Текст книги "Падение ангела воскресения 3 (СИ)"

Автор книги: Manitu Glen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Прелюдия к Воскресению.

Через всю свою жизнь, я пронесу их имена в своем сердце и на своих устах, спустя тысячи лет став тенью, прахом, надеюсь… я буду помнить тех, кто сделал так, чтобы мы могли сегодня разговаривать, жить, наслаждаться вином и предаваться утехам и простым человеческим страстям.

(С. Вентидий Красс, командующий 4-ой Тулийской Армии, принцепс экскувиторов.)

(Сегментум Обскурус, сектор Кеннел, субсектор Азиана, планета Хейфен, около 997.М.41))

******

Александр отбросил пустую обойму от болт-пистолета и взглянул на скорчившееся израненное создание в паре шагов.

Отвратительные клешни – подобия рук, ноги более похожие на сросшиеся щупальца, мерзкая голова на тонкой шее и глаза, что с искренним удивлением и болью искали человека.

Гроу поймал взгляд существа, чуть нахмурился и потянулся к поясу, где покоился контейнер с боеприпасами.

Тварь шевельнулась, это не было угрозой, скорее было похоже на попытку перевернутся на другой бок.

– Делай свое дело, Гроу, – глухо прозвучал голос.

Александр повертел обойму в руке, словно бы раздумывая, потом медленно вставил ее в пистолет

– Ответь мне на один вопрос, кто ты? Почему тебе нужны клинки?

Чудовище шумно вздохнуло, оперлось клешней в землю и грузно перевалилось, отворачиваясь от инквизитора. – Ты не должен уходить от вопросов. Почему даже перед смертью подобные тебе молчат. Почему? Почему я так и не нахожу ответы, там где они есть или должны быть?

Оно, наконец, откликнулось, скрипучий голос, в котором не было ни капли ненависти, не было ни толики злобы, одно опустошение – и более ничего…

– Ты поймешь, инквизитор. Возможно, поймешь и простишь, каждого из нас. Поймешь зачем каждый из нас ищет клинки, зачем убиваем вас и насыщается вашей человеческой ненавистью. Но это будет потом. Просто помни: Клинки это скорбь, скорбь будит сочувствие… Сочувствие побеждает то, что питается ненавистью…Милосердием и состраданием.

Когда станешь мудрее, ты все осознаешь, а теперь делай то, что не доделал Караул Смерти. Я слаб и устал, мне холодно, инквизитор. Оставь меня!

– Покойся с миром, – молвил Александр и направил оружие на чудовище, в эту секунду он хмуро отметил про себя, что не видит глаз существа, больше не увидит его боль, его скорбь и его страдание. На миг стало как-то пусто на душе, словно он уничтожает нечто родное, нечто с чем сроднился и привязался.

Последняя жертва Поиска, последний монстр, противостоявший ему и не только ему.

И последний вопрос оставшийся без ответа. Хотя… последний ли?

Гроу нажал на уродливый спусковой крючок болт-пистолета, отдачи почти не было, только чуть дернулся ствол, выпуская из своего чрева смерть.

Квинтэссенцию вулкана и вечной боли.

******

Волна жара усилилась. Бесноватое пламя, еще пять секунд назад бывшее небольшим, но уже тогда чересчур жадноватым костерком, заставило взглянуть на себя.

Инквизитор усмехнулся, подмигнул злобно-огненной, когтистой лапе пожарища, что поглощало и раздирало огромную тушу, вдохнул отвратительный запах горелого мяса и спустя мгновение окинул усталым, почти безразличным взором своего спутника, человека в темном силовом доспехе.

– Хорошо горит, – мрачновато буркнул тот. – Чертовски хорошо… Господь мой Вседержащий, даже дух захватывает. – Он тронул свободной левой рукой грудь, правая была занята необычным массивным пистолетом, пальцы скользнули по серебристым выпуклым позументам, что украшали броню, наконец, нащупали медальон Аквилы.

– Они всегда хорошо горели,… по крайней мере, на моей памяти, – откликнулся инквизитор, он наклонил голову с интересом разглядывая хитрые огненные переплетения, играющие с материей в злобную игру, через секунду глухо продолжил. – Это пятый… Смерть наших братьев не стоит этого зрелища. Но стоит того, что мы нашли… Эллиот. Правда, наше путешествие на этом похоже закончилось. Жаль.

Человек в массивном доспехе кивнул последним словам инквизитора и приблизился на несколько шагов к самому кострищу, оставив собеседника за спиной.

– Не будь твоих ребят, и тебя… Пустили бы меня на потроха, святой брат, оно порвало моих аколитов, на сотню маленьких кусочков в мгновение ока, – послышалось сзади.

Тот, кого назвали Эллиот, криво улыбнулся, он бросил взгляд на небо, отметил что отвратительного вида черные облака уже близко, дождь в нескольких минутах отсюда, солнце еще пробивалось через эту отвратительную серость, но какими-то отблесками, словно гас пресловутый, последний огонь, украденный Прометеем.

– Рассыпаешься в благодарностях? Не стоит… не поверишь, но я почему-то знал, что такой человек как ты вляпается в подобное дерьмо. Даже не так, разбежится и с хохотом… с улыбкой, с восторгом… и поэтому последовал за тобой, Самаритянин. За тобой и твоими безумцами…

– Ты чертовски вовремя, – откликнулся инквизитор со странным прозвищем.

– Такие дела стоят того, чтобы иногда работать вместе, Гроу, – вздохнул Элиот. – Даже с таким отщепенцем как ты.

Самаритянин коротко кивнул, хрипло откашлявшись, опустился на мягкую, чуть влажную землю, сделал это медленно, стараясь не задеть некий продолговатый сверток.

– Стоят! – как сервитор откликнулся, наконец, он, холодными керамитовыми перчатками коснулся лица. – Стоят… Эллиот, весь наш Поиск стоил мессы в Обители Императора на Офелии 7 он стоил всех наших грошовых жизней, жизней братьев, что пали здесь. Аколитов, Караульных!

Эллиот обернулся, зеленые глаза блеснули по-кошачьи, стали как будто миндалевидными…заинтересованными…

Гроу поймал его взгляд, поймал и кивнул.

– Да, стоят мой дорогой брат. Все льстецы будут рукоплескать нам через пять дней, они будут возносить – Ave – …Знаешь о чем я думаю,… Наверное, я попрошу прощения, Инквизитор… Прости, Эллиот. Язык мой – враг мой. Тогда год назад на Конклаве я поставил тебя не в самое выгодное положение, перепоручив Поиск тебе…Сам затаился в тени, выжидая как тигр, роясь как земной крот и ища те самые последние крупицы разгадки…

– Точнее не поставил, а нагнул…– безразлично кинул фразу Эллиот.

– Ну да, если тебе приятно об этом говорить, то нагнул, – Гроу попытался усмехнуться, но ничего не получилось, фраза из едкой превратилась в какую-то обыденную.

Словно его собеседник насытился до отвала его ухмылками. Но тот, помолчав с минуту, ответил.

– С годами ты так и не изменился, брат. Опять нарываешься…

– Да и ты не изменился, Элиот, – прикрыл глаза Гроу, – все такой же чертовски правильный праведник с кучей комплексов. Со своим собственным кодексом чести и подобной требухой.

– Болтун, – меланхолично огрызнулся человек в массивном доспехе. – Почему за все это время на тебя не нашелся свой Ксавьер Мендоза?

– Таких больше нет. Ты помнишь старую пословицу, которую любил повторять мой учитель?

В споре побеждает не тот, кто прав, а тот, у кого лучше подвешен язык. И он прав, и мудрость права… Помнишь… тогда на Конклаве именно мои возражения позволили твоей группе настоять на своем.

Даже Ценапис, старый мудрый, хвала Императору, лунь, поверил нам и заткнул пасть Федору и его шавкам. Настоял на отзыве предложения Дедушки… Хотя Карамазов мог и проигнорировать Конклав. Но не сделал этого.

– Карамазов был взбешен после него, он даже не скрывал этого, Александр… Мы перешли ему дорогу.

Гроу улыбнулся, легким движением откинул белоснежный материал, что скрывал нечто у его ног. Блеснула золоченая гарда, изящные руны на том самом древнем земном наречии…

– Конечно, ради этого я бы перегрыз ему горло.

– Святые небеса! – восхищенно пробормотал его собеседник, он медленно подошел к Александру, рассматривая клинок. – “Сквиклис”…

– Какое дело нам до них, Элиот, – Гроу устало кивнул, но в его голосе заиграла немного насмешливая мелодика. -…Роуэн и Морган теперь снова вместе… через века и тысячелетия, клинки обрели себя. Сколько мы охотились за ними, помнишь? Прорываясь через пространство и время, сквозь полчища тварей Варпа, неведомых извращенных чудовищ дальнего темного неизвестного нам Континуума. Сквозь глупость людей и надменность остроухих, через многие смерти презренных демагогов-маразматиков, возомнившими себя Великим Благом. Десять лет, долгие года рысканья по библиотекам всех известным нам миров. Каждый наш шаг, как поход по лезвию бритвы, как последняя схватка, – Александр поднялся и взглянул в глаза Эллиоту.

– Дело чести, дело жизни, мой друг. Даже Волков, если бы смог тебя видеть, оценил бы твой труд, брат… – инквизитор кивнул.

– Наставник сейчас недалеко, соседний сектор, где он отдыхает от мирских дел, принял его с почестями достойного из немногих… и потом Наш труд, Элиот. Наш!!! Я не перестаю говорить что Наш. Император видел наши устремления.

Твои, мои… нашего упертого Иогансона… погибших Кейре, Халласидо… Древних героев, что владели набором и владели оружием раздельно… Всех их!

”Сквиклис” никогда не принадлежала мне по праву, и ты помнишь и знаешь это! А теперь в моих руках еще и дага… Император мой… Святыни обретут более достойных, чем я, брат.

Святыня – для тех, кого можно назвать героем, вспомни – теми, кем гордимся даже такие отщепенцы как мы. Сам Роуэн, Шиэль, те, кто были до них… забытые и втоптанные в грязь истории. Их надо помнить, всем нам, независимо от того в каких фракциях мы состоим, как мы грыземся между собой. Помнить, ибо они наша память. И без нее мы сдохнем, без памяти человечество превращается в нечто, в зверей, в тварей вроде этой, – Александр с сожалением кивнул на догорающее создание.

– Вот так расстанешься с оружием? Извини, но даже сейчас как-то не вериться, – улыбнулся Эллиот, он словно бы пропустил последний пафосный спич Гроу или не подал виду, что слышал его. – Я…

– Пусть им распоряжается Конклав и Охотники на Демонов. Меня ждет моя Охота и мой дом, брат… – перебил его Гроу и через секунду добавил. – А ты? Куда пойдешь ты, Бродяга?

Неужели тоже домой, неужели назад… Двуглавый Орел ведь все еще ждет тебя?

– Пока нет, меня ждет дальний космос, мой друг, мое Пограничье… мое Туле, – последовал ответ. – Я обещал Йоргао, что я последую за ним, даже если это окажется адом на земле. Я хочу видеть это собственными глазами. Я хочу узреть памятники тех эпох, ту Церковь, родину Пяти. Туле. А потом доказать это всем вам, тебе, Ценапису, Иоганнсону, да даже тому же Тирусу.

– Туле, – улыбнулся инквизитор. – Благословленное Туле… Удачи.

Гроу секунду спустя протянул закованную в пласталь и керамит руку и добро усмехнулся, еле заметно, как ему показалось, даже для своего собеседника.

Ответом было крепкое рукопожатие…

Выдержка из Закрытого заседания Расширенного Конклава Святой Инквизиции

(Третий день заседания)

Записано по распоряжению Великого Инквизитора Эллиота Жене, куратором Лелием Упием Децием (516998 M.41)

(Шум в зале, резкие выкрики с задних рядов, обвиняющие и негодующие. Докладчик несмотря на это продолжает, он лишь немного повысил голос)

-…Наша организация это тонкий…да-да … чрезвычайно тонкийинструмент, и никто, я повторяю никто, не смеет обвинять меня или кого-то из моих братьев в чрезмерном насилии. Все мои и их действия направлены во благо Империума. Оставьте свои измышления для кураторов, оставьте пустые лизоблюдские разговоры для дешевых шлюх. Кто склонен обвинять меня? В этом гвалте я слышу имена некоторых моих недоброжелателей.

(с задних рядом кипит возмущение, видимо там собрались не слишком большие почитатели таланта Охотника на Ведьм)

– Имена… брат…

– Назовите… и не будьте голословным!!!

– К порядку!!! – морщится Ценапис.

(Охотник на Ведьм осматривает передние ряды, в некоторых лицах читается неподдельный интерес к происходящему, лишь двое – крайние справа -о чем-то оживленно беседуют, это претор Волков и его ученик Александр Гроу)

– Встаньте и ответьте мне, кто обвиняет меня в том, что я сделал во Благо Нашего Государства. Я прошу отметить, брата…

(Ценапис морщится, шум начинает раздражать)

– Тише братья.

(гвалт, щум)

– Тише братья, именем Бога-Императора, тише. Вам не хватило двух дней обсуждений? Вам не хватило этого времени, чтобы вы порвали друг другу глотки? Стыдитесь!

(шум постепенно затихает, председательствующего еще никто не видел таким раздраженным)

– Иногда мне кажется, что эти заседания превращаются в балаган, и все это благодаря вашей несдержанности, вашей неумеренной пафосности и нежелания уступить друг другу. Будьте мудрее, братья. Умейте слушать и умейте говорить.

(Ценапис откашливается и продолжает уже тише, эти слова предназначаются лишь докладчику)

-Тирус, я конечно понимаю, что вы просили слова, но неужели нельзя обойтись без этого вялотякущего конфликта. Ближе к делу. Вы исчерпали лимит отведенного времени. Не надо голословных воплей. Спокойнее. Вас никто и не в чем не обвиняет.

Охотник на Ведьм успокаивающе поднимает руку, словно призывая публику немного успокоится, чувствуется что он сорвался и хочет погасить конфликт, и помощь председательствующего оказалось весьма кстати.

o Я прошу извинения, почтенные братья, у вас всех, моя горячность заставила выплеснуть на вас всю эту бесполезную риторику. (повисла тишина, она изредка нарушается, кашлем и сопением кого то из зала.) – Я заканчиваю и окончу следующим. К сожалению, вчера я был вынужден прервать свою полемику с Александром Гроу. Он представил некоторые факты, я был вынужден отступить.

Самое важное он представил некоторые аргументы, повергающие даже меня в некоторый шок в отношении некоторых личностей, которых до недавнего времени мы считали, по крайней мере, достойными милости Бога-Императора. Для кого-то из нас эти люди стали легендой и мифами. Жаль, что эти мифы оборачиваются так…

(разочарованный вздох из стана Охотников на Ведьм)

(Тирус оборачивается к Ценапису и что-то тихо говорит, потом молча сходит с трибуны и идет к своему месту, видимо, он неудовлетворен своим выступлением и поэтому надменно не реагирует на приветственные выкрики братьев по Ордо Еретикус)

(Ценапис тем временем продолжает)

– Инквизиторы, мы собрались здесь, чтобы творить историю вместе. Все принятые решения на данном заседании, будут легитимны, все прошения рассмотрены и по возможности удовлетворены.

Я прошу больше не углубляться в историческую полемику, прошу не поднимать вопросы касающиеся личностных отношений в прошлом и настоящем, если вы хотите поднять подобный вопрос, подумайте – имеет ли смысл делать так, как захотели вы в угоду сиюминутных желаний, и стоит ли разрушать устоявшиеся традиции в секунды когда нам необходимо решать проблемы подобные вчерашней. (председательствующий Великий Инквизитор делает паузу, перебирает бумаги) – Сопроситель от Эндариоха, прошу.

(В глубине зала поднимается следующий докладчик… повисает тишина)

Я начинаю с размышлений, коими предаюсь в минуты затишья…

Я пытаюсь уйти от реальности, найти суть во имя чего я выбрал этот путь. Во имя чего я и многие подобные мне сражаются с тьмой.

…С тех пор как человек сделал первый шаг в холод космоса прошло три сотни лет. Тридцать тысяч лет. Столь долгий срок, уже сам ставший легендой.

Кто знает, как человечество расселилось по миллионам миров?

Кто помнит войны, разрушившие Землю и обратившее человечество в примитивных тварей?

Кто узнает названия древних развалин на Земле, погибших цивилизаций, повергнутых в прах народов? На эти вопросы нет ответов.

Сами вопросы умерли на устах людей десятки тысяч лет назад. С тех времен остались лишь передающиеся шепотом легенды об ужасе и смерти, о Темной Эре Технологий, Правлении Ночи, Империи Крови, ужасающе долгих веках Эры Раздора. Страждущие вроде меня, найдут ответы на свои вопросы, но таких как я единицы. Мы крупицы на теле Государства, но мы и щит Империума.

…Сейчас – время Его, век Империума Человека. Это эра десяти тысячелетней войны. В этой войне стоит вопрос не победы, а выживания. Поражение повлечет за собой падение Человечества и уничтожение самой ткани мироздания. Это война в темноте космоса, на миллионах миров, внутри человеческих душ. И нет ей конца. Нет мира, кроме как в забвении.

Повсюду враги Человечества собирают свои силы и готовятся к Апокалипсису.

Из пределов варпа вторгаются ужасные создания, которыми движут не эмоции, и чувства, а Сила. Существа, чья пища – ужас и невежество человека.

Создания, чье дыхание – ненависть и алчность, они не успокоятся, пока в живых не останется хотя бы один человек. Все это – Демоны.

В борьбе с такими тварями не может быть надежды на решительную победу. Но есть мы, что будем сражаться с ними до последнего, с именем Императора на устах.

Если падем мы, если Император падет, то демоны Хаоса вторгнуться в галактику. Каждый живущий человек станет проводником уничтожения вселенной.

Наконец, сама галактика будет вовлечена в варп-пространство, и все живое погибнет. Не станет физической материи. Не станет космоса. Времени. Только Хаос. Безликий, темный… он будет пожирать сам себя, он будет сражаться сам с собой…

Святой брат-Инквизитор Ариэль Шиэль “Мои Размышления” т.1, глава 8

Primus in orbe deos fecit timor– Богов, первым на земле создал страх.

Стаций

Пролог

(датировано 300399M.40)

(55 лет до начала Второй Тулийской Войны, Сегментум Обскурус, сектор Цитадель Империума, планета Хреспи, неизвестный мавзолей)

Среди песков Хреспи, среди обожженной, потрескавшейся от солнц Туле земли, высохших впадин, что некогда служили вместилищем живительной влаги безликих каменных глыб и песчаных ловушек живут лишь несколько видов существ, кто смог приспособиться к поистине адскому климату этой песчаной планеты, и среди них нет человека. Ибо человек окрестил эту землю проклятой и предпочел не заселять данную планету, страшную и таинственную.

Ведь всегда что неизвестно кажется нам великим, страшным.

Скрипторий Альварий Скарр (Граница с Дальним Космосом, обзор планет)

1.

Пересиливая страх, Фернандо Кортес заставил себя опять взглянуть на саркофаг.

Это был странный объект, выполненный неизвестными мастерами в форме тетраэдра. Красноватые выщербленные камни, истерзанные временем, целыми эпохами неизвестности, что были основой могильника, служили лишь прибежищем некой белесой трухи.

Ни одно существо, насекомое или крысы, что жили около этого мавзолея, не посмели свить здесь свое гнездо, укрепить логово… Хотя место было поистине удачное.

– Казалось Инаоху был прав, – подумал Великий Инквизитор. От камней несло такой замогильной вонью, что ее замечала всякая смертная тварь, всякое существо способное ощущать боль…

Но только ли от камней несло этой странной угрозой?

Казалось, все, во что вглядывался человек, было против него, против его сознания, самого присутствия…

Выражением этой злобы были украшения могильника…

Две странные, невысокие, около метра в высоту, статуи неизвестных чудовищ, созданных наверное только больным или извращенным Хаосом разумом, украшали постамент саркофага.

Каждое из изображенных существ казалось что-то обозначало, несло скрытый для находившихся здесь людей смысл.

Их лик устрашал.

Даже подготовленный к этому человек в сером силовом доспехе с символом Инквизиции на груди зашептал молитвы, так и не отрывая глаз от монумента и украшений на нем.

Сейчас он словно изучал, рассматривал каждый скол, каждую царапину, что оставил безымянный создатель на телах высеченных в камне.

Одно из существ было подобно страшному зверю с тысячью лиц, другое, что находилось ближе к инквизитору, с серповидными отростками вместо рук, словно вглядывалось в него … пристально, злобно… искренне своими огромными глазами, кои источали ненависть и отвращение к жизни.

Надрывный кашель претора Инаоху, вывел Великого Инквизитора из оцепенения. Еще с секунду он вглядывался в странный саркофаг подле себя, глаза, невзначай, еще раз пробежались по узорам, по странным рисункам, что причудливо складывались в некую удивительную картину… по лохмотьям тысячелетней паутины, что покрывали необычный могильник.

Импульс пришел неожиданно, острый, словно кинжал, он пронзил мозг, передавая по телу сильнейшую боль, лорд Фернандо отшатнулся… еле устоял на ногах, обхватил голову, стремясь унять боль. Заскрежетал зубами… он пытался сопротивляться.

– Mortem effugere nemo potest. Mors ultima ratio*. – глухо сказали рядом, казалось холодная сталь прикоснулась к разгоряченному мозгу. Боль, еще секунду назад терзающая Кортеса, отпустила, испарилась, исчезла. – Старайтесь больше не делать таких ошибок, милорд. Эти камни не прощают глупостей человека. Да и любого другого существа, наверное тоже…

Посмотрите, даже гадкие колонии споровых ядогрибов не существуют в этом месте. Они словно очертили границу для себя. Оставшись там… за дверью в мавзолей. Даже дорога, ведущая сюда, это какая-то непонятная, словно залитая ядом тропа. Песок пустыни не засыпает ее… Даже природа боится.

С трудом переведя дух, сглатывая гадкий комок в горле, Кортес обернулся к претору.

– Вы думаете, тварь еще жива?

Инаоху сделал отрицательное движение головой и секунду спустя ответил.

– Нет, это камни. – Закованный с головы до ног в мощный, даже чересчур громоздкий уродливый силовой доспех инквизитор сделал движение вперед, чуть отстраняя Кортеса. – Камни тоже видят… милорд. Они наблюдают, внимают словам, запоминают наши действия. Они как архаичное записывающее устройство, что я видел не далее чем с год назад у почтенного архиепископа Сарди. Даже сейчас мне кажется, что они настойчиво разглядывают каждую клеточку меня, каждый атом моего естества…– претор сделал небольшую паузу, разглядывая саркофаг, потом неожиданно обернулся к Великому Инквизитору. – Они следят за нами, они отталкивают нас, словно страхом хотят уберечь нас от глупости. А мы все ближе и ближе к нашей цели. А вам не страшно здесь, Кортес?

Последние слова были произнесены с еле заметной ноткой торжественности. Будто бы сам Дистен Инаоху, инквизитор Ордо Ксенос, восхищался этим местом.

Кортес скрипнул зубами, латной перчаткой он медленно начал перебирать святые четки с изображением блаженного Ионы, и наконец спустя некоторое время глухо откликнулся, то ли отвечая Инаоху, то ли читая молитву

– Молитвой и Верой в Него, мы отведем от нас грех и смерть…

Инаоху покачал головой, словно в чем-то сомневаясь, и глухо произнес литанию во славу Бога-Императора.

Так прошло наверное с минуту.

– Молитвой? – претор Инаоху как будто опомнился, его шепот злобным эхом отразился в сознании Великого Инквизитора. – Боюсь то, чему мы противостоим, не боится наших молитв, лорд Фернандо. Мне кажется, что даже здешний песок пропах этим чувством. Упаси нас Боже столкнуться с Ним в схватке… Император, сохрани души наши. Мы здесь, мы рядом и мы беспомощны как слепые кутята. Еще немного и стоит продекламировать Восьмую проповедь.

– “Учение к Падшим”? Изгоните и извергните это из своих мыслей, лорд Дистен. Нет ничего более гнусного, чем уметь прощать еретиков. Недавно на Конклаве вы сами вещали о запрещения упоминания даже названия сего еретического документа.

·   Все равно, оно не убоится…

Кортес вздрогнул от последних слов, обычно такого холодного, расчетливого и бесчувственного Инаоху.

Что прозвучало в его словах? Страх…или предупреждение? Ненависть, за которой скрывается страдание и боль?

Кортес не ответил, да и что он мог ответить Инаоху.

Их изыскания, их надежды, их чаяния разрушались на глазах. Это место, они вычисляли долгие годы, складывая разбитую мозаику противоречий, фактов, глупых домыслов, что нашли в Древних источниках.

И, наконец, наткнулись… но то, что они нашли, разочаровало их.

На Хреспи, оказался лишь еще один ключ. Один из четырех, описанных в “Таинствах и Мистериях”, ключ непонятно от чего, ключ покрытый мраком, безвременьем и плесенью прошедших миллионов лет.

Лишь дух смерти, что жил в этом удивительном мавзолее, говорил о присутствии здесь некой силы.

Усталой, мрачной как сам великий Космос.

Утомлённый Кортес вздохнул, мысленно возблагодарил Императора и, наконец, бросил.

–Мои люди готовы, я молю, чтобы все прошло без эксцессов.

Претор кивнул и хмуро взглянул на страшный могильник, на миг ему показалось, что он видит перед собой окропленный неизвестной оранжевой дрянью алтарь.

–Я также готов, милорд.

–Хорошо, будем служить литургию здесь, зовите братьев и Серых Рыцарей, – сказал тихо лорд.

******

-Господи, отведи от нас несчастных и слепых, злобу, ярость и ненависть сию.– Фернандо не узнал свой голос, скрипучий, неприятный, он нарушил тишину, святые слова ворвались в сознание каждого, кто их слышал.

Песнь подхватили сначала трое в темно-синих одеяниях с символами Ордо Маллеус на капюшонах, секунду спустя Дистен Инаоху и наконец пять громадных сверхлюдей, истинных сынов Императора, несущих знак Серых Рыцарей. Они расположились неподалеку, основали полукруг своими громадными фигурами, защищая слабых людей.

–Защити от пороков, от тьмы, от сокрытого здесь…Сохрани.

Кортес сорвал с пояса небольшой предмет похожий на продолговатый сосуд, откупорил его и щедрой щепотью окропил собравшихся некой белой субстанцией.

–Плоды ереси дурны, гнилы и противны…Истинные сыны взывают к тебе Отец, отведи…Сохрани. Да погибнет дьявол в наших сердцах, уйдет печаль и скорбь. Сохрани.

Лорд Фернандо облегченно вздохнул, ему тяжело дались последние слова. Последующие песнопения, он не имел права исполнять. Этим занимались братья, а он действовал.

Обряд очищения начинался.

Теперь в его обязанности входило то, что даже его Инквизитора Ордо Маллеус страшило.

Пересиливая тошноту, он шагнул к могильнику, открыл еще один контейнер у пояса, в нем находилось гелеобразная масса бледно-розового цвета.

Святая вода из Его Источника на Пролладане, планеты-святыне Империума.

Осторожно, зачерпнув немного жидкости, он нанес ее на голову твари с серповидными отростками.

Стало на секунду полегче дышать, воздух наполнился благовониями.

Масла уничтожали богомерзкие наросты, словно серная кислота.

Масса начала разъедать камень. Секунду спустя обнажив небольшое трехгранное углубление.

Кортес облегченно вздохнул, пока все шло как надо.

Под монотонную песнь братьев Фернандо вторично обмакнул пальцы, закованные в пласталь, в белую субстанцию и окропил себя.

Затем щедро намазал и второй отвратительный монумент Святой Массой.

И опять камень поддался, только в этот раз он начал крошится и превращаться в заметную, контрастирующую с полутьмой подземелья красноватую светящуюся пыль.

В голове у второго создания также было углубление.

–Все!– тихо молвил инквизитор, останавливая служение, знаком он приказал Инаоху приблизится.

Огромный инквизитор шагнул к нему.

– Вы оказались правы, ключ здесь. Но неужели… неужели мы вот так приблизимся к цели даже не столкнувшись со стражами. Ведь что-то погубило наших людей на Лазареве, что-то погубило их на Сигме-16…что-то уже вырвалось на свободу. Не Он, но быть может его стражи.

–Его стражи? – встрепенулся Кортес. – Нет, дорогой претор… не стражи… скорее победители, и те кому Он проиграл свою войну. Те, кому посвящены статуи и скульптуры у входа в каждую подобную обитель в Цитадели Империума. Те кто ушел отсюда миллионы лет назад, оставив нам подобное наследство… Те кто проклял это место. Мы пожертвовали слишком многим, чтобы найти два пустых места. Ключи были изъяты из них, до нас. Так давно, что Механикус не могли определить точный возраст проникновения в склепы. Может тысячи, может миллионы лет.

–Пусть так, пусть так, – нервно сказал Кортес. – Надеюсь, мы сможем остановить его Тень. Дайте свой ключ. И пусть начнется Песнь.

–Nemini parcetur **.Император освящает это место своим знаком. Pereat diabolus.***

Под звонкие голоса братьев претор и Великий Инквизитор опустили странные, еще недавно завернутые в освященные материалы ключи.

Оба различные по виду, они были сделаны из непонятного черного металла, удивительные узоры, руны украшали их основу, каждую бороздку, каждое углубление.

С неприятным скрипом оба ключа опустились в отверстия. Инквизиторы словно связанные единым сознанием тут же повернули ключи резко вправо.

Они уже не раз проходили этот своеобразный тест.

Ценой жизни своих братьев, они запомнили правильные комбинации. Ценой жизни двух рот Серых Рыцарей и десятка инквизиторов.

Плата за правильные знания была ужасна.

Мгновение, и поползла невидимая доселе плита почти под ногами Фернандо, медленно обнажая еще одно небольшое квадратное углубление.

Инаоху разочарованно вздохнул.

–Ничего, – заметил он, вглядываясь в зияющую пустоту.

–Ничего, – эхом откликнулся Кортес. – А что вы ожидали увидеть, еще одну статую? Подобно той, что Шалем Сет нашел в пещерах Кавезиса и за которую отдал свою жизнь?

–Не знаю, – мрачно вздохнул инквизитор. – Не знаю Кортес. Это не могильник, это не склеп.

Мы опять обманулись в наших изысканиях и только зря привезли с собой Артефакт.

Фернандо резко поднял руку, призывая братьев к тишине. Песнь угасла словно гаснет свеча, задуваемая сильным ветром.

Кортес рванулся к Серым Рыцарям, те расступились… ровно настолько, что бы Великий Инквизитор увидел за их спинами, то самое о чем вещал Дистен.

Обмотанную тесьмой и печатями чистоты метровое нечто. Небольшой валун или что-то похожее на монумент… закутанный в белоснежный материал.

Фернандо осенило, он быстрым шагом направился к Артефакту, резко рванул тесьму, мягко, торжественно снял печати чистоты и откинул материал.

Сейчас же на наблюдавшего за этими странными движениями Кортеса, Дистена Инаоху взглянуло…омерзительное создание, заточенное в камень. Это было какое-то отвратительное пучеглазое нечто, что-то настолько мерзкое, что дух тьмы выбивался даже из-под камня.

Камень серого цвета подобно тюрьме содержал в своих недрах странное уродливое создание с вытянутым черепом.

Это не могло быть изваянием, это было живое существо с кривыми уродливыми нижними конечностями и парой щупалец вместо рук.

Страшную голову обрамляли отвратительные складки и извивающиеся мерзкие отростки.

Четыре безумных, наполненных ненавистью глаза горели живым огнем, оно словно заглядывало в душу громадного инквизитора.

–Взгляните на основу, узрите, ровно четыре грани… – пробормотал Инаоху.

Кортес в ответ лишь слабо улыбнулся

–Знаете Кортес, – продолжил Инаоху, – я вспоминаю тот день когда мы потеряли Сета, вспоминаю начертанные слова в “Святых Небесах”… вспоминаю Апокрифы наших древних предков, предупреждение здешних рун… И начинаю сомневаться.

А все ли мы правильно делаем? И не делаем ли мы на самом деле два шага назад, когда нам кажется, что мы сделали гигантский прыжок вперед.

– Правильно. – хмуро ответил Великий Инквизитор. – Помните древнее скрижали, на которых начертаны слова. Удивительно…но, кажется, они отражают нашу суть, лорд Дистен.