Текст книги "Исповедь фрика (СИ)"

Автор книги: MAD Gentle Essence

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

   Название: «Мозаик. Исповедь фрика»

Автор: Mad Gentle Essence

Жанр: оридж/ романс/ РOV Jan

Рейтинг: R

Статус: закончен

Примечание: side-story к «Мозаик. Зона отчуждения»

Предупреждение: нецензурные выражения.

Ян. Откровения на тему...

Вылетая из квартиры, я уже знал, куда сейчас пойду, вернее к кому.

Кирилл. Больше идти мне было некуда.

Меня трясло. Сильно...

В дверях подъезда от меня шарахнулась «любимая» соседка-истеричка, может, подумала, что я обкуренный, или еще что. И в нормальном-то состоянии за моей спиной не раз крестилась, а сейчас, когда я вот такой – растрепанный, дышащий как загнанная лошадь. Не удивлюсь, если завтра о встрече со мной, таким, мало вменяемым, узнает мама.

И, конечно, я буду еле стоять на ногах, материться, и в руках у меня будет бутылка водки.

Плевать...

Дыхание действительно сбилось, голова почти кружилась от нехватки кислорода.

После стычки со Святом болели руки, видимо, синяками он меня наградил от души. Но если бы только болело только тело. Пусть даже сильнее, чем сейчас, вдвое, втрое! Только бы так не разрывало на части сердце, от всего, что произошло в моей жизни в последние дни.

Дни, когда, как мне кажется, я потерял право на любовь.

На любовь моего брата. И на любовь еще одного человека.

Человека?

На любовь Ангела. Моего Ангела.

Он значит для меня не меньше, чем брат, которого люблю больше жизни.

Я сам все разрушил своими собственными руками, если подцепил инфекцию.

Господи...

Ну почему иногда мозг бывает намного тупее того же самого желудка, а?

Ведь желудок не переварит мерзость, если вдруг проглотишь ненароком, он ее выблюет.

А мозг-то не всегда отторгает тот идиотизм, что иногда его посещает.

Он его принимает, и, к тому же, начинает воплощать в действие!

И как мы потом за это расплачиваемся. Мама дорогая!..

Кир все время пытается меня успокаивать, убеждает, что никто не мог знать, что порвется презик, что эта девчонка может быть инфицирована. И вообще, что если бы мои парни не притащили домой шлюху, то ничего подобного вообще не случилось бы!

Бред, какой, мать его, бред!

Я должен был думать, ЧТО делаю! Я!

А мои парни? Два дуболома, чей девиз, по-моему: «Покой нам только снится!», ни фига не дающие друг другу безмятежно вздохнуть своими выходками и вечными моральными, а иногда и физическими боями...

Как я их мог за ту выходку винить?

Я же прекрасно понял Дина. Да, идиотизм, я не отрицаю, ТАК заставить ревновать Свята... Ну, а я сам, умнее, что ли, поступил потом, да? Им можно, так почему мне нельзя??

Захотелось гею девку трахнуть! Нормально?

«Как ЭТО когда ТЫ, а не тебя???»

ИДИОТ! Кретин недоделанный!

Так хоть бы кайф нормальный получил! Драл же ее минут двадцать. Но не от того, что удовольствие растягивал, или ей побольше доставить хотел, а элементарно кончить не мог!

Кир чуть не задубел на улице, пока я там узнавал как это – КОГО-ТО...

Да вот так это!

Твою мать!

Плохо. Как же мне плохо...

Невыносимо хотелось быть с теми, кого люблю.

Прижаться. Согреться, наконец. И телом и душой...

И если физически я еще имею возможность сделать это, то морально – не сумею.

Пока один. Пока не буду уверен в том, что я не опасен для них.

Как же мне нужно в это верить! В это «пока».

Необходимо...

Чтобы была надежда на то, что мой Ангел с зелеными глазами, с немым укором, непониманием и тоской в них, той печалью, что так тщательно пытается скрывать, еще будет рядом.

Что не один раз увижу влажными после поцелуя его жадные, но такие нежные и горячие губы. И они будут ярко-розовыми, а не такими бледными как сейчас.

И сильные руки Свята вместо того, чтобы причинять мне боль, пусть и невольную, прижмут к себе крепко-крепко, и не захотят отпускать...

И не раз еще услышу от него: « ...Котенок, люблю...»

Хотелось завыть от мысли, что, возможно, никогда больше не смогу себе позволить подпустить их настолько близко...

...Забиться бы под какую-нибудь скамейку во дворе, и там тихо, и беззвучно подохнуть от холода.

Чтобы не мучаться самому, но в большей степени, что бы ИХ не мучить.

Так плохо не было даже тогда, когда мне в глаза рассмеялся Ромка и выплюнул всего несколько слов, но таких, после которых я не мог сделать вдох:

– Я на тебя спорил... Спасибо, что не дал проиграть...

Это был мой маленький конец света.

Тогда.

И сейчас, если все так, как я думаю, это будет тоже конец света.

Но уже не маленький. Армагеддон. Полный.

Который я устроил себе сам. По невероятной глупости.

Дрожь... Такая выматывающая... Такая бесконечная...

Наверное, с тех пор, как я все узнал, не было и нескольких часов подряд, чтобы меня вот так не колотило... Ночью, днем, тепло мне, или холодно, не важно...

Нервы звенели натянутой струной, звенящей, режущей. Не расслабиться, и не забыться...

От душевной боли, от страха перед будущим, от одиночества, от невыносимой тоски.

И от понимания, какую муку причиняю любимым людям!..

Господи, как же хочется прощения просить, вымаливать это прощение. Перед Богом и людьми, как угодно, у кого угодно... Лишь бы все это оказалось просто бредом...

Вот только молиться я не умею.

Если не найдем Белку, остается только ждать. Три месяца, полгода... когда будет уже крайний срок для выявления заражения.

А как мне жить это время???

Как дышать... Как ИМ в глаза смотреть?

Я не знаю...

...

Еле удерживая телефон дрожащими пальцами, позвонил Кириллу, и, видимо, ему хватило всего пару моих слов, сказанных сорванным хриплым голосом, чтобы понять – мне нужна его помощь:

– Кир, он думает, что я колюсь... Я ушел...

Он перебил меня сразу:

– Приезжай, Ян. Что-нибудь придумаем...

И я поехал к нему. К тому, кто знал все, что со мной произошло. Кто тоже себя считал в этом виноватым, хотя я совершенно не согласен и вдалбливаю ему это раз за разом.

Я шел к трамваю и не сомневался, что Свят сейчас будет кидаться на стены от злости, на себя, за то, что так не сдержался. И на меня, что молчу, а он понять не может, что творится.

Но... объяснить я ему ничего не могу. Пока. И изменить все, что случилось, и что может еще произойти, то же не в моих силах.

...

Кир меня встретил на остановке, очень встревоженный, и я понял, он подумал, что я ушел из дому совсем.

– Блин... Напугал, придурок. Я же собирался уже договариваться, что бы бабуля позволила тебе у нее пожить! – возмущался он, когда мы шли по району частного сектора.

Он размахивал руками, забегая вперед, заглядывал в глаза и возмущенно пыхтел при этом.

– Прости. Я не думал, что ты это так воспримешь.

– Ян! Да ты уже вчера об этом разговор заводил! «Может быть, даже придется уйти на время!» Нет? Не ты говорил? И как я мог воспринять твой звонок?

– Блин, Кир! Да ты мне даже толком ничего и сказать то не дал! Сразу: «Приезжай, Ян!»

– А что, я должен был тебе начать с лекции, типа не надо торопиться, подумай еще? – Кир фыркнул и пошел рядом со мной, качая головой.

Добавил тихо:

– Я же знаю, что просто так ты делать ничего не станешь.

Я благодарно улыбнулся, глянул на него, на его засунутые в карманы джинс руки, тоже без перчаток, как и мои, чуть ссутуленную фигуру, и чувствовал, как он переживает.

Давно вижу, что у него ко мне чуть более сильное чувство, чем просто дружба. Это я понимать начал еще с тех пор, как втюрился в Ромку.

Он как будто ревновал меня к нему. Пытался помешать встречаться, стал более раздражительным, нервным, капризным, и я часто ловил на себе его странный взгляд, от которого мурашки шли по телу.

Я даже один раз не выдержал, и сказал, что у меня такое чувство, что он меня поцеловать хочет. Кир меня обозвал придурком, и покраснел. А потом мы над этим ржали. Но я все равно понял, что я прав.

Нет, Кирилл не гей. У него только девушки. И мне он никогда ничего не говорил о своих чувствах.

Губы молчат. Не молчат глаза.

Но у меня есть любимые люди, и, зная об этом, Кир никогда себе ничего не позволит.

Я чувствую это. И очень благодарен.

Мне он нужен как друг. Очень верный друг. Так и есть, так он себя и ведет. Хотя, в душе он, может, и мечтает о бОльшем.

– Сейчас придем, обогреватель включим, я вина домашнего стырю. Согреемся, – поежился он.

– Хорошо бы.

– Угу, – Кир потер нос, шмыгнул. – Все будет.

Помолчав, не очень уверенно, спросил:

– Он сильно напугал тебя? Да?

Я знал, о ком он спрашивает.

– Да, напугал. Сначала орать начал, что я своими гулянками неизвестно где мать довожу до истерик, а потом доебался до глаз, типа с какого это у меня зрачки на пол морды. Придурок... Можно подумать... Начал срывать одежду, чтобы вены на руках увидеть. А потом, не увидев там ничего, давай придалбываться к лодыжкам, под коленками, блин, вот надо было посмотреть! Вцепился в ремень, прикинь? – Кир невнятно выругался, возмущаясь. – А я ору, блин, почти истерика! Просто, если бы мать дома была, мы бы подрались и все. А так... Он бешенный такой... Хоть никогда меня и не брал силой, даже намека на это не было, сейчас я должен быть уверен, что он ко мне не прикоснется... в этом смысле. И сбежал поэтому. Вырвался... Чуть не разревелся. Так обидно было! И, в тоже время, я же понимаю, что с ним происходит, понимаю, что виноват.

Кир смотрел себе под ноги, на тихо шуршащий гравий недоделанной асфальтовой дороги, иногда кивая, и поглядывая на меня. Украдкой вздыхал, кусая губы.

– Он беспокоится... Это же понятно, Ян! Бля, ну говорил же я тебе, с ним-то хоть поговори, а?!

– Не начинай ты опять! – я раздраженно дернул плечом. – Ты не понимаешь...

– О'кей, как скажешь, может, и не понимаю! Но ты видишь, что из твоего молчания получается? Ты считаешь, что он смог бы? Так, без твоего желания? Изнасиловать, практически?

– Ну... я не знаю. Возможно, он бы и не пошел до конца. Но, у них с Дином очень часто так, понимаешь? Почти дерутся, спорят, орут, а потом трахаются, как звери.

Кир усмехнулся и покачал головой.

– Понимаю тогда, чего ты испугался...

– Да. Там же темперамент бешенный, что у одного, что у другого. Я иногда удивляюсь, как они со мной могут быть совсем другими. И он видел, что я испугался. И, по-моему, это его разозлило еще сильнее.

– Почему?

– Не знаю. Может быть потому, что я так отстраняюсь.

Мы подошли к дому его бабули, прошли во двор. Джем, громадная овчарка, и несмотря на свой грозный вид, добродушная, выбежала нам навстречу, пару раз гавкнула басом для острастки, а потом уткнулась мне в колени холодным мокрым носом.

– Пару минут, Ян. Возьму ключи от кухни и вино.

И скрылся в большой двери парадного входа.

Светились зашторенные окна. За ними было тепло и спокойно. И, наверное, пахло чем-то вкусным.

Черт... А ел-то я нормально еще в школе, а после нее только бутерброд сожрал, и свалил.

А потом, когда вернулся, Свят, зараза, со своими воспитательными мерами, и поесть не дал!

– Ну, и как жизнь, собака? – я трепал теплые уши овчарки, а она еще сильнее упиралась в меня лбом, подставляясь под ласку, виляя шикарным хвостом. – Косточек на жизнь хватает, а?

Мягкая спина была упитанной и лоснящейся, я улыбнулся грея об нее пальцы, закапываясь ими в густую шерсть.

– Знаешь, я бы сейчас тоже что-нибудь съел. Эх...

Запрокинул голову, глядя на ясное, усыпанное звездами, небо, и выдохнул. Облачко пара затуманило обзор на пару секунд.

Черт... как же холодно... А я и перчатки не взял, когда убегал.

За дверью что-то загремело, Джем, отлепившийся от меня, ринулся на звук, не зная, то ли рычать, то ли гавкать. Дверь дрогнула, потом распахнулась, и вывалился матерящийся Кир, вслед ему несся голос его бабули:

– Кирюша, господи!! Не расшибся?

– Ба! Это ведро! Черт... Понаставила тут! Ну?

Я не мог удержаться от смеха – лягушонка, мать его, в коробчонке. Шуму на всю ивановскую.

– Ну а свет, было лень в коридоре включить? – вещали из дома.

– Да я же не знал, блин! Ай! Все, ба! Живой и ладно, мы пошли уже!

Бабуля что-то еще говорила вслед Киру, но он уже вышел, задницей прикрывая дверь, держа в руках пакет, литровую банку, ключ.

– Вино возьми. Бля... чуть не разлил. И не ржи ты! Я чуть не наебнулся, а ему смешно!

Я, улыбаясь, аккуратно взял из его рук прохладную банку без крышки, наполненную почти до краев, которая сейчас моим заледеневшим пальцам казалась теплой, нюхнул.

Так замечательно пахло малиной, компотом и немного алкоголем.

– Пошли, – Кир направился по дорожке в глубь двора. – Тася тут пирожков накидала....

Это он так про бабушку свою – Тася. Это она просто по-родственному бабушка, вообще ей всего пятьдесят пять, и выглядит она здоровски.

-... Всегда боится, что я голодный... Я-то жрал. Но все равно не отказался, вдруг ты захочешь. Я так подумал, что ты дома даже и на кухню зайти не успел, да? Еще и часа не прошло, как ты от меня свалил-то. И тут звонок...

– Правильно подумал, – буркнул я и он оглянулся.

– Ну, вот и славно. Поешь заодно.

Потом мы открыли дверь летней кухни, включили свет, обогреватель. Сгрузили пироги и вино на стол. Кир включил чайник.

– Сейчас горячего попьем. Пожрешь, да? А потом уже вина похлебаем.

– Малиновое? Па-а-ахнет! – и поежился.

Кир потрепал меня по плечам.

– Пипец холодина, да?! Скорее бы тепло уже было. Слушай, а ты тапки свои снимай и залазь под одеяло, пока согреется воздух, а? Чего зря мерзнуть, а я пока чай нам сделаю. Давай, дрожишь же.

Я благодарно кивнул, и сел на диван, склоняясь к шнуровке кеда.

Тот самый диван, на котором почти три недели назад, благодаря девушке Белке и разорванному презику, я приобрел себе на жопу геморрой вселенского масштаба.

Через минуту я уже сидел под пледом, мелко дрожа, обхватив колени, глядя на начинавший шипеть чайник, и на Кира, медитирующего над ним, сунувшего кисти рук под подмышки, в попытке согреть пальцы.

– Мятный чай есть, вернее мята, могу заварить, хочешь? Тебе самое то, чтобы успокоиться.

– Хочу.

Мне сейчас было глубоко наплевать, каким будет чай. Главное, чтобы горячим.

А если еще и с кусочком чего-нибудь съедобного, того, что в увесистом пакете. Это было бы почти счастье...

Банка с вином ждала своего часа, отсвечивая лампу матовой поверхностью стекла.

Я смотрел на нее, и мне казалось, что даже так, на расстоянии, я ощущаю запах малины.

Через несколько минут начало распространятся тепло от обогревателя. Становилось все уютнее.

А потом так обалденно потянуло мятой... Не тем концентрированным убожеством, которым пахнет жвачка, а именно живым, настоящим ароматом, так что щекотало в носу.

Я зажмурился и выдохнул, блаженно улыбаясь. Кир оглянулся:

– Сейчас... я тебе в руки кружку дам, чтобы грелся. Да сиди ты под одеялом! Вылазит он... Сахар только вот положу.

В мои руки заботливо перекочевала большая чашка с заваренными зелеными листочками.

Когда он меня ими коснулся, его пальцы от кружки были горячими, почти обжигали , а я млел от этого ощущения. Мне так необходимо было это тепло...

– Вот, аккуратнее. Не облейся, кипяток же. Я сейчас пирожки достану, – кудахтал Кир, а мне была так приятна его забота.

Еще через минуту возле меня стояла тарелка с треугольными пирогами, а я, захлебываясь слюной, ощущая какой-то лихорадочный жар, разливающийся по щекам, не знал, за какой схватиться.

– Блин! Тут есть и с мясом и со сливой, еще с чем-то, не помню. Короче, бери все подряд.

Ну, я и начал брать. Все подряд.

– Ты хоть один сожри! – бубнил я с полным ртом, запихивая в себя очередной ароматный и невероятно вкусный пирожок, замечая, с каким умилением на меня поглядывает Кир, сидя рядом и сжимая ладонями исходящую паром чашку.

– Я не голодный. Ешь, давай, наяривай, – он улыбнулся, и покачал головой.

– Ну? Ты чего? – я взялся за чай, глядя на его улыбающуюся морду.

– Твоя комплекция никак не вяжется с таким аппетитом, – снова хохотнул он, и я тоже улыбнулся, пожимая плечами.

Вспомнил, как почти так же, еще до нашего первого секса, мы сидели у Дина дома, и пили чай с пирогом. И он тоже высказывал что-то про мою комплекцию.

Сжало что-то под ребрами. До тянущей боли... Черт!..

– Может это у меня нервное? – я заставил себя не зацикливаться на том, что чувствовал.

– Может, – Кир кивнул, глядя на плавающие листочки мяты в нежно-салатовом кипятке. – Еще бы! Все эти дни такие, сумасшедшие, с этими походами, встречами. Да и вот так тряхнуло тебя там, дома...

Он перевел взгляд на меня.

– Да. Нехило! – не очень охотно подтвердил я и выдохнул.

Сытно так, расслабляясь... Чувствуя тепло телом, окутавшее меня как кокон тепло, и постепенно возвращающееся спокойствие. Не сомневаюсь, что очень недолгое. Но действительно нужное.

Я вздохнул. Погладил пальцами теплую кружку.

– Мы-то с ним вообще не часто ругаемся. А так, чтобы конкретно, это вообще пару раз за всю жизнь. Ну а сейчас, я знаю, что виноват, очень виноват перед ними обоими. И за эту телку, и что сейчас молчать приходится, а они ни фига не понимают... – я покачал головой, откусывая пирожок, уже лениво пережевывая.

– Виноват, – Кир усмехнулся. – Ты считаешь, что изменил им, Ян? После того как они блядь отодрали?

– Нет, не так. Не то, чтобы изменил. Это даже смешно как-то. Блин. Им? Изменять? Да ну ладно... Надо быть последним кретином, чтобы их на кого-то менять, Кир. Я серьезно! Ты не понимаешь! Я же собирался рассказать все. Честно! А потом вот так повернулось. Черт... Это же так тяжело отстранять их, сдерживаться. Ты даже представить не можешь!

– Могу, – буркнул Кир, и я на него глянул.

Он отвел взгляд, мне показалась, что просто пряча, пожал плечами, а потом как бы оправдывая свои слова, попытался объясниться:

– Я знаю, что ты их любишь. Поэтому и тяжело не быть с ними.

– Да... – промямлил я. – Очень тяжело... Когда так вот... Сходишь с ума по ним, и не имеешь возможности подойти, обнять. Просто в глаза посмотреть, и то не можешь...

Кир пялился куда-то в угол.

– Знаешь, я бы тоже хотел так любить, как ты, – он медленно покачал головой. – До одури. Чтобы башню сносило...

Потом глянул на меня.

– Я когда вижу вас вместе, мне кажется, что даже если бы я ничего не знал о ваших отношениях, то все равно бы почувствовал их... Не увидел, нет. А именно почувствовал... Я не смогу объяснить этого, Ян. Но это в воздухе вокруг вас носится. А когда еще и знаешь все, как я, то вообще пипец...

Я похлопал ресницами, а потом спросил:

– Кир, ты вообще уверен, что натурал, а?

– Что? – осклабился он.

– Тебя прет от геев, малыш!

– Да пошел ты! – Кир нагнулся, хватая свой кроссовок с полу, и притворно замахнулся им на меня, и я прикрылся рукой, зажмуривая глаза.

– Все, не буду! Молчу! – пискнул я, и Кир меня благородно пощадил.

– Дурак ты... – отбросил он кроссовку, – Меня прет потому, что ваши отношения, чувства, они почти материальны, понимаешь? Для меня лично... Я не знаю, как вас еще в школе не запалили.

– Мы аккуратны с Дином в школе. Хоть и общаемся, конечно, – я замер. Черт же...

– Общались вернее, – хрипло добавил я, и Кирилл сглотнул, глядя на меня, и я знаю, что он поймал в моих глазах панику.

– Ян... прекрати... Еще ничего не известно. Слышишь?

– Слышу, – моргнул я.

– Все о'кей будет, не накручивай себя, только хуже будет. Понял?

– Да, – понимал, конечно.

Только реветь все равно хотелось.

– Вот и молодец, все будет хорошо.

Кирилл вздохнул, кивнул, потом глянул на одинокий пирожок, оставшийся на тарелке.

– Наелся? – и я понимал, что он меня просто отвлекает от того, что на меня так резко накатило.

– Угу... Спасибо. Вкусно так, Тасе тоже передашь спасибо, ладно? Не дали подохнуть с голоду и холоду, – я попытался улыбнулся, теребя пальцами, все еще приятную на ощупь, ручку теплой кружки.

– Может еще чаю?

– Не... пасиб. Напился, наелся, можно жить дальше.

Сказал и стиснул зубы.

Можно жить дальше... Можно? Жить?

Как бы мне хотелось, чтобы то, что мне предстоит дальше, было именно жизнью, а не битвой за выживание.

– Вино чуть позже? Да? – Кир потерпал меня по колену, и я кивнул.

– Угу, сейчас пирожки улягутся, и можно их будет сверху «отлакировать» алкоголем, – я глянул на дверь, за которой послышалось царапанье и тихое мяуканье.

– А, это Сайра. Унюхала нас тут, видимо, прогуливается перед сном. У нее котята.

– Пусти, пусть с нами побудет. «Сайра»... – хохотнул я. – По-моему, только ты мог дать кошке рыбье имя...

– Я-я-я, – довольно протянул Кир и слез с дивана, приоткрыл дверь, и в кухню, по-хозяйски зашла огромная черная кошка, а за ней вкатились два пушистых разноцветных резвых котенка.

– Ой, мама! Кошкины дети... – я склонился, наблюдая за этими колобками, принявшими обследовать кухню.

– Ага, скоро месяц будет. Шу-у-устрики, – нежно протянул Кир, наблюдая, как они начинают обнюхивать нашу обувь.

Мамаша бесцеремонно запрыгнула на диван, потянулась мордой к Кириллу.

– Привет, выгуливаешь свое безобразие? – он почухал голову кошки между чуть прижавшимися ушами.

Я улыбался, глядя на это, такое умилительное, семейство, и мне было хорошо. Честно.

Минут десять мы наблюдали за малышней, тискали их в руках. Потом Кир налил вина, и мы, затащив всю пушистую компанию на диван, принялись поглощать такой вкусный, безобидный на вкус, но коварный, напиток.

По мне ползал один из мохнатых карапузов, играя с пальцами, кусая и нападая на них, устраивая охоту. Он был теплый, мягкий, и мне было так приятно ощущать его живое тепло.

А еще у него были зеленые глаза.

Чудо такое.

И оно по мне скакало, как ненормальное, а потом чуть не свалилось на пол, а Кир вовремя подхватил, усаживая назад.

– Неугомонный, бля...

Я невольно коснулся его пальцев, перехватывая кошака, и Кир как-то почти отдернув руку, оперся спиной о диван, глядя теперь на вино, которое взбалтывал в стакане.

Помолчал, с очень серьезным видом переваривая что-то в, уже начинавших пьянеть мозгах, а потом выдал:

– Ян, слушай, я спросить хотел, – и облизал губы, а я напряженно смотрел на него. – До появления Дина, ты не говорил, что у вас так далеко все зашло с братом...

Да, я помнил, как ляпнул ему тогда на вечеринке, сразу после начала наших «тройных» отношений, что сплю с обоими. И сейчас смотрел на него, пока не зная, что сказать на это.

– Я понимаю, что ты в праве меня послать и все такое, – не выдержал Кир. – Но я твой друг, и ты знаешь, как я к тебе отношусь...

Знаю, Кир, вернее, догадываюсь. И ты не можешь этого НЕ понимать. Но будем и дальше делать вид, что ничего этого нет, правильно?

-... И я не осуждаю. Я это принял, поэтому ты мне и доверяешь. И я не сомневаюсь, что кроме вас троих и меня, больше никто не знает о таких ваших отношениях... Но я не все понимаю, Ян. Мне хочется знать...

Я сглотнул, прислушиваясь к самому себе, к своим ощущениям на счет этого разговора. Да, я понимал, что вино делает свое дело, и Киру язычок развязало конкретно так. Он и не ел ни фига перед вином, как я...

Но у меня тоже в мозгах уже перекатывались пьяные волны, убаюкивающие неуверенность, неловкость, размягчая сознание. И еще, ко всему этому, как бы там ни было, я разговаривал со своим другом. Лучшим другом. Знавшим все, хоть и без подробностей. Без тех самых разъяснений по мелочам, или не по мелочам, которыми он и хотел сейчас дополнить ту информацию, которой уже располагал.

И как я понимаю, кроме происходящего между нами тремя на физическом уровне, он хочет знать, что при всем этом творится и творилось у меня в голове, в душе, и как я решился пойти на отношения подобного рода.

Глянул в его чуть прищуренные черные глаза. Ожидающие такие...

Нет, он прекрасно знал, что не пошлю я его. Не по этому случаю, уж точно.

– Спрашивай, Кир. Я отвечу как смогу.

Он поморгал, разглядывая пальцы, куснул себя за губу и выдохнул:

– О'кей, тогда я пока не о Святе, ладно? – я согласно кивнул, не о Святе, так не о Святе.

– Да, я знаю, что у тебя с Дином начались отношения после того, как он тебя в больницу отвез, да? А до всего этого он тебе нравился?

Я кивнул неспеша.

– Не сразу после больницы, нет... Но то, что он мне еще и до того нравился, это точно. Я ведь даже и не мечтал, что он на меня внимание обратит, – я невесело хмыкнул. – На такого асоциального, ненормального фрика. Хотя, знаешь, я все-таки иногда видел, как он на меня странно смотрит. Да, там было что-то вроде опаски, недоумения. Ну да, такое уродливое, непонятное. Как по-другому на меня было смотреть, да?

– Ян, прекрати! – Кир стукнул меня по колену, сурово сведя брови, его всегда бесило мое восприятие самого себя.

Я усмехнулся и сделал большой глоток вина, чуть приподнялся, уселся, удерживая угомонившегося котенка, явно собравшегося на мне заснуть.

– Угу. Блин... Как бы там ни было, я же не идиот, понимаю, какое впечатление на людей произвожу. И не сомневался, что для него я именно такой, понимаешь? Не удивлялся этому, и не злился, не обижался. Тем более, что, кроме всего прочего, я был братом его врага. Изначально, по крайней мере. И пока было именно так. Я наблюдал за их разборками, перебранками...

– А Свят тебе тогда говорил, что чувствовал к Дину?

– О... еще как говорил! Он мне все время твердил, что сломает, поимеет, унизит. Это было его навязчивой идеей. По-моему он от этого и спал плохо. Придурок. А потом, когда Дин трахнул мальчишку, на которого Свят глаз положил, это вообще был пипец. Видел бы ты тогда Свята... Мама дорогая! Мне самому было с ним рядом не по себе. Его разрывало на части от злости. И я знаю, что тогда он Дина в туалете прижал, и уже в открытую пообещал трахнуть. До этого же они просто выясняли у кого яйца круче, без сексуальной подоплеки. По крайней мере, не в открытую. А тут... Хотя, ты знаешь, я даже тогда чувствовать начинал, что не все так просто в их отношениях. Я никогда раньше у него такого взгляда не видел. Там же не просто злость была, там еще и дикая страсть высвечивалась, да такая, что у меня у самого стояк начинался. Да это не один я замечал.

– Тогда и начались в школе сплетни? – Кир вытянул затекшую ногу из-под себя, растирая мышцы.

– Ну... не сплетни еще, а так, догадки. Да фигня, короче. Свят на это даже внимания не обращал, похуист извечный, – я помолчал чуть-чуть. – А потом Дин вдруг появился возле кинотеатра, – я хихикнул по-идиотски, покачал головой и закинул волосы за ухо, поскреб вставленную поверху штангу, скривился, а Кир наблюдал за мной.

– Знаешь, я тогда даже сам себе не поверил... Что это он. Я не знал, что и думать по этому поводу.

– Угу. И тогда ты начал подозревать, что он не равнодушен к тебе?

– Я хотел надеяться на это. Мне эти чертовы зеленые глаза тогда уже начали сниться. И я просто с ума сходил, когда он приходил в парк. Так хотелось знать – зачем... А смелости подойти и спросить, хули он приходит, не было, – я чуть помолчал, накручивая на палец прядь волос. – И знаешь, он тогда же увидел нас со Святом вместе.

– Это когда я с гриппом валялся? Тогда?

– Ага, Свят приперся такой весь, расслабленный, нежный. Он бухал перед этим с кем-то. Ну и... ты сам знаешь, какой он со мной, когда выпьет.

– Знаю. Ни фига себе!

– Вот и я о том же. Дин потом сказал, что офигел от наших отношений, хотя толком-то и не понял ничего. Сам себе не поверил...

– Ну, ты-то тогда знал, что Дин на вас пялится? И все равно позволил Святу так себя вести? – Кир смотрел исподлобья, щуря глаза. – Зачем, Ян?

– Я не знаю, честно. Может я уже тогда предчувствовал, чем именно все эти странные отношения между нами тремя могут кончиться? Вернее, начаться. Или... черт... Ну, надеюсь, ты понимаешь, что я сказать хочу!

– Понимаю я, расслабься, – милостиво хмыкнул Кир. – Короче, ты его реально хотел с ума свести, да?

– Не знаю, так получилось и все. А потом, меня все больше разрывало между этими двумя придурками. А когда я навернулся и Дин подбежал, это был уже мой предел, реальный предел. Ты помнишь, какой он был?

– Помню, как ты орал, чтобы он свалил, епт! – возмутился Кир.

Я покачал головой, тихонько гладя котенка.

– Орал, да, думаешь, не помню? Еще как. Только я хотел этого меньше всего. Я боялся, что у меня сердце разорвется рядом с ним. У него в глазах такое волнение было... Я же видел это! Видел! Ему страшно было, а он все равно вел себя так, как будто был лет на десять старше. Уверенный такой, за всех все решил. Всех построил. На себя все взял, понимаешь?

– Понимаю, – Кир забрал у меня пустой стакан и поднялся к столу. – Все взял... Сразу и навсегда.

Я смотрел в его спину, пытаясь не вслушиваться в глубинный смысл сказанного. Вернее, в причину.

– Типа того...

– Вы разве не после этого начали с ним встречаться?

– Ну нет же, блин! Не помнишь ты, что ли? Я же еще потом с этим плечом ходил, не мог кататься, позже, недели через две, когда я ему деньги отдавал за такси, мы немного поговорили, пива попили, домой пешком пошли, о фигне всякой болтали. А у меня от его улыбки, взгляда, голоса все замирало внутри. Я себя реально чувствовал как идиот. Еще удивлялся, как в ступор не впадал...

– Слушай, так ты Святу говорил, что это Дин тебя в больницу возил?

Я взял наполненный стакан, Кир осторожно пристроился у меня в ногах.

– Да. Сказал... В тот же вечер.

– И? Как он отреагировал?

– Сначала не поверил. Я же молчал, что Дин приходит к нашему кинотеатру. Ну, а тогда я просто для него предположил, типа может, Ангел в кино ходил и увидел меня там. С какого-то хрена решил помочь... – я хихикнул.

– Угу. И, типа, Свят, наивный весь такой, в это поверил. Нашел кому впаривать, пф-ф...

– Не знаю. Мне казалось, что поверил.

– Ну и? Как вы снюхались-то с Дином в конце концов? А самое, мне не понятное, как ты мог на ЭТО решиться? Как ты не боялся, зная отношения Свята и Дина, что он просто реально хочет на тебе отыграться, а? Это же примерно тогда Дин Святу фингал поставил?

Я кивнул.

– Ну, вот же, бля! Лично я бы в первую очередь подумал об этом. А ты Святу даже о том, что Дин приходит к кинотеатру не говорил! – Кир действительно был возмущен. И я его очень хорошо понимал.

– Не знаю. Наверное, не мог поверить, что он желает мне плохого. Знаешь, тогда же Свят с ангиной свалился, а он ко мне в школе на переменах подходил, прикинь? Как оберегал просто. У меня именно такое ощущение было. И тогда я пригласил его на скейте покататься.

– Угу, – хихикнул Кир. – Незабываемое, блять, зрелище!

– Да ладно тебе, пацан скейт вблизи первый раз видел, не то чтобы там кататься раньше, – я улыбался, тоже вспоминая тот день.

Я тогда впервые попытался поговорить с Ангелом откровенно. О Святе, прежде всего. Мне это было необходимо, хоть и очень не просто. Я пошел ва-банк. И, как в награду,

получил от него признание. Но, он, хоть и был до ужаса растерян, смог сказать правду уже тогда, что Свят ему небезразличен. Тоже небезразличен. Пусть и разные у него к нам были интересы, но он этого не скрывал! И, в общем-то, что меня тогда подкупило, он же не побоялся, что я это Святу могу передать!