Текст книги "Там, где любовь. Не всё так просто (СИ)"

Автор книги: manyana morkus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Думаю, он и сам не в восторге от сложившейся ситуации, – задумчиво проговорила та. – Да ещё и выпил тогда достаточно. Он не звонил тебе после этого?

– Нет, – отрицательно покачала головой Катя, и глаза её заблестели. – Я позвоню сама, – внезапно подхватилась она достала из лежавшей на диване сумочки свой мобильный телефон.

– Может, не стоит? – нахмурившись, произнесла Паршута. – Если он не звонит первый и не просит прощения, то…

– Я просто хочу услышать, что он мне скажет, – упрямо ответила она и, набрав в лёгкие побольше воздуха, принялась ждать ответа.

Влад ответил не сразу. В продолжение минуты она слушала длинные гудки и уже совсем отчаялась дозвониться, как вдруг неожиданно услышала его голос:

– Алло.

По одному этому слову никак нельзя было понять, в каком настроении находится Соколовский, поэтому Катя собралась с духом и начала разговор:

– Привет, Влад. Я не отниму у тебя много времени, просто…

– Слушаю тебя, – донеслось до неё, после чего он кашлянул: то ли хотел тем самым замять неловкость, которую испытывал, то ли действительно чем-то поперхнулся.

– Я лишь хотела узнать, – слегка дрожащим голосом продолжила Катя, – как ты чувствуешь себя, после того, как предал меня в тот вечер?

На том конце связи послышался тяжёлый вздох.

– Ты всё видела сама, – произнёс он, наконец, после небольшой паузы. – Больше мне нечего тебе сказать…

После этих слов, Катя почувствовала, как в глазах у неё всё потемнело. Не в силах терпеть такую пытку из-за его поразительного безразличия, она бросила трубку и расплакалась.

******

После очень короткого разговора с Катей, Влад положил трубку и со вздохом уставился на Егора, сидевшего напротив. Шёл уже третий день, а они с Егором всё просиживали на квартире у последнего, все в своих душевных терзаниях. Что касается Влада, то звонка от Кати он совсем не ожидал, и поэтому даже не знал, что ей сказать. Да и нужно ли вообще было что-то говорить? Всё же без слов понятно, так к чему теперь эти бессмысленные оправдания? Что сделано, то сделано. Катя явно была в отчаянии, он понимал, что причинил ей боль, но отчего-то сейчас смотрел на всё это будто со стороны. Это будто был не он, а кто-то другой. Даже Егор, понаблюдав за поведением приятеля во время его разговора по телефону, как-то странно прищурился и с явным непониманием покачал головой. Влад и сам дивился собственной жестокости, но лишь молча продолжал распивать бутылку виски, и мысли его уносились куда-то далеко от всей той истории, что произошла с ним в последние дни. Он и заговаривать бы обо всём этом не стал, если бы не укоризненный тон Егора, обращённый к нему:

– Ты хотя бы попросил у неё прощения, что ли…

– Зачем? – оторвав взгляд от пустого стакана, с равнодушием отозвался Влад. – Всё это лишь слова, и ничего больше. После того, что я сделал, ни о каком прощении не может идти и речи.

– Это понятно, – вздохнул Иващенко, – только меня начинает пугать твоё безразличие буквально ко всему, что происходит. Это же не ты, друг. Что с тобой?

– Ты прав, я действительно чувствую, что стал слишком равнодушным, – не мог не согласиться тот. – И это длится не первый день. Рита выжала меня как лимон, вот и всё. Поимев её в тот самый вечер, я как будто выплеснул из себя последние эмоции. И больше мне уже ничего не хочется…

– Тебе не хочется вернуться к ней? – подумав, поинтересовался Егор.

– Чтобы снова погрязнуть во всём, что было? – Влад безрадостно усмехнулся. – Ну, уж нет…

– А что с Катей? Если она сама позвонила тебе, то, может быть, сможет понять тебя. Вдруг она тебя простит? Ты ведь всерьёз хотел, чтобы у вас с ней всё получилось!

– Как видишь, ничего не вышло, – мрачно подытожил он. – Я её не заслужил.

– У тебя же есть к ней хоть что-то? – Егор цеплялся за самые крохотные ниточки, лишь бы как-то помочь приятелю. – Хоть какие-то чувства?

– Если и есть, то этого явно не достаточно, – ответил Соколовский и побарабанил пальцами по столу. – Когда любишь, трудно вот так просто взять и изменить человеку. По крайней мере, для меня. А я смог. Значит, сейчас всё обстоит так, как должно было быть…

*******

Маргарита проснулась около девяти часов утра. Адама рядом уже не было: она слышала сквозь сон, как он встал и начал куда-то собираться. После она вспомнила, что вчера он говорил с ней о том, что должен быть на репетиции с группой с самого утра, и не может опоздать. Едва заметно улыбнувшись, когда он, уходя, с нежностью поцеловал её в щёку, она сладко потянулась и снова провалилась в сон.

После, окончательно проснувшись, Рита поднялась с постели и, шлёпая босыми ногами по паркету, двинулась на кухню, чтобы сварить кофе. С некоторым удивлением обнаружив, что кофе уже заботливо сварен, она снова улыбнулась и села за стол, подперев подбородок рукой. Тут же прогнав от себя всяческие наивные мысли, она налила себе кофе и, быстро выпив его, побежала в душ. Она не хотела ни о чём задумываться, она просто радовалась наступлению нового дня, нежилась под тёплым душем и напевала какую-то мелодию, пришедшую вдруг на ум. Ей было как-то удивительно легко сегодня, и она не хотела омрачать своё настроение разными размышлениями по поводу того, что происходит между ней и Адамом. Она не без улыбки вспоминала прошедшую ночь, и до сих пор ощущала, как где-то глубоко внутри у неё что-то дрожит. Дрожит при одном упоминании о том, что было. Это до сих пор казалось немного странным: ночью она чувствовала себя настоящей женщиной, страстной, нежной, обольстительной, а рядом с ней был совсем не тот мужчина, которого она всегда себе представляла. С ней был Адам – странный парень, сексуальная ориентация которого всё ещё была под жирным знаком вопроса для неё. Но это был он, он довёл её до неописуемого блаженства, заставил кричать о том, как ей хорошо, заставил поверить в то, что она безумно желанна для него.

Маргарита останавливала себя, как только начинала думать об этом. Ей, как это бывало теперь всё чаще, владел необъяснимый страх. Это был страх потерять что-то, ещё не успев до конца это обрести. Сколько глупостей она наделала в своей жизни, сколько потеряла, а что приобрела? Она больше не хотела разочаровываться, не хотела страдать. Она всего лишь хотела жить. Жить своей жизнью, какая бы она ни была. И хотя бы на пару дней забыть о своих опасениях.

День прошёл за домашними делами: Рита совершенно забросила квартиру, нужно было, наконец, привести её в порядок. Когда стрелки часов начали подбираться к четырём, она подумала и решила сходить туда, где должен был репетировать с группой Адам. Она знала, где это место – накануне он объяснил ей, как туда добраться. Собрав непослушные волосы в хвост, она наложила лёгкий макияж и, покрутившись перед зеркалом, одобрительно улыбнулась своему отражению. С одеждой она заморачиваться не стала и, натянув джинсы и накинув зелёный пиджак, подхватила куртку и, заперев дверь, вышла на улицу.

До места она добралась довольно быстро, и уже через полчаса спускалась по винтовой лестнице вниз, в подвальное помещение: именно там и должно было всё происходить.

Она без труда нашла нужную дверь: музыка играла достаточно громко, и слышался уже такой знакомый и родной голос Адама. Он распевал какую-то лирическую композицию, которой Рита раньше не слышала. Оказавшись в репетиционном зале, она встала недалеко от выхода и обратила свой взгляд на импровизированную сцену, где находились все музыканты. Её, казалось, никто ещё не заметил, поэтому она стояла и спокойно наблюдала за их игрой.

Адам, несомненно, выделялся на фоне всей этой команды. Когда он пел, чувствовалось, что в песню он вкладывает всю душу, и этот голос, как призналась сама себе Рита, никого не мог оставить равнодушным. Он как будто проникал в самую глубину сердца и навсегда оставлял там свой отпечаток. Очарованная атмосферой, царившей в помещении, где рождалась эта прекрасная музыка, Маргарита на миг даже забыла о том, где находится, и, машинально прислонившись к стене, неотрывно следила за каждым движением Адама. Он передвигался по сцене с такой поразительной грацией, что казалось, будто он парит на крыльях, а не ступает по полу. Останавливаясь то возле барабанщика, то возле бас-гитариста, он на секунду замирал там и уже в тот же миг как по волшебству оказывался совсем с другой стороны сцены. И сейчас, безмолвно наблюдая за ним, Рита уже не хотела, чтобы он так скоро заметил её. Она хотела продлить эти минуты, хотела ещё немного посмотреть на него со стороны и, может быть, даже понять для себя, что чувствует. Пока она не совсем понимала свои ощущения, не была достаточно уверена в том, что именно происходит у неё внутри.

Адам полностью находился во власти песни, которую исполнял, поэтому и не спешил обращать свой взгляд в ту сторону, где стояла Рита. Что говорить, он и подозревать не мог о том, что она может придти сюда. Он просто привычно репетировал со своими музыкантами и больше ни на что не отвлекался.

Исполнив последний куплет песни, Ламберт круто повернулся на своих каблуках и, приблизившись к гитаристу, что стоял справа и наигрывал заключительные аккорды композиции, неожиданно дотронулся до его плеча и, выразительно посмотрев в глаза, недвусмысленно запечатлел на его губах короткий поцелуй. Хоть всё и случилось за считанные секунды, Маргарита успела заметить данный жест, так как ни на миг не спускала глаз с Адама. Музыка затихла, и, отступив на один шаг от парня с гитарой, Адам вдруг поймал обращённый к нему взгляд и с изумлением уставился на Риту. Так и не успев до конца проанализировать свои смешанные чувства при виде дерзкой выходки человека, ради которого она только что пришла сюда, Рита поспешила скрыться из поля зрения присутствующих. Выбежав на воздух и глубоко вдохнув, она поймала себя на том, что ноги почему-то предательски дрожат и почти её не слушаются. Запахнув посильнее куртку, она сделала резкий шаг вперёд, но тут же была схвачена за руку. Обернувшись, она узрела перед собой растерянного Адама, который зачем-то пытался её остановить. С горечью усмехнувшись, она отдёрнула руку и бросила:

– Лучше вернись, а то замёрзнешь…

На улице дул пронизывающий ветер, а с неба сыпалось что-то вроде мелкого снега, вперемежку с дождём, но Адама, похоже, сей факт волновал в последнюю очередь, несмотря на то, что он выбежал за Ритой в одной тоненькой рубашке на голое тело. Никак не в силах подобрать нужные слова, он, наконец, сконфуженно пробормотал:

– Марго, я не думал, что ты придёшь. Почему ты не предупредила?

– Извини, – опять усмехнулась она, стараясь сделать невозмутимое лицо, хотя, получалось из рук вон плохо, – теперь я и сама вижу, что мне не следовало приходить.

– Почему нет? Ты сердишься из-за того поцелуя? – Адам с тревогой смотрел на неё. – Совершенно зря, Марго, он для меня ничего не значит. Это только часть шоу, и ничего больше, клянусь тебе…

– Вот как? – Рита прищурилась. – А ночью, со мной, ты тоже репетировал какое-нибудь шоу?

– Нет, – он отрицательно покачал головой и сделал шаг к ней, но она в тот же момент отступила назад. – Послушай, я честно скажу тебе, что мне сложно вот так сразу взять и оставить свой старый образ жизни и начать вести новый. Но всё то, что с нами было, – он поёжился от налетевшего порыва ветра, – для меня это прекрасно. Со мной никогда не было ничего подобного, правда. Я всего лишь хотел попросить: дай мне время. Тебе ведь оно тоже нужно, я знаю…

– Оно нам не поможет, – её слова прозвучали как приговор. Она опять хотела уйти, но Адам снова удержал её за руку и с какой-то грустной мольбой заглянул в глаза:

– Марго…

– Адам, нам лучше расстаться, совсем, – вздохнув, Маргарита уже более мягко, но всё-таки высвободила свою руку. – Не знаю, на что я опять рассчитывала, должно быть, совсем запуталась в своих чувствах. Поверь, так будет лучше.

– Марго, но я не хочу…

– Не называй меня так, – в её голосе вновь послышались раздражительные нотки, – меня зовут Рита, понятно? И вообще, забудь обо всём, что произошло. Это всё глупо, ей-богу, так глупо. Ни у меня, ни у тебя ничего не получится. Надо это признать. Адам, – она с безнадёжностью посмотрела на него, – хоть я и привыкла к тебе, но нам лучше прекратить общение. А теперь, позволь, я уйду…

Пользуясь тем, что он ничего не говорит ей в ответ, Маргарита развернулась и быстрым шагом пошла в сторону автобусной остановки. Она так торопилась уйти, потому что не хотела, чтобы он заметил слёзы, навернувшиеся ей на глаза, не почувствовал по голосу, что она вот-вот может расплакаться.

Но в этот момент ему было не менее горько, чем ей. Проводив её взглядом, Адам медленно вернулся туда, откуда пришёл. Спускаясь по лестнице, он чувствовал, как тревожно стучит сердце где-то глубоко в груди. Он должен забыть? Как будто это так легко…

*******

Спустя неделю беспробудной тоски по Согдиане, Егор с огромным трудом заставил себя очнуться и посмотреть на настоящее положение вещей трезвым взглядом. Все эти дни он только и делал, что пытался заглушить боль, причинённую ему. И пытался делать это, как обычно бывало, не без помощи увеселительных заведений города, частым гостем которых он оказывался в последнее время. Каждый раз, когда перед глазами вставал образ Согдианы, когда в голове звучали её последние слова, сказанные ему по телефону, Егор наполнял очередной стакан, и пил он до тех пор, пока не начинал терять способность рассуждать логически, а иногда и просто стоять на ногах. Иначе он не мог: от бесконечных мыслей о женщине, которую потерял теперь уже навсегда, Егору становилось нестерпимо плохо, порою до такой степени, что он боялся самого себя. Он боялся бредовых идей по поводу того, чтобы взять и покончить со всем этим, сотворив с собой что-нибудь. А без них не обходилось, ведь горечь его была слишком велика, и он не знал, сможет ли когда-нибудь оправиться и жить дальше. Сможет ли он жить так, как раньше?

Он больше не предпринимал попыток связаться с Согдианой, да это было и ни к чему. Она была уже далеко, и Егор ничего не мог изменить. Она не захотела этого. А биться в закрытые двери он устал.

Проснувшись в один прекрасный день на полу в собственной кухне, Егор поднялся и, сходив в душ, вернулся на прежнее место. Кухня, как, впрочем, и вся квартира, были в ужасном запустении. Кругом валялись какие-то вещи, за которые он просто начинал запинаться. Потратив несколько часов на то, чтобы привести своё обиталище в относительный порядок, он с облегчением выдохнул и опустился на диван в гостиной.

Определённо, так продолжать больше нельзя. Просмотрев свой телефон, Егор нашёл кучу пропущенных вызовов и вспомнил, что вот уже больше недели не отвечал ни на чьи предложения о проведении корпоративов, то есть, на возможную работу он попросту наплевал. Ему было настолько всё равно, что он пустил всё на самотёк и теперь только и делал, что деградировал, скатывался вниз. Пора было заканчивать с самобичеванием и взять себя в руки. Надо лишь собраться с духом и сделать это. А также сделать для себя самое главное: забыть о Согдиане и учиться жить самостоятельно. Отныне нет такого понятия как «Егор и Согдиана», есть только он один, и ему придется мириться с этим, придётся привыкать к такой жизни.

После обеда Егору позвонил Влад и с тревогой поинтересовался, как приятель чувствует себя. В какой-то момент он тоже чуть было не поддался депрессии, накатившей на него, и не последовал примеру Егора: пить без меры, чтобы заглушить тоску. Однако его вовремя вернул к действительности продюсер, Константин Шотаевич, вызвав на студию для работы над новыми проектами. Планов в работе у Влада сейчас было очень много, так же, как и свежих идей. Только чаще всего он был задействован в них один, без Димы Бикбаева. Дима в последнее время только и делал, что опекал Настю: она ведь была в положении, и влюблённые переживали за здоровье будущего ребёнка. Кроме того, Дима был увлечён своими думами по поводу сценической деятельности. Вот уже месяц как он переписывался по Интернету с парой ребят, которые были восхищены его стихами (а их он тоже писал), и выдвинули предложение о совместной работе, а именно, писать музыку на стихи Бикбаева. Он пообещал хорошо обдумать данное предложение, и пока медлил советом. Однако, высказав свои мысли продюсеру, он, как ожидалось, не услышал негатива в свой адрес, а как раз наоборот. Константин похвалил стремление Димы заявить о себе и своей музыке, он без всяких иллюзий должен был признать, что группа «Бис», можно сказать, постепенно изжила себя. Да и Влад теперь с уверенностью мог претендовать на звание самостоятельного артиста, отдельной творческой единицы. Он хорошо вырос за это время, и вполне мог составить конкуренцию более опытным певцам. К тому же, армия его поклонников непрестанно пополнялась с каждым днём, и это не могло не радовать. А Дима изначально склонялся к немного другой музыке, и сейчас у него появился шанс реализовать свои мечты, открыть для себя какой-то новый мир. Поговорив на днях, Влад с Димой всё-таки решили, что в творчестве у них разные дороги, и, в последний раз посоветовавшись с продюсером, единогласно решили прекратить существование группы. Контракт с Владом продюсер намеревался продлить ещё на пару лет, а Дима заявил, что на пару месяцев возьмёт некий тайм-аут, по крайней мере, до того момента, пока у них с Настей не родится ребёнок.

Договорившись с Владом, что они увидятся вечером, Егор решительно поднялся с дивана. Нужно было привести себя в порядок и съездить в пару мест насчёт работы. Так или иначе, жизнь продолжается. Кроме того, было ещё кое-что, о чём Егор думал уже не один день, и насчёт этого следовало хорошенько поразмыслить…

*******

По приезду в столицу Латвии, Согдиана и Вадим Азарх поселились в двухэтажном доме, в самом центре. Несколько недель Вадим занимался исключительно рабочими делами, после чего, вернувшись однажды вечером домой, торжественно объявил Согдиане о том, что они незамедлительно могут пожениться. Он хотел сделать девушке предложение по всем правилам, но она сказала, что в данной формальности нет нужды, и она полностью полагается на его вкус в выборе кольца и всего остального. Устраивать пышную свадьбу Согдиана тоже не хотела, и в этом Азарх неожиданно поддержал её. Он заявил, что для него важен сам факт заключения брака и то, что с ним вместе будет женщина его жизни. Тем более, родственники Вадима сейчас находятся далеко и не смогут присутствовать на возможном торжестве, да и мать Согдианы осталась в Узбекистане, а подруг в Латвии у неё пока нет. Таким образом, оба они сошлись во мнении просто скромно расписаться и продолжать жить вместе уже на законных основаниях.

– Если тебе когда-нибудь захочется, – говорил Вадим, – то мы в любой момент можем отпраздновать нашу свадьбу. И неважно, что это будет другой день…

Согдиана лишь с улыбкой кивнула в ответ. На самом деле, она ещё не поборола в себе привычку тихо плакать по ночам в подушку, когда Вадим засыпал и уже не мог её услышать. Она страдала так, как никогда не страдала до этого. При одной мысли о том, какой жизни она всегда хотела для себя, какую свадьбу мечтала устроить, внутри всё сжималось, и сердце пронзала боль. Если бы сейчас на месте Вадима был Егор, всё было бы совершенно по-другому. Они назначили бы дату свадьбы, а отпраздновали бы её в Ташкенте. С мамой, с её подругами, с Джамалом, если бы он не попал в эту переделку. Всё было бы согласно их обычаям, и они были бы счастливы. О большем Согдиана и не мечтала, но даже этому не суждено было исполниться. К сожалению, судьба её сложилась не так, как она хотела. И что же теперь сокрушаться? Кто в этом виноват? Егор, начавший испытывать материальные затруднения, не позабывший старых привычек, женщин, и порой ненамеренно причинявший боль Согдиане? Или её брат, связавшийся с мошенниками, поставивший на кон всё, включая репутацию сестры? А может, болезнь, внезапно настигнувшая её бедную маму, заставившая спешно искать выход из этого ужасного положения? И разве можно винить Вадима: великодушного и светлого человека, подставившего ей своё плечо, обеспечившего полную поддержку, взамен лишь того, чтобы ему подарили чуточку любви? Нет, Согдиана не могла винить никого, разве что саму себя. Она ругала себя за малодушие, за то, что не смогла найти какого-то другого решения своих проблем. Но теперь ведь уже поздно, ничего не изменится, а от бесконечных душевных терзаний она делает хуже только себе и тому, кто рядом. Но имеет ли она право выказывать своё недовольство, демонстрировать всем своим видом, как ей тяжело? Вадим будет огорчён, он начнёт думать, что сам делает что-нибудь не так, раз Согдиана несчастлива. Но он и так сделал слишком много. И она старалась. Изо всех сил старалась казаться весёлой. Только не была уверена, что ей это удаётся.

В тот самый день, когда они приехали в назначенное место, чтобы зарегистрировать свой брак, Согдиана мысленно настраивала себя на спокойствие. Она решила, что будет думать о маме, о том, что всё самое страшное осталось позади, и что теперь она в безопасности. Теперь ей ни что не угрожает. А Согдиана как-нибудь справится со всем остальным, она найдёт в себе силы. Она была настолько занята этими думами, что воспринимала всё происходящее словно через какую-то призму. С дежурной улыбкой она стояла возле Вадима, когда произносили торжественную речь. Там долго что-то говорили, но Согдиана не слышала. Мысли её были далеко. Очнулась она только тогда, когда услышала заданный вопрос о том, согласна ли она выйти замуж. Машинально пробормотав подготовленное «да», она снова ушла в свои мысли. Целуясь с Вадимом, Согдиана не чувствовала ничего. Вокруг неё была какая-то пустота, захватившая всё её существо. Она как бы отгородилась от воздействия внешнего мира, всего лишь продолжая делать вид, что принимает участие во всём этом процессе.

Выйдя на улицу, к машине, Согдиана вздрогнула и запоздало поинтересовалась:

– А почему там так тихо? Не было ни души, кроме нас и…

– Так было нужно, – отчего-то не дав ей договорить, быстро пояснил Вадим. – Я договорился, чтобы нам в этот день никто не мешал, вот и всё…

Рассеянно кивнув в ответ, Согдиана уселась в машину и обратила свой отсутствующий взгляд на окно.

– Ну, всё, теперь поедем в ресторан, – сев возле неё, Вадим улыбнулся и мягко притянул Согдиану к себе. – Отметим это без лишних людей, только я и ты. Хорошо?

Она снова коротко кивнула и не сказала ни слова.

– Согдиана, – на миг Азарх встревожился, – ну, что случилось? Ты не рада, что мы теперь муж и жена, да? Я должен был это предвидеть, но, прости, всего лишь хотел…

– Нет, нет, всё нормально, – она заставила себя изобразить подобие искренней улыбки и слегка пожала его пальцы. – Я ведь сказала «да», так? Значит, я так решила. Не бери в голову, просто я скучаю по маме, вот и задумалась.

– Мы обязательно съездим к ней, месяца через два, – Вадим коснулся губами её щеки. – Не грусти, тебе это не идёт. У меня самая красивая жена на свете…

******

Согдиана сидела на огромной кровати в спальне и, поджав под себя колени, в волнении поглядывала на дверь. По всем правилам, сегодня, после того, как они стали мужем и женой, должна быть их первая брачная ночь. Но она не была уверена в том, что сможет на это пойти. Вернее, была практически уверена в обратном. Приехав домой после ужина в ресторане, Вадим проводил её до спальни, а сам отправился принять душ. Он сейчас находился в другой ванной комнате, на первом этаже, так как эту любезно предоставил в распоряжение Согдианы. И теперь, вернувшись в спальню после принятия ванны, она растерянно взирала на окружающие её предметы. На ночном столике стояла ваза с цветами, а чуть поодаль – тарелка с фруктами и ведро со льдом, в котором, по всей видимости, ждала своего часа бутылка шампанского. Согдиана всё бы отдала сейчас, чтобы поменяться с ней местами. Участь бутылки совсем не так страшна, как её собственная. Что, если Вадиму, по сей день такому уступчивому и понимающему, вдруг надоест её робость, и он на законных основаниях потребует исполнения супружеского долга? Согдиана была совсем не готова к близости с этим мужчиной, по сути она так мало знает его. И что? Когда-нибудь ей всё равно придётся это сделать. Господи, пусть это будет когда-нибудь после, но не в эту ночь!

В комнате было тепло, но Согдиану продолжал колотить озноб. Должно быть, это из-за страха. Услышав скрип открывающейся двери, она задрожала ещё сильнее и быстрее забралась под одеяло, отвернувшись к стене. Она лежала с открытыми глазами и едва дыша слушала, как Вадим подходит к кровати, раздевается и ложится рядом. Зажмурившись, Согдиана сделала глубокий вдох.

– Ты уже спишь? – прямо над ухом раздался его тихий шёпот, и она вся напряглась.

Так и не дав ему ответа, она выдохнула и замерла без движения.

– Согдиана, – снова позвал он, и в тот же миг рука его оказалась на её талии. Резко отбросив в сторону тонкое одеяло, Вадим прижал девушку к себе и попытался поцеловать, но она внезапно протестующе отдёрнулась в сторону. Немного сбитый с толку её напуганным состоянием, он положил руку ей на плечо и осторожно спросил:

– Ты боишься меня, да?

Согдиана развернулась к нему лицом. В больших, грустных глазах он увидел слёзы и окончательно понял, что ничего не получится, несмотря на то, что он так хотел. Слишком рано.

– Прости, – выдавила она, глядя ему в глаза. – Прости, я не могу, сейчас я не могу, я…

– Ничего, ничего, – вздохнув, Вадим обнял её и погладил по волосам. – Всё в порядке.

– Нет, не в порядке, – в её голосе почувствовались нотки трагизма. – Я знаю, что должна, но…

– Согдиана, ты ничего не должна, – прервал её Азарх. – Я понимаю, что прошло очень мало времени. И я поторопился со своими ласками, признаю. Это ты прости меня, пожалуйста. Давай, больше не будем возвращаться к этому разговору. Всему своё время. Когда ты полюбишь меня и захочешь этого сама, то просто дай мне знать. Договорились?

Еле слышно всхлипнув, Согдиана кивнула и закрыла глаза.

========== Глава 35 ==========

Почти неделю Маргарита провела за работой. С утра она неизменно появлялась на студии, где пыталась закончить работу над черновым вариантом своего диска, а вечерами выступала на частных мероприятиях. За рвением к работе Рита всё-таки больше скрывала свои истинные душевные переживания. Она слабо надеялась на то, что, уйдя с головой в рабочие вопросы, вопросы личного характера прояснятся как-то сами собой, а на навязчивые мысли просто не останется времени и сил. Однако она ошибалась, ибо день ото дня прежние воспоминания не только не стирались из её памяти, но и начинали причинять вполне ощутимую боль. Боль, от которой, ей казалось, она уже никогда не избавится.

Засыпая по ночам в холодной постели, Рита прокручивала в голове всё то, что с ней произошло за последнее время. И, чем больше она задумывалась на этот счёт, тем яснее понимала, что опять лишь совершила массу ошибок. Ошибкой Маргарита теперь считала как план по соблазнению Влада, так и то, что она слишком близко подпустила к себе Адама. Ни тот, ни другой, не должны были больше играть в её жизни какую-то важную роль. За всё это время Влад ни разу не позвонил ей и не завёл разговор о том, что тогда между ними случилось. Да Рита и сама уже поняла, что его сердце навсегда закрыто для неё, но отныне этот факт уже не печалил её, потому что от прежних чувств к Владу у неё не осталось ни капли. Всё прошло, как будто ничего и не было. И это, пожалуй, было единственным, что приносило хоть какое-то облегчение в её ситуации. Что касается Адама, здесь всё было намного сложнее и туманнее. Этот человек появился в труднейший период её жизни и, идя на поводу у непонятных чувств, попытался стать ей ближе. Может, он и развеял её привычную тоску, но от этого в результате всё только больше запуталось. Всё негаданно закрутилось так, что Рита вновь чуть не наступила на те же грабли, чуть не окунулась с головой в призрачный омут собственных страстей и смутных фантазий. Кем был для неё Адам? Она не знала. До сих пор не могла с уверенностью дать этому какое-то определение. Но она и так зашла слишком далеко: отношения с ним ни к чему хорошему не привели бы её. К сожалению, он вряд ли нашёл бы в себе решимость побороть старые привычки, рано или поздно Рита получила бы сполна за то, что так некстати позволила себе пусть даже на миг размечтаться о каком-то будущем развитии романа с этим парнем, ведь это априори было невозможно.

Вчера она проснулась посреди ночи от какого-то странного чувства. И в тот же миг ясно услышала слабый стук в дверь. Она замерла на постели и снова прислушалась. Стук повторился. Прошло минут пять, после чего до её слуха донеслись шаги, удаляющиеся по лестнице. Она знала, что это был Адам. Больше некому. Телефон она отключала сразу же, как только приходила домой и ложилась спать, а в течение дня, просматривая пропущенные вызовы, неизменно видела в списке его номер. Она не перезванивала ему. Всё ведь было сказано тогда, при их последней встрече. Видимо, он был не согласен с её решением и хотел во что бы то ни стало заставить её передумать. Но Маргарита не собиралась отступать, она уже всё для себя решила. Назад пути не было.

Сегодня она вернулась домой рано: дел на студии больше не намечалось, да и вечер был весь свободен. Приготовив поесть, Рита уселась к телевизору и только взяла пульт, чтобы его включить, как вдруг услышала уже совершенно настойчивый стук в дверь. Вздохнув, она поднялась с дивана и побрела открывать. На языке вертелись какие-то фразы, которые следовало сказать, но ничего определённого она сформулировать так и не смогла, хотя, была уверена на сто процентов, что за дверью стоит не кто иной как Адам.

Её догадки подтвердились: именно Адам стоял сейчас перед ней, и вид у него был непривычно серьёзный.

– Это ты, – констатировала Рита, оглядывая его, но так и не впуская внутрь. – В чём дело? Я же сказала, что нам лучше не видеться.

– Марго, я с ног сбился, разыскивая тебя, – в его голосе слышалось вполне правдивое отчаяние, и, не выдержав, Маргарита тяжело вздохнула.

– Проходи, – она посторонилась, дав ему дорогу.

– Ты сердишься на меня, я знаю, – удручённо пробормотал Ламберт, остановившись посреди прихожей и глядя на Риту полными грусти глазами.

– Вовсе нет, – она демонстративно пожала плечами, дабы показать, что ей это безразлично. – Дело в другом.

– Не надо, – он поморщился и покачал головой. – Я знаю, что заслужил такое отношение. Просто не хочу, чтобы ты думала, будто я делал все эти вещи потому, что ты для меня ровно ничего не значишь. Это не так. Я очень изменился, Марго, и порой сам себя не понимаю…