Текст книги "Летние забавы в Ривенделле (СИ)"

Автор книги: Magnus Kervalen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Больг радостно осклабился: должно быть, те немногие эльфийские слова, которые он знал, от радости вылетели у него из головы.

– Ого, какой детина вымахал! – воскликнул Глорфиндель, хлопнув статного орка по плечу. – И чем тебя Трандуил кормит? В плечах уже шире меня! Да и ростом под стать отцу, – он шутя обхватил Больга и попытался подкинуть, но смог только несколько раз приподнять. – Здоро-о-ов… лось, – одобрительно выдохнул Глорфиндель.

Больг, решив, что это такое ривенделльское радушное приветствие, тоже подхватил Глорфинделя и несколько раз поднял его над землей, чем вызвал у того еще большее восхищение; а потом несколько раз подкинул Леголаса.

– И нас, и нас подкинь, Больг! – близнецы уцепились за Больга. – Мы тоже хотим!

– Ну, я вижу, здесь все хотят орка, – вдруг раздался ядовитый голос.

Глорфиндель вздрогнул. Подняв ясные серые глаза, он увидел Эрестора: советник стоял на пригорке, скрестив руки на груди, и, поджав губы, наблюдал за всеобщей возней с Больгом.

– Эрик, что ж ты без коня-то? – растерянно проговорил Глорфиндель. – В такую жару от самого дворца пешком сюда шел!.. Не ровен час солнце голову напечет. Вот меня уже вроде того… никак не остужусь…

– Да я уже заметил, как Вы тут разгорячились, мой друг, – съехидничал Эрестор. Он хотел было для пущего эффекта смерить Глорфинделя презрительным взглядом, но замер, наткнувшись взглядом на выдающееся достоинство этого выдающегося эльфа. Глорфиндель, неожиданно застеснявшись, прикрылся рукой.

Больг, не поняв разыгравшейся перед ним сцены, радостно подскочил к Эрестору, прогудел: «Дядя Элли!» и, продемонстрировав удивительную обучаемость «эльфийским обычаям», несколько раз подкинул и советника, не обращая внимания на его протестующие возгласы. Когда с «любезностями» было покончено, Больг подхватил Леголаса, усадил его себе на шею и, оглянувшись, крикнул остальным:

– Дядя Элли звать домой. Обед. Кабанчики… Бегом! – и, следуя собственному приказу, бодро потрусил по направлению к дому.

– О, обед готов! – воскликнули близнецы. – Догоняй, Эрестор! А то мы сейчас съедим все твои пирожные! – Элладан и Элрохир устремились вслед за Больгом и Леголасом.

Эрестор скорчил кислую мину.

– Разумеется, – процедил он сквозь зубы, – кого-то на руках носят, а кто-то должен бежать в такую жару, чтобы не остаться без десерта… еще и на каблуках! – добавил он, взглянув на Глорфинделя с таким укором, точно тот был виноват, что Эрестор предпочитает обувь на каблуках.

– Ну так обожди, сейчас скоренько оденусь и донесу тебя на закорках, – робко предложил Глорфиндель – и принялся неловко одеваться, прыгая на одной ноге и путаясь в штанинах.

– Ага, значит, всем подряд вы демонстрируете свои… выдающиеся достоинства, – заявил Эрестор с обвинением, – а как только я подошел, вам приспичило «скоренько одеваться»!

Глорфиндель растерялся.

– Ничего я не демонстрировал! – он всердцах отбросил штаны. – Всю жизнь так купаюсь… Что ж мне, в портках в воду лезть? Как потом до дома дойти? – всю ж задницу сотрешь в мокрых портках-то…

– Ах, вы так боитесь за свою задницу, что лезете в воду со всеми подряд! – собрав весь свой яд, выкрикнул Эрестор.

– Да чего ж ты от меня хочешь-то, я не пойму! – с обидой воскликнул Глорфиндель.

– Вот именно! – Эрестор демонстративно отвернулся – каблук увяз в песке, и советник рухнул навзничь.

– Эрик! Что с тобой? Голову напекло? – кинулся к нему голый Глорфиндель, которому показалось, что Эрестор, наряженный в бархат не по погоде, от жары упал в обморок.

Подхватив советника на руки, Глорфиндель бросился к пруду, и вскоре уже макал Эрестора в воду. Тот лежал, закатив глаза, и готовил новую ядовитую тираду, а Глорфиндель тем временем причитал над ним:

– Ах ты ж Эру-то Илуватар, что ж тебе так поплохело-то? Зачем же ты в бархатный камзольчик-то вырядился в такую жару? Давай-ка я тебя раздену, любушка мой…

Совсем потеряв голову, Глорфиндель вынес Эрестора на берег, снял с него бархатно-кружевное одеяние, понес обратно в пруд и там снова начал причитать над ним, прижимая советника к себе и целуя «бездыханные» губы. В конце концов Эрестор, разомлев от такой заботы, послал к балрогу все свои язвительные тирады, обвил ногами мощный торс своего великолепного эльфа, нацеливаясь на его великолепное орудие, и, к радости Глорфинделя, чудесным образом «ожил» – да так, что вскоре волны пошли по пруду, распугивая всю мелкую рыбешку и головастиков. Надо ли говорить, что в этот день советник так и не явился к обеду за своим десертом?..

А впрочем, он об этом нисколько не жалел.

========== Похотливый самец ==========

За резной перегородкой, увитой плющом, послышалась возня, и Леголас, который уже начал было задремывать, открыл глаза и прислушался. После плотного обеда лорд Элронд уложил всех спать в летнем павильоне – чтобы Больг отдохнул после дороги, а все остальные – набрались сил перед приездом короля Трандуила. Однако, судя по шуму за тонкой деревянной перегородкой, отделяющей постель Леголаса от постелей близнецов, Элладан и Элрохир даже и не думали засыпать.

– Слушай, отстань от меня, Элладан! – шипел один из близнецов. – Почему снизу всегда я?!

– Ты упрекаешь меня совершенно напрасно, – ответил второй хитрым шепотом, – ведь я забочусь в первую очередь о тебе! Если я подготовлю тебя как следует, ты без труда выдержишь то, что ожидает нас по прибытии короля Трандуила.

– Да?.. – Элрохир помолчал. – Ну… хорошо, – сдался он наконец. – Только потом, чур, я тоже тебя «подготовлю»!

– Договорились, – быстро согласился Элладан: насколько Леголас мог видеть через прорези в перегородке, он уже поставил Элрохира на четвереньки и теперь устраивался поудобнее между его ног. – Только тише, а то папа заметит, что мы не спим.

На несколько мгновений за перегородкой воцарилась тишина, а потом раздались размеренные шлепки и приглушенные стоны. Леголас заерзал в постели. Близнецы препирались так соблазнительно, что некоторое время принцу даже хотелось потихоньку пробраться к ним за перегородку и присоединиться к их «подготовке». Но нежиться в мягкой постели, слушая щебет птиц и ощущая жар тела Больга у себя под боком, было так восхитительно, что Леголас потянулся, сонно покряхтел и, вместо того, чтобы встать с постели, просто повернулся на другой бок, оказавшись лицом к лицу со спящим орком.

– Больг… – прошептал Леголас, нежно обводя кончиками пальцев скулы, твердые губы и массивный подбородок орка, – Больг, ты спишь?

Больг сразу же открыл глаза, с любовью уставившись на Леголаса своими тускло тлеющими желтыми глазами.

– Ласи, – прогудел он, притискивая принца к себе. Леголас тихонько рассмеялся.

– Тише, тише, Больг, – прошептал он, обвивая руками могучую шею орка, – а то Элронд нас услышит. Он хочет, чтобы мы хорошенько выспались перед приездом моего отца, но… ах, Больг, я так по тебе соскучился! – Леголас задохнулся от избытка чувств и сладко поцеловал орка в губы.

– Больг скучать, – с готовностью ответил тот – сгреб принца в охапку и повалил на спину.

Леголас вдруг мягко остановил Больга.

– Нет, – шепнул он, осторожно отстранив орка от себя, – сегодня я хочу по-другому.

Он выскользнул из-под Больга, уложил его на спину – Больг послушно подчинился, и принц взгромоздился на орка верхом.

– Ты так возмужал, мой Больг, – прошептал Леголас, проводя ладонями по широкой шершавой груди орка. – Стал еще более сильным… и красивым… Дай мне полюбоваться тобой…

Наклонившись, Леголас медленно, желая растянуть удовольствие, принялся исследовать тело Больга поцелуями и прикосновениями. Он попробовал на вкус горячую, пахнущую терпким животным запахом, шею, провел губами дорожку до соска, вобрал его в рот, слегка куснул – Больг, покорно позволяющий своему эльфу делать с ним всё, что тот пожелает, довольно рыкнул. Леголас ощущал, как перекатываются мышцы под жесткой сероватой кожей орка, как всё его тело, сильное, напряженное, вибрирует под пальцами принца, как от прикосновений Больг становится еще горячее… Спустившись ниже, Леголас начал целовать живот орка, скользя губами к паху; Больг замер – краем глаз принц видел, как тот сжимает в кулаках простыню, и слышал, как где-то в глубине орочьего тела рождается тихий, утробный рык. Грудь Больга бурно вздымалась. Наконец Леголас отстранился: он взял обеими руками могучий член орка (который – как подумалось принцу – стал в разы больше и толще с их последней встречи) и, точно завороженный, залюбовался им. Горячий, твердый, перевитый венами толстый ствол с крупной темной головкой показался Леголасу прекраснее всего, что он видел прежде; придерживая член одной рукой, принц наклонился и прижался к нему лицом, жадно вдыхая резкий мускусный запах, а потом провел языком по всей длине, вбирая в себя терпкий вкус зверя, входящего в пору своей зрелости.

– О, Больг, ты такой огромный… – простонал Леголас, покрывая поцелуями весь член орка – от основания до головки. – Такой… восхитительный. Наверное, ты теперь в меня не поместишься… – добавил он с сожалением.

Приподнявшись, Леголас высвободил свой собственный член из легких пижамных штанов, в которых заботливый Элронд уложил его спать, и, лаская себя, обхватил губами член Больга. Принц попытался заглотить его целиком, но смог вобрать в себя лишь половину длины; тогда Леголас чуть отстранился и принялся облизывать и посасывать головку, время от времени выпуская ее изо рта и проводя губами по всему члену. Он прихватывал губами кожу и слегка покусывал, отчего Больг, и без того уже шумно дышавший, начинал ерзать на постели и сладострастно порыкивать. Продолжая ласкать себя и Больга руками, Леголас переместился ниже и начал облизывать мошонку Больга: он щекотал ее языком, целовал, покусывал и пробовал взять в рот, а бедняга Больг тем временем сходил с ума, раздирая когтями простыню, рыча и дрыгая ногами так, что Леголас начал опасаться, как бы его любвеобильный орк не порушил все эти хлипкие резные перегородки в летнем павильоне. Вернувшись к члену Больга, Леголас снова насадился на него ртом и принялся вбирать его в себя; вскоре он почувствовал, как головка упирается в горло, и тогда начал медленно отстраняться, выпуская член орка изо рта… Тут уж Больг не выдержал и, схватив Леголаса за уши, стал вбиваться ему в горло так быстро и сильно, что принц испугался, что задохнется. Он уперся ладонями в бедра орка, надеясь хоть как-то сдержать его натиск, но, похоже, ласки Леголаса довели Больга до исступления, потому что он толкался в горло принцу с бешеной силой и, уже не сдерживаясь, раскатисто рычал.

На счастье Леголаса, Больгу хватило всего нескольких толчков, чтобы кончить – с протяжным рыком он обильно излился в принца, а тот, давясь, глотал всё новые и новые порции горьковатой орочьей спермы и торопливо ласкал себя, желая достигнуть разрядки вместе с любимым. Однако когда Больг, блаженно улыбаясь, выпустил Леголаса и откинулся на простыни, член принца (казавшийся совсем тоненьким и миниатюрным даже по сравнению с опавшим членом Больга) всё еще оставался болезненно напряженным. Больг виновато посмотрел на Леголаса.

– Ласи хороший, – прогудел он, протягивая к принцу свои лапищи. – Больг любит Ласи… – и, чтобы не показаться неблагодарным, он притиснул Леголаса к себе, обхватил его член и начал ему дрочить – да так старательно, что, как почудилось принцу, едва его не оторвал.

– О, Больг, – простонал Леголас, спрятав голову на груди у своего «страстного» возлюбленного. – Пожалуйста, Больг, не так сильно…

Однако Больг, поняв из всей тирады Леголаса только жалобное «пожалуйста», решил, что ласкает своего прекрасного эльфа недостаточно усердно, и начал наяривать Леголаса еще сильнее. У принца потемнело в глазах. Он перехватил руку Больга и, направляя его своими руками, заставил орка сбавить темп, шепча:

– Вот так… Нежно… Нежно…

– Нежда, – с готовностью повторил Больг новое слово.

Леголас прикрыл глаза, полностью отдаваясь открывшимся ему ощущениям: трение шершавой горячей орочьей кожи о нежную плоть его члена, восхитительное чувство, когда его головка упиралась в ладонь Больга, легкая боль от касаний его заскорузлых пальцев…

– Ах, Больг, – выдохнул принц, затрепетав всем телом, – Больг, любимый, я сейчас… Я… уже… Ах!..

– Нежда, – отозвался Больг – и слизал с ладони сперму Леголаса.

Принц блаженно растянулся на постели, насквозь мокрой от орочьего пота. Он чувствовал на себе любящий взгляд Больга, который перебирал его волосы и бурчал что-то ласковое на чудовищной смеси орочьего и эльфийского, а снаружи свистели птицы, топотали суетливые хоббиты, готовящиеся встречать короля Трандуила, и прохладный ветерок вздымал полупрозрачные занавески летнего домика, надувая их, точно паруса. Леголас начал проваливаться в сон…

– Малыш-Трандуилион! – раздалось прямо над его ухом. – Эй, малыш-Трандуилион!

Принцу стоило большого усилия разлепить глаза.

– Ну чего вам? – он недовольно уставился на хитрые мордахи близнецов.

– Ты спи, спи, – успокоил его Элрохир. – Мы только хотели спросить…

– Да, мы хотели спросить, не одолжишь ли ты нам Больга, – продолжил Элладан.

– Совсем ненадолго, – поддакнул Элрохир.

– Для одного важного дела! – заключил Элладан.

Леголас перевернулся на живот.

– Знаю я эти ваши «важные дела», – сонно почмокав, проворчал он. – Ладно, забирайте… Только не мешайте спать.

– Мы тихонько! – радостно соврали близнецы и во мгновение ока облепили Больга с обеих сторон. – Идем с нами, Больг! Идем, будет весело!

Затащив Больга за перегородку, Элладан и Элрохир восхищенно оглядели свое приобретение, особое внимание уделив достоинству Больга, которое впечатляло своими размерами даже в состоянии покоя.

– Вот что я скажу, Элрохир, – он воистину великолепен! – констатировал Элладан.

– Полностью с тобой согласен, – произнес Элрохир торжественно. – И поэтому я буду тренироваться на нем первым.

– Почему это? – возмутился Элладан. – Не ты ли только что жаловался, что тебе надоело быть снизу?

– Мне надоело быть снизу с тобой, – объяснил Элрохир, ничуть не смутившись. – А быть снизу с Больгом – это благое дело…

Но не успел Элрохир договорить, как Больг, посчитав, что пауза затянулась и следует как можно скорее приступить к делу, сграбастал Элладана, ловко поставил его на четвереньки и со всего маху всадил ему так, что на несколько мгновений тот позабыл, как дышать.

– Эй, так нечестно! – обиделся Элрохир. – На твоем месте должен был быть я!

Элладан – даром, что находился в полуобморочном состоянии после могучего натиска орка – собрался с силами и заявил:

– Что, съел, Элрохир? Я же говорил, что Больг любит меня больше!

– Больг любит Ласи, – заметил Больг, продолжая как ни в чем не бывало трахать Элладана.

– Вот так-то! – позлорадствовал Элрохир. – Правильно, Больг, не люби этого засранца, который родному брату даже задницу подставить жадничает!

– Задница, – ухмыльнулся Больг – и шлепнул лапой Элладану по заду. Элладан восторженно вскрикнул.

– Зато Больг трахает меня, а не тебя, – сказал он – и начал подаваться навстречу члену Больга с еще большим пылом.

– Ну и пожалуйста, – фыркнул Элрохир. – А я пойду «готовиться» к дяде Глорфинделю! У него тоже член будь здоров!

– Иди, иди, – Элладан хотел усмехнуться, но в этот момент Больг в очередной раз всадил ему, что называется, «по самые яйца», и вместо смешка у Элладана получилось нечто среднее между сладострастным стоном и жалобным вскриком. – Иди к дяде Глорфинделю, – прохрипел Элладан, когда ему, наконец, удалось немного прийти в себя, – с удовольствием посмотрю, как ты будешь убегать от разъяренного Эрестора!

– Элли хороший,– учтиво поддержал разговор Больг, наяривая Элладана в своем бешеном темпе и даже не запыхавшись.

Взглянув в лицо брата, Элрохир понял, что Элладана хватит ненадолго, и часть восхитительной мощи Больга может перепасть и ему; поэтому он передумал идти к Глорфинделю, а присел на постель и стал наблюдать за братом и Больгом, медленно поглаживая свой член. Элладан же тем временем совсем обессилел: он повалился лицом в пол и уже не отзывался вскриком на каждый удар орочьего члена, а просто стонал с редкими перерывами. Элрохир смотрел, как бедра Больга шлепаются об Элладановы ягодицы, как тело Элладана ритмично вздрагивает, взблескивая капельками пота, а напряженный член качается из стороны в сторону…

– Ха, больно тебе, наверное, – злорадно сказал Элрохир глухим от возбуждения голосом.

Он еще некоторое время сдерживался, с завистью наблюдая за Больгом и Элладаном и лаская себя всё быстрее и быстрее, но вскоре не выдержал и вскочил с постели. Скользнув под Элладана, он жадно обхватил губами его член, вобрав его в себя целиком, и начал неистово ласкать его. На миг оторвавшись от члена брата, он увидел, как Больг входит в Элладана на всю длину и как большие, тяжелые яйца орка шлепаются о яйца Элладана. Элрохир, которого от этой картины бросило в жар, со стоном приник губами к мошонке брата, слизывая с нее пот Элладана и Больга… Элладан задрожал всем телом и закричал, кончая на подбородок и шею Элрохира; тогда тот вновь взял опадающий член брата в рот, слизывая с него и глотая остатки семени. Тяжело дыша, близнецы, поддерживая друг друга, выползли из-под Больга.

– Великие Валар, – простонал Элладан, уронив голову на плечо брата. – Я, кажется, больше никогда не захочу трахаться…

– Я тоже, – охнул Элрохир.

– Драхаца, – повторил Больг и заулыбался, ожидая, что его похвалят за новое выученное слово.

– Умница, Больг, – Элрохир всё же нашел в себе силы улыбнуться. – Только не говори этого при дяде Элли, а то его хватит удар.

– Элли хороший, – прогудел Больг и вдруг сообщил: – Дядя Глори!

Элрохир и Элладан медленно подняли глаза и увидели возвышающегося над ними Глорфинделя – он разглядывал слегка потрепанных Больгом близнецов и одобрительно усмехался.

– Чего расшумелись тут? Поспать не дали, стервецы, – хохотнул он. – Что, силы не рассчитали? Эх вы… Вот, помнится, мы с ребятами из моего гарнизона могли всю ночь любить друг друга и так, и эдак, а наутро уже стояли на стенах Гондолина бодренькие, как огурчики…

– Огурчики, – повторил Больг знакомое слово и на всякий случай предупредил, покосившись на Глорфинделя, который норовил похлопать его по плечу: – Больг любит Ласи.

Глорфиндель потрепал Больга по коротко стриженному колючему затылку. Больг ухмыльнулся во всю пасть.

– Вот! Вот, ты меня понимаешь, приятель! – сказал Глорфиндель, обняв Больга за шею одной рукой и прижав его к себе. – Любовь она вот где, а не в заднице, – он ударил по своей груди кулаком. Больг весело повторил его движение, постучав себя по гулкой груди. – А некоторые не понимают, ревнуют к каждому встречному – так, что уже боишься лишний раз член куда сунуть…

– Ах, вам лишь бы член куда-нибудь сунуть! Каждому встречному уже готовы… А я, видите ли, не понимаю! – раздалось из-за резной перегородки.

Глорфиндель вздрогнул.

– Ох ты ж Эру твою мать! – вырвалось у него. – Эрик, что ж ты так подкрадываешься – я чуть во второй раз концы не отдал! Ты ж сказал, что устал после этого… как его… – Глорфиндель засмущался, – ну… купания. Я думал, ты после такого-то… гм… купания спишь без задних ног в своей опочивальне.

– Ах вот как! – Эрестор выскочил из-за перегородки. – Ты надеялся, что я не узнаю, чем ты тут занимаешься?! Похотливый самец! Негодяй! Развратник! – советник подлетел к опешившему Глорфинделю, встал на цыпочки, влепил ему пощечину и, развернувшись на каблучках, уцокал прочь.

У Глорфинделя подкосились ноги. Он плюхнулся на постель рядом с близнецами и с обидой пробасил себе под нос:

– Вот как, значит… По морде бить ни с того, ни с сего… «Похотливый самец» я… – Глорфиндель опрокинулся на спину, тяжело вздохнул и прикрыл ладонью глаза.

Бойкий Элрохир тут же решил воспользоваться ситуацией.

– Дядя Глорфиндель, а дядя Глорфиндель! Давай мы тебя утешим? – предложил он вкрадчиво.

Глорфиндель печально глянул на него из-под ладони.

– Эх, была-ни была! – он махнул рукой. – Раз всё равно я для некоторых поганый развратник, чего уж там артачиться… Давайте, налетайте на дядьку, озорники! – Глорфиндель подмигнул близнецам.

– Ура-а-а! – завопили Элладан и Элрохир – и попрыгали на Глорфинделя, увлекая за собой радостно хохочущего Больга.

========== Если бы молодость знала, если бы старость могла ==========

Мотыльки вились вокруг узорчатых фонариков, развешанных то тут, то там под навесом в саду. Теплый свет заливал стол, уставленный всевозможными аппетитными блюдами, и озарял аккуратно подстриженные цветочные кусты фантастическим сиянием; там же, где свет фонариков рассеивался, царила густая душистая тьма летнего вечера. Король Трандуил, разомлевший от ароматного ривенделльского сбитня и простоватой, но необычайно вкусной ривенделльской стряпни, которой усердно потчевал дорогого гостя лорд Элронд, откинулся на спинку плетеного садового кресла и благодушно улыбался, наслаждаясь неизъяснимой прелестью вечернего Ривенделла. В саду царила прохлада, столь драгоценная после жаркого дня; от небольших изящных фонтанов веяло холодком, а их журчание вместе с шелестом листвы, трелями лягушек, стрекотом сверчков и веселой болтовней эльфов за столом создавало неповторимую музыку мирного вечера в Ривенделле. Глубоко вдохнув аромат цветов, зелени, вишневого варенья и жаркого из кабанчика, Трандуил подумал, что никакие изысканные наслаждения дворца не сравнятся с нехитрым очарованием Последнего Домашнего Приюта.

Напротив короля сидел Леголас; попивая сбитень, Трандуил из-под полуприкрытых век смотрел на него, поражаясь, насколько он изменился. Эта перемена – не в облике, а в чем-то куда более тонком и неуловимом – словно бы одевала принца неким незаметным глазу сиянием, которое изменило всё, к чему привык Трандуил. Теперь вместо хилого паренька король видел перед собой прекрасного юношу – да, худенького и хрупкого, но это лишь добавляло ему изящества; с золотистой от загара кожей, залитой теплым светом фонариков, со светлыми глазами, искрящимися весельем, с мягкими пушистыми волосами, к которым так и тянуло прикоснуться… Леголас заливисто смеялся, увертываясь от здоровенной кабаньей ноги, которой пытался угостить его заботливый Больг, и отбивался от близнецов, которые щупали его под столом; а Трандуил смотрел на сына и не узнавал его.

Король вспомнил, как во время торжественного прибытия в Ривенделл Леголас – сияющий, загорелый, пахнущий солнцем – выбежал к нему вместе с Больгом. Принц что-то весело крикнул Трандуилу и с разбегу обнял его, повиснув у короля на шее – Трандуил почувствовал, как к щеке прикоснулись теплые губы… Чмокнув отца в щеку, Леголас отстранился и умчался куда-то вместе с Больгом, а Трандуил, ожидавший упреков и слез, а уж никак не такой радостной и торопливой встречи, остался стоять, ошеломленный, провожая взглядом удаляющуюся золотистую фигурку. И сейчас он наблюдал за шалостями сыновей, пытаясь понять, что же изменилось за то время, что Леголас провел Ривенделле, и что заставляет Трандуила снова и снова, тайком от самого себя, ловить взгляд принца.

– Дети, дети, не играйте с едой, – жужжал над ухом у короля лорд Элронд. – Элрохир, прекрати совать брату ложку в рот – он же подавится! Элладан, хватит баловаться под столом – это моя нога, а не нашего гостя… Больг, дружок, оставь Леголаса, ты же видишь – он уже наелся!.. Дети… – вздохнул Элронд, виновато взглянув на Трандуила. – За ними нужен глаз да глаз… Разбаловал я своих мальчиков, такие шалуны выросли, озорники, – Элронд любовно посмотрел на «озорников», которые тем временем затеяли сражение на кусках пирога. – А как их не баловать? Родные же кровинушки… – владыка Ривенделла вздохнул с умилением. – А ты, мой друг, молодец: прекрасных сыновей воспитал, почтительных… Ты знаешь, как у нас в Ривенделле все любят Больга – такой добрый, отзывчивый молодой человек… то есть, орк… А Леголас – счастье, а не сын: послушный (не то, что мои сорванцы), ласковый, а какой красивый – настоящее солнышко, – Элронд встретился с понимающим взглядом Трандуила и, смутившись, замолчал на некоторое время. – Да-а-а, мой друг, – протянул он. – Посмотришь на шалости детей, и сразу понимаешь, что молодость твоя давно прошла, а всё равно сердце радуется…

Трандуил, который до слов Элронда отнюдь не считал, что его молодость давно прошла (по правде сказать, ему это и в голову не приходило), неожиданно для самого себя почувствовал ту самую радость, о которой говорил владыка Ривенделла, – радость отцовства. Он взглянул на Больга, на Леголаса и подумал: да, конечно, вот это и есть счастье – смотреть на своих детей, взрослых, веселых, довольных, – и любоваться ими… И пусть Леголас не был сыном короля по крови, Трандуил решил, что это не имеет значения – ведь он, Трандуил, собственнолично взрастил и воспитал его… Поддавшись внезапно нахлынувшим отцовским чувствам, король действительно поверил, что все эти годы, не жалея времени и сил, денно и нощно только и делал, что растил Леголаса.

Тем временем на другом конце стола Глорфиндель пытался не попасть впросак перед искушенными гостями из Лихолесья. Состроив учтивую физиономию, он старательно делал вид, что слушает Эстелира, брата короля Трандуила, а сам отгонял какую-то надоедливую кошку, которая всё вертелась под столом и терлась об его ноги.

– Вот мерзкая тварь! – наконец не выдержал Глорфиндель. – Совсем обнаглела! Чувствую, к яйцам подбирается – еще чего доброго, вцепится…

Эстелир, подавившись своей цветистой речью, замер и уставился на Глорфинделя, по-видимому, приняв его слова о «мерзкой твари» на свой счет. Что, впрочем, было не лишено оснований: ведь это он безуспешно заигрывал с Глорфинделем, гладя его ногой, обутой в мягкий замшевый сапожок. Эрестор, сидящий рядом с Глорфинделем и ревниво следящий за каждым его взглядом или движением, насторожился.

Подняв скатерть, Глорфиндель заглянул под стол.

– Сбежала, хвостатая, – удовлетворенно хохотнул он.

– Очень своевременно сбежала, – многозначительно промолвил Эрестор, бросив на Эстелира испепеляющий взгляд. – У нас в Ривенделле таким кошкам драным могут и хвост отрубить – чтобы неповадно было покушаться на чужие яйца!

Глорфиндель удивленно глянул на ривенделльского советника.

– Да что ты, Эрик, так завелся… Зачем же хвост рубить бедной зверюге? Шугнул – и дело с концом. Да и штаны у меня крепкие, кожаные, для верховой езды: меня так просто не возьмешь, сам знаешь, – Глорфиндель захохотал и, обняв Эрестора за шею одной рукой, притиснул его к себе.

Эрестор с видом победителя посмотрел на соперника из-под могучей Глорфинделевой руки.

– Штаны для верховой езды? – вкрадчиво переспросил коварный Эстелир. – Вы, наверное, хороший наездник, Глори… Я давно хотел совершить с вами верховую прогулку. Вы сможете показать мне… достопримечательности? – королевский советник, окинув Глорфинделя жадным взглядом, одарил его улыбкой.

– Отчего же не смочь – смогу, – с готовностью согласился гостеприимный Глорфиндель. – Вот завтра с утреца и отправимся, весь Ривенделл за день обскачем. А то застоялся я, как конь в стойле: Эрик-то у нас не любитель верхом скакать, седло ему, вишь, зад натирает…

Эрестор, не ожидавший от Эстелира такого наглого нападения, в первый раз в жизни лишился дара речи. Эстелир же, желая закрепить успех, потянулся к блюду с пирожными, стоящему перед Эрестором и Глорфинделем, и, сунув палец в корзиночку с кремом, томно слизал крем с пальца.

– Э, э! – спохватился Глорфиндель. – Ты того… не порть пирожные-то! Это я для Эрика припас, нечего пальцами туда тыкать. Ты уж не обессудь – вон на столе сколько всего, суй пальца куда хошь, а Эрика моего не обижай. Тем паче, брезгливый он у меня очень ¬– вишь, как сморщился, еще глядишь неровен час откажется такие-то порченные пирожные есть, а мне потом что? опять на кухню гонять? Не мальчик я уже, несподручно мне весь вечер бегать…

Брат Трандуила, закативший было для большей соблазнительности глаза, услышав эту тираду, подавился собственным пальцем. К Эрестору, всё это время молча копившему яд, наконец вернулся дар речи.

– Осторожней, уважаемый Эстелир, – произнес ривенделльский советник с ехидной вежливостью. – Как бы вам не стать жертвой собственной поспешности.

– Вот-вот, правильно Эрик говорит, – поддержал Глорфиндель. – Что ж ты пальцы-то с размаху в глотку суешь? Ежели блевануть хочешь, так не за столом же. А еще говорят, у Трандуила при дворе все манерные очень – так ни хрена, как я вижу. Ты уж не обижайся, но в другой раз хоть в кусты, что ль, отойди: кто ж за столом блюет. У нас в Гондолине даже после самой ядреной попойки и то в сторонку отползали. Хоть и грубые вояки, реверансам вашим не научены, а и то… этикет блюли.

Глорфиндель хотел, по своему обыкновению, пуститься в воспоминания, но, памятуя о том, что Эрестор «шибко серчает» от его гондолинских баек, смущенно смолк. Однако на этот раз Эрестор отнюдь не серчал, а был очень даже доволен речью своего простодушного воителя. Эстелир же, оставив попытки соблазнить непонятливого Глорфинделя своими тонкими намеками (а кроме того, опасаясь опять оказаться перед «соперником» в нелепом положении), решил вновь прибегнуть к своему прежде безотказному приему. Однако едва Эстелир чуть сполз с сиденья и потянулся ногой в замшевом сапожке к Глорфинделю, как Эрестор, будучи уже начеку, молниеносно отреагировал и припечатал ногу Эстелира острым каблучком, подбитым подковкой. Эстелир, взвыв от боли, так и подскочил.

– Цапнула-таки тебя эта зараза, – сочувственно сказал Глорфиндель. – Что за кошка такая, бешеная, что ль?.. Весной-то они долбанутые бывают на всю башку, кидаются на всё, что шевелится, а сейчас-то что? Утопить, что ли, ее, хоть и жаль зверюгу… – добавил он растеряно.

– Не беспокойся, милый, – сказал Эрестор, поглаживая Глорфинделя и тонко улыбаясь Эстелиру. – Я знаю, как справляться с бешеными кошками, – и угрожающе сжал свою серебряную вилку.

Чуткий лорд Элронд, уже давно с опаской наблюдавший за пикировкой двух советников, во избежание «политического скандала» решил вмешаться. Он поднялся, постучал ложечкой о хрустальный бокал и радушно объявил:

– Друзья мои! Самое время пойти прогуляться в саду! Это помогает пищеварению и… – Элронд замялся, подыскивая еще один веский аргумент, и неожиданно для самого себя ляпнул: – …и взаимопониманию!

Молодежь весело повыскакивала из-за стола, все задвигали стульями, Элронд, взяв Трандуила под ручку, повел его в сад, продолжая начатую беседу, а Глорфиндель, захваченный всеобщим воодушевлением, подхватил своего советника на руки.