Текст книги "Монстры (СИ)"
Автор книги: Maks Grey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Джеймсу показалось, что он на секунду потерял сознание, потому что пришел в себя, только опускаемый в воду. Легкие горели от нехватки кислорода, и ощущение сдавленного горла все еще оставалось. Он был словно отдельно от собственного тела, испытывающего наслаждение или боль. Взгляд застыл, впитывая гримасу на лице Себастьяна.
– Мне тебя даже жаль. Тебе очень не повезло связаться со мной. Я же говорил тогда, еще в первый раз, что я тебя не отпущу. Никогда. Даже после смерти.
Джеймс рывком сел в кровавой воде, заполняющей ванную на треть. В его худых руках неожиданно много силы, потому что как иначе объяснить, что, извернувшись, Джеймс сел на Морана сверху. Упираясь пальцами в чужие плечи, Мориарти не дал ему подняться, и лицо Себастьяна то и дело скрывалось под уровнем воды.
– Я же умер, Бастиан, – Джеймс говорил тихо, но отчетливо, – выстрелил себе в голову у тебя на глазах. Думаешь, я выжил? Ты так и не смог смириться, и все еще ждешь меня? Поэтому я прихожу?
Его образ рябил, то и дело становясь прозрачным, но кривая улыбка еще видна на лице.
– Или мы просто связаны…
Тело Мориарти пропало с крыши. Конечно, его могли забрать люди Холмса и кремировать где-то тайком. Но это оставляет столько надежды…
– …и только ты можешь найти меня?
Слова звучали уже после того, как прозрачная фигура исчезла, оставляя снайпера одного. В разгромленной квартире с разбитым зеркалом, с царапинами на столе, с кровавой водой в ванной. Со свежим узором ран на груди.
– Джеймс? – Моран рывком сел в кровавой воде, фокус зрения медленно возвращался к нему.
Что произошло? Снайпер перестал ощущать тяжесть тела Мориарти. Моран быстро вылез из ванны, обошел квартиру, рывком открыл входную дверь, яростно осматривая окрестность. Джима нигде не было. Он снова ушел.
Оставляя влажные кровавые следы на полу, Моран вернулся в квартиру. Тихий злобный рык, снайпер бьет кулаком в стол, где еще совсем недавно извивался от оргазма темный консультант. Мориарти же был здесь. Еще минуту назад Моран был глубоко внутри. От его поцелуев горели губы, на теле его рукой вырезана чертова карта.
Моран склонился над осколками зеркала – лишь многочисленные отражения снайпера, больше никого.
– Тебя же не было здесь, верно, Джеймс? Ты не приходил. Тебя больше не существует.
Подобрав один осколок с пола, Моран сжал его в ладони с силой, не замечая, как по пальцам потекла горячая кровь.
– Я найду тебя, черт возьми. И тогда ты ответишь за все.
========== Глава 5. Принятие ==========
Раннее утро Лондона было туманно и серо. Невысокая, полноватая фигура, закутанная в черный плащ, двигалась по набережной, приближаясь к одному из мостов, соединяющих два берега Темзы. Скрывшись под колоннами моста, она пропала.
«Я же говорил, что мы уничтожим Лондон, дьявол-Моран? А я всегда исполняю свои обещания. Присмотрись, может быть, порезы на твоем теле, так любовно оставленные мной, куда-то тебя приведут?
Поиграем, Бастьян, ты ведь тоже любишь играть. Я оставлю тебе еще одну подсказку. Дорожка из хлебных крошек. Мне так нравилась эта сказка, когда я был жив… Перечитай ее, дьявол-Моран. Я прислал тебе подарок, мою книгу ирландских сказок, тех, на которых я вырос. К этим пожелтевшим страницам прикасались мои пальцы, я часто перечитывал ее.
Я тебя не оставил, мой ручной убийца, мы просто играем. А может быть, ты сошел с ума, и меня больше нет? Я умер, Бастиан. Мои мозги были разбрызганы по всей чертовой крыше. Говорят, смерть никогда не бывает красивой. ЛОЖЬ! Эта была картина, достойная кисти импрессионизма.
А Шерлок Холмс, своим изломанным и угловатым телом бы идеально дополнил ее…
Я не приходил к тебе, дьявол-Моран. Ты сам придумал все это. Поверишь? Посмотрим. Поиграем.
„Участились случаи отравления среди жителей пригородов Лондона. Министерство здравоохранения предупреждает, что….“ Что они знают, эти ИДИОТЫ!
Смерть открывает много новых возможностей. Мне не нужно ничего делать, чтобы отравить воду в паре домов. Но мне интересно, как ты найдешь меня и будешь ли искать? Поверишь ли, протрезвев, что все было на самом деле?
Ты ведь мне доверяешь, Бастиан, доверься и своей интуиции. Посмотрим, получится ли у тебя.
Тут душно, как в каком-то чертовом „панцире омара“. Если бы у меня была душа, то я бы сказал, что она заперта. У меня ее нет. Или?.. Как раз она и свободна? Но привязана к этому мертвому телу. Я призрак? Если бы ты верил в загробный мир, то боялся бы, что после смерти встретишь всех, кого ты убил?
Я жду, пока ты найдешь меня, потому что, третий чертов год… Дьявол! Разуй глаза, я здесь!
Я оставляю послания тебе. Этих людей убивают по-разному, но у всех на лице, с правой стороны шрам, повторяющий мое уродство. Их имена составят анаграмму.
Найджел Одли, Ангус Келли, Ирвин Бекер, Дарел Андруз, Ирен Бутман, Марк Артурз, Элинор Кеннет.
И их нахождение составит круг, который все сужается вокруг моей тюрьмы.
На это уходят все силы, Бастиан, а меня тут пичкают чем-то новеньким. Тебе нужно поторопиться, пока еще не стало слишком поздно.
Мне кажется, что я говорю с пустотой. Тебя нет. Ты не слышишь и не видишь меня.
Я выпущу для тебя последнюю сигнальную ракету.
„Массовое отравление, что в последнее время то и дело вспыхивает в Лондоне, теперь коснулось и Бедлемской королевской больницы, главной психиатрической лечебницы в народе именуемой, как Бедлем. На данный момент госпитализированы 33% персонала, о состоянии пациентов пока данные неизвестны.“
Ты же знаешь, дьявол-Моран, что Бедлем самая большая психиатрическая лечебница Англии, самая старая и хорошо охраняемая. Но как ты думаешь, зачем охранять овощ, который только внешне похож на человека?»
***
Убийца стоял перед зеркалом и разглядывал карту на своей груди, уже покрывшуюся коркой. Неужели он сам вырезал ее на себе, представляя, что это делает Мориарти? Неужели Моран это все придумал, выдавая желаемое за действительное, а Джеймс просто навсегда остался жить в его голове? Мориарти больше не существует, он умер, мозги растеклись по крыше. Джеймс ушел от Морана снова, и на этот раз навсегда.
Но от кого тогда эта книга сказок на пороге его квартиры? Кто совершал все эти убийства, в которых лишь Моран видел какой-то смысл? Мориарти травил людей играючи, словно лишь для того, чтобы снайпер нашел его. Они же всегда играли в такие игры. «Найди меня по следу из крови, по следу из хлебных крошек.» Но что, если хлеб за ночь склевали птицы? Прошло уже очень много ночей, след из крови остыл, смыт дождем. Но Моран не отпустит Мориарти так просто. Он вообще никогда не сможет его отпустить.
Джеймс оставлял все новые и новые зацепки для него, и все они сходились в одном. Петля затягивалась все уже, словно удавка на шее. Теперь Бастиан знал, куда приведет карта на его груди. Он видел кровавый след. Он шел за Мориарти по дороге из трупов.
***
Мужчина в черном костюме зашел в здание больницы, предъявляя поддельное удостоверение медсестре на ресепшене, говоря о том, что расследует эпидемию отравлений.
– Да, у нас числятся пациенты, которые тут около двух лет, – девушка просматривала электронные медицинские карты на компьютере, вежливо улыбаясь Морану, – Один умер от отравления на той неделе, а второй… Его палата по коридору до конца и налево. Вас проводить?
Пустой коридор, глухие шаги, писк электронного замка. Когда Себастьян войдет, что он увидит – пустую палату? Это было бы милосердно. Правда грубой реальности всегда уродлива и убога. В человеке, сидящем на узкой койке, кто бы признал криминального гения? Голова безвольно опущена и завалена на бок, открывая уродливый шрам, половина лица зажила так, словно была раскурочена взрывом, волосы отросли и падали на шею. Он худой, так, что кости выступали, словно хотели прорвать тонкую иссиня-белую кожу. Пациентов держат в чистоте, но кто будет следить, чтобы «овощ» хорошо питался и получал нужную дозу витаминов?
– Мы даем ему галлоперидол и еще несколько сильнодействующих препаратов, – раздался голос медсестры у плеча снайпера, – когда его привезли…
« – Он что себе голову прострелил?
– Фу, мерзость, давай забирай его с крыши. Нужно чтобы все было чисто.
– Подожди… Твою мать, Дэйв! Эта мразь дышит!
– Да быть того не может!..»
– Непоправимые повреждения мозга, – продолжила медсестра со вздохом, – несовместимые с жизнью, но как видите… это вообще сложно назвать жизнью. Он не подал ни одного признака с момента появления здесь, только припадки. Понятия не имею каким образом он еще жив…
Впрочем, ее утверждение скоро сможет отразиться на реальности. Пациент палаты 198 выглядит готовым перестать занимать койку.
Левая рука вдруг соскользнула с колен Джеймса, и внимательный взгляд мог различить отсутствие указательного пальца. Почти затянувшийся обрубок.
Ни одна мышца не дрогнула на, словно высеченном из камня лице Бастиана. Взгляд заскользил по Мориарти или тому, что от него осталось, и ничего не выражал, лишь кулаки сжались сильнее.
Медсестра перевела взгляд на Морана, с секунду наблюдая за его реакцией, после вышла из палаты, притворив за собой дверь.
Их разделяли два года, а теперь всего лишь два шага, две секунды и вот… Почему он не нашел Мориарти раньше? Два чертовых года Джим был один, раз за разом раскалываясь о границы своего разума, запертый в собственном теле.
– Джеймс, – низкий голос, до краев наполненный горечью.
Моран сел на больничную кушетку рядом с телом. Пальцы заскользили по изуродованной коже лица, бережно зарылись в волосы, словно боясь сломать то, что уже и так давно сломано. Сжимая руку босса, Бастиан коснулся губами обрубка пальца, как тогда. Он помнил, как прижимал Мориарти к полу, и ребра белоснежными сколами костей впивались в его грудь и в половицы, заставляя паркет разлетаться в щепки. Он знал, что Мориарти тоже видел эти сны. Это было, и это у них не отнять.
Джеймс не реагировал на прикосновения. Его взгляд был устремлен вперед, но словно внутрь его самого. Он почти мертв, но что-то держит его здесь. Слишком поздно, два года медикаментозного лечения не могли пройти зря. Жуткая ирония, гений криминального мира заканчивал жизнь в палате психбольницы. Что бы сказал Шерлок, если бы узнал? Его старший братец, Майкрофт Холмс, был особо жесток.
« – Эвтаназия была бы милосердием в его случае!
– Вы так считаете? Тогда мы не станем этого делать. Я заплачу за палату. Если он подаст какие-то знаки, что жив, сообщите мне немедля».
Молодая медсестра вернулась к своей стойке в холле и набрала телефонный номер.
– Простите, сэр, но вы просили говорить обо всем странном. Нет-нет, состояние без изменений. Но у него посетитель.… Да, конечно, сэр…
Джеймс поднял голову, взгляд заскользил по Себастьяну и уперся в стену, в правый верхний угол. Там камера, а у него нет возможности сообщить об этом как-то иначе.
«Они скоро придут, Себастьян. Ты думаешь, что меня оставили в покое? Увези меня отсюда, пока не стало слишком поздно. Я не хочу умереть здесь.»
Камерами нашпигована вся эта чертова больница. Моран слышал звук закрываемых дверей машины за окном, охрана уже здесь – сегодня у Мориарти ожидается много гостей.
Стягивая с себя пиджак, снайпер завернул в него темного консультанта и поднял на руки почти невесомое тело. Джеймс таял с каждым днем, таял как в тот раз, в ванной, сидя на Себастьяне.
Прижимая к широкой груди хрупкое тело, словно ребенка, Моран покинул больницу через черный ход. В палату ворвалась вооруженная охрана, но впервые за два года она пуста.
Бастиан посадил Мориарти в машину рядом с собой, приковывая ремнем безопасности к сиденью.
Топот ног и крики раздались, когда машина с визгом проехала мимо больницы и скрылась за поворотом. От резкого движения голова Мориарти завалилась на плечо, и волосы скрыли улыбку, раздвинувшую тонкие губы.
«Ты привык, что я это я, Бастиан. Привык, что я всегда выигрываю. Что всегда имею запасной план, какую-то хитрость, играю краплеными картами и держу козырь в рукаве. Но что, если не сейчас?
От тебя пахнет кровью и порохом, как и всегда, от меня несет больницей. Что убило меня вернее, пуля в голову или два года в палате, не скажу точно. А как думаешь ты?
Я умру сегодня, когда на небе начнут зажигаться звезды. Но умру рядом с тобой. Ты будешь скучать по мне, Бастиан? Только давай без драмы. Мы так долго плясали этот танец со смертью, что пора бы уже начать что-то другое».
Поездка растянулась, но Мориарти это теперь вряд ли беспокоит. Сердце медленно билось о грудную клетку, словно обессиленный узник в последних попытках освободиться. Пустой взгляд скользил по пробегающему за окном пейзажу, не задерживаясь ни на чем, ухмылка, кривая из-за перекошенного лица, застыла, словно мышцы уже потеряли эластичность.
Кукловод стал сломанной куклой. Теперь стоит воткнуть в спину стальной кол, чтобы тело могло стоять ровно без лишней опоры. Или прошить руки в местах сгибов локтей и шарниров запястий, пропустить тонкую, но прочную веревку. Подвесить над потолком, чтобы новая марионетка пока поскучала. Это гораздо красивей, чем просто подохнуть, от того, что сердце в груди устанет биться.
Машина петляла по загруженным улицам Лондона, несколько резких поворотов, обгон, красный свет. Моран посмотрел в зеркало заднего вида. Он и не думал, что охрана отстанет от них так быстро. Номера поддельные и его не пробьют, а если все-таки выйдут на снайпера, то не смогут ничего сделать, будет слишком поздно. Он позаботится обо всем.
Бастиан кинул быстрый взгляд на Джима, пальцы сжали худое колено, ощущая кость под тонкой кожей.
– Все кончилось. Теперь мы вместе, – на губах снайпера мелькнула и угасла улыбка. Теперь Мориарти его, и не важно, в каком он состоянии.
Через несколько минут снайпер занес Джеймса в квартиру, осторожно укладывая на кровать изуродованное тело, пиджак и больничная одежда летят на пол. Под тонкой кожей проступают грудина, ребра и таз. Джеймс словно скелет, обтянутый кожей, но еще час назад у Морана не было и этого.
Как давно Бастиан видел Мориарти, не чувствовал, не трогал. Он склонился над телом, пальцы заскользили по груди и животу, наслаждаясь прикосновением к обнаженной коже. Ему не важно, какой Мориарти снаружи. Деньги и власть, красота и молодость – все это исчезает также внезапно, как и появляется. Морану всегда нужно было то, что у Джеймса внутри, а этого у него никогда не отнять.
Теплые губы ласково заскользили по коже, как никогда раньше. Если бы Мориарти чувствовал это, понравилось ли ему? Они никогда не были нежны друг с другом. Все это для слабаков. Они всегда хотели – как можно больнее и жестче, как можно глубже, проникнуть в тело и душу.
Бесстыдно выставленные напоказ кости, пролегающие близко к коже вены, синяки на руках и ногах – все это не вызывало никаких ассоциация с телом живого человека. Голова, повернутая на бок, лежала на краю подушки, взгляд уходил куда-то в стену.
« Я почти мертв, тебя это не смущает? – словно легкое дуновение ветерка в воздухе, движение мысли, шелест чужого смешка, – Я никогда бы не позволил себе быть таким безучастным к твоим ласкам, Бастиан. А сейчас лежу, словно бревно, тебя самого это не бесит? »
В комнате, стало происходить что-то странное, воздух загустел и потемнел, как перед грозой, но тучи собрались не на вечереющем небе, а под белым потолком квартиры, словно скоро здесь грянет буря.
Пальцы Бастиана сжались на худых бледных бедрах, заскользили по лобковым волосам, черным, как смоль, так контрастно выделяющиеся на бледной коже.
– Ну же, Джеймс. Не умирай.
Они же только, черт возьми, обрели друг друга.
Губы коснулись расслабленного члена, который теперь никогда не встанет, пальцы мягко перекатывали яички. Моран затянул член в рот, плотнее сжимая губы, посасывая вялую плоть. Как давно он не пробовал Джеймса на вкус. Раньше член Мориарти всегда был твердым, стоило Морану оказаться рядом. Даже после долгих секс марафонов, когда, казалось, кончать было нечем, он всегда напрягался у Морана во рту, на языке.
«Твои действия похожи на варварский обряд, Моран, ты и сам весь полон грубой, нерафинированной энергии. Не каждый раз приходится смотреть, словно со стороны. Хотя, почему словно? Я здесь. Но ты пока не в состоянии увидеть, мы в разных плоскостях.
Ты так сосредоточен. Дай мне время, я отплачу тебе той же монетой.
Когда это сердце перестанет биться, я, черт возьми, наконец-то стану свободен.
Я так скучал по твоим прикосновениям, огню, страсти. По тому, как ты трахал меня, заставляя выть. По твоему вкусу, сильным и резким движениям, немногословию.
Заканчивай, с этой сломанной куклой. У меня есть подарок для тебя».
Взгляд лежащего помутнел, поверхностное дыхание неслышно слетало с губ. Против воли чужих действий, жизнь не возвращалась в это тело, а покидала его по капле, как кровь сквозь продырявленное тело.
Темнота сгущалась за спиной снайпера, слишком захваченного своими действиями, чтобы обращать на что-то внимание. Она перетекала, укрывала кровать, укутывала Морана, как легкий туман.
Мориарти перед Бастианом, недвижимый и почти бездыханный, но все еще теплый. Они так редко трахались на кровати, не доходя до нее или просто игнорируя, занимая все горизонтальные пригодные и не пригодные к этому поверхности.
Моран помнил, как они заключали с клиентом сделку в ресторане, и вдруг, Мориарти потянулся к ширинке снайпера. Джеймс всегда умел четко и конкретно дать понять, чего хочет. Пришлось встать и оттащить босса в туалет, правда, до кабинки они так и не дошли. Шикарный дизайн уборной, Мориарти, прижатый грудью к стене, в попытках процарапать ногтями кафель. Моран долбил во весь опор, а темный консультант стонал в голос. Дверь открывалась, заходили люди в дорогих костюмах, а Джеймс улыбался им и кивал, словно старым знакомым. В этот день сделку он все равно заключил.
Моран поглаживал впалые щеки, изуродованную кожу, повернул лицо к себе, ловя взгляд, направленный сквозь него, в пустоту.
– Я скучал.
Язык снайпера, горячий и жадный, раздвинул бескровные губы, протиснулся дальше, делясь своей слюной и жадно глотая слюну любовника. Бастиан расстегнул ширинку, вынимая свой эрегированный член и приподнял бедра босса, сочащаяся смазкой головка коснулась плотного кольца мышц, проникая в тугое нутро. Никогда еще Моран не знал босса настолько узким. Плоть не желала проталкиваться до конца, доходя лишь до середины, но и этого было достаточно. Они никогда не пользовались смазкой, да и поздно было начинать.
Снайпер навис на руках над прозрачным телом, осторожно качая бедрами, раздвигая эластичные тугие стенки, в его взгляде плескалась безграничная боль. Морану кажзалось, что он трахает еще теплое, мертвое тело.
«Предсмертный, наполненный нежностью секс, кажется, в нашем с тобой случае может быть только так, в ином варианте вся эта тоска, кажется такой пошлостью.
Я могу представить, как туго сжимают твой член мои нерастянутые мышцы, как бы сладко и больно было, если бы я чувствовал это. Как ты бы проникал, пронзая, все глубже, глядя потемневшими от страсти и ярости глазами. Мне этого не хватает. Всегда было мало.
Никогда бы не думал, но это будет хорошая смерть. Я даже скажу тебе спасибо. Потом, когда все закончится. А это случится очень скоро.
Твое лицо полнится такой скорбью. Тебе идет. Я бы заполнил твой разум кошмарами. Это было бы так легко, Бастиан. Я проник в твою голову… Уже проник, словно раковая опухоль, распространился по всему телу. Был ли день в нашей разлуке, когда ты не вспоминал обо мне?
Мне нравится идея подарить тебе кошмары, заставить видеть мою смерть, во всем ее многообразии.
Я бы встречал тебя поутру с пистолетом, простреливая себе голову. Старый добрый трюк, ты его уже видел. В ванной я стоял бы у зеркала, пока ты принимаешь душ, вспарывая себе живот острым осколком разбитого зеркала, качался бы в петле, вечером, встречая тебя с работы. Это было бы весело, правда?
Ты бы сошел с ума, и тогда бы я забрал тебя, медленно, по кусочкам.
Но я слишком долго ждал, чтобы дать тебе это время.
Заканчивай с этим, время на исходе, я тебя жду. Я уже готов умереть у тебя на руках.»
Темнота в комнате сгущалась все сильнее, словно бы за окном глухая ночь, и небо затянуло грозовой тучей.
Моран бы мог подключить Джеймса к искусственной жизни, увить тело трубками с протекающими в них стимуляторами и наслаждаться им каждую секунду. В полной мере ощущать, что теперь, наконец, Мориарти принадлежит ему. Он словно слышал, как легкие Джеймса сжимались и расправлялись, неохотно наполняясь кислородом, как через раз лениво бьется сердце, как кровь застывает в венах.
Что же произошло там, на крыше? Если бы Джим захотел убить себя, то сделал бы это. Моран смотрел, но не видел. А сейчас Мориарти вызволил его, лишь бы не умирать в той дерьмовой больничке. Неужели все это – тоже часть хорошо продуманного плана, а снайпер – лишь пешка на шахматной доске?
Горячая, разрушающая ярость наполнили снайпера, перелилась через край. Движения стали резче, грубее, Бастиан растрахивал Мориарти, вдалбливаясь до конца.
– Ты снова уходишь от меня.
Последний поцелуй, короткий, из нежного превращающийся в нетерпеливый и грубый. На смену языку пришел холодный ствол пистолета, протиснувшийся глубже в раскрытый рот.
Столько раз он нажимал на курок, не задумываясь, так просто и привычно, с легкостью размазывая мозги по стенам. Столько раз Бастиан клялся, скрипя зубами от злости, что убьет Мориарти.
Но он не думал, что на деле это будет настолько сложно. Моран поймал взгляд Мориарти в последний раз.
– Прощай, Джеймс.
Тихий щелчок спущенного курка и выстрел, сотрясший воздух своим грохотом.
Брызги отравленной крови окропили подушку, словно художник в запале творчества взмахнул кистью над белоснежным холстом. Кровь Мориарти попала и на лицо Морана, горячая, прожигающая кожу, словно кислота. За секунду до выстрела взгляд Джеймса был полон сознания. Он играл с Мораном даже после смерти.
Бедра продолжали двигаться в такт, по инерции, проталкивая обжигающую сперму глубже в мертвое тело. Губы снайпера коснулись виска, пальцы обхватили голову, ощущая липкое и горячее месиво из крови, раздробленных костей и мозгов, вытекающих на подушку вместе с жизнью.
Все кончено, Мориарти не вернуть. Джеймс снова ушел, на этот раз в другую, параллельную реальность. Он ушел навсегда, но останется в памяти Морана навечно.
Выстрел совпал со вспышкой света, и тьма исчезла из комнаты, словно взорвавшись, схлопнувшись внутрь себя. Больше не было ничего потустороннего или красивого. Только труп на кровати и скорчившийся над ним мужчина.
Горький привкус желчи во рту. Смерть гадкая штука.
Безжизненное тело не исчезало, прозаичное, лишённое теперь последнего огня. Взгляд остекленел, чёрный зрачок покрылся мутной пленкой. Кровь и мозги пропитали матрас и подушку, некрасивое, грязное зрелище.
Джим всегда был брезглив, поэтому предпочитал отдавать такую работу своему снайперу.
По холодным бедрам стекала розоватая от крови сперма. Колени вывернуты под неестественным углом.
Если бы Мориарти был жив, он бы обязательно спросил…
– Тебе не противно? – раздался знакомый до боли, насмешливый голос.
========== Глава 6. Эпилог ==========
Узкая ладонь легла на плечо Морана и сжалась с неожиданной силой, снайпера отшвырнуло к противоположной стене. Больше нет идиотского распределения кто сильнее, физическая сила не имеет значения, когда нет физической оболочки.
Мориарти подошел ближе – ни следа шрама на лице, аккуратно уложенные волосы, любимый вествуд. Он совершенно такой же, как при жизни, только что-то не так. Плавность походки нарушилась пару раз, словно плёнку заело, и его фигура на мгновение потерялась и мигнула, хотя свет в комнате горел без перерывов.
– Ну, вот и встретились наконец-то, – улыбнулся Джеймс, подсаживаясь на корточки рядом со снайпером, и без видимых усилий, ухватив его за горло, поднял, протаскивая спиной по стене.
Руки и ноги Морана прижало к стене, а тьма укутала их обоих.
– Я скучал, – Джеймс прижался к Себастьяну, проводя языком по его щеке, слизывая капельки крови и пота.
– Джеймс?
Что произошло? Сознание снова играло со снайпером злую шутку? Это же все плод его больного воображения, он только что прострелил Джеймсу голову. Моран перевел взгляд с насмешливого лица Мориарти на мертвое изувеченное тело на кровати. Или Мориарти умер два года назад, там, на крыше? А может быть, он все еще гниет в больнице, потому что Моран так его и не нашел? Или снайпер придумал темного консультанта сам, а на самом деле его никогда и не существовало.
– Кто ты, черт возьми.
Сильная рука, непреклонно сжимающая горло. Раньше они любили такие игры во время секса, перекрывая кислород полностью, исследуя друг друга, проверяя, кто первый не выдержит и разожмет руку на горле любовника. Моран мог долго находиться без кислорода. Но что, если в этот раз Мориарти не захочет его отпускать?
Пальцы снайпера сжались на непоколебимом предплечье, но не в попытке расцепить хватку, а с целью коснуться, ощутить, удостоверить в том, что Джеймс настоящий. Прикосновение, дыхание, тело – все материально. Воздух заряжен Мориарти, и снайпер словно ощущал на себе невидимые руки, распявшие тело, словно Иисуса на кресте.
Изображение моргнуло, словно голограмма. Навряд ли теперь криминального гения так просто убьешь.
Улыбка прорезала сжатые губы Морана, ему нравилось то, что происходит. Мориарти, черт возьми, живой.
Темный консультант всматривался в черты лица снайпера, словно выточенные из камня, красивая, тонкая резка, но глаза живые, в них можно увидеть каждое изменение эмоций. Мориарти наблюдал, как отчаяние и боль перетекают в удивление. Ни следа страха, ни одной фальшивой нотки. За это и можно любить Морана.
– Скорее мертвый, – мысли Себастьяна не настолько скрыты, чтобы нельзя было ответить на них, – и это многое меняет. Но не все…
Он прижался к снайперу, скользя языком по его губам, все еще не давая ни двинуться, ни вздохнуть. Пережимал горло до тех пор, пока перед чужими глазами не начали плясать черные пятна. За это время темнота, сгустившись, превратилась в подобие рук. Полупрозрачные, тонкие, но удивительно сильные, они оплели запястья Себастьяна, поднимая его руки кверху.
– А ты не торопился ко мне, – шепот возле уха, вторая ладонь заскользила под рубашку, погладила по каменным мышцам пресса, легко царапая острыми ногтями. Джеймс чувствовал, как горит воздух в легких Морана и разжал ладонь на горле, одновременно проникая второй сквозь кожу и мышцы в горячую плоть чужого тела.
– Тс-с, – прошептал он, пока его рука по запястье погрузилась в живот снайпера, – чувствуешь? Не бойся, от этого не умрешь, только если я проникну выше, – его рука, действительно заскользила к груди, – и сожму сердце.
Джеймс коснулся пальцами судорожно сжимающуюся мышцы и почувствовал, как-то замерло на мгновение от острой боли. Всего лишь мгновение, чтобы дать возможность почувствовать. Он не хотел причинить снайперу вред, больший, чем тот сможет выдержать, больший, чем сам Мориарти способен исправить. Но так важно показать сейчас, что он теперь представляет из себя, а еще дать понять, что если Моран захочет, то Джеймс и его протащит к себе, впрочем, даже, если он не захочет. Но для этого есть еще время.
Он медленно вытащил руку, провел пальцами по гладкой коже. Ни открытой раны, ни даже шрама, о том, что это было на самом деле, свидетельствует только кровь, которая впиталась в кожу Джеймса.
– Это только начало. Это ведь наш способ говорить о чувствах. Когда я делаю с тобой все, что посчитаю нужным, а ты принимаешь это. Разве не прекрасно?
Усмехнувшись, он провел пальцем по губам Морана, пачкая кровью, и тут же накрыл его рот своим, слизывая красное, проникая внутрь жадным языком, не давая дышать.
Одежда, оставшаяся на Себастьяне, Джеймса больше раздражала, чем мешала, тем более, что сорвать ее не составило труда. Разорванная в клочья рубашка полетела в сторону, через секунду брюки тоже оказались на полу. Мориарти прижался к обнаженному телу, гладил Морана по плечам и груди, чувствуя под пальцами узор, выведенный на коже.
Улыбка заскользила по губам снайпера, становясь все шире и безумнее. Пусть Мориарти делает все, что ему необходимо. Морану все равно больше нечего терять.
Джеймс отстранился, плотоядно оглядывая снайпера, задерживаясь взглядом на его напрягшемся члене.
– У тебя всегда на меня вставало за секунды, мне нравилось это и бесило. Ты же не хранил мне верность все это время. Я вижу прикосновения твоих любовников горят на коже, – Джеймс провел острым, как бритва, удлинившимся ногтем по предплечью Себастьяна, снимая узкую полоску кожу.
– Ты бы лишился всей, если бы мне захотелось. Но мне хочется другого. Ты всегда трахал меня, как тебе нравилось, теперь я хочу отплатить тебе тем же. Я же говорил, что готов отблагодарить тебя.
Костюм Джейма исчез, словно впитался внутрь тела, обнажая змеистые отметины на коже, а за спиной щупальца, которыми он управлял, потянулись к Себастьяну, оплетая, словно в кокон. Связанное тело снайпера кулем упало на пол. Мориарти обошел его кругом, уселся сверху на грудь, давя весом, который никогда не имел при жизни, на сердце.
Он заскользил пальцами по щеке снайпера, обвел упрямо очерченные губы, раскрывая их, проникает в рот. Узкая ладонь вошла полностью до большого пальца, прижала язык, поглаживая. Потом начало казаться, что что-то проникло глубже, заскользило в пищевод, перекрывая дыхание.
– Сопротивляйся, ну же, не будь таким скучным, я ведь могу и убить тебя, заигравшись.
Джеймс наклонился, прижимаясь вставшим членом к груди Себастьяна.
– Просто умереть для меня было бы слишком скучно, правда? – зашептал он, убирая пальцы, темнота, проникающая в тело снайпера через рот, вылилась обратно, как вода, словно бы он захлебнулся в этой ночи.
Джеймс коснулся скользкой, от слюны Морана, ладонью своего члена.
– Ты же умеешь говорить, Бастиан, попроси меня, если хочешь чтобы я дал прикоснуться к себе.
Снайпер заскользил потемневшим от страсти взглядом по обнаженной коже босса, соскам, животу, эрегированному члену. Он не мог отвести взгляд от лица любовника, но краем глаза заметил на полу совсем рядом пистолет. Вряд ли бы он смог высвободить руку, если бы Джеймс этого не захотел. Пальцы сжались на рукояти, дуло уперлось в бедро Мориарти.
– Дай мне коснуться тебя, Джеймс.
Имя слилось с выстрелом, разбивающим пространство на миллион осколков.
Джеймс медленно выпрямился, глядя, как на бедре распустился ярко-алый, кровавый цветок. Разорванная артерия брызгала кровью, попадая на лицо снайпера, заливая его грудь. Джеймс улыбнулся, запуская пальцы в свежую рану, и вытаскивает деформированный кусочек металла. Теперь с его телом можно делать все, что он захочет и, если его любимый снайпер хочет немного крови, в этом он ему не откажет.
