Текст книги "Сердце машины (СИ)"
Автор книги: Мадам Марципан
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
*
Крис идет по улице, глядя на выложенный узорной плиткой тротуар. Его, как обычно, попросили не мешаться, потому что к Сехуну должны были прийти друзья из университета.
– Здравствуй, Крис!
– О, Боже! – вздыхая, Крис закрывает лицо рукой, когда рядом слышится ставший знакомым голос – Ты преследуешь меня?
– Нет. Я увидел тебя на другой стороне улицы и решил поздороваться, – Крис смотрит на дружелюбно улыбавшуюся машину, – Ты живешь где-то рядом? Мы соседи?
– Это имеет значение?
Тао глядит с недоумением, будто Крис не знает элементарных вещей.
– Это называется дружественный разговор с соседями. Я иногда говорил с соседями в прежнем доме. Они не были против. Тебе это не нравится?
– Ты со всеми так разговариваешь?
– Пока только с тобой. Остальные закрыли дверь и назвали меня нехорошим словом.
Крис только усмехается, думая, что такая реакция не удивительна. Жители их района не то что с посторонними, друг с другом редко говорят. Их заботят только деньги, деньги и… деньги.
– Чонин говорит, так говорить нельзя.
– Кто такой Чонин?
Крису не особенно интересно, кто такой Чонин, но он интересуется чисто из вежливости, услышав новое имя.
– Мой хозяин. Я машина.
Выражение глаз Тао на мгновение меняется, и Крис хмурится.
– Я знаю.
Машина стоит несколько секунд, глядя на Криса, а после кланяется.
– Извини, что потревожил. Пока, Крис.
Развернувшись, Тао уходит. Парень, насупившись, смотрит ему вслед, плотнее натягивая капюшон худи. Во всем произошедшем что-то кажется неправильным.
*
– Мой руками!
Крис замирает, глядя на женщину.
– Оглох! Бери тряпку и мой пол руками.
– Мама! – из комнаты выглядывает Сехун, – Пусть моет робот, что ты опять к Крису цепляешься.
– Да лучше бы его вообще не было! Не надо было его с самого начала оставлять.
– МАМА!
– Собирайся в университет, Сехун!
Парень буравит женщину гневным взглядом, но скрывается за дверью. Женщина скрещивает руки на груди, смотря на Криса, не разрывающего взгляда. Подойдя к нему вплотную, она тыкает пальцем ему в грудь, на каждом слове.
– Ты. Позор. Всей. Нашей. Семьи.
На глазах ее выступают слезы обиды.
– Моя главная ошибка, что я позволила этому произойти. Лучше бы тебя не было в этом доме. Где угодно, но не здесь.
Крис молчит, потому что ему сказать абсолютно нечего. Плечи женщины опадают, и она уныло произносит:
– Пусть моет робот. Но до вечера не показывайся мне на глаза!
Парень кивает, уходя запускать технику и покидать дом.
Уже выходя за порог, он задумывается о том, что, наверное, он должен быть обижен или расстроен. Но он признает правоту сказанных слов и полностью принимает всякое оскорбление в собственный адрес.
*
Бродя по улицам, Крис замечает идущую по улице знакомую фигуру и направляется ей навстречу. Сейчас он чувствует необходимость в возможности прикоснуться к этой странной машине – бесхитростной, мягкой и простой.
– Тао! Здравствуй!
– Здравствуй! – машина сдержанно улыбается, проходя мимо парня.
Крис хмурится, смотря вслед принявшейся удаляться фигуре. Такое поведение Тао для него неожиданно, но отойдя на несколько метров, машина обернулась.
– Тебе что-то нужно?
Направляясь к нему, Крис недовольно произносит:
– Только что ты проигнорировал меня? Прежде ты был более настойчивым.
– Я думал, тебе неприятно моё общество.
Крис встает около Тао и со вздохом объясняется.
– Я редко общаюсь с кем-либо. Это трудно и непривычно.
Тао молчит, а после указывает рукой в том направлении, куда шел.
– Мне нужен стиральный порошок, кондиционер и средство для посудомоечной машины.
Быстро прикидывая функции и действия машины, Крис уточняет:
– DW?
– Да.
Недолго размышляя, парень спрашивает:
– Я могу пойти с тобой?
– Если это не причинит тебе неудобства, – Тао слегка улыбается.
– Нет.
– Тогда идем.
Трогаясь с места, машина смотрит на шагавшего рядом парня.
– Могу я задать тебе вопрос?
– Смотря какой и о чем? – Крис поправляет капюшон, невольно напрягаясь и думая, что Тао мог узнать о нем правду.
– Почему ты проводишь так много времени на улице? Люди, да и машины, уже почти не ходят пешком.
Облегченно выдыхая, Крис отвечает:
– Мне нравятся пешие прогулки, к тому же, мне все равно больше нечем заняться.
– И ты всегда носишь капюшон.
– Не всегда, – Крис хмурится, придумывая отговорку, – мне не нравится солнце.
– О! Как вампир!
Парень растерянно смотрит на машину, поражаясь ходу его мыслей. Да что с ним не так?! Такой ход мышления совершенно не свойственен созданиям прогресса. Ни логики, ни фактов!
– С чего ты взял?
– Я читал, что они боятся солнечного света.
Тао произносит это с таким серьезным и важным видом, что Крис не удерживается и улыбается уголками губ.
– Это твое любимое занятие?
– Я читаю в свободное время. У Чонина большая библиотека. Он писатель.
Мысленно Крис произносит: «Тогда понятно, почему он такой чудик. Влияние творческих людей, похоже, сказывается и на машинах». Вслух же он говорит совсем иное.
– И о чем еще ты читаешь?
– В основном исторические книги, но больше мне нравится фантастика людей прошлого. Они думали, мы улетим жить на Марс, или нас раздавит астероид. Или мы утонем от наводнения. Или нас поработят инопланетяне.
– Кажется, раньше были не очень оптимистичные люди.
– Но обычно в конце герои всегда выживали.
– Все равно они были странными, – парень думает, что возможно из-за этого они и превратили свой мир в обитель хаоса и разрухи. Зато с кучей электроники, позволившей делать им как можно меньше. Извечная ода лени и жадности.
– Наверное.
Крис следует за Тао в магазин, наблюдая, как он делает покупки, но стараясь не мешать.
По дороге до дома машины они продолжают разговаривать, а когда наступает время прощаться, Крис после недолгого размышления спрашивает Тао:
– Ты сможешь хотя бы иногда ходить со мной на прогулки? Я хочу еще узнать о книгах людей из прошлого.
Машина задумывается.
– Я должен спросить об этом у Чонина.
– Хорошо. Если что, я буду ждать тебя завтра в полдень у входа в парк через три улицы.
Тао кивает, улыбаясь.
– Пока, Крис.
– Пока, Тао.
Пройдя по тропе к дому, машина скрылась за дверью.
Крис опустил взгляд, сгорбившись и насупившись, словно его энергию в мгновение ока выкачали. Медленно он побрел прочь. Возможно, это слишком эгоистично, отрывать Тао от его дел и забот, но он единственный кто так дружелюбно относится к Крису и не нагружает неприятными мыслями.
*
– Ты проводишь с ним слишком много времени. Мне это не нравится.
Подняв взгляд от разделочной доски, и отложив стеклянный нож в сторону, Крис повернулся к Сехуну.
– О чем ты?
– Ты постоянно ходишь гулять с тем парнем, машиной. Не ходи к нему больше!
– Мы просто разговариваем о книгах. Разве это плохо?
– Ты не умеешь врать, Крис. Он для тебя особенный.
Парень удивленно вздернул брови.
– Особенный?
– Я видел, как ты улыбался ему. Меня это бесит!
Крис уперся руками в столешницу позади.
– Разве мне нельзя улыбаться?
– Нельзя! – Сехун ударил ладонью по столу, поднимаясь со стула.
– Это глупо, знаешь ли.
– Я могу попросить отца, и ты больше никогда не будешь улыбаться!
Крис молчит с полминуты, после едва слышно произносит:
– За что ты так со мной? Я думал, что ты единственный, кто всегда был на моей стороне.
Пристыженный, Сехун сжимает губы, но почти сразу цедит сквозь зубы:
– Он же – Машина!
Впервые срываясь, Крис подается вперед, ударяя руками по столу.
– А кто, по-твоему, я!
– Крис?
В дверях стоит мужчина, недовольно выгибая брови.
– Прошу прощения! – Крис опускает голову.
– Чтобы больше такого не было.
– Да, господин.
Мужчина выходит, а Крис отворачивается к разделочному столу, беря нож и нарезая овощи для салата.
Сехун смотрит на его спину, а после выходит. Едва его шаги затихают, Крис опускает голову и плечи, выпуская из пальцев нож. Руки сжимаются в кулаки и, несколько минут он стоит, зажмурив глаза, а после выдыхает, возвращаясь к работе.
*
Тао подбегает к сидящему на скамье Крису, и, не спрашивая разрешения, ныряет рукой под его капюшон. Крис вздрагивает, пока машина вставляет ему в ухо похожую на горошину «капельку» и только после этого, восторженно с улыбкой выдыхает напряженному парню в лицо:
– Слушай!
Тао разжимает вторую руку, в которой зажат небольшой темный прямоугольник со светящимися кнопками управления, и нажимает значок «play». Крис застывает, а после расслабляется, слыша зазвучавшую в наушнике мелодию, к которой присоединяется звучный голос:
– Quando sono solo
Sogno all’orizzonte
E mancan le parole
Sì, lo so che non c’è luce
In una stanza quando manca il sole
Se non ci sei tu con me, con me
Su le finestre
Mostra a tutti il mio cuore
Che hai acceso
Chiudi dentro me
La luce che
Hai incontrato per strada
Time to say goodbye,
Paesi che non ho mai
Veduto e vissuto con te
Adesso sì, li vivrò
Con te partirò
Su navi per mari
Che io lo so
No, no, non esistono più,
It’s time to say goodbye*
Крис смотрит в озаренное улыбкой лицо Тао, чуть щурящегося от удовольствия, отчего его ресницы слегка подрагивают. Машина иногда беззвучно шевелит губами, повторяя текст песни, отчего Крис и сам начинает улыбаться. Тао слишком непоследователен и наивен, походя на ребенка, абсолютно чистого и непорочного. В нем поразительно уживаются мягкость характера и широта взглядов. В нем все словно говорит: «Я всегда буду на твоей стороне, чтобы не произошло. Я обязательно буду рядом!». Тао не может не нравиться. Его невозможно не любить…
Крис замирает, тихо с напряжением выдыхая от собственной мысли. Преступной и кощунственной по самой своей природе.
Тао раскрывает шире свои глаза, когда музыка затихает, и счастливо произносит:
– Я нашел это у Чонина. Он сказал, это называется плеер! А этой музыке, представляешь! Ей уже больше ста лет!!!
Машина еще что-то восторженно тараторит, после включая еще одну песню, а затем еще одну и еще. В итоге они несколько часов подряд слушают музыку, и пока Тао каждый раз едва не искрит от восторга, Крис наблюдает за ним как оглушенный взрывной волной. Внутри него все преломляется, утрачивая собственную рациональность и взвешенность. Он любит Тао.
Когда очередная песня стихает, Крис не выдерживая, вытаскивает наушник, возвращая растерянной машине.
– Тебе не понравилось?
– Зачем ты делаешь это?
– Что именно?
– Я… я ведь просто звал тебя гулять, но ты… – Крис выдыхает, подбирая слова, но ничего нормального в голову не идет, и он рассерженно произносит, – ты проявляешь эмоции!
Тао затихает, виновато сжимаясь, но не отводит взгляда, и тихо спрашивает:
– Ты запрещаешь мне это?
Крис невольно вспоминает недавнюю ссору с Сехуном и, хмурясь, вновь спрашивает:
– Нет. Но все равно. Ты ведь знаешь, что тебе как машине, нельзя иметь привязанность к кому-то, кроме своего хозяина, и проявлять эмоции. Особенно так… неуместно!
Машина молчит, и Крис начинает злиться еще сильнее, потому что его вопрос остается без ответа, но Тао все-таки начинает говорить, неожиданно спокойно и уверенно, без какого-либо намека на привычную для него несерьезность или наивность.
– Просто ты мне нравишься, Крис. Я думаю, что люблю тебя.
По телу Криса проходит легкая дрожь, приятная, но оттого невероятно пугающая. Крис еще сильнее хмурится, глядя в лицо Тао.
– Это неправильно!
– Я знаю, – машина расстроено опускает взгляд на асфальт, – Может, мне стоит сказать Чонину. Наверное, я сломался.
– Ты думаешь дело в этом?
– Но ты мне нравишься. А у меня не должно быть чувств, только эмоции.
Крис чувствует подступающую тень отчаянья и, стараясь вернуть себе самоконтроль, решает понять, в чем может быть причина, а у машин она только одна.
– Какой у тебя процент контроля?
– 17,681.
Крис скрещивает руки, мрачно глядя прямо перед собой. Стандартная норма минимум 35-40 процентов, поэтому не удивительно, что Тао так отличается от остальных машин, но Крис понимает, что дело не только в этом. Невольно он болезненно опускает взгляд.
– И как ты с этим живешь…
– Я привык.
Ответ Тао звучит как нечто само собой разумеющееся, и это подстегивает парня, лишая и спокойствия.
– А это еще хуже!
– Я не понимаю, почему это тебе не нравится. И я тоже тебе не нравлюсь?
Тао следит за Крисом с недоумением. Боясь, что его раскроют, парень поднимается со своего места.
– Почему ты так наивен. Не вздумай рассказывать об этом кому-то. Иначе тебя утилизируют.
Тао напрягается, но продолжает расспрашивать Криса, словно без него не способен понять таких элементарны вещей.
– Что именно нельзя говорить? И почему утилизируют?
Крис смотрит на Тао сверху вниз, понимая насколько все плохо, но машина в отличие от него даже не задумывается о возможных последствиях. Хотел бы Крис узнать, о чем думает этот мальчишка. Насколько бы сильно он мог быть удивлен? Но сейчас, ему нужно хоть как-то встряхнуть его, остановить то запретное, чему Тао позволил в себе пробудиться. Крис знает, чего сильнее всего бояться машины. То, что заставляет холодеть и органическое тело, и механическую часть. Кодекс. Нерушимый закон, отступление от которого может стать фатальным во всех смыслах.
– Правило машин 35. Раздел 17. Пункт 98.
Крис бьет по больному, и он понимает это, видя страх во взгляде Тао. Но для парня это единственное решение, потому что ему тоже страшно. И возможно даже сильнее чем Тао, но показать это машине он не в праве.
– Откуда ты знаешь?! – голос Тао заметно дрожит, – Ты же не из службы контроля?
Крис смотрит прямо в глаза машины. Должен ли он сознаться в том, кто он или стоит продолжать прятаться и молчать?
– Нет, но я знаю больше, чем хозяева и их машины.
Глаза Тао странно блестят и он, подавшись вперед, отчаянно произносит:
– Тогда что мне делать? Если в моей системе происходит подобный сбой, мне остается только попросить Чонина повысить процент контроля или включить его полностью.
У Криса на голове волосы встают дыбом от услышанного, и он невольно опускается перед Тао на колени, шепча как безумный, желая остановить мальчишку от самой большой ошибки в его жизни:
– Не вздумай! Не вздумай делать этого. Просто сохрани это в тайне. Хорошо?
– Я постараюсь, – машина наблюдает за потерянным выражением чужого лица и подрагивающими руками, – Но если Чонин спросит об этом, я не смогу смолчать или соврать ему. Он мой хозяин.
Слова Тао охлаждают пыл Криса, принося осознание собственной беспомощности и безнадежности происходящего.
– Понимаю.
Тао сжимает губы и неуверенно, останавливаясь через каждые несколько сантиметров, тянется к рукам Криса. Парень молча наблюдает за его действиями, не помогая, но и не сопротивляясь. Внутри него все противоречиво холодеет и вспыхивает от предвкушения прикосновения и страха перед таким невинным действием. Не считая сегодняшнего касания Тао, когда он вставлял ему наушник, они никогда не касались друг друга. Случайные прикосновения не в счет, но это первое осознанное касание походит на вызов всему миру.
Тао прикасается кончиками пальцев к чужим фалангам, но сразу отдергивает обратно. Крис задерживает дыхание, завороженный происходящим и, пытаясь понять, что он чувствует.
Трепет. Волнение. Радость. Восторг. …И боль.
Машина еще несколько раз касается Криса таким неуверенным касанием, пока не убирает руку, сжимая в кулак.
Парень смотрит на Тао, видя на его лице те же сомнения, что сейчас испытывает и сам. Вздыхая, он поднимается.
– Пожалуйста, Тао, не делай глупостей. И будь осторожен.
Машина молчит, кивая и уводя взгляд.
Крис садится обратно на скамью, погружаясь в собственные размышления. Ему нужно время, чтобы со всем разобраться и понять, что и как делать дальше.
– Мне пора возвращаться. До завтра, Крис.
Тао поднимается со скамьи, собираясь уйти, но Крис останавливает его, произнося:
– Не приходи завтра.
Машина оборачивается, смотря на парня.
– Я все-таки тебе не нравлюсь?
Крис уходит от ответа.
– Я буду занят. До конца недели у меня будут дела, поэтому освобожусь только в понедельник.
Тао недолго молчит, а затем кивает.
– Понятно. Я могу прийти сюда в понедельник?
– Да. Конечно, – Крис сглатывает, надеясь, что до того момента он разберется в самом себе и том, что делать дальше.
– Тогда до понедельника.
– Да. До понедельника.
Тао уходит, а Крис прикрывает ладонью место прикосновения, на котором до сих пор чувствуется чужое тепло.
*
Я видел Криса лишь однажды. Всего пару минут. Вряд ли дольше, но этого времени оказалось достаточно, чтобы понять, что Тао может быть важен не только мне. Крису моя машина была важна даже больше, чем мне. Намного больше.
Тогда, после признания Тао, выйдя из своего кабинета с пультом управления, я вернулся в комнату, где оставил его. На губах машины была все та же улыбка, и на секунду я усомнился в верности своего решения, но отгоняя прочь сомнения, позвал его по имени, привлекая внимание к себе.
Тао повернулся ко мне, с непониманием глядя на меня, но заметив в моих руках пульт, застыл, как если бы я замахнулся на него для удара, а после посмотрел мне в глаза, улыбаясь. В его улыбке было столько понимания и некоего беззвучного прощения, что я устыдился своих действий, но, не давая себе право отступить, пальцем провел по экрану регулятора, переводя его с низа шкалы до самого верха.
Совершал ли кто-то из вас дурной поступок, еще до его свершения понимая, что это ошибка, но действуя из-за собственных самых низких и слабых чувств, какие только могут быть у человека? Еще до того, как я взял в руки этот чертов пульт, я понимал, что пожалею об этом, но не отступил и, поддавшись страхам, причинил боль. Себе. Тао. Крису.
Тао вздрогнул всем телом, вытянулся по струнке, и с его лица словно стерли все эмоции, чувства, саму жизнь. Он застыл, похожий на куклу. В глазах не было привычного огня. Губы вытянулись в прямую линию.
– Что-нибудь желаете, господин?
Даже голос звучал пусто и отрешенно. Безучастно.
Откинув от себя пульт, я попросил Тао вернуться в свою комнату, а с утра возобновить собственные обязанности.
Я избегал Тао. Когда он готовил, наводил порядок, ходил за покупками. Я отворачивался, стараясь не смотреть, чтобы не видеть этого «живого мертвеца». Он не ходил на прогулки, не читал книг. По глупости спросив у него на третий день, почему он не читает, он холодно ответил: «Не конструктивная трата времени и сил. Желаете добавить это в функционал?».
Тао был больше, чем машина. Была ли в том моя ошибка? Ведь именно я дал ему свободу, понизив контроль и позволив читать – учиться жизни и пониманию чувств и эмоций. Я не знаю. Иногда мне кажется, что не сделай я этого, все могло быть иначе. Впрочем, сейчас, я понимаю, что если бы это не произошло сразу, то со временем Тао все равно бы проявил свои «человеческие» стороны.
Машины – киборги, носящие людское ДНК. Но чаще мы воспринимаем их как технические создания, забывая, что в них в равной степени есть и человеческое начало.
Примерно через полторы недели после отключения эмоций Тао собрался идти в магазин, и я отправился вместе с ним. Я думал, что это станет хорошей возможностью прогуляться, потому как редко выбирался из дома.
Отойдя вниз по улице, машина свернула в какую-то подворотню, и я забеспокоился, что он запутался и сбился с пути, но Тао шел так уверенно, что мне оставалось лишь двинуться следом. Хотя обратный путь я на всякий случай старался запомнить. Вскоре мы вышли на торговую улицу. Понимая, что пройдя так, мы срезали большую часть пути, я был удивлен, потому что обычно машины ориентировались строго по карте и никогда не позволяли себе отходить от четко заданного пути. Поэтому действия Тао заставляли растеряться, но очень скоро я понял, что он просто шел по заученному маршруту. Маршруту, показанному ему не картой, а кем-то другим. Не стоило долго ломать голову, чтобы понять, кто мог это сделать.
Я не сразу заметил двух молодых людей, идущих нам навстречу. Обратил на них я внимание, лишь заметив, как один из них резко остановился, глядя на Тао. Подняв на него взгляд, я увидел лишь выражение ужаса и потрясения. Мне показалось, что что-то могло быть позади нас, и обернулся, но за нашими спинами лишь шумела улица, и не было чего-то особенного.
Второй парень, крашенный блондин, нервно оглянулся:
– Идем, Крис! Что встал?
Проследив за взглядом своего друга и увидев продолжавшего отрешенно идти Тао, блондин вдруг довольно улыбнулся, я же во все глаза смотрел на Криса. Парень выглядел совершенно разбитым, но отвернувшись от машины, посмотрел мне в глаза. Не долго, буквально пару секунд, а после продолжил идти за светловолосым.
Крис прошел мимо меня, не сказав ни слова, а я смотрел в спину удалявшегося Тао и понимал, насколько действительно был «преступным» мой поступок.
Я не раз слышал о том, что люди относятся к машинам как к вещам. Приобретя Тао, я считал их поступки отвратительными. Я считал Тао другом, почти братом, но я поступил ничуть не лучше тех, кто эксплуатировал машины исключительно для собственных нужд.
Мы защищаем их права законом, но многие ли соблюдают его на самом деле? Мне доводилось слышать истории о насилии над машинами, когда их избивали или насиловали хозяева, но кто узнает правду, если вы выключите им эмоции, и они не будут кричать, даже если им будет больно? А главное, преданные хозяевам, но преданные ими, они никогда не будут жаловаться на них. Единственный способ узнать о повреждениях – ежегодная проверка их состояния, когда они обязаны возвращаться в центр контроля для сверки состояния. Один раз, перед которым легко можно устранить следы. Машины молчаливы и верны. Не то что люди, обращавшиеся с ними как с вещами.
Крис смотрел на меня всего лишь пару секунд, но их было достаточно, чтобы выразить боль, разочарование и отвращение. Я уверен, что Тао рассказывал ему обо мне, как и уверен, что он ни разу не сказал обо мне ничего плохого. Кто-то настолько мягкий и добродушный как он просто не мог о ком-либо сказать плохо.
«Все в порядке, я понимаю и прощаю» – вот что говорили мне глаза Тао, когда я отключал его эмоции.
«Ты худший из людей и достоин только презрения!» – твердил взгляд Криса.
И с ним я был полностью согласен.
*
Крис лежал на полу в центре комнаты, глядя на часы на потолке, отмерявшие ход времени.
Разобравшись в себе, он ждал Тао, чтобы сказать ему, что тоже испытывает к машине симпатию, но Тао так и не пришел в парк. Крис приходил туда каждый день, до вечера вглядываясь в аллею, ожидая увидеть знакомый силуэт. Но он так и не появился. Парень приходил к дому машины и видел в окно, как он наводит в комнатах порядок, и однажды он даже посмотрел в его сторону и остановился. Восемь секунд. Крис считал. А после Тао отвернулся и продолжил работать. Больше до сегодняшнего дня он его не видел. Тао все-таки рассказал все своему хозяину – Чонину. И ему отключили эмоции. Крис не знал, что он чувствовал по этому поводу. Слишком много всего одновременно.
– Крис! – в открывшуюся дверь прошмыгнул Сехун, с довольным видом усаживаясь возле лежащего парня.
Поднявшись, опираясь руками на пол, Крис сел.
– Что такое, Сехун?
– Ты что, из-за этой машины так убиваешься? – светловолосый усмехнулся, – Наоборот даже лучше, что он отстал!
Крис сжал зубы.
– Так что ты хотел?
Сехун довольно улыбнулся.
– Я кое-что стащил для тебя у отца.
– Мне ничего не нужно, – парень нахмурился.
– Это мы еще посмотрим.
Сехун поднялся на ноги, отходя подальше от Криса и вынимая из кармана прямоугольный черный предмет. Крис не видел его уже несколько лет и предпочел бы не видеть до конца своих дней. Бросив на светловолосого взволнованный испуганный взгляд, Крис хрипло спросил?
– Что ты задумал?
– Да не бойся ты так! Я же помочь хочу.
– Просто верни это на место.
– Я не сделаю сотню, я поставлю ноль. Это же лучше!
– Сехун, пожалуйста. Верни это на место.
Криса потряхивало.
– Но ноль лучше двенадцати!
– Сехун! Ты не понимаешь!
– Я не идиот, Крис. Ты не такой как они. Ты не машина!
– Если нет, тогда что это?!
Крис откидывает капюшон, склоняя голову и указывая рукой на блок контроля, надеясь, что парень остановится. Сехун хмурится, сердито произнося:
– Не сравнивай себя с ними. Ты другой! И я, как и ты, это знаю!
Крис поднимает отчаянный взгляд на парня.
– Ты ошибаешься. Ты ошибаешься, Сехун. Поэтому умоляю, не совершай ошибок!
Светловолосый игнорирует слова Криса, с предвкушающей улыбкой касаясь подсвеченных значков сдвигая деления на мерцающей шкале вниз, и сразу вздрагивает, отшатываясь и вжимаясь в стену.
Крис падает на пол, взвывая. Его колотит крупная дрожь, и из глаз потоком льются слезы. Он зажимает себе рот, чтобы только не закричать, но отчаянные всхлипы и стоны все равно вырываются из содрогавшейся груди.
Можно долго прятать и сдерживать чувства и эмоции, но если выпустить их все за раз, то это становится невыносимым.
Сехун глядит на тело, лежавшее на полу, пытаясь понять, где он ошибся. Ведь все должно было быть логично, так почему? Он ведь, правда, хотел как лучше.
Дверь распахивается и на пороге стоит мужчина, быстрым взглядом окидывая парней, останавливая взгляд на Сехуне с пультом контроля в руках.
– Пап? Папа, я просто думал, так будет лучше и…
– Пошел в свою комнату! И не высовывайся, ты наказан!
Сехун думает, что легко отделался, но не успевает выскочить из комнаты, как его за плечо останавливает сильная рука.
– Пульт!
Парень сглатывает, отдавая технику мужчине и сбегая к себе.
Присаживаясь возле Криса, мужчина смотрит, как тот захлебывается слезами, стараясь сдерживаться, но у него это не выходит. Со вздохом он сдвигает деления шкалы до сорока, и Крис с болезненным стоном обмякает, роняя голову на пол. Слезы по инерции продолжают течь.
Мужчина поглаживает его по плечу, успокаивая.
– Глупые мальчишки. Прости его, Крис. Он не со зла. Ты же понимаешь, как он к тебе привязан.
Крис постепенно успокаивается. Пульс замедляется. Сердце восстанавливает спокойный ритм.
– Я в порядке, – голос парня хрипит.
– Вот и славно. Я поговорю с ним.
– Не рассказывайте ей.
Мужчина ерошит свои волосы.
– Тебе придется быть еще тише и не попадаться ей на глаза.
Крис молчит, лежа на боку. Мужчина еще раз похлопывает его по плечу и поднимается.
– Ложись лучше в постель и поспи. Восстановишь силы. Твоим схемам будет проще восстановиться в состоянии покоя.
– Хорошо, господин.
Парень поднимается, принимаясь раздеваться. Мужчина дожидается, когда Крис ляжет в кровать, и лишь убедившись, что он успокоился, выходит из комнаты.
Закрыв глаза, Крис поджимает губы. Несмотря на повышенный контроль, память о минувшей боли до сих пор огнем обжигает все внутри. Скрытые контролем чувства бьют хлыстами. Крис плачет, прикасаясь к блоку на шее. Нагревшийся из-за перепадов корпус к счастью не обжигает. Ему нужно лечение. Он знает, что ему вызовут кого-нибудь из службы контроля для проверки, но как обычно скажут, что все в норме. Крис ненормален, но ему уже никто не сможет помочь. Бракованная машина, экспериментальный образец. Ошибка человечества.
Сейчас он хочет только увидеть Тао. С Тао не больно, и можно не думать о чем-либо дурном. Тао невозможно не любить, и Крис сожалеет, что из-за него парню отключили эмоции. Являясь сам дефектным, ему кажется, что своим общением он вредит Тао, но даже так, он ему нужен. Сехун прав, Тао особенный. Настолько, что Крис уже не представляет, как ему вернуть свою любимую машину. Но это секрет. Машинам запрещено привязываться к кому-то кроме хозяев, и определенно нонсенс машине любить другую машину.
Крис надеется, что никто о них не узнает. Но всё, о чем Крис может думать, – это Тао, Тао и только Тао.
–
* Andrea Bocelli – Time to Say Goodbye (Время прощаться)
Когда я один, я
Представляю себе горизонт,
И мне не хватает слов,
Да, я знаю, что не будет света
В комнате, в которой не хватает солнца,
Когда тебя нет рядом со мной, со мной,
Открой окна,
Покажи всем моё сердце,
Которое ты зажёг,
Спрячь внутри меня
Тот свет, что
Ты встретил снаружи
Время прощаться,
Страны, что я никогда
Не видела и не жила там с тобой,
Именно сейчас да, я буду жить там,
Уеду с тобой
На кораблях по тем морям,
Которые мне знакомы,
Нет, нет, они больше не существуют,
Время прощаться
========== Глава 03. Голоса безмолвия ==========
Комментарий к Глава 03. Голоса безмолвия
Положи меня, как печать, на сердце твое,
как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь…
(Песнь песней Соломона, Глава 8.6)
В наше время, а быть может и раньше, люди разучились понимать и чувствовать истинную «Любовь». Не то показушничество и кривлянье с громкими словами «Любовь до гроба», «Пока смерть не разлучит нас», «Я для тебя на все готов» и прочими воскликами, теряющими свой вес крайне быстро, едва человек встречает кого-то «более подходящего», и все начинается заново. Сколько из нас произносят слова любви за свою жизнь, скольким людям мы дарим эти клятвы верности и преданности, и от скольких из них отрекаемся впоследствии?
Любить тяжело и это неоспоримо. Но именно из-за нежелания примерять эту ношу, мы отказались от понятия «Любви», являющего собой самоотверженность, жертвенность, преданность и верность. Любви, звучащей, как: «Я отдаю тебе себя, свое сердце, тело и душу. В руки твои вручаю свою волю, свою жизнь и судьбу. Подчиняясь тебе, я склоняю пред тобой голову, ибо отныне в тебе есть средоточие всего моего мира и лишь тебе решать, что ожидает меня в будущем!». Не многие согласятся и будут готовы принять свои чувства именно такими. Чаще «Любовью» мы прикрываем собственную симпатию, увлечения, похоть. Реальная «Любовь» отлична от ее «суррогата» как чистый лесной воздух, дарящий жизнь, не похож на удушливый смог и ядовитые газы, медленно лишающих нас жизни в мегаполисах.
Печально то, что мы воспринимаем подобный «суррогат» нормой.
Соприкоснувшись с чувствами Тао и Криса, я словно впервые увидел окружавший нас мир без искаженной призмы социальных стереотипов, навязанных норм и стандартов, отринул страхи и предубеждение.
То, что было между двумя машинами, не просто делало их похожими на людей, создавая образ человечности. Нет, они не стали людьми в том понимании, что мы привыкли воспринимать. Чувства этой пары превосходили все доступные для нас, «ослепших» из-за бытности.
Лишенные в своей природе тех ограничений и условностей, сковывающих нас, они сумели обрести ту самую первозданную и чистую «Любовь», тем самым превзойдя представителей современного общества, поднявшись и возвысившись над нами на уровне чувств и эмоций.
Машины оказались человечней людей.
Мне потребовалось еще два дня, чтобы решиться понизить Тао уровень контроля. И в очередной раз этому способствовал Кенсу. Мой добрый друг, ставший не только моим ангелом хранителем, но и Тао. Сколько раз он выручал нас и помогал, ничего не требуя взамен. Я впервые видел его настолько разозленным, когда он, вернувшись из командировки из Барселоны, приехал навестить нас. Оторопь из-за вида открывшей дверь машины стремительно сменилась гневом. Кенсу буквально влетел в мой кабинет, взревев яростным голосом:
