Текст книги "Сексология с профессором Снейпом (СИ)"

Автор книги: Magenta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Мое мнение тут расходится с вашим, профессор Локхарт, – резко сказал Снейп. – Если это все, чем вы хотели со мной поделиться, то…

– Профессор, погодите, я не договорил, – испугался Локхарт. – Я не сказал самого важного, того, что меня мучает… что привело к вам. Мои многочисленные партнеры, они приходят и уходят, я их не помню уже на следующий день, будто память о них рассеял мой собственный обливиэйт… Но есть священный момент, когда я счастлив, Северус.

– И когда же – начиная скучать, Снейп плеснул себе шампанского и поднес бокал к глазам, рассматривая игру пузырьков.

– Вы перебили меня, когда я начал об этом, – вздохнул писатель. – Когда я беру свое сердце и возношу на алтарь пергамента, когда распластываю по его поверхности свою душу, облекаю в слова себя самого и окропляю слезами жертвенник, зовущийся литературой, – я получаю свою награду. Вы знаете, как пахнет свежая книга Своя собственная книга О, этот безумный, волнующий, возбуждающий запах типографской краски! Я раскрываю ее на середине и вдыхаю запах своей книги. И тогда ко мне приходит оргазм. Настоящий, мощный, страшный, взрывающий вселенную оргазм.

Снейп подавился шампанским.

– Ну, раз у вас все так хорошо, то зачем вам моя помощь – спросил он.

– Разве это хорошо – поразился Локхарт.

– Если вам от этого хорошо, то не вижу проблем, – пожал плечами Снейп.

– Вы знаете, профессор, – заговорщическим тоном сказал Локхарт, – когда я писал учебник «Магическая Сексология», я добрался до главы «Сексуальные извращения» и… Я не смог толком написать эту главу. Я даже не помню, что я вообще в этом разделе написал.

– Зато я помню, – мрачно сказал Снейп. – Вы назвали одну из глав «Зоофилия. Трагедия одинокого моряка», и переписали у Даниэля Дэфо историю Робинзона. Он живет на острове и ежедневно насилует коз. Это самая интересная часть книги, и ученики зачитали эту историю до дыр. Хорошо, что Дэфо вовремя умер и не может быть подвергнут заклинанию забвения, профессор Локхарт. Другой ваш герой из раздела «Педофилия», мужчина со сложным устройством то ли на спине, то ли еще где, регулярно летает к маленькому мальчику и заманивает его в свой домик на крыше, в разделе «Промискуитет» девушка в лесу наслаждается обществом семерых, не знакомых с гигиеной, мужчин… В главе «Некрофилия» молодой человек с наслаждением целует мертвую даму… Мне продолжить На фоне таких извращений ваша собственная история кажется сказкой.

– Не продолжайте, профессор, – поморщился писатель. – Я понял.

– Почему вас это пугает в себе, Гилдерой – спросил Снейп.

– Не знаю, – растерялся Локхарт. – Это как-то неправильно… нескромно… постыдно.

– Если что-то делает вас счастливым и не наносит другим вреда, что тут неправильного или постыдного – сказал профессор. – Наслаждайтесь на здоровье.

– Меня терзает чувство вины, – признался Локхарт.

Снейп задумчиво смотрел в камин, будто там, среди тлеющих углей, можно было разглядеть ответ на вопрос писателя.

– Найдите себе соавтора. Генератора идей. Найдите человека, который никогда не устанет рассказывать вам истории, у кого их всегда будет с избытком, и кому не надо будет стирать память. Тогда вы сможете получить несравненное удовольствие, вдвоем открывая вашу книгу, вдыхая запах типографской краски и получая заслуженный оргазм… вдвоем. Найдите в себе смелость признаться, что вам не хватает собственных идей, и вам нужен постоянный помощник. Когда кто-то разделяет ваши творческие интересы, это почти оргазм. Вам стоит попробовать, Гилдерой.

Локхарт вдруг вскочил. Шампанское разогрело его щеки, глаза заблестели. Снейп против воли отметил, что Локхарт в самом деле красив.

– Северус… вы подали мне замечательную идею. Я даже знаю, кто… Нет, она не захочет…Хотя…

– Вы попробуйте, разве вы что-то теряете, Гилдерой Может, вам нелегко будет найти такого человека, но…

– Я уже нашел. Я знаю такого человека! – воскликнул Локхарт. – Не буду больше отнимать ваше время, профессор, – пробормотал писатель и вылетел за дверь, оставив после себя в кресле лепесток бледной розы из бутоньерки и витающий в воздухе легкий запах дорогого одеколона.

Драко Малфой поправил на плече спадающие кружева. Маленькой кисточкой он нанес на губы бледно-розовый блеск и слегка отодвинулся от зеркала, чтобы рассмотреть результат своего труда. Зеркало отобразило разъяренную фигуру отца, стоящего позади юноши.

– Какого черта ты делаешь, Драко – сдерживая гнев, прошипел Малфой-старший. – Что за театр Зачем ты нацепил мамину ночную рубашку

Драко нервно дернулся.

– Что хочу, то и делаю! – с вызовом сказал он. – Учусь быть самим собой.

С независимым видом он взял с туалетного столика тушь матери и поднес к глазам. Мгновенный удар тяжелой ладони отца сбил его с ног. Он не удержался и упал на ковер, прижимая руку к покрасневшему уху. На его скуле осталась черная полоса туши. В глазах заблестели невольные слезы.

– Ах ты, щенок! – Люциус схватил сына за воротник и рывком поставил на ноги. – Чем, по-твоему, ты занимаешься

– Профессор Снейп сказал, что надо быть собой. И пусть думают, что хотят. Главное, чтобы самому нравилось, – всхлипывая, сказал Драко.

– Профессор Снейп Ах вот оно что! Ну, я еще до него доберусь, – с пугающей тихой яростью проговорил Люциус. – Ты хочешь стать посмешищем Ты хочешь опозорить всех нас Меня, мать Хочешь втоптать в грязь честь семьи Малфоев

– Никого я не втаптываю, – с истерикой в голосе сказал Драко. – Хочу, и крашусь! Мне так идет.

– Знаешь, что тебе сейчас пойдет – Люциус расстегнул тяжелую серебряную пряжку своего ремня. Глаза Драко расширились от ужаса.

– Отец, не надо, – прошептал он.

Малфой-старший схватил сына за шиворот и зашипел ему в лицо

– Наша гомосексуальность – это секрет. Я не афиширую свои наклонности и не выставляю себя на посмешище. Как делал мой отец, как делал дед, и как будешь делать ты! Ты женишься на чистокровке и заставишь себя быть мужчиной! А это… – Люциус смахнул на пол косметику Нарциссы с подзеркальника, – этого чтобы я никогда не видел, понял – он с силой провел по губам сына, стирая розовый блеск.

Драко всхлипнул.

– Но профессор Снейп…

– Да что он вам такое втирает на своих лекциях – заскрипел зубами Люциус. – Немедленно дай сюда свой конспект!

Через минуту Люциус Малфой сидел у камина, углубившись в лекции по Сексологии.

Рон Уизли пробрался в комнату, стараясь не скрипеть половицами. На секунду он замер, прислушиваясь. Было тихо, и только из кухни доносилось звяканье тарелок – мать мыла заклинанием посуду.

Рон протянул руку и нашарил на полке медный ключ. Слава Мерлину, в семье никогда ничего не прятали. Рон бесшумно повернул ключ в замке и выдвинул ящик комода. Вот она, шкатулка матери. Он опять прислушался, но в доме все было по-прежнему.

С бешено бьющимся сердцем, стараясь не звенеть, он выгреб из шкатулки горсть монет. Считать было некогда, он высыпал галеоны в карман мантии, прижимая ладонью, чтобы заглушить звук металла. Затем аккуратно поставил шкатулку в ящик, закрыл комод и положил на место ключ.

Тихо ступая, он вышел из родительской спальни и через минуту был уже в своей комнате. Его ладони вспотели, колени тряслись, сердце выпрыгивало из груди. Но это пройдет, подумал он, отгоняя сожаления о содеянном.

Теперь он может быть собой. Для этого нужна смелость. Он, Рон, не жалкий мальчишка в обносках с чужого плеча. Ну, пусть не совсем чужого, но… Теперь никто не скажет, что Рон Уизли – оборванец и нищий. Он пойдет к мадам Малкин. Он купит себе костюм для школьного бала. Он купит подарок для Герми и…

Он никогда не будет таким, как отец. У него будет всё дом, машина, деньги, и никаких детей. В крайнем случае, один ребенок. Что сказал Снейп Не быть, как все Он и не будет. У него будет самый лучший дом и самая лучшая машина, и вообще – всё самое лучшее. А на предрассудки надо закрыть глаза. Спасибо, профессор Снейп.

Глава 3. Смех сквозь слезы

– Так же, как имеют свою историю государства и народы, имеет свою историю отдельно взятый человек. Он наследует родительские гены, получает набор семейных ценностей и установок на то или иное поведение, а все остальное довершают друзья или тот круг общения, в котором человек пребывает, – профессор Снейп говорил негромко, но в классе было слышно каждое слово. – Каждый из нас с детства находится под давлением, и зачастую важное решение принимаете не вы, а ваши родители или друзья, мнение которых вы воспринимаете как собственное. Если вы не научитесь отделять ваш голос от их голосов, вы будете всю жизнь пожинать плоды своих ошибок. Я приведу пример. В одной добропорядочной семье было двое братьев, старший стал священником, а младший – сутенером. Как вы думаете, почему Кто из них чувствовал себя счастливее.. Да, мисс Грейнджер

– Старший, конечно же, был счастливее. Он был послушным сыном, у него была чистая совесть, и он достойный человек, священник.

Профессор Снейп посмотрел на Гермиону с иронией.

– Еще какие будут предположения – спросил он.

– Младший был счастливее, – буркнул с места Рон. – У него и деньги, и всё такое. А старший монах ему завидовал.

Кто-то хихикнул.

– Замечательно, мистер Уизли. Вас послушать, так все монахи должны истекать желчью от зависти. Оба ответа неверны. Да, Поттер

– Они оба… были несчастны, сэр, – робко сказал Гарри.

– Вы угадали, Поттер, – задумчиво рассматривая юношу, сказал Снейп. – Можете сказать, почему

– Не знаю точно. Я так чувствую, – покраснел Гарри. – И младший брат… ему еще хуже было.

Снейп скривил губы.

– Научитесь аргументировать ваши ответы, мистер Поттер. Я не профессор Трелони и не любитель догадок и интуитивных предположений.

– Они не слушали свой внутренний голос, – тихо сказал Гарри. – Это было не то, чего они по-настоящему хотели.

– Да… мистер Поттер, вы правы, как ни странно. Добавлю, что старший слушал голос родителей и пытался заслужить их одобрение, подавив собственный голос, а младший решил действовать наперекор и делать все наоборот, осуждая родителей и бросая вызов брату, полностью игнорируя голос отца и матери. Родители – такие же люди и также могут заблуждаться, но никогда не стоит игнорировать те правила, по которым они строили свою жизнь, те духовные ценности, которые они передали вам. Существует здравый смысл, им и руководствуйтесь. Вы выбираете для себя, а не для родителей, не для братьев и сестер. То же самое происходит при выборе сексуального объекта. Выбирать невесту, только чтобы угодить вкусам собственной матери также бесперспективно, как выбирать девушку, которую ваша мать ненавидит всеми фибрами души.

– Но, профессор, если эту девушку любишь Какая разница, что мать ее ненавидит. Мне же с ней жить, а не матери, – вдруг возмущенно сказал Блейз Забини.

– В большинстве случаев у матери могут быть основания для ненависти, и она способна видеть то, чего не замечаете по неопытности вы. Может настать такой день, когда вам придется признать правоту матери. Это слишком абстрактный пример, мистер Забини, не делайте скоропалительных выводов. Беда юности в том, что она думает сердцем и гениталиями, а мозг, как всегда, пылится за ненадобностью, – Снейп почему-то бросил взгляд в сторону Поттера.

– Как бы много не вложили в вас родители, на сексуальные предпочтения большое влияние оказывает окружение сверстники, друзья, все те, кто является для вас авторитетом. Сексуальные предпочтения могут меняться в вашем возрасте, стоит сменить привычное окружение. И это нормально, – бесстрастно сказал профессор и опять посмотрел на Гарри.

– Так что, встречался вроде с девушкой, а потом передумал и нашел себе парня – насмешливо сказал Гойл.

– Мистер Гойл, слово «передумал» от слова «думать», и если вы думали о парнях, встречаясь с девушкой, то удивляться будет нечему.

– Да я не про себя, – Гойл обернулся на захихикавших однокурсников.

– И я не про вас, – пожал плечами Снейп. – Вы что-то хотели, мистер Малфой

Драко облизал пересохшие губы.

– Профессор, как вы относитесь к сексуальным меньшинствам

Снейп сложил руки на груди и устремил на Драко настороженный взгляд

– А кто, по-вашему, меньшинства Вы их пересчитывали И вообще что за постановка вопроса, мистер Малфой Каждый человек – прежде всего человек, независимо от своих сексуальных предпочтений. Точно так же можете меня спросить, как я отношусь к тем, кто ест на завтрак овсянку. Осуждаю ли я тех, кто ее ест Нет, мистер Малфой, не осуждаю.

– Профессор Снейп, но ведь это не одно и то же, – возразила Гермиона. – У гомосексуалистов нет детей, а кто ест овсянку… Короче, причем тут овсянка Министерство Магии настояло на изучении Сексологии с целью повысить рождаемость, так написано в учебнике Ло…

– Мисс Грейнджер, вы всегда будете согласовывать свою частную жизнь с Министерством – насмешливо спросил Снейп. – Тогда я желаю вам удачи, мисс. – Он подошел к своему столу и взял стопку проверенных заданий.

– Ваши работы, – сказал профессор.

Заклинание подняло пергаменты в воздух и мягко опустило на столы.

– Вы свободны.

Драко Малфой вдруг вскочил.

– Профессор Снейп, пожалуйста, последний вопрос. Гомосексуалисты… им хуже жить, чем другим

Профессор помедлил с ответом. Он неотрывно смотрел на Гарри, разворачивающего свой пергамент, исполосованный красными чернилами.

– Да, мистер Малфой. Им сложнее. Им надо защищать свое чувство от грязных насмешек ханжей и глупцов. Только сильное чувство может противостоять осуждению и отторжению мира. За непохожесть на других приходится дорого платить. Но если такое чувство не сломается и выживет – оно дороже всех сокровищ Гринготтса.

Профессор Снейп быстро шел по коридору.

– Профессор – услышал он и обернулся. Голос принадлежал одному из четырех мужчин на картине, изображающей игроков в карты за зеленым столом.

– А вам чего – нахмурился Снейп.

– Да скучно нам. Вы, как сексолог, знаете, как вредно половое воздержание Нас четверо, рядом картина с фруктами, а за ними – портрет Полной Дамы… Профессор, поменяйте Даму и фрукты, будьте так любезны.

– Она может и Полная, но не дура! – буркнул Снейп. – Глядите, ваши оппоненты подсматривают свои карты, пока вы…

– Мерлиновы яйца! Сдаем по новой!

– Спасибо, профессор, – благодарно прошелестел голос Полной Дамы.

Профессор Снейп подошел к двери своей комнаты. На стене рядом с дверью криво, но вполне узнаваемо, была изображена тарелка с кашей. Чтобы содержимое тарелки не вызывало сомнений, рядом была подпись «Овсянка».

Гарри сжал пальцами ноющие виски. На Трансфигурацию он не пошел. Он лег на кровать в своей комнате и в который раз развернул исчерканное пером Снейпа сочинение. В голову лезли дурацкие мысли. Что, если он ошибся Что, если профессор просто не заметил это слово Но тогда не проще было бы перечеркнуть всю работу Нет, Снейп очень внимательный, он ничего не пропустил. Он дает ему шанс. Он дает им обоим шанс!

Хроноворот. Зачем Что может дать Хроноворот, если нельзя им воспользоваться надолго! И для чего воспользоваться, что можно изменить Свою сексуальную ориентацию Хроноворот не меняет то, чему предназначено случиться, думал Гарри. Хроноворот возвращает в прошлое, а зеркальное заклинание, переносящее в будущее, возможно только с разрешения Министерства.

Плевать на всё. Хроноворот Он достанет его. Ради профессора он еще и не то достанет. Сегодня же.

Он узнал этот звук мгновенно. Так стучат сапоги авроров, подумал он. Он успел спрятать письмо Гарри, которое перечитывал уже десятый раз. Через секунду дверь была выбита мощным заклинанием.

– Профессор Северус Снейп, вы арестованы за подрыв авторитета властей и пропаганду гомосексуализма в учебном заведении, – лицо аврора с пустыми выпуклыми глазами не выражало никаких эмоций.

Едва не подпрыгивая, из-за широких плеч троих авроров выглядывала приторно улыбающаяся заместитель министра Долорес Амбридж. Позади стоял взволнованный директор Дамблдор, делая Снейпу странные знаки глазами.

– Это чушь, – спокойно сказал Снейп. – Я ничего не пропагандировал и авторитет Министерства не подрывал. Мне некогда такими вещами заниматься, господа.

– Это вы расскажете Визенгамоту, профессор, – елейным голосом проворковала Амбридж. – Продолжайте, Уоррен, – подбодрила она аврора.

Снейп насмешливо посмотрел на Уоррена. Он узнал в нем своего бывшего ученика.

– Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в Визенгамоте. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам Визенгамотом. Вы имеете право на одну сову. Вам ясны ваши права – скучным голосом сказал Уоррен.

– Куда уж ясней, – мрачно сказал Снейп.

Зал номер десять заседаний Визенгамота был мрачен, как глухой колодец.

Перешептывание членов судебной коллегии создавало странный гул, отдаваясь эхом в каменных сводах зала и навевая тревогу на немногих участников процесса и свидетелей, которые присутствовали на закрытом заседании. На предварительное слушание было допущено лишь несколько человек, которые, по мнению Министерства, не могли существенно повлиять на исход дела.

– Попрошу всех встать, – разнесся по залу усиленный мрачным подземным эхом голос судьи Фаджа.

Гарри и не думал садиться. Он стоял под мантией-невидимкой, дрожа от негодования. Он ловил каждое произнесенное слово и каждый брошенный взгляд. Долорес Амбридж, сидящая в первых рядах, несколько раз оборачивалась, словно чувствуя спиной ненависть юноши.

Профессор Снейп стоял посреди зала. Судья кивнул, позволяя всем сесть. Место для подсудимого, представляющее собой кресло с цепями, освещалось слепящим магическим фонарем, и профессор щурился от непривычного света, который казался особенно ярким после полумрака камеры следственного изолятора.

– Я, Корнелиус Освальд Фадж, Главный Судья Визенгамота, с согласия членов коллегии Визенгамота и по уполномочию Директора Департамента Магического Образования в отношении рассмотрения составов противоправных деяний, входящих в его компетенцию, принимаю на себя досудебную подготовку дела по факту нарушения Законодательства профессором Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Северусом Тобиасом Снейпом. Я попрошу глубокоуважаемого прокурора господина Тодда зачитать текст обвинения.

– Визенгамот слушает дело номер триста двадцать семь заместителя министра госпожи Долорес Амбридж против профессора Северуса Снейпа, преподавателя э…э… Сексологии в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, – хорошо поставленным голосом начал Тодд. – Профессору Снейпу предъявлены следующие обвинения нарушение директив и распоряжений Департамента Магического Образования, подрыв авторитета Департамента Магического Образования и Министерства Магии в целом среди учащихся школы, а также распространение пагубных идей, разрушающих родительский авторитет, пропаганда гомосексуализма среди учеников седьмого курса и расшатывание нравственных устоев Магического Сообщества.

Зал приглушенно загудел, как потревоженный пчелиный улей.

– Профессор Снейп, вы клянетесь говорить правду и только правду – произнес привычные слова прокурор Тодд.

– Клянусь, – сказал профессор. Его лицо было еще бледнее в свете прожектора, но казалось почти спокойным.

– Вы признаете себя виновным по вышеперечисленным пунктам обвинения Учитывайте, что добровольное признание смягчает…

– Нет, не признаю, – сказал Снейп. – Это ложь. От первого слова и до последнего.

– Я требую Веритасерум! – Долорес Амбридж вскочила, порываясь еще что-то сказать, но сидящий рядом с ней адвокат шепнул ей что-то на ухо, и она затихла.

– Уважаемый судья, уважаемые члены коллегии, прежде чем я начну, позвольте мне сообщить всем здесь присутствующим, что Председатель Визенгамота Альбус Дамблдор отстранен от участия в процессе, поскольку также находится под следствием и будет проходить по этому делу в качестве обвиняемого номер два.

Профессор Снейп вцепился помертвевшими пальцами в подлокотники кресла. Магические цепи на поручнях угрожающе зашевелились, как свернувшиеся в клубок змеи.

– Директор Дамблдор не имеет к этому делу ни малейшего отношения! – с неожиданной яростью сказал профессор.

– Обвиняемый, вы будете говорить тогда, когда вас об этом попросят, – холодно сказал Тодд.

– Итак, уважаемый Визенгамот, позвольте начать допрос обвиняемого.

Гудение стихло.

– Северус Снейп, имеете ли вы опыт преподавания такого предмета, как Сексология

– Нет, господин прокурор.

– Поскольку Сексология является новой дисциплиной, Министерством Образования было разработано методическое пособие, а также издан учебник. Пользовались ли вы в своих лекциях данными материалами

– Нет, господин Тодд. Они были непригодны для этой цели.

– Не имея опыта в преподавании этого предмета, как вы могли определить пригодность или непригодность материала Обращайтесь ко мне «сэр», иначе это будет рассматриваться как неуважение к Визенгамоту.

– Да… сэр, – выплюнул Снейп, вкладывая в последнее слово то самое неуважение, которое от него так ждали.

– Итак, обвинение утверждает, что не имеющий опыта и соответствующих знаний педагог самонадеянно отказался от материалов Министерства и проводил занятия на свое усмотрение и по своему произволу, что и привело к вышеназванным нарушениям Законодательства.

Прокурор Тодд, перебирая материалы на своем столе, машинально открыл учебник Локхарта, который проходил в качестве вещдока, приобщенного к делу. Увидев какую-то картинку, Тодд моргнул, быстро захлопнул книгу и продолжил

– Э-э. Далее. Родители пострадавших учеников присоединяются к обвинению. Список составлен родительским комитетом, собранным по настоянию госпожи Амбридж, я передаю его членам коллегии на рассмотрение, – Тодд передал по рядам амфитеатра какой-то пергамент. – Мы вернемся к этому списку позже, а пока только отмечу, что это список фамилий тех родителей, которые заметили существенную перемену в поведении своих детей и связывают ее с пагубным влиянием лекций профессора Снейпа, – прокурор развернулся к профессору

– Северус Снейп, вы подталкивали каким-либо образом своих учеников к бунту против родителей

– Нет, сэр. Никогда.

– Кому принадлежат такие высказывания «Не стоит подходить к родительским установкам со слепым доверием», «Вы выбираете для себя, а не для родителей», «Выбирать невесту, только чтобы угодить вкусам собственной матери бесперспективно». Вам знакомы эти слова

– Да, сэр. Это мои слова. Но вырванные из контекста они могут иметь другой…

– Достаточно. Вы признаёте, что слова ваши. Далее «Сексуальные предпочтения могут меняться в вашем возрасте, и это нормально». Подсудимый, вы на полном серьезе считаете, что это нормально Или это не ваши слова

– Мои. Да, я действительно так считаю. Потому что это – факт, – спокойно сказал Снейп.

– Вы признали, что не имеете опыта в Сексологии. На какие тогда факты вы опираетесь

– На собственный опыт и на опыт тех, кто изучал Сексологию как дисциплину. Я не имею в виду профессора Локхарта. У меня есть список книг и исследований, которыми я пользовался в этой работе. Можете добавить здравый смысл.

– Кстати о здравом смысле. Возможно, для продолжения допроса нам понадобится свидетельство колдомедиков Святого Мунго о вашей вменяемости. Что вы понимаете под здравым смыслом

– Если вас попросят поддержать огонь в костре, вы будете класть туда ветки, а не собственные руки, – с какой-то горечью сказал Снейп.

– Тем более предосудительным является ваше поведение, если вы, будучи вменяемым, распространяли идеи гомосексуализма и намеренно роняли в глазах учеников святое понятие семьи.

– Не распространял и не ронял, – устало сказал профессор.

– Уважаемый Визенгамот, на руках у обвинения имеется неопровержимая улика, прямое доказательство того, что Северус Снейп непосредственно состоит в гомосексуальной связи со своим учеником.

Зал ахнул. Гарри под мантией-невидимкой покрылся холодным потом.

– Упомянутая улика найдена при обыске кабинета Северуса Снейпа и является письмом ученика седьмого курса. Разрешите мне зачитать.

– Зачитывайте, – мрачно сказал Фадж.

Северус Снейп опустил голову. Это письмо он помнил наизусть. Торопливые корявые строчки, написанные рукой того, кого он оберегал столько лет, и вот теперь и его имя будут трепать грязные злые языки.

– «Вы дали мне шанс. Я верю, что это наш шанс. Я не знаю, что нужно сделать, но я его достал. Мне все равно, где быть с Вами, в прошлом, настоящем или будущем. Я люблю Вас. Северус. Я тебя люблю. Давай сегодня в семь. Г.», – прокурор обвел взглядом зал заседаний, и, довольный произведенным эффектом, продолжил – Авороры Следственного Отдела установили, что образец почерка принадлежит Гарри Поттеру, – торжествующе сказал Тодд.

Зал возмущенно взревел.

Гарри плакал под мантией.

Авроры пришли за профессором в половине седьмого.

Дальнейшие вопросы прокурора Гарри почти не слушал. Он смотрел на измученное бледное лицо с черными горящими глазами. Очнулся он тогда, когда Корнелиус Фадж встал, оправил лиловую мантию, откашлялся и произнес заключительные слова

– Руководствуясь Законом о Визенгамоте, Гражданским Кодексом Визенгамота, равно как и обычаями Магического Сообщества, практикой Визенгамота и судебными прецедентами, я установил следующее признать Северуса Тобиаса Снейпа виновным по всем вышеперечисленным пунктам обвинения и назначить проведение показательного судебного процесса с непосредственным участием широких масс общественности и с привлечением свидетелей, на котором будет вынесен заключительный приговор по делу номер триста двадцать семь. Предварительное судебное заседание объявляю закрытым.

– Пошел, пошел, грязный педик, – грубые руки аврора втолкнули профессора в камеру. Что-то быстро коснулось его колена, и он оглянулся на аврора, но тот взмахнул палочкой, надевая на него магические наручники, соединенные с цепью в каменной кладке стены.

– Сдохни, тварь, – он ударил Снейпа кулаком в солнечное сплетение, злорадно ухмыльнулся и вышел, громыхнув тяжелой железной дверью.

Профессор сполз по стене, ловя ртом воздух. Внезапно он почувствовал прикосновение какой-то ткани и чьи-то теплые руки, судорожно обхватившие его ладонь.

– Профессор, я здесь, – прошептал голос Гарри.

Снейп перевел расширившиеся глаза на зарешеченное окошко в проеме двери.

– Я знаю. Сядьте к ним спиной, – прошептал Гарри.

Профессор развернулся спиной к тюремному глазку. Он чувствовал, как нежно сжимают его пальцы невидимые руки Гарри.

– Зачем ты сюда пришел, уходи, как только откроется дверь! – тихо прошипел он.

– Я буду с тобой. Я буду с тобой до конца, – голова Гарри легла ему на колени, и Снейп почувствовал, как плечи юноши трясутся в беззвучном рыдании.

– Нет. Не будешь. Я позову авроров, они тебя выведут, – прошептал Снейп, обнимая Гарри сквозь мантию.

– Ни за что, – Гарри колотила дрожь. Снейп просунул руку под ткань и осторожно гладил его плечи, пытаясь не выдать себя лишним движением.

Гарри поднял голову с профессорских колен, и Снейп услышал его шепот рядом со своими губами

– У меня Хроноворот, – сказал Гарри. – Я переведу время назад.

Снейп сжал его руку.

– Да, – прошептал он.

Он вдруг взял руку юноши, поднес к своему лицу и коснулся губами.

Гарри издал какой-то тихий всхлип.

– Я начинаю, – едва слышно сказал юноша.

Внезапно дверь с лязгом распахнулась. Аврор, теперь уже другой, ворвался в камеру, угрожающе размахивая палочкой. Гарри отпрыгнул в угол, сжимая в руке Хроноворот. Он выхватил свою палочку и направил на аврора.

– Невербалкой занялся, скотина! – аврор двинул профессору кованым ботинком по ребрам и взмахнул своей палочкой – Ступефай!

Гарри среагировал мгновенно. Луч проклятия аврора врезался в защитный купол, моментально созданный Гарри вокруг Снейпа, и рикошетом ударил в Хроноворот, как сверкающая молния, уходящая в громоотвод.

Все вокруг ослепительно вспыхнуло, тюремная камера завертелась перед глазами Гарри и исчезла.

– Гарри, Гарри, – услышал он хриплый шепот.

Он открыл глаза, все еще ослепленный белой вспышкой отскочившего заклинания аврора. Сквозь пелену он различил склонившееся к нему лицо Снейпа.

– Профессор, – прошептал Гарри. – Что случилось Где мы

– Сам посмотри, – с какой-то кривой улыбкой сказал Снейп.

Гарри протер глаза и оглянулся. Подземелья. Кабинет… профессора Снейпа! Из соседней комнаты послышался странный звук. Гарри схватил профессора за руку и прошептал с испугом

– Как мы сюда попали Кто там у вас… в другой комнате

– Сам посмотри, – хмыкнул Снейп. – Только тихо, не спугни.

Гарри спрятался за спинкой кресла и осторожно выглянул.

По широкой кровати перекатывались два обнаженных мужских тела. Они сплелись в объятии, чьи-то руки ласкали чью-то спину, сжимали бедра, впивались в плечи. Гарри почти сразу узнал руки Снейпа на чьих-то упругих мускулистых ягодицах, и его сердце окатила жгучая волна ревнивой ярости, но в следующую секунду мужчины со стоном повернулись, и Гарри узнал себя самого. Старше, крепче физически, и без очков.

Гарри ахнул и отскочил от кресла. Его щеки пылали стыдом и возбуждением. Он повернулся и встретился взглядом с профессором.

Глаза Снейпа смеялись.

– Это будущее – прошептал Гарри, совершенно потрясенный увиденным.

На него вдруг напал истерический смех. Он уткнулся в мантию профессора и зашелся в беззвучном хохоте.

– Где Хроноворот – прошептал Снейп. – Он цел

– Он у меня, – только сейчас Гарри сообразил, что все это время сжимал Хроноворот в руках. Он держал его так долго и крепко, что с трудом разжал ладонь, на которой остался круглый отпечаток.

– Мы вернёмся в следственный изолятор – улыбка сползла с лица юноши.

– Без прошлого не будет будущего. Мы вернёмся в камеру. Крути назад на… – Снейп растерянно оглянулся.

– Какой сейчас день – спросил Гарри.

– Календарь в спальне, – прошептал Снейп. – На тумбочке. Иди посмотри.

– На них… то есть, на нас – хихикнул Гарри.

– На календарь, – Снейп попытался нахмуриться, но у него не получилось. Впервые.

Гарри бесшумно протиснулся в полуоткрытую дверь спальни. Он так засмотрелся на стонущих от страсти мужчин, что чуть не упал, споткнувшись о ворох разбросанной по полу одежды. Он глянул на календарь и открыл рот. Три года после окончания Хогвартса! Долго же ему придется крутить Хроноворот. Поборов отчаянное желание спихнуть противного стонущего парня и занять в постели его место, он так же на цыпочках покинул спальню.

Профессор Снейп вздрогнул и быстро вытащил руку из-под мантии. Очевидно, будущее подействовало на него почти так же ошеломляюще, как на Гарри.

– Три года и три месяца, – прошептал Гарри.

Профессор вдруг обнял юношу и впился поцелуем в его губы, задыхаясь от желания и вихря переполняющих его эмоций. Ноги Гарри подкосились от внезапной слабости, но Снейп вдруг отпустил его так же быстро, как и накинулся.