Текст книги "Уйди с дороги, Грейнджер! (СИ)"
Автор книги: Mallyshka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Часть 18
– Не испытывай моё терпение, Пэнс! – рявкнул Малфой, – В зеркало на себя посмотри, ты за кого меня держишь, за Уизли? Даже близко не подходи, не смей.
Малфой выставил перед собой руки, что бы наглая полулысая слизеринка не смогла больше приблизиться ни на шаг.
Паркинсон стояла перед ним в гостиной слизерина и пыталась усесться к нему на коленки. Видимо у неё началась чесотка, но с большей вероятностью у Драко член бы встал на прикроватные тапочки, чем на неё.
– Ну котииик, мы так давно не были вместе, – Пэнси смотрела на него жалобным взглядом, – Я же соскучилась…
Но Малфой не видел её глаз, рта или любой другой части тела, он как увидел плешь надо лбом, так больше, казалось, ничего в жизни и не увидит никогда. Захотелось вернуться в теплицу, попросить у профессор Стебль мешок с удобрением, да побольше, и насыпать в каждый глаз, что бы ослепнуть навсегда.
– Ты дура или кто? У тебя лысина на башке, а ты говоришь мне, что соскучилась? – с отвращением сказал Малфой, обращаясь больше к проплешине, чем к ней самой, – Бля, меня сейчас стошнит. Отойди, Пэнс, я серьёзно. Сделай с этой штукой что-нибудь, закрась обгорелым поленом из камина, вырви волосы из жопы Филча и прилепи себе на лобешник, но сейчас отойди.
Пэнси продолжала стоять на расстоянии вытянутой руки напротив Малфоя. Нижняя губа задрожала, а на глаза навернулись слёзы:
– Зачем ты так со мной? Я уже была у мадам Помфри, волосы должны отрасти в течении недели!
– Вот как отрастут, так и поговорим.
Паркинсон круто развернулась, и, захлёбываясь в рыданиях, убежала к себе в спальню.
Блейз сидел рядом с Драко и еле сдерживался, что бы не расхохотаться. Но когда Пэнс исчезла из вида, дал волю эмоциям.
Малфой его веселья не поддерживал, ему реально стало противно. Он чуть не получил психологическую травму, потому что как увидел её, так сразу начал вспоминать все разы, когда они трахались. И Пэнси теперь всегда вспоминалась такой, какая стала сейчас! Вряд ли теперь ещё когда-нибудь у него встанет на неё. Да и не хотелось совершенно.
С некоторых пор он вообще перестал о ней думать и искать, что бы затащить за ближайший угол. Вместо этого он дрочил. Не за ближайшим углом, конечно. Только не хватало ещё, что бы кто-то увидел. Получить репутацию злостного Хогвартского дрочилы не вписывалось в его планы.
– Я в ахуе, как теперь это развидеть? – вздохнул Малфой, закрывая глаза и откидываясь в кресле, – Мне кажется, страшнее в жизни я ничего никогда не видел. И больше не увижу.
Блейз весело рассмеялся:
– Да ладно тебе, ты преувеличиваешь. Но в целом, да…картина не очень приятная глазу. Как дела с Грейнджер?
Малфой открыл глаза и посмотрел на друга:
– Да нет у меня никаких с ней дел. Ну, кроме патрулирования.
Блейз изогнул бровь:
– Серьёзно? Хорош уже, раз я всё знаю, то давай без этих твоих недомолвок. Она надела кулон. И смотрела на тебя сегодня как-то не обычно.
– Надела, – кивнул Малфой, – Хотя были сомнения на этот счёт. Не знаю, как она там смотрела, я ничего не видел, кроме неприязни. Единственное, что когда тащил её с теплицы, она даже не сопротивлялась.
– Я видел. И именно потому, что я вас заметил, увёл за собой всех остальных. Вот думал, расскажешь или нет, – улыбнулся Блейз, – Но я искренне рад, что у тебя появились хоть какие-то продвижения.
– Спасибо. Мне пора.
Малфой поднялся с дивана, потянулся, и отправился в их с Грейнджер совместный кабинет.
Наконец-то можно будет созерцать что-то настолько прекрасное, что поможет забыть Паркинсон и её новую подружку, леди Лысину.
***
– Я заполнила все бланки за месяц и отправила Макгонагалл ещё на прошлой неделе, – Грейнджер стояла к нему спиной и раскладывала пергаменты на столе, – Как всегда, сделала всё за тебя, можешь не благодарить.
Грейнджер шуршала свитками, а Малфой стоял в проходе, подпирая косяк и блуждая цепким взглядом по её телу. Она специально на патрулирование напялила на себя короткую юбку? Он и до этого не особо участвовал в их общем задании, а теперь и подавно не будет.
– Ты можешь и вовсе не идти со мной, если хочешь, – Грейнджер повернулась к нему, откидывая кудри за спину, – Я ничего не расскажу Макгонагалл.
Она завела руки назад и облокотилась ладонями о стол, отчего моментально захотелось завалить её, впиться губами в нежную шею, схватить за кудри, и целовать, гладить, ласкать…
– Малфой?
Грейнджер наклонила голову чуть в бок, беглым взглядом блуждая по его лицу.
Драко встряхнул головой, отлип от дверного косяка и встал в проходе в полный рост, засунув руки в карманы брюк.
Внезапно накатила злоба. Хуй его знает, откуда она взялась и явно была здесь третьей лишней.
Малфой прищурил глаза и спокойным, ледяным голосом спросил:
– Ты с ним спала?
Гермиона уставилась на него, как на ненормального:
– С кем?
– Со Смитом.
Она ещё секунду недоумённо хлопала глазами, разинув рот, но потом резко выпалила, нахмурив брови:
– Тебе какая разница, Малфой? Ты и так уже много сделал того, чего делать не нужно было…
Малфой в два шага сократил расстояние между ними и опустил свои руки на стол рядом рядом с её, и наклонился так, что их лица почти соприкасались носами:
– Я задал вопрос. Ты с ним спала?
Грейнджер сглотнула, а карие, прекрасные глаза лихорадочно заметались по его лицу:
– Я не обязана отвечать, это не твоё дело…
Малфой тяжело вздохнул и прикрыл веки, а слова разлетелись по кабинету ледяными осколками:
– Если ты мне сейчас не скажешь правду, я не поленюсь и спущусь в гостиную Пуффендуя, затем найду этого уёбка, и…
Не успел он договорить, как Гермиона пискнула:
– В каком смысле спала? На одной кровати?
– Он тебя трахал? Знаешь что означает слово "трахал"? Это когда он берёт свой мерзкий хуй и пихает тебе в…
– Да не трахал он меня! – закричала Грейнджер ему прям в лицо, – Меня никто не трахал, кроме тебя, ублюдок! – Малфой почувствовал, как мелкая дрожь окутала её тело, – Как вообще ты смеешь задавать мне такие вопросы после всего того, что ты сделал??
Её грудь часто вздымалась, а щёки залил румянец, отчего смотреть на неё стало ещё приятнее.
Малфой сверлил её взглядом, почти не мигая и не отодвигаясь ни на дюйм:
– Ты спала с ним в одной кровати?
Сам не понял, как новая волна гнева захлестнула, а на лице появилось презрительное выражение.
Грейнджер перестала бить дрожь и она тупо уставилась на него, Малфой заметил, как промелькнул страх в шоколадных глазах.
– Да, я спала с ним в одной кровати. Это запрещено?
Её голос еле заметно дрожал. Очевидно, она боялась его.
– Запрещено, Грейнджер.
Они молча смотрели друг на друга.
Она была настолько близко, что он чувствовал её дыхание на своём лице. Чувствовал ни с чем больше на свете не сравнимый запах. От волос пахло чем-то сладким, а от запаха её кожи начиналось головокружение.
Он оторвал руку от стола и нежно провёл обратной стороной ладони по её щеке. Какая же у неё нежная и мягкая кожа…
Грейнджер прерывисто вздохнула, вздрогнув всем телом.
– Знаешь, Грейнджер. Если я ещё раз увижу его возле тебя, я сделаю так, что он будет страдать всю оставшуюся жизнь.
Малфой говорил медленно, полушёпотом, а серые глаза не мигая смотрели на неё.
– Я ничего не понимаю, – жалобно протянула Гермиона, – Чего ты от меня хочешь?
Малфой чуть отодвинулся от неё, отчего он смог оглядеть её полностью. Каштановые кудри небрежными локонами лежали на груди и почти доставали до стола, прямые брови не переставали хмуриться, отчего между ними пролегла небольшая складочка, а чуть приоткрытые, такие правильно очерченные, чувственные губы так и просили их смять своим ртом. Или ему так казалось, что просили, ведь у него давно уже стоял.
– Я же тебе уже сказал. Не позволяй этому уроду трогать себя, даже просто подходить.
Малфой снова придвинулся ближе, опёрся руками о стол, заключая таким образом Грейнджер в ловушку. И наклоняясь к её уху, вдыхая сладкий аромат пушистых волос, прошептал:
– А если позволишь, – Он зарылся рукой в её волосы, прижимая голову к своему плечу, – И я увижу вас вместе, – резким движением руки дёрнул голову вниз, отчего у Грейнджер из приоткрытого рта сорвался стон, – Я уничтожу его. Потом я уничтожу и тебя.
Малфой вдохнул кожу на её шее, исследуя носом каждый миллиметр, выводя круги, словно хотел впитать её запах про запас в свои лёгкие, что бы потом достать и вдохнуть снова, он видел, как крошечная венка пульсирует чуть ниже мочки уха.
Не оставалось никаких сил, он чувствовал, что срывается.
Малфой резко вскинул голову и посмотрел в её лицо. Она открыла глаза и ответила чуть затуманенным взглядом, а грудь часто вздымалась, выпинывая воздух из лёгких. Мерлин, да ей же нравилось…
Глядя ей прямо в глаза сверху вниз, так и не отпуская волосы он хрипло произнёс:
– Если ты не остановишь меня сейчас, то не остановишь уже никогда.
Ночь, унесла тяжёлые тучи, но дни, горьким сумраком полны
И впился в её губы так страстно, будто в последний раз. Язык легко проник в её горячий рот, плавно соприкасаясь с её языком. Он отправил ей свой стон, а она его вернула. И он поймал. В голове подожгли канистру с горючим и она взорвалась, раскидывая ошмётки с острыми краями по всему телу, они впивались острыми краями и резали вены, резали всё, до чего прикасались.
Мы, остаёмся, так будет лучше
Она подалась навстречу, он почувствовал, как хрупкие девичьи руки обвились вокруг его шеи, округлые формы груди тесно прижались к его торсу, отчего захотелось разорвать на ней всю одежду и отправить в камин.
Вдвоём, нам не выбраться из тьмы
Малфой подхватил её на руки, не отрываясь от жадно отвечающего на его поцелуи влажного рта Грейнджер, и повалил на диван.
Я любил и ненавидел
Двое задышали в унисон, оторвавшись друг от друга. Большие, карие глаза смотрели в его, серые, с мольбой, отчего частички атомов вокруг закружились с космической скоростью, а её желание можно было потрогать рукой, словно струны гитары, которые совершенно точно издали бы такой звук, какой ему был необходим.
Но теперь душа пуста
И вмиг соединились губами снова, жадно поглощая друг друга, словно изголодавшиеся хищники. Словно и не было до этого ничего, преград, предрассудков, взаимной ненависти и не было сомнений в том, что они хотели одного и того же. И уже довольно давно.
Этот миг принадлежал лишь им двоим.
Всё исчезло, не оставив и следа
Не отрываясь от таких желанных, сладких губ Грейнджер, руки начали расстёгивать пуговицы на её рубашке, ладонь скользнула по плоскому, горячему животу вверх, пробираясь сквозь тонкую ткань бюстгальтера. Легко отодвинув лифчик, пальцы нащупали верхушку груди и он нежно, но крепко сжал сосок между пальцев.
Издав хриплый стон, Малфой опустился ниже, касаясь твёрдого бугорка языком, отчего тот вмиг затвердел. Он водил языком вверх и вниз, размазывая по ореолу соска свою слюну, отчего хлюпающий звук коснулся слуха.
– Малфой…
И не знает боли, в груди осколок льда
Грейнджер застонала и выгнулась навстречу ему, а Малфой зарычал, продолжая терзать её грудь.
Оторвался от одной груди и примкнул губами к другой, а рука опустилась на её ногу, пробираясь пальцами по бархатной коже вверх, задерживаясь на секунды лишь для того, что бы сжать каждый миллиметр нежного тела.
Пальцы коснулись внутренней стороны её бедра и лишь на миг замешкались, словно раздумывая, стоит ли переходить эту тонкую грань.
Пусть, каждый сам находит дорогу, мой путь, будет в сотни раз длинней
Пальцы коснулись влажной ткани, и от понимания того, что это ради него она так сильно намокла, в паху напряжение достигло своего пика, грозясь прорваться сквозь ширинку на брюках.
Возьми моё сердце, возьми мою душу, я так счастлив в этот час, что хочу умереть
Отодвинув ткань трусов, он медленно провел пальцем от влагалища, подхватывая влагу и промазывая её между половых губ к клитору, а пальцы тонули в её желании. Грейнджер вцепилась ему в голову, царапая ногтями кожу, тело приподнималось навстречу, словно умоляя его не останавливаться, только продолжать.
Продолжать
В твоих глазах застыла боль, я разделю её с тобой, а в зеркалах качнётся призрак…призрак любви
Он надавил на пульсирующую упругую точку.
Вот так
Продолжать
Жаркие волны окутывали горячим одеялом и дурманили сознание.
Малфой начал выводить плавные круги пальцем, а ртом продолжал лизать твёрдый, набухший сосок.
Я слышу утренний колокол, он бесов дразнит, и звоном небо расколото, на земле я любил лишь тебя
Грейнджер застонала в полный голос, а её руки до боли царапали кожу на голове, но боль смешивалась с безумным желанием и его накрывало.
Вновь примирит все тьма, даже алмазы и пепел
Уносило в даль и разбивало о камни.
Но ему было бесконечно мало.
Друг равен врагу в итоге, а итог один…
Он ускорил темп, продолжая нежно двигать пальцем и почувствовал, как она напряглась всем телом.
Хорошая девочка
Не сбавляя темп он оторвался от соска и нежно коснулся губами оголённого участка кожи на шее.
Возьми меня с собой, пурпурная река
Грейнджер вытянулась, как струна и застонала так сладко, а тело содрогнулось.
И он понял, что больше просто не может терпеть.
Прочь унеси меня с собой, закат
Волны дрожи прошли по её телу и она глубоко задышала, а между ног стало настолько мокро, что невыносимо заболело в паху.
– Ты не остановила меня, и теперь уже поздно, – прошептал ей в ухо Малфой, расстёгивая ремень на брюках, и звук открывающейся застёжки пронёсся по кабинету, разгоняя стоны и тяжёлое дыхание двух умирающих от страсти человек.
Тоска о том, что было, рвется через край
Малфой аккуратным движением раздвинул ей ноги, совершенно не почувствовав сопротивления, она поддалась легко, словно ждала этого момента.
Желала этого момента.
Мечтала впустить его в себя.
Под крики серых птичьих стай
Он взял в руки пульсирующий член и мягко направил в неё.
Ты сменишь лицо, как наряд, Ты войдешь в чье-то тело неслышно, как змея
Вошёл легко, медленно, количество влаги просто зашкаливало, отчего из его груди вырвался глухой стон.
Твой вирус любви ядовит,
Он разрушит меня, но напрасны все слова
Заглушая её вскрик от проникновения, он накрыл её губы своими. Словно успокаивая, обещая, что всё будет хорошо. Ведь он рядом. Он с ней.
В ней.
Сгорю, как сухая трава, –
Может, это мне послано свыше?
Хлопок, взрыв, ураган.
Это слаще самого сладкого фрукта, находиться внутри неё. Вдыхать её кожу, ласкать языком её губы, сжимать небольшую, но самую желанную в мире грудь.
Толчок вперёд.
Какая же она узкая.
И ещё
Любовь не может быть тихой игрой.
Достаточно искры одной.
Грейнджер стонала с каждым толчком всё громче, раззадоривая, разгоняя кровь в венах, оголяя нервы, и двигаться медленнее было выше его сил.
Да, вот так
Она обхватила ногами его бёдра, отчего он вошёл ещё глубже.
Как не сойти с ума, как же хорошо…
– Малфой…
Захочешь – мы всё повторим
От заката и до рассвета
Движения участились, а сердце грозилось выпрыгнуть из грудной клетки и броситься в камин, сгорая до тла.
– Малфой…
Вот так
Грейнджер застонала ещё громче, а между тел, когда он выходил из неё почти полностью, чувствовался холодок из-за огромного количества влаги между ними.
Малфой застонал ей в рот, и почувствовал, как судороги захватывают над ней власть, а у самого сознание накрыло яркой вспышкой, волны наслаждения проткнули тело острыми иголками, смазанными чистейшим кайфом, отчего он на миг потерял связь с реальностью.
Я буду с тобой до конца,
Проклиная, бледнея от страха и любя
Он наполнил её до краёв, чувствуя, как семя протекает на её юбку и заливает горячую, набухшую девичью промежность.
Он навалился на неё, тяжело дыша, а член с периодичностью дёргался внутри её влагалища, отходя от шока.
Грейнджер тяжело дышала и руки обмякли, спустившись ему на спину.
Оба дышали так тяжело, будто пробежали многокилометровый забег на спор, от чего дыхание ни в какую не соглашалось успокоиться и прийти в себя.
Они дышали в унисон, разгоняя тишину.
А Малфой подумал о том, что теперь просто не сможет по-другому.
Не сможет без неё, и не захочет больше никого и никогда.
Что нет на свете большего счастья, чем быть с ней. Обнимать её, ласкать нежную кожу, целовать эти губы, грудь, да он облизал бы её с ног до головы, лишь бы просто чувствовать её рядом.
Они лежали молча, слушая стук своих сердец.
Пусть это будет зваться любовью –
Самой нелепой, самой земною,
Он ещё был в ней, и не хотелось покидать её тело. Сладкая истома ещё не отпустила и хотелось продлить этот момент настолько, насколько это вообще было возможным.
Или остаться в нём навсегда.
Пусть это будет дьявольским зноем, зноем, сжигающим всё…
***
Дико не хотелось выходить из неё, но расслабленный член выскользнул, стоило ей шевельнуть бёдрами.
Сколько они лежали, не проронив ни слова?
Не хотелось тревожить реальность, не хотелось, что бы всё, что они сотворили сейчас, рухнуло, ударяясь об каменный пол, разлетаясь на куски.
– Малфой, мне тяжело, – тихий голос Грейнджер прорезал слух, сколько вообще прошло времени?
Малфой отстранился, давая ей возможность сесть на диван.
Она выглядела восхитительно. Кудрявые волосы возле лица были влажными от пота и несколько прядок прилипли ко лбу и алым щекам, а глаза лихорадочно блестели. Она смотрела куда угодно, только не на него.
Боялась?
Полумрак кабинета освещали пару парящих свечей, отбрасывая тень на её оголенный живот. Словно почувствовав на себе его изучающий взгляд, она быстро встала и начала застёгивать пуговицы на довольно помятой рубашке.
Он наблюдал за действиями её рук, пока она застёгивала одну пуговицу за другой.
Подошла к столу, взяла в руки палочку и направила себе на юбку, растворяя в пространстве результаты их совместного времяпрепровождения.
Она избегала его взгляда, а лицо пылало.
А он думал о том, что пора бы уже самому натянуть штаны.
Абсолютно её не стесняясь, он встал перед ней со спущенными штанами и отдыхающий член колыхнулся, а она уставилась ему в пах, будто первый раз в своей жизни увидела настоящий мужской половой орган.
Ну хоть его удостоила своим вниманием.
Малфой уже застёгивал ширинку, а она словно приросла к полу и продолжала пялиться ему в то место, где недавно болтался его пенис.
Когда он звякнул застёжкой ремня, она вздрогнула, быстро отвернула взгляд и отвернулась, облокотившись руками о стол.
– Мне кажется, патрулировать уже поздно, – произнесла Грейнджер, а голос дрожал.
Не успел он ответить, как она рванула к двери и исчезла, будто её здесь и не было никогда.
Но кабинет наполнял запах секса, её волос и её кожи.
И это значило лишь одно.
Всё было по-настоящему, наяву, это произошло прямо здесь, в их совместном кабинете!
Они сделали это осознанно, абсолютно контролируя свои действия и решения. Страсть взяла верх, но у неё был шанс остановить его.
В этот раз он бы прислушался, не стал бы идти напролом, против её воли.
Но она не остановила
Он чувствовал эту тонкую грань, эту едва заметную нить, эту связь, которая установилась между ними.
И не хотел больше ничего разрушать.
Только строить, наращивать, и по крупицам восстанавливать то, что разрушил, или упустил.
Малфой, гипнотизируя дверь, опустился на диван и откинул голову на спинку, закрыв глаза.
Ему казалось, что он являлся сейчас самым счастливым человеком на земле.
Ну и что, что она убежала.
Он её догонит.
Не сейчас.
Но обязательно потом.
Часть 19
Мисс Грейнджер, отправляю Вам список того, что нужно будет подготовить:
1. Вступительная приветственная речь для наших глубокоуважаемых гостей.
2. Сразу после произнесённой речи объявление выступления группы, я пригласила на праздник группу "Ведуньи".
3. После того, как профессор Флитвик отпоёт в хоре с ребятами, нужно будет объявить медленный танец.
4. После того, как "Ведуньи" отыграют четвёртую по счёту песню, необходимо будет пригласить всех к чёрному озеру, будем пускать салюты.
5. Наших гостей немного попугают приведения, но об этом объявлять не стоит. Но после этого нужно будет произнести заключительную речь, смысл которой будет состояться в том, что мы очень рады вновь прибывшим гостям, и в эту ночь все могут развлекаться столько, сколько захочется.
Полностью надеюсь на Вас, уверена, Вы меня не подведёте. Ваша Минерва Макгонагалл.
Строчки пробегали перед глазами, но смысл отказывался проникать в мозг, громко протестуя, сопротивляясь и дёргая ногами.
С утра за завтраком перед Гермионой плюхнулся, скрученный в трубочку, кусок пергамента.
– Это что? – Джинни выдернула из её рук пергамент и забегала по строчкам глазами. – Ну и дела, не завидую тебе. Но если вдруг нужна будет моя помощь, то всегда обращайся, помогу, чем смогу.
Джинни вернула Гермионе пергамент и взяла с тарелки банан.
– Герми, ты чего молчишь?
Пока подруга сдирала шкурку с банана, Гермиона думала о том, что сказать ей. И стоит ли вообще что-то говорить. Она так и не притронулась к еде, кусок не лез в горло. Полночи ворочалась и не могла уснуть. Слишком трудно было привести мысли в порядок, она пыталась откинуть их в сторону, но получалось слишком плохо.
На коже запечатлились его прикосновения, а губы помнили, какой на вкус Драко Малфой.
Она просто не знала, что делать дальше. Как себя вести с ним, и зачем всё это произошло?
Зачем они вновь переспали, накинулись друг на друга так, будто всю жизнь только об этом и мечтали!
А она стонала под ним, как последняя шлюха!
Мерлин, как же стыдно.
Стыдно перед ним, перед самой собой, перед пустым кабинетом, где всё это случилось.
Но ни чувство стыда, ни угрызения совести, ни слабо вякающее сожаление не могли опровергнуть тот факт, что эти часы, проведённые с ним, были лучшими в её жизни.
Казалось, одному человеку невозможно испытать такое количество эмоций, какое испытала она, находясь под ним, когда они слились воедино. Когда она звала его сквозь стоны, когда сердце стучало, отдаваясь грохотом в ушах. Когда тело плавилось под его чувственными губами, под его нежными руками. Но она испытала столько всего, что оставалось только удивляться, почему не разорвалась на мелкие кусочки.
– Герми, эй! – Джинни помахала рукой у неё перед носом. – Ты какая-то сама не своя. Что-то случилось?
Гермиона медленно повернула к ней голову, а лицо выражало полное потрясение:
– Джинни, кажется, я пропала.
Подруга отложила в сторону банан и развернулась к ней корпусом, внимательно разглядывая её лицо:
– Что произошло? – Джинни наклонила чуть в бок голову и прищурила глаза, – Ты же знаешь, что можешь мне доверить всё, что угодно.
Гермиона кивнула, но маска потрясения так и не сходила у неё с лица. Она быстро окинула рядом стол, но мальчики ушли на тренировку по квиддичу, и она, придвинувшись подлиже к подруге, выдала:
– Джинни, мы с Малфоем вчера переспали.
Подруга резко повернула голову и посмотрела на стол Слизерина.
– Не смотри туда!!! – шикнула на неё Гермиона, густо заливаясь краской, – Не надо, пожалуйста, не смотри туда…
Джинни отвернулась и тяжело вздохнула:
– Герми, он смотрит на тебя. И даже не мигает, клянусь.
Гермиона шумно выдохнула, зарываясь пальцами в волосы:
– Я не знаю, что мне делать, Джин. Я вообще не представляю, что теперь будет.
– Ну вы хоть разговаривали между собой? Что-то решили?
Гермиона издала смешок:
– Ну если угрозы расправы смертью считаются за разговоры, то да, разговаривали.
– В смысле? Он говорил, что хочет тебя убить? Это у вас такие ролевые игры или что?
– Да нет же! Он устроил мне допрос, спала ли я со Смитом, – Гермиона вскинула голову и устало посмотрела на подругу, – И сказал, что если ещё раз увидит его возле меня, то сотрёт в порошок нас обоих. Ну а после этого мы занялись сексом.
Джинни слушала её, подперев голову кулаком, она вся так и лучилась любопытством:
– Ииии, и как это было? Я так понимаю в этот раз всё произошло по обоюдному согласию?
– Стыдно признать, но да. Перед тем, как перейти к серьёзной части, он сказал мне, что я могу его остановить, ну или что-то в этом роде, если честно, немного отшибло память. В общем, я была согласна, – Гермиона глотнула воды из кубка, в горле пересохло, – И ты знаешь, Джин, это было…я даже не знаю, как подобрать слова. В общем, это было лучше, чем во сне. Примерно в тысячу раз.
– Во дела, – протянула Джинни, взяла клубнику со стола и откусила кусочек, – И что вы будете дальше делать? Вы будете встречаться?
– Я не знаю. Я вообще ничего не знаю. Мне кажется, что я просто сошла с ума и мне это всё снится. Что скоро я проснусь и разрыдаюсь от того, что это была лишь иллюзия, сон, не правда.
– Ничего не понятно, но очень интересно, – хохотнула Джинни, – Хоть бери попкорн и устраивайся поудобнее, так интересно, что будет дальше. Какие-то странные у вас отношения, трахаетесь, но не разговариваете.
– Да я даже не знаю, о чём с ним говорить. Разве с ним вообще можно разговаривать? Это же Малфой, из его поганого рта ничего путёвого никогда и не звучало. Только и может, что язвить, подкалывать и угрожать.
– Зато с ним можно неплохо потрахаться, я так понимаю, – рассмеялась подруга, – К чему разговоры, если и так всё отлично.
Гермиона тяжело вздохнула:
– Не смешно, Джин. Это же совершенно ненормально! А что будет, если узнает Гарри и Рон, или, ещё чего хуже, вся школа?
– Ой да кого волнует вообще, с кем ты спишь или встречаешься, – отмахнулась Джинни, – Тут каждый в школе с кем-то спит. Личное дело каждого. Ну, по перемывают косточки, да и успокоятся. Ну а с Гарри я если что сама поговорю, а он уже с Роном.
– Ага, только я ещё хотела поговорить с Гарри насчёт Рона, он достал меня уже. То цветы дарит, то в Хогсмид зовёт.
– Ну братец такой, что поделать. Ладно, пошли уже. Куда тебе там нужно было, на Древние Руны?
Гермиона кивнула, схватила сумку и пулей вылетела из зала, стараясь не смотреть по сторонам.
***
Весь день Гермиона ходила, как сама не своя. Ей везде мерещился он.
По этому она пряталась, как ненормальная, за каждым уголком, едва заметив у кого светлые волосы. Благо, не было сдвоенных уроков со слизерином, она бы точно там со стыда сгорела.
Ходила, словно в воду опущенная, почти ни с кем не разговаривала. И когда закончился последний урок, Гарри бросил все попытки завязать с ней разговор, ибо в ответ на любой вопрос, она просто нечленораздельно что-то мычала. Оставив её в одиночку брести по коридору до гостиной Гриффиндора, он вместе с Роном скрылся из виду, растворяясь в толпе учеников, хлынувших в коридор.
Она совсем погрязла в своих мыслях и переживаниях и никого не замечала вокруг.
А зря.
Словно по мановению волшебной палочки, перед ней вырос, собственной персоной, Захария Смит, перегородив ей дорогу.
– Гермиона, мы можем поговорить?
Гермионе как будто ушат холодной воды на голову вылили.
Она уставилась на него, приоткрыв рот, а ноги приросли к полу.
– Гермиона?
Гермиона заозиралась по сторонам, в поисках платиновой макушки, а над губой выступили капельки пота:
– З-здесь?
Они стояли посреди коридора, а вокруг туда-сюда шныряли студенты.
– Давай отойдём туда, где не так людно, или во двор?
Гермиона завертела головой:
– Нет, только не во двор. Встретимся через час, когда все будут на ужине. В вестибюле со статуей, под лестницей. Там мы сможем спокойно поговорить.
Смит немного помолчал и, кивнув, удалился.
Гермиона обернулась ему в след, заламывая пальцы на руках. Мерлин, дай ей сил это пережить. Мало того, что предстоял не лёгкий разговор со Смитом, так ещё и она, совсем запуталась в своих чувствах.
***
Взбежав вверх по лестнице, ведущей в спальню, Гермиона с оглушительным хлопком треснула дверью. Джинни подпрыгнула на месте, растеряв всю косметику по полу.
– Это конец, – Гермиона начала метаться по комнате, беспорядочно прикасаясь к различным предметам. Хрен знает зачем, – Я этого не вынесу, что мне делать, что мне делать…
– Да что опять произошло у тебя? – выпучила глаза подруга, – Вы встречались с Малфоем?
– Хуже. Со Смитом.
– Ооуу…
Гермиона села на кровать и нервно забарабанила пальцами по коленке:
– Он хочет поговорить со мной, Джинни! А я совершенно не знаю, что сказать ему!
Джинни встала со своей кровати и начала подбирать разбросанную косметику по комнате:
– Ну скажи ему, что сожалеешь, что всё так получилось. Я даже не знаю…а чего ты сама-то хочешь?
– А я откуда знаю? Без понятия. Мне страшно. Вдруг он скажет, что хочет продолжить со мной отношения?
– Герми, я тут тебе не советчик. Я же не могу решать за тебя. Скажи всё как есть, в конце концов.
Гермиона тяжело вздохнула и начала стаскивать с себя школьную форму:
– Сказать, что я трахаюсь с Малфоем втихушку?
Джинни хихикнула:
– Я думаю, это не обязательно. Ты умная, придумай что-нибудь.
– Дай мне самую сложную задачу по нумерологии и я придумаю штук десять правильных вариантов решения! Но по любовной части я совсем плоха. Мерлин, что же делать…
Джинни, собрав в руки кучку косметики, уселась к себе на кровать и пожала плечами:
– Могу посоветовать только надеть самое красивое платье, желательно покороче, и отправиться вперёд. На встречу приключениям.
– Очень дельный совет. Ладно. Разберусь как-нибудь.
Гермиона открыла шкаф. Что же надеть на ужин, и, по совместительству, на разговор со Смитом.
Быстро окинув взглядом платья, висевшие на вешалках, наконец, определилась. Достала самое скромное, однотонное, до колен, но в обтяжку.
Переодеваясь, мысленно подготавливала ответы в голове, на вопросы, которые Захария мог ей задать. Но получалось чертовски плохо!
Надев на тело чёрное обтягивающее платье, Гермиона прихватила ещё джинсовку. В замке в последнее время стало совсем холодно. Натянула белые кеды, расчесала длинные волосы и посмотрела в зеркало.
Отлично.
Ничего лишнего. Просто нереальная скромняга.
– Как я выгляжу, Джин?
Джинни прихорашивалась перед небольшим зеркалом, держа его одной рукой. Она быстро окинула её взглядом:
– Пойдёт, но можно было бы выбрать платье и покороче.
Гермиона вздохнула:
– Какая разница, если сегодня я умру?
Джинни хихикнула, намазывая глаз тушью:
– Не умрёшь. Максимум, немного пострадаешь от неловкости. Но больно точно не будет.
***
Гермиона проводила Джинни на ужин и сидела на кровати, теребя в руке кулон и выжидая время. Когда она должна будет встретиться со Смитом, все должны быть уже в Большом Зале.
Глянула на часы, висящие на противоположной стене от её кровати. Пора.
Словно в тумане, она пробиралась по замку, вздрагивая от малейшего шума. Кралась по коридорам, словно воришка. Если бы кто увидел её со стороны, то подумал, что она что-то замышляет.
Ох, лучше бы она реально что-то замыслила!
Подойдя к парадной лестнице, быстро окинула взглядом холл. Отлично, пусто. Только громадный член возвышается посередине, а из приоткрытой двери, ведущей в Большой Зал, раздаются многочисленные голоса и смех.
