Текст книги "На лезвии карандаша (СИ)"

Автор книги: Маниакальная Шизофрения

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

На лезвии карандаша

http://ficbook.net/readfic/536083

Автор:Маниакальная_Шизофрения (http://ficbook.net/authors/%D0%9C%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%A8%D0%B8%D0%B7%D0%BE%D1%84%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F)

Беты (редакторы): Ри Хайдел, УРАльская

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: Гвеош и Кирилл

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Фэнтези, Hurt/comfort

Предупреждения: Насилие

Размер: Макси, 138 страниц

Кол-во частей: 50

Статус: закончен

Описание:

–О…Ты спрашиваешь,кто я?-Лицо мужчины перекошено от гнева,но он не пустил в ход второй стилет.Только сквозь зубы вдохнул и выдохнул,явно себя успокаивая…-Я тот,молокосос,с кем ты сотворил все это.

–Эм…Ясно…-Блондин едва сдерживал истерический смех.Ну вот сами посудите:вы проснулись от того,что вас же пытался убить какой-то сумасшедший,а теперь еще предъявляет претензии.Мол,вы что-то с ним такое сделали.Только что может сделать такому хилый студент-химик? Ни-че-го…

Или все же может?

Посвящение:

Пожалуй, всем, кто его еще помнит и пинал меня, штоб написала

Публикация на других ресурсах:

Только с моего разрешения, иначе нашлю понос на ваши головы!

Примечания автора:

Да-да, тот самый рассказ.

Вычитанный. дописываю по мере возможности...

====== 1. Пролог. “Рисунки тоже бывают разными” ======

Юноша вздохнул и, убрав почти белую прядь, выбившуюся из хвостика на затылке, отложил карандаши в сторону, чтобы взглянуть на свою работу. Чуть мятый с левого нижнего края лист плотной чертёжной бумаги стандартного формата стал пристанищем для Ночной Тени. Так юный художник сам назвал того, кого рисовал тайком на уроках вот уже почти две недели… Он изобразил воина с чёёрными развевающимися волосами и двумя парными стилетами в прыжке. Кажется, ещё секунда – и он разрежет лист, на котором был изображён, и левым стилетом распорет своему создателю брюшину, а второй вонзит под кадык или меж ключиц, поражая сердце… Чёрные, мокрые от пота волосы хлестнут его по лицу, залезая в глаза, несколько капелек крови упадёт ему на щёку. А он демонически улыбнётся, сверкнув насыщенно-синими глазами, и не станет их стирать. Какой в этом смысл, если битва не окончена? Его кожаные сапоги с отворотами чуть ниже колен тихо, почти беззвучно прошуршат по каменной плитке дворцового коридора, шёлковый камзол, отделанный по краям серебряной каймой, с тихим шелестом будет развеваться позади, делая его схожим с соколом, увидевшим свою добычу, соколом с синими человеческими глазами… Юноша сморгнул, отгоняя возникшее видение, и убрал рисунок в папку, до лучших времён. Ему сейчас не рисовать надо было, а решать опостылевшие задачки по химии. Ведь если не будет домашней работы, с него учитель три шкуры сдерёт. А очередная картинка не оправдание. Даже если мужественный воин на ней так и притягивает взгляд, как живой… Время шло; менялись взгляды на мир, увлечения и приоритеты... Юноша закончил школу, поступил в институт. Рисование как-то само собой забылось, уступив место куда более активному времяпрепровождению… Пухлая картонная папка с рисунками, перевязанная зелёной канцелярской резинкой, пылилась на дне нижнего ящика стола вместе со старыми, ещё школьными конспектами и учебниками, так и не возвращёнными в конце одиннадцатого класса в библиотеку. Хотя недавно юноша достал её, во время Большой Уборки, когда выкидывал ненужный хлам из квартиры. Ни один из рисунков больше не казался ему таким уж красивым: так, детская мазня… Хотя вот один… Именно тот воин – Ночная Тень, как гласила подпись на обороте. Глупое имя: в ночи нет теней, да и слишком это банально для воина так называться. Нужно больше пафоса что ли, а тут… А тут ярко-голубые глаза, которые могут принадлежать не человеку, нет, – демону! И как же его угораздило такое нарисовать? Да от одного взгляда в глаза этого мужчины холодок пробегает по спине, хочется убрать, разорвать этот рисунок и больше никогда не видеть! Ведь этот убийца сейчас выпрыгнет и двумя ударами прикончит своего создателя! Парень выдохнул и, согнув рисунок пополам, бросил его на стол – вон из папки.

Судьба вещей – самая удивительная история, которую только можно придумать. Только жаль, что какой-нибудь антикварный шкаф или зеркало не могут нам рассказать о том, что пережили…

Лист плотной чертежной бумаги, недолго коротал время на рабочем столе юноши. Впопыхах собираясь на пары, он захватил и его с собой, а там… Там пролил синильной кислоты на тетрадь. «Катастрофу» удалось локализовать почти сразу, но одна капля попала на лист с изображенным воином, разъев его до дыр… И освобождая того, кто был заперт в этом жалком клочке бумаги. Давая ему право на месть.

Была тихая ночь, сквозь незашторенное окно просвечивали лучи убывающей луны, на письменном столе тускло мигал «заснувший» ноутбук, почти похороненный под ворохом записей и мусором, какой обычно имеет свойство скапливаться на рабочем столе практически моментально.

По старому паркету, кроясь в темноте, неслышно крался мужчина. Черные, длинные, влажные от пота волосы спадали на лицо, в руках были парные стилеты, на которых уже начала подсыхать чья-то кровь…

Шаг, еще шаг, чуть слышное дыхание…

Но только юноша, когда-то нарисовавший этого воина все равно проснулся. Едва успел открыть глаза и увидеть занесенный над ним стилет и ярко-синие демонические глаза…

– Нет!!! – он выставил руку вперед, инстинктивно пытаясь остановить своего убийцу. И остановил же…

– Заткнись! – мужчина с рыком вонзил стилет в подушку, совсем рядом с головой горе-художника, которого уже начало хорошенько колотить от страха. – От тебя одни проблемы, – он не кричал больше, нет. Напротив, его голос был тих и полон обманчивого спокойствия, от чего юноше становилось еще страшнее за свою участь.

– О…о…от м...меня? – парень попытался отползти подальше, но был остановлен одним лишь взглядом. – А в...вы вообщ-щ-щ-е к...кто?!

– О… Ты спрашиваешь, кто я? – лицо мужчины перекошено от гнева, но он не пустил в ход второй стилет. Только сквозь зубы вдохнул и выдохнул, явно себя успокаивая… – Я тот, молокосос, с кем ты сотворил все это.

– Эм… Ясно… – блондин едва сдерживал истерический смех. Ну, вот сами посудите: вы проснулись оттого, что вас же пытался убить какой-то сумасшедший, а теперь еще предъявляет претензии. Мол, вы что-то с ним такое сделали. Только что может сделать такому хилый студент-химик? Ни-че-го. Или, все же может?

– Ясно? Да ничего тебе не ясно, щенок! Как ты вообще посмел?!

В этот момент произошло то, чего никто из этих двоих ну никак не ожидал. Хилый студент-химик изо всех сил, что вообще у него были, боднул наклонившегося к нему мужчину в нос и, воспользовавшись его временной дезориентацией, скатился с кровати… И, не придумав ничего лучше, забрался под нее.

– Ах ты с-с-скотина! – воин, зажимая нос рукой, неловко вскочил с кровати и попытался ее опрокинуть, чтобы достать наглеца. Только вот ничего у него не вышло: он не смог ее даже поднять. Вариантов оставалось два: либо ждать пока добыча вылезет сама, либо лезть самому. Протыкать стилетами матрац, мужчина не хотел: убийство этого мальчишки больше в его планы не входило. А если он сам попытается пролезть в узкую щель между полом и этой неподъемной мебелью, то рискует либо там застрять, либо этот наглец вылезет с другой стороны, и начинай все сначала…

– Вылезай оттуда, живо! – он заглянул в темное и таинственное подкроватье. Там, сжавшись, насколько позволяла узкая щель, лежал несчастный мальчишка, едва сдерживаясь от того чтобы чихнуть: пыли было немерено, впрочем как и каких-то пестрых бумажек, карандашей и прочего сора, который закатывается под кровать и который вечно лень оттуда вытаскивать.

– Не вылезу!!!

– Уверен? – как-то слишком покладисто поинтересовался мужчина, пряча за длинными волосами ехидную ухмылку.

– Да!!!

– Ну-ну… Значит и сиди там… Если врага не победить в бою, то всегда можно взять измором, – глубокомысленное изречение, затем скрип чуть продавленного матраса и блаженный выдох…

Воин, проведший несколько лет заточенным в рисунок, да еще и в столь неудобной позе, решил немного отдохнуть и подремать. Если мальчишка захочет вылезти, то бесшумно сделать это у него никак не получится.

Правда наслаждаться тишиной и покоем, а главное удобным ложем ему довелось недолго…

Ровно до первого чиха, донесшегося из-под кровати…

Комментарий к 1. Пролог. “Рисунки тоже бывают разными”

====== 2. “Чихун подкроватный” ======

Мальчишка под кроватью просто не мог остановиться: чихал снова и снова, до слёз, выступивших в уголках глаз и горящего рта. Мужчина, по-хозяйски развалившийся на кровати, положив под бок оба стилета, честно старался не обращать внимания на всё это, но… чихи не стихли и через десять минут, а воин… Ну, а что воин? Он способен терпеть боль, сдерживать гнев. Но это переходило всякие границы, тем более, он впервые за столь продолжительное время снова жил, в прямом смысле этого слова… – Ты ещё долго собираешься издеваться?! – мужчина не рискнул опять соваться под кровать и проверять, в чём там дело. Только положил руки под голову и согнул одну ногу в колене, безжалостно топча и без того перепачканное кровью со стилетов постельное бельё. – Я…а-а-а-а-ачпххе! Не из...здеваюсь! – юноша довольно мелодично хлюпнул носом и опять душераздирающе чихнул. – Ты действуешь мне на нервы. Либо вылезай, либо прекрати чихать. Ни то ни другое этот паршивец, конечно же, не сделал. Он как сидел в своём тёмном подкроватье и чихал, так и продолжал. Ну, разве что завозился, судя по всему, поудобнее устраиваясь, чтобы не утыкаться носом в пыльный пол. На несколько мгновений в комнате воцарилась почти полная тишина, а затем всё началось по новой. – Не вылезу! – Сразу три «чиха» подряд. – И не надейся! – Да я и не надеялся особо, – плюнув на перспективу хоть немного отдохнуть, мужчина взял один стилет и почти до конца вогнал его в матрас. Лезвие противно скрипнуло о пружины и больно укололо мальчишку чуть пониже спины. – Ауууу!!! Ты что творишь?!! – на довольного воителя, сидящего с ногами на кровати, возмущённо смотрел своими серыми глазами пострадавший, опасливо высунувшись из своего укрытия. Временного. В реакции воину уж никак нельзя отказать, так что мальчишку тут же схватили за пыльные, почти белые волосы и вытащили на свет Божий. – Отпустите!!! – тот попытался кусаться, но руки мужчины были в толстых кожаных перчатках и оттого неуязвимы для его зубов. – Вот ты и попался, мелочь! – Несчастного студента держали за шкирку так, что он напоминал скорее кролика, ну, или котёнка, только что вытащенного из шляпы фокусника. Сходства добавляли раскрасневшийся нос и чуть мокрая верхняя губа, чуть подрагивающая то ли от страха, то ли от усилия сдержать очередной чих. Ну и, конечно же, ставшие огромными, серые глазища. – А вот теперь, думаю, нам стоит поговорить, – синие глаза мужчины недобро сверкнули, и он швырнул свою добычу в угол комнаты, где не слишком аккуратной стопкой лежали предметные тетради и скрепленные листочки с лекциями. И не скрепленные тоже, да. – Хватит! Остановись!!! Не убивай меня!!!– Листы с неприятным шуршанием разлетелись по комнате, а студент попытался ещё больше вжаться в стену. Выставив вперёд в защитном жесте руки, он закрыл глаза, чтобы не видеть приближающегося мужчину, держащего в правой руке стилет… – Предположим, убивать мне сейчас тебя невыгодно… – воин ухмыльнулся и присел на корточки рядом с мальчишкой. Своего оружия он из рук не выпустил, но и нападать не думал. – А… А что вам выгодно? – юноша приоткрыл один глаз и посмотрел на своего «убийцу», спокойно сидящего рядом. Потом подумал пару секунд и открыл второй глаз. – Я… я вас где-то видел уже… Кто вы?.. – И у тебя ещё хватает наглости спрашивать, кто я? Издеваешься?! – глаза мужчины сузились, а сам он подался чуть вперед, приставляя к его горлу острие стилета. Камни на ручке тускло поблескивали в красных лучах восходящего солнца, которые просачивались через незашторенное окно. – Вы… Я… Я не знаю… – Вот как? Ты пленил меня. Нет, даже больше: заставил чёрт знает сколько времени провести заточенным в простой листок бумаги! А теперь ответь мне: зачем ты вообще это сделал?!! Верни меня назад в мой мир!!! – Так значит... – юноша постарался отстраниться от клинка, приставленного к его горлу. Только глянцевая обложка одной из тетрадок, на которые он опирался, выскользнула из под его вспотевшей от волнения руки, и он сам же чуть не напоролся на него. Хотя от шока не обратил внимания даже на тонкую струйку крови, стекающую по шее вниз, к растянутому вороту серой, застиранной майки, которая годилась разве только для того, чтобы в ней спать. – Ты что творишь, придурок?! – Стилет тут же отбросили в сторону, и он, жалобно звякнув о паркетный пол, отъехал к противоположной стенке. – ... Я тебя нарисовал? – парень наконец-то понял, что в этом случае медицина уже бессильна и можно строить самые нелепые догадки… А ещё он не знал толком, как обращаться к этому сумасшедшему… рисунку. Раз он его создал, то имеет полное право «тыкать». Но то, что мужчина его старше, – да и злить его ещё больше сейчас не стоит – «тыкать» не позволяло, взывая к хорошему воспитанию и страху за собственную шкуру. – Не нарисовал, а зачем-то заточил! А раз ты смог меня заточить, то сможешь и вернуть обратно! – А.. А в этом не может быть никакой ошибки? – такая тайная надежда была в голосе мальчишки, что воин усмехнулся: – Нет. Тут нет ошибки. И запомни: даю тебе на всё неделю. Если не справишься, то пожалеешь, что когда-то решил меня нарисовать. О том, что он уже пожалел, решив нарисовать этого помешанного, студент благоразумно промолчал и ещё раз взглянул в глаза мужчине. Тот уже успокоился, даже больше: по всему его виду можно было понять, что он просто так этого не оставит. Возможно ли такое, что всё, что он сейчас наговорил, – правда? Что некий школьник, нарисовав картинку, пришедшую в голову, тем самым сотворил такое? Как там было сказано? «Заточил» этого не то демона, не то человека в обыкновенном листе бумаги? Если такое возможно, ему придётся долго привыкать к этой мысли… – Но я не знаю как это получилось… Ну, то что вы оказались тут… И я понятия не имею как помочь вам… – Если бы он по-прежнему не вжимался всем своим угловатым телом в стенку, то обязательно бы пожал плечами. – А вот об этом уже подробнее…

Комментарий к 2. “Чихун подкроватный”

====== 3. “Придурок” ======

Мужчина сидел за узким прямоугольным столом, обхватив голову руками, и то и дело горестно вздыхал. Сидящий напротив него светловолосый парень мял в руках без того уже порядочно измочаленное кухонное полотенце, которым он вытирал лужу опрокинутого примерно час назад кофе. Разговор у этих двоих состоялся на редкость цивилизованный и спокойный: никого не убили, полиция, вызванная соседями, уже уехала, вытряся из бедного студента-дебошира Тишникова Кирилла Арсеньевича пятьсот рублей, оставленных на «чёрный день» и хранившихся в пятом томике собраний сочинений А.С. Пушкина на правой верхней полке книжного шкафа. Шкаф, кстати сказать, стоял в узком коридоре напротив прохода в кухоньку и теперь, укоризненно сверкая выпотрошенными книгами, так и не убранными на свои места, напоминал о произошедшем. Зато господа бравые полицаи проигнорировали устроенные до этого в квартире гонки с препятствиями и без. А заодно и второго их участника – «заядлого ролевика Гошу» (как выяснилось в ходе «битвы», его звали Гвеош), как представил хмурого воина не менее хмурый студент, при этом как можно более незаметно отпихивая валяющиеся на полу парные стилеты тапком под стол.

– И что теперь? – первым не выдержал юноша, выдернув из полотенца пеструю ниточку и задумчиво намотав ее на указательный палец. – Это ты у меня спрашиваешь? – воин, вздохнув, всё же посмотрел на студента. – Я вообще тут ни при чём. – А я при чём?!! Я не хотел такого! Да даже больше, я вообще не понимаю, как такое могло произойти!! – Опять разговор пошёл по накатанной и грозил перерасти в очередной скандал. Но только на этот раз мужчина сдержался. – В нашем мире таких как ты называют Связующими. Я сам толком ничего не знаю о них. Только то, что они с помощью чего-либо могут открывать двери и перемещать людей. В другие миры ли или просто на расстояние – зависит только от желания Связующего. – Эм... Вот это уже действительно как-то смахивает на бред. Тот шкаф тебя действительно не задел?.. – А бредом не является то, что я сейчас сижу тут, а не пытаюсь спасти правящую семью?! – Является! – Кирилл набросил полотенце себе на голову и картинно закатил глаза. – Я бре-жу! – Сними эту гадость со своей пустой головы и послушай меня… – Да слышал я всё это уже! Ты сам-то… – Его бесцеремонно прервали, стукнув кулаком по столу, от чего стоящие на нём чашки из-под кофе жалобно тренькнули, подпрыгнув. – Я сказал: послушай! Я хочу вернуться в свой мир! А ты Можешь меня туда вернуть! Ты уже делал это однажды, значит, и ещё раз сможешь! – Да ты не понимаешь, что я тебе говорю, – студент аж вскочил и торопливо обошёл стол, оказываясь почти вплотную к воину. Конечно же, по дороге больно наткнувшись на острый угол так, что несчастные белые чашки с толстыми стенками, покрытыми изнутри чайным налётом, съехали со своих мест на несколько сантиметров. – Я не смогу этого сделать! – А вот попробуй! – еле удержавшись от того, чтобы закатить глаза, сквозь зубы проговорил порядком выведенный из себя Гвеош. – Мне надо вернуться туда! Пойми же!!! – Какого чёрта ты так туда рвёшься?! Ты говоришь, что уже хрен знает сколько времени провёл в листке бумаги! За это время в твоём мире могло произойти всё что угодно! – Так ты же вернёшь меня в то время, из которого и призвал! У нас в стране переворот, монарха пытаются свергнуть… Ты меня ну очень «вовремя» выдернул! Я глава отряда дворцовой стражи, должен командовать людьми, а тут… «Ролевик Гоша» замолчал, вопросительно уставившись на юношу. Юноша в свою очередь вопросительно уставился на «ролевика Гошу». Даже хмыкнул для пущей вопросительности.

Звонок в дверь ни на кого не смотрел, он опять противно пропищал, не предвещая ничего хорошего.

Буркнув что-то вроде «ну кого ещё там ветер принёс?..», Кирилл поплёлся открывать, старательно обходя злополучный стол и стараясь не спотыкаться об обломки полок, на которых раньше стояла его детская коллекция моделей автомобилей. Теперь от неё остались разве что осколки да воспоминания… Привычно лязгнула цепочка на двери; эта самая дверь, как ни странно без скрипа открылась… В сотый раз парень проклял свою дурную привычку не спрашивать, кто у нему пришёл… – Тишников! Ну сколько можно?! – О… – Я уже час под дверьми стою! – Оля… – Оооо… А ты что, слона домой притащил, или вы опять с Виталиком напились и начали играть в жмурки? Я тебе сколько раз говорила: бросай ты это гиблое дело! Давай я тебе помогу… – Оля!!! Прости, но ты не вовремя сейчас… – Стройная, но очень болтливая девушка нахмурила тонкие брови, подведённые коричневым карандашом, и тряхнула распущенными тёмно-каштановыми волосами, доходившими ей до талии. – У тебя нет времени на собственную девушку?! Даже так? Тебя не было сегодня в институте! Ты мне не звонил ни вчера, ни сегодня. Ты мне вообще не пишешь! Ты... Ой... А кто это?.. – Дорогая, давай я тебе потом всё объясню?.. – юноше совсем не хотелось выслушивать в довершение ко всему ещё и щебет своей девушки. Нет, она была очень чуткой, нежной, ласковой и прочее, прочее, прочее, но после всего произошедшего за день это было уж совсем лишним… – Нет, Киря! Ты мне всё объяснишь прямо здесь и сейчас! И почему у этого типа в руках нож?.. – Сударыня, либо вы сейчас отсюда уходите, либо этот самый… кхем… нож пойдёт в ход, – Гвеош чуть ухмыльнулся и ловко взмахнул стилетом, со свистом рассекая им воздух. Оля чуть попятилась, испуганно приоткрыв накрашенный розовым блеском рот. – Киря… Он мне угрожает!!! «Киря» только устало вздохнул и чуть сильнее, чем следовало бы, взял свою девушку за руку, выпроваживая её за порог квартиры. – Оль, понимаешь… Ты действительно не вовремя… Я сейчас очень-очень занят, дорогая… – Да, я вижу как ты занят! Он что, наёмный убийца?!! – Оля… – Да что «Оля, Оля»?! Заладил одно и то же!!! – Маша!!! – Ты придурок, Тишников! Я тебе сама позвоню! – девушка замахнулась для пощёчины, но в последний момент только рыкнула и развернувшись, от чего брелочки на её сумке звякнули пару раз, ударяясь друг о друга, буквально побежала к лифту. – Ну вот… Теперь я ещё и придурок, – Кирилл только вздохнул, смотря как в сетчатой шахте лифта поднимаются грузы, спуская кабину вниз. Скоро послышался быстрый перестук каблучков, заглушённый восемью лестничными пролетами, и такой же приглушённый хлопок входной двери. А в разгромленной квартире его ждал не слишком вменяемый оживший рисунок, из-за которого он только что обидел свою девушку, с которой встречался уже почти два года… Отсюда вывод только один: надо постараться избавиться от этого «гостя» из другого мира как можно скорее… Шаг. Ещё шаг по холодному и чем-то заляпанному полу, выложенному голубоватой плиткой. Ручка двери – медная “шишка”, уже затёртая до блеска частыми к ней прикосновениями. Некогда обитая каким-то плотным чёрным материалом дверь, теперь “седая” после соседского ремонта.. Гвеош так и стоял на пороге, поигрывая стилетом и явно любуясь тем, как свет от яркой лампы в прихожей играл на обоюдоостром лезвии… Чёрные прямые волосы были перекинуты на одно плечо… Синие глаза тотчас сверкнули каким-то уж совсем потусторонним огнём, как только студент зашёл обратно в квартиру, заставив того в который раз за это время вздохнуть. Ну, или не так уж скоро…

Комментарий к 3. “Придурок”

====== 4. “Муз. Добровольно-принудительный” ======

Спасибо моей дорогой сестрёнке Шайни за советы ) Нарисовать портрет человека – что может быть проще? Ну, наверное, для уличных художников, которые этим занимаются постоянно, это покажется проще простого. Рука намётана, и всё такое…

Только вот Кирилл уже третий час пытался нарисовать Гвеоша. Но «портрет» смахивал на работу изрядно подвыпившего Гогена или, что еще того хлеще, на Пикассо. Гора смятых, а то и просто изорванных в клочки, листов печатной бумаги. Воин терпеливо сидел, оперевшись руками на кухонный стол и ждал.

– Нет, я так не могу! – юноша со злости швырнул карандаш об пол и скомкал очередной лист бумаги. – У меня ничего не выходит! Ну, разучился я!!! Мужчина утомлённо закатил глаза и вздохнул. В последнее время он только и делал, что вздыхал да закатывал глаза. А что ему ещё оставалось делать? Не калечить же мальчишку? А глубокий вдох вполне способствует успокоению. Главное ещё при этом представить, как отчётливо хрустят позвонки на этой длинной белой шее и из уголка губ начинает стекать струйка крови, как серые глаза покрываются белёсой поволокой, какая бывает только у тех, кто перешагнул грань межу жизнью и вечностью... Главное всё это не осуществлять, а только представлять. – У тебя неделя. Мне всё равно: разучился ты – не разучился… Если не справишься за неделю, я отрублю тебе руки. Всё понятно? – Он потянулся, разминая затёкшие мышцы и, хрустнув суставами, поднялся из-за стола. – Ты сумасшедший. Я не смогу тебя нарисовать. И потом, даже если нарисую, то не факт, что всё получится… Да я больше чем уверен, что не получится! – Это твои проблемы. А ещё я хочу есть – это тоже твои проблемы, – Гвеош подошёл к старенькому холодильнику и открыл дверцу, на которой местами облезла краска. – Эээм… В твоём мире тоже есть холодильники? – Такой осведомленности в сфере земной техники юноша не ожидал. – Нет… Но зато они есть в твоём мире. – На многострадальный кухонный столик была выставлена банка тушёнки и полбатона белого хлеба, купленного ещё позавчера, потеснивший бумажный клочок и пару грязных толстостенных кружек. – И что? – Ну ты же меня призвал… Ах да, прости, ты же не знал… – в голосе воина послышалась издёвка, впрочем не такая уж и сильная. Положив руку на сердце, можно было бы сказать, что его даже несколько забавляет эта ситуация. А ещё больше забавляет этот светловолосый парнишка, который за всю свою жизнь не то что оружия в руках не держал – он даже не знает о простейших вещах… – Я помню всё, что помнишь ты. – Ч..что? – Кирилл оторвался от разглядывания бумажной этикетки на банке тушёнки и посмотрел в спину так и не вылезшему из недр холодильника мужчине. – Тебе перечислить все факты твоей биографии? Прости, но мне лень. – Наконец, вытащив заветренный с одного края кусок сыра, Гвеош достал из навесного шкафа тарелку и сел обратно за стол. Сняв перчатки и покопавшись немного в левом рукаве, он извлёк на свет божий средней длины ножик и, по-хозяйски отрезав себе кусок хлеба, надкусил сыр. – Эй!!! Это вообще-то мои продукты! – Не то чтобы студенту было жалко еды, но сама беспринципность, с которой она пожиралась… – Ага.. Спасибо, – он невозмутимо надкусил ломоть хлеба, положив нож на стол. В отличие от стилетов, рукоять его не была ничем украшена, а лишь обмотана кожаным ремешком; ну и гарда была несколько изогнутой, а не прямой. – Так что ты имел в виду, когда говорил что… помнишь всё, что помню я? – Этот вопрос довольно сильно волновал юношу. Очень сильно, если быть точно. Вот вы бы как отреагировали, если бы знали, что кто-то ещё кроме вас знает… всё о вашей жизни? Видел каждый её момент: будь то выигрыш в каком-то состязании или первый поцелуй, или ну совершенно неловкая ситуация? Вот-вот… – У нас, скажем так, общая память. Кстати, странно, что ты не помнишь моего прошлого. Хотя... Наверное, могут быть и такие случаи, когда подобная связь односторонняя. Кирилл только закрыл вмиг покрасневшее лицо руками и ничего не ответил, мотая головой. Выходило, что о нём знали абсолютно всё, а он… – Ты чего? – Гвеош даже перестал жевать и чуть наклонился к парню, только сейчас заметив не прикрытые белыми волосами, собранными в хвостик, его покрасневшие уши, и улыбнулся… Чуть мечтательно даже. – Ни..ничего… прости, – студент всё же отнял руки от ещё красного лица, но не смотрел на воина. – Давай ты поешь, а потом я попытаюсь тебя ещё раз нарисовать?.. Тот только пожал плечами, даже не заботясь о том, что мальчишка этого не увидит.

Прошло уже почти три дня. Кирилл уже начал вполне сносно рисовать портреты и ни разу за всё это время не появился в институте. Ещё больше разгромил квартиру и почти полностью извёл пачку бумаги в пятьсот листов. Так много Кирилл не рисовал за всю свою жизнь... Воин уже не злился, он был в тихом бешенстве. Особенно после того, как к Кириллу опять пришла его девушка: трубку он не брал. Потому что чисто физически не мог: в одной из «гонок» пострадал домашний телефон, а разряженный вдрызг мобильный уже четвертый день сиротливо лежал на заваленном рабочем столе. Оля грозилась даже полицию вызвать, если «этот сумасшедший» не прекратит ей угрожать «своими ножиками». Кирилл только стоял и молча и наблюдал за этими двумя. Как ни странно, но оба ему надоели хуже горькой редьки. С той лишь разницей, что воин умудрился его до печёнок достать своим хамством и цинизмом за какую-то пару дней, а Оля почти за два года своей не умолкающей болтовней и сюсюканьем. А потом, едва дверь за его девушкой захлопнулась, Гвеош начал очередную свою песню, что «у тебя осталось всего четыре дня», «ты ничего не можешь сделать» и что он отрубит ему руки, если его не вернут обратно. Только вот юноша уже стал сомневаться, что эти угрозы притворятся в жизнь. Глупо было бы калечить художника, от которого так много зависит. Да и не исходило от воина никакой угрозы – так, сказочки, которыми пугают детей. Третий день проходил на удивление мирно. Никто ни на кого не орал, даже больше: он со своим вынужденным соседом перекинулся всего-то парой слов. Рисовать у Кирилла выходило уже почти так же, как и в школьные времена. Только создать такой же рисунок, как тогда не получалось. Гвеош покорно сидел, позируя. Даже волосы на затылке собрал, перевязав их хозяйской резинкой. Всё вроде было как обычно, хотя обычным вряд ли могло что-то стать за столь ничтожный промежуток времени. Или могло? К примеру, их ежевечерняя борьба за единственное более-менее удобное спальное место – хозяйскую кровать с проткнутым матрасом. Естественно, Кириллу пришлось спать на раскладушке в кухне. Зато холодильник рядом, как он потом рассуждал, пытаясь по старой привычке найти хоть какие-то плюсы в сложившейся ситуации. На этот раз рисунок… получался. Одно дело рисовать то, что ты себе представляешь, а другое – рисовать реального человека, который сидит перед тобой и пристально наблюдает за каждым твоим движением, прислушивается к шуршанию карандаша о бумагу. Но юноша увлёкся настолько, что этого уже не замечал. Вот-вот он закончит, оставалось заштриховать и наложить тени! На минуту он зажмурил уставшие глаза, а потом отбросил почти готовую работу вместе с папкой, на которой рисовал. – Нет. Я всё равно не могу… Это получается ужасно, – оставалось только обречённо застонать в довершение картины. – Ладно… Подойди ко мне, – воин как обычно потянулся, расправляя затёкшие мышцы, а потом откинулся на спинку стула, заставив порядком расшатанную мебель тоненько скрипнуть. – Зачем? Руки мне отрывать будешь? – Кирилл всё же встал и подошёл. Нельзя было, глядя в синие глаза, не выполнить того, о чём просит этот... человек. – Что-то в этом духе, – Гвеош действительно взял правую руку юноши и поднёс её к своему лицу. – Может быть, так ты лучше запомнишь и сможешь нарисовать… Кирилл вздрогнул, когда прикоснулся к лицу воина. Последняя неосязаемая грань, которая не давала до конца поверить в происходящее, разбита. До этого всё было словно во сне, в кошмаре. Сейчас… Сейчас тоже сон. И ему снится, как он, глядя в пронзительные синие глаза и будто ослепнув от для остального мира, обводит контур чуть изогнутых бровей... прямого носа... складочки у рта… У слегка улыбающихся тонких губ… И ему почему-то кажется, что он чувствует даже то, как бьётся сердце мужчины. Спокойно. Размеренно… Парень сам не заметил, как нагнулся, стремясь… Стремясь сделать что? Попробовать эти губы на вкус? Или отпрянуть, борясь с бешеным сердцебиением и румянцем на щеках?.. Гвеош сидел не шевелясь, так же спокойно глядя на его метания. Ни капли холодности или насмешки в синих глазах. Ещё немного – и в них юноша увидел бы своё собственное отражение, как в заколдованном зеркале. Зеркале, посмотревшись в которое однажды, уже нельзя больше отвести взгляд. Один поцелуй. Даже не по-настоящему – так, просто соприкосновение отчего-то горячих и подрагивающих с жёсткими и обветренными… Нет, ну а что? Каждому художнику нужна муза! И пусть даже принудительно-добровольная! И пусть не муза, а муз. Главное, чтобы был!