Текст книги "Монстры (СИ)"
Автор книги: Maks Grey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
========== Глава 1. Отрицание ==========
Любой, кто знал Мориарти до его возвращения, мог бы отметить, что Джим сильно изменился. Правда, таких людей было немного. А если быть честным, по факту – только один. Но и тот, пока предпочитал молчать… Джеймс замечал это молчание, как нечто ползающее по его квартире, как длинное змеиное тело, в кольцах которого он то и дело боялся застрять.
Правда были и дни просветления. Тогда Джеймс брался за работу, восстанавливал порушенные связи, поднимал обратно свою фирму, от которой после зачистки Холмсом осталось всего ничего.
А порой он исчезал, на день, два, возвращался всегда молчаливый, с застывшим взглядом и в пятнах крови.
Если раньше Мориарти убивал чаще всего руками других, то сейчас ему нравилось, как нож рассекает чужую кожу. Или свою. В зависимости от настроения.
Сегодня ему не понравился взгляд разносчика пиццы. Поэтому от двери до ванной комнаты можно было пройти по кровавым следам. Сам Джеймс сидел там же, вырезая на холодной коже мертвого узоры. Ему нравилось дерево, которое выросло у того по позвоночнику. Он решил, что Себастьян тоже оценит.
Сообщение в один символ – «.» было сигналом, что он нужен. Сейчас.
***
Моран пил неразбавленный виски и понимал, что тот слишком слаб. Он перепробовал множество наркотиков, но ни один не действовал на него, словно ничего в этом мире уже не могло его взять. Самые ненасытные шлюхи мира обслуживали убийцу, но ни одной не удалось потушить тот огонь и похоть, что в нем пылали.
Его личный мир изменился. Кажется, ничего уже не могло разрушить этот прочный фундамент. Но нет – психика раскалывалась, разбивалась, крошилась по кирпичику и срывалась в обрыв сознания. Он соберется снова, как было всегда, только какой на этот раз будет рисунок, какого монстра он породит?
Телефон завибрировал, настойчиво давая о себе знать, вырывая Морана с мясом из своей собственной реальности. Лишь один человек способен на это и он зовет. Конечно, Моран может проигнорировать этот вызов. Но так же он знал, что через десять минут все равно будет в указанном месте – уверенный, холодный, целый, собранный по частям.
Кинув деньги на барную стойку, полковник вышел из бара и сел за руль. Бутылка виски, а ему не о чем, разве что резани по коже и наружу рванет проспиртованная кровь.
Моран знал куда ехать – в их условное место, где даже дверь оказывается незапертой. Как неосторожно, в первую очередь для тех, кто постарается сюда проникнуть без приглашения. Да и с приглашением бывает опасно, когда дело касается Мориарти.
В нос ударил такой родной, металлический запах крови, вокруг слишком много красного. Широкая длинная лента на полу, тянущаяся вглубь квартиры, заворачивала за угол, маня за собой. Будто бы багровая ковровая дорога, которую Джим раскатал специально для него, своего личного ручного киллера. Гензель и Гретель оставляли за собой след из хлебных крошек, а Мориарти создает свой путь из другого.
«Найди меня по следу из крови» – словно говорил его босс. И киллер всегда находил.
Стараясь не наступить на кровь, чтобы не испачкаться, Моран прошел по следу в ванную. Нужно будет поблагодарить босса за столь торжественный прием.
Джеймс обернулся, почувствовав, что больше не один.
– Привет, – растянулись в беззвучном приветствие тонкие губы. Застывшим, стеклянным взглядом он скользнул по лицу полковника, видя в нем собственное отражение.
Когда они оба успели сойти с ума?
Нет. Не так. Что стало последней каплей для Морана. Ни тело ли босса с простреленным черепом? Или это был его собственный сон.
Себастьян раньше был для него последним островком стабильности в зыбком болоте реальности. На чем удерживаться, когда и этого не стало.
Джеймс с трудом перевернул лежащее в ванной тощее тело. Он еще не закончил, хотя руки в крови по локоть. Ему нужно раскрыть эту грудную клетку, чтобы избавиться от ощущения, что его собственные ребра раскроются со щелчком.
Повернувшись к Себастьяну, Джеймс слегка покачивался с пятки на носок, ему казалось что за спиной Морана колыхались черные щупальца.
– Поможешь? – кивнул он на парня в ванной, понимая, что его собственных сил, чтобы взломать реберную клетку, просто не хватит.
Очень часто Моран гадал, когда же Джеймс стал таким. Детская психологическая травма, гены или все вместе взятое? А может он собственноручно и осознанно взрастил монстра, вылепливая себя сам, словно из пластилина.
Стеклянный взгляд и тень, которая легла под глазами, говорившая о том, что Джеймс плохо спит, если вообще смыкает глаз. Как давно Моран не чувствовал его, хотя раньше он понимал своего босса даже на расстоянии. Прочнейшая связь, разрубленная топором.
Поможет ли он? Конечно. Он будет помогать боссу вечно. Он спустится за Мориарти в ад.
«К твоим ногам я сложу горы трупов» – вот как называлась их игра, их заигрывание друг с другом на каком-то высоком, непонятном, недоступном для обычных людей уровне. Себастьяну всегда нравились эти игры. Открывать людей, раздвигая с хрустом ребра, как шкатулки с драгоценностями, заглядывая внутрь, гадая, что там окажется на этот раз, перебирать влажные горячие органы. Ему нравилось это делать, когда жертва еще жива, когда раненое сердце из последних сил бьется о пальцы, а после – о язык. А легкие делают последний вздох, циркулируя свою посмертную порцию кислорода.
Моран молчал. Разве нужны слова сейчас, когда они вновь вместе? Когда убийце нужно лишь присутствие босса рядом, его дыхание, его взгляд.
Неуемный темный консультант и молчаливый снайпер, они разговаривали без слов, словно на телепатическом уровне, на каком-то лишь им двоим известном языке.
Тяжелый сапог опустился на грудную клетку, та треснула, как старая корзина, кожа порвалась, обнажая белоснежные осколки костей.
– Нет! Нет-нет-нет-нет! – острые кулаки обрушились на спину Морана.
– Нет! – лицо искажено гримасой недовольства.
Зачем, зачем он сломал его игрушку вместо того, чтобы аккуратно… красиво.
– Идиот! – Мориарти так часто произносил это слово по отношению к своему снайперу, что то словно потеряло всякую окраску. Но сейчас голос вновь взрывается эмоциями.
– Теперь он больше не интересен! – Джеймс больше не смотрел в ванну. Растоптанное тело было похоже на сломанную куклу, он и сам такой, только этого не видно.
Развернувшись, он ушел в гостиную, оставляя на двери кровавый отпечаток ладони, как пощечину.
Забравшись на диван с ногами, Джеймс смотрел в стену, дуясь, как ребенок которого родители заставили идти домой, хотя игра была в самом разгаре.
Их игра… У него уже была Большая Игра. Чем она закончилась?
Взгляд снайпера мрачен, зубы сжаты, как и кулаки. Его Джим наследил, не задумываясь о последствиях, а убирать мусор снова придется ему.
Полковник опустил равнодушный взгляд холодных глаз на труп – сломанный, кровавый, никому более не нужный. Знал ли разносчик пиццы, что этот день станет для него последним? Интересно, что бы выбрал этот бедный мальчик в качестве места своего погребения – реку, лес или ванну с кислотой? Бездыханное тело вряд ли ответит, поэтому приходится снова выбирать самому.
Мозг Морана начал свою работу – сначала нужно взломать базу данных пиццерии и удалить последний заказ, иначе на них выйдут в течение получаса, когда не досчитаются одного из работников. После расчленить труп и избавиться от улик и частей тела.
Выйдя из ванны, Бастиан кинул быстрый взгляд на обиженного расстроенного босса и открыл его ноутбук. Компьютерные махинации заняли несколько минут, никакого заказа на этот адрес не было и в помине.
Мориарти был просто убит горем от того, что его маленькая шалость не удалась. Так и хотелось немного утешить его, но, к сожалению, сейчас у Морана не было на это времени.
Время для Джеймса то сжималось, то растягивалось. Ему казалось, что Себастьян сидел за ноутбуком невыносимо долго, и темнота клубилась за его плечами, он видел это уголком глаза.
Но с момента, как тот ушел, видимо, утаскивая с собой труп, время сжалось, протаскивая через себя, как сквозь воронку.
Джеймс сжал голову, закрываясь руками, но сложно было усидеть на месте, тело словно ломало. Позвоночник покрылся шипами и, те с треском прорывали кожу. Он терпел, стиснув зубы, но не выдержал, подскочив на ноги, содрал с себя рубашку и пошел к окну, стараясь в черной поверхности, ставшей зеркальной из-за прилипшей к той стороне ночи, рассмотреть собственную спину. Коснувшись пальцами позвонков, он почувствовал укол шипов.
Сколько Моран уже здесь? Наблюдал за Мориарти, облокотившись о косяк, убивая одну сигарету за другой, кидая окурки на пол.
Джим не замечал его, словно он один в этой комнате и в целом мире.
Мальчик все-таки отправился в свое последнее путешествие по Темзе. Красивая река, сколько трупов она приютила в своих объятьях.
Руки полковника были в крови, причем в прямом и переносном смысле, одежда тоже оставляла желать лучшего. Мальчик будто не хотел прощаться, цепляясь за Бастиана из последних сил, словно за спасительную соломинку. Кровавым следом на рукаве, багровым цветом на коже – любым доступным способом хватаясь за жизнь, которой у него больше не было.
Стянув испачканную в крови футболку с тела и откидывая ее в сторону, Моран продолжил наблюдать, как кожа на спине босса лопается, а острые шипы прорезают себе дорогу. Глубокая затяжка дыма в легкие, выдох.
Интересно, когда Бастиан будет трахать Мориарти сзади, шипы проткнут его грудную клетку и выйдут насквозь, нашпиговывая тело?
Мориарти жаль, что на затылке нет глаз, хочется понять, насколько его ощущения реальны… Поворачиваясь спиной к окну в тщетной попытке рассмотреть собственную спину, Джеймс заметил темное пятно в углу комнаты, шевеление, словно клубок змей. Потом он увидел на этом фоне Себастьяна.
Когда Моран вернулся? Джеймс растянул губы в подобии улыбки. Ему кажется, что рот превратился в оскал.
Во время приступов аутоагрессии Джиму хотелось разрезать свое лицо от уха до уха, но он не делал это только потому, что это так банально… нужно было придумать что-то поинтересней.
Черты лица полковника казались смазанными, будто включена некачественная запись с кассеты, из-за этого Джеймс не был уверен реально ли присутствие Себастьяна здесь.
Делая шаг вперед, кажется, словно проваливаешься в бездну. Самое странное, что сейчас Джим чист. Он не принимал никакие наркотические или изменяющие сознания препараты не меньше пяти дней. И это самый долгий срок за последнее десятилетие.
Когда он вторгся в чужое личное пространство, то темное, что колыхалось за спиной Морана обступило вокруг, словно заключая его в кокон.
Подняв руку, он коснулся щеки Себастьяна, замечая, что его ногти заострились и почернели.
В кого он превращается?
Кровь на ладони босса успела засохнуть, прикосновение к щеке с однодневной щетиной царапнуло кожу. Или это царапает не кровь?
Моран хотел, чтобы Джеймс вскрылся перед ним, показал себя настоящего, своего внутреннего монстра, которого все время держал глубоко, на привязи.
От них двоих давно не осталось ничего человечного, так зачем скрываться под кожей, которая больше не нужна? Мориарти старался казаться человеком, словно волк, скрывающийся под шкурой овцы, чтобы попасть в стадо и загрызть несколько барашков. Кровавый босс загрыз много, очень много, но и это в конце концов ему наскучило. Но Моран не был жертвой, которую можно так просто загрызть. Или испугать.
Жестокая сдержанная улыбка снайпера, прорезающая губы, холодный взгляд пронзительных глаз, прошивающий насквозь.
Они всегда отличались от остальных, простых смертных. Вместе они выйдут на тот уровень, на который не способны другие.
Стальные пальцы Морана сжались на бедрах босса непреклонно и неукоснительно. Ощущение, будто бы острые железные прутья впились в плоть, массируя напряженные дрогнувшие мышцы.
Черные глаза, будто наполненные водой два темных озера, всматривались в лицо напротив внимательно и испытующе, словно стремясь не просто прочитать мысли, а забраться в чужую голову, прорасти в мозгу, как раковые клетки, изменить саму суть…
Джеймс моргнул, останавливая процесс.
Пальцы скользнули по щеке, зарываясь в короткие волосы, царапая затылок. Чтобы поцеловать Морана нужно приподняться, встать на пальцы ног, и потянуть, наклоняя снайпера к себе.
Почему-то сейчас, достаточно просто поднять голову, и разница в росте уже не кажется такой сильной. И еще кожу на спине и бедрах, куда легли чужие ладони странно пощипывает.
Кто я? И кто ты?
Джеймс никогда не задавался этим вопросом.
Губы у Морана жесткие и обветренные, вкус табака почти не ощущается, хотя Джим вполне мог определить бы сорт его сигарет… Язык поранился об острые зубы и рот наполнился металлическим вкусом густой крови.
Кровь перетекает изо рта в рот, порочная и опьяняющая. Моран жадно глотал, не различая, чья она – Мориарти, его собственная, или их общий намешанный гремучий коктейль.
Интересно, что будет, если их и правда смешать? Что будет, если их плоть сольется, а кости срастутся? Если они, наконец, станут единым целым?
Язык Морана, горячий, влажный и требовательный. Кажется, что он заполнил рот Мориарти целиком, обвил его язык, как змея и затянул к себе в рот, будто в пучину. Язык Джима затрещал и вырвался с корнем, падая на пол кровавым ошметком, но снайпер не остановился, продолжая вылизывать рот от крови, непривычно пустой.
Они же монстры, а такие восстанавливаются быстро. За сколько времени Мориарти сможет нарастить оторванную плоть?
Рывок, Моран до боли прижал податливое тело к себе. Ногти вспороли джинсы на бедрах, располосовали тонкую кожу.
Джеймс не ожидал боли, но она пришла, яркая и ослепительная, неожиданно отрезвляющая и помогающая увидеть все, словно освещенное лучами прожекторов.
Он видел их со стороны, и понял, что это уже нельзя назвать человеческим телом. Они оба в периоде полураспада, деструкция в действии и сейчас нужно просто закончить это… навсегда.
Прижавшись к тому существу, что было Себастьяном, он чувствовал, как рвутся наружу, прорываясь через тонкую кожу, кости.
А еще он до безумия хотел еще боли. Через нее может произойти перерождение… или окончательная смерть. Он уже и так мертв.
Из горла вырвался полурык-полухрип, он чувствовал, как одежда падает на пол вместе с ошметками кожи и плоти.
Убей, разорви, сейчас можно.
Его острые зубы впились в чужое плечо, когти порвали на ленты рубашку на чужой спине, вместе с кожей.
Там под ней тоже такой, как я? Покажи мне.
Объятие до хруста костей, горячее и смертельное. Теперь их невозможно разлучить, невозможно разделить на части. Они так долго не были рядом, а теперь останутся вместе навсегда. Вместе они должны освободиться. Они так долго терпели.
Подавшись вперед, Моран опрокинул Мориарти на пол, накрывая своим телом сверху, словно ограждая и заслоняя от всей этой жестокости и грязи мира. Защищая весь этот мир от него.
Кости прорвали грудную клетку Джима, приветствуя киллера и радостно впиваясь в его тело. Это слишком сладко и хорошо. Наконец-то Моран чувствовал Мориарти так близко, как никогда раньше, но он не может остановиться и на этом.
Больше не оставалось ничего. Только взгляд серых глаз напротив. Мориарти не помнил, какого цвета у Морана глаза на самом деле, просто он видел все в черно-белом, будто из мира пропали все краски или они вдвоем оказались там, где цвет отсутствовал даже как понятие.
Пятипалая, похожая на птичью, ладонь с острыми когтями заскользила по щеке, оставляя на ней царапины.
Позвоночник, выгнувшись, сломался, зато теперь нет возможности двинуть ногами, которыми он успел обнять Себастьяна, прижимая к себе.
Это не похоже на секс, скорее на отчаянную попытку перерождения в процессе, где два существа становится одним. И нет никакой гарантии, что потом они смогут разъединиться.
Прикрыв глаза, Моран получал какое-то тонкое мазохистское удовольствие от незатейливой ласки. Ладонью по щеке – так нежно, так трогательно. И не важно, что когти разорвали плоть. Их страсть вскрывает кожу, снимает плоть с костей.
Моран сплел пальцы Мориарти со своими и сжал сильнее. Точнее то, что от них осталось.
Они смотрели друг другу в глаза, и в них плескалось одно и то же выражение – избавление.
Тихих хруст позвонков темного консультанта, как музыка для ушей, его горячая тягучая кровь, словно бальзам, льющийся на открытые раны.
Влажные от крови губы заскользили по лицу и шее Мориарти, мягко ощупывая, ощущая тонкое биение пульса под кожей.
Вместе они желали быть еще ближе друг к другу. Они хотели больше крови, еще больше боли. Вместе они не умрут.
Все изменилось в одну секунду, отдалилось, растворилось в пустоте. Джеймс вскочил на своей кровати, в маленькой комнатке, в городе, названия которого он не помнил.
– Нет…
Ощущение незавершенности дела просто разрывало на части.
Подойдя к зеркалу Мориарти убедился, что его тело вполне человеческое, только ощущения говорили о другом.
На кухне нашелся нож.
Джеймс перевел взгляд с лезвия на собственную руку и, положив ладонь на не слишком чистую столешницу, отрезал себе палец. Кровь, боль. Ничего не произошло. Ничего не вырвалось из потерявшей целостности оболочки. Что-то не правильно.
Может быть, он перестает быть собой или напротив, возвращается к себе, только если рядом Себастьян?
Подстроить самоубийство было не сложно, Моран еще не знал, что он жив.
Правда, иногда Джеймс действительно не уверен, что он это подстраивал, а не исполнил сам.
Но сейчас ему было интересно, как там его снайпер…
К концу недели Мориарти вернулся в Лондон. Вечером пятницы нашел квартиру Морана, в половину двенадцатого позвонил в его дверь.
========== Глава 2. Ярость ==========
Сон был настолько реалистичен, что Моран почувствовал боль в области грудины, словно ее действительно вспороли чем-то острым. Убийца никогда не помнил своих снов, но в этот раз все было по-другому, образ Джима оказался слишком осязаемым. Кажется, снайпер все еще ощущал его кровь на своих губах, ребра, впивающиеся в плоть, горячее дыхание на коже.
Тишину прорезал неожиданный звонок в дверь, хотя сегодня Бастиан не ждал гостей. За эти два года он стал еще нелюдимее и мрачнее, что, однако, все равно притягивало людей, словно мотыльков, летящих на огонь последний раз в своей жизни.
Поднявшись с дивана, Моран босиком пошел к двери. На первый взгляд в нем ничего не изменилось за это время – широкие плечи, стальной торс натренированного тела, с паутиной шрамов старых ранений. Трехдневная щетина на лице накидывала ему еще несколько лет к возрасту, дорожка темных грубых волос внизу живота убегала за пояс штанов.
Открыв дверь, Моран увидел на пороге Мориарти. Лицо убийцы непроницаемо, лишь в тяжелом взгляде мелькнул гремучий коктейль из чувств, перетекающих одно в другое – удивление, радость, злость. Снайпер смотрел на воскресшего босса несколько секунд, развернулся и ушел вглубь квартиры, оставляя дверь открытой.
Джеймс перешагнул через порог и прошел в комнату, оглядываясь с таким привычным выражение на лице – скучающей рассеянности.
– Чем занимался… два года? – спросил он, останавливаясь возле телевизора, проводя пальцем по экрану, проверяя слой пыли на нем.
Травмированную руку он держал за спиной и в целом выглядел, как раньше. Только череда неуловимых изменений подсказывала, что это время не прошло для него даром. Правая щека была покрыта шрамами, которые не смогла скрыть пластическая операция, поэтому Джеймс старался держаться к собеседнику левой стороной. Темные глаза, казалось, запали сильнее, и лихорадочный блеск стал более явным. Мориарти оставлял впечатление пистолета с взведенным курком, приставленного к виску…
Взгляд его все же притянулся к Морану. Гребаный ублюдок. Почему желание лечь под него возникло даже сейчас? Особенно сейчас. Два чертовых года… и этот сон.
Эти сны. Джеймс вспомнил, что видел и другие. И с каждым разом в них было все больше и больше крови…
Опираясь на подоконник, Моран достал сигарету из пачки и зажал губами фильтр. Щелчок зажигалки и язычок огня жадно лизнул табак, обернутый в бумагу. Снайпер затянулся глубоко, запирая дым в легких на несколько секунд, прищурившись, разглядывая своего бывшего босса.
В тот роковой день Бастиан был рядом, видел, как Мориарти упал, словно срубленное дерево, как пистолет выскользнул из ослабевшей руки. Он смотрел на смерть своего босса и ничего не мог сделать. Темный консультант ушел от него навсегда, потому что ему просто так захотелось. Где-то в глубине души снайпер надеялся, что Джеймс подстроил свою смерть, что он все-таки жив, а все это часть очередной его игры. Эти два чертовых года он ждал и надеялся. И вот, Джеймс стоял перед ним, живой и почти невредимый. Моран был зол, ярость текла по венам, стремительно разливаясь по телу, застилая сознание. Ему хотелось сомкнуть пальцы на шее Мориарти в смертельной хватке, сломать его кости, разбить голову о стену, чтобы хоть как-то компенсировать ту боль, что тот ему причинил.
– Почему? – угрожающий низкий голос, скользящий по коже тяжелым бархатом и яростный взгляд, прожигающий насквозь.
Почему за эти гребаных два года Джим не дал понять Морану, что жив?
– Потому что мне так было нужно, – криво усмехнувшись, Джеймс повернулся к полковнику, скользя по нему ощутимым, словно пальцами вели по коже, взглядом, и сел в кресло, забрасывая ногу на ногу.
– Даже не скучал? – голос звучал с привычными ехидными нотками.
Конечно же, Себастьян нашел себе другого работодателя, Джим даже рад. Было бы разочарованием, вернувшись, увидеть своего снайпера прибитым горем от потери любимого босса. К тому же, что было между ними кроме работы, денег и секса? Разве что, негласное, никогда не выдающее себя понимание, что они из одной породы.
Джеймс убрал со лба волосы. После пластических операций по восстановлению лица у него изменилась мимика, став еще более дерганной.
Еще хуже дело обстояло с воспоминаниями. Он не помнил, действительно ли прострелил себе голову, или шрамы на лице сделаны специально, чтобы все думали так.
Уголки губ снайпера дрогнули в холодной ухмылке, во взгляде на секунду что-то мелькнуло и исчезло. Неуловимое воспоминание из прошлого. Прошлое. То, что люди так ненавидят, и то, что делает их такими, какие они есть. Что бы снайпер поменял в своей жизни, будь у него второй шанс? Он думал над этим столько раз, и все время приходил к одному и тому же выводу – ничего. Моран выбрал бы все то же самое. Опасную кровавую безумную жизнь бок о бок с гениальным темным консультантом этого времени.
Отрываясь от подоконника, Моран медленно пошел по направлению к боссу, сокращая расстояние между ними. Тяжелые шаги гулко отзывались резонансом в ушах, пол, кажется, вибрировал. Остановившись перед Мориарти, полковник угрожающе навис над ним так, что можно было почувствовать перечный запах его тела. Но вместо того, чтобы свернуть шею боссу, взял бутылку виски со стола и отвинтил крышку.
Джим едва заметно задержал дыхание, наблюдая за плавными движениями Морана. У снайпера пластика дикого зверя, крупного хищника… Ноздрей коснулся чужой запах, Джеймс украдкой сделал вдох и смотрел, как Себастьян пил, как двигался кадык на горле, как капли алкоголя сбегали по груди. Несмотря на его такое близкое присутствие, Мориарти был расслаблен, даже плечи не напряжены, только внутренности сводило от этой забытой близости человека, которого он всегда хотел.
– Нальешь? – Джеймс поднялся с кресла так, что встал вплотную к полковнику, и можно было ощутить едва заметное тепло его тела, температура которого явно ниже положенных 97,8 по фаренгейту.
Раньше, чем могла бы последовать реакция, он проскользнул мимо и пошел на кухню. Вернувшись со стаканом, он протянул его Себастьяну, предлагая проявить гостеприимство и плеснуть виски.
Воздух между ними потемнел, скоро проскользнут первые искры статического электричества. Кажется, что несказанные слова и действия, которые бы они совершили где-то в параллельных реальностях, происходили здесь и сейчас. Граница между мирами словно истончилась, так что Мориарти мог поклясться – Моран был не прочь сломать ему что-нибудь или трахнуть. А может быть и то, и другое.
Оторвавшись от бутылки, Моран вытер губы тыльной стороной ладони. Цепкий взгляд подметил все – шрамы на щеке, залегшие тени под глазами, нехватку пальца на руке. Наверняка Джеймс сам сделал все это с собой, потому что никто не смел касаться Мориарти, если только он сам этого не захочет. Никто, кроме Морана.
Обжигающая жидкость полилась в стакан почти до краев и Моран знал, что босс от этого даже не опьянеет.
– Кого на этот раз? – мрачный, прибивающий гвоздями к стене взгляд и голос.
Мориарти никогда не приходил просто так, а значит и сейчас ему что-то нужно. Фальсифицировать свою смерть, исчезнуть на два года, внезапно появиться. Для чего? Можно было только гадать, чью смерть он закажет на этот раз.
– Никого, – Джеймс равнодушно пожал плечами, медленно цедя крепкий алкоголь, как чистую воду. Оскорбительно по отношению к напитку, но вкусовые рецепторы у него работают хреново. Он не ощущал оттенков вкуса ни еды, ни напитков. Алкоголь струился в желудок, даже не согревая. В какой огонь ему нужно засунуть руку по локоть, чтобы ощутить тепло?
– Я больше не играю в эти игры, – подойдя к стоящему на подоконнике фикусу, Мориарти медленно вылил в горшок остатки алкоголя, – Хотя… – он остановил себя, и на лице отразилась радостная улыбка, так не вяжущаяся с его обликом, – убей этого ублюдка, на которого ты работал все это время.
Выдыхая, наемный убийца потушил окурок о пепельницу. За эти два года Джим ни черта не изменился, все так же проявляя интерес к тому, кого Моран чисто теоретически мог бы трахать.
– Тогда зачем пришел? – Моран разрезал воздух словами, как пирог на куски. Ему хотелось слышать голос Джеймса, пить его жадными глотками снова и снова, потому что только от этого снайпер мог охмелеть. Убийца не сводил тяжелого взгляда с босса, прекрасно осознавая, что стоит только коснуться Мориарти, как его уже невозможно будет остановить.
– Потому что ты – мой, – шелест возле уха, а Мориарти, скользнув травмированной ладонью по чужому плечу, пошел дальше. Его движения неуловимо менялись, приобретая иллюзорность и плавность, как у змеи или дыма, что срывался с губ Морана. Он прекрасно знал, что снайпер здесь почти год, и сюда приходили многие. Ревность? Нет. Бессмысленно, каждый может спать с кем угодно, это всего лишь совокупление. То, что происходило между ними, гораздо больше обычного секса.
Джеймс пил тягучие минуты, как вино, и вот это действительно пьянило. Воздух наполнен ожиданием грозы, которая может как громыхнуть с великой силой, так и не начаться вовсе.
Случайное прикосновение Мориарти обожгло, заставляя жару прокатиться по телу и сконцентрироваться внизу живота. Только Джеймс мог действовать на снайпера так, одним прикосновением, и они оба об этом прекрасно знали.
«Ты мой» – эхом звенит в ушах, кровью пульсирует в голове.
Точное, рассчитанное движение, перехватывающее ту руку, которой Мориарти его коснулся. Пальцы стальной хваткой сжались на запястье Мориарти, рывком подтянули к лицу, горячий язык прошелся по обрубку пальца. Срез совсем свежий, рана еще не зажила, и Моран ощутил металлический вкус крови на языке. Взгляд Бастиана мрачен и не предвещает ничего хорошего, ладони с силой толкнули Джима в грудь, прижимая к стене.
В эти секунды все словно глохнет, даже звук дыхания не разрывает глухую тишину. Вопреки всему, что Мориарти делал, его тело всегда обладало сверхсильным инстинктом выживания, иначе оно бы давно предало своего хозяина. И сейчас, бессознательно считывая идущую угрозу, сладкую, как мед, тело старалось уйти, в то время как сам Джеймс стремился приблизиться.
Он не всегда позволял себе выказывать любые желания касательно Морана. Тому, наверно, приходилось не просто, поди прочитай мысли психа. Вот и сейчас разве что в глубине глаз можно было отметить дернувшееся живое, задетое этим вторжением в личное пространство.
Неуловимым движением Джеймс подался вперед, втягивая носом воздух. От Морана пахло порохом, виски, потом и теми, с кем он спал. Чужой, мешающий запах… Или это просто показалось?..
Колено Морана раздвинуло бедра Джима в стороны, горячие ладони скользили по телу. Возбуждение разлилось по телу, концентрируясь внизу живота – Мориарти жив, и сейчас он прямо перед Бастианом, под его руками, в его власти. И он ответит за все.
Своего нового хозяина Моран убьет позже, ну, а сейчас он должен убрать кого-то другого, символичного, того, кто разлучил их двоих, помешав великому счастью…
– Холмс, – низкий горячий голос снайпера скользит по коже, губы замерли в миллиметре от шеи.
Он хотел вскрыть детектива от паха до яремной впадины, разобрать его по частям, а потом кинуть все, что осталось к ногам Мориарти. Снайпера всегда раздражало то, как Джеймс любезничает с Шерлоком, играя с ним в кошки-мышки, наслаждаясь многозначительными взглядами, намеками, прикосновениями. Детектив и темный консультант словно танцевали страстный танец смерти, жадно впитывая друг друга.
– Убить Шерлока? – имя отдалось эхом и привкусом прошлой жизни. Прижимаясь к ласкающим, грубым ладоням, Джеймс откинул голову назад.
– Нет… слишком просто, слишком скучно…
Он мог прикончить детектива в любой момент, всегда, и это было бы просто, интереснее оказалось сделать так, чтобы Холмс сам убил себя, тогда Мориарти придумал Игру. Но, как и в любой игре, там был шанс для проигрыша. Холмс нашел его и теперь был достоин уважения.
– Он заслужил покой…
Джеймс провел пальцами по голой спине снайпера, чувствуя, как под кожей напряглись мускулы. Моран действительно слеплен так, что можно заподозрить стальные тросы вместо живой плоти под кожей. Зарываясь пальцами в короткие волосы, Мориарти с силой дернул, заставляя запрокинуть голову назад.
– А ты не заслужил. Став работать на другого, ты предал меня.
Кончик языка Джеймса заскользил по напрягшейся шее, слизывая засохшие кристаллики соли, и впившись укусом, Мориарти оттолкнул снайпера от себя.
– Хочешь задание поинтересней? – с усмешкой произнес он, облизывая губы, – Выбери, кто из них сегодня умрет, – он кивнул на зеркало, в котором отражались они оба.
Все их отношения были похожи на противостояние двух хищников – кто кого загрызет первым. Это словно хорошо продуманная игра, о которой они не договаривались, но столь естественная и необходимая, что шла сама собой. И теперь Мориарти загадал ему новую загадку, ответ которой лежал на поверхности или наоборот, скрывался так, что не найти концов.
