Текст книги "Побудь моей навсегда"
Автор книги: Мануэлла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
–Неймется нам, Эркене!– рявкнул в трубку муж, не давая мне закончить– И ты знаешь, почему!
Ещё бы. Об этом невозможно не думать. Отец Мары Дарджиевой благородно предложил спасти нас от разорения и позора путем этой помолвки. Его благородство, конечно, было взаимовыгодным – Мара влюбилась в Руслана как кошка. Спрашивала о нем при любом удобном случае, у общих знакомых вскользь интересовалась. В Россию даже собралась, крепко поругавшись с отцом. Тот, растивший единственную дочь с детства не привыкшей к отказам, сперва поупирался, но позже понял, что легче дать ей требуемое, чем после расхлёбывать последствия своего отказа. Так и случилась ' помолвка'. И, понятно, что мой визит был обусловлен только этим, но, зная сына, я ни капли не сомневалась, что в лоб говорить об этом не стоит. И как в воду глядела– за месяц до прилёта Руслан гордо сообщил мне, что скоро женится. Но когда я воочию увидела это ходячее недоразумение, то очень засомневалась в том, что все происходящее – правда. Впрочем, это не мешало мне подмечать, какие взгляды бросает на нее Руслан порой, когда думает, что никто не видит. И даже Ренат нет-нет да и взглянет, но там понятно– переходный возраст, а эта ходит точно корова, выменем своим трясет перед ним.
Тут память услужливо нарисовала Марк Дарджиеву– красивая утонченная девушка, воспитанная в наших традициях. Да, отец распустил её, но за ту выгоду, что принесет этот союз, можно и закрыть глаза на подобное. К тому же, Руслану иная и не подошла бы, он, как поддевает его свекр, " русифицировался" давно, обрусел. Да и родит Мара– остепенится, дома осядет. А не согласится – я помогу, да и отец её воздействует.
Только нужно понять, что здесь происходит? Неужели эта наглая разведенка влезла в кровать к Руслану, а теперь пытается женить его на себе, манипулируя беременностью? Так ребенок может быть чьим угодно. Но мой сын не похож на идиота, что стал бы верить в подобную чушь. С другой стороны, она ведь здесь. И все же есть в этом всём что-то странное.
–Эркене, ты слышишь меня? Жаным пускай позвонит. – вернул меня голос мужа обратно в реальность. Я не услышала, о чем он говорил раньше, но прекрасно поняла и без этого. Опять Жаным достает Дамира своей любовью. Глупая дурочка, не понимающая, что для мужчины это – самый неприятный сюрприз. Одержимость его жены им самим. Наоборот, мужчина должен всю жизнь ощущать, что женщина завоёвана, покорена им не до конца. А эта точно кошка влюбчивая. И знает ведь, что Дамир лишь ради чести семьи и её самой согласился на ней жениться вместо Руслана.
–Хорошо. Я ему скажу. – послушно ответила, положив трубку. Естественно, не собираясь ничего говорить Дамиру. Как никак, я– его мать, и мне тяжело видеть, как сын мучается чувствами к той девушке, на которой так и не смог жениться. Если бы наивная глупышка Жаным не пыталась взять его нахрапом, душа своей любовью, он постепенно излечился бы, забыл. Она же делала так, что Дамир каждый день мучился от того, что рядом другая, что она занимает его время, что день и ночь лезет в душу. Как вернусь – обязательно поговорю с ней. Женщина должна уважать себя, не унижаться.
****
–Руслан, нам нужно поговорить . – я смотрю на сына и пытаюсь вспомнить, найти, нащупать момент, когда же я его упустила? Когда произошло то, что стало точкой невозврата? Вряд ли в тот день, когда Фархат избил его. Нет. Все началось раньше, гораздо раньше. В тот момент, когда я, по глупости, решила, что сыновьям нужно быть современными, отдала в элитную гимназию, где они нахватались этого глупого " свободомыслия". Естественно, им стало казаться, что заветы, устои, принятые у нас– прошлый век. Что жить по-современному означает ни в грош не ставить традиции, уклад жизни, принятый на Родине.
Один Дамир был моей радостью, но и он пострадал из-за Руслана, и теперь тот обязан вернуть брату долг. А уж как вернуть...Есть у меня некоторые догадки.
***
–Бахтияр, прошу в дом.– мой свекр, наконец, соиволил пожаловать.
–Здравствуй, невестушка.– будто издеваясь тянет он на русский манер, глядя на меня с прищуром.– А где внуки мои?
Улыбаясь, отвлекаю его, предлагая выпить чаю с дороги. Ведь где Ренат я не имею ни малейшего понятия с самого утра.
32. Руслан
Когда я узнал, что Дамир вызвался отвезти Ульяну, то рвал и метал, понимая, что таким образом этот идиот решил отомстить мне. Мелочная и недостойная мужчины месть. Этот идиот считает, что я лишил его любимой женщины, поэтому теперь он может приложить усилия, чтобы лишить таковой и меня. Вот только Дамир крупно просчитался. Ульяну я не люблю. И взбесился лишь от того, что стало мерзко от поведения родного брата. У него был выбор. Быть мужиком и отстаивать свою любовь, или же пойти на поводу у традиций, норм, обещаний других людей друг другу. В-общем, у чего угодно, кроме своего мнения, своего сердца. И он выбор сделал. Так зачем же обвинять в нем меня?
Отпустив Ульяну, отошёл от нее на пару метров. Иначе крышу сорвёт, чего доброго. Странно, что за несколько дней с ней я испытал такую гамму эмоций, столько с " Окси" не испытывал за годы отношений, даже в моменты ссор. Тогда я больше подыгрывал, зная, что всё закончится крышесносным примирительным сексом, и она это тоже понимала, намеренно провоцируя. Но Ульяна...Точно одним своим существованием провоцирует. И , в то же время, меня к ней тянет. Наконец перестал обманывать себя. Мне нравятся её формы, нравится ее немногословность и преданность работе, нравится то, что в её голове есть мозги, а не сотни картинок с сумками, туфлями и Мальдивами. Нравится, что она– настоящая, как бы банально это ни звучало.
–Садись в машину.– повернулся к ней, стараясь скрыть огонь в глазах при виде того, как она поправляла одежду.
Ульяна замерла в нерешительности.
–Не бойся. План " посидеть, пообщаться" все ещё в силе.– поддел ее, любуясь злостью , разгорающейся в её глазах, расцветающим на щеках румянцем. Решив мне не отвечать, она гордо ( и безумно возбуждающе покачивая бедрами) прошла к двери, не дождавшись, пока я открою, сама дернула ручку, усевшись с видом царицы Савской, не иначе.
***
–Скажи, почему вы не особо ладите с семьёй, отцом? – спросила меня Ульяна, лениво потягивая коктейль. Она откинулась на спинку дивана, положив ногу на ногу, и расслабленно скользила по мне взглядом. Я же, представив, что такой довольный, сытый, вид у нее мог бы быть ещё после кое-чего другого, сидел как на иголках, стараясь скрыть возбуждение.
–Слишком много надежд не оправдал.– отделался общей фразой, продолжая втихую любоваться своей спутницей. Для меня в ней всё открывалось с другой стороны, с той, на которую раньше я бы и не обратил внимания. Каюсь, но раньше силикон или нарощенные ресницы -опахала были для меня чем-то сродни знаку качества. Конечно, не в гротескных количествах, когда женщина становилась пародией на бракованную куклу Барби, а лишь подчеркнуть природную красоту. Сейчас я вдруг начал считать иначе– вот так, без всяких лишних ухищрений, женщина красивее всего. Как она есть, какой проснется наутро, после бурной ночи. Черт, и снова в брюках пожар. Жданова же, в силу наивности, ничего и не замечала, продолжая допытываться:
–Ты скажи, если я совсем уж в личное лезу. Просто честно– очень жалко смотреть, что вы ...что у вас общение как-то не клеится. – с грустью она отставила бокал, наклонившись вперёд – Может, стоит им всё рассказать? Как считаешь? И вообще, не лгать, поговорить по душам.
Твою ж...Она специально почти легла грудью на стол, словно себя предлагает?
–Ульяна...– охрипшим от желания голосом остановил ее попытки семейного примирения – Давай этим вечером просто побудем вдвоем. Без всяких проблем, лишних нервов, обсуждений? Идёт?
Она смешно нахмурилась, точно обдумывала мое предложение, а затем кивнула.
–Расскажи мне о себе?– увидев, что Жданова приняла прежнее положение, вздохнул с облегчением.
–Ну ...– она обвела взглядом нижний этаж, открывающийся взгляду из нашего приватного кабинета,– У меня все особо не интересно. Училась, работала, вышла замуж, развелась. – пожала плечами Жданова – Разве что ребенка родить не успела, а так– стандартный набор скучной и неинтересной обывательницы. – мне показалось, или она с горечью усмехнулась, точно сама себя корила в своей посредственности. Странно, и с чего она вообще взяла, что она– обычная? Как по мне, так она – самая необычная из всех женщин, что у меня были. Поймав себя на мысли, что уже считаю её своей женщиной, замер, удивляясь тому теплоту чувству, что затопило изнутри при одних мыслях об подобном.
–А хотела бы?– выпалил прежде, чем подумал.
Жданова с недоумением взглянула на меня:
–Чего? Быть не обывательницей?
–Ребенка.– выдохнул, жадно вслушиваясь. Я и сам не желал себе ответить, почему мне так важно знать ответ.
–Конечно хотела бы. – с оттенком грусти произнесла она, глядя куда-то сквозь меня– И не одного, двух. Или трёх. Это...
А дальше я уже не слушал. Та мечтательность, с которой она об этом говорила, одухотворенность на ее лице при мыслях о семье, детях. Будто какую-то невидимую струну в сердце задели.
–Собирайся. Мы уходим.
Ульяна очнулась, взглянув на меня с лёгким испугом. Я поспешил успокоить:
–Не переживай. Все будет хорошо.
Бросив на стол деньги, что явно с лихвой бы покрыли счёт и чаевые, встал, убрав бумажник и телефон. Протянув ладонь, с усмешкой поторопил свою даму, но Жданова не спешила давать мне руку в ответ.
–Нам уже пора?– с сожалением спросила, оглядываясь в поисках сумочки. Я постарался не улыбаться глядя на разочарование на ее милом листке. Этот доморощенный психолог каких-то пару минут назад убеждала меня, что семья– это самое святое, лучшее и ценное, что может быть в жизни, пыталась примирить нас, а теперь самой, оказывается, не так уж и сильно хочется ехать обратно , в лоно ее любящей и чудесной семейки, пускай и временной. Эх, Ульяна Юрьевна...
Обратно ехали в молчании, лишь когда я остановился у дверей дорогого отеля, Жданова вышла из оцепенения. Удивлённо вертя головой по сторонам, она, наконец, повернулась ко мне:
–А ...мы сюда приехали...У тебя дела? Если что, я могу позвонить Марку? Или доехать на такси, ну, чтобы не мешать тебе. – она, казалось, вообще готова была выпрыгнуть из машины и бежать, ломая шпильки. Но вот только меня этот вариант ну никак не устраивал.
–Нет. Сюда мы приехали делать ребенка. – обдал ее взглядом, не скрывающим намерений. Жданова замерла, разглядывая меня как диковинный экспонат в музее.
–Но ты же.... шутишь? Ведь шутишь? – надо же, как побледнела. Вцепилась в сумочку пальцами как в последний оплот целомудрия.
–Ульяна.– понизив голос просто объяснил– Зачем врать себе, мы оба хотим друг друга. И чем раньше это признаем....– развел руками, показывая, что жду лишь её согласия, ее правды.
Ульяна, нервно оглянувшись по сторонам, почти прошептала:
–Ты же ...шутишь. Опять издеваешься, а я ...– она не закончила, потому что я, отцепив одну из её ладошек от злосчастной сумки, прижал ее к своему напряжённому паху.
–Это похоже на шутку? Скажи? Я каждый раз рядом с тобой на взводе.
Глаза Ждановой округлились, она попыталась вырваться, но я не отпустил. Задавая нужный темп ее ладони, помог ей ощутить силу моего желания.
–Но...так неправильно. Мы...я...– надо же, а я, оказывается, знаю, что делать впредь, когда захочу, чтобы Душнила Юрьевна прекратила свои нравоучения. И это я ещё её не трахнул, представляю, что будет, если мы переспим. Неделю говорить не сможет. Улыбнулся при этой мысли. И вообще, ощущение правильности происходящего, чего-то, что давно должно было случиться , не покидало все это время.
–Мы с тобой – взрослые свободные люди. Которые хотят друг друга. Поэтому....
До номера мы шли в молчаливом напряжении. Ульяна, естественно, успела сто раз передумать и триста – укорить себя. Я же, решив не добавлять ей смущения, дал переварить предстоящее. К тому же, как я понял, из мужчин в её жизни был только бывший муж, поэтому с ней не получится действовать так, как с прежними моими женщинами. С ней вообще всё не так.
33. Ульяна
Если бы у меня был дневник, то о сегодняшнем вечере там была бы запись вроде « Дорогой дневник. Сегодня я позволила себе быть честной. Признаться в том, чего действительно желаю, хочу, а не довольствоваться тем, что есть. Не принижать себя, считая, что недостойна желаемого, а смело и уверенно взять то, чего хочу»...Но это – если бы у меня был дневник. И уверенность в себе. А так я лишь еле переставляла ноги, почти вслепую шагая за Русланом. От волнения все расплывалось перед глазами. Казалось, вот сейчас войдём в номер, и Агаев засмеётся, начав свое извечное:" Что, повелась? Знаю, ты по мне течешь. Извини, ты не в моем вкусе." . Или нечто в этом роде. Но события последних минут дали понять, что вряд ли такой сценарий возможен. Сейчас всё... всё максимально серьезно и честно. Вот только готова ли я к подобному?
В лифте я старалась смотреть себе под ноги, сгорая от смущения. В душе я передумала уже раз сто, но озвучить это вслух было невероятно стыдно. Поэтому и плелась за Агаевым точно агнец на заклание. Выпитый алкоголь выветрился, оставив вместо воздушной лёгкости голую реальность, где не было места мне и Агаеву рядом, даже в мечтах .
Номер оказался на самом верхнем этаже. Вернее, не так. Весь этаж и оказался номером. Когда Руслан прислонил карту и открыл дверь, пропуская меня вперёд, я едва не ахнула– так красиво было внутри. Огромные панорамные окна-стена, слегка приглушенные затемнением изнутри, несколько комнат, в которые вели двери из большой гостиной с камином и поистине гигантским телевизором во всю стену. Мне захотелось глупо захихикать, спросив, не футбол ли он привел меня сюда смотреть. Но я сдержалась, хоть нервный смех и распирал изнутри.
Руслан, обойдя меня, прошел к столику у окон, где где до банальности примитивно стояла бутылка шампанского в ведерке со льдом. А рядом– фрукты, клубника. Сливок, разве что, не хватало для сценария какой-нибудь деревенькой романтической мелодрамы. Закатив глаза, я усмехнулась, снимая туфли. Тут же вспомнились кроссовки и форма, сумку с которыми так и не успела забрать из-за Агаева из зала.
Пока шла к нему, открыто любовалась. Уверенные движения, типичная мужская красота. Сильные, мощные плечи, руки– при мыслях, как они скользят по моему телу, точно заряд молнии прошил насквозь. Нет, это безумие! Безумие! Но такое желанное, такое ...
Агаев, что будто мысли мои прочёл, усмехнулся:
–Прости, но чего-то более не избитого не нашел. – кивнул он на столик, а затем протянул мне бокал с искрящимся напитком.
–Все нормально, спасибо. – чувствуя ужасную неловкость, приняла бокал. Смакуя мелкими глотками приятную прохладу, попутно искала варианты красивого отказа. От нейтральных " Я передумала, извини?", " Я что-то плохо себя чувствую" до совсем убогих" Я не побрила ноги". Естественно, и ножки были гладкие как шелк, точно в старой рекламе станков, и отговорки эти я использовать не собиралась, но вот та самая, красивая и не обидная для мужского эго, все не приходила на ум. Да и хотела ли я на на самом деле отказаться от лучшего вечера в моей жизни, лучшей ночи?
Руслан, медленно подойдя ко мне, обнял, прижав к себе. Задыхаясь от счастья, я робко обняла его в ответ.
–Ничего не будет, если ты не захочешь.– услышала его голос – Ты ничего не должна, кроме того, как просто расслабиться и отдохнуть. Я понимаю, что события этих дней, да и предыдущих, мягко говоря, не совсем радостные...
Я тихо прошептала " да", продолжая наслаждаться его близостью, теплом его большого мускулистого тела, лёгким ароматом амбры и сандала, исходящим от него. Его руки легко скользнули вниз по моему телу, прижимая чуть ближе. Осмелившись поднять глаза утонула в его полном желания взгляде. Он наклонился, прижавшись к моим губам в лёгком, почти целомудренном, поцелуе. Нежно, прикасаясь так чувственно и нежно, словно у нас действительно была первая брачная ночь, он целовал, поглаживая руками мои бедра. И, только я стала отвечать, как вдруг он отпрянул, отступив назад.
Растерявшись, я так и застыла, с бокалом в руках. Что я сделала не так?
–Я в душ....Мне нужно освежиться, иначе...Я за себя не ручаюсь. – хрипло бросив, указал мне на кресло– Располагайся, я быстро...
Признаться, когда он зашёл в ванную, послышались звуки воды, дверь стала манить меня точно кроличья нора– Алису. Хотелось сбежать, ничего не объясняя, не мучаясь неизвестностью. Но пока я собиралась с мыслями, Агаев уже вернулся. Одетый в черный махровый халат и тапки. Один халат и тапки.
Перехватив мой взгляд, он усмехнулся:
–Не бойся, набрасываться не стану. Хочешь, что-нибудь посмотрим.
Естественно, я ответила " да". Очень хочу, желательно, посмотрим на этот отель снаружи, когда будем спешно уезжать отсюда. Решимость разом оставила меня, я чувствовала себя точно Золушка в полночь– вот и карета в тыкву превратилась, и я– не желанная красавица, а рядовая замарашка, которой нет места рядом с принцем. Нет, жизнь – это вам не сказки.
Агаев, на удивление, выбрал фильм ужасов. И действительно, устроив уютный полумрак, сел рядом и с удовольствием принялся смотреть, изредка отпуская едкие смешные комментарии. Заметно расслабившись, я стала поддерживать его шутки, и вот мы уже вместе смеялись, комментируя то глупость героев, то слабенькую актерскую игру или нелепые повороты сюжета. Я и сама не заметила, как опустошила пару бокалов шампанского, а ещё залезла на огромный диван с ногами, расстегнув ворот блузки. Сама бы и не заметила. А вот кое-кто другой, как оказалось, очень даже заметил. Когда я повернулась к Руслану, чтобы в очередной раз посмеяться над героиней, в третий раз как ни в чем не бывало отправившей ребенка спать в комнату, где и она, и её муж, отец малыша, не раз воочию убедились в присутствии злого духа, то заметила его жадный взгляд, направленный в сторону моей груди.
–Прости.– почти прохрипел он, продвинувшись ближе. И ещё ближе, пока не оказался совсем рядом. Забрав из моей руки бокал, он отставил его на столик– Я хочу тебя. Просто пздц как.
Что же, романтикой здесь и не пахло. Растерявшись от такого признания, я и не знала, оскорбиться ли или перевести в шутку. А вот Руслан, видимо, знал – обняв меня, он уселся на диван, откинувшись на спинку, а меня, точно куклу – марионетку, буквально перекинул через себя. Так, что я оказалась сидящей на его коленях. Ухватив края юбки, он поднял их вверх, и его глаза заблестели, точно у ребенка, что нашел желанный подарок под Рождественской ёлкой:
–Чулки. – погладил он мои бедра, чуть толкнувшись вверх, отчего я ощутила как велико его возбуждение. – Ты такая красивая.– он обхватил мою шею рукой, притянув к себе. И не успела я возмутиться подобной грубости, как он стал жадно целовать меня, попутно освобождая от одежды.
Точно заворожённая следила за контрастом его смуглых больших рук на своей груди. Это так эротично, так возбуждающе и так правильно. Словно моя грудь создана для того, чтобы его руки вот так сминали, ласкали её, высекая искры из моего разгоряченного страстью тела.
Не сдержала стона, когда он через тонкую ткань бюстгальтера слегка сжал соски пальцами, сладкая влага затопила низ живота, и я невольно стала двигаться на нем, чувствуя пульсацию его возбужденного члена под собой. Удовольствие простреливало каждый раз, когда его член касался моей промежности, истекающей желанием.
Это была словно не я. Другая– красивая, уверенная в себе Ульяна. Ульяна, что жадно ловила каждый вздох, каждый восхищённый взгляд, питаясь ими, наслаждаясь , смакуя. Видеть само средоточие грубоватой мужской силы, надменности и властности вот таким, покоренным и жаждущим, восхищённым и изнывающим от нетерпения ...Это было просто нереально. Сердце билось с бешеной скоростью, подстёгивая, толкая на безумства...
Попыталась. отстраниться, чтобы хоть немного прийти в себя от взрыва эмоций, буквально распиравших изнутри, но Руслан обхватил мою шею рукой, приблизившись к губам. Жадный быстрый поцелуй– и он отпустил меня. Но лишь на краткий миг– я и не заметила, когда он успел распахнуть полы халата. Его член– большой, набухший, толкнулся в меня, и я машинальным движением сдвинула в сторону тонкую ткань трусиков. Освободив меня от бюстгальтера и юбки, Руслан обхватил руками мое лицо, а затем с силой толкнулся в меня, так, что я вскрикнула от неожиданности.
–Больно?– тут же заботливо, совсем не ожидаемо, учитывая тягучую атмосферу страсти, заполнившую гостиную, спросил он, не отпуская. Я отрицательно покачала головой, Агаев, усмехнувшись, кивнул, не отпуская, стал целовать, насаживая на себя. Я тонула в желании, выныривая, чтобы сделать краткий вдох– и тут же падая обратно. Пытаясь подстроиться под его ритм, поднимала и опускала бедра, смакуя каждое мгновение, когда его член проскальзывал в меня, заполняя собой до краев, то того безумного ощущения наполненности, что заставляло ногтями впиваться в его плечи, жадно вбирая губами его хриплые стоны.
Отпустив меня, Агаев чуть откинулся назад, ухватив руками мои бедра. Сжимая их пальцами, он задал темп, который вел нас обоих на вершину удовольствия. Мои груди скользили по его покрытому бисеринками пота телу, возбуждая до предела.
–Пожалуйста... пожалуйста....– уже открыто умоляла я не зная о чем, трясясь от переизбытка чувств каждый раз, когда мои соски задевали его мощную грудь. Руслан, понявший без слов мою мольбу, вдруг перевернул меня так, что я оказалась под ним с широко разведенными ногами. Он стал просто вбиваться, вколачиваться в меня, звук его яиц, шлепающих по промежности, казался самым чудесным звуком на свете.
–Черт... Сделай так ещё раз ...– прохрипел он, я же, удивлённо распахнув глаза, обнаружила, что даже и не заметила, как в порыве страсти принялась ласкать свою грудь руками, пощипывая соски, зажимая их между пальцев. Улыбнувшись, с вызовом взглянула на него, оттянув возбужденные соски и одновременно ладонями прижав обе груди друг к другу, взгляд Агаева потемнел.
–Ты меня убиваешь...– и вогнал в меня член до самого конца.
Лаская себя, я в упоении наблюдала, как исчезает во мне его член, а затем спазмы, накрывающие меня, стали все чаще, пока я не забилась в накатившем оргазме, жадно вцепившись ладонями в его бедра, прижимая их к себе. Руслан кончил вместе со мной, хрипло застонав, а после, устроившись так, чтобы вес его тела не был на мне, обнял и прижал к себе.
–Это было просто...– он не закончил, но я знала, что он хотел сказать. Знала – и впервые верила. Потому что испытала ровно то же самое. Невероятно, восхитительно, фантастически -;нет, ни одним из этих скупых эпитетов не описать того, что произошло между нами.
–Знаешь, мне кажется ...– начинает вдруг Руслан, а я поворачиваю к нему лицо, лениво играя пальцами с волосами на его груди. взглядом побуждая его продолжать говорить, расслабленно улыбаюсь. Как же это, оказывается, здорово – получать то, чего хочешь.– Кажется, что нам стоит пойти в душ. А после – продолжить все, что начали? Только уже в спальне.
Странно, но теперь и мне кажется. Кажется, что он не это хотел сказать. Неужели большой и грозный Руслан Агаев боится? Впрочем, мне сейчас не до раздумий. Хмурюсь, словно бы размышляю, а затем милостиво киваю.
–Да, идея неплохая.
–Тогда пойдем?– он наклоняется к моей груди, легонько прикусывая сосок, и тут же зализывая это место, целуя так нежно, что на глаза наворачиваются слезы– он целует так, как если бы любил....Отгоняя от себя некрасивую реальность, выгибаюсь навстречу его губам, падая в грёзы, поглотившие нас сегодня без остатка.
–В душ можно и позже.– усмехается он, подминая меня под себя
34. Дамир
-Ты где, черт тебя бери?!– заорал в трубку, едва Ренат соизволил её, наконец, взять.
–С друзьями тусуюсь.– нагловато развязно отвечает он, из чего делаю вывод, что перед ними сейчас и рисуется. Вот же маленький гаденыш! У матери больное сердце, ей вообще переживания запрещены, отец сейчас в клинике и неизвестно, что покажут анализы. А что Руслан, что Ренат словно бы целью задались добить родителей. Иногда такое ощущение, что я– единственный здравомыслящий среди трёх братьев.
–Если ты в течение часа не вернёшься обратно– обманчиво мягко начинаю– Я лично найду тебя, и за шкирку потащу в аэропорт.
И сбрасываю. Пускай теперь Ренат и его невесть откуда появившиеся местные друзья переживают, как доехать до дома Руслана за час. Потому что стоит мне поднять связи по прежней работе– и местонахождение "Ренатика" найдут даже быстрее, чем он боится.
****
Лениво наблюдаю, как мать хлопочет, ухаживая за дедом. Вот же умеет старый Бахтияр выкрутить все так, что все вокруг него на цыпочках бегают. И дело даже не в традициях, не в уважении– в характере. Помнится, будучи маленьким, я очень обижался на него за то, что он любит меня меньше, чем остальных. Руслана любили как первенца, Рената – как самого младшего. И лишь со мной словно бы не определились. Но особенно выделял дед Руслана, что довольно часто служило причиной наших с Русом стычек и конфликтов.
–Ренат звонил, через двадцать минут будет.– бросает на меня благодарный взгляд мама, выставляя на стол печенье и сладости.
–Хорошо. – Бахтияр, обернувшись ко мне, прищуривается– А ты чего Жаным с собой не взял? Пускай бы невестки познакомились, верно я говорю, Эркене?
Мать, не смея спорить, кивает.
Я морщусь при одной мысли о том, что Жаным могла бы быть рядом, не дистанционно мучая меня своим навязчивым вниманием, а лично. Я относился к ней довольно спокойно и беззлобно, понимая, что в случившемся нет ее вины, но то, с каким почти маниакальным упорством она стала добиваться моего внимания и любви, невероятно бесило. Каждый ее жест, каждая испуганная или вымученная улыбка, когда она искала моего одобрения, каждая робкая попытка сделать мне сюрприз или что-то приятное не радовали, а, наоборот, выводили из себя. Ведь они служили напоминанием, что рядом со мной не та. Не та улыбка, не те глаза, не та реакция на мои слова или шутки, не тот запах, не тот голос...Все не то, черт его дери!
Но самый ад начался с того момента, как я узнал о том, что Амира выходит замуж. Нет, я узнал не от нее, честно оборвав все контакты. Да и вряд ли Амира сама согласилась бы продолжать общение после такого с моей стороны предательства.
Пока Амира была свободна, я кое-как мог жить, есть, дышать воздухом. Но известие о ее свадьбе выбило из колеи, сделало каким-то гребаным лунатиком, сомнамбулой, что еле плетется сквозь череду до боли однообразных дней. Дней, в которых нет ни радости, ни счастья, не надежды. Часто, уезжая на окраину города, я останавливался и выл точно раненый зверь, представляя, как моей Амиры касаются чужие руки, как другой снимает с нее белую фату – символ невиновности и чистоты, как она скромно и чуть испуганно улыбается ему...
Но, стоит отдать должное и Жаным,– жена вносила хоть немного эмоций в мое унылое существование. Ненависть. Чистая, ничем не замутненная ненависть, захлёстывала до краев, стоило ей начать играть в семью. Словно бы и не было наших разговоров " на берегу", где я честно признался, что никогда не смогу её полюбить, что женюсь на ней лишь для того, чтобы не покрыть позором оба наших рода.
Она, вся заплаканная и униженная поступком Руслана, ухватилась за мое предложение точно утопающий за спасательный круг. А теперь вот решила, что сможет своим обаянием и покорностью надёжно укрепиться в моем сердце? Глупая! Оно навеки занято другой! Навеки!
–Она не смогла прилететь.– сквозь зубы цежу в ответ, но Бахтияр на тот Бахтияр – не успокаивается.
–Да ладно? Неужели это то, о чем я думаю? Вы что меня, решили правнуком порадовать?– хлопает он себя руками по коленям, пытливо разглядывая меня. Даже мать, пытаясь скрыть интерес, начинает преувеличенно нарочито хлопотать по столу, прислушивается. А мне этот вопрос – точно бензина в костер плеснули.
–Нет. Она просто себя плохо чувствует. – бросаю, поднимаясь с кресла. Меня все раздражает в последнее время. Стараюсь перебороть это в себе, стараюсь вернуть прежнего спокойного и рассудительного Дамира– и не выходит. Не получается. Наверно, он умер в тот же день, когда Амира вышла замуж. Или в тот, когда я узнал о том, что муж увез Амиру далеко-далеко, на восток.
Признаться, я и сам не могу себе ответить, зачем прилетел сюда. Посмотреть в глаза брату? Выбить из него хотя бы " прости" за то, что он, сам того не понимая, сломал жизни троих людей? Помучить себя созерцанием того, что Руслану абсолютно наплевать на всё это? Семью, устои, традиции, договоренности? Я не знаю....
Уже почти у дверей слышу, как мать торопливо объясняет деду, что я такой заведённый потому, что все утро потратил на поиски Рената. Бахтияр отвечает, что нужно не напирать на парня, перебесится. И такая любовь звучит в его голосе....Дальнейшего я уже не слышу, потому что выхожу из гостиной, направляясь к выходу. Я взял машину в аренду, не желая принимать от брата даже такой мелочи, как машина во временное пользование. И , если бы не настойчивые просьбы матери, не останавливался бы в его доме ни на минуту. Кажется, сегодня обрушились, развалились карточным домиком мои последние светлые воспоминания о детстве, о брате, о семье.
Я чувствую себя идиотом. Идиотом, что вечно пытался заслужить одобрение семьи, деда, отца. Стараясь жить и поступать правильно, стараясь принести им ту радость, что не смогли дать ни Руслан, ни Ренат. Наивно считая, что меня станут за это больше любить. Уважать....И как же я просчитался – с братьями, хочешь не хочешь, а семья вынуждена считаться. Принимать их такими, какие они есть. Любить. А я же....Тот идиот Дамир, что вечно согласится помочь, поддержать, сделать так, чтобы вырулить из созданной братьями проблемы. Точно и не человек вовсе, не сын, не внук, а нечто вроде спрятанного под стеклом " выручателя". Только надписи " в случае проблем разбить стекло и использовать по назначению" не хватает.
По дороге отвлекаюсь на входящий, уже понимая, кто может звонить. Жаным. Брезгливо откладываю телефон. Сегодня меня ни для кого нет.
Сегодня мне просто нужно отдохнуть. Перестать быть правильным и хорошим. Иначе взорвусь.
35. Адриана
Тяжело жить, когда ты– сирота. Но ещё тяжелее – когда ты сирота с ребенком на руках. Я давно привыкла к тому, что в этом мире у меня нет крепкого плеча, на которое можно было бы опереться. Или же жилетки, в которую можно было бы выплакаться. Наверно оттого многие и говорят о том, что я надменная или грубоватая, бесчувственная словно робот. Мой первый и единственный парень, отец Тимофея, по его собственным словам и « запал на мою неприступность». Другие девушки, что учились на нашем курсе, да и с потока многие, бегали за ним, мечтая хоть каплю его внимания получить. Я же, окрылённая успехом своего поступления в институт, и думать не могла ни о чем другом, кроме учебы. Мне казалось таким достижением, что из всех ребят, что стали пить или прогуливать деньги, скопившиеся на наших счетах, продавать или вообще терять из-за псевдодрузей-мошенников квартиры, выданные государством или оставшиеся от родителей, я смогла прыгнуть выше всех и поступить в институт, что меня распирало изнутри от гордости. Ну а как там говорится – чем выше забрался, тем больнее падать? Вот так и случилось со мной. Притянутый именно моей горделивой неприступностью, Архип Светлов, Светлый, как прозвали его в университете, стал ухаживать за мной с невероятной настойчивостью. Честно сказать, обделенная до этого не то, что мужским вниманием, а просто человеческим вниманием, заботой, лаской, я повелась, как сейчас говорят, почти сразу. И подход он выбрал верный– картинные жесты заботы, внимания. Никогда не переходил черты от ухаживаний к приставаниям. Ну а ещё постоянные заверения в любви до гроба – и я, осчастливленная тем, что нужна в этом холодном и чужом мире хоть кому-то, сдалась на милость победителя. И действительно, пару месяцев, когда Архип ещё не натешил своего самолюбия, не потерял интереса, были полны невероятного счастья. Мы встречались с ним в гостиницах, номерах дорогих отелей ( сейчас просто мороз по коже идёт, едва вспоминаю об этом. О том, как меня использовали, а я, глупая, считала это искренней любовью). В университете Архип предложил скрывать наши чувства, якобы, боясь, что родители могут узнать, и будут против. Как оказалось впоследствии, против был сам Архип. В его мировосприятии, планах на будущее , не было места мне, нищей девчонке– сироте. Он метил высоко, очень высоко. Жаль, что об этом я узнала так поздно...
