михайла рвался к секретам индийской стали, а при возможности и к переселению индийских спецов, хотя бы одного семейства, под собственное крыло.

Судно душ Сантуша, для безопасности, по доброй воле спровождали военные корабли самого Педры Второго. Во-первых, шумиха на всю Европу, во-вторых, пираты не возжелали связываться с эскадрой, в-третьих, проверили ходовые возможности новых моделей, а заодно и провели в Балтийском море огневые испытания новых морских пушек оружейника Алвареша. Пятидесятифунтовые, короткоствольные бестолковки оказались бессмысленным изобретением – даже с удвоенным запасом заряда они не стреляли дальше пятисот футов.

– Ничего, герцог Вяземский свою пушку сделает, – успокоил Карлуш офицера, ответственного за стрельбы, – будет стрелять на две тысячи футов, вот увидите!

– А когда можно будет с таким чудом ознакомиться? – моментально среагировал проверяющий.

– Сам не знаю, пока видел только многозарядные мушкеты, – обозвал пищали купец-болтун.

Действия этого чудо-оружия сверхближнего боя он не видел, но марку "представителя русских чудес" держал высоко и уверенно. Поди проверь его слова, коли саму Беспутку ни на каких картах найти невозможно, даже на глобусе Московии! Её и наяву-то найти трудно – провожатые требуются. Те самые, которые ждали свою португальскую "руку Москвы" в Смоленске!…

Пока некоторые читатели СИ колупали автору мозги своим видением и проедали остатки плеши, пытаясь помешать в писанине – обоз мчался в Москву. Португальцы и испанцы, впервые познакомившиеся с морозом, скупили все меховые шубы, шапки, штаны и рукавицы на пути следования. Героические красные носы упорно вздымались в гордом задире кверху, но гордость уже замёрзла, открыв уши для восприятия советов местных жителей Страны Снеговиков. Сам будущий город-герой обьехали, выйдя на Тверской тракт, а пару саней с толикой споровождения отправили в конкретные адреса. Одна обьёмная посылка умчалась в Кремль, чтобы насладить царское семейство свежими и вялеными фруктами, а другая была распределена между дедом Вяземским, князем Мышецким и оружейником. Борис Голицын лишь похлопал ресницами и решил побыстрее отправить царевича на зимний отдых. Представитель испанцев навестил посла, собиравшегося встретить Рождество в Москве и передал все письма и сопутствующие документы. Андрей Лукич тоже выехал в Беспутку с готовым оружием и инструментарием, а компанию ему составил Мышецкий. Следовало согласовать зимний план охоты за татями на Дмитровском и Волоколамском трактах. Тем более, что некоторые князья и бояре тоже создали свои дружины, разнообразив столь светское развлечение, как охота. Правда ни разведки, ни обработки информации, ни умения составлять планы операций они ещё не умели.

Глухомань пиренейцам понравилась! Особенно тем, что имела избы, печи и запасы дров и торфа. Радость тепла познаётся лишь после марш-броска в несколько сот вёрст по морозу. А горячая вкусная русская лапша с мясом и бульоном сразу стала изысканнейшей пищей полубогов Севера. Испанцы, не успев приехать, уже представляли с каким пренебрежением они будут относиться к неженкам из Мадрида. К тем, кто даже не представляет истинно мужские трудности – тупо выжить в такой холодрыге!

Встреча купца с князем началась с представления прибывших. Кроме растениевода, в делегации находился и некий Хуан Рикардо Абрантуш, бастард герцогского рода Авейру. Аж, в третьем поколении! Молодой мужчина, слегка за двадцать, занимался коммерцией, перебрав тучу других вариантов жизнедеятельности. Ему не светила политическая карьера из-за внебрачности собственного деда, но денег с избытком хватало на аферы, всё-таки представитель очень мощного рода. Торговля с далёкой Московией была странной, но вполне голубой мечтой навороченного сетубальца. Правда, повода не находилось туда съездить, пока дружище душ Сантуш не похвалился неожиданной удачей.

А потом начались предновогодние сюрпризы…

– Экий ты, право, Санта Клаус, мой друг, – восхитился обрадованный Михайла, узнав о "задатке в бочках", – я-то рассчитывал лишь на заказы, а тут ещё и деньги к ним!

– Так монархи настаивали, чтобы мыло в другие руки не ушло, – оправдался купец-скромняга, – твои цены вполне устроили, правда, я их слегка приподнял.

Действительно, увидев ажиотаж королевских семей, Карлуш тут же прикрутил разумные прибавки. Обе страны были переполнены золотом, при недостатке высококлассных товаров. Всё-таки денежная масса должна соответствовать товарообороту! Та же Испания, уже создала проблемы, перечеканив всё, что прибыло из Вест-Индии, в монеты. Цена на золото опустилась, а на серебро вообще рухнула! Так что, Карлосу Второму, под давлением советников, пришлось сделать в этом году финансовую реформу. Португальский регент Педру Второй поступал более мудро, оставляя золотой запас в слитках. Хотя и его уже достала разница между монетами и золотом в колониях. Тот же квадрупль можно было обменять на две, а иногда и на три унции весового золота. Если бы монеты оседали в Вест-Индии, а не возвращались в Европу, проблем не возникало бы.

Совершенно дурацкая ситуация – иметь горы слитков и быть ограниченным в чеканке, чтобы не усилить инфляцию. Поэтому, предложение Вяземского, переданное через купца, оказалось интересным. Михаил был готов принимать платежи в новой валюте для взаимной торговли – "мальцах", золотых и серебряных. Матрица для станка оказалась достаточно простой: с одной стороны изображение серпа и молота в виде креста, а с другой – надпись номинала "Uno malz". Вес – одна унция.